Текст книги "Лунный гамбит (СИ)"

Автор книги: Александр Архиповец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Скажем, не очень богато.

– Присаживайся на диван. Чай пить будешь? Печенье, варенье клубничное... вкусное.

– Не-а, спасибо. Я только что из Проней. Сыт по горло.

Тетушка присела рядышком. Пронзила взглядом.

– Как хочешь, тогда к делу. Спрашиваешь на "ком" поедешь.

– Да уж, весьма любопытно узнать, каким образом можно въехать в "иной мир". Водка, наркота, это понимаю, а на чем еще?

– Да ты, племянничек, особо не хорохорься, – ее лицо посуровело. – Все далеко не так смешно, как тебе кажется. Ни "Мерседеса", ни рысака, ни даже черта не предвидится, самому придется.

– Да я и не смеюсь вовсе, тут зарыдать впору.

Мне действительно было, страшно, однако старался бодриться изо всех сил.

– В "иной мир" можно попасть только благодаря "силе" и по "Звездному лабиринту.

Тетушка ненадолго задумалась.

– Миров этих не счесть. А найти тот, который нужен, ох как не просто. Да и хватит ли у тебя "силы", племянничек, не знаю.

– Меня-то в какой из них? Налево или направо?

– Все шутки шутишь? И гадать, и выбирать будешь сам. Думай о Жанне и ступай по ее следам, чутье подскажет. Только не ошибись! Перебраться в другой мир будет очень не просто. Ну что, готов?

Спросила, словно Баба Яга, собирающаяся отправить Ивасика-Телесика на лопате в раскаленную печь. Мурашки по коже! "Ну, блин, тетушка! Не зря маманя не пускала".

– Да готов я, готов! Хватит мучить! Дверь-то заветная, где?

– Вот и славненько! – произнесла мягко, по-родственному. – Ступай-ка, Лешенька, во дворик, да посиди немножко у камушка. У того, что на распутье...

Выйдя из дома, я изумленно ахнул. На улице стояла глубокая ночь. Невероятно! Всего десять минут назад только смеркалось. Куда девались три-четыре часа? Неужели это проделки диканьской ведьмы? Такая сотрет и Луну с неба. Самому черту не уступит.

"Точно, братан! Чует моя жопа беду! Рвем отсюда когти, пока не поздно. В натуре! Линяем!"

Опять "браток", задрал своими советами.

"Если у тебя такая чувствительная жопа, то какого хрена полез на меня в парке? Сиди и не рыпайся!"

Полная Луна сияет с небес, прожигает душу, кружит голову. Иду и вижу на асфальте свою тень, крадущуюся по чернобрывцам, словно злоумышленник, Звезды в бездонном сентябрьском небе сегодня не столь выразительны и ярки. Растворились чуток в лунном свете. Свежий осенний ветерок шелестит листвой и тихонько нашептывает: "Ой, не ходи, Лешенька, к придорожному камушку! Ой, не ходи! Не отворяй дверь в Звездный Лабиринт. Потеряешься там навеки, сложишь буйную головушку..."

"Все советуют! – злюсь я. – Будто у меня есть иной выход! Вернуться "холод и голод" и что тогда? Где вы тогда будете, советчики? Нет уж, только вперед!"

Мраморная скамеечка слегка мерцает, словно аккумулирует лунный свет. Изменился и сам Подорожный Камень, стал больше, массивней. Теперь передо мной высится настоящая громадина. Ну, а трещины и неровности стали похожи на древние письмена. Бронзовое кольцо предостерегающе поблескивает змеиными чешуйками. "Вот тебе и дверь в "иной мир". Кто бы сомневался?"

Подошел к камню, осторожно прикоснулся к нему пальцами. "Теплый, или только кажется? Наверное, самовнушение".

Сзади послышались легкие шаги, Глафира! Не устает удивлять "тетушка". Рыжие волосы рассыпались по плечам, отливая бронзой в лунном свете. Их сдерживает лишь золотая цепочка с крупной жемчужиной вместо застежки. Глаза сверкают задором, молодостью и могут поспорить с самыми яркими звездами сегодняшней ночи. Тело укутано в полупрозрачные сиреневые вуали. На ногах плетеные золотые сандалии, в руках две большие горящие свечи. "Во, дает! Прямо Жрица Полнолуния. И все-таки, кого она мне напоминает? Возможно, Булгаковскую Маргариту, живущую с Великим Мастером в уютном домике в конце лунной дорожки Зазеркалья?"

Тем временем "жрица Глафира" вставив свечи в подсвечники мраморной скамеечки, обратила внимание на племянника.

"Наверное, далеко не все, что написал Николай Васильевич о моей прапрабабке Ярославе полет буйной фантазии. Не придется ли мне скакать под Луной?"

– Алексей, я лишь ключ к двери в Лунный Лабиринт. Открыть ее и пройти лабиринт можешь только ты сам. Прислушивайся к внутреннему голосу, он выведет тебя в нужный мир.

Она подняла вверх руки, словно хотела достать с неба Луну. Вуали упали с плеч, обнажив божественные формы. Будто гениальный скульптор вырезал из слоновой кости эти удлиненные пальцы, тонкие нежные кисти.

Глаза колдуньи подернулась поволокой, губы приоткрылись. Она сделала судорожный вдох и вдруг запела непонятную, первобытную песнь. Слов не разобрать, но было в ней что-то от звериного воя и женского плача, от магического заклинания и шума морского прибоя.

Волосы на моем теле встали дыбом, и я начал задыхаться. Похоже, весь мир сдвинулся по фазе, время остановилось, звуки исчезли. Остался лишь звенящий набатом Лунный свет. Затем стало немного полегче. Я снова увидел тетушку. На ее, обращенных к Луне ладонях, сгусток энергии понемногу начал приобретать форму, превращаясь в полупрозрачного дракончика. Взмахнув маленькими крылышками, он поднялся в воздух и на мгновенье завис. Затем, планируя, опустился прямо в пламя свечи, стал обрастать огненной плотью.

Тем временем в руках Глафиры "родился" еще один, занявший место в пламени другой свечи. Я не могу оторвать от них взгляд. Живые создания из лунного света и огня. Отчетливо вижу переливающиеся чешуйки, острые копьевидные хвосты, искры, летящие при взмахе крыльев, змееподобные шеи, рогатые головы, зубастые пасти, раздвоенные языки, рубиново-красные глаза.

Глафира, начертав руками в воздухе магическую фигуру, направила ее в сторону подорожного камня. Теперь свет источают не только Луна и свечи, он "истекает" с кончиков ее пальцев. "Дракончики" взлетев из пламени свечей, устремились вдоль созданной магией дорожки. Не заметив поверхности камня, протянули ее в Зазеркалье. Во вспышке пламени проступили контуры двери.

– Открой ее, – хриплым голосом велела "тетушка", указывая на объятую пламенем дверь.

Я почему-то знал, что кольцо нужно вдавить в огненный желоб. Стоило ему встать куда положено и пламя исчезло. Теперь на его месте я видел поверхность озера, покрытую рябью от легкого ветерка. Поддавшись искушению, опустил в воду руку. Свет немного преломлялся, но видимость осталась. Попытался вытянуть, дудки. Вперед – пожалуйста, а назад никак! Стало страшно: портал-то односторонний!

Оглянулся на тетушку. Лицо ее осунулось, черты заострились. Похоже, колдовство дается нелегко. Что будет, если портал сейчас закроется, подумать страшно. Набрав полные легкие воздуха, решительно шагнул вперед.

***

Стою нагим в гранитном коридоре. Здесь ни холодно, ни жарко, ни твердо, ни мягко. Мое туловище, руки, ноги вроде на месте. Ловлю себя на мысли, что не дышу, и сердце не бьется.

Делаю шаг, другой. Под ногами шершавый гранит голубого цвета, стены высоченные, розовые. Ширина коридора метра два, над головой светят звезды и полная Луна.

"Звездный Лабиринт! Осеннее полнолуние открывает Звездный Лабиринт!" Оглянулся! Сзади лунный свет и... пустота! Обратного пути нет. Иду по коридору. Знаю, что к стенам прикасаться нельзя.

Передо мной замаячила полупрозрачная плоть. Замер в ожидании. В коридор вплыла гигантская амеба с многочисленными ложноножками, которые постоянно двигались, то появляясь, то исчезая.

Она сразу ощутила мое присутствие. Одна из ложноножек удлинилась, стала тянуться к моему лицу. Остановилась сантиметрах в десяти. Трансформировалась в голову кобры с зелеными немигающими глазами. Пасть приоткрылась, показались ядовитые острые зубы и раздвоенный язык. Кобра гипнотизирует меня взглядом, покачивается из стороны в сторону, готовясь нанести смертельный удар.

Страха в душе нет, скорее сожаление о несовершенном и несбывшемся.

Но в это мгновение из-за моего левого плеча вылетает огненно-лунный дракончик и бросается в пасть кобре. Ложноножка со змеиной головой съежилась, словно от удара бичом. Обиженная амеба, будто фокусник, исчезает, пройдя сквозь стену, оставив на ней капли похожие на кровь.

Я снова двинулся дальше. Дойдя до развилки, остановился. Передо мной две дорожки. "А мне куда? Ведь назад ни-ни... Глафира говорила: "Думай о Жанне, чутье не подведет". И что же оно мне нашептывает, мое чутье. Да ничего! Молчит проклятое. Тогда направо".

Пройдя еще немного, замечаю мерцающее в стене зеркало в золоченой раме. Заглянул в него, ожидая увидеть себя родимого. Ведь любопытно же, как я здесь выгляжу. Но вместо моего отражения, через слой паутины и пыли, с другой стороны виднеется какая-то комната. Да нет, какая там комната! Берлога безумного алхимика-некроманта. Горы грязных колб и склянок, на одном из столов полуразложившийся мужской труп. На его развороченной груди сидит огромный черный ворон и не спеша клюет глаз. За ним неотрывно следит с грязного пола облезлый черный кот и, похоже, весьма завидует. На стенах коптят масляные лампы, тускло освещающие жуткую картину. Рядом вбиты крюки, на которых развешаны пучки трав, сухие ящерицы, мыши, крысы, бусы из человеческих пальцев и другие непонятные мне атрибуты его непростой профессии. Сам хозяин горбатый в грязном тряпье, взлохмаченными спутанными седыми волосами склонился над другим столом. На нем лежит привязанная нагая девушка, почти девочка, головка с русыми длинными волосами бессильно упала на не по-девичьи высокую грудь. Живот распорот, на полу лужа крови. Безумный колдун сосредоточенно копается в ее вывалившихся кишках. Наверное, некромант почувствовал мой взгляд, потому что внезапно обернулся. Я отшатнулся от зеркала. "Поднявшаяся волной ярость плохой советчик, мне явно не сюда. Почему? Не знаю, наверное, чутье. Хотя, испытываю непреодолимое желание раздавить эту гадину. Но где гарантия, что это не великий Лекарь с риском для жизни ищет причину мора, свирепствующего в городе. Ну, а нюансы, атрибуты, неразумно вмешавшись, можно погубить тысячи. А девушка все равно мертва. Уже не поможешь. Иду дальше..."

Еще одна развилка. На этот раз пойду-ка налево. "Каждый имеет право – налево", почему-то вспомнилась дурацкая поговорка.

Вижу окно портала. На этот раз не зеркало. Неровные крошащиеся края. Помет то ли летучих мышей, то ли птиц. Похоже на пещеру. Осторожно выглянул. У подножья горы, внизу, дорога, ведущая в пустынную равнину. Нещадно палит "зависшее" в зените Солнце, ветер несет тучи колючего песка. Мне кажется, он скрипит у меня на зубах. Вдоль дороги на одинаковом расстоянии один от другого стоят деревянные кресты с распятыми на них голыми людьми. "Восстание Спартака? Тогда римляне расправлялись с рабами именно так. Мне сюда? Не-е-е уверен! Уж больно не хочется выскакивать голышом на эту страшную дорожку. Чего доброго и для меня подыщут "теплое" местечко. Брр".

Вскоре увидел тупик, в конце которого мерцало большое прямоугольное окно портала. "Похоже, все, "приехали": альтернативы нет. А вдруг он ведет прямиком в чистилище? Тфу, тфу..." С замирающим сердцем заглянул в окно: за легкой дымкой поток низвергающейся воды. "Похоже водопад! А что внизу? И как далеко до этого "низа". Стоит сделать шаг и все прояснится".

Не знаю зачем, но я осторожненько просовываю руку в портал и мгновенно убираю. Двухсторонний! Вода теплая, пахнет родоном.

"Ну и что? Все равно иного пути нет! Раз, два, три... Жанна, ау! Я иду"... Задержав дыхание, шагнул в неизвестность. Слава Богу, не высоко!

Подняв тучу брызг, кубарем скатился в теплую воду. Всплыв на поверхность, будто новорожденный сделал первый судорожный вдох. Сердце в груди вновь бьется. Даже не бьется, а колотится, словно хочет выскочить наружу. Тряхнул головой. Жив!

"Бля, братан! Думал пипец!"

Мой "дружбан" тут как тут.

"Да погоди! Не до тебя!"

Отплыл в тихое место, туда, где вода не падает на голову, не бурлит. Осмотрелся. Ночь. На небе, сквозь стелящийся над поверхностью воды туман, проглядывает полная Луна. "Полнолуние открывает "Звездный Лабиринт". Черти б его подрали! Плыть-то дальше куда!?" С одной стороны вроде чуть светлее. Кажется, угодил в "жемчужную ванну". Тысячи пузырьков, собравшихся на теле, легонько пощипывают кожу. Словно массажируют нежные девичьи пальчики.

Плыву на свет. Скоро пятно распадается на отдельные яркие точки, похоже костры или факелы. Отчетливо слышу звонкие женские голоса и смех. Вряд ли меня здесь ждут. Возьму чуть левее.

Каменистое дно сменяется гладкими, скользкими плитами. Стараюсь не шуметь, идти тихонько. Вдруг прямо перед собой вижу нагую дородную матрону. Излишне полное лицо, сохранившее остатки былой красоты, двойной подбородок, обвисшие груди и живот. Взвизгнув, выпучив от неожиданности глаза, она истошно завопила: "Ва, ва, Олди!"

Сделала неловкий шаг назад и, оступившись, упала. Беспорядочно барахтаясь, поднимая тучу брызг, заколотила, руками по воде.

"Кинусь помогать, подумает, Бог знает что. Надо же так вляпаться! Пора уносить ноги". Ринулся к берегу, поскользнувшись на мраморных ступенях, с трудом удержался на ногах, и тут же налетел грудью в острия копий.

Невысокие, коренастые воины в латах и кожаных шлемах мигом взяли меня в кольцо. Видимо, охрана...

* * *

В голове словно гудит набат, Э, зубы выбивают судорожную чечетку. Руки и ноги плотно стягивает, врезавшаяся в тело, бечевка.

"Упакован, как муха в кокон паука! Да, плохи мои дела!" Лежу в темноте на шершавом, холодном каменном полу. Воняет дерьмом, дохлятиной и мышами. Лицо липкое от подсыхающей крови. С трудом открываю и закрываю глаза.

Самое времечко хорошенько поразмыслить. Никто не мешает.

"Ну, козел! Бля! Не фиг теперь думать! Все, капец! – высунул свое рыло "браток". – А тетка твоя – паскуда, – говорил ведь, пора линять!"

"Пшел вон! И без тебя тошно, – вот и подумал спокойно. Капец не капец, но выпутываться будет не просто. Нужно использовать малейшую возможность. И без "кокетства", лишней порядочности и ненужного благородства. "Миры", в которые я успел по пути "заглянуть", похоже, злобные и жестокие. Не думаю, что этот исключение".

Послышался звук приближающихся шагов. Идут двое. Один, очень грузный ступает тяжело и шумно, другой, легкий и быстрый, его крадущаяся поступь едва слышна.

Звякнула металлическая щеколда, тоскливо заскрипела тяжелая деревянная дверь.

Да будет свет! Лежу неподвижно, смотрю сквозь приоткрытые веки. В невысоком дверном проеме, полусогнувшись, появился стражник. В его руках факел и угрожающе поблескивающий меч, с зазубринами на лезвии.

Именно таким я представлял себе Марка Крысобоя из Булгаковского "Мастера и Маргариты". Лицо изуродовано старыми шрамами, бездушные холодные глаза убийцы. Могучее тело защищают потертые кожаные латы с металлическими заклепками, на ногах наколенники и сандалии.

Такое впечатление, что "Марк" занял собой всю "клетушку", добавив к прочей вони резкий запах немытого тела, пота и кислого вина.

Чтобы пропустить спутника, ему пришлось почти вжаться в стену. Но тот вошел не сразу. Немного постоял у открытой двери, как бы раздумывая и прицениваясь.

– Oeli maribe? – спросил он шепотом.

– Adrig, – вполголоса ответил "Марк".

Сначала мне показалось, что в камеру проникла тень. Длинный черный плащ с накинутым капюшоном полностью скрывал визитера. Освещаемый неровным мерцающим светом, он слегка колыхался и угрожающе шуршал.

"Сейчас у меня, возможно, единственный шанс уцелеть", – мелькнуло в голове.

Капюшон визитера сполз с головы, приоткрыв лицо. Сверкнули холодные серые глаза. Жуткие в своем безразличии. Полностью лица я не смог разглядеть, лишь глаза.

Впился в них своим взглядом, стремясь как можно быстрее проникнуть к живительному источнику, подчинить чужой разум.

Битва была не простой, но быстротечной. Преодолевая сопротивление, я кричал от боли. Из носа текла кровь, голова кружилась, но желанной цели я все же достиг. "Он мой! Мой! Послушная марионетка. Теперь будет говорить и делать все, что велю".

– Олди, оставь факел и подожди за дверью.

– Но, господин.

Теперь я прекрасно понимаю чужую речь.

– Прикрой дверь и не подслушивай. Это приказ.

"Марк-Олди", недовольно пожав плечами, вставил факел в держак на стене и неохотно вышел. Взвизгнули несмазанные петли.

– Ну-ка, голубчик, аккуратненько разрежь путы, – командовал я, попивая живительную энергию.

Жертва с каждой секундой слабела. Изир дрожащей рукой перерезал кинжалом замучившие меня веревки.

Я не выпустил его и "высушил" до дна, приняв энергетический удар. Понимал, что могу остановиться, не "подселять" еще одного "попутчика". Да только он жизненно необходим мне. Без его знаний и опыта не выжить. Станет проводником в незнакомом мире.

"Горячие мурашки" бежали по рукам и ногам, восстанавливая чувствительность и кровообращение. Быстрее! Времени в обрез! Стоит Олди заглянуть, и конец всему!

Быстро снимаю с трупа плащ, тогу, кожаный ремень с ножнами для кинжала, сандалии. Золотая цепь с медальоном, в виде занявшей угрожающую позу кобры, с зелеными изумрудами глаз и такой же перстень меняют владельца.

Одеваясь, рассматриваю бывшего противника. Худощавый жилистый мужчина средних лет с бритой головой и небольшой татуировкой в виде такой же кобры на левой ладони, знака власти тайной полиции. Теперь я знаю не только это, но и многое, многое другое...

Беру факел, выжигаю трупу лицо, глаза и ладони, перерезаю глотку. К царящему в помещении смраду добавляется запах горелого мяса. С трудом сдерживаю кашель.

– Олди!

Он вошел и целиком увяз в "трясине" моих глаз.

Его я "пить" не стану. Олди должен видеть, что Изир жив и невредим. А я, безумец, казнен так, как пожелала Великая и Справедливая: с выжженными глазами и перерезанной глоткой.

– Олди!

– Да, геле... Как вы его сам.., а не палач?

– Тело вели бросить сторожевым псам.

– Но, геле...

– Исполняй!

Здесь это привычная практика. Лучше будут стеречь, а при случае без тени сомнений разорвут беглеца.

– Пошли!

– Да, геле...

Передав Олди факел, двинулся вслед за ним. Ступаю мягко и осторожно, стараясь копировать походку Изира. Это абсолютно не сложно, ведь теперь его дух "живет" во мне. Хотя пока помалкивает.

Идем вдоль каменного коридора, освещаемого тусклым мигающим светом факелов с деревянными ручками и металлическими чашами, заполненными вязкой горючей смесью, похожей на смолу. Но сильной вони нет. Все клетушки камер расположены по одну сторону. Они вырублены в сплошном камне и закрываются массивными, грубо сколоченными дверьми. Многие пусты. Видимо, с преступностью здесь борются достаточно радикальными методами.

Пытаюсь разглядеть Олди. Коротко остриженные волосы окрашены под "золото". Цвета Великой и Справедливой царицы Гепериона – Медеи, той дородной матроны, которую я имел несчастье случайно лицезреть, выбираясь из распроклятого озера. За сие неимоверное преступление она приговорила меня к ослеплению и смерти. Да, в справедливости ей не откажешь, впрочем, как и в величии.

Но, видимо, по их меркам это событие неординарное, коль прислала одного из верных телохранителей и представителя тайной полиции высокого чина "Золотую Кобру".

Коридор заканчивается круглым залом, на стенах которого висело множество факелов, поэтому здесь было достаточно светло. Потолок терялся где-то высоко вверху.

Нас встретили четыре стражника. Поверх кожаных лат на их плечах накинуты меховые накидки. Стриженые волосы тоже золотистого цвета – тюремщики на службе у Великой и Справедливой обязаны иметь такие. Пока Олди отдает приказы, стою в сторонке, косясь на глубокий ров, где белеют черепа и разгрызенные кости. Оттуда скаля зубы, злобно рычат огромные сторожевые псы. С противоположной стороны рва, на лебедке натужно скрипя, опускается деревянный мосток.

Удивляет качество металлической цепи, совсем не видно мест соединения звеньев. А ведь такого не может быть! Не тот уровень цивилизации.

"Куплено в Гиперборее", – впервые "подал голос" Изир. Безмолвно, но вполне внятно.

Мосток хлипкий, так и ходит ходуном под ногами, ощущение не из приятных. Не дай Бог оступиться. Переходим через ров, сопровождаемые завистливыми взглядами стражников, идем к выходу из пещеры. Здесь Олди гасит факел в выдолбленном в стене проеме и ставит его в специальную корзину. Еще несколько шагов и вот, наконец-то свобода.

Светает. Восток залит раскаленным золотом. Небо уже не темное, но еще и не голубое. Над горизонтом вижу поблекшую Венеру. А вот другая, необычайно крупная и яркая звезда, сияет в зените. Интересно, что это за планета? В моей реальности ее не существует. Это еще один удивительный артефакт.

"Звезда богов Атланта, – вновь слышу Изира. – Она к нам ближе кольценосного Сатея".

Между Марсом и Сатурном, вспоминаю я, у нас пояс астероидов. Значит Атланта, уцелевший мифический Фаэтон.

Познания Изира в астрономии удивляют, но сейчас меня больше занимают иные, более приземленные вопросы.

У подножья горы раскинулся огромный город, а дальше, до самого горизонта бескрайняя морская гладь. Свежий ветерок бесцеремонно развевает полы плаща так и норовя, сбросить капюшон. А мне это совсем не нужно, впрочем, как и дальнейшая компания телохранителя Великой и Справедливой.

– Олди! Великая должна знать, что безумный преступник понес заслуженную кару. Бесстыжие глаза сожжены, а глотка перерезана. Неси ей эту весть.

Я показал перстень и левую ладонь, на которой он увидел несуществующую татуировку в виде кобры.

– Да, геле! Великая и Справедливая узнает, что вы сделали за палача его работу.

Он лишь слегка склонил голову. В голосе слышатся едва сдерживаемые недовольство и раздражение.

"Гордец, много мнит о себе, пользуется благосклонностью Медеи, – вновь подал голос "внутренний" Изир. – Не помешало бы спесь поумерить".

"Козел! – не удержался вставить свое мохнатое рыло и "браток". Таким у нас тычут в морду".

Мысленно послав советчиков подальше, не спеша иду следом за удаляющимся телохранителем.

Несмотря на свой вес и одышку, он довольно быстро спускается по ступеням, вырубленным в камне. Отполированные за столетия миллионами ног, они поблескивают золотистыми прожилками в лучах восходящего Солнца.

"Золотая лестница к небу", – "шепнул" Изир. – Часто заключенные видят ее только раз в жизни. Первый и последний. Отсюда и поговорка: "Вознестись на небеса".

Кстати о небесах. Рассвет не скупится на голубую краску, щедро разливая ее вокруг, но яркая Атланта видна еще отчетливо.

Чем ниже спускаюсь, тем явственней чувствую наполняющие воздух ароматы моря, цветов, субтропической зелени. На губах появляется солоноватый привкус. От жажды подташнивает, кружится голова. А вот голода не ощущаю. "Еще бы, слопал на завтрак самого геле Изира. Поэтому, видимо, и сушняк, не удивлюсь, если будет еще и изжога. Ядовитый попался гад!"

У подножья горы, там, где начинаются ступени, дремлют стражники. Увидев перстень, подобострастно склоняют головы, приподнимают цепь заграждения. При этом пряча глаза, и изо всех сил стараясь не дышать на меня винной кислятиной. Тем лучше. С трудом сдерживаюсь, чтобы не побежать. Медленно иду через площадь, мощенную гладкими серыми плитами. "Знаю", что за стоящей на пьедестале беломраморной скульптурой Крылатого Льва бьет небольшой прозрачный ледяной фонтанчик. Вода в нем с горы Аргон, откуда я только что спустился. Горожане ее не особо жалуют. Пить ее считается дурной приметой, но мне сейчас на это глубоко наплевать. Припав к желанной струйке губами, с жадностью делаю глоток за глотком. Жажда понемногу отступает.

Откинув подмокший капюшон, плеснул водой в лицо, потер руками щеки и шею. И только тут замечаю, что они в крови. Мелочь, но неприятно. Ничего не поделаешь, "издержки производства". Так же, как грязь и вонь. Дальнейший путь лежит через город к пристани, на базар. Там отмоюсь, переоденусь, позавтракаю. Заодно подумаю, что делать дальше...

Вытирая рукавом плаща лицо, обратил внимание на структуру и плотности ткани. На лен явно не похоже, скорее синтетика,

"Небось, боги подогнали?" – "спросил" Изира.

"Тишина, молчит. Интересно, как они "там" с "братком": помирились, не ссорятся?"

Накинув капюшон, иду через площадь к домам. Навстречу раб в набедренной повязке, со множеством шрамов на морщинистой загорелой коже, тяжело дыша, катит нещадно скрипящую двухколесную повозку. В ней глиняные кувшины и амфоры. За рабом с полузакрытыми глазами, засыпая на ходу, бредут мрачные стражники. Похоже, смена караула.

Улочки в городе узкие, неровные, вымощенные шлифованными камнями. Дома и заборы из желтоватого ракушняка. Крыши, двери и калитки из бамбука. Дворики маленькие неуютные. В этой части города живут солдаты, ремесленники, небогатые купцы.

Городской пейзаж выглядит довольно уныло: преобладают серые и желтые тона, зелень отсутствует совершенно. Ближе к центру дома все больше, улицы шире.

Город понемногу оживает. В двориках царит суета. Слышны мужские и женские голоса, детский плач.

Из открывшейся калитки четверо ремесленников выносят деревянные, укрытые попоной носилки. Я приостанавливаюсь, чтобы их пропустить.

В следующее мгновение шею стягивает удавка, чувствую, что прижат к забору, пытаясь освободиться беспорядочно машу руками... Дышать нечем, из глаз текут слезы, "сыплются искры". В лицо уткнулась мокрая тряпка. Вроде, чуть отпустили... Глубокий судорожный вдох... Удушающе-сладкий запах мака...

"Маковый Морфей, – "слышу" Изира".

Отчаянно пытаюсь вырваться, чувствую, как туманится в голове, подкашиваются ноги...

* * *

На этот раз «пробуждение» намного приятней. Пусть кружится голова, подташнивает, во рту ощущается горечь и привкус зеленого мака, но зато не связан и лежу на мягком ложе. Все-таки не тюрьма. Уже прогресс и немалый. Не для того похищали, чтобы пытать или убивать. Хотя, кто знает. Злит другое: та легкость, с которой меня, вампира с супер возможностями, эти «троглодиты» берут в плен. Словно малое несмышленое дитя.

Запах сладких благовоний щекочет ноздри. Слегка приоткрываю глаза: комнатка невелика, полумрак. Кроме моего ложа в ней небольшой стол из красного дерева с резными ножками и табурет. Медная чашеобразная жаровня с ароматными углями слегка дымится. Кожу спины ласкает пятнистая шкура неведомого зверя, накрыт белым легким льняным покрывалом. Ни одежды, ни прочих, добытых в "честном бою" трофеев нет. Конфискованы. Тускло горящие масляные светильники, не в силах заменить отсутствующие окна.

У стены, словно скульптура или восковая кукла замерла молодая девушка в малюсенькой набедренной повязке и разноцветным ожерельем на высокой, по-девичьи упругой груди, на руках и ногах браслеты. Длинные черные волосы собраны на затылке серебристой нитью. Черты лица правильные, нос с небольшой горбинкой кожа смуглая, золотистого оттенка. Контуры глаз, подведенные черной краской, удлинены. Талия тонкая, бедра и ноги стройные. Это тебе не "Великая и Справедливая". Слов нет, хороша. Стоит не шелохнется. Лишь при дыхании чуть-чуть движется плоский животик с ямочкой пупка.

Душно. К приторно-сладкому аромату дыма подмешиваются запахи специй и пищи, разложенной на столе. Как ни темно, но взор изголодавшегося разглядел кусок печеного мяса, зелень, головку белого сыра, гроздь синего винограда, бананы и спелые желто-красные персики. На блестящем подносе красуется серебряный кувшин, стоит расписная глиняная чаша. Втянул поглубже в себя воздух, в носу нестерпимо закрутило и, не сдержавшись, я чихнул. Дальше притворяться спящим не было смысла, широко открыл глаза. Скульптура вздрогнула, ожила. Склонив голову, не спеша подошла к моему ложу.

– Наконец-то, геле! Мы так за вас боялись, но, к счастью, теперь все в порядке. Принцессе немедленно доложат.

Голос приглушенно-бархатистый. Говорит вкрадчиво, но с достоинством. Видимо, не простая служанка...

Девушка взяла со стола медный колокольчик и дважды позвонила.

Движения плавные, грациозные, словно у балерины. Я уловил исходящий от нее запах розы и мускатного ореха. Тело слегка блестит, натерто маслом. Колокольчику весело вторили ее браслеты. Заманчиво колыхнулась грудь.

"Клевая телка, – согласился со мной "браток". – Похоже, и она не против".

"Не слушай идиота! Будь осторожен!" – произнес Изир.

В данном случае стоит прислушаться к его мнению ...

Плотная ткань с изображением крылатого льва, прикрывающая дверной проем отодвинулась, и в комнату вошел высокий накачанный негр в набедренной повязке, с могучими бицепсами и бычьей шеей, в руке короткий изогнутый меч. Выглядел он весьма внушительно. Блеснув то ли улыбкой, то ли оскалом, продемонстрировав белый ряд зубов, вперил в мою скромную персону оценивающий взгляд, хотел понять, что можно от этого "геле" ожидать.

"Ну-ну! Смотреть мы и сами могём! Да еще как! Не дай Бог тебе познакомиться с моим взглядом"!

"Бычара!" – подал голос "оживший браток.

"Бао, телохранитель Молодой Луны Гепериона, принцессы Изиды, племянницы "Великой и Справдливой". Опасная и ядовитая тварь!" – просветил Изир.

К кому из присутствующих предназначалось столь "лестная" характеристика я так и не понял. Скорее всего обоим, хотя один из них красивая девушка.

– Бао, у нас добрая весть: геле пришел в себя, – прошептала девушка.

Тот похоже пребывал в сомнении насколько эта весть добрая, и можно ли оставлять нас вдвоем. Но уловив едва заметный кивок моей прелестницы, неохотно удалился.

"Уверена в своей неотразимости. А может за этим стоит нечто большее?"

– Я, Лия. Светлейшая Луна велела заботиться о вас.

Далее молчать не имело смысла. Притворяться "геле" тоже. На геле "Великой и Справедливой" средь бела дня в городе не нападут, да и отсутствие татуировки на ладони уже не скроешь.

– Лия, что со мной произошло?

Вопрос, конечно, идиотский, но интересно услышать ее версию. А от этого "плясать" далее. Теперь уже девушка испытующе буравит меня своими карими глазами.

– Вам геле, стало дурно на улице и Светлейшая велела помочь.

"Ну, конечно же, просто стало дурно. А ты, Изир, сразу: "Маковый Морфей".

– У Светлейшей Изиры добрейшее сердце. Она готова помочь любому, кому стало дурно на улице: уложить на мягкое ложе, велеть юной красавице ублажать, а верному телохранителю оберегать его сон. Весьма, весьма похвально. Надеюсь, боги будут к ней благосклонны, да и я тоже в меру своих возможностей, – произнес я.

Ни один мускул не дрогнул на лице девушки, лишь глаза чуть сузились. "Чувствуется "школа". Я был прав: она не простая служанка".

– Геле, святая обязанность всех подданных Великой и Справедливой помогать ее верным слугам.

"Молодец девочка. Парировала легко и непринужденно".

– Это же чудесно, Лия. Раз хозяйка велела, ублажай. С чего начнем?

– Если сочтете меня достойной, то назовите свое имя.