Текст книги "Спасти СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если каждому колхознику разрешат взять гектар для себя и законно продать все что вырастет на нем… это сколько же всего будет.

– Товарищ Горбачев… это все надо как то… ввести в рамки, узаконить.

– Введем. Официально примем решение Политбюро о проведении экономического эксперимента – как уже провели с хозрасчетом. Год, два. Посмотрим, что получится, положительный опыт распространим на другие республики.

…

– Подумайте, обсудите с другими товарищами. Может, какие-то встречные предложения будут. У вас как будет должность назваться? Министр сельского хозяйства и сельхозкооперации СССР. Это значит, что в вашем ведении будет не только крупное сельское хозяйство, такое как хлопок, например – но и сельхозкооперация. Которую у нас надо ставить с нуля, от поля и до прилавка. Вот вы этим и займетесь, сначала в своей республике, а если получится – то и в других.

– Получается, будет как раньше, коммерческая торговля…

– Примерно так. И бояться этого не стоит. Бояться надо пустых полок и мяса в заказе по праздникам, а не этого.

В общем то бояться надо было не только этого. И нельзя сказать, что я не боялся. В СССР 1988 года именно кооперативы вкупе с некоторыми другими решениями подхлестнули рост цен. Странное дело вообще – цены в кооперативах вряд ли превышали те, которые ранее были на черном рынке, и по которым тоже кто-то покупал – иначе бы просто не было черного рынка. Но именно после того, как эти цены выставили напоказ – люди посмотрели на свои зарплаты и поняли, как они бедны. А тут еще и подоспело решение о хозрасчете и выборности директоров. И получалось так, что директора начали обещать повысить зарплату – а люди на это клевать, забывая о разуме. Интересные вещи получаются – когда на прилавках ничего нет, только картошка с землей и мясо с костями по праздникам – люди ворчали, но терпели. Причем кто надо – тот был и с мясом и с шоколадом и с черной икрой. А как только продукты появились, но по высоким ценам – люди взвыли.

Но альтернатива – продолжение того что есть сейчас – еще хуже. Если не упустим денежную массу – то цены все равно сильно расти не будут, предложение будет соответствовать спросу. Главное еще – отладить механизм поставок и не допустить в него ни вороватых директоров торгов, ни малолетних бычков – бандитов, которые никуда не делись и ждут своего часа.

Нишанов подумал

– А председателям колхозов что говорить? Ведь может пошатнуться трудовая дисциплина.

– Пусть укрепляют, на то они и председатели. Но практику, когда пусть лучше все бурьяном зарастает, только бы не дать людям работать на самих себя – эту практику надо раз и навсегда прекращать. Порочная это практика! Бездумная и безхозяйственная!

…

– Ну что скажете? Рафик Нишанович…

Нишанов снова приложил руку к груди

– Надо посоветоваться в Ташкенте с товарищами. Но если партия прикажет…

– Партия не приказывает. Партия дает задания, которые надо выполнять. От нашей совместной работы сейчас зависит то, в какой стране мы будем жить через двадцать лет.

Или вообще ни в какой не будем…

– … Теперь, Рафик Нишанович… душа у меня болит за то что происходит в Афганистане. И не только в Афганистане… но и по всему Ближнему Востоку. В Египте американцы как у себя дома распоряжаются. Саддам ведет войну с Ираном, которая в общем то никому не нужна. Американцы вот-вот зайдут в Саудовскую Аравию.

…

– Проблема на мой взгляд в том, что мы… точнее ни мы, ни американцы – не можем до конца понять этот регион. Не можем до конца понять чаяний этих простых людей. Волна антиколониализма схлынула – но что дальше? Кто даст на этот вопрос ответ?

А дальше одно из двух. В исламском мире – крайне важно понятие справедливости. После того как антиколониальный запал был полностью исчерпан – осталось по сути два конкурирующих проекта. Это арабский социализм с сильным привкусом фашизма – транснациональная, поверх границ партия БААС и «Свободные офицеры». И исламский экстремизм – исламское возрождение и агрессивная политизация ислама под брендом Братьев-мусульман и им подобных. Это учение, первоначально возникшее в Египте как антиколониальное и антибританское учение низов – взяли на вооружение всяческие эмиры и шейхи, сильно впечатленные судьбой иракской королевской семьи и не желающие повторения чего-то подобного у себя. Король или шейх – он не просто властитель, он защитник ислама. И тем самым они хоть как то но страховались – если в один прекрасный день офицеры скомандуют «на дворец!» то простые солдаты еще подумают, на кого они поднимают руку.

Но БААС уже проиграла, хотя сама того не понимает. Вообще то, проигрыш партии арабского социализма начался с того, как египетский режим не смог выиграть войну в Йемене и удержать ОАР – Объединенную арабскую республику. Еще одним трагическим ударом стал проигрыш в войне с Израилем, которую не стоило и начинать. Но сейчас – по факту БААС правит только в двух странах, Ираке и Сирии, причем эти два отделения партии люто ненавидят друг друга. Скоро одиозный Саддам нападет на Кувейт, дав повод США покончить силой с проектом арабского социализма.

И останется только один проект. Который воплотит в себе сейчас практически неизвестная Аль-Каида.

А где спросите коммунизм? А его нету! В Ираке партия коммунистов называется «партия расстрелянных». Коммунизма на арабском Востоке у власти нет, и мы с этим довольно легко миримся, надев розовые очки и помогая диктаторам разной степени одиозности, в том числе и тем, у кого на руках кровь коммунистов. Уверяя себя, что они и есть коммунисты, только с местной спецификой. Оппортунизм это, батенька.

– Товарищ Нишанов… Рафик Нишанович. Я думаю, пора признать, что мы упустили регион, долгое время выдавали желаемое за действительное. Результаты мы сейчас получаем в Афганистане, для простых людей там проповедью справедливости являются не слова партийного активиста, а магнитофонная кассета с проповедью полуграмотного муллы. И люди это слушают, и не только в Афганистане. Приходится признать, что во многих странах сохранилась монархия, в некоторых у власти находятся военно-автократические режимы, тираняшие простой народ не хуже колонизаторов, да еще и настраивающие его против коммунистов и СССР. Все это является препятствием на пути исторического процесса, и одновременно – в любой момент может стать заповедником махровой реакции и религиозного мракобесия, угрожающего даже нам. Меня сильно беспокоит Иран – почему люди поверили не ТУДЕ, а религиозным мракобесам во главе с аятоллой Хомейни, фактически тем же помещикам, владельцам земли, жестоко эксплуатирующим простых безземельных крестьян. И все же крестьяне поверили аятоллам – а не коммунистам, обещавшим землю и освобождение. Что тот же Хомейни может сказать исторически нового? Ничего, он может только сыпать словами из Корана, оправдывая и прикрывая свои непристойные делишки, свои и своего корыстного окружения. Свою корысть, отсталость, злобу. Но почему мы, коммунисты, которые смогли дать людям землю, изгнать помещиков у себя на родине – не можем достучаться до сердец простых людей там?

…

– Товарищ Нишанов. У вас есть в республике грамотные люди. Они коммунисты, но вместе с тем они и мусульмане. Опыт Советского союза – вероятно, является опытом гармоничного сочетания религии и справедливости, которому не грех и поучиться. Но как донести это до простых людей? Как донести до людей ленинские слова, чтобы они стали и их словами?

…

– У вас есть академия наук. Есть МИД. Есть партия. Сядьте. Подумайте, Это поручение вам лично от генерального секретаря. Придумайте – как нам вести пропаганду на Арабском Востоке с учетом местной специфики и не конфликтуя с религией. Что из Корана мы можем использовать, говоря о справедливости? Какими словами мы можем обличить местных религиозных феодалов так, чтобы нам поверили простые люди, поверили и пошли за нами? Подумайте и свои соображения доложите. Со временем не тороплю, но… сами понимаете.

– Все сделаем Михаил Сергеевич…

– Вот и хорошо. А вас лично, через несколько дней жду в Москве… И еще, Рафик Нишанович…

…

– Прошу довести до товарищей – со взяточничеством буду бороться беспощадно. Мы дадим вам шанс улучшить жизнь в своей республике, сильно улучшить. Но если все это выльется в очередные взятки… пеняйте тогда на себя.

Один есть. С правительством сложно, но… подбирать надо. Хоть как.

– А ты молодец… правильно говорить научился.

– Стараюсь.

– Но зря ты отпускаешь вожжи. Зря.

– Это почему?

– Добром это не кончится.

– Слова, слова. Тебе не стыдно, кстати, за то, что ты Рашидова до смерти довел?

– Я его не доводил!

– Довел[53]53
  Горбачев имел самое прямое отношение и к травле Рашидова и к хлопковому делу.


[Закрыть]. Довел.

– Он взяточник! Вор!

– Ну не больше других. Я бы даже сказал – меньше. И лучше бы ты разобрался, откуда эта система взяточничества берется…

– Там воды не хватит – под полив

– Спорим – хватит?

– Если люди заинтересованы – всего хватит

– На хлопок никто не пойдет.

– Ух, как тяжело с тобой. То есть надо людей в черном теле держать, чтобы им работа на хлопке раем казалась… так?

…

– Как тебе не стыдно. Михаил Сергеевич. Как вам всем не стыдно. Коммунисты, называется.

На следующий день – ко мне зайдет Болдин. Оказывается, руководство союзной республики вместе с рейсом из Ташкента послало мне кок-чай, целый мешок и передало через представительство. Не знаю, то ли ругать, то ли…

Глава 19

Москва, СССР

Кремль

19 марта 1985 года

На вторую половину дня перебрался в Кремль, подписать бумаги, решить накопившиеся дела и посоветоваться. Пока сидел в кабинете Брежнева, под меня начали ремонт. Вызвал Кручину и сказал, что надо закупать персональные ЭВМ. Пришлось долго объяснять, что это такое и зачем это надо. Приказал разобраться и следующий раз прийти подготовленным и с научными работниками по данной тематике. Будем внедрять интернет, для начала в ЦК КПСС. В принципе наработки в СССР есть, но они военные. Сделаем сначала в Кремле, потом будем кидать линии на основные города – а потом рассекретим и сделаем для всех…

– Михаил Сергеевич…

Я подписывал бумаги, наскоро пробегая каждую, напротив сидел Лигачев.

…

– Тут ко мне Николай Ефимович заходил. Чуть не плачет, говорит, мало того что персональные ЭВМ надо закупать, так еще какой то…

– Интернет

– Во-во. Слово то какое. Это ЕГАИС, что ли?

– Ну, примерно так.

– А зачем? Может, поставить вопрос о дополнительных ставках в аппарате.

Я вздохнул

– Егор Кузьмич. Через пятнадцать лет двадцать первый век будет, понимаешь? Двадцать первый. Все, старыми подходами уже не обойтись. ЕГАИС при всех его проблемах был все же прорывным проектом его надо было еще тогда реализовывать. Но не поздно и сейчас. Понимаешь – мы, как ЦК Партии должны выступить инициатором, остальные посмотрят на нас – и захотят так же и у себя. Глядишь – и у нас будет новая, более совершенная чем телефонная связь и телексы система управления. Надо опережать время, а то того и гляди отстанешь.

– Может, ты и прав, Михаил Сергеевич… – по тону я понял, что Лигачев счел это начальственной блажью – я вот с тобой хотел что обсудить. Что будем делать по крупнейшим пароторганизациям – Москва, Ленинград, Украина. Кого снимать, кого ставить.

– Пока никого.

…

– Егор, что за война с кадрами, успеем еще. Ты вот мне лучше скажи – если, к примеру, в магазине выявлен нечестный продавец, или на заводе несун – какую ответственность должен нести секретарь первички?

– Как какую? Выговор объявим.

– Хорошо, а секретарь первички – перед ним конкретно стоит задача бороться со взяточничеством и другими злоупотреблениями? Мы его за что наказываем – за то что свои задачи не выполнил, или просто ради того чтобы наказать и отчитаться – приняли мол, меры!

Смотря на Лигачева, я понял, что он не только меня не понимает, но и насторожился. Правильно, партия – любимое детище…

– Ты извини, Егор Кузьмич. Но давай, как коммунист коммунисту. Вот скажи – можно ли сказать, что народ верит в то, что говорится на партсобраниях, что эти слова действительно руководство к действию, что партия дорабатывает на идеологическом направлении?

…

– Молчишь. Потому что ответ знаешь, только сказать не хочешь. А я скажу. Человек приходит на работу и видит пьяниц, несунов, родственничков начальства устроенных на теплое место. Потом он идет в магазин, видит, что нет мяса – но знает, что для тех, кто знает директора – оно есть. Везде нужен блат. Ребенка в садик устроить, мяса купить…

Лигачев протестующе поднял руку

– Я тебя понял, Михаил Сергеевич, но зачем очернять то так?

– Я не очерняю. Я задаю вопрос – кто должен возглавить войну со всем с этим?

…

– Партия! Партия должна первой взять и начать со всем с этим войну…

Лигачев задохнулся от возмущения

– Да разве ж мы не воюем?!

– Не вижу!

…

– Увижу, когда у всех партийных работников, начиная от секретаря первички и заканчивая генеральным секретарем, главным показателем его работы будет не порядок в бумагах, и не количество выплаченных взносов, а сколько жуликов и паразитов он на чистую воду вывел!

Лигачев сидел какое-то время как оглушенный. Потом покачал головой

– Ох, круто солишь, Михаил Сергеевич. Ты хоть понимаешь, что в таком случае все партийные секретари, от и до будут общими врагами?

– Ну, давай, уйдем в подполье как при царе! Это наша страна, что мы построили? Или уже нет? Сколько можно взятки терпеть!

Лигачев долго молчал, потом сокрушенно покачал головой

– Хотел спросить, не круто ли ты влево забираешь, но…

…

– Я за партию боюсь, Михаил Сергеевич. Понимаешь?

…

– Не знаю, что мы построили. Не знаю. Юрий Владимирович взялся… так только шорох пошел.

…

– А ты не боишься?

Чего бояться то, смерти? Так я уже умер, только этого не знает никто. Умереть просто – бах и всё. Тяжело жить зная, что будет после. Другие то не знают, а я – знаю. Знаю, какое г…о люди. Как они потом будут лгать, предавать, пресмыкаться. Девяностые – это ведь великое нравственное падение нации. Не растление, слишком хорошо мы о себе думаем. Никто нас не растлевал, мы сами себе растлились. Но этого еще никто не знает – и слава Богу что не знает. Иначе нельзя было бы дальше жить с таким омерзением к самим себе.

Я в Америке жил. Видел, что такое гражданское общество – хотя и там оно под конец. Но там оно испортилось потому что было чему портиться. А у нас? А у нас гражданского общества нет и не будет долго. Потому что не бывает гражданского общества там где все – или кидалы или кинутые. Слишком много счетов после девяностых осталось.

– Чего? Как Юрий Владимирович?

Лигачев испугался

– Я не это хотел сказать.

– Нет, Егор Кузьмич, не боюсь. Я не боюсь… я ненавижу. Ненавижу ложь, лицемерие, очковтирательство. Иногда… иногда ненависть… это высшая из форм любви. Из боевой партии, революционной, авангарда рабочего класса – мы превратились в собирателей взносов и распределителей путевок.

…

– Или мы нанесем удар по ворью силами партии, даже не щадя саму партию. Или… люди просто откажут нам в доверии в очередной исторический момент. Мы обратимся к людям – а они отвернутся. Вот что будет.

Лигачев покачал головой

– Дадут же тебе на Политбюро за такой левацкий загиб.

– А тебе?

– А мне и вовсе – не видать Политбюро как своих ушей.

Я посмотрел на календарь. Который день уже у руля?

И?

– Давай так, Егор Кузьмич. Есть две проблемы. Первая – проблемы в экономике. Вторая – проблемы с партией, ее отрыв от корней и лицемерие в отношение насущных и актуальных современных проблем.

…

– Я беру первую. Ты – вторую.

– Как?

– Думай. В Политбюро мы тебя переведем быстро, как только Тихонов на пенсию уйдет.

– На Совмин кого – думаешь?

– Хочу сам.

Лигачев вытаращился на меня.

– Михаил Сергеевич. Нельзя же! Есть решение Политбюро, запрещающее такое совмещение.

О! А я и не знал

Рецидив борьбы со сталинщиной что ли?

Похоже. И что делать.

– Любые решения существуют ровно до того пока есть смысл. Разработаем программу, а там посмотрим.

…

– А ты Егор Кузьмич, думай, что со второй проблемой делать. Люди, методы. Но если мы не покажем народу что партия – это не взносы и санатории, а нечто большее – люди нам этого не простят…

По пути в Ясенево – я продолжал думать о взятках и о ворье.

Собственно, на Западе все просто – есть власть, и есть оппозиция. Оппозиции – по крайней мере, в теории выгодно обличать власть в коррупции, так как это позволит победить на следующих выборах. Ну и чаще всего – самим присосаться, не без этого – но это будет потом. Тот же Кракси который звонил – он от антикоррупционного расследования попросит политического убежища в Тунисе. Хорош социалист, ничего не скажешь – в Тунис сбежал! В Италии кстати – явный пример того что демократия и выборы против коррупции не слишком то помогают. Там правительства чуть ли не раз в год меняются – а коррупция и была и есть. Как говорится, хапнул сам – дай другим…

А мысли тонут… погружаясь все глубже и глубже. Туда где не дыхнуть.

Сталин…

Как то раз я прочитал книгу про Сталина. Каменный мост называется. Эта книга о том, как группа подростков – сыновей деятелей – во время войны решили создать в тылу… нацистский кружок! Все как положено – со званиями, типа рейхсфюрер или группенфюрер, с чтением нацистской литературы в оригинале – Володя Шахурин свободно владел немецким и читал подобное бесконтрольно. Закончилось все – как и следовало ждать – плохо. Убийством.

Так вот, там был один эпизод, проходной. И понимаю, что художественная книга – а запомнил. В этом деле – сильно загрязнились "микоянчики", сыновья члена Политбюро Микояна, у него была многочисленная семья. Понятно, что их не наказали – сослали на год, разогнали по разным медвежьим углам. И вот, в сорок девятом Сталин вдруг спрашивает Микояна – а где у тебя сыновья – те. Микоян струхнул, говорят – учатся, в ВУЗ поступают. И Сталин спрашивает – а достойны ли у тебя дети в ВУЗе учиться…

О как!

Интересный конечно человек был – товарищ Сталин. Неужели он думал, что товарищ Микоян, кавказский человек, семьянин – своих сыновей своим судом судить будет, раз народного на них не нашлось и скажет – не достойны вы хорошей жизни, раз запятнали – будете дворниками.

А ведь думал.

Только вот ошибся кавказский человек, товарищ Сталин – сильно. В земле давно лежит, умер вскоре и умер нехорошо. А эти – вон они. В представительствах в Лондоне, Нью-Йорке, Париже, Женеве. И микоянчики – живы и здравствуют. Третье поколение уже – Стас Намин. Внук того самого Микояна…

В системе нет тех, кто прямо и лично, а не по должности заинтересован в выведении на чистую воду ворья. Сталин то Микояну очень конкретный вопрос задавал, верно? И где ответ?

Но если механизма самоочищения в системе нет – то придумать механизм очищения вполне возможно.

– Товарищи…

Я выступал на коллегии КГБ. Собрали ее за городом, в Ясенево, в актовом заде ПГУ, причем присутствовали руководители всех подразделений.

Выступление было плановым, и КГБшники были горды, понимая, что генсек посетил их почти сразу.

– Вот уже год прошел, как нет с нами товарища Андропова. Юрий Владимирович был для меня не просто старшим товарищем. Он был для меня учителем, наставником. Просто человеком, на которого хочется равняться.

В принципе даже и не вру. Нет и видимо уже не будет в разведке такого человека, как Юрий Владимирович Андропов. И спустя сорок лет, у чекистов будет тост – за Председателя. Председатель будет только один, пояснять тут ничего не надо.

Андропов стал масштабнее даже самого Дзержинского. Именно он превратил чекистов в спаянную делами и дружбой касту. В прототип нового дворянства.

Бороться с этим? Смысл? Эти чекисты – они тоже лучше, чем те, что я видел много лет назад. Еще не испорченные – ни Березовским, ни отдыхом у озера.

– … вероятно, со смертью Юрия Владимировича – многие воры, расхитители, взяточники с облегчением выдохнули – фу! Отмучались! Не будет ни проверок, ни обысков, ни сроков, можно будет жить – поживать. Так вот – я говорю – нет!

…

– Не будет покоя ни ворам, ни взяточникам! Здесь и сейчас, я клянусь перед вами продолжить дело Юрия Владимировича по очищению державы нашей от взяточников, ворья и прочей нечисти. И не успокоюсь, пока все это тараканье царство не будет раз и навсегда уничтожено. Если понадобится то и дустом!

Ответом мне был дружный смех – а чекистов нелегко заставить смеяться.

– И в этом мне нужна будет помощь каждого из вас, товарищи. Каждого, кто считает себя чекистом…

… На одно из предприятий опаздывает сотрудник. Сослуживцы звонят ему домой. К телефону подошла его жена.

– Что случилось? Почему до сих пор нет на работе вашего мужа?

– Он умер, – в слезах говорит женщина.

– Ну, слава богу, а мы-то думали, что он опаздывает…

– Ха-ха-ха…

– Нет, а все-таки, товарищи, как не смейся, а результат какой-то эти меры дали…

После выступления перед спешно собранным активом в Ясенево – мы – я и еще несколько человек – взяв из столовой чего пожевать и несколько термосов с горячим чаем – решили выйти на природу, правда, оставаясь внутри территории комплекса ПГУ КГБ. Снега было еще полно – но был он уже по-весеннему сырой, напитанный водой.

И надо сказать, тут меня принимали почти как своего – хотя понятно, что из присутствующих был председатель и не все замы. Ох, темнишь ты что-то Михаил Сергеевич насчет своего прошлого, комбайнер ты наш орденоносный…

– Результат будет если только пьянку прекратить. Сейчас. ну пришел на работу человек с бодуна – какой из него работник.

– Это ты про кого?

Вот и я думаю – про кого? Просто так опять тема про пьянки поднялась? Или не мытьем так катаньем?

– А при Председателе с этим делом не забалуешь.

– Это точно. Помню, кололи одного, так лично ходил за разрешением выпить в рабочее время. И вроде по делу – а все равно…

Смех смехом…

– Я вот что вам скажу, товарищи…

Все моментально замолчали. Нет, все-таки советская власть своих слуг вышколила будь здоров как…

– Искать и ловить шпионов, дело конечно, важное и почетное. Но!

…

– Сколько у нас может быть этих шпионов? Ну?

Молчат. Я то знаю – десятка два, не больше. Но сказать не имею права. И придумать пока ничего не могу.

– Ну, несколько паршивых овец может и есть. Они все равно не могут причинить такой уж, скажем – смертельно опасный для государства вред. Выкрадут чертеж какой-то… все равно через несколько лет это уже будет неактуально.

Хотя это как сказать. Толкачев например сдал американцам технические характеристики наших новейших самолетов, и что еще хуже – их профиль в радиолучах. Поляков уже выдал более тысячи человек…

– А вор и взяточник причиняет вред каждый час. Каждую минуту. И сам ворует, и растлевает других. Понимаете, о чем я?

Закивали.

– Юрий Владимирович как то сказал – мы не знаем страны, в которой живем. Я вынужден согласиться с этим – не знаем. Что скажете, товарищи офицеры? Какой из этого следует вывод?

– Что надо бороться с воровством и взятками – сказал первый кандидат на пенсию Филипп Денисович Бобков. Ох, хитер, любимец начальства. Боролся – боролся с идеологическими диверсиями, сажал, ссылал, по психушкам распихивал – а результат?

Вообще, было бы время, сесть бы и разобраться, как это так получается – борется пятое управление КГБ с диссидентами не покладая рук, все штаты новые просит. А диссидентов все больше и больше!

– И не просто бороться! А бороться в приоритетном порядке! Один взяточник безусловно менее опасен, чем любой шпион. Но если этих взяточников тысячи и десятки тысяч, все вместе они причинят куда больше вреда, чем шпионы.

…

– Я слушаю ваши предложения, товарищи.

– Работу по данным составам усилим… – сказал Чебриков – верно, товарищи?

Я дождался, пока все подакают как гуси, потом покачал головой

– Этого мало. Нужен принципиально иной подход.

Чекисты замолчали – наверное, думают, ишь, взялся нас учить, сопляк. Потом тот же Чебриков осторожно спросил

– Какой, Михаил Сергеевич

– Какой… как в войну.

…

– Представим, что территория страны временно оккупирована ворами и взяточниками. Это такие же враги, может и похуже. Врага видно – он враг, а эти под своих маскируются, в спину бьют. Что вы будете делать если страна оккупирована?

– Разворачивать оперативно-агентурную сеть – сказал генерал Глушков, зам начальника ПГУ – внедрять агентуру, выводить диверсионные группы…

– Правильно. Так и тут. Внедрять агентуру. Только не в чужую комендатуру, а на базу или в торг. То, что на самом деле происходит, можно увидеть только изнутри

– А потом?

– Что – потом? Потом передавать накопленные материалы в суд, в прокуратуру.

Все молчали. Трещали в костре бревна – сыроваты, плевались искрами. Потом генерал Щербак из шестого управления сказал

– В прокуратуре, в судах тоже неблагополучно, Михаил Сергеевич. Особенно в республиках.

– Будем создавать специальные составы по коррупции и особо опасным экономическим преступлениям. В любом случае, пытаясь помочь своим, вскроются и эти.

…

– Мне нужны не просто отдельные директора торгов или баз или гостиниц. Мне надо разрушить систему воровства. Нарушить каналы передачи денег наверх. Доделать то, что не доделал Юрий Владимирович.

– А если это члены партийных органов, Михаил Сергеевич?

– С таких спрос вдвойне.

…

– Товарищи. Я – здесь, сейчас, перед вами всеми – говорю. Не будет потачек взяточникам, не будет скидок ворам, не будет партия этого терпеть. Мы, Политбюро – это терпеть не будем. Я, Михаил Сергеевич Горбачев, Генеральный секретарь ЦК КПСС – этого терпеть не буду. Не всех сразу. Но рано или поздно – каждого выведем на чистую воду. Каждого! Вопрос стоит так – или мы от них избавимся, или они разворуют и пустят по ветру страну. Разворуют то, что строили наши отцы и деды, в лаптях и за паек. И вы, товарищи – должны тоже сделать свой выбор. Потому что на этом пути будет опасно. Очень опасно. В стране существует организованная преступность[54]54
  Только те, кто помнят то время, могут оценить масштаб и смелость этого заявления. Ведь Хрущев выдвинул тезис о конце преступности, а при Брежневе считалось, что у нас нет как явления целого ряда «язв» таких как проституция или организованная преступность. Просто не признавалось существование этого.


[Закрыть]. Криминальные элементы проникли в экономику, занимают определяющие позиции в распределении и торговле, пытаются посадить своих людей в милицию, в ОБХСС, в государственные и партийные структуры. Но наибольшая опасность – не в тех, кто продает из-под полы дефицит. А в тех, кто их прикрывает со стороны власти. Мы должны очистить партию и исполнительные структуры, перед тем как двигаться дальше. А они сделают все для того чтобы удержаться у кормушки. Пойдут на все, включая и убийство…

…

– И потому вы должны решить для себя. Как мужики, как офицеры. Пойдете ли вы до конца. Чем это грозит – я вам сказал. Что случилось с Юрием Владимировичем – вы знаете…

Что случилось с Юрием Владимировичем? А что с ним случилось?

Слухи ходили разные. Например, что в него в лифте стреляла Светлана Щелокова. Но это почти невероятно, а вот то что генсек съездил в Крым и после него тут же слег – это факт. А ведь перед Крымом один из доверенных людей предупреждал – Юра не езди в Крым и вообще на Украину ни ногой. Ты перешел дорогу Щербицкому, он это знает и у него тоже свой КГБ есть.

Мифы?

Черненко умер тоже неожиданно, после того как ему поднес рыбки Федорчук, бывший председатель КГБ Украины. Сейчас он в Москве, доламывает милицию, надо снимать. Только как бы и мне рыбки не поднесли. Даже непонятно, это Андропов его поставил на милицию в пику Щелокову, или это в пику Андропову его поставили на милицию, чтобы обеспечить переход власти Щербицкому так и не состоявшийся.

Странно умер Дмитрий Федорович Устинов. Почти одновременно с ним умер министр обороны Чехословакии…

Ответил мне за всех генерал Бобков – правильно говорят, что на самом деле он теперь главный после Андропова.

– Михаил Сергеевич! Мы вас один на один с этими не оставим…

Вечером, по дороге домой, я думал, не перегибаю ли палку.

В этой стране, в этом времени – не свободны все. От каждого, включая и от генерального секретаря ЦК КПСС ожидается строго определенное поведение, и если ты ведешь себя как то иначе – это будет выявлено и пресечено. Есть целая куча вопросов, которые нельзя не только обсуждать – но и озвучивать. Целая система табу. Это как минное поле. А проблема в том, что некоторые из этих вопросов как раз и надо задавать, чтобы начались изменения, чтобы сдвинуть с места телегу реформ.

В прошлый раз перестройку начали с тяжелой промышленности и с промышленности вообще. Это ошибка. Людям нужны быстрые и явные перемены, а станком сыт не будешь. Если не решить, причем быстро, проблему с наличием основных продуктов питания на столе – взрыв удастся отсрочить лет на пять, не больше. Просто к очередному году не хватит валюты зерно закупать – и привет…

Частная инициатива – это одно. Где-то она сработает лучше, где-то хуже. Что делать с колхозами будем?

Когда говорят, что колхоз создан под трактор – это все ложь. Колхозы созданы с целью обеспечить: в мирное время – страну экспортным продовольствием по гарантированно низкой цене, а то и бесплатно, в военное время – продовольствием для выживания, тупо выжить, накормить армию и страну. Ни про какие стимулы речь не шла. И ради чего бы это не было создано тогда – сейчас мы закупаем зерно за валюту. И мяса на прилавках нет. Хоть убейся, но это так.

Но и разваливать колхозы как это было сделано в девяностые – нельзя. Есть исключения – но большинство по крайней мере стоят на ногах и по крайней мере обеспечивают деревенскую жизнь на каком-то уровне. Трактор нужен – в колхоз, поросенка, телку купить – тоже с фермы, посыпку для скотины, зерно – тоже колхоз дает. Разори это все – и в короткое время получишь руину, страшное разорение села.

Видимо надо и колхозам с совхозами разрешить часть продукции, а сверхплановую – всю – сдавать в потребкооперацию…

Стоп!

А не получится ли таким образом, частично решить одну из до сих пор нерешаемых проблем – проблему ликвидации торговой мафии?

Допустим, в каждом крупном городе, в каждом областном центре особенно – мы принимаем централизованно решение о выводе части торговых площадей из торгов и прямой их передачи – в каком-то случае сельхозкооперации, а в каком-то случае – крупным агропромышленным объединениям напрямую. Плюс разрешаем агропрому строить напрямую магазины в городах. Если можно построить ферму, контору, школу – почему нельзя в городе магазин?

Отвлечение работников? Лишний пробег транспорта? Ну, да. Но альтернатива этому – тотальное воровство и пустые прилавки. И с этим ничего не поделаешь – другой торговли нет, и без торговли тоже нельзя оставаться.

В общем, надо хорошо все продумать.

Вечером, только поужинали – поспать лечь спокойно не пришлось. Пришел старший смены охраны, сказал что на ночь глядя приехал Болдин и еще кто-то, стоят на воротах. Я естественно приказал пропустить…

В машине вместе с Болдиным был сам Еркин. Несмотря на резкие возражения охраны, я сел в машину Болдина и не дал сесть в нее же никому из прикрепленных. Пришлось им организовать цепочку у машины, к ним присоединился и Болдин, вышедший из-за руля. Он пошел в сторожку на входе перехватить чая. Я сидел сзади, Еркин – впереди справа…