Текст книги "Лунный гамбит (СИ)"

Автор книги: Александр Архиповец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

"Смыться бы куда-нибудь подальше! Туда, где народу поменьше. Вдруг опять Жажда накатит..."

От этой мысли стало дурно. А в том, что она вернется, сомневаться не приходится. Только вот когда?

Так ничего и, не придумав, отправился в ванную умываться. В зеркале отразилась лохматая, заросшая, испуганная физиономия. Еще раз проверил клыки, даже постучал по ним ногтем. Вроде ничего особенного, зубы как зубы. Белые, ровные. Да и пил-то я не кровь вовсе.

"В глаза себе посмотри, в глаза!" – произнес внутренний голос. Но и глаза, такие как прежде, не изменились. Серые, с едва заметными зеленоватыми и желтым крапинками. Они достались мне в наследство от отца, так же как и русые волосы, ровный нос, высокий лоб, слегка мясистые губы. От матери: черные пушистые брови, длинные, как у девицы ресницы. Одним словом, красавчик.

Так меня, кстати, на работе за глаза и зовут. Злопыхатели шушукались: "Приглянулся генеральной, вот и поручает ему "прямые".

Когда это было? Давным-давно, в прошлой жизни. А что будет, одному Богу известно.

Побрившись, умылся холодной водой, и довольно фыркнув, потянулся за полотенцем, ненароком зацепил локтем зубную щетку, и та полетела прямиком в унитаз. Мысленно подхватил ее и водрузил на привычное место в стаканчик. Послушалась.

"Черт побери!"

Настроение испортилось напрочь. С чего уж тут веселиться.

Раздался пронзительный звонок телефона.

"И когда же я, наконец, убавлю громкость. Ну и память!"

– Да, мам!

Ей не спится. Утренний контроль: беспокоится, как бы на работу не опоздал, успел позавтракать и привести себя в порядок.

– Леша, что-то мне неспокойно на душе. Ты часом не заболел?

– Не, мам. Все нормально, а мать-то не обманешь. Собираюсь на работу, уже позавтракал, джинсы гладить не обязательно, а туфли, честное слово, мам, чистые.

– Ну, зачем ты так, сынок? Вот будут свои дети, тогда поймешь... (Обиженно дышит в трубку).

– Мама, да не хотел я тебя обидеть! В ответ, короткие гудки.

Тяжело вздохнул. Невольно промурлыкал знакомые с детства слова песни из любимого фильма.

Не жди меня, мама, хорошего сына,

Твой сын не такой, как был вчера.

Меня засосала опасная трясина,

И жизнь моя вечная игра.

"И вовсе не смешно, придурок!"

Вновь зазвонил телефон. "Придурок еще тот, можно же давно было убавить громкость входящего звонка" – промелькнуло в голове.

– Леха, привет!

– Привет, Алинка!

Давненько мы с ней не виделись. Почти месяц. А ведь было время. Чуть не поженились. Если бы не подсуетилась Галина Павловна... Несостоявшаяся теща... Теперь Алина "девочка" занятая на работе и очень востребованная. Как правило, звонит сама. Если позвоню я, то, мол, извини, занята, сейчас некогда. Когда же она нисходит к "высокой" милости я с удовольствием иду навстречу. В моем доме? А почему бы и нет? Как говорил один из персонажей известного писателя: "Дело молодое".

– Ты сегодня вечером свободен?

– Сегодня..? – задумался, а стоит ли, – Да, свободен.

– Встретимся, как обычно?

– Конечно, у меня, в восемь.

Вот и весь разговор. Лаконично, конкретно, кратко. В этом вся она.

Надел рубашку, джинсы, обул кроссовки... и остановился перед закрытой дверью.

Есть ли смысл идти на работу? К чему самообман. Прежней жизни нет, и не будет. А может "двинуть" напоследок: "Вампир в прямом эфире"? Ново, оригинально. Показать пару фокусов с телекинезом? Так, для прикола.

Не снимая кроссовок, вернулся в комнату, набрал телестудию.

Трубку сняла Светка.

– Привет, Светик! Приболел я немного и сегодня не буду. Моих передач не запланировано. Шефа предупреди. Лады? Тебе ведь не сложно, правда?

– И что же случилось с нашим Красавчиком? Горлышко болит или головушка?

Тон умилительно-издевательский. Умеет же тварь достать. Везде сует свой длинный нос. Словно вижу ее пренебрежительно ехидную ухмылку. Не смог сдержаться.

– Нет, Светуня, представляешь, животик... Обосрался, понимаешь ли, по самые уши...

И аккуратненько так положил трубку. Представляю себе выражение лица Светки с той стороны. Ее кислую, ошарашенную рожу. Добром не кончится: злопамятная стерва, только мне теперь плевать.

Съезжу-ка я к тетке Глафире в Диканьку. Она у нас в семье слывет ведьмой. Пожалуй, самая подходящая компания для новоиспеченного вампира. Глядишь, что и присоветует.

Взял со столика в прихожей портмоне, ключи от дома и машины. Немного помявшись, перекрыл воду и отключил электричество.

Осмотрелся, душу сжала тоска. Вроде ухожу ненадолго, а такое впечатление, будто навсегда. Паранойя? Тяжело вздохнув, закрыл дверь, и неспешно двинулся вниз по лестнице.

Солнечное, почти летнее утро, встретило свежей жизнерадостной зеленью. Утренний ветерок неспешно гнал по голубому небу отару белых барашков. Соседский рыжий кот Васька, испуганно мяукнув, словно ему наступили на хвост, кинулся наутек. А ведь еще вчера, лениво мурлыча, изогнувшись дугой, подставлял спинку. Сегодня же бежит, как от прокаженного, видимо чует неладное.

Проходя мимо Сашкиной "Мазды", подумал, что запросто смогу открыть дверцу булавкой, больше того, поехать на чужой комфортной машине, которая на много лучше чем моя рихтованная и трижды перекрашенная "пятерка". Понимаю, что сделаю это без труда и зазрения совести, ведь опыт за плечами огромный. В удивлении, замер, в поиске источника знаний. Неожиданно ответ пришел сам собой: сей дар от "съеденного" накануне в парке "братка". Надо же, вот когда проявился довесок к прочим радостям.

Переборов искушение, сел в машину. Она, словно обидевшись, уныло заскрипела сиденьем и завелась только с третьего раза. Громко "чихнув" и, напугав воробьев, дразнящих Ваську, тронулась с места. Я за рулем четвертый год и вожу почти автоматически. Езда умиротворяет, дает возможность спокойно поразмыслить.

Да, ехать нужно именно к Глафире! В нашей, не слишком большой семье, тетка всегда держалась особняком. С мамой она почти не общалась, так, раз в два года и то в телефонном режиме. Причина как мир стара: Глафира и Клавдия, родные лишь по отцу, а матери у них разные. В жизни такое случается довольно часто. Любил мой дед, Степан Янович, одновременно двух женщин. Так и пробегал всю жизнь из Полтавы в Диканьку. Моя покойная бабка Александра всегда называла свою соперницу не иначе, как Диканьской ведьмой. Твердила, мол, Мария деда приворожила и не отпускает. А он, он... – не виноват. Любила Александра своего Степана Яновича до безумия. Никогда ничем не попрекнула, прощала и вторую семью, и "побеги", чуть ли не пылинки с него сдувала. Может, поэтому дед и остался с ней. Прожили они большую часть жизни вместе. А начала бы ругать да корить: ушел бы к Марии...

Видимо неприязнь, по наследству передалась и сестрам. Точно так же, как и Александра, моя мать "величала" Глафиру Диканьской ведьмой. И меня к ней не пускала, хотя, честно говоря, я туда не особо и рвался.

Когда же в последний раз я ее видел? Так сразу и не припомнить. Наверное, лет десять назад, а то и больше. Да, не зря говорят: "Не плюй в колодец..." Хотя я вроде, и не плевал...

Словно черт из табакерки на моем пути возник гаишник со своей полосатой палкой: "Мол, поди-ка сюда, милок!"

Надо же! Задумавшись, превысил скорость у самого поста. Нужно останавливаться у обочины. И вот это "чудо Юдо" идет ко мне с плотоядной ухмылкой. Сейчас вежливо представится, а потом... "по всей строгости справедливого, но сурового закона..."

– Сержант Полетило. Предъяви документы.

"Сразу на "ты" и глазенки бегают".

Молча, через открытое окно протягиваю права и пристально смотрю в глаза, туда, где бьет источник "жизненной силы".

– Серг... начал, было он, но слова "костью" застряли у него в горле.

Сержант обмяк и стал похож на тряпичную куклу, которую изорвав, я могу бросить на дороге... Куклу Колю...

"Иди в свою "сторожку" и забудь о нашей встрече", – внушила ему, не открывая рта.

"Нет! – внезапно завопил, высунувшийся из моего подсознания, "браток". – Не отпускай козла. Хотя бы бабки сруби, типа за "моральный ущерб". Он себе еще насшибает этой полосатой палкой".

"Пошел вон! Будешь нужен, позову! – загоняю на "место" непрошеного советчика и завожу машину. Вот это да! Он что теперь будет во мне жить? Что-то мне совсем хреново!"

Еду с приоткрытым окном. Ветер теребит волосы, приятно холодит разгоряченные щеки. Вдоль дороги простирается однообразный пейзаж: вспаханные поля, зеленеющие посадки. Желтые и красные цвета осень не спешит наносить на холст, дожидаясь первого заморозка.

Поворачиваю на Диканьку. Уже недалеко. Главное не пропустить нужные ворота. Помню, что во дворе у тетки стоит огромная гранитная глыба, которая хорошо видна с дороги. Она вросла в землю, так что не выкопать.

"Вот она, голубушка. Подъезжаю к закрытым железным воротам. Тук, тук... Баба Яга, в смысле тетя Глаша, дома? Прибыл на поклон Иванушка-дурачок, то есть, "любимый" племянничек-вампир".

Не издав ни малейшего скрипа, безмолвно отворилась калитка. Я просто обалдел: неужели меня ждали? Придя в себя от изумления, позвал:

– Теть Глаш!...

– Заходи, Алексей, заходи! Не мозоль соседям глаза.

Делаю шаг во двор.

На старую каргу-ягу Глафиру стараюсь не смотреть. Ведь она старше моей мамы. Но не удержался-таки, посмотрел...

Лицо моложавое, почти без морщин. Брови и ресницы черные пушистые. Огненно-рыжие без признаков седины волосы заплетены в толстую косу и уложены на затылке. В карих глазах проскакивают лукавые искорки. Нос с горбинкой, губы алые, сочные, без следов губной помады, зубы белые, ровные. Кожа нежная, без старческих складок на шее. Фигура стройная, слегка полноватая, грудь высокая. Да, не зная ее истинного возраста, можно дать от силы лет тридцать пять. О таких говорят: "кровь с молоком".

С нашей последней встречи, нисколько не изменилась. Чудеса, да и только!

– А племянничек-то подрос. Хорош! Слов нет. Весь в деда. Надумал проведать старую тетку. Аль беда, какая приключилась?

Она закрыла калитку, задвинула щеколду. Испытующе посмотрела мне в глаза и тяжело вздохнула.

– Теть Глаш!..

– Пошли Алексей, в сад, к камню, там все и расскажешь...

Все поняла, почувствовала. А может, увидела в моих глазах?

Следую за ней по чисто выметенной асфальтированной дорожке. По обе стороны цветут чернобривцы, похожие на хозяйку усадьбы, такие же рыжие, как волосы моей тетки.

Она шла впереди в тонком облегающем светло-сером шерстяном платье, которое подчеркивало не по возрасту стройную фигуру. Невольно залюбовался ее легкой походкой.

Посреди небольшого сада из земли торчал гранитный валун-монолит. Одна его сторона – гладкая с бронзовым кольцом. И не простым, а в виде змеи, проглотившей свой хвост.

"Наверное, в сказке на распутье трех дорог стоял такой же камень. И куда ни ткнешься везде хреново".

– Тетя Глаша, и куда мне податься теперь? От камня налево или направо?

Тетушка пронзила меня острым взглядом. Бр... р... р.., аж "мурашки" побежали по коже. Одним словом ведьма!

– Еще не время! Успеется. Присаживайся, Алексей, вот на ту скамеечку да рассказывай обо всем и, желательно, с самого начала.

Скамеечка из розового мрамора невелика, с резным узорчатым рисунком по краям. Присели рядышком, немного помолчали. Тетушка дала мне время собраться с мыслями.

– Ох! – тяжело вздохнул я, но начать повествование о своих злоключениях оказалось не так-то просто. Еще раз вздохнул, и словно ища понимания, заглянул в ее карие глаза...

– Все случилось в тот день, когда Весеннее Полнолуние открывает почки на деревьях...

– Как ты сказал? – прервала меня Глафира.

– ... весеннее полнолуние открывает почки. – Так и сказал...

Делая акцент на каждом слове, Графира повторила: Весеннее Полнолуние открывает почки на деревьях, Осеннее Полнолуние открывает...

Напряженное молчание.

– Тетя, а что это, пароль какой-то?

– Да, рассказывай, Алексей.

Ну, я и рассказал. Поведал всю правду-матку. Ничего не скрывая и не утаивая.

Тетка молча слушала, не перебивала. Несмотря на всю дикость того, услышала, похоже, поверила. Во всяком случае, сделала вид. Теперь тяжело вздохнула уже она.

– Посмотри мне в глаза!

– Теть...

– Говорю, смотри, не бойся, справлюсь...

Ее глаза вдруг вспыхнули пламенем, рассыпавшись тысячью "чернобрывцев", а затем слились воедино в "карюю бесконечность". Но я в ней не утонул. Прорвав тонкую вуаль, устремился к Источнику Жизненной Силы. У Глафиры он оказалось, укрыт защитным коконом.

– Помочь не смогу! – массируя ладонью лоб, хриплым голосом вынесла неутешительный приговор тетушка. – Ты теперь не человек, и тут уже ничего не поделаешь. Это выше моих сил. Почему так произошло, не знаю.

От разочарования и безнадеги "засосало под ложечкой".

– И что же мне теперь делать?

– Вначале я тебя накормлю, а потом, если решишься, попробую переправить в мир Жанны. Хотя, она вовсе и не Жанна. Что там с тобой случится, не знаю, но кое-какой шанс есть.

– А что будет, если останусь здесь?

– Что будет? Для начала превратишься в монстра, за которым станут охотиться, а затем, рано или поздно найдут и казнят.

– Прям-таки сразу и казнят? Ужас какой! – пытался храбриться я. – Неужели все настолько плохо? Дикая охота?

Глафира сделала вид, что не услышала моих вопросов.

– Пойдем во флигель. Угощу тебя борщом, такой больше нигде не варят, поверь тетке. Домашний хлеб, огурчики, помидорчики, зеленый лучок, все только с грядки. Гость ты больно редкий, грех не попотчевать.

Честно говоря, аппетита никакого. Неохотно поднимаюсь и иду вслед за ней.

– Теть, Глаш? Кто найдет? Кто казнит?

Вижу, ей не хочется отвечать.

– Алексей, – тихо произносит она, отводя глаза в сторону. – наш мир живой организм, если появляются раковые клетки, то нужны и фагоциты. Те, которые их убивают, чтобы не выросли метастазы.

Жестко, но вполне доходчиво. Я, раковая клетка и подлежу обязательному уничтожению. Интересно, а эти "фагоциты" ей знакомы.

– Пошли, племянничек, пошли. Аппетит приходит во время еды. А после еще разок все обсудим.

Во флигеле, летняя кухня. На небольшом столе, покрытом цветастой клеенкой стоит деревянная хлебница, накрытая белоснежной вышитой украинским орнаментом салфеткой. Аромат свежеиспеченного хлеба щекочет ноздри, вызывая бешеный аппетит.

Вымыв руки, вытер чистым рушником и уселся на один из двух деревянных табуретов.

– Алексей, что дома? Как моя сестренка?

– Мама уже на пенсии, отец еще работает. Почему вы не общаетесь?

"Дурацкий вопрос. И кто только за язык тянул?"

Глафира печально улыбнувшись, вздохнула. Повернулась к плите, налила в глубокую глиняную миску горячего борща, поставила передо мной. Отрезала два больших ломтя белого обалденно пахучего хлеба, который просто грех было не попробовать. Достала две тарелочки со свежее нарезанными, еще в капельках росы, огурчиками и красными сочными помидорами, горшочек со сметаной.

– Дела давно минувших дней, предания старины глубокой. Поверь, что твое исчезновение взаимной любви не добавит.

– Мое исчезновение, не понял?

– Да чего тут не понимать. Ешь, давай.

Начал со сладких, пахнувших землей и осенью хрустящих огурчиков. Положил в борщ две полные ложки сметаны, не спеша размешал.

Сказать, что борщ был очень вкусный, значит не сказать ничего. Неповторимая гамма вкусов и ароматов. У каждой хозяйки борщ "свой", также как и секреты приготовления. Моя тетка, похоже, стояла на вершине этой иерархии. А может и здесь не обошлось без ее "Диканьского" колдовства.

Ел с такой жадностью, будто боялся, что отнимут. Отправлял в рот ломоть за ломтем мягкий, с поджаристой корочкой хлеб, подбирал даже крошки, упавшие на стол. И лишь, покончив с едой, вновь обрел способность думать.

– Ух, теть Глаш! Класс! Вкуснее в жизни ничего не ел.

– На здоровье, племянничек, на здоровье. Ты спрашивал, почему меня не любят? Приехал бы просто так навестить, рассказывать бы не стала. Но теперь совсем другое дело...

Так уж повелось, что к "иным" относятся с недоверием, а то и враждой. Даже самые родные, сестры и братья. И тут уже ничего не изменить. Такова сущность человека.

В каждом роду есть свой "отправной пункт". Так сказать, истоки... Вот и у нас...

Глафира не случайно сказала "у нас", подкрепив слово выразительным взглядом, честно говоря, я пока не "врубился".

– У нас первой считалась Улита. Ее отец и муж погибли на службе у гетмана Ивана Мазепы. Оставшись одна, она купила хутор под Полтавой, в Горбах, туда и переехала. Односельчане сразу же ее невзлюбили. Многие обвиняли в смерти близких, за спиной обзывали ведьмой, побаивались. Зачатки "силы" у нее были, но не более. На том бы все, возможно, и закончилось, но однажды в ее жизни появился Андрей Странник. Молодой статный красивый. Тоже чужак, без роду и племени.

Нашел его на острове без сознания и почему-то голым дед Овсий. Обогрел, накормил, прозвал Дурныком, поскольку чужак притворялся немым. Потом Андрей Найда, так его окрестил поп, защищая девушку, перебил панских слуг. Но перед тем как его выдали пану, успел провести ночь с Улитой. О своем появлении в хуторе и куда далее следует, так никому и не поведал. Из недомолвок Улита поняла, что Странник (он сам так себя называл) из другого мира. Он знал будущее и прошел Звездный Лабиринт.

У них была всего одна ночь. Всего лишь одна... Уходя, Андрий предупредил, что грядет большая война и советовал уехать. Продав хутор, Улита переселилась в Диканьку. Была и еще одна веская причина бежать. Ночь любви не прошла бесследно, она ждала ребенка. Родился сын, который унаследовал "силу".

Из нашего рода и красавица Ярослава, которую в семье ласково называли Ясенька. Ее пылко и безнадежно любил Гоголь. Получив отказ, не простил. Помнишь панночку из "Вия?"

– Конечно, помню...

– Так вот.., отомстил он Ясе, изобразив злобной ведьмой. Бурная фантазия писателя дорисовала полет лунной ночью, открывающийся гроб и всякую нечисть в церкви. Потом у Николая Васильевича случилась болезнь: навязчивые страхи, галлюцинации. До последних дней он считал, что порчу навела именно Яся.

Глафира, прервав рассказ о предках, задумавшись, молча, смотрела сквозь меня.

Хорошо, с ее предками как будто понятно. Но я-то здесь причем? С какого боку-припеку?

Она спохватилась, будто услышала мои мысли.

– Ты копия дед. Ну, а Степан Янович прямой потомок Андрия Странника. Так что, милок, ты унаследовал необычайные способности от него. Твоя инициация была неизбежной. Говорила я Клавдии, что придет время. Не верила она, боялась. И видать, не зря. А ты спрашиваешь, почему не общаемся? Видишь, как в жизни случается: ты унаследовал, а моя Светка нет! Да и, слава Богу!

После услышанного, голова моя и вовсе пошла кругом.

– Теть Глаш! Какую такую "силу"? Я никогда ничего сверхъестественного в себе не замечал. Наоборот, этой чертовщины терпеть не могу.

– Ничто не случается рано, ничто не случается поздно! Всему свое время! Жанна почувствовала, что оно пришло. Поэтому инициировала... Только ума не приложу зачем? Скажу одно: из Нашего Мира тебе нужно бежать и чем раньше, тем лучше.

Оказывается, Глафира знает цитаты Конфуция. Да Бог с ним и его китайской мудростью, сейчас важно другое.

– Куда бежать и как?

– Весеннее полнолуние открывает почки. Осеннее полнолуние открывает... Звездный Лабиринт. Сегодня у тебя есть шанс, возможно последний...

Из огня да в полымя. Теперь мне действительно стало страшно. Перед глазами все "поплыло": летняя кухня, с покрытым клеенкой столом и пустыми мисками, старенький холодильник, газовая плита, спортивный велосипед у противоположной стены. Я прикрыл глаза, а когда снова поднял веки, то увидел печальный взгляд тетушки. Из глубин сознания высунул мохнатое "рыло" браток.

"Да врет сука! Все врет! Пошли ее на х... Мы и тут делов, наворотим! Не бзди..."

– Теть Глаш! А ты не того, не преувеличиваешь?

– Хочешь спросить в своем ли я уме?

Глаза ее вмиг стали холодными и колючими.

– А ты? Ты, племянничек, в своем? Прикатил ко мне через двадцать лет. Рассказываешь о каком-то холоде и голоде, и про то, как в лунные ночи убиваешь людей, высасывая жизненную силу. Да еще совета просишь! Вот тебе мой совет: катись-ка ты отсюда прямехонько к психиатрам, они тебя надежно и быстро пристроят.

– Теть Глаш...

– Хватит глашкать, уходи, говорю...

Потом немного смягчившись, добавила:

– Подумай над моими словами, если решишься, то возвращайся когда стемнеет. От машины избавься. Искать тебя станут, а мне лишние проблемы ни к чему. И так, теперь ступай, говорю...

Проводив до выхода, затворила за мной калитку.

"Братан, заводи тачку, погнали! Нах... отсюда".

"Браток" был все еще рядом. Советчик долбанный!

"Пошел вон, гад!"

"Изгнав беса", сел в машину. И куда теперь? К кому еще обратиться со своими бедами? Поехать к маме и сказать, что ее сынок стал вампиром. Не переживет. Да и помочь не сможет!

Выехал на дорогу. Может к Богу? Тут недалеко Кочубеевская церковь.

Мы часто вспоминаем о Боге в критические минуты, когда нужна помощь и поддержка. Пословица не случайно гласит: "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится". Вот он, гром, пора креститься.

Машину оставил, не доезжая до храма. Подхожу, склонив голову и опустив смиренно глаза, как-то примет Господь новоиспеченного вампира?

У входа, как положено, перекрестился. Внутри церкви полумрак, возле икон мерцают несколько свечей. Раньше, войдя в храм Божий, ощущал ауру святости. В глазах Иисуса видел понимание, доброту... и, наверное, прощение. Сейчас же, в душе пустота. Теперь я здесь чужой. Незваный и нежеланный гость.

Купил большую восковую свечу. Подошел к иконе с изображением лика Спасителя. Читаю шепотом "Отче Наш". Слова падают в никуда, словно в бесконечную бездну. Но главное, нет отклика в душе. "Нет, не верую! Не приемлю незаслуженную кару. Зря пришел!"

Покрутил в руках бесполезную свечу. Все же зажег и поставил рядышком с другими. Несколько раз мигнув, она погасла. "Наверное, сквозняк. Да какая теперь разница! Прочь отсюда. Глафира мне сказала ясно, что я не человек! А посему делать в храме Божьем мне нечего".

Есть еще один верный способ на время забыть о проблемах, это водка. Не могу сказать, что я особый приверженец, но при случае "могём". Тем более что до вечера время еще есть. То, что вернусь к тетушке, уже решил. И будь, что будет! Другого выхода все равно не вижу.

Ну а пока, лучшего места, чем "Шинок" в Пронях у пана Головы и не придумать.

В Пронях не раз бывал, как оказалось, безнадежно влюбленный в мою прапрабабку Николай Васильевич Гоголь. Здесь у него родилась идея бессмертных "Вечеров на хуторе близ Диканьки".

Через полчаса уже въезжал на стоянку. Свободные места сегодня есть. Кроме моей машины еще "Мерс" и "девятка". Время раннее, да и день рабочий. Машину запирать не стал, только дверцу прикрыл. Если кто надумает угнать, не беда. "Возьму" ту, которая приглянется. Вот хотя бы "Мерс".

Прошел по деревянным мосткам на "Гоголевский хутор". Возле шинка чучела волов запряженных в телегу, наполненную глиняной посудой. По лужайке, весело гогоча над неудачником-вампиром, вытянув длинные шеи, гордо прохаживаются "мечта Паниковского", жирные гуси. Неподалеку мирно пощипывают еще зеленую сочную травку козы и лошади. Важно выставив напоказ красный гребень, красавец петух недоброжелательно взирает на гостя, распугавшего его хохлаток. За шинком хаты под камышом и шалаши. За ними мостик через речушку, ведущий в беседку посреди небольшого островка. Туда я попросил принести заказ: бутылку Nemiroff-штоф, соленья, вареники с капустой и мясом.

Чем не прощанье с родным миром? Облокотившись на металлические перила, задумчиво разглядываю окрестности. Пруд окружает лиственный лес. Несколько деревьев, словно решив искупаться, "зашли по колено" в воду, да так и застыли. Листья на них усохли, осыпались. Другие, вовремя "остановившиеся" у кромки воды по-прежнему свежие и зеленые. На них осень лишь кое-где нанесла первые желтые мазки. Легкий ветерок, ласково перебирая листочки, шумит в кронах деревьев. Вездесущие воробьи и еще какие-то пичуги весело чирикают, перепрыгивая с ветки на ветку. Воздух наполнен запахом влаги, зелени, грибов и гарью вчерашнего костра. По голубому небу неспешно плывут белые, кудрявые облака.

– Ваше замовлення. Смачного, пане. – Произнесла, стройная официантка в национальном костюме, коралловых бусах и красивых красных сапожках, ставя на стол поднос с едой и напитками. Доброжелательная улыбка освещает юное лицо.

"Чорн╕╖ брови, кар╕╖ оч╕". – Сразу всплыли в мозгу слова известной украинской песни, – Хороша, ни чего не скажешь."

– Спасибо, милая...

Наливаю граненый стаканчик водки и выпиваю единым духом. Взяв пальцами с глиняной расписной тарелки щепотку квашеной капусты с яблоками и клюквой, отправляю в рот. Кисло-сладкая, сочная она вкусно хрустит на зубах. Прикрыв глаза, наслаждаюсь послевкусием. Следующий гранчак под соленый огурчик и кусочек белого с розоватой прорезью сальца. Занюхав черным хлебом, подошел к перилам.

В прозрачной воде резвится стайка маленьких рыбешек. Бросил кусочек ржаного хлеба, затем еще. Собравшись вокруг нежданного дармового угощения, они устроили бурное пиршество. Неожиданно нахлынули воспоминания: две рыбки плавают в литровой банке. Поймал я их под мостом, куда меня, восьмилетнего пацана, после долгих просьб привезла мать. А вот они уже вверх брюшком, еле шевелят плавниками.

"– Мам, почему рыбки умирают? Я ведь их не обижал.

– Им, сынок, не хватает воздуха и свободы.

– А если отвезти обратно и выпустить в речку?

– Уже поздно, не успеешь.

– Мам, а люди тоже так?

Какое-то время она молчит, думает, как правильно ответить.

– Люди живучей, умеют долго терпеть, привыкают, приспосабливаются, но, сынок, без воздуха и свободы они тоже умирают.

– Мам, и я умру?

Она крепко прижимает меня к груди, целует в лоб, ерошит пальцами волосы, дрогнувшим голосом успокаивает.

– Ну что ты говоришь, Лешенька? Ты будешь долго-долго и счастливо жить...

Секция восточных единоборств. Следуя общей моде, я тоже занимался каратэ.

– Пора учиться быть мужчиной и терпеть боль. В жизни всякое бывает, так говорил отец".

Но на первом же соревновании я получил сотрясение мозга, неделю провалялся в больнице и еще две дома. На этом школа мужества завершилась. Помню, как мама тихо плакала у больничной койки. Тогда поклялся, что никогда больше не стану причиной ее слез. Сколько раз после нарушал эту клятву? Не счесть. Если сейчас исчезну, то она не переживет.

Глафира говорит: "другой мир", у тебя – "сила". Сумасшествие, бред! Да не чувствую я никакой "силы". Может в нашем роду наследственная шизофрения и ее проявлений так опасалась мать? И все произошедшее со мной лишь галлюцинации?

"Да! Да, браток! Внатуре галюны! Беляк у тебя! Давай, накати пару стаканов, глядишь и попустит. Херней маешься. Закажи лучше еще водяры. Девка носит клевая. Нам же теперь никто не откажет. Давай поставим раком, здесь, прямо у перил, юбку задерем, а ты пока рыбками полюбуешься. Да не будь жлобом!"

"Опять это "мохнатое" рыло. И угораздило же сожрать идиота. Теперь что, всю жизнь с ним, паскудником, таскаться?"

Погоняв галюны, в смысле братка, снова присел к столу. Выпил водки, съел остывшие, но все еще мягкие и пушистые вареники. Задумался.

"А ведь "кореш" во многом прав: официантка мне не откажет, как и никто другой. Стоит лишь заглянуть поглубже, туда, где бьет источник жизненной силы. Не только не откажет, но и помнить не будет. Стоит только захотеть. Вот она "сила", о которой говорила Глафира. А цена, какова? Со временем вернутся "холод" и "голод". Придется снова охотиться, убивать. К "братку" добавятся новые "попутчики". И так раз за разом, пока окончательно не свихнусь и не превращусь в монстра. Если раньше не явятся каратели, "фагоциты". "Казнят", словечко-то какое подобрала! Хоть и не лежит душа возвращаться к тетушке, но придется. Альтернативы нет".

Допил бутылку, закусывая капустой и огурцами. Алкоголь на меня почти не подействовал. Разве так, чуть-чуть.

"И все же, домой звонить или нет? Рассказать, что еду в длительную командировку. Но через день-два исчезновение все равно всплывет наружу. А вдруг с "иными мирами" у тетки не получится? Ладно, пока воздержусь..."

Посмотрел на часы: можно еще чуть-чуть "погулять". Оставив приютившую меня беседку, иду вдоль берега, любуясь почти нетронутой человеком природой. Сквозь некошеную сочную траву кое-где проступает мутная жижа. Из-под ног, то и дело выпрыгивают мелкие зеленые лягушата. Извиваясь, быстро прополз огромный, почти метровый уж. Для него здесь раздолье. Дальше не пройти, мокро.

На водной глади белеют полузакрытые лилии. Чуть в сторонке серые цапли с удивлением разглядывают непрошеного гостя: зачем бродит здесь? Не иначе выпил лишнего.

Воздух свеж и чист, полон ароматов трав и цветов. Преобладает запах, растущей вдоль берега мяты. Сентябрьская вечерняя прохлада понемногу дает о себе знать. Похоже, мне пора. Показалось, что волы, запряженные в телегу, провожают меня печальными взглядами. "Нет, голубчики, не надейтесь, прорвемся. Обязательно!"

На стоянке машин стало больше. Есть из чего выбрать. Вот хотя бы новенький бежевый "Форд Фиеста". За рулем смуглый красавец-грузин, рядом симпатичная блондинка.

Твои планы, Гога, придется немного подкорректировать. "Заглянул" через открытое окно ему в "душу", попросил "подбросить" в Диканьку. К глубочайшему изумлению спутницы, он с радостью согласился. Пусть благодарит Бога, что так легко отделался. Стоит только прислушаться к совету "братка", и тебе красотка достанется в первую очередь. Ехали молча. Благо Диканька совсем рядом.

Понемногу сгущаются сумерки. По небу сиротливо проплывают редкие облачка. Заходящее Солнце раскрасило их багряными мазками. Ночь обещает быть звездной, безветренной и прохладной.

"Осеннее полнолуние открывает Звездный Лабиринт, – кажется, так сказала Глафира. – Ну что же, посмотрим."

Медленно иду по асфальтированной дорожке вдоль домов. Ноги не слушаются, упираются, чувствуют беду. Знакомые ворота, встречают бесшумно открывшейся калиткой.

В полумраке тетка кажется еще моложе. Совсем не похожа на маму, а ведь сестры.

На плечах ажурный пуховый платок, хотя на улице еще не холодно. Радушно улыбается. Хоть к ране прикладывай. Кого она мне сейчас напоминает? Кого? Понимаю, что вспомнить очень важно.

– Проходи, Алексей, в дом. Знала, что вернешься. Молодец, правильный выбор.

"Правильный ли? Ой, не знаю, Ягуся. Чересчур мягко стелешь..."

– Теть Глаш, а когда отправишь в иной мир?

– Вот Луна взойдет и в путь.

– А ехать на чем, или на ком? Черта запряжешь, кажется, так принято путешествовать в Диканьке? Сделала вид, что не расслышала.

Миновав прихожую, вошли в зал. В "зал" сказано слишком "громко". Комната невелика, потолок как в "хрущевке", низкий. На полу двадцатилетней давности ковер. У одной стены стоят деревянный полированный раскладной стол и стулья, сервант, небольшой шкаф. У другой – диван и два кресла, напротив тумба с телевизором "Sony" и музыкальный центр с двумя небольшими колонками. Китайская люстра из цветного стекла с двумя плафонами в виде лилий. Вот, пожалуй, и все убранство "залы" Диканьской ведьмы.