Текст книги "Зеркало для личности (версия 2009)"

Автор книги: Александр Пинт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Надо смотреть конкретно. Что ты говорил своей девушке?

– Ты не понимаешь, что это для меня очень важно, а до тебя не доходит. Я должен встать и уехать.

– Это можно говорить как факт, а можно осуждать. Внутри есть две части, одна из которых чувствует, что есть что-то очень важное, а другая говорит, что ничего нового не надо, всё и так нормально. То есть одна часть тебя осуждает другую часть тебя же.

– Понятно. То есть та часть, которая говорит, что всё нормально и не хочет никаких изменений, выступает в роли моего оппонента, и я его осуждаю за то, что он не понимает.

Осознание вне дуальности, поэтому оно не осуждает

– Да. А другая часть хочет изменений. Но они являются двумя сторонами одной медали. Это еще не осознание: осознание возникает только тогда, когда ты видишь обе стороны одновременно. Когда есть осознание противоположных сторон двойственности, то между ними нет конфликта. А между твоими частями есть конфликт. Есть часть, которая хочет развиваться, а есть часть, которая не хочет развиваться, но они являются одной медалью. А осознание просто видит то и другое как то, что есть.

Значит, осознание вне двойственности. А то ведь ты можешь сказать, что у тебя есть замечательная часть, которая хочет развиваться, и есть плохая часть, которая этого не хочет. При этом ты отождествляешься с той частью, которая хочет развиваться. Но та часть, которая хочет развиваться, опирается на противоположную часть, которая не хочет развиваться. Они вместе работают. Откуда та, что хочет развиваться, знает, развивается она или нет? Ей нужен контраст, противоположность. А осознание наблюдает за взаимодействием обеих частей.

– В данной ситуации, когда есть две части, одна из которых хочет, а другая не хочет, как их урегулировать?

– Во-первых, их надо начать проявлять, чтобы сделать различение, то есть увидеть их вместе. Затем вы рассматриваете их как необходимые друг другу и отслеживаете характер их взаимодействия. Вы понимаете, что их отношения только кажутся конфликтом, но на самом деле являются необходимым взаимовлиянием для получения вами определенного опыта. И этот опыт вам нужен. Мы об этом уже говорили на данном семинаре, когда вас не было, на примере двойственности «духовное и материальное». Ищущий начинает ее активизировать для того, чтобы получить опыт.

Духовное – это развивающееся в вашем примере, а материальное – неразвивающееся, условно говоря. И они начинают противоборствовать. И именно в процессе их противоборства вы начинаете лучше понимать эту двойственность. Осознание наблюдает за той и другой сторонами этой двойственности. Но активизировать любой опыт вы можете только за счет усиления взаимодействия противоположностей. То есть эту фазу вы не можете не прожить, иначе вы не получите опыт. В этом вся сложность.

– Да, но она проживается уже так, что тошно становится.

– Тогда вам надо сделать так, чтобы стало совсем тошно.

– Так уже совсем тошно.

– Значит, пока еще не совсем.

– Ситуация опять же касается семинара. Эти два желания, идти – не идти, просто раздирают на части. Это выливается в то, что я иду, но через такое сопротивление, которое уже переходит во внешнюю форму. Накануне приезда сюда, когда я гуляла с собакой, ее здорово покусали.

– И после этого она сказала тебе: «Не ходи на семинар».

– Примерно так. Она утром встает квелая, гулять не хочет, у меня жуткое чувство вины, потому что я из-за своего осознания и духовности мучаю бедную собаку. Это всё на нее выливается.

– Ваша бедная собака является вашей бедной частью, которая не хочет никаких изменений. Так что смотрите, прохождение этого опыта связано с распятием в противоположности. Это и есть распятие.

– Это уже становится слишком.

– Это будет еще более «слишком» до тех пор, пока вы эту двойственность не изучите. Если вы будете идти на семинар, даже если вам не хочется, даже если искусали вашу собаку, порвали вам юбку и подбили глаз, тогда вы получите опыт этой двойственности. Сколько вам нужно для того, чтобы накопить этот опыт и понять, что это за двойственность, зависит от вас. И поверьте мне, что ваши страдания значительно меньше, чем страдания других людей, познававших эту двойственность. Некоторые шли на костер за это.

– Дело в том, что это у меня переходит в чувство вины.

– Вина у вас есть всегда. Мы сейчас рассмотрели ее механизм. Но я повторяю, что прохождение двойственности связано с растяжкой между двумя противоположными сторонами дуальности, и это очень болезненно. И я вам это говорил и буду говорить. Это есть. Так и должно быть. Вы этого не сможете обойти. Вы думаете, что это так легко: подняться над своим старым опытом? Ничего подобного. Я вам показываю, как работает двойственность. Что сам набор опыта в ней требует ее растяжки, а это и есть распятие. Вы сами себя вешаете на крест и прибиваете гвоздями. Духовная драма Иисуса – это космический спектакль, показывающий механизм освобождения от распятия на кресте двойственностей.

– Я заметил такую вещь. Возникает это самое сопротивление во внешнем мире как следствие внутреннего напряжения только тогда, когда я хочу пойти куда-то, скажем, на семинар, чтобы явиться укором другим, даже родственникам, что они не развиваются. Или я хочу, чтобы они почувствовали свою вину, или наоборот, я хочу почувствовать свою собственную вину за то, что я ухожу. Но когда этого нет, тогда они соглашаются на самый дикий, казалось бы, вариант и отпускают меня.

– Совершенно верно. Смотрите, познание двойственности на низком уровне происходит в борьбе, в конфликте. Я иду на семинар для того, чтобы показать другим, что они ниже и хуже, чем я. И тогда я порождаю их осуждение и чувствую вину. Но я могу это делать по-другому. Я могу пойти на семинар потому, что понимаю, что это нужно мне, а они могут поступать так, как они хотят, в зависимости от их понимания или непонимания. Я никого не осуждаю за это, и тогда их осуждение меня прекращается, потому что их осуждение меня есть мое осуждение их, то есть самого себя.

Закончить с опытом какой-то двойственности означает закончить с осуждением и виной, связанной с этой двойственностью. Если вы это не заканчиваете, то оно будет продолжаться, а кому и сколько нужно, чтобы это увидеть, я не знаю. Если вы видите с трудом, то вам нужно очень сильно обострить свои двойственности, и это будет очень болезненно. А ты слабо видишь, поэтому тебе нужно очень сильно их обострять. Только обострив их очень сильно, ты сможешь начать различать их противоположные стороны. Либо ты просто будешь продолжать спать.

– Я хочу сказать, что для меня цель семинара достигнута. Сейчас я увидел, как три противоположности соединились воедино. Первая – это «духовность – материальность», о которой мы раньше говорили. Я не принимал материальность жены. Второе – это осуждение и вина. Я ее осуждал, всё раскладывал по полкам, а оно ей не помогало, здоровье ухудшалось, накапливалась обида и всё остальное. И третье – сексуальность. Охлаждение друг к другу. И вот узел. Я увидел эти три пары, с которыми нужно работать. И в принципе, всё отпустилось.

– Ваше видение будет расширяться. Те проблемы или личностная структура, которая создает эти проблемы, остается, то есть работа будет всё время с одними и теми же темами, но уровень их видения будет изменяться. Фактически то, что вы видите сейчас, это ваша стартовая ленточка на данном этапе марафона к самому себе. Но на каждом следующем этапе стартовая ленточка будет изменяться.

– То есть она никуда не денется?

– Нет. Она будет меняться. И когда вы увидите весь путь, по которому бежали к самому себе, вы поймете, зачем и почему всё было так, как оно было у вас. Любая личность отражает устройство этой реальности, или старой матрицы сознания. Она построена так, как нужно данному персонажу для получения его опыта, и отражает все механизмы, работающие в старой матрице. Поэтому и говорится, что, поняв себя, ты поймешь мир.

Увидев свою вину, вы можете увидеть свое осуждение

– Итак, кто испытывает вину?

– Я испытываю вину по отношению к мужчинам. К Олегу, отчасти к Анатолию.

– Что это за вина и какое ваше осуждение породило ее?

– Осуждение?

– Ваша вина возникла как результат вашего осуждения Олега и Анатолия. Вы осуждаете их, но не видите, что это осуждение породило вашу вину по отношению к ним.

За что вы их осуждаете?

– Олега за сексуальность.

– Но в связи с ней же вы чувствуете и вину. Смотрите, как работает механизм обвинения и вины. Это и есть змея, кусающая свой хвост. Когда змея начинает кусать себя за хвост, то начало и конец соединяются. Начало – это осуждение, конец – это вина. Кажется, что они совершенно не связаны, но теперь мы видим, что они есть две стороны одной медали.

– Анатолия, наверное, за молчаливость.

– Осуждая Анатолия, то есть самого себя за молчание, вы испытываете вину за это. А молчание-то о чём?

– Как я буду говорить, наверное. Сказать, наверное, есть что.

– А что сказать? Я осуждаю его за то, что он не говорит, хотя есть, что сказать. И я испытываю вину за то, что не говорю, хотя есть что сказать. Но так как я не говорю, то еще не знаю, что мне есть, что сказать. Вот видите, как хорошо?

– Я испытываю вину к Володе, потому что сегодня у нас с ним был разговор, и я поняла, что он отзеркалил то проявление духовности, которое я проявляю здесь. То есть я что-то о себе думаю и пытаюсь в каждом разговоре то ли навязать, то ли поучать, как это должно быть. И я сказала ему спасибо за то, что он показал мне это, но я не увидела, что я его осудила, потому что тут же я подумала, что вообще-то нужно выбирать слова, чтобы не обидеть. Сейчас я увидела, что осудила.

– А если осуждение без вины, тогда как быть?

– Значит, ты еще не видишь хвоста змеи.

– Да?

– Хвост далеко. Змея-то большая.

– Крупная.

– Пока голова доползет до хвоста, много времени пройдет.

– А я осуждаю себя за то, что чувствую телом, и мне нужно подойти к человеку и прикоснуться. Не знаю, почему. У меня мандраж в области груди. Не знаю, почему. Я всё это подавляю.

– Значит, я осуждаю себя за телесные проявления и испытываю вину в связи с этим.

– Да.

– Сан Саныч, а вы можете мне помочь увидеть вину и осуждение? Я серьезно. У меня это довольно часто, но сейчас я могу просто привести конкретный пример. Хотя я понимаю, что этот механизм у меня работает и в других ситуациях. Толик меня раздражает своей манерой поведения. Никак не могу ее принять.

– Какой?

– Его хохот, мобильник, который не выключается, тон, которым он говорит.

– То есть он несерьезный.

– Отчасти циничный, в придачу и бабник, я бы сказала. Это все складывается в то, что я невольно его осуждаю.

– Ты его осуждаешь за то, что он бабник, это одно. За то, что он несерьезный, это другое.

– Это всё складывается в сумме.

– Воспринимая это так, ты никак и не можешь увидеть то, из чего она складывается.

– Может быть.

– Давай разбираться. В мусорное ведро набросали кучу всего и сказали, что это мусор. Я спрашиваю, что там, а мне отвечают: «Мусор». Начинаешь разбирать, а там куча разных вещей: карандаши, бумага, старые лезвия…

– Я пока не поняла, за что я его осуждаю больше всего.

– Давай разбираться конкретно. За что ты его осуждаешь? За то, что он имеет дело с женщинами?

– За то, что он не может выбрать одну женщину, остановиться.

– Он ищет.

– Сколько же можно искать-то?

– Хорошо. Что ты сегодня на завтрак кушала?

– Мясо с кашей, чай, масло, хлеб.

– Значит, ты ела мясо, кашу, чай, хлеб, масло. Почему ты не можешь остановиться на чем-то одном? Почему ты, например, не ешь один хлеб?

– А меня никто не раздражает. Мне нравятся все, и я их воспринимаю такими, какие они есть. Сан Саныча с некоторого момента тоже.

– С некоторого момента до определенного периода. А до этого я уже ничего не помню. Так?

– А это уже прошлое.

– Продолжайте.

– Я осуждаю себя за то, что ничего не понимаю, за то, что дура-дурой сижу, за то, что вы меня доканываете второй день уже.

– Это не я тебя доканываю. Ты сама себя доканываешь. Так и происходит. Если ты сейчас говоришь, что себя осуждаешь, то ты сама себя доканываешь. Теперь ты осуждаешь тех, кто осуждает тебя, хотя ты сама этим и занимаешься. Тебе это просто показывают.

– Я вижу, что мне это показывают. Что мне показывают мое отношение ко мне же.

– Да. Так ты относишься к себе. Так какие у тебя претензии к тому, кто показывает тебе то, как ты относишься сама к себе?

– Я же говорю, что осуждаю себя. У меня вина идет, я обвиняю себя за то, что я бестолковая такая.

– Вина за вину.

– Теперь посмотри осуждение, которое ты создаешь, и следствием которого является вина. То есть ты испытываешь вину за то, что тебе говорят, что ты глупая и ничего не понимаешь. Твоё осуждение других должно быть точно таким же.

– Я же считаю, что это не так, и осуждаю других, которые об этом говорят.

– Которые, как ты считаешь, говорят не то, что надо. И ты им говоришь: «Пошли все на фиг, вы сами ничего не понимаете», – и осуждаешь их. Таким образом, получаешь свою вину.

– И еще сильней получаю.

Чем сильнее осуждаешь, тем сильнее чувствуешь вину

– Чем больше ты будешь осуждать других, тем больше ты будешь иметь вины. Но ты ее производишь сама.

– Да, это мое мышление.

– Чтобы чувствовать вину, надо осуждать. При этом чем больше я осуждаю, тем больше буду испытывать вину.

– И дальше еще больше осуждать буду.

– Да, идет эскалация.

– А мне кажется, что цель семинара в том, что все должны отсюда уехать счастливыми.

– Взявшись за руки и распевая позитивные песни.

– Понимаете, чтобы и она тоже уехала счастливой.

– Да что вы говорите?

– А тогда что же мы такое вообще?

– А чем мы можем ей помочь, Наташа?

– А мы должны ей показать совершенно разные точки зрения. Посмотри на себя с этой стороны, посмотри с этой.

– Так покажите.

– Тогда все должны попробовать.

– Зачем все? Вы же этого хотите. Знаете, инициатива, как говорят, наказуема. Вы с этим выступили, вот и помогайте. Вы так радостно это говорили, что у меня создается впечатление, что вы можете это сделать. Давайте. Начинайте.

– Я понимаю, конечно, у каждого свой уровень сознания, каждый видит всё по-своему в этом мире. У каждого свое мировоззрение.

– Вы спели радостную песенку типа «Какой чудесный день, какой чудесный пень, какой чудесный я и песенка моя». Спели песенку и получили удовольствие. Если вы это говорите, то сделайте это.

– Тогда мы все должны чувствовать себя виноватыми.

– Не надо остальных привлекать. Вы вышли с этой идеей, так и реализуйте ее. Если вы не можете сами реализовать, то зачем всех остальных тащить? У них даже этой идеи нет. У вас она есть – так реализуйте. Но я говорю, что это даже не идея, это ваша восторженная самодеятельная песенка, которую вы исполняете для привлечения внимания к себе. Вы ее исполнили и закончили. Девочка встала на стульчик и исполнила свою песенку, потом села на стульчик и ждет, когда еще можно будет спеть. Но вы привлекли внимание к себе, и я вас прошу теперь реализовать слова своей добренькой песенки.

– По поводу помощи. Подумали, наверное, все, и всем хотелось в то время, когда женщина плачет, чисто по-человечески проявиться: подойти и пожалеть. И в то же время, мне показалось, что вы специально это активизируете, чтобы человек прожил и понял, как бы получил толчок для понимания. А если я подойду, то возьму часть вины на себя. Если мы подойдем все, то она поймет, что мы разделили ее чувство вины и обвиняем вас.

– Совершенно верно.

– А я наоборот увидел, что к Оле у меня нет никакого чувства сострадания, жалости.

– Сострадание и жалость – разные вещи. Сострадание возникает тогда, когда ты понимаешь, что происходит с данным человеком, так как знаешь это в себе. А жалость возникает тогда, когда ты не понимаешь, что с тобой происходит, и просто резонируешь на собственную жалость, проецируя ее на кого-то.

– Я испытал чувство вины. Оно сразу возникло. Человеку плохо, а мне «по барабану». Я сразу же себя осудил.

– Я осудила себя за то, что не могу просто подойти к человеку и проявить внимание, прикоснуться. еще осуждаю себя за то, что не могу пойти по импульсу. И обвиняю себя за то, что ищу выгоду.

– Мы сейчас идем к осуждению от чувства жалости. Но я спрашивал вас, в связи с чем у вас возникает чувство вины?

– Я о вине говорю сейчас.

– Тогда говорите: «Не обвиняю, а чувствую вину». Это разные вещи. За что вы чувствуете вину?

– За то, что я обвиняю.

– Мне сейчас хочется услышать от вас конкретно, за что вы чувствуете вину? Дальше я вас спрошу, как вы создали вину и вы скажете: «Я осуждаю».

– Я чувствую вину потому, что я осуждаю другого.

– Это всё общие фразы. Это общее правило, о котором я уже говорил. Теперь надо конкретизировать это правило на решении определенных задач. Есть правило, а дальше решение задач на использование этого правила. Правило я определил, теперь предлагаю решать задачи. Задачи решаются следующим образом. Вы говорите: «Я чувствую вину за то-то и то-то».

– Может, я не так начала?

– Ты не так и кончила.

– Когда я проявляю непонимание, я чувствую такую же сильную вину, каково мое осуждение, когда я не понимаю.

– Я предлагал конкретно говорить о том, за что ты чувствуешь вину. Потом найти свое осуждение.

– Я конкретно осудила Олю сейчас.

– Я предлагал идти от вины. Я чувствую вину за…. За что вы осуждаете, уже легче будет определить после этого.

– Хорошо. Я чувствую свою вину, когда я здесь что-то говорю, а потом мне дают понять, что я не понимаю.

– Я чувствую вину за то, что я…

– За то, что я глупая.

– За то, что я не понимаю.

– Да.

– Теперь осуждение, которое породило эту вину.

– Осуждение непонимания.

– Я осуждаю непонимание других людей. Затем получаю вину в связи с тем, что я не понимаю сама. Таким образом, я получаю то, что посылаю.

Вопрос: «Как прекратить получать то, что мне неприятно?» Ответ: «Перестать посылать то, что мне кажется приятным, но является другой стороной того, что мне неприятно».

– Наибольшую вину я чувствую, когда проявляю неискренность. И за неискренность я больше всего осуждаю людей. Очень приятно в этот момент чувствовать, какой он неискренний и какая я искренняя.

Великолепный метод видения своих дуальностей

– Мы сейчас говорим о великолепных методах, позволяющих вам соединять ваши двойственности. Кто мешает вам их применять всё время? Они простые. Но для этого нужно прочувствовать вину. Ведь вы всё время имеете вину, но избегаете ее чувствовать. Вместо этого вы осуждаете и осуждаете.

– Очень мало моментов, когда я могу вспомнить чувство вины. В основном осуждение идет.

– А что вы делаете, собираясь вместе?

– Осуждаем других.

– Но мне кажется, что, осуждая, я не чувствую вину, и поэтому продолжаю осуждать и осуждать.

– Я чувствую вину за недосказанность и осуждаю за то же самое.

– Я чувствую вину, когда делаю что-то, что мне нужно, а кому-то от этого будет хреново. И я начинаю просто лгать. Я виню себя за то, что я лгу. Я начинаю себя винить за то, что я обманула кого-то.

– Я сейчас предлагаю продолжить этот богоугодный разговор в парах.

– Сан Саныч, можно попросить у группы, чтобы каждый сказал то, что его раздражает во мне?

– Меня в тебе раздражает пренебрежительное отношение к женщинам.

– Я так не считаю. Мне, наоборот, не хватает того, что есть в нём. Я не могу сделать так, как он.

– Олег делает это с чувством, к нему приятно подойти, а ты поверхностно, с подавляющим превосходством.

– Когда в самом начале спрашивали, кого ненавидишь, я ненавидел тебя, а потом увидел, что это всё во мне есть.

– А что именно?

– Высокомерие, панибратство, хихиканье.

– Еще что?

– Еще пренебрежение.

– Пренебрежение к женщинам.

– Меня раздражает мое видение себя через него. Некоторое выбивание из общей колеи. В общем-то, оригинальный подход. Все делают в общей массе одно, а он что-то другое.

– То есть он делает не то, что принято.

– Я сейчас понял – раздражает его поза. Женская поза.

– Я боюсь его. Его шуток боюсь. Они беспардонные, неожиданные.

– И еще пытливый взгляд.

– Меня раздражает то, что он сам не знает, что он хочет.

– Замечательно, при этом все говорят о самих себе, так что не забудьте об этом, дабы все получили прибыль осознания.

Ну что, удовлетворили твой запрос? Что больше всего тебя задело?

– Олег и Аня. Она знает.

– Смотри, как она довольна. Ее осуждение попало в цель. Ты ему что говорила? Что он не мужчина?

– Да.

– Так и ты не женщина. Хорошо тебе?

– Хреново, конечно. Если это прожить полностью, то очень хреново.

– А я действительно не проявляюсь в группе, я действительно не открыт. У меня есть чувство исключительности. Мне кажется, что если я буду открытым, то оно исчезнет.

– Ты станешь таким же, как все. А сейчас ты исключительный.

– Моя исключительность и стимулирует мое высокомерие, мое нестандартное поведение, потому что мне не нравится говорить в общем русле, тем тоном и так же, как говорят все. И у меня изначальное внутреннее желание разыгрывать нестандартные ситуации. Это из моего чувства исключительности.

– А исключительность приводит к исключению, а исключение приводит к страданию. А с женщинами у тебя что?

– С женщинами, наверное, тоже исключительность.

– А какая форма поведения?

– Модель поведения: заинтересовать и убежать.

– А почему убежать?

– Убежать потому, что иначе увидят, что я обыкновенный, что я никакой, я не исключительный.

Исключительность – это исключение себя

– Что было бы, если бы каждое дерево думало о собственной исключительности? Они бы тогда росли на расстоянии в десять километров друг от друга. Смотрите, эго только и думает об исключительности. А исключительность создается путем исключения какой-то стороны. Фактически это флюс. Специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя. Но зато какой флюс! Каждый гений и есть этот флюс. Здесь гениальность превозносится, потому что в этой реальности все хотят быть исключительными, а это значит сумасшедшими, то есть разделенными внутри.

Все пытаются быть кем-то, в смысле занять какую-то свою оригинальную позицию, и от этого мучаются, но отказываться от нее не желают. Так вот надо завершить круг. Когда противоположности эго будут вами осознаны и приняты, вы становитесь никем и всем одновременно. То есть вы можете быть тогда кем угодно – тем, кем выберите в данный период. Вы можете быть любым, но при этом не отождествляться с выбранной вами ролью. Хороший актер может сыграть любой персонаж, а вы становитесь суперхорошим актером.

Хороший актер легко снимает маску и надевает другую. Он с ней не отождествляется. Наша жизнь – это театр, где мы актеры. Но, попадая в этот театр, мы становимся какими-то определенными персонажами, и одетые нами маски становятся нашими лицами. Когда вы боитесь стать никем, вам кажется, что вы лишитесь самого себя. А кто этот вы? Это всего лишь маска сросшегося с вами персонажа, которую вы привыкли считать самим собой. Но вы ли это на самом деле?

Если вы отпускаете свое иллюзорное представление о самом себе, то получаете универсальный ключ к открытию любых дверей своего огромного дома, фактически к возможности неотождествленного проживания любых ролей. Но пока ты отождествлен с какой-то одной ролью, ты не можешь играть другие. Допустим, тебе говорят: «Ты не мужчина», – у тебя начинается истерика. Но если ты Никто и Всё, то можешь ответить: «Да, я не мужчина, я женщина». Или тебе говорят: «Ты не взрослый». – «Да, я не взрослый, я ребенок», – отвечаешь ты. Но чувствуешь ли ты в себе все эти роли?

– Мой самый главный жизненный сценарий – это борьба и становление во всех областях жизни. Работа, отношения.

– Становление чего?

– Становление моей личности.

– Я не против развития личности. Более того, фаза развития личности необходима для развития вашей сущности. Но я работаю с теми, кто уже готов к осознанию и трансформации своей личности. Пока ваша личность не сформирована, вы не сможете начать ее трансформацию. Пока кокон не сформировался, бабочка из него не появится. Школа холистической психологии – это место, где гусеница может превратиться в бабочку. Существует огромное количество различных курсов, школ, тренингов для личностного роста, то есть для гусениц. Они тоже нужны. Но что нужно именно вам? Вот ваш главный вопрос.

– Я ощутила себя в огромном океане в виде стакана с водой, причем не полного. Жидкость в этом стакане всю жизнь посвящала тому, чтобы сберечь себя именно в этом стакане. Изо всех сил стараясь, чтобы не то что не разбили этот стакан, а даже не дотронулись до него. И сейчас он лопнул сам, и та частичка воды оказалась в огромном океане. Во время танца я подходила и дотрагивалась до всех, то есть я пыталась прочувствовать новое ощущение для себя. Не когда я в стакане, а то, что это мы, это огромное чувство. Потом начался танец по какой-то спирали, будто я раскручивала огромную спираль и от чего-то освобождалась. Потом началась закрутка, а потом всё кончилось. Появилось именно такое дыхание, которое я искусственно пыталась вызвать, когда мы дышали лежа. Оно образовалось само собой, ритмичное и то, которое нужно. Причем у меня страшно болят ноги, и я не то что танцевать – подпрыгнуть не могу, а сейчас я это делала.

– Я помню, что смотрела на тебя и удивлялась, что это делает человек, который и ходить-то практически не может. И так танцует.

– В общем, чувство такое, что я что-то почувствовала, но не могу пока объяснить. Что-то здоровское.

– То, что я сказала Толе, осуждая его слабости, я увидела в себе. Я себя прочувствовала этой частью, которой я просто не даю право на существование.

– Развитие интеллекта идет через развитие эмоциональной сферы. Чтобы перейти в другое качество интеллекта, нужно пройти через чувство.

– Я увидела в себе сомнение. Я хочу что-то сделать, потом начинаю сомневаться, меня это сбивает с толку, и получается, что, делая шаг вперед, я делаю два шага назад. У меня это очень сильно проявлено.

– Я в очередной раз увидела зависимость от осуждения собственных движений. Как только я попадаю в эту часть и осуждаю себя за какие-либо физические движения, я встаю по стойке смирно и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. У меня идет какой-то очень мощный запрет на проявления физического тела.

– Я танцевать особо не умею, но иногда… Когда в нашей таллиннской группе танцуют неестественно, я им говорю: «Слушайте, чего хочет тело». И очень интересно у нас танцы получаются. А здесь так не получилось, я чувствую, что движениями руководит ум, и ничего не получается. Посмотрел, как ветер колышет деревья. Это спонтанность движения. Я прочувствовал это, и тогда что-то пошло.

– Это не обычный танец. Обычный танец – это заученные движения. Вам надо просто дать возможность телу проявлять себя.

– Когда все отпускаешь, то происходят движения, сам не понимаешь какие. Тело само живет.

– Да.

– У меня сейчас с Лилей был разговор, во время которого я вспомнил проявление жестокости к своей сестре и потом вспомнил аналогичные проявления в отношении женщин. Причем это совершенно разные проявления. Это и сексуальные моменты, и бытовые. еще заметил, что уже третий человек говорит, что он дважды пытался покончить самоубийством. И вдруг до меня доходит, что я дважды уже пытался покончить самоубийством, только не просекаю, в каких ситуациях. То есть, у меня уже бывало в жизни ощущение, что я хожу по краю.

– На самом деле этот мир и есть ад. Переживая этот кошмар, вы можете начать думать, что вам надо самоликвидироваться. Но на самом деле мы вошли сюда с определенной задачей, и эту задачу мы должны выполнить. А самоликвидация есть просто отказ от выполнения этой задачи.

– Я вспомнила вскользь брошенную в детстве мамой фразу, что я могла бы быть узбечкой. Я же в Узбекистане родилась. Когда я родилась, и принесли детей на первое кормление, маме принесли другого ребенка. Не меня, а узбечку, а меня узбечке отдали. У мамы не сработал материнский инстинкт, а у узбечки сработал. Мама уже кормит другого ребенка, а узбечка идет по коридору, бросает меня на кровать и хватает своего. Я в этом вижу лишний раз подтверждение того, что наша душа сама выбирает опыт, планирует его, составляет сценарий.

– Я хочу поблагодарить людей, которые пришли первый раз. Наши части. У меня такое чувство, что эти люди и раньше были на наших семинарах. Я хочу сказать, что от них идет такое тепло, такое принятие. Я это чувствую. И когда вижу казусные моменты, в которые они попадают, вижу их реакцию, то эта реакция не новичков, которые первый раз попали на процесс. Я вижу, с какой доброжелательностью они принимают критику. Вижу их намерение выбраться из того, в чём они находятся. Я благодарна им очень. И удивительное состояние, такое родное, теплое. Спасибо, что они были здесь. Что вы есть здесь.

– Я тоже хочу выразить благодарность. Я здесь первый раз и никогда не смотрела на жизнь с точки зрения двойственности. И то, что я здесь услышала, дает мне такое расширение кругозора, возможность посмотреть на всю свою жизнь со всех сторон. Но мне еще работать и работать.

– Теперь это не просто блуждание в поисках неизвестного, а конкретная работа в определенном направлении.

– На этом семинаре я увидел, насколько глубоко я сплю.

– Это и есть осознание. Оно дает видение глубины собственного сна. Чем больше осознание, тем больше видение глубины сна. Это парадокс. Я вижу, что я сплю очень глубоко, но при этом я могу это осознавать.