Текст книги "Спасти СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Москва

26 февраля 1985 года

Как говорится, посидел дома – пора и честь знать.

Пора на работу.

Охрана у меня сегодня была новая, значения я этому не придал. Быстро разучиваю правила здешней жизни – есть люди и есть обслуга.

Ничего по этому поводу не испытываю – холуи были есть и будут всегда, и это едва ли не самое мало из зол с которым мне придется столкнуться.

На работе меня обрадовали тем, что прибыла большая часть материалов, посвященная давно готовящемуся, да так и не готовому уже семь (!!) лет пленуму ЦК КПСС по новым технологиям[26]26
  Этот пленум так толком и не провели.


[Закрыть].

Сел разбираться…

Как известно мне с моими послезнаниями, проблема катастрофического отставания СССР в вопросе новых технологий – родилась незаметно, но в новом, двадцать первом веке привела к катастрофическим результатам. По факту – США достигли мирового доминирования за счет того, что они полностью контролируют мировую систему расчетов, естественно в долларах США и мировые коммуникации через WWW. Они могут отключить любую страну от пресловутой SWIFT, могут до крайности затруднить торговлю за счет экстерриториальных санкций. Что такое экстерриториальные санкции? Любой международный платеж – практически любой – рано или поздно проходит через доллары и через американские корсчета. Если лицо под санкциями – американский банк остановит платеж. Все, точка. Обойти систему можно, но при этом резко повышаются транзакционные издержки и товар/услуга становится просто невыгодной, если она не уникальна, конечно. Современный мир – то есть мир откуда я пришел – это мир изобилия всего. На каждый товар есть два, три, а то и больше поставщиков. И мало есть товаров по-настоящему уникальных. Ну, есть к примеру кубинские сигары, их контрабандой и в США провозят – и то их частично заменили доминиканские. Есть белужья икра из Ирана. И в общем то все. Кому надо связываться с иранской нефтью и рисковать – если есть другая. Ну если конечно не дать огромную скидку – но тогда ты систематически недополучаешь деньги от внешней торговли. Это как бежать с рюкзаком с камнями за плечами.

Плюс – американцы получили возможность перехватывать и читать любое электронное письмо на планете – за счет того что они держат базовую инфраструктуру интернета. Теперь понимаете, что нам светит? А ведь там закончилась холодная война и России дали недискриминационный доступ ко всему к этому. А если тут не закончится?

Проблему я поделил на две части. Потом подумав – на три.

Первая – железо. Самая неподъемная и капиталоемкая часть. Тут мы уже сильно отстаем и быстро не догнать.

Вторая – программы. Вот тут что интересно – СССР имеет возможность вырваться в мировые лидеры за счет сильной математической школы и в целом высокого уровня подготовки потенциальных программистов. А без программ железо – ничто.

Третье – это инфраструктура. Интересное кстати дело – она в США намного хуже чем в России, а сам интернет намного дороже. Я ведь там жил, знаю. Большинство жилых помещений подключено по телефонным линиям, а не выделенкой. Сам интернет дороже в 5-10 раз, безлимитных тарифов как у нас там нет, а где есть они дико дорогие. Причин тому много, но это тоже сыграет на руку СССР. Если надо – к девяностым мы первыми начнем прокладывать базовую инфраструктуру интернета, первыми создадим базовые сайты интернет-торговли и хорошо на этом заработаем.

Но все равно, при прогрессирующем отставании в железе – нам не выиграть эту гонку.

– Поднял трубку

– Валерий Иванович, загляните…

– Как считаете, как было бы правильнее – пригласить председателя КГБ сюда или самим съездить на Лубянку?

Болдин чуть не упал

– Вероятно… товарищ Чебриков член партии и…

– Прекрасно. Значит, заедем…

Остаток дня провел с Рыжковым, вместе разбираясь в планах по созданию микроэлектронной промышленности.

Заводы в Риге, Ереване и новый, в который деньги вбухиваются – в Кишиневе.

Гениально, Ватсон!

Я вот никак не пойму – они специально что ли? Или издеваются.

Вообще, я коснулся еще немногого, но увиденное настораживает. Союзные республики упорно пытаются заполучить все новые и новые производства в ущерб РСФСР и центр их в этом поддерживает. По крайней мере, не препятствует.

По пути на Лубянку, я думал, а что делать с центром России? Со старым центром – Рязань, Ярославль, Калуга, Тверь, Новгород, Иваново, Владимир.

По сути, самые обделенные территории в Союзе. Заступиться за них некому, лоббировать тоже – только если кто-то проберется на самый верх. Снабжение по остаточному принципу – все забирает Москва. Мечта – в ту же Москву, лимитчиками.

По сути, тут ситуация выходит за рамки экономических проблем. Там еще в царские времена была жуткая перенаселенность и на эти же территории – пришелся страшный удар всего двадцатого века. Голод, гражданская, Великая отечественная, индустриализация – черпали черпали из резервуара. И – вычерпали. У России больше людского потенциала нету – двух и то хорошо если рожают.

По идее… знаете что? Эти земли легко превратить в одни из самых богатых и изобильных во всем Союзе, но при одном "но". Если раздать людям по сколько-то земли и разрешить мелкое частное хозяйство. Кому свиней держать – и не одну, а десять, двадцать. Кому пяток коров. Кому теплицы с цветами и помидорами.

Москва съест всё.

А знаете, почему сейчас вся левая морковь в Москве – не отсюда, а из Казахстана и Киргизии, там китайских гастарбайтеров на поля нанимают. А потому что там человек человеку – свой. Все – ОБХССники, председатели – смотрят сквозь пальцы. Только у нас щемят.

Что же мы за суки, прости господи. Друг другу худшие враги, грыземся как…

Народ…

Чебриков – не уезжал с работы, ждал. В очках, седой, в нем не было ни грамма импозантности Андропова. Похож был на управдома.

– Виктор Михайлович…

– Михаил Сергеевич, вот не ждали

Адъютант внес чай, печение…

– Виктор Михайлович – я отодвинул дымящийся стакан в подстаканнике – у вас тут есть ленинская комната?

Чебриков удивился

– Конечно, есть.

– Давайте там поговорим

В ленинской комнате, несмотря на статус самого здания, все было очень просто. Жесткие стулья с красной обивкой, на стенах портреты, небольшая трибуна. Хитрый, ухмыляющийся Дзержинский, рядом с Лениным…

– Собрания часто проводите?

– Как положено. Секретарь Парткома у нас товарищ Агеев…

– Наверное, интересные тут партсобрания…

…

– Люди не раз бывавшие на Западе, которые могут сравнивать.

– Это да, Михаил Сергеевич. Но это только придает уверенности в том, что наш путь единственно верный.

– Да. Это хорошо…

…

– Это очень хорошо.

Я встал. Резко.

– А вам не кажется, товарищ Чебриков, что мы как то… легкомысленно относимся к наследию Владимира Ильича? Проматываем его, как пьяный купчик…

Чебриков тоже вскочил… в его глазах было недоумение и даже страх. Я уже понял… просек, как здесь можно добиться всего чего угодно… ну или почти всего. Они же все… не то что запуганные… хотя и запуганные тоже. Они все время живут в каких-то жестких рамках… им предписано буквально все на свете. Где жить, как жить, что носить, что одевать, что говорить, что положено, что не положено. И если кто-то резко выходит за рамки… как бы сказали в двадцать первом веке, выбрасывает их из зоны комфорта – они моментально цепенеют. Никто из них ни к чему не готов.

Они так и страну просрали в девяносто первом. Никто не был готов действовать в совершенно незнакомой, быстро меняющейся обстановке. Никто не был готов отвечать насилием на насилие. Что произошло девятнадцатого августа девяносто первого года? Чудовищная по своей глупости демонстрация. Почему то в СССР была такая идиотская по самое не могу традиция – если принималось какое-то важное политическое решение, в ознаменование того что оно окончательно вводились танки в город. Это было при снятии Берии, потом Хрущева. В девяносто первом – кое-какие силы, хотя не такие конечно, вошли в город и в январе. Потом – Вильнюс, Тбилиси. И как финал всего этого – Грозный. Они и там ввели танки в город не для того чтобы воевать, а для того чтобы продемонстрировать решимость. Как то никто не рассчитывал, что у чехов есть гранатометы, и они расхреначат ни к чему не готовые силы к чертовой матери.

Что говорить – если бы ГКЧП не двинули танки в город, у них могло бы и получиться. Танки – все это дало перевороту визуальную картинку и поставило на дыбы, как Запад, так и москвичей. Это породило сопротивление – потому что было чему сопротивляться.

А теперь представьте – Горбачев арестован, но танков в городе нет. Есть спецназ, но его не видно, он не бросается в глаза. Кто-то будет выходить на улицы, строить баррикады? Может, пойдет на штурм Кремля? Зачем, если Горбачева все уже ненавидели?

Вопрос тогда оставался только один – как договориться с Ельциным и Россией. Единственное действительно кардинальное отличие той ситуации от сегодняшней – не только республики, но Россия, РСФСР – осознали себя, и быть просто строительным материалов – уже не готовы. В сущности бунт Ельцина против союзного руководства очень напоминает бунт американцев против Короны – no taxation without representation. Россия должна была играть в новом союзном объединении не просто ключевую, а безусловно доминирующую роль, чего Горбачев не хотел и смириться с этим не мог. Но договориться можно было одним гениальным шагом – заменить Горбачева на Ельцина. Ельцин второй президент СССР – не самый невероятный вариант. И многие потом – в частности Шаймиев – говорили что Ельцин не потерял бы страну как Горбачев. Думаю, он прав. С Ельцина – хватило бы и танки бросить на непокорных. А остальные бы сделали выводы.

– Товарищ Чебриков. Наша страна – отстает по ряду важнейших направлений научно-технического прогресса, причем отставание это – все нарастает. Микроэлектроника, некоторые направления химии. У нас провалы по целому ряду направлений производства товаров народного потребления. У нас провал даже по сельскому хозяйству. Как это понимать?!

Я сел. Показал Чебрикову.

– Да вы садитесь, садитесь…

…

– Маркс говорил о том, что в обществе должен быть достигнут некоторый минимально необходимый уровень технического прогресса для того чтобы стал возможен переход к коммунизму. Как вы считаете, он у нас достигнут?

…

– Смелее. Нет ведь.

– Нет – вынужден был согласиться Чебриков

– А почему? Вот вы председатель КГБ, фронтовик. Информированный человек. Не могли же не задаваться таким вопросом.

Чебриков взял паузу

– Аппетиты у людей растут – сказал он – нам так много было не надо.

– Верно. Мир развивается, развивается человечество, вместе с этим растут и потребности людей. Это нормально. Идет глобальное соревнование систем. Коммунизма и капитализма. Мы не сможем выиграть в этом соревновании, если не сможем лучше удовлетворять насущные нужды человека, чем капиталисты.

– Да, но… Мы же жертвовали.

Да. Жертвовали.

Вот этот разлом проявился уже в семидесятые. Поколение Брежнева, фронтовики – пожертвовали для будущего всем. Многие – жизнями. Не меньшим пожертвовало и ленинское поколение.

А новое поколение сказало – а мы не будем ничем жертвовать. Мы будем жить здесь, сейчас и для себя.

Вот этот вопрос и разломил пополам семьи и поколения, а 1991 год только конституировал этот разлом. Но еще до того было заметно, что отцам и детям просто не о чем поговорить. Если не переходя на крик….

– Виктор Михайлович… жертвы, которые принесли ради нас наши отцы и деды святы. Но рано или поздно – пора переходить от надрыва и жертв к нормальной работе. Не согласны?

– Что-то я не пойму, о чем вы, Михаил Сергеевич…

– Чертеж секретного истребителя выкрасть намного сложнее, чем чертеж стиральной машины нового поколения. Но стиральная машина тоже нужна советским гражданам. Понимаете?

– Начинаю понимать.

– К сожалению, мы не могли да и сейчас не можем вкладывать в НТР столько, сколько капиталистический Запад. Мы только-только подняли страну из руин. Только-только закончили реализовывать планы по инфраструктуре. Но мы можем за счет рационального использования ресурсов производить тот же товар дешево и большими партиями. Это раз. Второе – что у нас происходит с ценами на нефть, с ценами на зерно, с ценами на все то что мы продаем и покупаем. Почему то что мы продаем дешевеет, а то что мы покупаем – дорожает. Нет ли тут какого-то… заговора что ли

Заговора тут не было это я точно знал. Я своими глазами видел, как Россия начала не покупать, а продавать зерно, и как в короткое время захирел весь американский центр и юг. Они ведь жили этим, питались этим, и не так плохо жили. Сейчас там ржавая пустыня. Хорошо имеет тот кто работает на федеральное правительство, служит в армии или работает в тюрьме – а все остальное медленно вымирает. Трамп обратился именно к этим людям, он был против глобализации и против вмешательства в дела других стран не потому что его подкупил Путин. Он рассуждал просто – демократизация других стран в случае ее успеха создает США не друга, а конкурента. Причем США последовательно создали себе конкурентов: Германию, Южную Корею, Японию и вот теперь Китай. Россию тоже можно включить в этот список – США боролся с СССР и победил, но итогом победы стало то, что Россия продает на экспорт то что раньше покупала. Побережья то живут – они в основном на услугах и хайтеке. А вот индустриальный центр… Чтобы США стали снова великими – надо перестать помогать другим странам и плодить себе конкурентов, вот и всё.

– Михаил Сергеевич. Чем КГБ может помочь?

– Ну… скорее я жду предложений от вас. Например, можно было бы создать некий комитет… с одной стороны по поиску новых, прогрессивных технологий, а с другой – товарищи из промышленности по их внедрению. Предложения по покупке разорившихся предприятий… при Сталине скупали целые заводы, почему сейчас это не делаем? Что мешает?

Особенно если я знаю, что надо покупать, а что не надо. В принципе, меня удивляет то что СССР скупает только новое оборудование. А если есть целые заводы, продающиеся с молотка по причине банкротства? Их что купить мешает?

…

– А с другой стороны – цены на предметы экспорта устанавливаются на бирже. Что нам мешает или самим попробовать повлиять на торги или по крайней мере помочь тем кто влияет в выгодную для нас сторону.

…

– Тут тоже надо создавать рабочую группу. И не одну.

– Сделаем, Михаил Сергеевич

Вот теперь он понял. Проникся.

– Это не приказ. Это поручение партии.

– Все понятно. Я сам член партии

– С какого года

– С сорок четвертого.

Да…

– На войне принимали?

– Да… там проще было. Сказал – прошу считать меня коммунистом. Выполнил задание – и все.

…

– Меня после форсирования приняли. Вместе с теми, кто жив остался.

Вот так вот. И как обманывать таких людей?

А надо. Придется.

– Еще, Виктор Михайлович…

…

– Что-то слышали про станцию Тримайл-Айленд?

– Признаться, нет.

– Это атомная станция. У них пожар был и чуть ли до взрыва не дошло.

…

– Вот мне и тревожно. Атомщики наши. Военные понятно – а гражданские. Я недавно услышал – мол атомная станция все равно что ТЭЦ. Это же уму непостижимо так думать. Люди, в руках у которых мирный атом – так безответственно относятся к своей работе, к тем силам, что держат в руках. Просто уму – непостижимо.

Одной из причин, почему стала возможной чернобыльская катастрофа – была как раз самоуспокоенность. Была принята крупная программа строительства АЭС, люди нервничали, их убеждали что это безопасно – и поверили в это сами атомщики.

Но пара слов – и завинтится колесо, и под него попадут и невиноватые, но главное – Чернобыль так и останется никому не известен

– Может, КГБ взять под контроль атомные станции и их персонал. Как опасные объекты. Проверить персонал надо бы, кто чем дышит. Кто антисоветчину читает, кто опасно разгильдяен на работе… ну не мне вас учить

– Сделаем, Михаил Сергеевич

– Вот и хорошо. Вы кстати заходите к нам с Раисой Максимовной, не стесняйтесь. Посидим… Юрия Владимировича вспомним. Не хватает его нам, ох как не хватает…

На обратном пути снова пристал Михаил Сергеевич

– КГБ верить нельзя

– Вот как? Это почему?

– Они себе на уме. А товарищи, если узнают, что ты навещал Чебрикова – станут творими врагами. Так не принято.

– Да… обстановка тут у вас… нездоровая.

– Кстати. А что такое ГКЧП?

– При чем тут это?

– Ну, ты упоминал…

– Государственный комитет по чрезвычайному положению. Путчисты. Скинуть тебя хотели в девяносто первом.

– Путчисты? Это как в Чили?

– Да нет, не как. Труба пониже и дым пожиже – но идея та же.

– Мерзавцы! А кто это был?

– Да все, все руководство. Главный у них Янаев был.

– Янаев?! Этот пьяница?

– А можно тогда вопрос. Зачем ты этого пьяницу своим замом сделал?

– Замом? У генсека нет замов.

– Вице-президентом.

– Как вице-президентом? У нас нет этой должности. Ты ничего не путаешь? Может, с Америкой…

– Да нет. Не путаю. Ты первым президентом СССР стал. И последним.

…

– Чего молчишь?

– Понять пытаюсь. Как так?

– Это тебе Яковлев посоветовал, посол в Канаде. Ты его совету последовал, но поздно уже. Тебе надо было избираться в восемьдесят пятом или восемьдесят шестом. И обязательно на всенародных выборах.

– А я как избрался?

– На Съезде. В виде исключения.

– Ну, это правильно.

– Нет, неправильно. Причем дважды. Первый раз, что в виде исключения. Второй раз – что Съездом. Президент должен иметь собственную легитимность, а не исходящую от Съезда.

– Легитимность?

– Мандат. Так понятнее?

– Да. Но так неправильно. Съезд это высшая власть в стране…

– Съезд это большая говорильня. Митинг. Он не может принимать управленческие решения. Их принимает кто-то один и несет за них ответственность. Полную.

– Нет, ну так нельзя. С товарищами надо посоветоваться… один ум хорошо, а два…

– А два это уже говорильня. Б…, если на предприятии не один директор, а несколько, что будет? Если в министерстве несколько министров что будет?

– Так нельзя сравнивать…

– Это почему нельзя то. Принцип один и тот же. Кто-то должен принимать решения и нести за них ответственность. Если решения принимает группа, то большую часть энергии и времени придется тратить на согласование вопросов и обеспечение единства группы.

– Это разве плохо.

– Плохо. Если решения приходится принимать быстро.

…

– Вот Чебриков, например, решения принимать не может. Надо менять.

– На кого?

– Надо смотреть. Лучше кого-то брать из Афганистана с боевым опытом. Потому что в Афганистане приходится видеть мир таким, каков он есть и принимать решения и быстро. Иначе ты труп.

– Чебриков тоже воевал.

– Когда это было. Он пенсионер. Органы надо омолаживать. Вообще все надо омолаживать, хватит застоя. Вопрос – на кого.

Глава 12

Москва

28 февраля 1985 года

Через день – на меня вышли.

Точнее, не на меня, а на Раису – она ездила в дом моды, в ателье, заказывать себе что-то. Там ей сунули конверт, сказали – товарищу Горбачеву.

В конверте было приглашение встретиться…

Почти сутки я искал повод – здесь, кстати, для всего нужен повод, политика, по сути, под негласным запретом снизу и до самого верха. Надо – заметят, выдвинут – а так сиди и не дергайся. При этом – подковерной политикой тут все занимаются с превеликим удовольствием. Грызя, подставляя и кидая друг друга.

Тут – я это уже понял – главное чтобы внешне все выглядело прилично. За фасадом же может скрываться любое дерьмо…

Повод придумал мой верный помощник (кстати, начинаем срабатываться) – посетить МИД, чтобы узнать подробности заключенных СССР внешнеторговых сделок, в частности на поставку зерна. Там кстати уже сходу были "поводы для радости" – почему то история с зерном зависла между МИДом и Минвнешторгом. И кто за что отвечал – было совершенно непонятно.

Министр иностранных дел сидел на Смоленской площади, в одной из сталинских высоток, отданных под МИД, но к моему удивлению, когда мы подъехали – у ворот стоял ЗИЛ. Вышел Громыко, раскрасневшийся как будто на грудь принявший (я потом понял, что это так и есть)

– Михаил Сергеевич!

– Андрей Андреевич…

– А мы тут выехать решили… на природу, можно сказать. Составите компанию?

– Отчего не составить.

Как оказалось, понятие «природа» у МИДовцев довольно своеобразное.

Прошли МКАД. Кстати, МКАД – без слез не взглянешь, никакого сравнения ни с тем, во что оно превратится в годы Путина, ни с чикагскими бетонными трассами. Вообще, я только сейчас начинаю понимать, в каком жутком, убогом состоянии сейчас Москва – и это шокирует…

Подумайте, в некоторых местах за МКАД просто зеленая трава, лески, лужайки. Прямо хочется бежать и покупать, покупать, под любыми предлогами покупать землю здесь, зная, сколько она будет стоить в будущем. И понимаешь, как поднялись некоторые из тех, которым было можно покупать тут – хотя другим было нельзя.

Тут не "кто смел тот и съел", тут кому положено. Тебе не положено – и стой в сторонке, смотри как богатеют те кому положено. Путь бывшего СССР в капитализме сильно отличается от американского – в США этого просто понять не могут.

– Как это так в жутком, убогом состоянии Москва, Как тебе не стыдно так говорить?

– Что вижу то и пою. Ты просто не видел, что через тридцать лет тут будет

– И что будет?

– Тут все застроено будет. Метро тут будет, саму дорогу сильно расширят. Метро в будущем дойдет даже до аэропортов.

– До аэропортов? Сколько же человек в Москве будет жить?

– Точных цифр нет. Говорят, с приезжими двадцать миллионов, может даже двадцать пять.

– Двадцать пять?! А куда милиция смотрит?

– В смысле?

– Кто их в Москве прописал? Это же уму непостижимо.

– Прописки не будет в будущем

– Как не будет? Езди куда хочешь, живи, где хочешь?

– Да.

– А кто будет на заводах работать, если все в Москву ринутся? А как же Камаз, Ваз, там кто работать будет.

– Вот удивляюсь я вам, Михаил Сергеевич. Вместо того чтобы подумать, как людям условия создать – вы их в Москве не прописываете. Приехали, кажется.

Место это – было уже за МКАД, там деревня сплошная уже шла. Перелески, снег где-то и по пояс. Деревушки, грузовики, даже трактора. В сторону, в лес уходила вычищенная дорога – другие вычищены не были, просто снег, как попало спихнули трактором на обочину…

– Что он хочет?

– О чем-то серьезном говорить. Если в кабинете не говорит, прослушки боится

…

– Если Черненко вот-вот умрет, значит, вербовать тебя хочет

– Зачем?

– Как зачем? Ты член Политбюро ему твой голос нужен.

– А мне что делать?

– Как что? Соглашаться.

– А если я не хочу?

– Как не хочешь?

– Так. Может, я сам хочу.

– Ты это брось!

– Почему?

– Молод еще. Ты. То есть я.

– А не надоело генсеков хоронить?

– Ты не скажи кому!

– Нет, серьезно. Почему генсеком обязательно должен быть старик?

– Опытный. Мудрый.

– Помимо этого еще силы нужны.

– Ну смотри. Я предупредил.

– Спасибо. А кстати – а почему нельзя голосованием решить? Даже Папу Римского голосованием избирают.

– Сравнил тоже – Папу. Голосование должно быть единогласным.

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы коммунисты видели единство рядов Политбюро.

– Не обижайся, но от этого единства всех уже тошнит.

– Ты это! Без году неделя, а рассуждаешь.

– Вот увидишь.

ЗИЛы остановились около старинного особняка, крашенного бледно-желтым, с белыми колоннами. Первым вышел Громыко, жестом гостеприимного хозяина показал – прошу!

Да-с… Судя по всему это тут роскошью считается. По американским меркам высший средний класс. Надо смотреть в каком состоянии кладка, фундамент, коммуникации. Но в принципе – такое жилье может позволить себе владелец небольшой фирмы, богатый адвокат или представитель уважаемой семьи получившей наследство. Конечно, если есть историческая ценность – цена взлетит. Похож на южные особняки, они сильно страдают от сырости. Вообще, в США на удивление большую роль в цене недвижимости играет не сама недвижка, а ее расположение. В Нью-Йорке, например надо спрашивать про комьют – как быстро, удобно и дешево добраться до города. Хороший комьют может сразу поднять цену в полтора раза. В Калифорнии сарай на берегу океана может стоить миллион долларов – все от вида зависит. Я как то жил в таком пару дней – сарай сараем, крашеная в один слой доска – цена…

Хотя о чем это я вообще. Той жизни нет, ее надо забыть, из нее меня выкинули. Обратного хода нет. А если и есть – то возможно, в федеральную тюрьму Терре-хот, до исполнения приговора. Потому что за убийство сотрудников федеральных правоохранительных органов по головке не погладят. А если еще выяснят, что документы мои фуфло…

А вот если бы сказали – давай назад и ничего тебе не будет – пошел бы? А знаете – нет. И вопрос не в том, что я русский. Здешний мир – он пусть беднее, примитивнее, проще, иногда и фальшивее того – но его можно исправить. Там исправить ничего нельзя. Развратились люди, сгнило общество. Разложилась страна. Причем не только Россия – но и США тоже, они прошли свой путь на эшафот. Я жил там, я знаю, сколько американцев ненавидят свою страну. Ни в восьмидесятые, ни в девяностые этого не было. Американская мечта сломалась, Свой дом все дороже, банки все наглее, зарплаты все меньше, работа все хуже. В школах детям преподают гомосексуализм, негры лупят полицию, на заборах портреты Че Гевары и Ленина. Это конец… и мне не хочется при нем присутствовать ни как наблюдатель, ни тем более как участник.

Но хочется это предотвратить. Здесь, там… везде. Нет сил жить в том мире. Просто – нет сил.

– Чего задумались, Михаил Сергеевич?

– Красиво у вас тут.

– Дача МИДа, Сейчас ленч подадут как в Штатах

– Надеюсь, не гамбургеры?

– Нет… сейчас что-то сочинят.

Я демонстративно обвел глазами комнату, и Громыко моментально понял, кивнул.

– Потом погуляем. Воздухом подышим. В Москве дышать нечем…

Покормили нас хорошо – как видно, привезли с собой в судках из столовой МИДа. Я отказался от кусочка торта, чем навлек на себя подозрения – в США просто торты ужасны, не то, что наша Прага. А я привык в США отказываться от всего сладкого, чтобы не заработать диабет.

Потом оделись потеплее, пошли на улицу, протоптанной тропинкой – в ельничек. Никак не привыкну к здешней одежде – пальто да на пуговицах. Хотя в США хорошо сшитое из дорогого материала пальто может мало кто себе позволить – все носят китайский флис.

Темнело…

– Красиво, да? – спросил Громыко

– Да, нет ничего лучше русской природы – сказал я – у нас не так. Степь да степь кругом, только недавно начали насаждения делать… но не выросли еще…

Громыко остановился.

– Миша – сказал он – я сейчас говорю с тобой как старший товарищ… по партии, по работе. Время пришло, дальше откладывать вопрос нельзя. Следующим Генеральным должен стать ты.

– Не соглашайся!!!

– Андрей Андреевич, да вы что. У меня опыта совсем нет, я в Политбюро без году неделя.

– Миша!

…

– Это не мое мнение. Это мнение Константина Устиновича.

Вот так – так…

– Вот как?

– Да. Я был у него.

– Как он?

– Плохо, Миша. Очень плохо. Уже не встает.

– А врачи что говорят?

– А что врачи говорят? Правду они не говорят, это точно. Как не сказали правду про Леонида Ильича. Как не сказали ничего про Юрия Владимировича – он ведь инвалидом оказывается был, по почкам, уже много лет.

…

– Обстановка и в стране и в мире нездоровая. Про экономику ты и сам лучше меня знаешь, что мне говорить. Уже не выполнили две пятилетки, подогнали цифры. Третью тоже наверное не выполним. Международная обстановка напряженная, в Европе размещаются ракеты. На Ближнем Востоке возможно перерастание войны Ирака и Ирана в международный конфликт. В Афганистане все плохо. В Польше окончательно стабилизировать ситуацию не удалось – все до разу как говорится. В таких условиях, генеральный секретарь для нашей партии нужен не просто работоспособный – двужильный нужен. Я не справлюсь, здоровья и сил не хватит.

Я лихорадочно размышлял. Просто так такие предложения не делаются, и в любом таком предложении есть двойное дно.

– В одиночку мне не справиться.

– Не в одиночку, Миша, мы поможем. С нас никто обязанностей не снимал, поможем разобраться…

Нет, не то.

– Андрей Андреевич, в одиночку я партию и государство не потяну. Ни сил не хватит, и такая ответственность. Партию… положим на меня, государство… возьмите вы, хотя бы временно. Почувствуете, что не справляетесь, поставите вопрос.

Громыко выждал приличествующую паузу, кивнул

– Хорошо, Михаил Сергеевич. Если ты так настаиваешь…

– Кого на ваше место?

– Я… подберу.

Так…

– Если у нас такие сложные отношения с США, может… Анатолия Федоровича?

Громыко – не знаю, ждал он этого предложения, или оно стало для него неожиданностью – снова выдержал несколько секунд.

– Добрынина? Ну… может и так, он посольскую должность перерос давно, но что мои замы скажут…

Но тут же Громыко дезавуировал себя

– А пусть говорят, что хотят.

На обратном пути я прикинул – проработал ситуацию вроде бы правильно, и Громыко получил то что хотел – важный пост на старость. Плюс – такого человека терять нельзя, тридцать лет в политике. А ставить Шеварднадзе – это издевательство над дипломатией. Куда, если он английского не знает?

Вопрос – кого на премьеры. Рыжков не просто слаб морально, у него есть недостаток, который никто не осознает. Он не макроэкономист, он как был, так и остался директором завода. И когда он творил то, что творил – он просто пытался убрать ограничения, которые ему мешали как директору завода в свое время. Не думая, а зачем были эти ограничения. И если даже ты лично честный – а что если кто-то нечестный?

Вариант первый – Борис Ельцин.

А почему нет? Строитель по образованию, а строить придется много. Долгий опыт управления огромным промышленным регионом. Вполне потянет на кандидата в члены Политбюро.

Когда на Ельцина все цыкают, как то забывается, что он пришел уже на готовое, на то что натворили до него Горбачев и Рыжков. Уже запустили инфляционный механизм, уже развалили связи в производстве своими реорганизациями. Уже приняли закон о кооперативах и создали механизмы обнала. Уже расшатали страну. Ельцин не мог действовать иначе, он не мог ни остановить обвал разумными средствами ни создать хоть сколь-либо социально-ориентированную экономику. Общих фондов для этого не было – все растащили и проели.

Минус Ельцина как я понял – резкость и порой необдуманность. Но если держать его в руках.

Номер два – Виктор Черномырдин.

Специалист по газу, фактический организатор одной из крупнейших в мире компаний. Он неплохо проявил себя не один раз. И когда первым превратил свое министерство в частный концерн. И когда несколько лет рулил откровенно кризисной экономикой. И когда став премьером, ему хватило ума продолжить а не прервать реформы – хотя Дума его ставила в расчете именно на прекращение реформ. Нужен именно орговик, премьер – это дирижер оркестра. К тому же – он бывал на Западе, не может не понимать что нужны реформы, не Лукашенко в конце концов, хотя мог спихнуть больного Ельцина и стать как Лукашенко.