Текст книги "Спасти СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Александр Афанасьев
Спасти СССР
Антисоветский попаданец

 
Я сделан из такого вещества
Из двух неразрешимых столкновений
из ярких красок полных торжества
И черных подозрительных сомнений
Я сделан из находок и потерь
Из правильных и диких заблуждений
Душа моя распахнута как дверь
И нет в ней ни преград, ни ограждений
Я сделан из далеких городов,
В которых, может, никогда не буду.
Я эти города люблю за то,
Что люди в них живут и верят в чудо
Я сделан из недаренных цветов
Я из упреков, споров, возражений
Я состою из самых длинных слов
а так же из коротких предложений
Я сделан из бунтарского огня
Из силы и могущества горения
Я из удач сегодняшнего дня
но большей частью все же из падений…
 

Сергей Сарычев. Я сделан из такого вещества

Глава  1

Аэродром «Каменный ручей» (Алексеевка)

Декабрь 1990 года

Экстренная встреча президентов США и СССР

Протокол не ведется

Декабрь – месяц тяжелый, а здесь – в особенности. Сырость, грязь, от океана постоянно несет соленую влагу, которая смешиваясь со снегом, превращается в нечто невообразимое. Низкое, серое небо, на дальнем горизонте уже светло. Хвостовые плавники невиданных здесь Боингов-707 в светло-синей окраске – как акулы в море.

– Михаил Сергеевич, вам нельзя идти одному

Генерал Вадим Медведев, он же возглавлял охрану Брежнева. Профессионал, и он прав, но…

– Вы что же, генсека будете учить?

– Михаил Сергеевич…

– Там меня не съедят. У нас с американцами – новые отношения…

– Правильно. Так ты их. А то вон что удумали – генерального секретаря жизни учить! Не бывать этому!

– Опять?

– Молчу, молчу. Сказать уж нельзя.

– Нельзя. У меня встреча с президентом США и ты тут под руку…

Трапа нет, к заднему люку самолета у самого хвоста – спустили временный. Около него – два сотрудника Секретной службы США, один открыто держит УЗИ.

Охрана отстает.

Десять минут спустя – сидим в президентском салоне, и пьем виски. Один на один. По моему настоянию – Брента Скаукрофта, помощника по нацбезопасности – Буш выгнал. Пошел на уступки, раз я пошел.

И для него и для меня эта встреча чрезвычайно опасна – по внутриполитическим причинам.

– Миша – Буш называет меня уменьшительно-ласкательным вариантом имени, так ему выговорить проще – ты пойми нас правильно. Никто не ставит под сомнение политику новых отношений между СССР и США. Но этот Хусейн… он же бандит. Форменный бандит.

– Джордж…

– … ты неправ насчет Саддама Хусейна. Он не бандит. Он нацист. У него портрет Гитлера в кабинете. Он уничтожил больше двадцати тысяч иракских коммунистов, в Ираке эту партию так и называют – партия расстрелянных. Он бредит наяву.

Этого Буш явно не ожидал. Чтобы скрыть замешательство, он берет бутылку виски – добавить по стаканам. Потом берет щипцами лед, и щипцы его выдают – по стуку о край, я понимаю, что у него подрагивают руки.

– Миша… но почему вы дружите с ним?

– Мы с ним не дружим. Мои предшественники пытались продавать ему оружие – как и вы кстати. И исходя из этого, закрывали на все глаза. Но больше закрывать нельзя. Джордж, мы вскормили нового Адольфа Гитлера.

– Миша, вы же все равно… сотрудничаете с ним сейчас? Продаете ему оружие.

– Мы не сотрудничаем – резко говорю я – этот тип держит нас за яйца! Знаешь же, если ты должен банку сто рублей, то это твоя проблема, а если должен миллион – то это уже проблема банка. Мы поставляли ему оружие и закрывали глаза на то, что он делал с коммунистами, а он обещал, что когда-нибудь расплатится и будет вести себя прилично. Не случилось ни того ни другого, он теперь напал на соседей и вот – вот пойдет дальше. У него либо есть ядерное оружие, либо вот-вот будет. И он уже разрабатывает ракеты, способные достичь, в том числе Москвы.

Буш осторожно, словно это граната с выдернутой чекой, ставит на столик недопитый бокал.

– Означает ли это – осторожно говорит он – что СССР готов присоединиться к международной коалиции?

Я качаю головой

– У меня тоже есть обязательства, Джордж. И есть люди, которые не поймут резкого изменения нашей политики на Ближнем Востоке.

Буш кивает

– Понимаю. Но мы можем рассчитывать на благожелательный нейтралитет СССР в этом вопросе? Мы поймем, если вы сделаете жесткое заявление.

Я снова качаю головой

– Заявлениями тут не обойдешься, проблему Хусейна надо решить. Если это наша зона ответственности, решить ее должны мы.

Буш инстинктивно сглатывает, я вижу, как судорожно дергается его кадык.

– Это означает…

– Это означает, что иракский народ достоин лучшего правительства, чем у него есть сейчас.

– Мы не можем допустить второго Афганистана – задумчиво сказал Буш – только не сейчас, когда найдено решение по первому. Не сейчас, когда наши отношения только-только начали налаживаться.

– Его и не будет – сказал я – иракский народ сам должен решить свою судьбу. От вас мне нужно два согласия и одна помощь.

– Какие же?

– Согласие с двумя вещами. Первая – Ирак останется республикой, там не будет предпринято попытки восстановить монархию и иракские коммунисты получат широкое представительство в правительстве национального спасения.

Буш кивает

– Если они подчинятся резолюциям ООН и выведут войска из Кувейта, на это можно будет пойти. Мы и не думали вмешиваться в их внутренние дела, нам хватает арабов…

– Решение вопроса Кувейта возможно на межарабской конференции, но… скажем так – мы, то есть СССР и США будем играть на одну руку. Второй вопрос – долги перед СССР, безусловно, признаются и должны быть погашены.

Буш впервые улыбается

– Это несомненно. Мы не можем позволить себе, чтобы кто-то не погашал долги. Это все плохо скажется на мировой экономике…

Как ты запел.

– … А как насчет помощи?

– Остановите Мэгги. Пусть она умерит свой праведный гнев. Не педалируйте события. Нужно время на то чтобы со всем разобраться.

Джордж Герберт Уокер Буш, сорок первый президент США задумался. Он не срабатывался с Тэтчер в отличие от Рейгана. За десять лет премьерства Маргарет, и без того жесткая – изменилась и не в лучшую сторону. Она стала… безапелляционна, скажем так. Безапелляционна и фанатична. С ней тяжело иметь дело, потому что у нее фанатические убеждения ее папаши – проповедника методистской церкви, и огромный политический опыт, помноженный на десять лет премьерства. Относительный экономический успех, которого она добилась, делает ее еще более агрессивной. Дошло до того, что когда он крайний, раз был в Лондоне, с ним отказались встречаться некоторые люди, неофициально передав через Чарли Прайса[1]1
  Чарльз Прайс – посол США при Букингемском дворце, самый популярный посол США в Лондоне в 20 веке.


[Закрыть], что Маргарет замыкает все отношения с США на себя, и достаточно просто проявить какую-то личную инициативу, чтобы стать ее врагом. А у врагов Маргарет судьба незавидная.

Когда они говорили про вторжение в Кувейт – его снова поразила готовность Тэтчер развязать войну в одном из самых опасных мест этого мира, не задумываясь, что против них будет четвертая армия мира. У которой уже точно есть химическое и возможно, есть ядерное оружие. Плюс неопределенная позиция СССР – конечно, новые отношения есть новые отношения, но тигр травой питаться не будет. И сложно поверить, что в Москве не воспользуются возможностью устроить для США новый Вьетнам. Тем более, после того, как они устроили Советам Вьетнам в Афганистане.

Буш был директором ЦРУ одно время. Но это лишь научило его осторожности и осмотрительности – джунгли полны хищников. А вот Маргарет… она, похоже, искренне верит, что если ты выступаешь за правое дело, то тебе сам Бог помогает.

Чушь какая.

Джордж Герберт Уокер Буш ждал от своего московского визави всего чего угодно. Но только не такого – Москва сама убирает Саддама, после чего стартует процесс дипломатического урегулирования. Только не такого.

Но решение надо было принимать. Сейчас.

– Скажем так, Майкл – Буш поднял бокал и посмотрел его на просвет, как будто там был философский камень, а не виски и лед – остановить военные приготовления мы не можем, слишком многое поставлено на карту. Мы будем продолжать собирать группировку в Саудовской Аравии. Но я могу гарантировать, что мы не предпримем ничего без звонка тебе.

Я кивнул

– Как бы не повернулось дело, я могу гарантировать еще вот что. Интересы СССР будут учтены в любом случае. Свои деньги ты получишь. Это будет справедливо в обмен на справедливое отношение к нам.

– Сколько у меня времени? – спросил я

– Месяца… два. Дальше ситуацию… сложно предсказать. Мы по-прежнему не знаем, что у него в голове.

Я протянул руку

– На связи. Звони в любое время.

Президент США поколебался, но руку пожал.

Мы идем от самолетов – я и охрана. Чайка и несколько Волг, на которых мы приехали, впереди, прямо на бетонке. За спиной запускают двигатели – заправляться американцы отказались, сейчас полетят в Японию.

– Летим в Шереметьево – бросил я Медведеву – пусть собирают Совбез к нашему прилету…

Обязательства я на себя взял… конечно те еще. Но… а как было иначе? Надо быть нужным, надо решать вопросы – тогда тебя будут уважать, тогда к тебе будут прислушиваться. Если я уберу Хусейна, то окажу услугу, за которую попрошу услугу у США в свое время. Я даже знаю, какую – по Югославии.

Но пока надо решить, как убрать Саддама – при том, что нас в Ираке прессуют капитально, нормальной сети у нас там нет, Альфу как в Кабул в семьдесят девятом не пошлешь. Дураков больше нет. Сильно нам аукнулась та командировка. Сильно…

– И тебе не стыдно? Только что ты сдал капиталистам прогрессивного государственного деятеля, одного из наших главных друзей в третьем мире…

– Прогрессивного? Ты знаешь, что у него в кабинете портрет Гитлера висит? Ты знаешь, что Майн Кампф изучается членами иракской БААС в обязательном порядке[2]2
  Это правда. В иракской БААС было семь ступеней членства, начиная с определенного уровня все должны были изучать труды нацистских идеологов, в частности Майн Кампф и Недочеловек Гиммлера.


[Закрыть]? Это, по-твоему, прогрессивный деятель?

– То, что ты говоришь – это ложь. Поклеп.

– Это правда. И я только что показал как надо отстаивать свои интересы. Свои, понимаешь? Возврат долгов Ирака под гарантии США – раз. Участие иракских коммунистов в переходном правительстве – два. Народ там настроен прокоммунистически, в основном, если все сделаем правильно, Ирак останется в лагере левых, и отношения будут даже лучше чем при Саддаме. Третье – на международной конференции по Кувейту я добьюсь того чтобы СССР признали одним из гарантов независимости Кувейта и направлю туда миротворческие силы – хоть роту, хоть батальон. А это значит, что СССР будет иметь долю в послевоенном восстановлении Кувейта. И в поставках туда промышленного и нефтедобычного оборудования. А там, глядишь, и пару скважин обломится. Ты хоть понимаешь, что это такое – наши войска на побережье Персидского залива?

– Все равно так не делается. Это не по-нашему.

– А как по-нашему? Выразить глубокую озабоченность по телефону? Словоблудием заниматься на пресс-конференции, пока американцы делают что хотят? Это – по-нашему? Или с Саддамом в десна – когда у него на руках кровь иракских коммунистов, которых он истребил?

– Ты оппортунист!

– От идиота слышу.

Когда президент СССР покинул борт номер один – президент США, немного подумав, подвинул к себе бокал и налил до краев. Его потряхивало.

Запускали двигатели.

В кабинет вошел советник по вопросам национальной безопасности Брент Скаукрофт, без спроса сел напротив. Налил и себе.

– Что он сказал?

– Он предложил разобраться с Саддамом

– Как?

Вместо ответа президент США провел пальцем по горлу. Скаукрофт побледнел

– Он что, того?

– Не знаю.

Буш сделал большой глоток

– А ты что ему сказал?

– Ничего. Приготовления продолжаются.

…

– Но если так подумать, если кто и может подобраться к Саддаму со спины, так это русские. Многим будет легче, если он уйдет.

– Подожди, подожди. Если Саддам по тем или иным причинам уйдет, но система будет жива…

– А если мы пойдем на поводу у Мэгги, то рискуем вторым Вьетнамом. Который мы не можем себе позволить! Мы только что разобрались с инфляцией и только что вышли на более – менее уверенный рост. Мы не можем отвечать за каждый угол этого гребаного земного шара. Если Мэгги забыла, что у нее больше нет империи, то пусть рискует в одиночку.

Самолет начал выруливать на взлет, их качнуло. Оба придержали свои бокалы

– Господи – сказал президент США – Мэгги говорила, что с Майклом можно иметь дело. Это же второй дядюшка Джо в костюме с Сэвилл-Роу. Если не похуже…

Глава 2

Нортхэм, штат Северная Каролина

Лето 202… года

Америка – она очень разная. И потому, когда говорят, что знают Америку, мне всегда хочется спросить, а какую Америку вы знаете?

Нью-Йорк – это одна Америка, глобальный хаб, перекресток миров и путей, средоточие цивилизации. Чикаго, где я живу – другая, это настоящая Америка, с политической мафией и великим бизнесом, с белыми и черными, Чикаго – это самый американский из крупных городов. Лос-Анджелес, или Лос, как зовут его мои армянские друзья – это третья Америка, это негры и мексиканцы, это дорогие виллы и бездомные на улицах. Ну а здесь – Америка провинциальная. Средоточие показухи, горя, нищеты и упущенных возможностей…

Этот городок, в котором когда-то был распределительный центр Уолл-Марта и крупный завод – сейчас не имеет ни того ни другого. Уолл-Март потихоньку гибнет под натиском Амазона и других магазинов интернет-торговли, завод давно закрылся, потому что его продукция не выдержала конкуренции с Китаем. На главной улице – восемь автомагазинов, но их продукцию никто не покупает по той простой причине, что американцы все чаще обходятся без машины. На стеклах машин – крики о помощи в виде написанных мелом огромных скидок, на стеклах бывших кафе – надписи rent, чуть в стороне шумит проходящая стороной междуштатная автострада, и все медленно умирает под палящим солнцем…

Здесь, в этом городке – отчетливо, как нигде чувствуешь глобальный проигрыш Америки, две проигранные войны за океаном, поднимающиеся Китай и Индию, новую Холодную войну, на которую у США нет ни средств, ни сил (у России тоже нет). Где то там ведутся дискуссии о том, что жизни черных имеют значение, а криптовалюта с собакой стоит больше, чем компания Форд – а тут все просто деградировало всего за одно поколение. Говорят, что за Трампа тут было больше девяноста процентов.

Мне хорошо знаком этот город, потому, что тут была первая моя недвижимость, которую я хорошо продал. Сейчас она не стоит и пятой части того что я за нее выручил – это был 2006 год, и тогда все было иначе. Потому-то я и назначил тут встречу. Мой Джип Коммандер стоит на стоянке закрытого торгового центра, чуть в стороне от припаркованных моторхоумов сезонных рабочих. Это машины тех, кто работает на сезонных работах в местном национальном парке. У этих людей нет дома, и в Америке они представляют собой современный эквивалент цыган. Таких – все больше и больше.

Джип Коммандер старый, куплен на подставное лицо, в нем нет лишней электроники. Это одна из моих двух машин, купленных на случай неприятностей. В США нет налога ни на машины, ни на бензин. И это радует.

Смотрю на часы. Пора. Часы кстати, Китай, у меня есть интернет-магазин по их продаже. Полная копия нового Ролекс Айр Кинг, механизм Миота, такого же качества корпус и стекло, водонепроницаемость сто. Продаю по 89–99 без скидок, уходят как горячие пирожки. Оригинальный стоит по моему двадцать тысяч долларов, при том, что мой ничуть не хуже по функционалу. Раньше Ролекс были tool watch для путешественников и инженеров, а теперь в этой роли Китай. Теперь понятно, почему Китай растет, а мы в такой ж…

На дальнем въезде появляется машина с открытым верхом. Там негры.

Машинально проверяю пистолет – без пистолета лучше не ездить ни по Чикаго, ни здесь, Америка – страна опасностей. У меня сейчас с собой не Глок, а купленный по дешевке СИГ-226, я заплатил за него всего двести восемьдесят девять – девяносто девять как за неликвид. Германская, а не американская сборка, полностью сталь, неликвид он, потому что нет rail под стволом и нельзя повесить фонарь – иначе бы он стоил в три раза дороже. Но меня он устраивает и такой. Калибр 357 sig, патрон Техасской дорожной полиции и Секретной службы США, пробивает бронежилеты. При мне еще два магазина – на всякий случай. Если что еще Ругер со скрытым курком в кармане. Живым меня не взять.

Кто я? Я американский гражданин. Домовладелец. Со своим бизнесом. Плачу налоги…

И больше вам знать про меня не стоит…

Нужный мне человек появляется вовремя. Он паркует машину на другой стороне улицы, выходит. На нем черные очки, а это значит, что он думает – слежки за ним нет. Но то что он думает, и то что есть на самом деле – две большие разницы, и потому я просто сижу и наблюдаю, как он медленно идет по раскаленной от жары улицы мимо обшитых профнастилом курятников, которые тут по каким-то непонятным мне причинам зовутся «домом»…

Америка – богата только с вида, когда я попал сюда из России, приходящей в себя от ужасов девяностых – меня потрясли здешние дома. Большинство из них сейчас строится так – на легком фундаменте, который заливают за пару часов, строится каркас из стали или даже из конструкционного алюминия. После чего, на нем размещают готовые панели из утеплителя и инертного материала и с обоих сторон обшивают настилом. И все – дом готов. Ах, да, крыша. В северных штатах – еще делают что-то наподобие крыши, в южных часто кладут готовые панели из чего-то наподобие пенопласта, и поверх еще что-то вроде толя, против дождя. На такие крыши нельзя вставать – провалишься.

Гораздо дороже самого дома – выходит земля, а так же подводка всех коммуникаций. Просто потому, что не смогли придумать дешевле – все остальное смогли.

И все эти курятники – стоят безумных, по нашим меркам денег, намного больше, чем наш бревенчатый дом.

Все эти курятники стоят очень тесно – земли помимо той, на которой стоит дом, хорошо, если сотки две, не больше. Лужайка, которую надо стричь – некоторые тупо кладут асфальт, чтобы не стричь. Во многих городах разводить на участке огород – запрещено законом.

В этих курятниках, живут люди, которые нам не друзья и не враги. Часто они вообще не имеют ни малейшего представления о России – кроме как водка и медведи. Но эти люди голосуют за конгрессменов, которые вот-вот начнут войну от их имени. Войну с Россией. Не знаю, почему – для меня все стало понятно, когда я увидел, каким успехом пользуются книги Джоан Роулинг. Нет, это не про то, что Мордор это Россия. Это про то, что если взрослые люди начинают читать сказки, добром это не кончится.

Я не читал Джоан Роулинг. Я сейчас высматриваю движение – в полумертвом городке оно хорошо будет заметно и если мой контактер не оторвался от ФБР – я это замечу. А дроны тут использовать нельзя – закрытая территория для полетов…

Встречаемся в придорожной закусочной – до нее пешком более шестисот ярдов, ни один американец не проделает такой путь пешком, если есть машина. Но мы русские, нам семь верст не крюк…

В закусочной тихо, работает кондиционер. Никого нет, кроме пары водил и негритянки с семейством. Все такие толстые, что непонятно, как они вообще передвигаются. Негритянка на костылях – диабетчица. Тут у многих диабет из-за отвратительной привычки поливать всю еду каким-то сладким сиропчиком.

Наверное, я американцем так никогда и не стану.

Мой контактер уже сидит в углу. Спиной к стене. Я сажусь справа. Через окна видно всю трассу, если гости – то мы просечем сразу.

Подходит официантка – тут не самообслуживание. Почти такая же толстая, как эта негритянка. Я заказываю вегетарианское меню – местное мясо лучше не есть, если ты его сам не купил и не приготовил…

Мой контактер примерно моего возраста. Усталое, терпеливое лицо. Я его знаю – незнакомого не послали бы. Только это все равно ничего не значит.

– Как дела, Бык?

– Привет – сбиваю разговор я

Оба улыбаемся. Мы оба – дети одной страны и одной системы, выпускники Военно-дипломатической академии. Только судьбы у нас разные.

Когда Мебельщик начал громить ГРУ – а тогда реально стоял вопрос о закрытии военной разведки и ее слиянии с СВР – короче, тогда во время погрома все шло под нож. Всё и все. У меня была легенда, кое-какие наработки, я психанул, написал рапорт и покинул стены ведомства. Меня отпустили – тогда с этим было просто: не нравится – отваливай.

Здесь – я просто применил навыки, которым меня обучили и быстро, всего за несколько лет – вышел в высшую часть среднего класса. Не миллионер – но у меня больше одного объекта недвижимости и пара интернет – магазинов в качестве собственного бизнеса. Мне хватает.

А вот моим коллегам – нет, судя по всему. Их можно понять. После нескольких волн высылок и жесткого прессинга ФБР у них и не осталось по сути никого. Ни в поле, ни в посольстве. ФБР отслеживает и высылает тех, кто пытается закрепиться быстрее, чем они хотя бы немного закрепляются и обрастают связями. А работу делать надо. Особенно сейчас, когда две страны на грани войны.

Приносят заказ. Мой контактер – я его Витей буду называть, потому что именно под этим именем он учился в ВДА – переходит прямо к делу. Неудивительно – он всегда плохо учился, если его сюда кинули – значит, совсем по дну скребут.

– Ты нам нужен.

Я делаю ироническое выражение лица

– Вы меня уволили, забыли?

– Сейчас ситуация изменилась

– В чем она изменилась?

Виктор не говорит

– Вот что, Витя. Не пори чушь, ей больно. Ничего не изменилось, иначе бы я это увидел. Вы легли в постель с Китаем и лежите в ней, но поверь, горько пожалеете.

– У нас не было выбора

– Выбор есть всегда.

Я ем вегетарианское мясо, в котором настоящего мяса нет даже запаха, и злюсь. Еще товарищ Ленин сказал – нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Ну, вот. Сейчас я познаю это на своей шкуре – в покое они меня не оставят. Зовет мать ее, Родина…

– Ладно, Вить. Говори конкретно, что надо.

– Чикаго. У нас там никого не осталось.

– Ну, допустим. И что предлагаешь?

Вместо ответа Виктор достает телефон, находит нужное фото. Он что, совсем дебил.

– Телефон без СИМки – упреждает он вопрос

То-то это поможет. Я с собой даже фитнесс-трекера не ношу, не говоря о часах. Вот они, Ролекс за 89–90. Мне хватает, и вам советую…

– Знаешь?

– Ну.

– К этому человеку есть интерес.

Чикаго – это вероятно самый коррумпированный крупный город США, коррупция там не преступление, а образ жизни. Мэр Дейли был мэром пять сроков подряд и сейчас мэром его сын. Но в федеральной политике – Чикаго представлен довольно слабо, крайним выходцем из Чикаго был Обама, но у него в основном была нью-йоркская и калифорнийская команда, а до него был Форд. Форд пытался перенести не только финансовый, но и политический центр страны в Чикаго, для чего едва не угробил Нью-Йорк. Но у него не вышло, а больше никто не пытался. Но это не значит, что чикагцы смирились со своим статусом.

Человека этого я знаю. Бизнесмен, застройщик, владелец недвижимости. Что интересно, он стопроцентный еврей.

Чикаго – это город диаспор, причем – восточноевропейских диаспор. Здесь примерно три сотни тысяч поляков, несколько десятков тысяч украинцев, сто пятьдесят тысяч сербов и так далее. Лавировать в этом бурном море – надо уметь, но человек на фото – как раз умеет.

Трамп номер два, в общем

– И что?

– Надо поддерживать с ним связь. Официально. Он намеревается выдвинуться в мэры – это первый шаг.

– Не лучшая идея.

Да, не лучшая. Сильно не лучшая. Но я своему бывшему начальству этого объяснить не смогу.

Дело в том, что сейчас в России у власти люди, для которых нет общения с избирателями, а есть пиар. Нет общения с народом, а есть электорат. Есть выборы, но нет выбора. Это люди – манипуляторы с глубоко укорененной психологией подполья. И они в этом качестве полностью несовместимы с политическими элитами Запада. Для которых выбор – все-таки есть, как не крути. И про них можно сказать много плохого, очень много плохого можно сказать – но они все же политики, а не КГБшные подпольщики во власти.

Вот они и пытаются все время вербовать вместо того чтобы договариваться. Но это еще полбеды. Главного они не поняли – человек, избирающийся на любую публичную должность в Америке должен вести себя соответствующим образом, а не как пожелает его левая пятка. Ну не может даже президент страны повернуть политику на сто восемьдесят градусов. Здесь не может быть ни Горбачева с его перестройкой, ни Ельцина с его Беловежской пущей. Потому вербовать бессмысленно, вербовка не даст результатов. Как не дал результатов Трамп. Был ли он завербован? Вряд ли. Это человек, чужой для американской политической элиты, и более того – за время работы с выходцами из Восточной Европы, из бывшего СССР многое от них усвоивший и многого понабравшийся. Правление Трампа – это трагедия для американо-российских отношений, потому что на примере Трампа американские элиты сделали в отношении России определенный и очень неприятный вывод. И заключается он в том, что проблема не в Путине. И даже не в коммунизме. Проблема в самом русском образе жизни, в обществе, в русской политике и русском бизнесе. Которые строятся на совершенно неприемлемом для США фундаменте морально-этических норм. И более того – которые прямо угрожают Америке и здешнему образу жизни. От которых надо не просто отгораживаться стеной, а агрессивно защищаться.

Заметили, что происходит в последнее время? Американцы не выдают визы, закрыли визовый отдел в Москве, в посольстве – подобного не было никогда, в самые горячие моменты Холодной войны такого не было. Американские ВУЗы практически перестали принимать русских студентов, причем деньги их не интересуют. Только по направлению Госдепа в рамках программ. Дело Марии Бутиной показало, что Минюст принял практику нулевой терпимости по отношению к любым попыткам русских приблизиться к системам принятия решений в США. Подобная практика раньше применялась только к байкерам, да наркоторговцам, сейчас к этому добавились гомофобы и русские. Американские политики уже давно отказывают российским журналистам в самых безобидных просьбах поужинать или поланчевать. Любое появление на публике с кем-то из русских – может стоить карьеры. В Силиконовой долине в некоторых фирмах начали увольнять русских программистов. Подобного отношения нет ни к одной национальной группе, если так относиться, скажем, к армянам или евреям – можно сесть за дискриминацию.

Но мы не только не желаем понять, что мы натворили – но и продолжаем творить…

Я раздумывал, что и как ответить – но тут мое внимание привлек экран, он был за барной стойкой, чтобы можно было сидеть, попивать и смотреть телевизор. На экране что-то горело, и сильно горело – а потом появился президент. Звука не было, но там шла бегущая строка. И из этой бегущей строки следовало, что в катастрофе виноваты русские хакеры, пытавшиеся саботировать систему управления воздушным движением, и "that's enough" и будут приняты меры. Принято решение разорвать дипломатические отношения с Россией и потребовать…

Мне это не понравилось. Сильно. Американцы – не склонны к демонстративным жестам, и если они что-то задумали, то это, скорее всего, будет выполнено, и никакие переговоры, никакие попытки размена баш на баш – тут не помогут. Разрыв дипломатических отношений – это последний шаг перед открытой войной.

Самое интересное, чем ответим мы. Скорее всего, мы примем все в штыки и предпримем какие-то шаги, направленные на дальнейшее обострение, по крайней мере, демонстративные. И это взбесит американцев еще больше. Потому что в их понимании это – наказание, которое мы должны принять. Шериф и судья наказывают преступников, но у преступников нет права наказывать шерифа и судью. А преступники – это типа, мы.

Действительно ли это мы натворили? Ой, вряд ли. По крайней мере, не государство, точно. Это могли и в самом деле быть хакеры – пытались же они придумать какой-то вирус, который вызывает мерцание экрана компьютера, чтобы вызвать повреждение глаз, а то и мозга. А могли и другие государства, которые нас ненавидят. Таких хватает. Помните, первая заповедь польской Солидарности. Если ты не можешь поднять груз, попроси помочь других. Вот, они не могут сами справиться с Россией – но они могут стравить Россию и США. Украина крайне заинтересована, страны Прибалтики. Они, в самом деле, могли что-то сделать. В расчете, что свалят на нас.

– Глянь.

…

– Ты под дипломатической крышей?

Виктор слегка сбледнул с лица

– Да.

– Тогда твоя крыша накрылась. Только что.

А дальше я сделал глупость. Одну из. Но ожидаемую. Мне было насрать на службу, с которой меня уволили. Мне было насрать на долг – кому и что я там должен. Но мне было не насрать на то, что передо мной – был свой. Как в пацанском босоногом детстве – своему надо было помочь, своих надо было защищать. Тот, кто это не делал – не просто становился изгоем, но и сам себя потом не мог никем считать. Ничего в моем мире детства так не презиралось, как предательство.

– Есть куда пойти?

Молчание и было самым красноречивым ответом. Профессионалы, е…

– Я выхожу первым, ты за мной. Машину свою бросишь. Камер тут нет. Доедем до меня, отсидимся, потом перекину через границу. Можешь не благодарить…

Через границу – если ты живешь в Чикаго и знаешь ходы-выходы – перейти можно. Если нет чипка[3]3
  Чрезвычайное положение.


[Закрыть] – то и с толпой, с то стороны целая куча развлекательных комплексов рассчитана на американских приезжих. Но и если чипок перейти можно. Граница в основном лесная, нормального прикрытия нет. С той стороны – и наливают, и казино подпольные, и чего только нет. Много фермеров и охотников и просто темных людей туда – сюда шастает. Или тупо – арендовал легкий самолет и полетел на рыбалку или охоту…

* Чрезвычайное положение