Текст книги "Палач. "
Автор книги: Александр Ачлей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)
Получив сообщение Милицына о последнем звонке Глоба и взвесив все за и против, Дин решил, что в Италию надо лететь самому. Он хорошо знал эту страну, ее язык, историю и культуру, что помогло бы на месте лучше разобраться в ситуации. Кроме того, у него там было много друзей, в том числе и среди итальянцев, включая представителей власти и неформальных группировок, и среди русских, связавших свою жизнь с этой замечательной страной.
Дин на самом деле обожал Италию. Причем любовь эта началась давно, еще в детские годы. Както, будучи еще совсем маленьким, от силы лет шести, он увидел по телевизору замечательный американский фильм «Римские каникулы», где в главной роли снялась несравненная Одри Хепберн, голливудская звезда 5060х годов. Он был настолько поражен ее красотой, что сказал своей бабушке: «Когда я вырасту, обязательно поеду в Рим, найду эту принцессу и женюсь на ней!» Он вырос, выучил итальянский язык и уехал в Италию, где два года изучал ее историю, памятники искусства и архитектуры, живопись и литературу. Принцессу, конечно, он уже не застал, но романтических чувств испытал массу. Поэтому перспектива скорейшего отъезда в Италию, пусть и связанного с поиском следов Артемьева, его не только не расстраивала, но искренне радовала. Укладывая дорожную сумку, он насвистывал, болтал сам с собой на итальянском, улыбался какимто приятным воспоминаниям. Именно за этим занятием его застал сигнал домофона. Он никого не ждал и не любил экспромтов. В трубке раздался взволнованный голос Ланы:
– Дин! Это я. Извини, что без предупреждения. Открой, пожалуйста, ты мне нужен, – через пять минут на пороге его квартиры стояла Лана. Она была не одна и сразу же представила своего спутника: «Евгений Викторович Труваров». Дин какоето время изучал гостя, как впрочем, и тот хозяина. Видимо, не заметив ничего угрожающего, они пожали друг другу руки, прошли в гостиную и опустились в кресла. Наступила тишина. Дин ждал объяснений. Труваров не знал, с чего начать. И они оба, как по команде, уставились на Лану.
– Я тебе сейчас все объясню. Сегодня Евгений Викторович прилетел в Москву из Парижа. Его машину подорвали по дороге из аэропорта, все его спутники погибли, а он чудом остался жив. Теперь официальные власти подозревают его в организации этого, как они говорят, теракта и объявили розыск, пообещав сумасшедшие деньги за его поимку. Я только что увела его изпод носа спецслужб. К себе везти побоялась. Вспомнила о тебе (при этих словах Дин както странно на нее посмотрел), и вот мы здесь, – она замолчала и взглянула на Труварова, ища поддержки.
– Я, как вы понимаете, не террорист. У меня есть причины полагать, что все это организовано властями Московии, которые любым путем хотят сорвать мой визит в Уральскую республику. Поэтому единственный для меня выход – переброска, или заброска, не знаю, как правильно выразиться, в Екатеринбург. Причем чем скорее, тем лучше. Я очень состоятельный человек и готов хорошо оплатить хлопоты по моей скорейшей эвакуации из Москвы, – слово «оплатить» Дину понравилось.
Он встал, подошел к бару, достал оттуда початую бутылку коньяка, налил почти полную рюмку и протянул ее Труварову, а сам взял сигарету и закурил. Он совершал ритуальные действия, которые помогали ему спокойно обдумать создавшуюся ситуацию.
«Если его начали здесь прессовать, то так просто не выпустят. Это ясно. В Екатеринбург можно попасть на самолете, на поезде, на машине. Все эти способы нельзя использовать, так как на него уже есть ориентировка, его физиономия тщательно изучена во всех отделениях милиции, и его сразу же вычислят, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Что можно сделать? Изменить внешность и попытаться достать второй паспорт. Но на это нужно время. Недели две, не меньше. За это время Артемьев из Италии испарится, и где я потом его буду искать? Значит, этот вариант отпадает. Второй вариант: переправить нелегально. Это может дорого стоить, но деньги для него не проблема. Здесь есть, правда, риск. Если он нужен властям, то они перекроют границу так, что мышь не проскочит, и никакие деньги здесь не помогут. Значит, надо его переправлять не напрямую, а через какуюто третью страну. Эх, было бы посольство Урала здесь в Москве! Свез бы его туда и сдал. Хотя, нет, исключено. Сейчас возле каждого посольства патрулей – мама не горюй! Пристрелят на дальних подступах. Думай, Дин, думай». – Сигарета в его руке давно погасла, а он все смотрел перед собой невидящим взором.
– Напрямую не доедешь, – наконец заговорил он, – перехватят. Значит, надо попасть в то место, откуда можно выехать в Уральскую республику. Единственный вариант – Азербайджан. Вопервых, он имеет дипотношения с Уральской республикой. Значит, в Баку есть соответствующее посольство, которое обеспечит вашу безопасность и перелет в Екатеринбург. Вовторых, сейчас граница между Дагестаном и Азербайджаном весьма прозрачна, особенно в горах. Идут интенсивные переговоры о создании под эгидой Баку так называемой республики Лезгистан, в которую войдет часть народов южного Дагестана, проживающая в приграничных районах Азербайджана. Я сам цахурец, родом из тех мест. У меня полно родни по обе стороны границы. Так что вас спокойно переведут. И это третий аргумент в пользу моего плана. Остается придумать, как попасть в Дагестан. Из Москвы туда не добраться – там идет война… Война… Война… – он запнулся на этом слове, словно знал, что именно оно даст ему подсказку.
– Есть! Не уверен, но можно попробовать, – он ушел в другую комнату и с кемто минут двадцать говорил по телефону, после чего вернулся, внимательно оглядел Труварова, взял его за руку и увел в свой кабинет. Лана осталась ждать в гостиной. Она так устала, что без сил рухнула в кресло. Через полчаса мужчины вернулись, и она с трудом признала в моложавом брюнете с щегольскими усами и короткой стрижкой Труварова.
– К чему этот маскарад? – спросила она, недоуменно глядя на изменившегося до неузнаваемости беглеца.
– Думаю, они включили план «Перехват». Это значит, что все выезды из города заблокированы. Ну, не совсем, конечно, просто там стоят усиленные наряды милиции, военных и фээсбэшников, которые проверяют каждую машину. Его фото изучено вдоль и поперек, а так у нас есть шанс проскочить. – Дин придирчиво разглядывая плоды своего труда.
– А зачем уезжать из города? – не поняла Лана.
– Московия помогает аварцам в войне против Халифата. В Махачкалу каждый день направляются самолеты военнотранспортной авиации с боеприпасами, вооружением, боевой техникой, продовольствием и медикаментами. Очередной рейс в столицу Дагестана сегодня ночью. На этом Ил76 я и намерен отправить нашего Евгения Викторовича! – Ему явно нравилось то, что он сделал из Труварова. Смахнув воображаемую пылинку с его плеча, он уставился на Лану, как будто впервые ее увидел.
– И куда мы едем? – зная Дина, она была уверена, что он уже все продумал.
– На базу в Чкаловском. Там нас будет ждать мой старый друг и замечательный человек, начальник службы безопасности базы Витя Жданов. Выедем на неприметной «Нексии» с щелковскими номерами, ведь я к счастью для вас, господин Труваров, зарегистрирован в некоем поселке Загорянский Щелковского района, который находится в 10 километрах от упомянутой базы. Посему мой поздний выезд из Москвы не вызовет подозрений у бдительных московских милиционеров. Глядишь, и проскочим, – он явно гордился собой.
– A как же я? Что я буду делать в Дагестане? – Труваров, явно обескураженный этим решением, ровным счетом ничего не понимал и, что греха таить, испугался.
– После приземления в Махачкалинском аэропорту вы выйдете на привокзальную площадь. Там вас будет ждать невысокий, плотный, лысыватый мужчина лет 50. Это мой кузен Магомед. Он будет стоять рядом с подержанным автомобилем «Киа Спортейдж» с этими номерами, – Дин вложил бумажку с номером в руку Труварова. – Подойдете и скажете: «До Мишлеша доедем?» Это название моего села, которое мало кому известно. Поэтому, если ошибетесь, вашему вопросу удивятся. Если нет, значит, все в порядке. Ошибки быть не должно. Часов через шесть, то есть завтра, около полудня по местному времени, будете в Горном Магале, на высоте более 2500 метров над уровнем моря и в двух шагах от Азербайджана. Там в селении Джиных (автомобильной дороги дальше нет) перекусите, отдохнете и верхом через Диндийский перевал доберетесь до Азербайджана…
– Я с детства боюсь лошадей! – невольно вырвалось у Труварова.
– Это уже не суть важно. Другого выхода все равно нет. Если на границе все пройдет успешно, то уже вечером этого же дня вы окажетесь в селении Мамрух, на территории Азербайджана, откуда мой другой кузен, Рамазан, отвезет вас на своей машине в Баку. Утром вы будете в столице солнечного Азербайджана, у моей кузины по материнской линии, Милы.
Труваров давно запутался в этих многочисленных родственниках, но выбора у него не было, поэтому он молча ждал окончания инструктажа.
– Она коренная бакинка. Город знает как свои пять пальцев. Она вас и отвезет в посольство Уральской республики. Там вы назовете свое имя. Свяжитесь с Екатеринбургом и полетите туда, на этот раз с комфортом (лету, наверное, часа три). Так что, при самом положительном раскладе, послезавтра вы сможете оказаться на месте, – что будет при не самом благожелательном исходе, думать никто не хотел. – А теперь, как говорится, по коням! Поехали!!!
Они вышли из квартиры, спустились в подвал, где на подземной парковке стоял задрипанный корейский седан невзрачного серого цвета, и уже через полчаса оказались в жуткой пробке. Желающих выехать в Подмосковье через Щелковское шоссе оказалось слишком много.
– Как я и предупреждал! – констатировал Дин. Наконец, часа через полтора, показался пост ГАИ на выезде из города. Каждую машину, которая к нему подъезжала, тщательно осматривали постовые милиционеры, которых страховали военные в касках и бронежилетах, с автоматами наперевес.
– Да, чемто вы им очень сильно насолили, если приняты такие меры для вашего задержания. Постарайтесь ничем себя не выдать. Изобразите любовников, что ли. Хотя нет, это, наоборот, привлечет к вам внимание, – Дин лихорадочно думал, как сократить риски. Можно было бы, конечно, сесть на свой навороченный джип, обклеенный многочисленными пропусками, прихватить кучу удостоверений, провозглашающих его неприкосновенность, святость его транспортного средства и сакральность его пассажиров. Но все эти штучки, которыми активно торговали менты, были хороши для стандартной ситуации. В данном же случае это стало бы лишь дополнительной приманкой. И он скоро убедился в этом, увидев на обочине с дюжину автомобилей именно такого пошиба. Их незадачливые владельцы тыкали в лицо молчаливым, словно сфинксы, военным свои бумажки, за которые заплатили вполне реальные деньги, но те только набухали лицом, сатанели глазами и одного за другим клали этих «непростых ребят» в кювет, не заботясь о сохранности их светлых плащей и костюмов от Армани.
– Ваши документы, – с каменным выражением лица, глядя кудато поверх его головы, спросил человек в черном. С видом простачка, с любопытством взирающего на происходящее, Дин подал ему документы. Внимательно изучив их, представитель органов посмотрел на Труварова с Ланой, которые оживленно о чемто болтали на заднем сидении:
– Документы пассажиров. – Его взгляд както нехорошо изменился.
– Да это родственники мои, сестра с мужем. Вот везу их к себе, в Загорянку, завтра на шашлычки собирались…
– Документы, – угрожающе повторил фээсбэшник.
– Ну, кто же знал, что они понадобятся! Сколько ездим, никогда такого не было.
– Всем выйти из машины. – Он подал знак стоящим в двух шагах от него бойцам дивизии им. Дзержинского, и те, вскинув автоматы, незамедлительно подошли.
– Пиз…ц! Приехали!!! – пронеслось в голове у Дина, и он нехотя вылез из машины.
Глава XXX
Благовещенск
Тимофеев и Лазуренко удобно устроились на заднем сидении президентского лимузина:
– Рассказывай, – коротко бросил Иван Николаевич, как только машина плавно тронулась с места.
– Подробностей пока никаких нет. Ясно только одно, что Труваров жив, находится под присмотром нашего агента, который в ближайшее время постарается переправить его в Екатеринбург. Как только узнаю все в деталях – сразу же доложу, – Феликс Игоревич старался быть немногословным.
– Ну, тебето вряд ли придется докладывать – срочно вылетаешь в Благовещенск. Оставь это дело на своего зама. Предупреди, если с Труваровым чтонибудь случится – шкуру спущу. Но это так, для острастки. А у тебя командировка в китайский протекторат: сегодня МИД доложил, что китайцы по дипломатическим каналам проявляют серьезную заинтересованность во встрече со мной. Чего хотят – пока не совсем понятно. Но они очень активны. Официальная цель командировки – проверка работы нашей миссии, а на деле, разберись, чего они добиваются. Откладывать не стоит. Чувствую, здесь чтото серьезное.
Лазуренко проводил Президента до его резиденции, заехал к себе в управление, передал дело Труварова Гондалеву, которого на время своего отсутствия назначил старшим, связался с представителем в Благовещенске, предупредил его о своем приезде, взял «тревожный чемодан», вызвал машину и выехал в аэропорт. Дорога много времени не заняла, правительственный самолет резко взмыл в воздух, и утром следующего дня Феликс Игоревич уже приземлился на благодатной земле Приамурья, которая все еще числилась частью российской территории, но на самом деле уже несколько лет полностью контролировалась китайскими властями. У трапа его встречали руководитель миссии и резидент службы безопасности, которые приехали на служебном автомобиле с дипломатическими номерами в сопровождении китайской полиции. После короткого приветствия гость и встречающие разместились в уютном салоне машины, которая под эскортом все тех же китайцев медленно тронулась с места. Глазам Лазуренко во всем своем великолепии предстал аэропорт, на фасаде которого красовались огромные иероглифы.
– И что означает эта надпись? – спросил Лазуренко.
– Добро пожаловать! – спокойно ответил полпред, прекрасно владеющий китайским языком.
– А почему не порусски? – с плохо скрываемой досадой поинтересовался Феликс Игоревич.
– Первая поправка к местному закону о государственном языке: для скорейшей адаптации местных жителей к цивилизационным ценностям Поднебесной все надписи и обозначения должны быть выполнены на китайском языке.
– И что? Помогает адаптации?
– А кому помогатьто, если все местное население сидит в резервациях?
Машина выехала на шоссе, ведущее в город. Километров через пять неожиданно, с какойто малоприметной проселочной дороги, перед ними выскочила видавшая виды «Нива», которая стала удаляться, медленно набирая скорость. Сопровождавшие представительскую машину полицейские на мотоциклах пришпорили своих «железных коней» и моментально настигли нарушителя. Остановив «Ниву», они бесцеремонно открыли двери, выволокли водителя и двух пассажирок, дубинками загнали их на обочину, минуты две избивали, после чего прокололи у машины колеса, сели на мотоциклы и заняли свое место в кортеже.
Лазуренко при виде этого безобразия весь напрягся, не в силах сдержать негодования, на что резидент отреагировал:
– Третья поправка к закону о регистрации: граждане, не владеющие языком Поднебесной и не способные служить образцом поведения, не имеют права без разрешения соответствующих органов протектората покидать места своей постоянной регистрации. В случае нарушения данного пункта виновные караются штрафом до 1000 юаней и сроком заключения до года. Так что, проблемы этих бедолаг избиением не закончились, – и как бы в подтверждение сказанного им навстречу с оглушительным воем пронеслась полицейская машина.
– Если знают, почему нарушают? – Лазуренко задал этот вопрос как человек, привыкший повиноваться закону.
– А как не нарушать? Китайские наместники сами подталкивают их к этому: занимаются вымогательством, насильничают, безобразничают. Вот нервы у людей и не выдерживают. Может, и эти несчастные пытались таким образом до города доехать да жалобу подать в надежде хоть на какуюто справедливость. Не повезло им.
– А что, есть такие, которым везет?
– Случается, говорят. Но все это больше – из области легенд и преданий. На самом деле контроль очень жесткий. Да и бежать мало кто хочет. Ведь в резервациях жизнь в основном сытая и пьяная. Работать необязательно, в поле корячиться не надо: дошел до сельсовета, получил китайскую ханку и еду – и свободен!
– И ничего не нужно делать? – Лазуренко в принципе знал, что происходит на этой когдато русской земле с русскими людьми, но видел все это впервые.
– Ну, как же! Нужно! Песни петь, хороводы водить перед туристами. Водку жрать стаканами и ими же закусывать, медведей демонстрировать, дивчин гарных в национальных нарядах искателям приключений предлагать. Так что, дел вроде как много. Непослушных гноят в специальных ямах, где они сидят без воды и пищи в собственном, и не только, дерьме. Так что выбор у наших невелик – быть пьяным и довольным или трезвым и несчастным. – Резидент говорил монотонным голосом, стараясь скрыть свои эмоции от начальника.
– Что делаете для пресечения всех этих безобразий? – уже требовательно спросил Лазуренко у главы представительства.
– Мы не сидим сложа руки, Феликс Игоревич. Но мало что можем сделать. Напоминаю просто, что у нас здесь весьма шаткий статус: мы не являемся посольством, а всего лишь временной дипломатической миссией при правительстве протектората, которое, замечу, сплошь состоит из русских. Правительство это опирается на Законодательное собрание, состоящее из тех же русских, которые и принимают все эти поправки к законам. Так что деюре в этой стране правят русские, опирающиеся на русский же парламент. А то, что они в свое время заключили ряд «взаимовыгодных» договоров с КНР, которые привели к дискриминации местного населения – огрехи этой же власти, которые она и должна была бы исправить. Но кто и что будет исправлять, если у всех местных чиновников счета в китайских банках, дети учатся в китайских частных школах и вузах, недвижимость тоже там, а на своих людей им, попростому говоря, глубоко наплевать. Да и повязаны они коррупцией по рукам и ногам. Попробуй только пикни – сразу же под суд пойдешь за дачу взяток представителям китайских властей. А это уже подрыв мощи Поднебесной, что карается смертной казнью. Так что все под «вышкой» ходят. Оттого и не рыпаются.
Ответ полпреда ничего нового Лазуренко не открыл. Он все это уже знал из докладов своей резидентуры. Больше ему говорить ни о чем не хотелось. Да и не стоило этого делать в служебной машине, которая наверняка прослушивалась китайскими спецслужбами. Так что серьезный разговор о цели его визита можно было начать только за прочными стенами миссии, с соблюдением всех норм конспирации и включенным генератором «белого шума».
– Ну, что скажете? Почему такая срочность? – Они сидели втроем в кабинете резидента, наиболее безопасном с точки зрения прослушки.
– В течение последнего месяца китайский МИД через свои структуры в Благовещенске активно демонстрирует свое расположение к нашей миссии и ко мне лично, – начал полпред. – Мы получаем приглашения на такие мероприятия, к которым нас раньше на пушечный выстрел не подпускали, нас включили в мидовскую рассылку, где содержится много данных конфиденциального характера. Лично я уже трижды обедал с китайским генконсулом, и каждый обед о многом говорил.
– Поясните, – Вежинский явно не все понял.
– В китайской культуре отношение к еде носит сакральный характер. Для китайца показателем богатства и процветания всегда был роскошный стол. Причем изобилие этого стола и гостеприимство хозяина демонстрируют не деликатесы и особо изысканные блюда. Настоящий китайский обед – это совершенно четкая последовательность острых, кислых, горьких, сладких кушаний, которые призваны показать гостю расположение и симпатию хозяина. По китайскому столу я могу безошибочно определить, как китайцы ко мне относятся.
– И…?
– И мне абсолютно ясно, что в отношении китайцев к Уральской республике произошли изменения, причем инспирированные на самом верху руководства КНР, что и было высказано вчера без обиняков во время торжественной встречи с ветеранами КПК, прибывшими сюда в инспекционную поездку. Возглавляющий делегацию бывший секретарь ЦК долго беседовал со мной, выражал восхищение достижениями нашей республики, выразил надежду на встречу с Тимофеевым. Я, естественно, ничего конкретного сказать не мог. Вчера же доложил обо всем в наш МИД. Те информировали Ивана Николаевича. Вот, пожалуй, и все, – полпред с облегчением откинулся на спинку кресла. Формально Лазуренко не был ему начальником. Но его статус и положение в иерархии уральской власти были хорошо известны этому опытному дипломату, и поэтому он немного волновался во время своего короткого доклада.
– Чего же они хотят? Особенно после того, как устроили здесь с русскими настоящее шапито? Ты что скажешь? – обратился к резиденту Лазуренко.
– К сожалению, истинные цели китайских «заходов» не ясны. Однако с уверенностью можно сказать, что это вопрос, скорее всего, высокой политики, так как настойчивость китайцев и привлечение к контактам людей из высшего звена в иерархии КПК позволяют сделать именно такой вывод. Мы пока точно не уверены в побудительных мотивах их заинтересованности во встрече на высшем уровне, но у нас есть предположения на этот счет. – Резидент замолчал, ожидая реакции своего начальника. Тот молча кивнул, позволяя ему продолжить доклад.
– Впервые эта версия выдвигалась девять лет тому назад, в 2007 году, в докладе Клуба выпускников ВИИЯ. Они проанализировали внутриполитическую ситуацию в России и предсказали ее распад в течение ближайших пятисеми лет. Поскольку эти прогнозы в целом сбылись, полагаю данную версию заслуживающей вашего внимания.
– Продолжайте, – нетерпеливо подстегнул своего резидента Лазуренко.
– В соответствии с этой версией, 7 сентября 2007 года в России был запущен процесс, сделавший последующий распад необратимым: был принят закон о прокуратуре, снимающий с этого органа государственной власти функции надзора за деятельностью силовых структур, отчего и сам закон получил название «спущенной Вандеи».
– Здесь попрошу подробнее, – Лазуренко был весь внимание.
– Поясняю: во время Великой французской революции недовольные первыми шагами республиканской власти и итогами перекройки собственности обыватели из местечка Вандея объединились в организованные шайки и начали грабить всех подряд, не обращая никакого внимания на недовольство правящего класса и меры, им принимаемые. Это движение получило широчайшее распространение, и его подавление потребовало от властей неимоверных усилий. Задолго до сентября 2007 года ведущие российские эксперты стали замечать значительный приток в ряды милиции (Министерства внутренних дел) выходцев из российских деревень, русской глубинки, которые стали группироваться по принципу землячеств и взаимного поручительства, что привело к значительному росту правонарушений именно со стороны этих органов. Так вот, снятие прокурорского надзора полностью развязывало руки этим группировкам. Пользуясь безнаказанностью, они организовали грабеж на дорогах: у людей под предлогом того, что они должны денег (алиментщики, неплательщики штрафов, лица, имеющие задолженности по оплате коммунальных услуг и электроэнергии), изымали ценные вещи, мобильные телефоны, ноутбуки, драгоценности, оценивая эти предметы прямо на месте, с помощью так называемых экспертов. Очень скоро и от этого прикрытия отказались, присваивая все, что понравится. Затем начался фактический отстрел мирных граждан. Достаточно в этой связи вспомнить дело майора Евсюкова.
Безнаказанность людей в погонах запустила механизм создания отрядов самозащиты. Все это происходило на фоне полного коллапса власти, что и привело в конечном счете к развалу всей системы государственного устройства. Начало же всему процессу было положено именно этим актом от 7 сентября 2007 года. Следовательно, развал страны со всеми вытекающими отсюда последствиями был спровоцирован теми силами, которые стояли за принятием этого закона. – Резидент остановился, чтобы перевести дух и убедиться в том, что у Лазуренко нет никаких вопросов.
– По оценке известного московского эксперта Александра Денисова, специализирующегося на психологическом оружии и моделях поведения мировых элит, данной тогда же, в 2007 году, за принятием этого закона стояли, прежде всего, интересы японских милитаристов и «черного интернационала», поддержанные в какойто мере пронацистски настроенными реваншистами. При этом он утверждал, и это было отражено в упомянутом мною докладе Клуба ВИИЯ, что японцы действовали открыто, в характерной для них манере. Фактически это было равноценно «росписи», поставленной ими под проделанной работой.
– Почему всетаки именно японцы были заинтересованы в развале России? – перебил докладчика главный уральский разведчик.
– На этот вопрос лучше самого автора не ответишь. Поэтому прошу вашего разрешения привести здесь пространную цитату из ответа самого Денисова на аналогичный вопрос, заданный ему в сентябре 2007 года одним из оппонентов.
– Слушаем вас, – дал добро Лазуренко.
– «Вопервых, почему во враги рода человеческого выбраны Япония и мечтающие о реванше потомки немецких нацистов?
Прежде всего, хочу подчеркнуть, что, читая доклад, я всего лишь приводил некоторые результаты анализа почерка „субъекта внешнего управления“, фактически подписи саботажника. Ставить такие подписи считается признаком хороших манер среди подобных специалистов, поскольку все они относятся друг к другу с глубоким уважением. В абсолютном большинстве случаев наличие подписи не обсуждается с посторонними, но в данной ситуации все подругому. Подпись была выявлена не мной, вернее, не только мной, что позволяет говорить об этом факте вслух.
Но повторяю: я всего лишь идентифицировал подпись, так что ни о каком „притягивании за уши“ не может быть и речи. Япония не выбрана, а идентифицирована.
Далее, ни о каких врагах рода человеческого речь ни в коем случае не идет. Напомню вам, что до сего дня Россия находится в состоянии войны с Японией. В том числе и в сугубо юридическом смысле слова. Поскольку между СССР и Японией после Второй мировой войны было подписано лишь соглашение о перемирии, а никаких иных международных актов за этим не последовало. В том числе мирного договора, заканчивающего любую войну в цивилизованном обществе. Россия – полноправный правопреемник СССР. Это означает, что она унаследовала не только долги СССР, но и войну с Японией. А теперь скажите: быть в состоянии войны и не воевать – это разумно? Нет! Вот Япония и воюет, причем действия ее юридически обоснованы. Но воюет современным оружием, а не танками и самолетами, то есть оружием прошлой эпохи. А то, что обыватели, в том числе находящиеся на высших должностных постах, не осознают реалий нового века, так на то они и обыватели. С ними мы не беседуем, а доклады читаем таким как вы, то есть людям понимающим.
Означает ли это, что Япония представляет опасность для всего человечества? Конечно же, нет! Ведь ни с какой другой страной Япония не находится в состоянии войны и не воюет. Разве Испания разрушена? Или Италия? Или Швейцария? Или Вьетнам? А Африку или Афганистан мы с вами сами взорвали, борясь с империализмом, тут Япония ни при чем, согласитесь.
Далее. Во время доклада я всячески подчеркивал, что, говоря о „третьей силе“, я имею в виду не одну только Японию или нацистское подполье. Речь о более широком понятии, некой древней силе. Поэтому хочу еще раз повторить: сводить все только к двум временным ее составным частям антинаучно и противоречит здравому смыслу.
Вновь повторю, что я в своем докладе всего лишь анализировал и идентифицировал почерк системы, ведущей саботаж и ответственной за внешнее управление поведением. Она характеризуется определенным стилем мышления, нетипичного для евреев, индусов, американцев и т. д. Тут, как говорится, за что купил, за то и продаю.
Наконец, вы пишете, что: „…путинская коалиция – якобы отстоящая от всех и вся в обществе, как неподкупный арбитр, непричастная ко всему, что произошло со страной. Эта коалиция не может быть отстранена от бюрократии, которую она породила и частью которой является“.
Это – заблуждение. „Путинская коалиция“ не породила бюрократию. Она была на некоторое время приведена бюрократией к власти, чтобы сдержать и смягчить удар государственной катастрофы, выиграть немного времени, позволив тем, кто поумнее и поопытнее, уйти изпод удара. В этом смысле „путинская коалиция“ свою работу выполнила на пять с плюсом.
Но всему приходит свой срок. Катастрофе – тоже. Путин и его окружение не могут и не могли сделать ничего фундаментального. Это было известно с самого начала, еще в 80е годы. Так что к Путину примкнули лишь те, кто не понимал перспективы, или понимал, но не мог отказаться от выполнения приказа, или, наконец, просто жулики. Это и создало полный вакуум вокруг нашего президента. Вся его команда с самого начала была командой „политических смертников“. Каким же образом, скажите, в этой ситуации бюрократия могла бы присоединиться к путинской коалиции? С уважением, Александр Денисов». – Резидент отложил листы доклада в сторону и устремил свой взор на начальника.
– Ну, хорошо. Со всем этим можно согласиться, тем более, что само время подтвердило правоту автора этого доклада. Но чего же хотят китайцы? – Лазуренко задал этот вопрос всем присутствующим в кабинете, включая себя самого, так как от ответа на него зависело многое.
– Полагаю, что китайское руководство поняло, что в течение последних лет играло на чужом поле. Действительно, от российской катастрофы пока более всех выиграли именно японцы: они вернули себе Курилы и контроль над Сахалином, добившись реванша и отвоевав свои позиции на Дальнем Востоке, то есть «спасли лицо». А это в иерархии ценностей самурайского духа играет крайне важную роль. Что же касается Китая, то его экспансия в Сибири уже натолкнулась на явное противодействие США, что вотвот выльется в широкомасштабную войну. Не обязательно, конечно, с применением оружия, но войну. А китайцы сами воевать не любят. Это противоречит их принципам троичности в политике. Великий вождь Мао делил мир, если помните, не на две, а на три части. Да и роль мудрой обезьяны, наблюдающей за схваткой тигра и дракона, более мила китайскому сердцу. Так что проявляемый в последнее время интерес китайцев базируется на весьма серьезных вещах: они не хотят быть тем, чью шкуру в конечном счете без боя присвоит себе мудрая японская обезьяна. – Полпред, скорее, не говорил, а размышлял вслух, и от этого его слова звучали еще убедительнее.
