Текст книги "Возлюби свою индивидуальность (версия 2009)"

Автор книги: Александр Пинт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Способы общения ваших противоположных частей

– У меня раньше с сыном были очень плохие отношения, и мне казалось, что они улучшаются. То есть перестала идти реакция на какие-то вещи, которые он делает. Сначала меня это раздражало, я ругалась с ним, а потом просто поняла, что он не хочет, чтобы я была в комнате. Когда я заходила, он сразу начинал переключать программы по телевизору, чтобы невозможно было смотреть, и я уходила. Меня это не беспокоило, не раздражало. Потом вновь пошло раздражение. Я не понимала, почему я все время должна уходить. Стала искать причину. И потом поняла, что эту ситуацию нужно проговорить. Сказать: «Если ты хочешь, чтобы я ушла, то просто скажи». Мне нетрудно выйти, но ситуация-то не разрешается. Мы вообще почти не говорим с близкими людьми о том, что уже понимаем. Они не умеют говорить, сказать, что хотят, и мы не говорим. Можно, конечно, почувствовать и выйти, но ситуация таким образом превращается в однотипную реакцию: один человек не понимает, что от него хотят, а другой считает, что тот сам должен понять, что другой хочет. А так просто и непросто сказать: «Извини, я хочу побыть один». Надо научиться общаться, говорить с людьми, потому что говорить с близкими мы не умеем. Я поняла, что очень важно искренне говорить о том, что происходит. Иначе это не имеет никакого смысла. Иначе это нерешаемо.

– А он, может быть, не хочет, чтобы ты уходила. Это ведь твоя интерпретация ситуации.

– А если он все время будет говорить: «Я хочу, чтобы ты вышла. Я хочу, чтобы ты вышла»?

– Тогда я не понимаю. Я в каком-то тупике.

– Ты уже входишь с этим чувством, и он тебе отражает его.

– В принципе, да.

– Когда ты входишь, то хочешь уйти, а когда уходишь, то хочешь остаться.

– Может, я этого жду? Но я знаю, что какие-то вещи я проговариваю ему, то есть обращаю его внимание на это, и это перестает существовать.

– Смотрите, усиление одной части ведет к усилению противоположной ей части. Например, я нахожусь в состоянии очень сильной расслабленности, хочется просто посидеть. А у меня дочке четыре года, она очень активная, все время что-то говорит, рассказывает; очень подвижная, все время хочет играть, предлагает правила игры. Все это усиливается, усиливается… Хочу отойти куда-то – она бежит за мной, хватает. Единственный способ – это принять ее поведение. Принять и немножко поиграть. Тогда она отходит. То есть нужно принять другую сторону самого себя.

– С внуком у меня это получается, а с сыном – нет.

– Пока другая сторона не принимается, она будет очень сильно активизироваться и донимать тебя. Чем сильнее и больше мы настаиваем на одной части, тем больше другая будет нападать. А снять такое напряжение можно только через проявление своей противоположной части.

– То есть я признаюсь, что да, я лишняя. Получается такая ситуация?

– Что значит «лишняя»? Почему не быть вместе, например? Почему возникает тенденция уйти? Уйти – это способ не касаться чего-то. Чего не касаться?

– Может обсуждения каких-то вещей, потому что мне страшно даже говорить о каких-то вещах. Наверное, я потому и считаю, что надо проговаривать их, потому что мне страшно бывает говорить.

– О чем страшно с ним говорить?

– Он раньше вообще все отталкивал. Не хотел ни о чем слышать. Все время говорил: «Молчи. Не говори ничего! Сектантка, тебе в психушку надо». Постепенно это ослабло, перешло в молчаливую форму. А раньше было очень сильно проявлено. Но сейчас он начинает слушать какие-то вещи. Мне страшно, потому что кажется, – он не примет их.

– В чем возникло противоречие? В том, что, с его точки зрения, ты сумасшедшая?

– Нет, там, по-моему, другое непринятие. Там вообще какое-то общее непринятие.

– Непонятно. При таком подходе единственное, что остается, – уйти. Надо разобраться. Что значит «общее непринятие»? Непринятие чего? Что такое «общее»?

– Страшно, наверное, определить, потому что потом ты начнешь это видеть. Я тоже могу сказать, что у меня дома точно такие же отношения. Я просто слово не могу подобрать, какие у меня отношения, – назвать каким-то словом, определить.

– Вспоминай парадокс: мне страшно с ним общаться – это значит, что я хочу с ним общаться. Страшно – значит хочу. А чего я хочу? О чем хочу общаться? Сейчас у вас ситуация, в которой обе противоположные части вообще не хотят видеть друг друга. Сделай первый шаг к их диалогу. Начни разговаривать о своем конфликте, конкретизируя его. По поводу чего, собственно, возник ваш конфликт? Его надо конкретизировать. При столь слабой степени его конкретизации, как у вас сейчас, ничего сказать невозможно. Но это надо начать делать кому-то из вас. Например, тебе. Ведь ты, как тебе кажется, не можешь сделать это не потому, что ты не умна, а потому, что не хочешь смотреть в ту сторону. Но никто и никогда не заставит вас смотреть в противоположную сторону, пока вы сами не поймете, зачем и почему вам это надо.

– Мне иногда хочется ему сказать, что я его люблю, но мне трудно это сказать.

– Значит, это дуальность «любовь – ненависть». Надо начать говорить об этом, рассматривая механизм действия этой двойственности. Когда люди ненавидят друг друга, они либо дерутся, либо расходятся. Так получается? Чтобы избежать драки, надо разойтись. Что вы и делаете. Возможно, теперь вам надо увидеть, за что вы ненавидите друг друга, а, увидев это, поймете и то, за что вы любите друг друга. Так?

Умная учится быть глупой

– У меня такая же ситуация дома. Мама мужа все время советы дает. Ходит по квартире и кричит советы. Меня это бесит. Я наблюдаю за раздражением, которое у меня появляется, и вижу, что я тоже советы даю. А когда меня не слушают, еще больше впадаю в ненависть. Долго смотрела, что же мне не нравится, а потом назвала это советом. Ненавижу советы. Я сама по себе. Так я создаю свое одиночество. Замечательно! Мне никто не нужен. Потом страх полез. Она очень много знает. Она очень умная женщина и с ней действительно интересно поговорить иногда. Я боюсь знаний. Я глупая. Но когда я признала это, она пришла и начала со мной разговаривать. Я была в шоке – это так приятно… Сейчас наши отношения очень изменились. Я просто бежала от себя. Но моя упертость все-таки дала мне возможность понять, раскрутить это. Я отождествилась с этой ненавистью. Я вообще забыла, что в квартире в Кузьминках все совершено другое. Но та, закрытая часть, которая была в Кузьминках, – это была моя непроявленная ненависть, моя непроявленная злоба. Сейчас все говорят, что я изменилась. Вы правы. Это отражается во внешнем. У меня настроение совсем изменилось. Я могу теперь позволить себе в квартире, которую считала чужой, проявляться точно так же, как в своем доме. Теперь мне любой дом как свой родной. Это очень интересно. И все это через благодарность, через принятие. Сначала через принятие. Просто принять то, что есть, понаблюдать за ним, а потом поблагодарить.

– Когда я сказала про свои части, одна из которых стремится к цели, а другая тянет назад и выражается в вечной спешке, вы поставили меня в тупик своим вопросом. Я до сих пор нахожусь в состоянии тупости и никак не могу из нее выйти. У меня ощущение, что сверху бетонная плита, которая на меня давит, и я никак не могу ее пробить. То есть у меня сейчас полное отсутствие видения. Может быть, поэтому вчера это материализовалось через мою работу, которая мне не дала прийти на семинар. У меня начальник встал в позу: либо он меня увольняет, либо я должна доделать вот это. И я осталась и доделала. Я даже не знаю, куда мне смотреть, – сижу в бетонной коробочке.

– Но ты же привыкла к состоянию, что ты все знаешь. Что делать, куда звонить, что говорить и так далее. Да?

– Абсолютно.

– А это противоположная твоя часть. Одна все знает, другая ничего не знает. И как ты относишься к части, которая ничего не знает?

– Ужасно, мне настолько некомфортно. Я себя чувствую такой тупой.

– Ты тупая и есть. Ты думаешь, что ты умная, а ты дура.

– Дура и тупая – разные вещи.

– Значит, тупая дура. Отупевшая дура.

– Нищий и бедный. Тоже разница есть между этими словами.

– Между словами есть. Тыкаем пальцем в небо. Что я могу сказать? Да, есть, и что?

– Ладно, хотя бы я поняла, где сижу.

– Ты самая маленькая из всех. Сидишь на самом маленьком стуле. У тебя самые маленькие мысли. Ты самая маленькая. Как ты себя чувствуешь? А вот рядом с тобой высокая, большая женщина. Она выпендривается. А ты вытягиваешься и спрашиваешь у нее: «Женщина, что вы сказали?» Эта же часть есть в тебе? Она себя проявляет, но ты просто этого не замечаешь. И как она себя проявляет в жизни?

– Противоположную я знаю очень хорошо, досконально.

– Но в нее же вкрапливается эта.

– А эту? Я находилась два дня в состоянии тупости. Я хоть поняла, в какой двойственности нахожусь, потому что я и этого не понимала. Я просто сидела и глаза таращила: «Где я? Что я? Кто я?»

– Та часть знает: что делать, как говорить, куда идти и так далее. Эта не знает: что делать, что говорить, куда идти.

– Она даже не знает, чего она хочет. Она какая-то абсолютно маленькая, тупая, с большими круглыми глазами.

– И они обе представляют собой две стороны одной медали.

– А та большая – большая.

– Они одинаковые. Попробуй сейчас встать и начать общаться из той части, которая ничего не знает, не понимает. Пообщайся, дай ей проявиться.

– Так она даже разговаривать, по-моему, не умеет.

– Она умеет разговаривать.

– А что это вы тут делаете?

– Подойди и спроси: «А кто я?»

– Кто Я?

– Глупая часть спросила, а умная замолчала на двадцать лет. Подходи и спрашивай из своей глупой части.

– Вы что тут?

– А я что тут? А вы что тут?

– Я пытаюсь понять.

– А я что?

– Ты тоже не знаешь?

– А ты?

– Она же дура.

– А ты знаешь зачем?

– Так, приблизительно.

– У нее есть какие-то свои вопросы. Ей надо разобраться. Что? Откуда? Зачем? Почему? Другая все знает, все расскажет, а эта не знает. У нее много вопросов.

– Они даже не формулируются.

– Их просто надо начать проговаривать.

– То есть это я сейчас все равно из умной части пытаюсь что-то спросить? Или из глупой?

– Не знаю.

– Глупая может спросить от фонаря.

– Спроси, трусы у нее какого цвета? Ей без разницы, она просто спрашивает то, что видит. У нее есть свои вопросы, которые ей надо выяснить. У нее просто другой подход. Он не хуже и не лучше – он просто другой.

– У меня даже речь пропала.

– А у нее нет готовых ответов. Даже вопросов еще нет, потому что они основываются на каких-то представлениях. А у нее немного этих представлений.

– Ребенок спрашивает лысого: «Дяденька, а почему у тебя голова босиком?»

– Это что-то забытое, детское.

– Почему забытое?

– Потому что я проявляться-то не даю ему, потому и забытое.

– Ты забыла, как это проявляется. У тебя есть ответы на все вопросы. А у этой детской части их еще нет. Она не знает.

– Но она все равно это проявляет?

– Она все время задает вопросы. Это же глупая часть, которая не знает, и она без конца спрашивает.

– С точки зрения обычного представления та, которая задает вопросы, глупая. Я глупая, потому что задаю много вопросов. Но ведь это детское любопытство.

– Я сегодня увидела, как она проявляется. Я всегда бесилась, когда муж на меня орал: «Ты дура, вообще ничего не понимаешь!». Я сажусь в машину, он просит меня закрыть дверь, а я не понимаю, как ее закрыть. Полное состояние отупения. Причем видеть я этого не хочу. Я же знаю, что я умная: «Как ты можешь такой умной женщине говорить, что она дура?» У нас очень долго на этом строятся отношения. Он несколько лет орал, что я дура. Теперь я поняла, на что он орал.

– Умный – это тот, кто знает все. Умного учить бестолку. Умный только советы дает. А глупый не знает. Он любознательный. У него необычный взгляд. Глупый – это не тупой. Глупый – это тот, который видит нечто иначе, чем принято. Подходит человек и говорит: «Ну ты, глупый! Ты знаешь, что дважды два – это четыре?» А тот отвечает: «А может пять?» А умный знает, что это только четыре. Он ведь очень умный. А глупый говорит: «А может, и три». «Ну ты и дурак!» – отвечает умный. А почему бы и нет? Кто сказал, что это именно так?

– Когда с ребенком начинаешь на таком уровне разговаривать, то получается такой диалог потрясающий.

– Для взрослого это просто щепка в ручейке, а для ребенка это кораблик.

– На самом деле так оно и есть. Как ты видишь, так оно и есть. Поэтому разговор о том, кто умный, а кто глупый, лишен смысла. Весь вопрос в том, принимаю я чье-либо видение или не принимаю. Когда я его не принимаю, то говорю: «Ты дурак». То есть я не принимаю твое видение.

– И раздражаюсь.

– Я сейчас увидела то, что не замечала раньше. Я раньше любила маленьких детей, когда еще своих не было, и часто слышала, как люди говорили, что они не могут общаться с детьми. Кто-то сюсюкает. А что получается? Легко перейти в состояние ребенка, чтобы получилось общение на равных. Только сейчас это поймала. Легко ведь можем это делать-то – войти в это состояние.

– Если мы не шибко умные. Если мы шибко умные, то начнем учить всех своим подержанным истинам или просто сюсюкать.

– Из умной части.

– Вы проявляете свой умище, а ребенок подумает: «А дядя-то дурак».

– Дети пугаются взрослых, или не понимают, или зажимаются, а с кем-то могут спокойно общаться. Так можно плавно перейти в это состояние.

– Ты можешь менять свое восприятие? С точки зрения фиксированного восприятия все, что с ним не совпадает, является идиотизмом или дуростью, глупостью.

– Ой, какой кайф.

– Освободилась.

– Два дня я ходила в бетонной коробочке. Причем действительно эта часть каждый день проявляется в каких-то мелочах. Буквально вчера я не знала, как протащить стол, чтобы он прошел.

– Правильно. И когда я что-то не знаю, то начинаю это узнавать и придумываю новый способ. Если я уже знаю, то я так и буду делать всегда. Это привычка. Таким образом, фиксируется автоматизм. И всегда делается одно и то же. Человек знает, а это значит, что он делает всегда все одним и тем же способом, который он знает.

Тот, кто хочет создать новый способ, должен не знать. Если он знает, то как он создаст что-то новое? Если я знаю, например, что человек не может летать, то как можно создать самолет? О чем речь? А всякому, кто скажет, что это возможно, я скажу, что он дурак. Поэтому новые вещи создают дураки, между прочим, а не умные.

– Стереотип поведения в отношениях так же работает.

– Конечно.

– Я к своему мужу отношусь всегда одинаково. Одинаковые претензии и одинаковые ответы.

– Ты ведь умная, ты все знаешь. Ты знаешь, что это муж и что к нему надо именно так относиться.

– Знаешь, что он поступит так. Значит, надо изобрести новый способ отношений.

– Надо не знать. Вообще надо быть неуверенной, что это твой муж, или вообще не знать, что такое муж. А то, как только я вижу своего мужа, так у меня сразу вся цепочка моего привычного восприятия и реагирования срабатывает.

– Да, готовое поведение есть.

– А если я не знаю, кто ты. Ты кто? А я кто? А зачем мы здесь? Тогда мы начинаем смотреть на все непредвзято.

– И так заранее знаешь, что хорошо, а что плохо. А тут не знаешь – может быть, это как раз и хорошо.

– Ты еще не знаешь, что хорошо, а что плохо.

– Какая умная глупая часть, оказывается.

– Так вот, получается, что глупой-то быть очень интересно. А то все тут такие умные, что по одной проторенной дорожке ходят. А оказывается, есть много других возможных вариантов, но все они попадают под градацию «глупый». Поэтому никто туда не ходит. Все умные. Все ходят по одной дорожке. А как только кто-то забрел на другую, все на него пальцем показывают и кричат: «Ты глупый!»

Я разговариваю с одним, но говорю для всех. А вы?

– Можно еще про части? У меня во внешнем мире мои части проявляются в моей семье. Четыре члена семьи: муж, двое детей и собака. И когда я общаюсь с какой-нибудь частью, то другие части часто обижаются, а у меня возникает чувство вины. Получается, что я сама себя обвиняю? Хотя я понимаю, что не могу общаться сразу со всеми.

– А в чем проблема?

– Почему я, общаясь с кем-то и видя, что другой обижается, испытываю чувство вины?

– Вы, очевидно, считаете, что если общаетесь с кем-то, то обижаете другого. Это ваше привычное восприятие. Это может быть и не так, но вы это видите только так.

– А если другой говорит мне об этом?

– А другой и будет говорить, потому что другой – это вы. Если у вас есть такое восприятие, то внешний мир будет вам его отражать, и вы будете говорить, что так оно и есть: «Видишь, я так считаю и так оно и есть. Я с одним разговариваю, а другой обижается. А как иначе может быть?» Но это создано тобой.

– Есть, наверное, какое-то желание общаться со всеми, чтобы было все дружно и замечательно.

– Желание общаться – это такое же желание не общаться.

– Но при этом кто-то все равно вовне будет отражать негатив. У меня с детьми идиллия, все хорошо, но обязательно кто-то один будет раздражен, не хочет чего-то делать, бесится. Не знаю, права я или не права.

– Всегда кто-то третий отражает негатив. У нас идиллия все время, допустим, с одной дочкой, а другая явно проявляет агрессию. Я тут же вижу, что это во мне вторая сторона двойственности. Я так это стала видеть. И это действительно так. Допустим, что в пространстве пять человек, и кто-то один должен отражать вторую часть ложной личности. Все злятся, а один будет ходить и всех успокаивать. То есть я увидела отражение этого вовне. И Ира все перепутала. Собака проецировала ее внутреннее раздражение на мужа. Она с этого начала. Она мне сказала, что проговорила с мужем, и он согласился, что он ей об этом говорил. А теперь все опять перекрутила. Ты держишься. Ты вовне спокойная, а твое внутреннее состояние отражает собака. Ты боишься, что собака его укусит, а это ты можешь укусить своего мужа.

– Ты сказала, что они у тебя мальчики – мужчина и собака. Ты женщина. Как женщина своим молчанием сталкивает мужчин и разжигает борьбу? Мужики дерутся, а женщина довольна. Ты их уничтожаешь. Это работа женской части.

– Да, твоя женская часть уничтожает мужчин. Ее задача – сеять неприязнь между мужчинами. Она это и делает. Она специально говорит с одним, чтобы вызвать неудовольствие другого. Но она за это платит состоянием вины.

– А как можно из этого выйти?

– Надо увидеть борьбу между своей внутренней женщиной и своим внутренним мужчиной. Ты видишь, что ты делаешь?

– Не вижу.

– Для тебя привычным является чувство вины. Каким образом ты его создаешь?

– Когда я делаю то, за что я себя осуждаю.

– А за что ты себя осуждаешь?

– Когда что-то делаю неправильного, кого-то обижаю.

– Что значит «обижаю»? Конкретно говори: как ты производишь механизм получения чувства вины в семье. Все твои вопросы связаны с этим.

– Когда я одному даю больше, я испытываю чувство вины за то, что другому не досталось.

– А что такое «больше»? Кому я здесь, например, даю больше? А кому меньше? Вот мы с Аней сегодня много разговаривали, а остальные недоумевают: «Он с ней говорит и говорит, а на меня внимания не обращает. А я те же сто долларов заплатила». Были такие мысли?

– Ваш разговор на самом деле был похож на игру в пинг-понг. Вначале это было интересно, а потом пошло недовольство.

– Почему пошло недовольство?

– Устали от игры такой бестолковой.

– От чего именно вы устали?

– Это механистическая игра.

– Это вы ее видите таким образом.

– А я радовалась тому, что она говорила, потому что она все говорила про меня.

– Вот ты говоришь, что тебе стало скучно оттого, что игра механическая. Это и есть первые признаки твоего раздражения. Сначала скучно, потом раздражает что-то, потом ненависть и так далее. Так в чем причина таких состояний? В оценке. Кому-то дают больше, чем мне, а мной не занимаются. А на самом деле, разговаривая с кем-то, я всегда передаю нечто для всех остальных. Потому что тот, с кем разговаривают, обычно ничего толком и понять не может. Он только разговаривает, но, как правило, не осознает то, о чем идет речь, а другие могут это делать. Так кто из такого диалога больше получает?

– Когда я говорю с конкретным человеком, то не впускаю в это общение кого-то еще, и отсюда возникает обида, а у меня возникает вина. Вы как раз делаете для всех, а я, наоборот, выгоняю. И отсюда вина.

– Вот и смотрите. Я разговариваю с одним, но говорю для всех. И тот, с которым я говорю, меньше всего получает, между прочим. Так когда вам лучше, когда непосредственно с вами разговаривают или с другими? И то, и другое хорошо, если я понимаю, зачем мы тут разговариваем и как это правильно использовать.