Текст книги "Спасти СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Так там знаешь, какое началось. Каждый председатель – он царь и Бог, то что какой-то техникой придется пользоваться по очереди…

– Во! Ты сам на вопрос и ответил. Все в людях. Либо ты можешь организовать людей – убедить, заставить, поменять – или нет. Извини, но ты то как раз – нет. И все последующие исторические события – это как раз показали.

…

– Ладно. Без обид.

А дома меня ждал очередной сюрприз. Рая нашла и притащила домой – Мераба Мамардашвили…

Мераб был ее однокашником, они учились в одной группе – как и Юрий Левада. Но с Левадой мы уже договорились о чем-то, а теперь вопрос был с Мерабом. Который видимо на этот момент является самым авторитетным философом СССР. Антисоветским правда.

Но антисоветскость Мамардашвили – довольно сильно отличается от обычных антисоветчиков. Обычные антисоветчики не любят СССР по бытовым поводам (не выпустили куда-то, не продали машину) или политическим (вторглись в Чехословакию) поводам. Мамардашвили ненавидел СССР потому что он так сильно отличался от выпестованного им образа Европы, старой, еще до Первой мировой – Европы. Он был специалистом по довоенной Вене.

Надо сказать, что я бы согласился с Мерабом по поводу того, что СССР сильно отличается от Европы, от той, старой Европы, и не факт что в лучшую сторону. Вопрос – кто виноват и что делать. Революция совершилась со всей ее кровью, со всеми эксцессами, тут ничего не поделаешь. И той старой Европы, по которой скучает Мамардашвили – нет и ее, ее унесло черной бурей фашизма. Он в своей интеллигентской мечтательности предлагает идти в то место, которого уже давным – давно нет. В Вену, где мужал и набирался ненависти и обид Адольф Гитлер.

Опасности – настоящей, не выдуманной – он не видит в упор. Если все пойдет как пойдет – его родину, Грузию скоро возглавит педераст Звиад Гамсахурдиа, сын знаменитого грузинского писателя Константина Гамсахурдиа. Но проблема будет не в Гамсахурдиа и не в его клевретах – а в том, под какими лозунгами они пойдут к власти сами и поведут толпу. В девяносто втором, один из клевретов Гамсахурдиа, сказочник Гурам Петриашвили выбежит на сцену оперного театра в Тбилиси, где собирались давать "Аиду" Верди и заорет – нам тут не нужны эти ваши русские оперы! Мамардашвили тоже был за независимую Грузию – но ему независимость нужна была для того чтобы Грузия могла обновиться, цивилизоваться по европейским меркам и идти в Европу. Таким как Гамсахурдиа и Петриашвили независимость нужна была для того чтобы подчеркивать и лелеять собственное убожество. Чтобы не сливаться с высокими культурами – неважно, советской ли, европейской ли – а создать свою культурку. Маленькую, приземленную, убогую, но свою. В которой они будут отцами нации, академиками, членами Союза Писателей, чтобы на госсредства издавали их графоманию, чтобы все восхищались их мазней только потому, что она своя, родная.

Потом, много лет спустя – не помню, кто-то из грузинских режиссеров сказал – потеряв русский язык, мы потеряли и грузинскую культуру. Потому что высокая национальная культура должна стоять на мощном культурном фундаменте. Нельзя, к примеру, стать великим режиссером, если не знать Шекспира. А как его узнать? Пока все знали русский – с ним на русском и знакомились, потому что в русской культуре была проделана гигантская работа и по переводам и по постановкам. Некоторые переводы не только не уступали, но и превосходили оригинал. И только поняв и почувствовав это – грузинские режиссеры возвращались к своим корням, снимали про свою страну – но перенося на свои работы опыт великих. Потому и про Грузию – рождалось великое, грузинское кино знали далеко за пределами Грузии, грузинский балет так же был известен, и столько грузинских балерин было на сцене Большого. А потеряв этот фундамент, отказавшись от него – Грузия осталась со сказочником Петриашвили, который предлагал ради слияния с народом ходить по траве босиком(?!)…

Мамардашвили этого пока не понимает. Он считает сегодняшний уровень нормой, от которого надо стремиться вверх, он не понимает, что все это можно потерять и за несколько лет скатиться к войне, дикости и буржуйкам, к ворам в законе во главе страны. Он потом прозреет и скажет – если мой народ проголосует за этого человека (Гамсахурдиа) – я пойду против своего народа. И умрет от сердечного приступа – после того как его в аэропорту в Москве опознали и набросились сторонники Звиада Гамсахурдиа.

Как сказала одна из сторонниц Гамсахурдиа (возможно, одна из тех, кто и набросится на Мамардашвили в аэропорту) – ему не нужны интеллигенты, он сам интеллигент! И все грузинские интеллигенты это покорно проглотят – все те, кто с такой яростью были против советской власти, кто выходил на пикеты и демонстрации. Чудны дела…

Хоть я как всегда уработался (дела с избранием меня генеральным секретарем пошли под гору бегом, план у меня был, но для того чтобы хотя бы начать реформы, потребуется минимум полгода работы на износ – господи, тут текст законопроекта надо набирать на машинке, а если где-то ошибка, то с того листа и до конца перепечатывать все заново! А в Политбюро ставок технического персонала не хватает – борьба с бюрократизмом!). Но так как у меня дома был гость – я принял его как подобает, посидели, поговорили о том о сем.

Потом пошли поговорить в кабинет. В США при таких случаях наливали виски со льдом, но у нас был чай. Я уже начал продумывать, что делать с антиалкогольной кампанией и как ее предотвратить – и начал борьбу с зеленым змием с себя. Так то я ошибку эту повторять не хотел – просто планировал начать последовательное повышение цен на водку и крепленые вина, но оставить цены на натуральные вина и пиво, чтобы люди переходили на менее крепкие напитки и учились пить по-европейски (то есть понемногу, в Европе бутылка водки или виски на большую компанию это нормально). И понятно, вырубать виноградники – это варварство и безумие. Но это потом.

– Что скажешь, Мераб – сказал я когда мы устроились друг напротив друга – готов принять критику…

Мамардашвили огляделся

– Да чего тут критиковать то?

– Ну как. У интеллигента – не найдется критики по адресу власти?

Мамардашвили уставился на меня своими совиными глазами через толстые стекла очков

– Ты это сейчас для чего говоришь?

– Как затравка для разговора – не растерялся я – мне твоя помощь вообще то нужна

– Какая помощь?

– Помощь такая. Вот скажи, Мераб – ты грузин, советский человек или европеец?

Вопрос застал врасплох.

– Я не могу отказаться от своих корней – сказал после обдумывания Мамардашвили

– Дерево не отказывается от своих корней. Но растет не в землю, а вверх, к солнцу и свету. Я это к чему. У нас в стране слишком мало свободы и слишком много запретов. Погоди, Мераб, дай договорю. Большинство запретов – никто даже не знает, зачем они введены, просто чтобы чего не вышло. Я намерен это изменить. Не сразу. Но изменить. Но дело в другом. Вот вы – боретесь за свободу и права человека. Хельсинская группа… ну допустим. Я готов это принять. Но ты видишь, что свободу многие понимают по-разному?

– Это как?

– По-разному. Для кого-то свобода – это права человека и гражданина. Я гражданин, а гражданство предполагает права. И обязанности тоже. Но я – гражданин, один из многих, я не лучше и не хуже других. Это я готов даже принять. Но есть другие. В том числе в грузинской Хельсинской группе. Они считают, что свобода – это свобода быть грузином в Грузии. И тот факт, что они грузины – делает их лучше других. Не замечал?

…

– Молчишь. Такая вот свобода – это свобода за чей-то счет. Я заслуживаю свободы, а ты – нет, потому что у тебя фамилия неправильная, ты приезжий и тебе вообще нечего здесь делать. Так за какую свободу вы – боретесь?

…

– Говори, Мераб, я слушаю. Вы же не раз говорили, что вам рот затыкают. Ну, вот, перед тобой генеральный секретарь. Скажи, что думаешь.

Мамардашвили покачал головой

– Умно, Михаил. Очень умно.

– И?

– Ты пытаешься нас разобщить. И делаешь это умно, умнее, чем КГБ

Я удивился. И разозлился одновременно

– Слушай, Мераб. Я понял твою мысль. Государство так сильно, что против него допустимы любые средства – вранье в том числе. И можно стакнуться с любыми союзниками. А тебе не мерзко? Тебе не мерзко понимать, с кем ты на самом деле находишься в одной лодке? И тебе не страшно думать о том, а что будет, если вы каким-то чудом победите. И государства, которое запрещает – больше не будет. А вы окажетесь наедине с сами собой. Союзники, которые союзники только пока есть общий враг. И больше – ничего общего, а так – глотку бы друг другу перерезали. Ты знаешь, кто такой Гамсахурдиа, но молчишь. И это… как у вас там – жить по совести?

– Да, по совести. И я понимаю, что у нас совесть уже не чиста. Но знаешь, я не так уж отличаюсь от Гамсахурдиа, я тоже считаю, что национальное возрождение Грузии должно начаться с ее освобождения. И знаешь, почему?

…

– Потому что вы, большевики – как тот черный кобель, которого не отмоешь добела. Вы играли и играете на низких чувствах толпы. Вы – ее вожаки. Вы не воспитываете, вы потакаете. Что вы принесли в Грузию? Низость и дикость.

– И деньги – сказал я

– Да, и деньги – согласился Мамардашвили – на эти деньги у нас цветет наркомания, двадцатилетние бросают институты и разъезжают на Волгах, идет спекуляция. Это все – дикость, дикость народа, дикость общества и в основе всего – вы. У нас просто нет хорошего примера для подражания – а есть дурной. То есть вы. Поэтому, извини, Михаил, но я не буду с вами, с тобой сотрудничать. Не хочу испачкаться. Не хочу. Мне жаль тебя. И жаль Раису. Может ты и хочешь изменить что-то к лучшему, но у тебя не получится. Лучшее что ты можешь сделать – идти в Европу. Вот все что я имею сказать.

Мамардашвили, наконец, высказался и умолк. А я смотрел на него и думал – да… Прав был Ленин, говоря про то, что интеллигенция это не мозг нации, это ее…

Но последнее слово – я все же оставил за собой.

– Ты прав, Мераб. Знаешь, я тебе могу без задней мысли это сказать – ты прав

Мамардашвили смотрел на меня через очки совиными, удивленными глазами

– Да, у нас было много ошибок в прошлом и вероятно, будут и в будущем. Без ошибок просто не получается управлять.

…

– И вот ты сейчас сказал мне в лицо все что думаешь, и правильно сказал – только дальше то что? Ты пойдешь домой с осознанием собственной моральной правоты и непогрешимости. Ты будешь уважать себя за то, что сказал все это в лицо члену Политбюро, генеральному секретарю – то, что многие думают, да высказать не рискуют – а ты взял и сказал, молодец. Но ты встал и ушел – а я остаюсь здесь. У кого мне спросить совета в трудную минуту?

…

– Поверь, желающие дать совет – найдутся. И не только дать совет, но и воплотить его в жизнь, засучив рукава. А вы так и будете в сторонке. В своей недосягаемой моральной правоте. И потом снова будете сидеть в тюрьме или психушке, и думать – как так. Почему ничего не меняется. Да потому что когда вам дается возможность что-то изменить – вы все просираете. И ты сейчас – просрал. С этим вот – и живи.

После того как Мераб ушел – подошла Рая. Уже по моему лицу, она поняла, чем закончился разговор.

Оба мы молчали. Я вспомнил стихи… не помню, откуда. В памяти всплыло.

Звезды синеют. Деревья качаются.

Вечер как вечер. Зима как зима.

Все прощено. Ничего не прощается.

Музыка. Тьма.

Все мы герои и все мы изменники,

Все одинаково верим словам.

Что ж, дорогие мои современники,

Весело вам[47]47
  Георгий Иванов.


[Закрыть]?

– Его тоже можно понять – прервала молчание Раиса

– Нет – качнул головой я – нет, не понимаю.

– Если он примет твое предложение – он станет изгоем. Ему и руки никто не пожмет.

– Ах так?! То есть, в Сибирь в каторгу – можно! На плаху – можно! В ГУЛАГ – можно! А вот что-то реально попытаться изменить – нельзя?! У него что, совесть избирательного использования, только для взаимоотношений с государством, так что ли? Друг с дружкой можно и без совести прожить?

Раиса ничего не ответила

Глава 17

Исламабад, Пакистан

13–14 марта 1985 года

Генерал уль-Хак был напуган. Так как никогда в жизни не был напуган. И то что они уже взлетели, что проклятая советская земля осталась позади – его ничуть не успокаивало.

Генерал родился в семье военного, офицера британской армии, он родился еще во времена раджа, когда Британия осуществляла свою власть над Индией и был свидетелем раскола страны и конца раджа. Но для него, для его семьи – изменилось немногое. Они были частью армии, у его отца был вице-королевский офицерский патент. Кстати, именно вице-королевский. Индийская армия не была частью британской, была отдельная индийская армия, и патенты на звания выдавал не король – а вице-король. Была так же и отдельная Армия границы – племенное ополчение феодалов, которое содержали сами феодалы в обмен на британские титулы и звания.

Они все были одного круга. Все они родились в особых районах в которых жилье было только для военных. У всех были английские няни, все они подрастя – отправились в пехотное училище в Сандхерсте. Армия осталась той же самой, не стало только вице-короля. Армия владела огромными участками земли, которые сдавала крестьянам в обработку – изначально это была земля для заготовки корма для лошадей кавалерийских полков. Армия имела все свое – жилье, банки, землю. Когда британцы ушли, они, офицеры – просто заняли их место. Но они оставались и мусульманами. Это было глубоко в душе, это не переделаешь.

И сейчас генерал пытался понять, с чем же он столкнулся. Советский лидер вряд ли знал бы английский и точно не знал арабский.

Немного подумав, генерал понял – его осенило. С ним разговаривал сам шайтан, вселившийся в советского лидера. Только так можно все это объяснить, шайтану все ведомо. И значит, надо прибегнуть к защите Аллаха для него самого и страны. Значит, Аллах в гневе на него и на всю страну за ту безбожную жизнь, какую они ведут.

И если он не прекратит – Аллах покарает.

Это откровение – как ни странно успокоило генерала. Теперь по крайней мере ситуация укладывалась в его картину мира и он знал, что делать.

Он толкнул в бок своего адъютанта

– Найди мне четки, живо…

У адъютанта четок не было и он отправился искать их по салону – но нашел и принес генералу. Пакистанский генералитет особой набожностью не отличался

Получив четки, генерал уль-Хак успокоился и отвернувшись к окну, забормотал

– Бисмилло и рахмону и раджим…

Адъютант понял, что генерал молится, это было непривычно, но понятно, и из уважения он даже отсел подальше, на другое место, чтобы не мешать.

Генерал уль-Хак читал фатиху все оставшееся время полета. Согласно хадисам – это самый верный способ сделать так чтобы шайтан от тебя отвязался…

Когда приземлились – генерал уль-Хак неожиданно приказал ехать не во дворец и не домой, на виллу – а к генералу Абдур-Рахман Ахтару, генеральному директору Межведомственной разведки…

Генерал Ахтар был одним из ближайших союзников и друзей уль-Хака. Он возвысился на том, что когда еще до переворота 1979 года группа офицеров задумала облить грязью и добиться отставки уль-Хака, Рахман об этом рассказал уль-Хаку и когда переворот совершил сам уль-Хак – оказанной ему услуги он не забыл и назначил верного соратника начальником разведки – в этой должности он и пребывал с семьдесят девятого года.

Генерал Ахтар, предупрежденный звонком – ждал президента в крикетном клубе. Зелень, поле, небольшие трибуны, утопаюшие в цветах небольшие здания – все это как нельзя лучше подходило для серьезного разговора.

Ахтар, увидев подходящего президента, сразу обеспокоился – тот был каким-то нервным, с бегающими глазами. В глазах был… страх.

– Что произошло в Москве? – спросил Ахтар, когда президент сел рядом на простенькое кресло трибуны. Гулял ветерок, на поле разминались члены любительской команды…

– Неважно – сказал президент – как думаешь, новый советский лидер Горбачев говорит по-английски?

– Пока ЦРУ не дало досье на него, но вряд ли. Там мало кто говорит.

– А по-арабски?

– Практически исключено.

…

– Что произошло, раис?

Президент отмахнулся, как будто отгонял комара

– Ничего. Я вот думаю, мы неправильно живем.

– О чем ты, раис?

– Ты когда последний раз был в мечети? Когда вставал на намаз?

– Я хожу каждую пятницу – сказал Ахтар и соврал

– Намаз положен пять раз в день.

– Но путникам, а так же тем кто не может совершить…

– Это отговорки!

…

– Отныне я сам буду совершать салат[48]48
  Пятикратный намаз.


[Закрыть] как и подобает правоверному и хочу чтобы ты и твои люди тоже это делали.

– Хорошо, но…

– И предоставь мне справки на семерку[49]49
  Пешаварская семерка – высший совет лидеров моджахедов.


[Закрыть], кто из них самый религиозный, кто совершил хадж. Только не вздумай врать! Ты думаешь, я не знаю, как Раббани совершает харам с мальчиками? Из-за таких как он – Аллах и не дает победы над неверными!

– Хорошо…

– Таким как Раббани – больше не помогать. Ни деньгами, ни оружием – ничем. И тем, кто привержен национализму или берет деньги у бывшего Короля – тоже. Только те, кто сражается на пути Аллаха – заслуживают помощи. И то если руки их чисты.

– Такие люди… ты же знаешь, что их мало. Американцы поддерживают в основном бывших феодалов и националистов.

– Американцы неверные!

Ахтар подумал – какого черта, какая муха покусала раиса? Он в Москву съездил или в Тегеран какой-нибудь? С какой стати он стал таким богобоязненным? Может, у него накануне серьезную болезнь обнаружили?

– Больше мы не будем помогать неверным. Мы будем хитрить. Не зря в Коране сказано, они будут расходовать на то, чтобы отвратить верующих от пути Аллаха. И они израсходуют, потом они потерпят убыток, потом они будут повержены. Так все и будет, и мы будем смеяться, радоваться неудачам неверных…

Ахтар лихорадочно соображал. Только что он встретился с руководством новой организации, она отличалась тем, что не только не требовала денег – но и сама готова была платить, потому что ее поддерживали богатые саудовские шейхи. Эта организация – занималась тем, что переправляла в Пакистан, а оттуда в зону боев тех, кто хотел сражаться на пути Аллаха, а так же уголовников, которых освобождали из всех ближневосточных тюрем в обмен на отправку на джихад. Эти люди нуждались в помощи на пути, и организация выполняла эти функции – она покупала билеты, продовольствие, снабжала деньгами и распределяла добровольцев по подразделениям. Организация эта называлась "аль-Каида", то есть основа.

Ахтар не хотел говорить об этом президенту, по крайней мере, сейчас – тот не доверял саудитам и не любил их, вероятно из зависти. Но раз он стал таким соблюдающим…

– Я встречался кое-с-кем из Саудовской Аравии…

Ахтар, как и многие другие директора разведок восточных стран – были объединены в Сафари-клуб, который создал начальник французской разведки, граф де Маранш, ныне тайный советник Рейгана. Само название – Сафари-клуб – намекало на то что его членов объединяла страсть к охоте и они нередко встречались на организуемых клубом охотах. Нередко – охоты организовывались в Пакистане, здесь удобно было травить лис ловчими соколами.

Кое-кто – это мог быть принц Турки аль-Фейсал, коварный и опасный человек, начальник внешней разведки Саудовской Аравии. Он тоже был охотником и участвовал во всех мероприятиях клуба. Были у него и ловчие соколы.

– И что он сказал

– Кое-кто… – Ахтар показал глазами наверх – сильно недоволен тем, как сильно упала цена на нефть. Очень сильно они недовольны

– И что они предлагают?

– Они пока думают. Шейх Ямани пытается сделать так чтобы цена выросла хотя бы до двадцати долларов. Но это непросто. Добыча в Северном море и эти негодяи из Африки роняют цену. Ограничения добычи больше не работают… как только кто-то начинает снижать добычу, выпадающие объемы замещает кто-то другой.

– И как же поступить?

– Пока плана нет, они надеются на шейха Ямани и его красноречие, но кое-кто считает, что красноречие не принесет результата. Надо что-то сделать…

…

– Например, если террористы начнут сбивать американские самолеты, и след приведет в Иран…

Революционный Иран был парией, изгоем в исламском мире. Все дело было в том, что во всем мире большинство составляют сунниты, но в Иране большинство – составляют шииты, ответвление ислама, ведущее свое начало от Али, родственника Пророка, павшего на равнинах Кербелы. Жестокий клерикальный режим аятолл – пришел на смену относительно либеральному шаху Пехлеви и вел уже много лет кровавую войну с Ираком Саддама Хусейна. Несмотря на то, что войну начал Ирак – у Ирана тоже было рыльце в пушку: они не раз заявляли о том, что намерены в самое ближайшее время "освободить" Кувейт, а затем идти в Саудовскую Аравию, на освобождение Мекки и Медины. Их доктрина – сочетала исламский фанатизм с ужасом глобальной революционной войны. Они уже создали вооруженные отряды внутри страны – Корпус стражей исламской революции и орудие внешней агрессии, аналог Коминтерна – Хезбалла (партия Аллаха).

Уход американцев из Ирана стал для них тяжелой катастрофой, в восьмидесятом году они искренне считали, что вторжение СССР в Афганистан – есть только мера по обеспечению фланга перед нанесением главного удара – по Ирану. Имелись косвенные, но серьезные подтверждения этого плана – в Азербайджане был построен подземный командный центр стратегического уровня, заговорили об освобождении Иранского Азербайджана и Гулистана – туркменской провинции Ирана. Если советские войска ворвутся в Иран – по оценкам американских аналитиков уже через две недели советские солдаты подойдут к Ормузскому проливу и возьмут Запад за глотку: через это бутылочное горлышко транспортировалось пятнадцать процентов мировой нефтедобычи. Сама иранская армия была сильно ослаблена – не было советников, некоторые офицеры бежали, в командном составе армии шли чистки, свирепствовали шариатские суды – так что Советской армии не составило бы труда разгромить остатки иранских вооруженных сил уже в пограничных сражениях, а часть населения встречала бы советские войска как освободителей от религиозной тирании.

В качестве мер противодействия – США рассматривали возможность начать атомную бомбардировку Ирана. Однако время прошло, СССР так и не вторгся в Иран, сам Иран с трудом сдерживал натиск армии Хусейна, иракские стратегические бомбардировщики бомбили Тегеран – а американцы старались держаться от всего этого подальше. Истекающий кровью режим аятолл продавал нефть по любой цене, только бы купили, задорого покупал у посредников боеприпасы и запчасти к американскому оружию. На этом фоне – администрации Рейгана вовсе не хотелось рисковать вторым Вьетнамом, тем более у границ СССР.

Но американцев можно и подтолкнуть. Если Хезбалла начнет террористические атаки – американцы будут вынуждены по крайней мере нанести удар силами авианосцев Шестого флота. Это будет напоминать удар палкой по осиному гнезду – обезумевшие фанатики – хомейнисты и без всяких дальнейших провокаций начнут творить такое, что мир померкнет. И понятно, на фоне всего этого – цена на нефть вырастет.

– И они предлагают сделать это нам

– Скажем так, они не готовы сами ссориться со своим гарантом безопасности…

Да все верно. Только американский корпус на саудовской земле есть какая-то гарантия, что никто не покусится на их нефтяные поля. А это не только иранские клерикалы. Усатый бандит Саддам Хусейн, исповедующий совершенно иную форму злобного безумия – баасизм (арабский фашизм) – не менее опасен. Рахман потратил много времени вместе со своими коллегами по Сафари-клубу, чтобы заполучить перебежчика из Ирака достаточно высокого уровня, который мог бы рассказать о творящемся в стране. Наконец, иорданцам удалось заполучить полковника саддамовской охранки – он ушел после того, как за участие в одном из заговоров, реальном или мнимом – схватили его брата, и он понял, что дальше – его очередь. Рассказ этого полковника о царящем в Ираке кошмаре – вызывал у опытных волков разведки восхищение пополам с ужасом. Саддам, этот полуграмотный бандит с улиц Тикрита, никогда даже в армии не служивший (на Ближнем Востоке армия была важнейшим социальным лифтом) – построил такое… Несколько видов разведки, в том числе партийная. Тройки в армии на всех уровнях – если кто-то предаст, то расстреляют всю тройку. За измену, участие в заговоре – Саддам уничтожал не только виновного, но и всю его семью. В армии существовали стукачи, которые подходили к офицерам и предлагали принять участие в заговоре – это были резиденты партийной разведки. Те, кто соглашался, исчезал навсегда. Семь уровней членства в партии, каждый последующий – имеет неограниченную власть над нижестоящими. Партийные учебы проводятся только внутри своего уровня, верхние уровни засекречены. На верхних уровнях – изучают труды Гитлера и Геббельса. С повышением уровня членства в партии – предоставляются и материальные блага, например, только что кончившему академию офицеру, полагается автомобиль ФИАТ, а члену партии высшего уровня – бесплатно выдают Мерседес. Близ Багдада – строится новый город будущего для… палестинского народа, там должно проживать два миллиона человек. Саддам и не скрывает того, что считает себя освободителем и объединителем арабского народа и в этом качестве собирается напасть на все соседние страны. В стране разрабатывается ядерное, химическое и бактериологическое оружие, принята программа поголовного истребления курдов, закуплены стратегические бомбардировщики и ведется разработка межконтинентальных баллистических ракет.

Хвала Аллаху, Саддам далеко от Пакистана. Но если бы Пакистан лежал рядом с Ираком – вероятно, им тоже нужны были бы сильные друзья, чтобы не пасть жертвой безумца.

Но и деньги за нефть нужны другие. А то один из шейхов выставил на продажу свой флот Боингов-747. Их у него было десять.

– Мы тоже не готовы, хотя…

Ахтар подмигнул

– И не придется. В Пешаваре сейчас много интересных личностей, очень интересных. И оружия. Например, Китай только что передал партию ракетных установок типа Игла. Они конечно не столь совершенны как Стингер – но их много, и если пропадет даже десять штук – никто и внимания не обратит. Много и другого всего…

– Мы не должны быть к этому причастны.

– И не будем. Есть очень интересный тип, сын саудовского шейха, но не такой как все. Их там двое – один врач из Египта, а другой – саудовец. Он получил хорошее образование, но вместо того чтобы работать в корпорации своего отца, отправился сюда чтобы идти по пути Аллаха. По мышлению он, скорее инженер, но искренне верующий. Сейчас встречает добровольцев, помогает размещать, снабжает деньгами и оружием. Но он хочет большего и говорит об этом.

…

– Он даже готов лично отправляться в Афганистан, сражаться с русскими. Настоящий фанатик, говорит, что ищет шахады[50]50
  Гибели при джихаде, гарантирующей попадание в рай.


[Закрыть]. Но ненавидит и американцев. Говорит, что мусульмане не должны принимать от них помощь, что помощь, принятая от неверных, оскверняет джихад и оставляет всю умму под гневом Аллаха.

– Интересно. Как его зовут.

– Фамилию не запомнил. Он всегда просит называть себя по имени. Имя странное, редкое. Осама…