Текст книги "Над Арктикой и Антарктикой"

Автор книги: Александр Лебедев

Соавторы: Илья Мазурук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– А при чем здесь район? Ведь время года то же самое и океан один, – усомнился я.

– Один-то один, но лед в нем разный. Ветви Гольфстрима, например, доходят до Новой Земли, до Земли Франца-Иосифа. Гольфстрим – течение теплое, лед за то же зимнее время нарастает медленнее, толщина бывает всего двадцать-сорок сантиметров. Сам понимаешь, для посадки тяжелых самолетов явно недостаточно. Тем более что лед соленый…

– А чего тогда выдумывать: садиться на пак, да и все-тут. Как Водопьянов в тридцать седьмом.

– Всё, да не всё, – вмешался в разговор Аккуратов. – Когда мы садились на пак в тридцать седьмом, наши тяжелые самолеты были на лыжах. Но пробег и разбег у них был не больше, чем у Ли-2. А сейчас-нам нужны полосы длиной не менее километра, что бы посадить тяжелые колесные самолеты. Даже в километра мало – до двух нужно. На паковом, льду такую длинную полосу трудно найти, легче на замерзших полыньях. Вот и приходится посылать вперед разведчиков – лыжные Ли-2.

– Спасибо, Валентин Иванович, понял. Только теперь вы, Виталий Иванович, объясните насчет солености льда. Вы упомянули…

– С соленостью очень просто, – улыбнулся командир. – Если будешь садиться в Игарке, на протоку Енисея, то есть на пресный лед, тебе хватит и тридцатисантиметрового льда. Даже двадцать пять сантиметров. А если в бухте Тикси, где лед соленый, то тебе и сорока сантиметров не хватит Соленый лед менее прочный. Кстати, учти – морская вода замерзает не при нуле градусов, как пресная, а при минус двух градусах. Молодой лед из морской воды всегда соленый, но со временем опресняется. Если льдина старая, годовалая например, можешь отколоть кусок и варить борщ. Старый лед, даже из соленой морской воды образовавшийся, всегда пресный.

– Хорошо, Виталий Иванович. Давайте конкретно, как вы в нашем районе толщину льда определяли?

– Есть одна закономерность Вот взгляни налево Паковый лед возвышается над уровнем нашей полосы, замерзшей полыньи, на полметра, а то н на метр. Надувы снега сглаживают обрывистые “берега” – их хорошо было видно и с воздуха Значит, за зиму здесь поработала не одна пурга Следовательно, полынья старая, и лед должен быть толстым. А если “берега” пака обрывистые, значит, не было ни одной порядочной метели. Полынья, стало быть, свежая, и лед тонкий.

– Ну а при чем тут цвет лыжни после касания?

– Это, Саша, последняя проверка. Если след темнеет, значит, снег как бы промокает, то есть толщина льда менее тридцати сантиметров. Тогда давай полный газ и уматывай.

– А если белым остается?

– Белый – хорошо. Но на всякий случай старайся зарулить в “карман”. Там лед всегда бывает толще за счет “подсовов”, которые возникают при подвижках, когда льдина наползает на льдину. В “кармане” можешь остановиться и проверить толщину льда… Видишь, как просто… Только не обольщайся, главное – опыт. Полетаешь, посмотришь, своими руками потрогаешь… Лет через десять станешь академиком, это я тебе обещаю.

оБЕД КОНСУЛЬТИРУЕТ ВОДОПЬЯНОВ

– Спасибо за хорошую лекцию. Видно, я вам надоел с расспросами.

– Надоел не надоел, а вот обедать бы надо уже соображать! А второй пилот, как ты знаешь, по неписаному закону повар на льду.

– Это мне говорили, знаю!

– Знаешь – это хорошо. Вот в следующем полете выбираешь площадку сам, а наше дело будет согласиться! Понял?

– Понял.

Понял, что кончилось время сидеть справа простым наблюдателем.

Так с полезной для меня беседой мы подошли к самолету, где активно заканчивалась сборка палатки. Подключились и мы, освободив механиков для работы на самолете.

Собрав палатку, спрашиваю у командира:

– Виталий Иванович, поваром-то поваром, это ясно, а вот посуду мыть – это тоже я?

Улыбнувшись, Виталий Иванович успокоил:

– Для мытья посуды на каждый день назначается “кухонный мужик”, на сегодня будет Иван Крючков.

– Теперь все ясно, – обрадованно ответил я

– Саша, в помощники, консультантом у тебя согласился быть Михаил Васильевич Водопьянов, у него опыт богатый, и я надеюсь, что обед будет на славу.

– С такой бригадой обед сделаем “будь здоров”, – нахвастался заранее я,

Виталий Иванович собрал маленький, своего изобретения, домик с окошком, оттащил его ближе к торосам на металлических санках, на которых мы должны были возить бочки с бензином. Взял примус, прихваченный из Москвы, и устроился за хвостом самолета писать этюды для будущей картины.

Я пошел в палатку, где меня уже ждал Михаил Васильевич

– С чего начинаем? – спросил я.

– Я думаю, с меню. С чего же еще? – ответил Михаил Васильевич. – Шпроты есть?

– Конечно.

– – Вот закуска уже готова.

– На первое, может, борщ сварганим? Есть банка. С концентратами. Пятнадцать минут, и готово.

– Это тоже пойдет, а то все пельмени да пельмени, это даже у нас сюрпризом пройдет.

– На второе я бы предложил отбивные.

– Правильно, а на третье чайком побалуемся, – согласился Михаил Васильевич. – Возражений нет?

– Нет.

– Тогда считай, что меню готово. За работу!

– Пошел за продуктами, – заторопился я.

– Это правильно, но самое главное мы упусти-ли – это, как поется в кинокартине “Волга-Волга”, без воды “и не туды, и не сюды” Пока мы с тобой дебатировали о меню, вода бы была готова.

Я почувствовал, что без опытной консультации действительно не обойдешься, ведь водопровода и впрямь нет. Быстро вышел из палатки, направился за лампой, которой подогревают моторы и которую можно использовать для растаивания снега. На месте ее не нашел, направился к механикам. Обе лампы работали у них. Одна стояла под правым двигателем, другая – в стороне, на ней ведро. “Наверное, масло подогревают”, – подумал я и обратился к Глебу:

– Нам с Водопьяновым нужна одна лампа.

– Зачем? Что у вас, газовых конфорок мало?

– Да воды нужно много, а на ней быстрее.

– Ах, для воды! Это другое дело, – ответил Глеб. И, уже смеясь, продолжил – Если бы надеялись на таких “опытных” поваров, кому командир доверил готовить обед, то мы, наверное, и до ужина не пообедали бы Так что Иван побеспокоился и воду вам сделал, можешь брать. Иван опять оказался на высоте. Вошел с ведром, полным воды, в палатку.

– Вот, готово!

– Так быстро? Что, водопровод нашел?

– Точно. У механиков, у них всегда все есть Оставил ведро и пошел за продуктами в самолет.

Принес кучу отбивных, коробки шпрот и стеклянные литровые банки с концентратом борща.

– Со шпротами и отбивными ясно, Михаил Васильевич, а вот с борщом я встречаюсь первый раз.

– Я тоже первый раз, – говорит Михаил Васильевич. – Ну что здесь думать, давай прочитаем способ приготовления на этикетке банки.

– Давайте. Одну часть концентрата и пять частей воды смешать и варить 15 минут Очень просто и быстро’

Прочитано – сделано

В пятилитровую кастрюлю засыпаю концентрат, отмеряю воды и заливаю. На конфорке “полный газ”, и через десять минут из кастрюли пошел приятный запах (наверное, особенно приятным он казался на голодные желудки).

Попробовав с ложечки варево, доложил “консультанту”

– Острый и цвет бурый, совсем как борщ настоящий.

– Закрой поплотнее крышкой, чтобы витамины и аромат не улетучились. Откроем, когда все за стол сядут, сюрприз сделаем

Михаил Васильевич стал открывать шпроты и расставлять банки по листу фанеры, служившему столом.

– Михаил Васильевич, а как в предыдущих экспедициях в смысле харчей? Наверное, всегда без первого?!

– Это точно. В основном за первое считался Дульон от дежурных пельменей.

– Ну а если с борщом, то удивим, обед будет как в лучших домах, – сравнил я и стал раскладывать ложки, вилки и расставлять кружки.

Появились Иванов и Аккуратов, закончившие свои навигационные дела, пришел Зорин с кучей новостей, собранных в эфире. Ждали механиков и увлекшегося этюдами командира.

– Николай, – обратился я к Зорину, – механики не заставят себя ждать, а ты, пока не разделся, доложи командиру, что обед готов и будет с сюрпризом.

– А что за сюрприз?

– Иди, иди, потом узнаешь, – проговорил я, выталкивая его и заговорщически обмениваясь взглядами с Михаилом Васильевичем.

Не прошло и пяти минут, как пришли остальные. Экипаж был в полном сборе. Рассаживались вокруг “стола” по-узбекски.

– Саша! – обратился ко мне Виталий Иванович. – Сходи, пожалуйста, на самолет и прихвати из наших запасов бутылочку шампанского, будет от меня сюрприз.

– Не многовато ли на сегодня сюрпризов? – недоверчиво проговорил Борис Иванович.

– Не много. Были бы приятные, – успокоил командир.

– Бегу, без меня кастрюлю не открывать?

– Не волнуйся. Давай жми.

За мое короткое отсутствие в палатке произошло вот что. Зорин, расположившись около плиты, несмотря на мой запрет, как бы невзначай на мгновение открыл крышку и тут же закрыл под укоряющие взгляды окружающих. Но, потянув носом, снова открыл, посмотрел в кастрюлю, потом на всех присутствующих (теперь смотревших на него вопросительно) и произнес.

– Братцы’ Никакого борща не наблюдаю.

– А что же там? – спросил кто-то.

– Какая-то непонятная горелая каша из овощей.

– Так это и есть “сюрприз” поваров, – подковырнул кто-то

– Десять минут назад Лебедев пробовал, – пытался объяснить процесс приготовления Михаил Васильевич, – был жидкий борщ и вкусно пахнул. Правда, я ему порекомендовал закрыть поплотнее, чтобы витамины и аромат не улетучилось, да и держали мы его на “малом газу”, чтобы не остыл А закладку делали по инструкции, как написано на этикетке банки Видно, в воде просчитались, – сделал он вывод, – не приняли во внимание выпарку.

– Все ясно, – проговорил Виталий Иванович, – учтя советы и наблюдения высокочтимого Михаила Васильевича, простим их обоих, делать нечего.

– Николай! Закрой кастрюлю, пусть Лебедев сам угощает. Разыграем его на первый раз, сделаем вид, что ничего не знаем и ждем “сюрприза”.

– А ты, Ваня, – обратился командир к Крючкову, – быстро ведро воды на лампу и дежурных пельменей с бульоном. Так-то оно вернее будет Всем тихо, повар идет!

Я вошел в палатку, держа бутылку в руках Бросил взгляд на кастрюлю – закрыта. Огляделся – кто тянется за хлебом, кто пододвигает к себе поближе закуску, то есть каждый занят своим делом. Передал бутылку Виталию Ивановичу и сел поближе к плите. Встретился взглядом с Михаилом Васильевичем, который почему-то слегка улыбался, но я этому не придал значения.

Виталий Иванович разлил содержимое по кружкам.

– Ну, слушайте. Титлов находится отсюда километрах в ста – ста пятидесяти и сообщил, что вроде подобрал льдину для будущей СП-4, но еще поищет и через полтора часа будет здесь, оставит нам бензина, сам уйдет на Шмидт, а завтра, если будет погода, вызовет нас в район предполагаемой станции. Сядем – проверим, а все остальное как положено.

– Вот это сюрприз, – промолвил Водопьянов, – так скоро никогда не было.

– А поэтому, Михаил Васильевич, прошу сегодня разрешить тост произнести мне, а вы уж завтра на СП-4, тьфу, тьфу, не будем загадывать.

– Согласен, давай.

– Предлагаю выпить за успешный выход на лед и приятное сообщение Титлова, будем здоровы” Выпили и молча принялись за шпроты. Проглотив шпротину, я с довольной улыбкой засуетился у кастрюли с борщом.

– Михаил Васильевич, – обратился я, – вашу тарелочку Вам по старшинству первому.

Михаил Васильевич с улыбкой подает мне тарелку.

– Правильно, сами варили, пусть и пробу снимают, – поддержал Глеб.

Торжественно поднимаю крышку, смотря на всех с видом победителя, и… мой взгляд встретился со взглядом Зорина, который не выдержал и прыснул звонким смехом, за ним не выдержали и остальные. Смеялись дружно и весело.

Я же стоял с тарелкой в одной руке и с крышкой в другой. Из кастрюли до меня доходил “ароматный” запах горелых овощей, разнесшийся по палатке. Стоял растерянный и сконфуженный, уставившись на дно кастрюли, где вместо борща была густая непонятная масса.

Прослезившись от смеха, Виталий Иванович только и смог спросить:

– Это и есть ваш сюрприз?

– Сю-ю-рпр-из, – это все, что я смог повторить за командиром.

Остальные досмеивались, улыбнулся и я, но какой улыбкой – со стороны было видней.

– Ну, ладно, – вытирая слезы, проговорил Виталий Иванович. – Михаил Васильевич за тебя здесь оправдался. А теперь, Саша, закрой кастрюлю, чтобы не было аромата, и все это “еживо” отнеси подальше в торосы в подарок медведям.

Нахлобучил шапку, взял кастрюлю и с огорчением от своей неудачи понес содержимое, как было сказано, подальше в торосы. Вслед только услышал команду Крючкову:

– Ваня, тащи дежурные пельмени, они-то уже готовы, наверное.

Я не знал, что Иван готовит пельмени на лампе у палатки, думал, что он, как “кухонный мужик” на сегодня, греет воду для мытья посуды. Так дежурные пельмени остались дежурными, и не только на этот раз-Обед прошел в веселой обстановке, с дружескими шутками и подначками, предметом которых были мой “сюрприз” и я сам.

В конце обеда я сказал:

– Прошу извинения за неудавшийся борщ, но все же в укрепление здоровья я внес свою лепту

– Это какую же? Что кормили и поили “сюрпризами”? – выразил свое недоверие наш “мрачный штурман”.

– Нет, это, Борис Иванович, то, что я был причиной шуток и смеха, а смех – это здоровье. Как говорят французы, лучше привезти в город одного комика, чем вагон медикаментов.

Вошел Зорин, который ушел раньше с обеда на назначенную радиосвязь с Титловым, и доложил-

– Титлов будет через полчаса.

– Ну что ж, пошли встречать, – предложил Виталий Иванович.

Так кончился обед в районе полюса недоступности, запомнившийся мне на всю жизнь.

Посуду мыть остался Иван Крючков – на сегодня дежурный “кухонный мужик”.

Завтра летим в район будущей СП-4

ЛЬДИНА ДЛЯ СП-4

Через полчаса – только мы успели пообедать – прилетел Титлов на своем колесном Ил-12. Командир вышел из самолета веселый, возбужденный – день, как видно, выдался у них удачным.

– Ну, первооткрыватели, аэродромчик у вас хороший, – с ходу начал Михаил Алексеевич, – а вот льдинки для высадки станции поблизости нет.

– Мы присмотрели хорошую паковую льдину километров сто пятьдесят на север от вас, – поспешил вставить Евгений Иванович Толстиков, начальник будущей дрейфующей станции.

– А как там насчет аэродрома? – поинтересовался Масленников.

– Аэродром тоже есть, сейчас Михаил Алексеевич поподробнее расскажет.

– Около паковой льдины, приблизительно в двух-трех километрах, есть два хороших поля, – Титлов начал чертить на снегу – Одно поле немного побольше километра, а другое немного поменьше. Они разделены небольшой перемычкой, грядой торосов, но если эти торосы подчистить, будет отличная двухкилометровая полоса. Там даже Ту-4 можно принимать будет, завтра сядете – сами увидите.

– С бензинчиком у нас плоховато, – пожаловался Виталий Иванович

– Дал команду, уже вливают, можете рассчитывать на четыре бочки.

– Вот это хорошо! Бери механиков, Саша, – обратился уже ко мне Масленников, – бери санки, пустые бочки. В общем, организуй!

Честно сказать, поручение меня не обрадовало. Я даже не видел никогда, как заправляются на льду К счастью, мою растерянность заметил второй пилот Титлова Александр Данилович Горбачев.

– Разрешите, коллега, в порядке солидарности и взаимопомощи присоединиться к вам.

– Всегда рад! – приободрился я – Отвечу тем же при случае.

Александр Данилович – военный летчик Северного флота. В прошлом, естественно. Воевал на пикирующем бомбардировщике Пе-2, потопил не один немецкий транспорт. Он был всегда аккуратен – и в парадном, и в рабочем костюме. Можно даже сказать, элегантен. А речь его, при предельной точности, казалась несколько витиеватой, непривычно изысканной. В общем, “джентльмен”. Я бы сказал, джентльмен во французском стиле. После нашумевшего в те годы фильма Александр Данилович за схожесть с героем получил шутливое прозвище Фанфан Тюльпан. Он не обижался – сам за словом в карман не полезет. Около него всегда было весело, а рядом с ним надежно. Он готов был оказать помощь любому и в малом, и в большом. Впрочем, на этот раз ни его, ни моя помощь не понадобилась. Механики уже сбросили с Ли-2 пустые бочки и начинали “доить” Ил-12. Под фюзеляжем имелись специальные сливные краны, оставалось только подсоединить шланги Мы включились в работу, перевозя на металлических санках уже наполненные бочки. В общем вся процедура оказалась несложной и недолгой Водопьянов, Толстиков, Титлов и Масленни ков закончили тем временем “совещание в верхах”, и самолет Титлова ушел на материк А мы приняли в свой экипаж океанолога Александра Гавриловича Дралкина, заместителя Толстикова. Виталий Иванович разъяснил план на завтра Тит лов с материка пойдет на наш радиопривод и дальше на север искать примеченную сегодня льдину Отыскав, даст нам команду на вылет, а сам будет барражировать в воздухе – кружить над выбранной льдиной Мы разыщем его, сядем, определим пригодность аэродрома. Если все в порядке, сядет и Титлов. Далее по обстоятельствам.

– Все ясно. Тогда отдыхать!

– А если медведь придет’ – стыдливо поинтересовался я. Меня в самом деле этот вопрос существенно беспокоил.

– Дежурить будем! – пояснил Виталий Иванович – Винтовку в руки и ходи вокруг. Дежурим по часу, первым я, а потом по старшинству. Последним дежурит Зорин и сразу заступает на радиовахту Разбудить всех по нолям московского!

– Ясно, Виталий Иванович.

В палатке горели газовые конфорки, тепло. Я лег на свой спальный мешок, сняв только верхнюю куртку, – ведь через час на дежурство. Но уснуть так и не смог от массы впечатлений. Поворочался минут сорок и решил встать, пораньше сменить командира.

– Ты чего это раньше времени’ – поинтересовался Виталий Иванович.

– Да все равно не спится.

– Ну, как хочешь. Бери винтовку, рекомендую держать в руках. Видишь, при полной облачности, как сейчас, все бело, сливается в один фон. Учти, медведь среди этой белизны будет выделяться желтизной. Да и нос у него черный… Рекомендую не стоять на одном месте, ходи между самолетом и палаткой. Был случай на одной зимовке: пока метеоролог снимал показания с приборов, медведь у него за спиной стоял. Сытый, наверное, был, не тронул. А здесь могут быть и голодные. Понял?

– Как не понять!

– Вопросы есть?

– Как будто нет.

– Ну, счастливого дежурства!

– Хорошего отдыха!

Виталий Иванович направился к палатке, но, преж де чем войти, стоймя пристроил сани перед входом.

– А это зачем? – поинтересовался я.

– Чтобы медведь постучаться мог, если придет. Санки-то металлические, слышно будет.

Судя по всему, на мое дежурство Виталий Иванович не очень-то рассчитывал. Да и я, честно говоря, опасался первой в жизни встречи с медведем. Помня предупреждения командира, я то и дело оглядывался на ходу вдруг медведь сзади, да еще голодный!

За час между палаткой и самолетом была протоптана хорошая тропа. Льдина не треснула, медведь не пришел, и я благополучно сдал дежурство. Разделся, нырнул в мешок и сразу же заснул сном праведника…

Проснулся от тарахтения аварийного движка^ питавшего у нас энергией самолетную рацию. В палатке было тепло: горели обе конфорки. На одной из них уже стояла кастрюля со снегом – видно, Зорин побеспокоился.

– Подъем! – скомандовал командир. – Сделай, Саша, дежурных пельменей и чайку. К завтраку подоспел Зорин:

– Работал по радио с Титловым, Виталий Иванович. Через полтора часа они будут проходить нас, надо быть готовыми к этому времени. Облачность низкая, но по прогнозу должна расходиться…

– Ничего, солнышко просвечивает, к тому времени’ разойдется…

Через час после завтрака палатка была разобрана и вместе со всем скарбом уложена в самолет. Моторы уже опробованы, по полосе собрали все флажки, оставив только два в конце как ориентиры при взлете. Погода пока пасмурная, только изредка просвечивает солнышко. И настроение по погоде – пасмурное. Ждем пролета Титлова.

Иван Крючков “смолит” уже третью сигарету, прикуривая одну от другой.

– Ваня, бывают моменты, когда ты не куришь? – начинает балагурить Зорин.

– В двух случаях, – ухмыляется Иван. – Когда принимаю пищу и когда работаю в тех местах, где “огнеопасно” написано.

И, переждав смех, добавляет:

– Во втором случае, если вдобавок начальник под надписью стоит…

– А ночью? – не унимается Зорин.

– Ночью курю… С перерывами на сон, правда, – уточняет Крючков.

В разговор вступает Валентин Иванович Аккуратов:

– Да ему же Черевичный разрешил курить без ограничения…

Летчик Иван Иванович Черевичный по прозвищу Казак – большой авторитет в полярной авиации. Неожиданная реплика Аккуратова всех заинтересовала.

– А почему, Валентин Иванович?

– Был такой случай… Если Крючков разрешит, расскажу… А может, и сам расскажешь?

– Нет, Валентин Иванович, рассказывайте вы, – улыбается Иван, делая очередную затяжку.

– Ну. раз так – слушайте… Было это пару лет назад. Мы с Черевпчным на “Каталине” провели к острову Врангеля ледокол “Микоян”, которым командовал капитан Готский. С ледоколом еще один транспорт был, не помню сейчас его название. Ну, не важно. Важно, что мы сели в бухте Роджерс, и Готский весь экипаж пригласил к себе на ледокол пообедать… Хорошо, поднимаемся по очереди по шторм-трапу – висит такая хиловатая веревочная лестница по борту судна. Иван до половины трапа добрался – и во всем своем кожаном обмундировании нырь в ледяную воду. С головой скрылся, только фуражка плавает. Потом сам выныривает. Моряки, которые привезли нас на шлюпке, сразу выхватили его из воды и скорей опять на шторм-трап. Поднимается Иван, влез. Вид испуганный, глаза от страха немного выпучены, рот плотно закрыт. Головой крутит, рот не открывает. Ни слова. Мы подумали, что нахлебался воды и никак ее не выплюнет Нагнули Ваню, бьем по спине. Открывает Ваня рот – никакая там не вода, а сухая… недокуренная сигарета.

– Какая сигарета, Ваня, “Прима”? – шутливо пытается уточнить Аккуратов.

– Что вы, я тогда “Дружок” курил.

– Ну вот, появляется недокуренная сиарета “Друг”. Ваня начинает ее сосать усиленно – пытается раскурить.. Вокруг, конечно, толпа моряков собралась, не знают, чем помочь “спасенному”. А тут такое дело. Ну, сразу несколько спичек зажженных со всех сторон. Запыхтел Иван, задымил, улыбается… А вокруг уже все от хохота попадали… Тут-то Черевнчный и говорит ему “Ты, Ваня, не жизнь свою, видно, спасал, а сигарету, чтоб не намокла; если уж ты такой фанатик, кури себе на здоровье, без всяких ограннчений…”

Валентин Иванович обернулся к Ивану

– Было дело, Ваня?

– Было, только у вас обработка сильно “художественная”

– Ну, без этого нельзя, не интересно будет, – развел рукамн Аккуратов.

Под общий хохот Крючков демонстративно прикурил очередную сигарету.

– Кончай банковать! По какому поводу веселье? – услышали мы голос Масленникова. За разговором и не заметили, когда они с Водопьяновым подошли.

– Да вот, Иван курит…

– Все курят, пусть и он курит, на здоровье, – скороговоркой буркнул Виталий Иванович. Общее веселье достигло апогея:

– Видишь, Ваня, все командиры тебе разрешают…

– Ну, хватит братцы! – в голосе Масленникова зазвучал металл… – Товарищи летчики, прошу занять места! Титлов дал команду вылетать!

На взлете пришлось ориентироваться только на черные флажки, указывавшие конец полосы и направление взлета. Вчера, при солнце, на посадке хорошо просматривался каждый торос, каждая неровность. А сегодня, при облачности, все сливалось в белом единообразии.

Нижнюю кромку облачности мы стали цеплять на высоте пятисот метров, по команде Масленникова я снизился до четырехсот. Далее к северу стали появляться большие разрывы в облаках, а когда мы пришли в заданный район, облачность не превышала четырех баллов.

Титлов сообщил, что он кружит над льдиной, дает “нажатие” – беспрерывный радиосигнал – для нашего радиокомпаса.

– Саша, подворачивай по стрелке! Всем смотреть в оба! – распорядился Масленников.

Серебристый Ил-12, круживший в левом вираже, мы заметили километрах в пяти Титлов держал небольшую скорость – около двухсот двадцати. Я свободно пристроился сзади километрах в двух от него. Михаил Алексеевич по радиотелефону разъяснял обстановку.

– Видишь, Виталий Иванович, слева от меня большое округлое паковое поле, севернее, километрах в двух, как два глаза, белеют два “аэродрома”.

– Смотрю, смотрю, – отвечает Масленников, приникнув к ветровому стеклу.

– Смотри! Сейчас правее пакового поля большое солнечное пятно..

– Вижу, хорошо вижу. Поле старое, обтертое.

Теперь и “аэродромы” вижу – один побольше, другой поменьше.

– Точно, Виталий Иванович.

– Все-таки, может, еще поищем?

– Да я вчера ходил, лучше этого нет. Давай так: ты садись, я за тобой, а на месте договоримся. Я посижу, а ты можешь поискать.

– Ладно, буду садиться на большой “аэродром”.

– Согласен. Давай.

Виталий Иванович взял управление. Солнечного света было достаточно, и все неровности на льду хорошо просматривались. Длина маленького “аэродрома”, по нашему промеру, равнялась восьмистам метрам, большого – тысяче двумстам.

– Как, по-твоему, Саша, какая будет толщина?

– Если я хорошо усвоил вашу лекцию, то будет, как и на вчерашней льдине, не менее метра.

– Ну что ж, посмотрим после посадки…

Приледнившись, Виталий Иванович зарулил к самому краю льдины, чтобы не мешать посадке Титлова. Мы с Иваном выскочили с буром быстро проверить толщину льда. Но Титлов сел, не дожидаясь: видно, он тоже был уверен, что лед не меньше метра. И действительно, бурение показало сто двадцать пять сантиметров. Внутренне я был доволен (не ошибся в своем определении!). Однако похвалы не последовало—видимо, командир считал, что так и должно быть.

Водопьянов, Титлов и Масленников уединились для обсуждения дальнейших планов. Решили, что Титлов остается дежурить – он держал связь с флагманским самолетом Мазурука, на котором находился и начальник Главсевморпути Василий Федотович Бурханов. А мы должны были попробовать поискать льдину получше. Даже если не найдем, то осмотрим как следует район – нам еще предстояло выполнить здесь несколько гидрологических наблюдений с посадками на лед.

Взлететь, однако, оказалось не так-то просто. Полный газ, но самолет неподвижен. Ваня Крючков в поте лица работает “микрометром”. Лупит по примерзшим лыжам так, что самолет дрожит. Безрезультатно. Масленников дал штурвал от себя, на себя – хвост приподнимается и опускается, но самолет стоит как припаянный. Да и на самом деле припаянный. Убираю газ – машина снова вздрагивает от ударов Ивана. Даю газ, штурвал от себя – никакого эффекта Летчики и двигатели явно перегрелись, хотя мороз минус двадцать пять градусов.

– Выключай моторы, пусть остынут, – командует Виталии Иванович.

– Да… Быть здесь СП-4, льдина не отпускает, – шутит бортмеханик, выключая двигатели.

– Сколько раз зарекался не торопиться, – словно бы оправдывается командир. – Нужно было, как всегда, кружок сделать да и встать на свои след. Тогда бы льдина отпустила сразу.

– А чего же не сделал? – подковырнул бортмеханик.

– Чего-чего? Не хотелось, чтобы Титлов зазря в небе крутился, тратил горючее.

Мы сидели на своих местах, остывая вместе с двигателями. Каждый думал, наверное, что бы еще придумать в дополнение к “микрометру”. У меня в голове рождались десятки проектов: подкопать под лыжами лопатой, подпилить тросами, подвести электрообогреватели к подошвам лыж… Ни одного проекта я высказать не успел, в кабину вошел Титлов.

– Прилип, Виталий?

– Прилип, хорошо прилип.

– Есть предложение.

– Согласен на любое, давай.

– Предложение такое – я встану к тебе сбоку под девяносто градусов и дуну в хвост, а остальной народ поможет тянуть за хвост веревками. Добро?

– Давай, попробуем.

Привязали за хвостовое колесо два конца, Титлов подогнал сбоку свой Ил-12, Иван еще разок поработал как следует “микрометром”. Ну, с богом. Все тянут, Титлов дал полный газ, стоя на месте, и поднял настоящую метель в нашу сторону.

– А ну, дернем ребята. Раз… еще раз-Самолет вздрогнул, и… эксперимент Титлова полностью удался. Как говорится, все способы хороши, когда результат положительный.

Взлетели, набрали шестьсот метров. Курс на северо-восток. Погода ясная, ни одного облачка. Среди нагромождений торосов часто просматриваются ровные поля, но либо они малы по размеру, либо рядом нет хорошей паковой льдины для лагеря.

Прошли сто километров, сделали несколько виражей. Взяли курс на запад, прошли еще сотню километров. Картина та же: площадки есть, подходящей для лагеря льдины нет.

– Видно, Титлов хорошо просмотрел этот район, дальше уходить нет смысла, – проюворил Аккуратов

– Ты прав, Валентин Иванович, – согласился командир. – Передавай, Николай: подходящею ничего нет, возвращаемся.

При подходе снизились до трехсот метров. Наш аэродром заметили еще издали по клубам снежной пыли от взлетающего самолета.

– Смотрите, Титлов не дождался нас, улетаег, – предположил бортмеханик.

– Да нет, это Мазурук взлетел, – поправил Аккуратов. – Видишь, вон второй Ил-12 стоит.

Виталий Иванович взял управление, прошел над нашим аэродромом с посадочным курсом. Взлетно-по-садочная полоса была уже хорошо заметна по многочисленным следам лыж и колес. Взлетевший самолет делал левый разворот, ложась на курс; вторая машина уютно расположилась на стоянке, около нее привычно ковырялись бортмеханики; а третий, наш самолет, заходил на посадку Все это вместе создавало впечатление обжитою, давно работающего аэродрома.

Виталии Иванович, наученный горьким опытом, сра<у после посадки сделал круг и встал на свои лыжный след.

– Теперь не прилипнем, как утром.

– Посмотрим, посмотрим, – недоверчиво покачал головой бортмеханик.

В кабину уже поднимались Титлов и Толстиков. Судя по всему, они торопились, а нам не терпелось узнать последние новости.

– Во-первых, – начал Титлов, – привет вам всем от Водопьянова и экипажа Маэурука. Михаил Васильевич улетел с ними.

– Спасибо. А куда они пошли?

– Пошли в район будущей СП-3, там Котов сидит. А во-вторых, должен вам сообщить, что Бурханов окончательно утвердил эту льдину для СП-4. Мы сейчас уходим на Шмидт, а вы остаетесь здесь дежурить…

– Саша, начинай строить будущий “город”, – перебивая Титлова, с улыбкой дал команду Масленников.

– – Есть начинать строить! – Я с самым серьезным видом вытянулся но стопке “смирно” и дурашливо от козырял под довольные взгляды присутствующих.

– Завтра-послезавтра, – продолжал Титлов, – я с первым рейсом привезу радиста и радиостанцию СП-4. После этого вы свободны, можете заниматься плановыми гидрологическими наблюдениями. А мы несколькими экипажами начнем заселять “город”.

…Палатка собрана, я закидываю в кастрюлю дежурные пельмени, Виталии Иванович разбирает свое личное хозяйство, готовится писать этюды. Проревел работающими на полной мощности моторами взлетающий Ил-12. Остались на льдине только мы – первые жители дрейфующей станции СП-4.

БУДНИ “ПРЫГАЮЩЕЙ” ЭКСПЕДИЦИИ