Текст книги "Разоритель Планет (СИ)"

Автор книги: Александр Амплеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

– Хорошо, – проговорил Джек, когда на Шпака надевал наручники высокий.

…

В изолятор посадили обоих, и Генри, и Джека, Киру же увели к следователю, чтобы, возможно, даже завести уголовное дело.

– Ну, ты и ублюдок, Шпак, – проговорил Джек.

– Спасибо, – немного просвистел избитый. – Ты мне зуб сколол.

– Да я бы тебе все зубы выбил, если бы не остыл.

– Спасибо, друг, – проговорил человек, ложась на нары.

– И что делать будем?

– Что-что… Это порча имущества частника. Он на тебя в суд подаст. Там же гребаные камеры стоят, так что нихрена меня не привлекут, а вот на тебя огромный штраф навесят, что ты будешь с год выплачивать, если по полной зарплате.

– Ага. А все из-за тебя, урода.

– Все из-за Киры. Я хотел говорить, а она игнорировала.

– А о чем поговорить-то, чучело?

– Неважно.

– Дай угадаю? Ты поплакаться хотел по поводу того, какой ты бедненький и что тебя убивать заставляют, а еще она не понимает такого великого человека, как ты. Угадал?

– Пошел ты.

– Ты не мужчина, Шпак, а буржуйчик, собственник мелкий, говно, которое мыслит, что все, к чему оно прикасается, принадлежит ему.

– Отвали.

– Нет, не отвалю. Ты же урод, не человек вовсе. Ты ничем не лучше кворона, которых ты целых восемь штук убил. Молодец. Достаточно поплакался? Вот Романо придет нас вытаскивать, так он тебе такую проческу устроит, что я мелочью покажусь, а он придет.

– Ну и пускай приходит. Пойду, завтра же вздернусь, после его разговоров. Все равно мне делать в этой жизни нечего. Жена пилила, дочь сначала говорила, чтоб я выполнял все, что говорит Романо, а теперь не хочет принимать «отца-убийцу».

– Какая у вас глубокая проблема в семье. Ну, ничего-ничего, зона все поправит, – встрял в разговор какой-то человек, что лежал на втором этаже и громко заржал. – Сразу все проблемы улетучатся! В другую семью попадешь! Тебя там драть будут, петушок.

– А верно говорит. За такие статьи там не уважают, – проговорил Джек, усмехнувшись.

Сама камера представляла собой помещение в виде прямоугольника, который был отгорожен от остального мира пуленепробиваемым стеклом. Снаружи находился один полицейский, который следил за тем, чтобы в камере все было спокойно.

Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Город Кирен-1,

Район Железный-1, строение 5, этаж 1, следственный изолятор,

05.01.2579, 9:32

Вдруг перед изолятором прошел человек в знакомой шляпе и в знакомом пальто. Романо. Кажется, что он уже что-то решил, а полицейские подошли к двери следственного изолятора, которая тут же была открыта.

– Шпак и Никсон – на выход, – проговорил, кажется, начальник отделения, ибо выглядел он довольно старым, так виски его были абсолютно белыми, да и взгляд был каким-то потухшим.

Генрих и Джек поднялись, после чего вышли из изолятора. Романо смотрел на обоих взглядом, который прямо-таки говорил о том, что ничего хорошего их обоих не ждет. Рядом с Романо была и миниатюрная девочка – Кира, сам Роберто посмотрел сначала на Джека, затем на Генри.

– Молодцы. Давайте будем позорить корпорацию. Но поговорим уже в офисе, – после этих слов Роберто развернулся и пошел на выход, опираясь на трость.

Оба шли за ним, как виноватые дети, которые напакостили, а теперь их ждало какое-то страшное наказание, из-за чего глаза и упирались в пол. Романо ждал Паук и Билли, первый находился на улице и открыл дверь в салон для Романо и Киры. Директор пропустил девушку первой, а затем вошел в салон сам.

– Прекрасные работники, – в какой-то язвительной, но при этом холодной манере подметил Паук. – Вы сами себе дверь открывайте, а то много чести, – после чего сам залез в машину рядом с Билли, а Джек и Шпак забрались на заднее сидение.

– Сегодня и интервью, наверное, дам, Кира. Ну, если уж так пути нас свели. Заодно дам интервью и твоему отцу, и твоему спасителю, – слегка усмехнувшись, проговорил Романо, а девушка лишь угукнула в ответ.

Ехали в тишине, лишь время от времени Билли ругался на то, что неудобно управлять аэромобилем после управления БМП.

…

Вскоре они были уже у офиса, тогда Паук снова вышел из машины и открыл дверь перед Романо, после чего директор вышел наружу, а за ним как-то осторожно спрыгнула из машины и Кира. Она похудела и побледнела за эти дни еще сильнее. Романо как-то болезненно посмотрел на девочку, после чего положил руку на ее плечи, чтобы хоть как-то создать некое подобие защиты ее от отца, за ними вышли и Шпак с Джеком. Между Романо и Шпаком шел Паук, который, как бы, должен был разделить отчитываемого с отчитывающим. А вот Билли отгонял машину на подземную стоянку.

…

Вскоре они находились уже внутри офиса, но поехали на второй этаж, где, по слухам, находилась некая «допросная», в которой Романо и проводил более пристрастные разговоры, если, конечно, не считать разговоров в тюрьме. Они остановились рядом со «стеклянной» комнатой. Рядом стоял Чаки, чье плечо было забинтовано.

– Да-а-а… Господин Шпак оказался большей мразью, чем я? – ухмыльнулся человек, глядя на Шпака. – Кого первого допрашивать будем, господин Романо?

– Тут не допросы будут, а простые переговоры. Ментальное насилие, если хочешь, – проговорил Романо достаточно спокойно. – Паук, последи, чтобы с Кирой все хорошо было, а ты – идем. У нас с тобой будет длинный разговор, Шпак, – Романо вошел первый, а за ним внутрь втолкнули Генриха после этого вошел и Чаки. Затем стекла стали матовыми, Паук же встал прямо к двери спиной.

– Можете не беспокоиться за своего отца, Кира. Убивать, избивать и пытать – это не методы Романо. Более того, – кажется, впервые на губах Паука появилась улыбка. – Даже Ваша матушка живет в довольно хороших условиях. Видел сам, поэтому за нее не беспокойтесь.

Девушка немного прижалась к Джеку, а тот погладил ее по голове.

– Все будет хорошо, Романо умеет убеждать и словом, и делом, – сказал чернокожий, погружаясь в состояние задумчивости.

…

Романо сел на стул перед столом, а затем пригласил Шпака на стул напротив.

– Присаживайтесь, мил человек, – проговорил он, а Генриха подтолкнул Чаки, после чего Генрих все-таки сел на стул с подлокотниками.

Комната была обделана пластиковыми пластинами белого цвета, а сам Романо сейчас ставил перед собой планшет, Чаки же стоял у двери. Под одеждой у него явно виднелась кобура пистолета, правда, была перенесена на правую сторону, вероятно, из-за того, что теперь лучше было пользоваться левой рукой для стрельбы, ибо правое плечо было ранено.

– Итак, Генрих, – наконец начал свою речь Романо, глядя на человека каким-то мрачным взглядом. – Совсем недавно… Ты считал меня убийцей, ублюдком и прочим. Вчера ты убил десять кворонов, это точные данные со счетного устройства твоего пистолета-пулемета. Ты, видимо, решил немного уменьшить число убитых, либо просто не совсем понял, что еще двоих все-таки убил. Кроме того, ты занимался оснащением шок-пеха. Чувствуешь уже, сколько на тебе трупов? – спросил Романо, глядя на Генриха, который опустил взгляд. – Чувствуешь. Ну, так и чем ты лучше меня или, скажем, Чаки?

– Ничем… – довольно тихо произнес Шпак, а после поднял свой ненавидящий взгляд на Романо. – Это вы меня таким сделали!

– Заткнись, – одним словом и взглядом офицер в отставке осадил того, кто сидел напротив. – Нет. Ты хуже. Я никогда не поднимал руки на своих родных или на женщин, а вот ты, мало того, что вчера пытался, похоже, убить женщину, так еще и свою дочь при этом. Сечешь, какая у тебя проблема сейчас возникает? Ты ни на каплю не лучше меня. Я бы тебя убил, Шпак, но пока что не буду, надеюсь на то, что ты хоть каплю подумаешь над тем, что ты сделал вчера. Киру я у тебя на время заберу, посмотрим, как ты жить будешь без дочери, но не беспокойся… Жить она будет в моих апартаментах, сам я там бываю редко, так что можешь не беспокоиться о том, что я прикоснусь к твоей дочери, хотя… Как ты ее назвал? Змеей? Что ж ты за тварь такая, Генри? – во время этих вопросов Шпак сжимал подлокотники, но вдруг из подлокотников появилось нечто, что прикрепило руки человека к креслу. – Ага. Ты еще и напасть думал. Замечательно, Шпак. А кто ты без своей фабрики? Ты – пустое место, которое не нашло себе достойной женщины. Пустое место, которое не смогло удержать доверие дочери. Пустое место, которое за счет своей «ярости», а на деле лишь злобы обиженного ребенка, не имеет за собой ровным счетом нихрена. Генрих? Это не ты построил тот завод. Его построил еще твой дед, а ты просрал его, ибо больше бухал, чем занимался делами фирмы. Ты не смог выдержать кризиса, ибо сам кризис не заметил. Кто ты, Шпак? – Роберто в этот момент смотрел в глаза человека напротив, которые покраснели и были готовы выпустить из себя слезы. – Ты – ничтожество, Шпак, которое не способно к тому, чтобы по-настоящему любить. Ты ни к чему не способен, ибо ты мелкий буржуй, который любит только себя. Уже слышал, наверное, эту словесную формулу от Джека? Слышал, плакса, слышал. Так вот, ты – скот, который любит только себя, и чтобы его ублажали, как кот, который любит ласку. Но когда гладят чуть-чуть против шерсти – сразу вцепляется в руку того, кто гладил. Мелкая капризная тварь – вот кто ты. Я ознакомился этой ночью с твоей биографией. Ты не более чем мажор, который на деле ни черта ни в голове, ни в душе не имеет. Ты – симуляция человека, ибо ты не человек вовсе. Что в тебе человечного-то? Вот разнылся тогда из-за того, что кворона одного убил, а тут убил десятерых, занизил их число до восьмерых и захотел избить свою дочь, если ничего хуже не задумал, – Романо был беспощаден, когда зубы Шпака начали стучать, а сам он практически скатился в рыдания и пытался вырваться из комнаты вместе со стулом, но тот был привинчен к полу. – Что такое? Очередная истерика? А ты ведь еще в психиатрической лечебнице лежал в молодом возрасте. Ты всю жизнь психопатом был? Или тебе кто-то на яйца надавил так, что у тебя травмы пошли по всей психике? Да нет. Ты просто собачонок, который жизни не видел на деле, но зато с легкостью впадал в депрессии, различные психозы и прочее, когда сталкивался с какими-то проблемами, как девочка во время пубертата попытался порезать себе вены от неразделенной любви. Думал, и этого не откопаю? Да ты никогда мужчиной не был, Шпак. А если и был, то всего лишь по первичному биологическому признаку, – Романо ненадолго замолчал, а Чаки, судя по его лицу, стало даже как-то жалко Шпака, но директор продолжил. – Знаешь, что такое эксплуатация? Не знаешь. Ты даже не понимал того, что значит эта цифра в двести процентов, а ведь именно ты довел ее до такого числа. И куда ты вбухивал деньги? Купил классный аэромобиль, квартирув когда-то элитном доме, еще одну квартиру… Но ни процента прибыли ты не выделил на расширение производства. Судя по тому, что нарыл Паук, большую часть времени ты проводил в ресторанах, барах и стриптиз-клубах. Вот это эффективный менеджер. А потом ты ноешь на тему того, что кризис сожрал твой завод? А как ты в кредиты влез, желая хорошо жить, когда прибыли стали редеть? – в этот момент Шпак прямо-таки заорал, а Романо лишь на время прекратил свою речь, пока тот не охрип и не стих. – А ведь ты, Шпак, был единственным сыном в своей семье, единственным ребенком. Родители погибли в аварии, когда тебе было двадцать лет, благо, был жив твой дедушка, в честь которого тебя и назвали Генрихом, только вот странно… Однажды ты пришел к нему в гости. На следующий день он впал в кому. Ты ему ничего не подсыпал, Генри? А может, и родители были тобой убиты? Ты же психопат. Как ты только ВУЗ закончил? А… Точно… За счет взяток. И эти данные у меня есть, сразу через нескольких профессоров, которые подтверждают то, что взятки ты давал везде, где только мог. Даже по предметам, которые на зачет сдавались. Еще есть данные, что ты с одной преподавательницей переспал ради зачета, впрочем, ты был не первым, благо, ее уж давненько уволили. Что ты теперь можешь мне сказать, Шпак?

– Ничего… – Генрих к этому моменту уже частично успокоился, а сказал это настолько измученным и охрипшим голосом, что даже для Романо он стал человеком, достойным жалости, но лишь на пару мгновений перед тем, как тот нанес новый удар.

– Итак. Кроме твоей дочери, я лишаю тебя и той зарплаты, которую ты получал, но, если ты откажешься работать на меня, – тебя пришьют, если сам вздернешься – туда тебе и дорога, собака, а твою дочь я удочерю. Ничего страшного, Шпак. Таких, как ты – куча, поэтому давай… Успокаивайся, и уматывай отсюда, – достаточно холодно сказал Романо, нажав на кнопку освобождения.

Шпак, трясясь, поднялся с кресла, а после вышел из кабинета. Взгляд его был мутным, и он, не замечая никого, пошел в сторону лифта.

– Нехило его Романо затюкал, – усмехнулся Билли. – Ну, ничего. Поделом.

Джек же в этот момент сильнее прижал к себе Киру, которая хотела было побежать за отцом, но негр ее удержал, говоря: «Ему нужно подумать и без тебя».

Затем из комнаты вышел Чаки, который улыбнулся и сказал: «Проходите вместе. Я здесь буду». После чего сам сел на лавку, на которой сидели Джек и Кира, а негр аккуратно поднялся вместе с девушкой и вошел внутрь, а дверь с небольшим шипением закрылась за ними. Девочка тряслась от одного вида того, кто смог довести взрослого мужчину до слез, но, кажется, Романо был уже настроен по-иному. Чаки он попросил выйти, в силу того, что не боялся никого из тех, кто войдет сейчас.

– Присаживайся, Кира, – человек улыбнулся и указал на стул напротив себя.

Она аккуратными и какими-то боязливыми шагами все же дошла до стула не без помощи Джека, который встал за ее спиной.

– Вы, смотрю, стали не разлей вода, – Романо как-то добродушно, хоть и с небольшой хитринкой, улыбнулся этой парочке. – Будешь брать интервью?

– Нет, простите, господин Романо… Я… Я не могу. Сегодня не могу, – проговорила девушка, стараясь не встречаться взглядом с директором.

– Ну… Не готова, так не готова. Тогда мне нужно просто с тобой поговорить. Джек, наверное, может идти. Там, с парнями парой слов перекинуться, если, конечно, ты не против, – девушка молящим взглядом посмотрела на Джека, но тот все же вышел из комнаты. – Слушай, Кира… Я думаю, что тебе стоит пожить отдельно от отца и все же побыть на более калорийной диете. Ты же вся исхудала. Под «стоит пожить» я имею в виду то, что ты поживешь отдельно от отца продолжительный срок, ибо его нужно изолировать от людей, пускай пока что подумает над тем, что сделал. Ты уже вся бледная, худая, одежда мешком висит. Поэтому думаю, что тебе нужна хорошая порция белков и углеводов, ибо анорексия – это дело не самое приятное, и даже в наше время, не всегда излечимое. Не следует себя так запускать. Это тоже не обсуждается. Жить же ты будешь в моих апартаментах, я там все равно появляюсь редко, ибо мой основной дом – это мой кабинет, а значит, ты будешь лишь с горничной, она там прозябает нынче без работы, наверное, вся измучилась, как бы кого-то покормить, да за кем-то прибраться. Какие-то вопросы есть?

– Да. Один. А что Вы сделали с отцом? – спросила девушка как-то боязливо, но все же не спросить этого она не могла.

– Просто небольшой курс психологии. Ни единого волоса с него не упало. Лучше скажи, что он с тобой сделал? Как вижу, небольшая ссадина на лбу, на шее, кажется, гематома. Больше ударов не было? – спросил Романо достаточно серьезно.

– Нет, – ответила девушка как-то неуверенно.

– Ну… Раздевать тебя я не собираюсь, не хочешь – не говори. Мой номер себе в телефон забей, – в этот момент Романоотдал девушке свою визитку. – Если что-то будет нужно – звони, если интервью надумаешь взять – тоже звони, выберем время. У меня тут небольшие праздники в силу того, что нога нынче немного не в той форме, чтоб за бандитами гоняться по городу или еще какую тварь из жизни вышибать.

– А… Господин Романо, а что было на станции?

– Зачистка борделя и нарколаборатории, считай. Ты за кворонов особо не переживай, целый ряд из них выжили и взяты в плен, детей мы не убивали, поэтому воспитаем их в человеческих традициях или же хуманизируем их отцов и матерей, а далее они построят уже не станционный, а городской клан. Я же не маньяк, чтоб убить каждого, – девушка в этот момент слегка улыбнулась.

– А это правда, что Вы герой войны?

– В каком-то плане – да, но это, думаю, стоит оставить для интервью, верно? – спросил Роберто, улыбнувшись.

– Да. Пожалуй. Я пойду? – спросила девушка, глядя на директора.

– Да. Джек тебя довезет до апартаментов, ты уже в базу занесена, поэтому по прикосновению к сенсору – двери откроются. Пока?

– До свидания, – девушка улыбнулась и поднялась со стула, после чего довольно быстро вышла из кабинета.

– Детки-детки… Куда ж вы попадаете, когда в этот мир приходите? Нет. Бога точно нет, иначе он бы не создал такого Ада, который имеем мы в наших мирах… – Романо протер глаза, а после и сам вышел из кабинета, не забыв свою трость.

…

Шпак не помнил, как добрался до дома, как вошел в дом, как оказался на кухне, и как в его руках оказалась бутылка какого-то крепкого напитка. Он выглядел довольно побито, боль от драки с Джеком напоминала о себе, но еще больше обжигало его собственное воспаленное сознание. Его личность будто разбивалась на десятки осколков, затем снова собиралась и опять разбивалась вдребезги. Мысли о различных предательствах роились в голове, он чувствовал, что никому, собственно, и не нужен. Только бутылка и холодный ствол пистолета сейчас были его друзьями. Он вел диалог сам с собой, размышлял о своих перспективах и вдруг словно распался на две личности.

– Хе-хе-хе-хе-хе… Все предали… Романо – козел. Джек – падаль. Дочка – сучка, – на его лице была какая-то практически безумная улыбка. – Довели. Я, что ли, хотел кого-то убивать? Нет! Не хотел! Зачем мне убивать? Я же не убийца. Правильно ведь, Генрих?

– Правильно, – отвечал он сам себе, пересаживаясь на другой стул.

– Вот! О чем я и говорю. Они все постарались, чтобы я просто сошел с ума! Да-да-да… Они все были в сговоре.

– Точно! – он снова пересел на противоположный стул, а затем назад.

– Что делать-то теперь? На Романо я работать больше не хочу, ибо он тварь, – он пересел на стул напротив.

– Застрелись, – ответил он сам себе, а рука, будто не своя, потянулась к пистолету, подчиняясь воле второй личности.

– Да! Только перед этим надо выпить, да… – он снова сел на старое место, после чего открыл бутылку трясущимися руками, а после начал пить прямо из горла. – За былую жизнь и за ее нынешнее отсутствие! – крикнул он, после чего схватил пистолет, приставил его к подбородку, нажал курок и… Ничего не произошло, ибо он забыл снять с предохранителя. – Твою мать…

– Да! Застрели меня! – крикнул он, пересев на новое место, после чего вернулся назад и снял оружие с предохранителя, после чего направил пистолет в сторону пустого стула и нажал на спусковой крючок. В стене появилась дырка. С другой стороны, послышался громкий женский крик.

– А теперь моя очередь, – человек засмеялся, а после приставил ствол под нижнюю челюсть и нажал на спусковой крючок. Потолок окрасился в красный. Голова практически лопнула, раздвоившись на две неравномерно разодранные части.

…

– Здравствуйте, господин Романо, – человек в полицейской форме стоял рядом с телом, у которого разворотило голову. – Ваш сотрудник застрелился из своего пистолета.

– Угу… Он что-то оставил после себя?

– Ну, только записку. Гласит: «Скажите Романо то, что он имеет право на мою дочь, и то, что он козел». И номер Ваш написан. Как-то так, – полицейский с пышными седоватыми усами, положил записку назад, а после спросил. – Вы расстроены?

– Нет. Это довольно закономерно. Спасибо за информацию, офицер. Надеюсь нато, что Вы понимаете, что этот псих застрелился из-за того, что в очередной раз распсиховался? До этого он был довольно сильно возбужден, а также чуть ли не убил свою дочь, благо, она успела дозвониться одному из моих людей и попросить помощи.

– Да. Знаю. Оформлю его как самоубийцу, а труп кремируем. В любом случае, своей жене он не сильно нужен, судя по тому, что все ее вещи отсутствуют. До свидания, господин Романо. Хорошего дня, – проговорил офицер, а затем, услышав «Хорошего дня» в ответ, отключился.

Он посмотрел на откинувшееся на спинку стула тело, затем пробежался глазами по кухне, и снова взгляд лег на Шпака.

– Генрих Шпак расцвел маком… – слегка улыбнулся полицейский, глядя на судмедэксперта. – Как Вам такая картина, Поль?

– Ничего необычного… Некоторые и в более интересных позах помирают. Помню, однажды пришлось описывать мужичка с вибратором в заднице… Бракованный был, так его закоротило, а это… Это, наверное, искусство, – усмехнулся мужчина, похлопав труп по правой щеке, а офицер посмеялся. – Черный юмор может выбить смех даже из таких кремней, как Вы, капитан Нильсон!

– Да… Это целое искусство! – ухмыльнувшись, проговорил коп.