Текст книги "Лунный гамбит (СИ)"

Автор книги: Александр Архиповец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Сердце учащенно забилось: передо мной предстал величественный памятник исчезнувшей расы, в виде черной, как смоль металлической колонны высотой около тридцати метров, покрытой сплошь золотыми письменами, издали напоминавшими змеиную чешую. Верх колоны венчал сложивший крылья Золотой Феникс в языках голубого пламени, равнодушно взиравший на суету смертных голубыми же сапфирами глаз.

– И что, огонь горит всегда? – не сдержавшись, спросил Дара.

– Огонь? А как же! Бессмертный Феникс возрождается в пламени. Растет в нем, взрослеет, прежде чем улететь.

"Улететь? – подумал я. – Какая чушь! Это всего лишь красивая легенда. Хотя в этом иррационально-бредовом мире возможно и не такое. Хорошо бы за птичкой понаблюдать. Хотя, возможно, прежде чем она надумает упорхнуть, пройдет не одно тысячелетие. Ей-то спешить особо некуда..."

Улочки городка, на удивление, ровные. Дома расположены в строго определенном порядке, через одинаковые интервалы, строили, придерживаясь геометрии древних. Вокруг чистота и порядок. Нет характерных для средневековья мусора и грязи. Думаю, это заслуга жреца. Его здесь откровенно побаиваются. Стараются лишний раз на глаза не попадаться, а при встрече низко склоняют головы. Никакого ажиотажа вызванного нашим появлением, даже любопытства не наблюдается. Словно воины в змеиной коже шастают здесь ежедневно.

Народ смуглый, невысокий. Одежда почти не отличается от геперионской: тоги, длинные рубахи, сандалии. Разве что цвета не столь ярки да на шее у женщин не видно украшений. Наверное, не приветствуется. Диктатуре присущи строгость и простота.

Дара остановив процессию, вперил свой тяжелый взгляд во встречавших нас трех пожилых женщин. Под его тяжестью их спины все ниже и ниже склонялись к земле.

– Валдая, займешься нашей гостьей. Лия знатного рода, росла вместе со Светлейшей. Ты все поняла?

– Да, мой геор! – едва выдохнула женщина, не поднимая глаз и, сгибаясь еще больше, хотя казалось, это уже невозможно.

"Геор" – это имя, титул, или духовный сан?" – размышлял я, глядя, как лишившаяся последних сил девушка рухнула на руки, подхватившие ее женщин. Никто из мужчин не сделал и шага в ее сторону. "Геор" велел женщинам, значит, так тому и быть.

"Геор", – что за этим кроется?

"Да жрец он! Верховный жрец Лунного Божества!" – не выдержал давненько молчавший Изир.

"В натуре, бля... пахан!" – понимающе добавил Толян.

– Лексий, нам, сюда! – кивнул в сторону большого дома "пахан". Остальных разместит Вардей.

Тонко уловив мой немой вопрос, быстро добавил:

– Не беспокойся! Все будет, как ты пожелал. Сможешь проверить в любой момент, если захочешь. Вы здесь в полной безопасности. Слово мое твердое, как лунный камень. Отдохни, поешь, отоспись, а завтра все обсудим.

Из дома, навстречу нам уже спешил упитанный розовощекий мужчина в праздничной белоснежной тоге с серебряной цепью на шее. Он шел, заметно прихрамывая, со стороны казалось, что забавно пританцовывает. "Администратор местного разлива".

– Овдий! Исполняй волю Лексия, как мою. Проследи, чтобы он был всем доволен. – Дара бросал фразы, словно стегал бичом.

– Да, мой геор.

Вот никогда бы не подумал, что такой пухленький и упитанный человечек может столь низко согнуться в поклоне. Видать, частенько приходится. Натренировался бедняга, и хромота не мешает.

Носильщик мне вроде и ни к чему. Все пожитки легко уместились в одном гиперборейском дорожном мешке: старая одежонка, сандалии, плащ, меч Азаиса да кошель с золотыми монетами. Но высокое положение обязывает, передал его в руки Овдию. Кивнул Дара и двинулся вслед за "администратором".

Люксовых номеров в гостинице не предвиделось, но то, что я увидел, приятно удивило. Могло быть намного хуже. Пусть без золотых канделябров, пластика и плазмы, но чисто и уютно.

Миновав длинную, похожую на сумрачный коридор, прихожую, где мои вещи перекочевали в руки слуги, зашли в большую светлую комнату с овальными окнами, расположенными под самым потолком. Стены золотятся "обоями" из покрытых лаком стеблей бамбука. На них два пока не горящих артефактных бра. Такие же, как во дворце Светлейшей.

Мебель: стол, кресла, ложе из бамбука, похоже, здесь это универсальный материал, накрыты мягкими пледами из козьей шерсти. На столе расписанная голубыми и зелеными цветами керамическая ваза. В ней благоухает тропическими ароматами букет белых, похожих на экзотических бабочек, цветов. Рядышком из такого же материала кувшин и чашка без ручки.

На беломраморном полу проступают блеклые остатки древних фресок. Похоже, меня поселили в чудом уцелевшую комнату, ровесницу греющегося в пламени птаха.

Насыщенный ароматом цветов воздух в помещении на удивление свеж и прохладен. Я невольно расслабился, окунулся в умиротворяющую атмосферу. Казалось, что сама комната мне заговорщицки шептала: "Ты дома. Доверься мне и отдыхай. Я дарю негу и покой. Никому не позволю беспокоить."

– Чего пожелаете, господин?

Очарование и умиротворение полностью овладело мной. Я уже слышал тихую мелодию, так похожую на ту, что звучала в присутствии Мираи. Медленно плыл по волнам бескрайнего, волшебного океана неги... Нечто подобное, но гораздо слабее я сегодня уже ощущал в бамбуковой роще.

– Чего пожелаете, господин?

Да кто же это меня теребит? Ах да! Овдий... Небрежно отмахнулся, словно от назойливой мухи.

– В пище я не привередлив, а вот помылся бы с удовольствием.

Жестом велел слуге положить вещи и идти прочь. Сам же блаженно раскинулся в приветливо скрипнувшем кресле.

Почудилось даже, что оно шепнуло: "Наконец-то, хозяин! Мы все тебя давно заждались. Наконец-то!"

Блаженно прикрыл веки. Похоже, наконец-то мне действительно рады. Впервые за долгое время....

– Как прикажете, господин. Как прикажете. Подадим все самое лучшее.

– Ты еще здесь? Брысь, несчастный!

"Ну, ты не очень!" Как назло подал голос давненько помалкивающий Изир. – Магия древних. Это комната Забвения, она пьянит сильнее вина. Если долго в ней оставаться, то не отпустит и сведет с ума".

"– Ой, Изир! Не пугай меня! С ума? Куда еще больше? Насмешливо фыркнул я. – С ума, видимо давненько, сбрендил ваш долбанутый мир! А я, что? Так, лишь частный случай.

– Наш мир? А сам-то ты откуда?

– Я, демон Апокалипсиса...

– Ну да?"

Похоже, потаенные мысли, живущие во мне чужие сущности, слышать не могут. Это хорошо, обязательно учтем.

"Позже расскажу. Ладненько? А сейчас хочу отдохнуть. Пусть даже а "комнате забвения". Не мешай!"

И вновь, затихшая было мелодия, понемногу стала набирать силу. В ней звучало нечто близкое моему сердцу, родное и далекое, безвозвратно утерянное. Может быть аромат юности, любви и чистоты, той, что без страха и упрека, словно запах распустившейся дождливой ночью сирени, или мокрого от первой весенней грозы белоснежного ландыша.

Нежные пальчики невидимой феи бережно касались затаенных серебряных струн моей души. О Боже! Они никогда так не звучали... Оказывается там есть волшебная арфа.

– Господин! Господин!

Ну, заладили! Не один, так другой! Чудесная музыка отступила.

– Чего тебе, Овдий?

– Господин, вы желали помыться. Все уже готово. Прошу, ступайте за мной.

"Будь осторожен, демон Апокалипсиса, – опять вмешался Изир. – Хоть ты у нас и неуязвим!"

Несмотря на откровенный сарказм, геле, безусловно, прав. Не зря же дослужился у Медеи до "Золотой кобры".

"Поймав" взгляд Овдия, пошел глубже, в его сущность. Вроде, все спокойно, не предвидится никаких подвохов.

Поднявшись с уютного кресла, пошел за ним. Комната, пусть неохотно, но отпустила меня. Стоило переступить порог, и волшебное очарование исчезло.

За дверью ванная комната древних, сохранившаяся, благодаря той же счастливой случайности, что и весь дом. Краски поблекли, но фрески четкие; хотя ощущается дух прошедших тысячелетий и упадка, они по-прежнему, сохранили выразительность и величие. Такие же, как на развалинах шедевры Древнеримской империи.

Голубой мрамор пола испещрен, словно паутиной множеством мелких трещинок. Кое-где, не устояв перед натиском времени, вывалились небольшие кусочки. Но в целом, сохранился неплохо.

Мраморный унитаз абсолютно круглой формы, сверху прикрыт бамбуковой циновкой. Ванна большая и глубокая, похоже, рассчитана на двоих. Сделанная из красного мрамора, с перилами из слоновой кости, инкрустированными золотом. За прошедшие века кость пожелтела, а золотишко повыковыряли. Не работает и водопровод. Заинтересовавший "потомков" древний смеситель вырван с корнем. Просвет трубы по-варварски заткнут все тем же популярным здесь бамбуком.

Небольшие окна, как и в "комнате забвения" расположены у самого потолка. Для темного времени суток припасены масляные светильники, стены над ними закоптели.

У ванной стоит "обезглавленная" расколотая колонна. Остается только гадать, "кто" или "что" ее венчало. Сверху на ней лежат сложенная вчетверо простыня и легкая белая тога.

– Господин, может прислать служанку или пухленького мальчика?

Непонимающе посмотрел на Овдия. Тот совершено не смутился, мол, а что тут такого особенного. Дело то, житейское.

– Дара велел ни в чем не отказывать. Такие мелочи...

– Лучше прикажи, чтобы никто больше не беспокоил.

– Как пожелаете, господин. Как пожелаете.

Ему действительно безразлично. Согнувшись в поклоне, правда, не столь низком, как перед Дара, распорядитель бесшумно исчез за дверью.

Последний раз я мылся в купальне Изиды. Бассейн, рыбки, Лавия, но сейчас и она ни к чему. Покоя! Жажду уединения и покоя!

С наслаждением стянул гиперборейскую униформу, затем "змеиную кожу" сверху придавил бластером древних, и погрузил уставшее тело в теплую воду. Прикрыв веки, расслабился, на мгновенье забылся.

Мне вдруг показалось, что я снова дома, лежу в ванне. Вот сейчас открою глаза, увижу пластиковый потолок, кафельные стены, прозрачные стеклянные полки с бритвенными принадлежностями и шампунями. Медленно встану, вытрусь махровым полотенцем, одену мягкую хлопковую пижаму такие же теплые мягкие домашние тапочки, а потом упаду в свою любимую постельку. "Может все же стоит звякнуть Алинке? ".

По привычке, вслепую, потянулся за мочалкой. Пальцы нащупали шершавый бортик. Открыл глаза. Недоуменно рассматриваю прорезанную золотом пожелтевшую слоновую кость.

"Да что же это такое? Так быстро утратить связь с реальностью. "Ванная комната забвения?" Похоже, что все вокруг внушает мысль, что я дома..."

Теплая вода быстро снимает усталость. Чувствую себя значительно свежее. Минутного забытья, хватило, чтобы отдохнуть.

Так, до Алинки отсюда не достать, а вот кареглазую Лию вполне.

"Давай, братан, давай, – взмолился Толян. – Сгоняй педика за девкой, пусть приволочет!"

"Это он так об Овдии. Послать конечно можно, – раздумывал я, плескаясь в воде,– но только Лия сейчас не подойдет– едва жива. Особой радости не доставит".

Решительно вылез из ванной, вытерся простыней, накинул тогу. Драконью кожу, мокасины и бластер подобрал, остальное велю вымыть и почистить.

Звонко стуча голыми пятками по полу, вернулся в комнату "забвения". Стол уже накрыт доисторической скатертью. Ознакомился с предложенным меню. На глиняном блюде радует взор, наполняя рот слюной румяный молочный ягненок. Нарезанные ломтиками белый и желтый сыры, запеченная с виноградом форель, пухленькие лепешки, два желто-красных персика и большая гроздь не очень крупного, но зато золотисто-прозрачного винограда – что ж, весьма недурственно. Завершают картину одинаковые, словно близнецы, кувшины: с прозрачной холодной водой и красным вином. Уталив голод, довольный растянулся на бамбуковом ложе. И вновь тихая, умиротворяющая музыка понесла меня на своих нежных волнах в царство Морфея...

* * *

Проснулся от детского не то крика, не то плача. Вначале никак не мог сообразить, где нахожусь.

Мягкий голубоватый свет артефактовых светильников, высокие потолки, стены с остатками старинных фресок, свежий воздух, пронизанный ароматом южных цветов... Ну конечно же! Я в гостях у Дара, в комнате "забвения". Вновь прикрыл веки. Обрывки сновидений еще не растаяли, но стали уже призрачно-зыбкими, чтобы отчетливо помниться. Остались лишь отдельные смутные образы: беспокойно хмурилась, роняя слезу матушка, насмешливо улыбалась тетка и постоянно выскальзывала проклятущая ведьма Жанна.

Крик повторился. Нет, это не плач ребенка, а крик ночной птицы. У нас в конце октября, так кричат сойки. Б-р-р-р... Мороз по коже. Сон бесповоротно ушел, и гнаться за ним бесполезно. Решительно сел на золотом бамбуковом ложе. Остатки ужина убраны, на столике остались лишь кувшин да глиняная кружка.

Промочил пересохшее горло водой. Теперь точно не усну. Пойду-ка лучше прогуляюсь, глядишь, что-то интересное увижу...

Натянул на голое тело змеиную кожу, подпоясался перевязью, с подаренным Мираей мечом, обул форменные мокасины и словно рептилия, бесшумно скользнул в приоткрытую дверь. Благо кромешная тьма не помеха. Миновав коридор, беспрепятственно вышел на улицу и мгновенно окунулся в душную, влажную ночь. Почувствовал, как тут же включилось охлаждение змеиной кожи. Затаившись, прислушался, тишина. Если кто-то и следит, то весьма умело.

На небе ни облачка. Южные звезды сияют над самой головой. Кажется, можно дотянуться до них рукой, потрогать пальцем. Вот хотя бы ту, что так быстро бежит к горизонту. Да только стоит ли спешить? Думаю, рано или поздно встретиться с алгарами мне придется. Лучше, конечно, как можно позже: буду больше знать и уметь, хотя вряд ли это поможет выжить.

Улицы пустынны. Ни горожан, ни стражи. Редкий крик далекой ночной птицы отдается многократным эхом, отражается от древних стен. Наверное, заплутал в темноте...

Такое впечатление, что стоит немного напрячься и тонкая оболочка времени прорвется, пропустит сквозь тысячелетие, даст возможность увидеть истинное величие древнего города и расы, найти ответы, а может и помощь...

"Угу, слюни подбери, – как всегда вовремя отрубил Изир. – Забыл, что говорила Мирая? Чем жестче раса, тем больших высот она достигает. А эти стояли, похоже, выше алгаров. Никто и никогда тебе не поможет, и не мечтай!"

Да уж! Освобождения мы добьемся (если, конечно, добьемся...) своею собственной рукой.

Вышел на площадь. Золотой Феникс сияет, нежась в пламени. Воистину чудо! Взгляд не оторвать. Подошел поближе. Ведь не улетит? Не из пугливых.

– Не спится, Лексий?

За спиной стоит Дара, одетый в серую тогу. Словно иезуит, прячущий в рясе кинжал.

– Геор, это титул или сан?

– Я верховный жрец храма Луны.

"В глаза не смотрит, но говорит твердо. Чувствует свою силу, не боится. Интересно, почему? Чего стоит мне прямо сейчас его придушить? Тоже мне, крутой перец". Не успел даже сполна насладиться этой мыслью, как нахлынула адская головная боль. Клятва на крови, вот в чем дело! Ну гад! И здесь достал. Не вытерпев, сдавил пальцами виски. Да не буду я трогать вашего Дара! Не-бу-ду!

Боль неохотно отступила, готовая нахлынуть с новой силой. Геор криво ухмыльнулся. Все понял прохвост!

– Нет, Лексий, со мной тебе не совладать. Давай лучше не будем ссориться. Ты не вмешивайся в мои дела, ну а я со своей стороны...

Не окончил фразу выжидающе замолчал.

– Да я и не собирался...

– Пока. Но обязательно попытаешься. Запомни: мои люди в моей власти! Их жизнь и смерть. Так будет всегда! Иначе...

Похоже, Дара мне угрожает! Ярость и боль нахлынули одновременно. Даже не пойму, что сильнее. Сцепив зубы, проскрежетал:

– Ты много мнишь о себе, поп!

Схватил жреца за тогу, подтянул к себе. Рука нашла его горло. В нос ударил неприятный запах затхлости. Дара дернулся, ткань жалобно затрещала.

– Отпусти, Лексий, отпусти.

На этот раз, его голос дрогнул, пальцы, сжимавшие посох с набалдашником из слоновой кости, побелели.

– Без меня ты не сможешь...

Пульсирующая боль, растекавшаяся волнами по телу, помогла мне справиться с яростью. Медленно разжав пальцы, отступил назад.

– Как тебе удалось? – прошептал Дара.

Сглотнув кровавую слюну, промолчал. Голова шла кругом, устоять бы на ногах!

– Я помогу тебе, Лексий, выполнить волю Светлейшей и освободиться от Клятвы Крови, но и ты должен мне помочь. Пойдем, здесь не место для разговора.

"Стой! Угодишь в ловушку! – предупредил Изир.

"Ну, б-ь, гнида верить нельзя", – согласился с ним Толян.

В очередной раз, отмахнувшись от их советов, пошел за геором.

В тишине раздался топот огромных лап, показавшийся мне грохотом. Наверное, такой Конан Дойль представлял себе собаку Баскервилей. А здесь сразу три!

Громадные, черные, лохматые, словно демоны преисподней. Языки с добрую ладонь, а зубы, словно у крокодила. "Забавная" скажу я вам, порода. Вот тебе и городская стража. Лишь дурак может решиться выйти на ночную прогулку. Сожрут и не подавятся. Интересно, если цапнут за ногу, змеиная кожа выдержит?

Но проверить не судилось. Дара они в упор не видели, а вот моя персона их вначале весьма заинтересовала. Оскаля зубы, и угрожающе рыча, монстры бросились в бой.

Невольно положил руку на рукоять меча. Но адские псины, словно наткнувшись на невидимую преграду, остановились в метре от меня, растерянно поджав хвосты, потом трусливо скуля, бросились наутек. Похоже, это обстоятельство очень расстроило, геора, наблюдавшего в сторонке, но он не подал вида.

– Мы что, жрец, уже пришли?

– Нет, Лексий, но храм Луны совсем рядом. Там предстанешь пред ее лучезарным ликом. Она должна принять и осенить тебя Священным светом.

– Меня, демона Апокалипсиса?

– Все демоны рождены в ее свете. Луна – это Солнце мертвых и демонов. Разве ты не знал?

Опасаясь не угадать с ответом, предпочел промолчать.

– Она и есть наш ночной небесный Феникс. Рождается, растет, проплывая по небу и умирает, чтобы возродиться вновь.

Любопытное сравнение, никогда раньше такого не приходилось слышать. Небесный Феникс! Да уж! Чего только не придумают. Нашел на небе этого Феникса. Стареет. Через несколько дней, глядишь и преставится. Наступит Новолуние. Но пока еще жив курилка – чуть светит.

В этом призрачном сиянии я вдруг увидел храм. Сквозь дымку проступили контуры пирамиды. Вначале подумал, что показалось: уж слишком неожиданно! Как я мог не заметить столь монументальное сооружение? Размеры дворца впечатляли. Не иначе ранее был сокрыт от постороннего взгляда.

– Узрел? Да неужто? – похоже, удивился геор.

– А что, не должен был?

– Только, если я отведу морок.

– Можешь не утруждаться, вижу прекрасно.

Вскоре остатки морока окончательно отступили, и я смог сполна оценить его величие.

Серебро лунного света и белый цвет мрамора слились в великолепную чарующую симфонию. Мне кажется, что я слышу ту же мелодию, что и в комнате "забвения": "Лунную сонату" древних.

Дара, как будто почувствовав поддержку, расправил плечи, вроде даже подрос, поступь стала тверже. Он и его тога пронизаны лунным светом. "Ну, блин! Тоже мне, святой! И только я, "змей поганый", ощущаю себя здесь чуждым элементом".

Отбрасывая едва заметные тени, мы поднялись по ступеням на гладкую, отполированную до зеркального блеска, огромную плиту, над которой главенствует Пирамида.

Вход искать ни к чему: вот он треугольной формы. И, по-прежнему, вокруг ни души! Хорош тот храм, в котором нет людей! Без верующих, боги мертвы! Их величие порождает поклонение миллионов.

– Дара! А что, посетителей сюда не пускают? Нет ни охраны, ни жрецов?

– Храм доступен лишь в праздники Рождения, Великого Полнолуния и Смерти. В остальное время он живет своей призрачной недоступной для непосвященных жизнью. Иди за мной.

Миновав треугольник двери, я замер. Взору предстала еще одна, на этот раз хрустальная пирамида со срезанной вершиной.

"Да и не храм это вовсе! – мелькнула шальная мысль. – Больше похоже на прибор с пультом управления и хрустальным троном на вершине. Интересно, для чего он предназначен?"

Пирамида по-прежнему мерцала многократно отраженным загадочным лунным светом. Чудеса, да и только! А может подсветка.

– Ты удивлен, Лексий?

Теперь Дара уже не прячет взгляд, а безбоязненно смотрит мне прямо в глаза. Ну, голубчик, вот ты и попался! Сейчас мы тебя...

Но не тут-то было! Пробиться к глубинным истокам его жизненной силы я не смог. Завяз в лунном свете, запутался, словно в тумане.

– Здесь правит магия Луны, и она тебе, Демон Апокалипсиса, не под силу. А вот клятва на крови действует, и учти, она действует везде.

"Хорохорится мерзавец. Ну ничего, доберемся и до тебя, голубчик. Пусть пока чувствует себя в безопасности, глядишь, и совершит какую-нибудь глупость".

Мы вплотную подошли к хрустальной стене, от нее веяло прохладой. Мне показалось, что внутри пирамиды что-то изменилось. Началось какое-то движение. Мы же утонули в серебре лунного света.

– Ты Лексий, прошел Лунный Лабиринт, – изумленно прошептал Дара.

Уж не знаю, как он догадался. Но его тон моментально изменился, стал мягче, почтительнее.

– Я тебе не враг. Обещал, значит, помогу, – промямлил он. – Дам сотню воинов. Но для твоих целей этого мало. Остальное добудешь сам...

Вот это по-деловому, совсем другой разговор.

– Только уведи с собой степняков.

– Каких степняков? Где их искать?

– Тебе не нужно будет их искать, сами придут. Я лечу их верховного бея Асрана. Завтра он приезжает в Феникс. Вот и устрою вам встречу. Остальное сделаешь сам. У Асрана пять тысяч мечей. Большая сила, если использовать ее правильно. Уведи тысячи бея за собой и мне будет легче! Не станут висеть за плечами. Только как миновать каменную пустыню? Лошади там не пройдут. Разобьют копыта. Половину твоих, пришлось дорезать. Вот и подумай, хорошенько. С божьей помощью после новолуния сможете выступить. А теперь, нам пора.

Дара зашагал к выходу. Я двинулся вслед за ним. Ночная прохлада приняли нас в свои объятия, над головой раскинулось бездонное звездное небо. Какая-то ночная птица оплакивала мою незавидную участь. А по небу, оставляя сверкающий след, мчалась огненная колесница богов.

– А что алгары в Феникс не наведываются? Помолиться в храме на праздник полнолуния...

Жрец вздрогнул, но промолчал. Сделал вид, что не расслышал, сутулился, прятал глаза. Не хотел отвечать.

– Тебя, Лексий, устроили хорошо?

– Не жалуюсь, Овдий постарался.

– Вот и славно! Отдыхай, набирайся сил, завтрашний день обещает быть не только беспокойным, но и жарким.

Комната "забвения" встретила меня словно старого доброго друга. Щедро подарила негу и сладкий сон.

* * *

Той ночью выпал первый снег. Невесомые снежинки величаво парили в темноте. Легкие, пушистые, словно перышки загадочной птицы Феникс, они зависали в воздухе не желая опускаться на землю, будто понимали, что как мотыльки-поденки живут лишь в полете. Чистые и прекрасные, каждая в своем белом подвенечном платье, кружили и кружили в свадебном танце, стараясь вдоволь насладиться мгновеньем счастья, прежде чем упасть и, лишившись девственности, смешаться с придорожной грязью.

Поднявшийся ветерок ускорил па вальса, превратив его в задорный канкан. Теперь снег, весело кружась, падал хлопьями, быстро меняя мир, словно художник щедро наносил на холст белую краску. Все вертелось и неслось... неведомо куда. Разыгравшаяся не на шутку метель, превратила ночь в снежную феерию.

Проснувшись, вдруг осознал, что метель, это я! Бережно, чтобы не утратить ни одной, собрал все до единой снежинки. Первая снежинка: я в белом костюме зайчика на утреннике в детсаду. Из-за сломавшейся проволочки одно ухо у зайки безнадежно повисло. И это меня страшно расстроило, того и гляди громко разревусь...

Еще одна: первый раз в первый класс. Школьная линейка, огромный букет цветов и слезинка в глазах матери... Следующая: драка во дворе, разбитый до крови нос, синяк под глазом... А вот и льдинка в сердце – первая, почти детская любовь, первый поцелуй и первая измена. Этого я тоже не хочу терять, так же как и многое, многое другое...

Собирая снежинки, собираю воедино свою распотрошенную душу. Скрупулезно пытаюсь сложить рассыпанные пазлы. Мерзлыми, непослушными пальцами... Ох, не сложить, не сложить!

Проклятая Жанна отравила и разрушила мою жизнь, превратила в кровожадное чудовище, вампира.

Ненавистный холод внутри... Моя вторая сущность битрофика страшно проголодалась. Я буду мерзнуть, пока не высосу чью-то жизненную силу, желательно без сущности. Хватит мне и этих двух "попутчиков". Кстати, Изир и Толян уже давненько помалкивают, небось радуются моим страданиям потихоньку...

Открыв глаза, увидел беззвучно проникшую в комнату девушку. Даже не пошевелившись на бамбуковом ложе, продолжал размышлять: "может мне слопать розовощекого Овдея, ловко подсунувшего мне эту стройную и почти нагую служанку. Хороша, нечего сказать: черные, вьющиеся волосы коротко подстрижены, слегка курносый носик, пухленькие губы, кожа на удивление светлая, совершенно не похожа на местных женщин. Может, привезенная рабыня?"

Поставив на стол поднос с завтраком, девушка замерла в ожидании.

"Слышь, ты лучше трахни ее, а то и вовсе свихнешься мозгами!"

От советов "братка", никуда не деться.

Хотел, как всегда отмахнуться от бредней Толяна, загнать его поглубже, но на этот раз он не далек от истины. Я на грани безумия. Распотрошенную снегом душу нужно как-то слепить. Может и правда, сексом? Внешне я по-прежнему выгляжу как человек. Даже глаза серые, если конечно, не пытаюсь проникнуть в сущность.

– Подойди! Как зовут?

– Лада...

Странное для этого мира имя. Хотя, к чему оно мне? Какая разница как ее зовут.

– Ты с мужчинами раньше была?

– Да, господин, с мужчинами...

Быстрый взгляд лукавых неожиданно светло-карих глаз...

Неоднозначный ответ. Может, стоит заглянуть глубже, туда, к источнику. Что-то не похожа она на простую служанку.

Энергетический голод окатил ледяной волной. Прищурившись, отвел глаза в сторону, заскрежетал зубами: нельзя, могу сорваться.

Вот и Ладу не на шутку испугал. Побледнела, словно смерть. Того и гляди грохнется на пол.

– Не бойся! Налей себе вина.

Ее изящная, тонкая рука заметно дрожит. Однако девушка все же совладала со страхом.

– Пей! Пей до дна!

– Но господин, у нас девушкам пить вино запрещено.

– Раз я велю, пей!

Лада послушно, не отрываясь, словно терзаемый жаждой путник в пустыне, осушила глиняную кружку. Кислого вкуса, наверное, с перепугу не ощутила.

– Присядь!

Еле слышно дыша, Лада смиренно присела рядом, опустив глаза. Бамбуковое ложе даже не скрипнуло, как бы из "уважения".

"Ну, не томи! – простонал Толян. – Клеевая телка, хоть и худющая. Чего тебе еще надо?"

На этот раз, я погнал наглеца дальше некуда.

Прикоснулся пальцами к теплой, нежной девичьей шее, в том месте, где чуть заметно пульсировала артерия. Холод и голод отступили, уступив место желанию.

Легким прикосновением опустил тунику с плеч до пояса. Небольшая упругая грудь с острыми сосками, плоский животик, тонкая талия. Над левой грудью непонятное тату.

Острое плотское желание победило сомнения и робкие укоры совести. Честно говоря, я особо и не сопротивлялся. Какой смысл сдерживать себя. Девушка откликнулась на мои ласки с неожиданной страстью. Может ей передалась моя, а может великолепно играла. Наш секс был похож на ураган, внезапно налетев, закружил, завертел, заставил позабыть на время обо всем.

Когда буря стихла, пришли тишина и умиротворение, наступило неожиданное чувство свежести, очищения. Словно отмыл душу от грязи и крови. Я блаженно прикрыл глаза.

Разбудил неожиданный стук в дверь.

– Входи!

– Господин, – в дверном проеме появился со своим фирменным раболепным поклоном Овдий. – Геор велел пригласить господина к нему. – Потом полушепотом, добавил:– в Феникс прибыл бей Асран.

– Хорошо, я сейчас.

"Так.., так... Значит Асран. Это неплохо! Познакомимся, а заодно и "позавтракаем".

Одел змеиную кожу с терморегуляцией, а поверх гиперборейскую форму. Вооружился мечом Азаиса и лучеметом из гробницы древних гиперборейцев, обул мягкие мокасины. Подумав немного, прихватил золото. "Кажется все, дурдом отдыхает".

"Возвращайся, хозяин. Буду ждать", – "шепнула" на прощанье комната "забвения".

В провожатые Овдий дал темнокожего, худющего мальчугана, на котором из так называемой одежды была лишь грязная набедренная повязка.

"Не уважает. Неплохо бы припугнуть", – подумал я.

"Да съешь ты этого сученка", – поддержал Толян.

"Не теряй бдительности!" – как бы по-отцовски предупредил геле.

Солнце достигло зенита и безжалостно изнуряюще жгло оазис Феникса. Ни тучки, ни ветерка. Словно на сковородке! Под ногами раскаленные каменные плиты. Их жар ощущаю даже через терморегулирующие подошвы.

А пацаненку все нипочем. Легко, словно пританцовывая голыми пятками по горячим камням, идет впереди, показывая дорогу.

Солнечный свет залил древний город, выявляя все скрытые дотоле дефекты. На поверхность проступила плесень современности. На улицах людей немного, в основном полуголые ребятишки да женщины в скромных тогах и сандалиях. Ослы, навьюченные поклажей, бредут, еле переставляя ноги. Их погонщики в чудных, плетенных из тонких веток головных уборах, мышиного цвета накидках и сандалиях, кажется, тоже дремлют на ходу.

На меня не обращают никакого внимания, вроде и не видят вовсе. Не исключено, что исполняют волю геора Дара.

Миновав главную площадь с ослепительным в своем великолепии Фениксом, приблизились к дому, возле которого толпились люди. Чуть в сторонке, в цветастых попонах и с небольшими бурдючками на спинах, перебирали неподкованными копытами, недовольно фыркая, низкорослые лошади. Им под стать и наездники, невысокие худые степняки со смуглыми, обветренными, заросшими щетиной лицами, в кожаных с разрезами по бокам "юбках" и распахнутых на груди жилетах. На ногах кожаные чулки до колен, закрепленные тонкой тесьмой. Из оружия пики с медными наконечниками да луки. Они стояли рядом и что-то в полголоса обсуждали. В нос ударил резкий запах пота, немытого человеческого тела, лошадиного навоза.

С такими, тоже, не очень повоюешь. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Кочевники всегда были серьезной силой. Лихими наездниками, бесстрашными, выносливыми воинами. Исполнительными и преданными. Только как их направить в нужное русло?

Мой проводник, справедливо сочтя миссию выполненной, удалился.

Охрана расступилась, пропустив меня в дом через дверной проем, отделенный от улицы, покачивающимися от сквозняка длинными бамбуковыми шторами. От соприкосновения стеблей рождался мелодичный звук. Будто кто-то невидимый очень бережно играл на цимбалах.

Сопровождавший меня стражник, отличался от прочих собратьев поясом с большой медной бляхой и коротким кривым мечем. Он подвел меня к следующей двери, уже "настоящей", она, чуть скрипнув, пропустила меня в комнату.

"Несомненно, этот дом тоже некогда принадлежал древним", – подумал я, разглядывая на полу и потолке блеклые остатки некогда великолепных изображений: райский сад, экзотические животные и птицы, ночное небо, на которых почему-то среди звезд сияло две луны. Пол и стены сплошь усеяны мелкой паутиной трещин, облицовка местами обвалилась и проступили пятна грибка. Но тем не менее! Только представить, что сооружение простояло тысячелетия! Не укладывается в голове, как оно могло так сохраниться, размышлял я, продолжая разглядывать окружающую меня обстановку.