Текст книги "Разоритель Планет (СИ)"

Автор книги: Александр Амплеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

– Он еще и хирург? – как-то недоверчиво спросил уже Чаки у Романо.

– Нет. Но довольно заинтересованный биологией человек. Судя по моим данным, на счету у нашего друга, около трех научных работ. Я верно припоминаю?

– Именно так. Я изучал строение экзоскелета рогарийцев. Можно говорить о том, что рогарийцы – это прекрасные воины именно благодаря своей живучести. Я бы мог прочитать лекцию на тему их строения, но боюсь, что скоро с нами свяжутся бойцы Грейха.

И действительно, как только Паук замолчал, тут же раздался звонок телефона Романо, а тот с улыбкой достал его и нажал на кнопку ответа.

– Да, сержант?

– Глушители установлены, парни готовы к штурму. Сейчас, конечно, девятнадцать тридцать, но мне кажется, что там уже все собрались.

– Не торопись, Грех. Может, кто-то еще подойдет, а чем больше прихлопнем сейчас, тем лучше будет потом. Не находишь?

– Нахожу, но это не ты жопу морозишь, а я и мои бойцы.

– Вас учили терпеть многое, Грех, так что и это перетерпишь, – с насмешкой проговорил директор.

– Ха-ха-ха… Тебя тоже много к чему готовили, но почему-то твой зад в машине, Лис. Ладно. Жду сигнала, чтобы включить глушители.

– Да. И еще кое-что. Там у вас на черном ходе интересный кадр имеется. Здоровый кворон, который является плодом генетических экспериментов, так что будь аккуратнее.

– У кворонов довольно нежная кожа, поэтому залп из одного-двух шок-дробовиков, и будет выбит из игры.

– Вы, кстати, где скрываетесь?

– Где-где… В другом квартале, благо, эти ребятки туповаты, поэтому охраны не выставили особо. Вернее, когда Один устанавливал глушители – один там имелся во дворе, так мы его снимем. В общем, ничего секретности не повредит. Вы сами где установились?

– За два квартала до Шкипера.

– Видел аэромобиль?

– Видел. Эта «Ласточка» за Леманом числится.

– Ага. Мне б такую, – человек хохотнул в трубку, после чего отключился.

– Мы выйдем? – спросил на этот раз Билли, которому ужеявнонадоело сидеть на месте.

– Выйдете. Только стволы здесь оставьте, чтобы не светились перед людьми, – проговорил довольно спокойно Романо, после чего из машины вышли Билли, Джек, Чаки и в самом конце вышел Шпак.

Выйдя на улицу, Билли потянулся, а затем потянулся в пояснице, после чего раздался громкий хруст. Генрих сам протянул руку Билли, а после назвался, гигант ответил довольно радушно и обратил внимание на «белесую морду» человека.

– Да че? – Чаки сделал небольшую паузу. – Ссыт убивать. Он же неженка периферийная, недавно совсем думал, что бизнес – это только добро, а сам херачил планшеты для шок-гвардии. Вон у сержанта Грейха – НПК производства их фирмы.

– Заткнись, а? Я, может, тебяи слушать не хочу, но вот вмазал он тебе шикарно. Такой удар смачный был, я прям не могу… Ты вот мне сразу не понравился, так с удовольствием бы сам тебе зарядил, сморчок, только вот боюсь силы не рассчитать, чтоб тебя клопа, не раздавить, – с ухмылкой проговорил этот толстогубый великан.

– Сука… – пробормотал Чаки, едва начавший доставать сигарету, но остановивший это действие, как только его прервал этот гигант. После этого молодой человек вставил сигарету назад и, сплюнув, сказал. – Как-то и курить с вами перехотелось.

Лицо у Чаки всегда было злым, но теперь прямо-таки наполнилось каким-то нечеловеческим, чуть ли не животным бешенством, но он смог это в себе погасить, после чего забрался назад в машину.

– Нехило ты его, – проговорил Джек, улыбнувшись во все зубы.

– Ну, так, а че? Ведет себякак какой-то пидорок, до власти дорвавшийся, и вот корчит из себя. Круче всех типа, а как в силе уступает, так заткнулся и почти молчком назад залез. Хрен с ним, пускай обижается. Мне-то какая разница? А парня отстоять надо, хотя Генри и сам за себя постоит, мне кажется. Или ошибаюсь? Куришь, нет? – спросил человек, вытаскивая сигарету из коробочки.

– Нет. Не курю. Постоять за себя могу, но не мордобой же устраивать.

– Ну, так ты подлови его где-нибудь на подходе в гостиницу, да отпинай хорошенько. Я даже знаю, где он живет, – бугай довольно паршиво улыбнулся, а Джек как-то странно посмотрел на него. – Что? Я че-то не так сказал, что ли?

– Ну, мне кажется, что ты палку перегибаешь. Потом у Генри проблемы с боссом будут. Не. Не надо.

– Ну, так пущай балаклаву на морду натянет, так и нормально будет. Узнает что ли по глазам?

– Билли… – протянул Джек, а тот отмахнулся.

– Ладно. А чего убивать боишься? Первый раз, что ли?

– Первый. Да я больше не убивать боюсь, а дочь сиротой оставить.

– Да не ссы. Смерти бояться – себя не уважать. Уж мы, «подавители», прекрасно это знаем. Грохот пулемета, в ушах барабаном долбится сердце, а пулемет строчит под его ритм. Еще, помню, давали попробовать плазмомет особенный, который струевым методом распыляет плазму. М-м-м-м-м… Врага в один момент сжигает. Но на практике я это дело не применял, ибо это… Рангом маловат был. Так что не ссы. Тут дело минутное. Те лбы, что внутри, не сильно любят жизнью рисковать, поэтому завалим охрану, и дальше – по домам. Вернее… Хе-хе… Большую часть из этих надо будет забрать с собой, а потом однажды утилизировать.

– Ты так это все просто говоришь, – Генрих нахмурился из-за слов человека, а после добавил. – Как будто человека убить – это нечто совсем ничтожное.

– Ну, так, а че? Нажал на спусковой крючок – и нет человека. Че тут особенно в сопли скатываться? Да, на первый раз больно, но потом привыкнешь. Такая штука жизнь нынча, если не ты – то тебя. Простая арифметика, только на уровне человеческих жизней. Минус один, минус два, минус три и тэ дэ, и тэ пэ. Если сильно херово будет, так бухнем опосля, и нормально будет. Че поделать, если жизнь таким макаром на коленки ставит?

Говорил этот великан спокойно, еще бы… Вероятно, участвовал уже в военных конфликтах, а то и не раз. И не страшно ему ничего, и война для него – игра со смертью в догонялки. Догонит – значит, она победила, а нет – значит, он. По крайней мере, такое ощущение складывалось, и как-то Генриха от этого даже передернуло. Боялся он стать таким же непробиваемым, как этот страшный гигант.

…

Не заметил он, как они уже находились рядом с баром. В руках у гиганта, который был гигантом даже на фоне бойцов Романо, достаточно смешно смотрелся какой-то ПП, но использовать его назначалось в узких пространствах, поэтому титан и взял это не совсем привычное оружие в свои руки. Шпак шел прямо за этим бугаем, за ним следовал Джек, после него Романо, а за Романо оставшиеся. Шли спокойно. Звонок. Романо произвел сигнал для сержанта Грейха. Шаг за шагом. В глазах чуть ли не темнеет, но Шпак идет. Странно, что его поставили вторым. Ему правильнее было в конце быть – на шухере, но нет, его поставили вперед. Снова будто провал в памяти, и звук выстрелов, затем разбивающегося стекла и небольшого вскрика, падающего человека. Билли, облаченный в свою броню, входит внутрь и тут же выпускает длинную очередь наверх по лестнице. Кто-то вскрикнул, а гигант помчался вверх по ступенькам. Шпак быстро залетел за ним, выстрел куда-то в потолок, а с черного входа вылетает один из охранников, которого трясло от впитываемой телом энергии.

Один из кворонов хватается за пистолет, и тут же на автомате Шпак выстреливает… Секунда. Меньше. Время будто замедлилось, когда тяжелая пуля SK-2503 вошла в тело существа с красноватой кожей. Пуля пробило грудь существа, даже не просто пробила, а разорвала ее, остановившись лишь в полу. В разные стороны полетели ошметки плоти и кровь. Всю правую часть словно разворотило, а в руках начала ощущаться какая-то боль. Тем временем пятеро шок-пехотинцев поочередно влетели внутрь, наставляя свое оружие на сидящих за столом. Билли добивал рогарийца, расколов внешнюю костяную пластину, а затем бросив того на землю. Все происходило так быстро, а в голове Генриха крутилась лишь картина разорванной груди кворона. Того, как он разбрызгал содержимое своих сосудов и грудной клетки. Кто-то что-то говорил, а он не мог понять, что же случилось. Он присел на случайный стул и попытался сделать хоть немного угрожающий вид, хотя никто на него уже не смотрел. Все внимание забрал Романо.

– Здравствуйте, господа хорошие, – произнес человек, смотря на всех сидящих за столом. – Мы навели небольшой беспорядок, и я хочу за это извиниться. Вы же просто собрались для дружеской встречи, – человек в этот момент добродушно улыбнулся и осмотрел всех, кто находился за столом. – Вы не собирались меня «слить». Вы не собирались ничего сделать против корпорации, интересы которой я представляю. Вы не собирались убить ни единого моего сотрудника. Чего уж там? Вы даже не собирались сегодня употреблять наркотики, хотя три кворона в здании было. Так что же, граждане, вы тут делаете? Такие красивые и милые, молодые, и не очень молодые, но такие же милые люди. Что же вы тут все забыли, граждане?

– День Рождения празднуем, – мрачно констатировал Омониан. Был это человек среднего роста, лет под сорок на вид, темными волосами с небольшой сединой на висках и довольно холодным взглядом.

– О? Правда? Как мило… А чей, не подскажите?

– Мой День Рождения, – проговорил бас бритоголового Лемана.

– Да? А я думал, что вы обсуждаете дело одного моего друга или хотя бы его День Рождения празднуете.

– Какого друга? – проговорил Омониан, глядя на Роберто Романо своими холодными глазами с желтыми радужками.

– Не знаю даже… Наверное, вот этого, – человек указал на Фирса.

– Как интересно… Господин Фирс? Вы приглашали этих людей? – спросил Омониан, глядя на крысоподобного человека, который отрицательно помотал головой. – Видите? Нет. Он Вас даже не знает.

– М-м-м-м-м… – промычал Романо. – Интересно-интересно. А чей завод я приватизировал на имя своей корпорации?

– Наверное, завод полного тезки. Вы ошиблись заведением, господин Романо. Мне кажется, что Ваши враги заседают в баре через пять кварталов отсюда.

– О… А откуда Вы, Омониан, знаете, где сидят мои враги?

– Просто предположил, – Омониан, несмотря на присутствие здесь шок-пеха и ряда вооруженных людей, вел себя максимально выдержанно. – И я хочу Вам, Романо, предложить одну вещь.

– Какую же вещь, добрый господин, зять мэра нашего города, хочет мне предложить? – спросил, как бы измываясь, Романо.

– Валили бы Вы со своей корпорацией с моей земли. Ну, убьешь ты здесь всех и что далее? Тебя это спасет? Вот эти шок-пехи – уйдут под суд за то, что ко мне и к моим людям прикоснулись.

– Ой… Не пугай кворона наркотрафиком. У нас тут уже все схвачено, а ты станешь дополнительным рычагом давления на власти города.

– Что? – Омониан явно удивился, а вот уверенности в нем поубавилось.

– Как думаешь, если мне за «твой» завод не прилетело, то за вот эту мразь, которая здесь сидит – прилетит? – спросил Романо, глядя на истинного главаря этой шайки.

– Прилетит, – вмешался вдруг голос выжившего кворона, морда твари была вытянута, мозговой отдел был сильно крупнее нижней части черепа, но эту диспропорцию скрывали щупальца, что опустились вниз, закрывая жвала создания, что заменяли ему рот и челюсти. – Прилетит. За убийство моего брата – ваша корпорация заплатит.

– Нет. Я перебью весь ваш клан до того, как «прилетит».

– Я подам сигнал клану, – проговорил кворон, пытаясь нажать какие-то кнопки на своем мертвом НПК. – Храксир…

– Что это значит? – спросил Романо у Паука.

– Это нечто в духе «твари». На деле не очень переводимое ругательство, которое обозначает также сексуальную рабыню. Полагаю, грубая форма обозначения нимфоманки идеально бы подошла для обозначения значения данного выражение, – ответил на вопрос директора киборг.

– Спасибо, друг. Так вот, граждане, у вас отсюда два выхода: первый – вперед ногами, второй – пешочком и в наши автобусы. Далее вы попадете в особенную тюрьму, где и решатся ваши жизни.

– А если нет? – спросил Леман, поднимаясь из-за стола.

– Ну, лично в твоем случае – я найду твою любовницу и упрячу ее туда, где ей самое место. В бордель.

Леман в этот момент скривился, а после присел назад.

– Отлично. Значит все за то, чтобы попасть в спецтюрьму, не так ли?

– Вы ответите за это, Романо, – сказал довольно громко Омониан.

– Конечно, отвечу, но не перед вами, а перед… – Романо поднял взгляд вверх, а после указал туда же пальцем. – Перед господом нашим.

– Вы суеверны?! – спросил еще громче Омониан, в глазах его читалась злоба, ненависть, а также недоумение.

– Перед капиталом, друг мой. Все мы за него боремся, и ты мертвых родственников в акционеры завода «Кракен» записывал. Ой, какой интересный обход антимонопольных законов, верно?

– Это не твое дело. Тем более, ты этим же занят.

– Верно. Этим же, только я не прячусь за фигуру мэра и мертвых родственников, в отличие от различных выходцев из семейства грызунов.

Вскоре в бар вошли новые бойцы, которые стали медленно, но верно выводить тех, кто был «задержан» в этом здании, а вот Генри ощущал себя довольно плохо, а в глазах застыла картинка этого грудного фарша, который образовался в теле кворона. Даже то, что он не был человеком и достойным гражданином, ни на каплю не облегчало груза на душе человека.

…

Шпак не замечал, как и что происходит. Он уже даже не помнил, как оказался вместе с Билли и Джеком в каком-то баре… Как начал пить? Как начал разговор с мужиками? В глазах все время всплывала картинка того, как кворон превратился в кусок мертвого мяса. Пистолет был при нем… Но в какой-то момент в нем не оказалось обоймы, да и последний патрон из дула выбросили передергиванием затвора. Серые глаза бегали туда-сюда, смотрели то на Джека, то на Билли, в этих глазах была какая-то пелена, и люди были этим озабочены.

– Генри? Генри? – говорил Билли, глядя на человека и даже пощелкав пальцами перед его носом. – Как думаешь, Джек? Он оправится от этого?

– Да. Пойдет. Я помню свой первый раз… У меня, правда, не такой ствол был, а простая ППшка, так там не так красочно было, а тут… Ну, справится, думаю. Плюс дочурка дома, так что, думаю, папку восстановит. Наверное.

– Романо собирался его на станцию брать. Думаешь, восстановится?

– А вот тут не скажу, но думаю, да.

Тут вдруг в голове Генри начали оживать мысли, и тут же он запрокинул в себя рюмку коньяка, затем налил вторую, и запрокинул ее тоже, а потом закрыл лицо руками и сгорбился.

– Но да… Кажется, не оправится. Сейчас захнычет еще, ну ниче. Благо, это был кворон. Наверное, хоть чуть-чуть полегче, – довольно медленно проговорил Джек, нахмурившись.

– Взрослый мужик, а ощущение, как будто девочка этого кворона убила, – констатировал Билли, а после налил и себе.

– Ага… Квороны – это вообще твари, которые жалости не заслуживают, а он разнылся… Кошмар. А что будет, если он из этой хрени человека шлепнет? Да в самую голову? Там же мозги во все стороны, кровь, кожа, ошметки черепа. Фу…

– Закройся, а?! – вдруг вскипел Шпак и ударил по столу, лицо его было красным, правый глаз дергался.

– Ладно-ладно, успокойся, – Джек выставил руки перед собой ладонями к Генриху. – Ты восстановишься?

– Хер-р-р его знат! – проговорил человек заплетающимся языком.

– У-у-у-у-у… – протянул Билли. – Его ж до дома нести придется.

– Сам, с-с-с-сука, дойду. Не трожь меня!

– Ну-ну… Ты для начала выход найди из бара, а дальше угадай, в каком из тысячи кварталов мы находимся? – улыбнулся Билл, а после налил себе еще одну рюмку коньяка и опустошил ее.

– И найду! И угадаю! – проговорил человек, пытаясь подняться из-за стола, но снова пал на скамейку задом. – Потом… Да! Потом угадаю!

– Ну-ну… Удачи, братишка. Если через годок-другой дом найдешь – тогда хорошо.

– Да, отвали ты от него, – прервал Джек Билли. – Ты себя особо не вини в смерти того красномордого, не думаю, что кворон достоин того, чтобы из-за него убиваться.

– А кто достоин? – Генри смотрел на Джека с приоткрытым ртом, а сам немного покачивался, даже сидя.

– Не знаю.

– Да, для тебя никто жизни не достоин. Что кворон, что человек… У всех шкурки коли деньгами окупаются, так ты убьешь. И этот убьет.

– Убьем, если жизнь наша от этого зависеть будет. Вот кворон выхватил ствол, так ты же его завалил, – ответил на тираду Билли.

– Завалил, а жаль, что завалил… Не сидел б ты щас предо мной, да и я не сидел бы.

– Ну, ты не переоценивай ППшку или автоматический пистолет, я не разглядывал особо, но броню мою бы не пробило, но да. Твоя грязная морда осталась бы валяться там, а дочка твоя, гнида, осталась бы одна.

– И пусть! Она взрослая!

В этот раз в разговор вступил Джек:

– Взрослая? Ага. Прекрасно. То есть ты бы с удовольствием отправил бы ее на трассу своей гибелью? – Генри снова закрыл лицо, локти на этот раз были поставлены на стол. – Ну, давай-давай. Поори, может, твою истерику закончу выбитой тебе челюстью. У меня удар поставленный, и я не посмотрю на то, что мы друзья. Ты дочку свою готов предать в пользу своих мальчишеских мыслишек и идеек. Имеешь такое право, мразь?

Человек напротив помотал головой, не убирая рук от лица.

– Вот, шваль. А ты знаешь, к кому твоя девочка могла попасть, если бы оказалась на трассе? – Джек немного помолчал, а после произнес. – К кворонам. Она у тебя красивая, хрупкая. Сечешь? Если ты одного из этих убил, так можешь считать, что предотвратил чье-то похищение. Ты же охереть какой добрый. Милостыню, наверное, каждому попрошайке даешь, а тут хочешь оставить дочь без отца. Ты вот подумай, урод, как мужик ты себя вообще сейчас ведешь? Или как истеричка? Берешь и поливаешь дерьмом тех, кто тебе помочь хочет. Более того, тех, кто тебя от пули, твоей же пули, в башке спас. Ты ж, пока шли по дворам, так пытался застрелиться. Но нет. Пистолет мы у тебя отобрали, разрядили, а теперь ты, дерьмо, хотел, чтобы Билли был убит. Убит пулями того, кто был убит тобой. А ведь Билли буквально пару часов назад хорошенько опрокинул Чаки, который тебе постоянно под шкуру лезет. Защитил тебя тогда, когда ты свой язычок поганый в жопу засунул.

– Простите… – как-то сипло проговорил голос, приглушенный руками.

– Да, че тебя прощать? Шок, все дела. Но ты пойми, какой бы шок не был – мужик должен мужиком оставаться. Истерики свои сунь поглубже. Телефон, кстати, проверь.

– Нет, – протянул человек.

– Я тебе сказал, проверь. Дочь, наверное, уже иззвонилась.

– Хорошо… – Генри отвернулся к стенке, достал телефон из кармана, после чего начал включать свою волшебную коробчонку, а дальше стал смотреть пропущенные звонки. «6 пропущенных вызовов», – гласила надпись на экране, он отключил экран, а после промямлил. – Не. Не звонила.

– Дай телефон сюда, – угрожающе проговорил Джек, после чего Генри протянул телефон чернокожему, а тот посмотрел на своего белокожего друга злобными глазами, но ничего не сказал, после чего нажал на кнопку звонка.

Вызов шел недолго. Скоро раздался тонкий, заплаканный голосок:

– Папа?!

– Да. Привет, Кира. Это звонит Джек – друг твоего отца. Не кричи, пожалуйста. Твой отец сегодня в не очень хорошем состоянии, но мы его привезем домой. Да. С ним все в порядке. Не плачь, милая, – голос Джека вдруг стал максимально мягким, хотя только что был грубым. – Да. С папой все хорошо. Нет. Его не били. Он никого не убил. Не беспокойся. Все хорошо. Мы в баре с ним сидим, он выпил немного. Ну… Что поделаешь. Тяжело просто сегодня было. Перестрелка была – все верно, – в телефоне вдруг раздался громкий вздох и вопрос: «Он жив?!». – Жив-жив… Только пьян, и не хотел тебе звонить. Успокойся, солнышко. Все хорошо. Ложись спать, мы твоего папку приведем и уложим. Все хорошо. Его даже не зацепило. Никого там не зацепило, ну, кроме нехороших людей и одного кворона. Все хорошо. Давай. Успокаивайся. Тебе завтра в колледж, насколько знаю, ложись спать. Спокойной ночи, Кира, – Джек подал трубку Генриху, а сам убийца, пригорюнившись, смотрел на негра во время всего разговора, а потом спрятал телефон в карман и лег головой на стол.

– Какой же я урод… – послышался его голос.

– Ну вот… Теперь другая стадия, – пробормотал Билли и налил еще одну стопку.

– Какая стадия? Хрен с ним, с убийством… Я дочь хотел бросить, – голос его будто бы протрезвел, а разум прояснился. – Я ж… Я ж всегда добра ей хотел, а теперь вот… На подходе сюда пытался застрелиться. Дома чуть не застрелился. Я ужасный отец, ужасный человек… Хрен с ним, с убийством. Я себе сейчас работы на шок-пех простить не могу. Как вспомню того пацана, которого шоки избили, а потом в полицейскую машину засунули, так сердце замирает. Его ж убили жестоко. А потом… Когда брали этот завод… Когда выходил, там два выродка каких-то обсуждали задницу какой-то девчонки, которую до этого скрутили. Причем, ладно бы так обсуждали, так один про женское тепло там говорил… А я не знаю, что за женское тепло, что ли? Знаю, конечно. Так, сука, я ж им эти НПК поставлял. Такие огромные деньги вложены в эти НПК, что, по сути, я сделал так хреново людям, что меня распнуть на ближайшем здании должны за это. А я ведь тогда не думал вообще, что такое может быть вообще. Тогда, когда работал с этими, так шок-пех чисто как спецназ выступал. Я в жизни бы не подумал, что эти же люди потом свое оружие против народа направят. И хер с ним, мужики, ладно… Так они и женщин бьют и истязают. Кошмар. Я, по сути, занимался обеспечением тех, кто будет нас людей обычных с дерьмом смешивать. С грязью. Мне и дочери в глаза теперь смотреть больно, оттого и пулю чуть в висок не пустил. Как с этим жить-то вообще? Я этого не пойму.

– Осознание – штука паскудная, таки… Вроде живешь-живешь, а потом хренак, и осознание наступит, – ухмыльнулся выходец из подразделения подавителей, а затем налил следующую стопку.

– Да. Осознание – худшее просто, что есть в нашем умишке… Ты просто жить не хочешь после того, как осознаешь такое.

– Ой. Не ной. Что было – то прошло. Все-таки ты их дубинками, дробовиками и ничем подобным не снабжал, – перебил Генриха Джек. – Ты лучше подумай о том, как сделать что-то хорошее для людей, а не ной постоянно.

– Да как я сделаю? Я на Романо работаю… Че хорошего могу сделать? – спросил Генрих, подняв голову и умоляюще смотря на Джека.

– Как-как… А я откуда знаю? Для начала для дочери что-то хорошее сделай, потом приди в себя и готовься к полету на станцию. Там будет благое для человечества дело.

– Опять убийства? – мученически спросил бывший бизнесмен.

– Хуже, – улыбнулся Билли. – Убийство в промышленных масштабах.

– Дазаткнись ты, Билли, – негр угрожающе посмотрел на гиганта, а тот лишь еще шире улыбнулся.

– Не, ну а че? Я ж правду говорю. Мы там нижние уровни, судя по всему, чистить будем. Невольниц освобождать будем. Тебе, кстати, какое-то другое оружие дадут, ибо с этой херней много не настреляешь, всю руку отобьет, а целей дохрена будет, так что…

Генрих от этих слов снова лег головой на сложенные на столе руки.

– Билли, етить твою мать!

– Что? Будет хуже, если он только там поймет всю жопсен ситуации. Поймет и ублюется. Там, кстати, мой пулемет будет, а не эта ППшка вшивая… М-м-м-м-м…

– Закрой хлебало, – Джек оборвал слова Билли, но на этот раз гораздо более угрожающим тоном.

– Ладно-ладно. Молчу, но мяса все-таки много будет, даже фарша.

– Короче, Генри. Если ты не восстановишься за три дня – мы будем вынуждены лететь без тебя.

– Да… Я восстановлюсь, – еле-еле проговорил человек, снова поднимая взгляд. – Постараюсь.

– Главное, не убейся. Пистолет твой я заберу, со всеми патронами, до лучших времен. Иначе больно простой путь у тебя к смерти будет. Бах, и все мозги на потолок. Но ты представь, как твоей дочери будет приятно заходить в квартиру, в которой сидит тело папки с разорванной башкой и мозгами на потолке.

– Да я понял. Не буду я. Что дочка-то без меня делать будет? Жить буду. Обещаю.

– Только смотри, чтобы твои обещанияв итогепо ценности не стали, как туалетная бумага.

– Типа, чтоб ими подтереться нельзя было?

– Именно. Ладно. Пора идти уже, – Джек встал из-за стола, после чего осмотрелся в зале.

Внутри было несколько десятков человек, большинство разговаривали между собой и никакого интереса к троице не проявляли, кроме, пожалуй, одного столика, за которым сидели какие-то бравые парни, но и те резко начали говорить между собой, когда Билли поднялся. Билли был настоящим медведем, даже без своего снаряжения. В одной майке и джинсах, он напоминал настоящую машину для убийств, а его неестественно сверкающие мышцы напоминали синтетические, отчего большая часть, находящихся здесь, даже из особо буйных особо не поворачивалась в сторону амбала в двести десять сантиметров в высоту, с огромными мышцами, волевой челюстью и по-военному бритой головой.

– Да, Билли. Есть все-таки плюс в том, чтобы ходить с тобой.

– Эт какой? – спросил гигант, глядя на негра, который был тому по плечо.

– Конечно же, твой пресс. Все девки заглядываются! – негр шутя ударил в практически железный живот мужчины.

– Ну-ну. Я тут ни единой красивой девчонки не вижу, только пьяные морды. Эх… Вдарить бы сейчас кому-нибудь, пока в башке бурлит, да некому, – покачал головой человек.

– Вот это и есть плюс. Ты выглядишь, как горилла, которую все боятся. В этом и главный плюс.

– Ну, спасибо… Меня то с медведем, то с гориллой сравнят. Это лучший комплимент! – усмехнулся человек, после чего надел свою кожаную куртку.

– А тебе, кстати, в кожанке зимой не холодно? – спросил уже Генрих, смотря на своего нового огромного друга.

– Не. Мышцы-то синтетические, по крайней мере, внешняя часть, так в них и тепло. Тело это же тоже своего рода одежда, так что все нормально. Не бойса – не заболею. Плюс операции, в которых я участвовал, часто проходили на дальних от звезд планетах, так что закалка у меня, как у древнего «моржа». Такая хрень в минус десять – не пробивает, если там… Ну… К примеру, не час на улице торчать. Так что нормально.

– Классно, наверное, таким бугаем быть.

– Не. Минусы есть. Вот там некоторые на рост метр девяноста жалуются, что там много чего башкой задеваешь, так я задеваю еще больше, чем они. Но да… Ты всегда устрашающ при таких габаритах, – как обычно улыбнулся Билли. Было в этом громиле что-то одновременно и страшное, и в какой-то степени милое, по крайней мере, с друзьями он был по-настоящему добрым и прекрасным человеком. И хоть Генрих и был знаком с ним от силы день, но этот здоровый парень уже завоевал его сердце своей добрейшей улыбкой при устрашающем виде.

…

Шли они недолго, как оказалось, бар был совсем рядом с домом, и Генри даже в нем бывал несколько раз, только в силу шока не смог понять, где находится. Он смотрел себе под ноги, а рядом с ним шли два настоящих друга, наверное, настоящих. Да, пожалуй, дружба с ними была значительно крепче, чем с теми, с кем он проводил время ранее. Бизнесмены и чиновники, почему-то, почти все забыли о нем сразу, как только он разорился. Ни помощи тебе, ни чего-то подобного, а один из «друзей» и вовсе выкупил цеха с молотка, после чего самодовольно продолжил производство старых заказов.

– А где ты воевал, Билли? – спросил Генрих, посмотрев на гиганта снизу вверх.

– Где-где… Да вот… Может, помнишь, в новостях было. Про «Триумвир Левый». Я там был. Голем-Четыре нынешний захватывал. Капиталисты конфедерации не сильно рады были тому, чтобы у них «экспроприировали» их старую добрую планету. Ну, вот и решили попробовать потягаться в бою. Не вышло. Я сильно говорить про это не люблю, так что извиняй. Может, в будущем как-нибудь, и побалакаем в дружеской компашке, коли живы будем.

– Понятно. Страшно было?

– Ну… Я тогда молодой был совсем, двадцать с лишком годков, ну и первые серьезные битвы. Мясорубка. Приятного там мало. Нынешние пострелушки – это мелочь, вот когда плазмой стреляют в больших объемах с обеих сторон… Тогда страшно. А так… Вон моя броня ППшки, а это одно из основных орудий пиратов и прочего сброда, держит на ура. Штурмовую винтовку, – ну, если не под прямым углом, – тоже держит, а там почти все пули в откос идут. Вот шоковое оружие – это дерьмо. Мягко говоря, неприятно им получать, хотя тоже зачастую выдерживаю, но после Голем-Четыре – это какая-то игра. Нестрашно абсолютно, адреналин, конечно, играет, но даже близко не стоит. Хотя… Вот с рогарийцем сегодня – немного страшно было. Впервые сталкиваюсь, но, как вижу, они не сильно броню любят, если правильно определил их духовную субстанцию, после раздробленного лобового щитка.

– Понятно, – Генри из-за этих слов ощутил себя еще более паршиво, вот одного какого-то убил и разнылся, а еще застрелиться пробовал. А он? Этот титан? Прошел настоящую войну, а потом сохранил какую-то дружелюбность и чувство юмора.

Вскоре они оказались на пороге дома, Генрих нажал рукой на панель, затем они вошли, потом к лифту и поехали наверх, затем по коридору к дверям квартиры.

– Мы заходить, наверное, не будем? – спросил Джек. – Дочурка, наверное, не спит, а тут еще мы завалимся. Ей же, хозяюшке, надо будет что-то сварганить по-быстрому. Так что иди, наверное, один.

Как вдруг дверь открылась, а на них смотрели заплаканные глаза девушки, которая, кажется, еще сильнее похудела за это время.

– Заходите, – сказала она, смотря на мужчин, и как-то тяжело улыбнулась в ответ на улыбку Билли и на понимающий взгляд Джека.

– Ну, если приглашаешь. Не смеем противиться, – улыбнулся Джек, а после подтолкнул Генриха вперед.

…

В доме они побыли недолго. Вскоре Джек засобирался, а за собой повел и Билли. Тихо и мирно Генрих проводил их, а дальше вернулся в зал и сел на тот диван, на котором неделю назад, или больше, или меньше, сидел тот самый тип в шляпе, который сейчас являлся его начальником. В голове снова начал возникать образ того самого кворона, и в глазах помутнело. Дыхание замедлилось, а сердце, наоборот, начало стучать очень быстро, человек пытался восстановить обычный пульс, убрать этот образ с разорванной грудью, «выплюнутыми» окровавленными жвалами с разбросанными по полу щупальцами. Он смотрел перед собой стеклянным глазами, пока рядом не села Кира, она смотрела на отца каким-то испуганным взглядом.

– Пап? Что случилось?

– Неважно. Неважно, – промямлил человек. В голове у него не укладывалось то, как он машинально нажал на спусковой крючок, а ведь даже не понимал того, что делает. Это все получилось машинально, как будто сыграл какой-то глубоко сидевший в голове инстинкт.

– Ты убил? – этот вопрос тоненького голоса звучал как приговор. В нем не было ни осуждения, ни жалости. Он практически звучал как констатация, как какая-то речь неумолимого судьи, который одновременно являлся и палачом, от этого в сердце как будто что-то стрельнуло, а рука сама легла на грудь. На лице отобразилась какая-то слабая улыбка, скорее болезненный и бессильный оскал, дыхание стало менее глубоким, а человек будто начал погружаться в сон.