Текст книги "Палач. "
Автор книги: Александр Ачлей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)
– Лучше бы денег дали, – саркастически отреагировал Дин.
– Зачем ты все время притворяешься? Ты же не настолько циничен, как хочешь казаться! – После того как она окончательно себя раскрыла, ей стало намного легче с ним общаться.
– И об Артемьеве вы все знаете, и о Бенетти вам все известно. Что еще? – Дин был явно обескуражен. Он прокололся, чего с ним раньше никогда не случалось. Но это было закономерно: настоящий профессионал не должен ни к кому привязываться. Как только это произошло – ему конец.
– И вовсе нет, – Лана догадалась, о чем он в этот момент думал, и это ей категорически не понравилось, – ты не имеешь права так думать! – запальчиво сказала она.
– А ты знаешь, о чем я думаю? Ты не перестаешь меня удивлять!
– Да, знаю, вернее, не знаю, но догадываюсь. Ты не совершил ни одной ошибки. Это я тебе как коллега коллеге говорю. И на самом деле, все замечательно. Ты же все равно не убрал бы Артемьева? – Лана спросила это на всякий случай, так как не имела точного представления о его планах.
– Сейчасто какая разница? Все равно уже ничего не выйдет, только Луиджи зря дернул.
– И совершенно не зря! Нам необходима твоя помощь, и Бенетти тоже, если ты его, конечно, об этом попросишь.
– Это уже становится интересным. Сам того не ведая, я уже оказал один раз содействие твоему ведомству, вытащив Труварова из задницы. Кстати, как он там?
– Добрался благополучно, с Тимофеевым встретился сразу же после прилета…
– Это с Президентом вашим, что ли? – не без ехидства спросил Дин.
– Что ли, что ли! Кончай паясничать! Давай лучше о деле. Итак, Артемьев согласился сотрудничать с нами в деликатных вопросах исполнения наказаний. Но вот в чем проблема: несколько лет тому назад он по заказу «Криптоса» здесь, в Милане, якобы, совершил убийство одного весьма уважаемого человека. Не столько сами спецслужбы, сколько дочь убитого, которая все это время активно занималась выяснением обстоятельств убийства, вышла на след некоего русского гражданина, явно принимавшего участие в этом деле. Как ты уже догадался, этот гражданин – Артемьев. Вдруг, как по заказу, он объявляется в Венеции. Дальше уже идет сплошной Фрейд, потому как нормальной логикой все это не объяснить: она вступает с ним, то есть с Артемьевым, в связь, которая перерастает в роман! – Лана действительно многого не понимала, так как была весьма далека от психологии, чего не скажешь о Дине, которого вся эта история сразу же заинтересовала.
– Что будет дальше – я тебе расскажу. Она сдаст его властям. В этом можешь даже не сомневаться. Выполнит, так сказать, свой дочерний долг, но при этом полюбит его еще сильнее. Сама того не осознавая, она хочет его казни, лучше через отсечение головы, с тем чтобы потом повторить «подвиг» королевы Марго и известной, наверное, тебе по роману Стендаля Матильды де ЛаМоль. Эти дамы выкупили у палачей головы своих возлюбленных, облобызали их, оросили слезами, после чего торжественно захоронили, – Дин снова почувствовал себя на коне, увидев во взгляде Ланы недоумение и ужас.
– Ты это серьезно?
– Конечно! Классику надо читать!
– Я прочту, но потом, ладно? Всетаки я училась уже в новое время, когда мы мало что читали, – пыталась оправдаться Лана.
– Оно и видно, – заметил Дин и тут же об этом пожалел. Подушка, брошенная рассерженной Ланой, врезалась в его наглую физиономию, что окончательно, впрочем, разрушило возникшее было между ними отчуждение. Через полчаса, именно столько длилось бурное примирение, уже лежа в постели, она, положив голову ему на грудь, продолжила:
– Артемьеву самому из этой истории не выпутаться. Если он останется в Италии, его обязательно возьмут, а нам бы этого не хотелось.
– А что мешает ему уехать?
– Мы не знаем точно, пасут его сейчас или нет. И нам бы не хотелось рисковать. В общем, попроси Бенетти прикрыть Артемьева, пока мы не придумаем, как вывести его изпод удара.
– Если Артемьев убил того итальянца, то Бенетти ему не поможет.
– Вот! И это главное! Артемьев никого не убивал!!! Его ружье было не заряжено.
Глава XXXVIII
Верона (продолжение)
– Откуда это известно? – Дин, внимательно глядя на Лану, ждал ответа.
– Это информация из самого надежного источника.
– Что за источник?
– Курзанов. – Теперь уже Лана внимательно смотрела на Дина, который даже не скрывал того, что обескуражен.
– Этот старый козел сотрудничал с вами? – сказал он первое, что пришло в голову.
– Да нет, конечно. Как ты мог до такого додуматься?
– Тогда в чем фишка?
– А фишка в том, что эти данные мне удалось скачать с личного компьютера Курзанова, – Лана выпалила это и сразу же поняла, что выдала себя. Дин еще какоето время напряженно молчал, мысленно складывая пазл из разрозненных фрагментов, где фигурировали Лана, загадочная брюнетка в офисе Курзанова, данные с его ноутбука.
– Та брюнетка… Это была ты! – произнес он вслух то, что напрашивалось само собой.
– Да, я. Не хотела тебя в это посвящать, но для разговора с Бенетти тебе понадобятся веские аргументы в пользу невиновности Артемьева. Поскольку данные эти с личных файлов Курзанова я скачала при известных тебе обстоятельствах, то здесь не может быть никакой подставы, – Лана перешла на понятный им обоим профессиональный язык.
– Когда ты все успела?
– У меня было на все про все пятнадцать минут, не более. Мы уже знали, что Курзанов хранит данные обо всех своих делах в личном компьютере. То ли мемуары собирался писать, то ли просто самоутверждался, не знаю, да и не это главное. Когда я зашла в кабинет, он сидел за своим компом, не подозревая, что произойдет через секунду. Так и остался сидеть в кресле с включенным монитором. Это позволило мне сэкономить время. Не надо было мучиться с паролем. Я скачала всю информацию на флешку и передала нашим для расшифровки и систематизации. Они много чего интересного узнали, в том числе и об «иллюзиях убийства» – специальных операциях, когда его киллеры выезжали на конкретное дело, а заказ выполняли другие…
– А для чего ему это было нужно? Не слишком ли сложно? – Дин перебил Лану, пытаясь понять мотивацию поступков Курзанова. Без этого его разговор с Бенетти зашел бы в тупик.
– Ну, вопервых, для создания дополнительного алиби тем, кто стоял за проведением тех или иных акций. В случае с Артемьевым – для прикрытия истинных исполнителей и, следовательно, заказчиков. Этого видного итальянского чиновника, которого якобы убрал Артемьев, приговорила неаполитанская каморра, а конкретно, один из ее лидеров Джанкарло Пармиджани. Таким образом, он пытался отомстить за своего брата, убитого во время одного из рейдов, организованных комиссаром. По законам мафии, он не мог поступить иначе, чтобы не потерять лицо перед своими. Это для них хуже смерти. Вот он и спланировал это убийство, а к Курзанову обратился за поддержкой, так как они уже лет пять были знакомы. План был предельно прост: одновременно с Артемьевым, приблизительно с той же позиции, в судью стрелял человек каморры, возможно Джованни, младший брат Джанкарло, для них это почемуто важно. Полицию пустили по ложному русскому следу. Курзанов за все про все получил гонорар в размере полутора миллионов евро, а кроме того, в его руках оказался лишний рычаг воздействия на Артемьева, если тот вдруг начнет брыкаться. Так оно и получилось. Как только Артемьев исчез из его поля зрения, он по своим каналам слил итальянцам информацию о его участии в убийстве комиссара. И теперь те не упустят возможности раскрыть одно из самых нашумевших дел десятилетия, – Лана старалась не упустить ни одной детали, так как понимала, насколько важно для успеха дела, чтобы Дин во все это поверил.
– То есть, в обмен на Артемьева я должен дать Бенетти имена тех, кто действительно стоял за тем убийством…
– И не только. В файлах Курзанова сохранилась информация о его совместных с итальянскими преступными группировками акциях. Ее также можно использовать в торге с твоим знакомым, – Лана подошла к окну, прижалась лбом к холодному влажному стеклу и стала смотреть на мокрый от «небесных слез» город. Вроде бы, она все сказала, ничего не забыла. На душе стало легче. Теперь их с Дином связывали не только чувства, но и общее дело. И хорошо это или нет, она не знала.
– Я все это Луиджи должен объяснить на пальцах? – Вопрос Дина подтверждал его согласие помочь, что не могло не обрадовать Лану.
– Я тебе сейчас дам флешку. Думаю, этого будет достаточно. – Она подошла к столику, на котором лежала ее сумочка, и достала миниатюрный накопитель в виде брелка. Идти уже никуда не хотелось, но и в номере оставаться не было никакого резона. Поэтому Дин всетаки пересилил себя, оделся, сказал Лане, что будет ждать ее в холле, и спустился вниз. В уютном баре на первом этаже отеля он сел за самый дальний столик, заказал 100 грамм «Хеннесси» и закурил.
Он понял, насколько иллюзорными были все его планы относительно спокойной старости рядом с любимой женщиной, гденибудь на берегу моря. С одной стороны, его это расстроило: он не хотел ни во что ввязываться, не собирался никого преследовать, даже ради благородной цели возмездия мздоимцам и казнокрадам. С другой стороны, он хоть и мечтал о спокойствии, но смутно представлял себе, что это такое: он всегда был занят делом, и даже мысль о праздном и тихом существовании наводила на него тоску. Но пешкой в руках Лазуренко он не станет. Пусть тот не рассчитывает на это. Дин постарается выторговать право на определенную свободу действий.
Коньяк снял головную боль и напряжение такого длинного итальянского утра. На душе стало легче. «Видимо, я постепенно становлюсь алкоголиком» – сделал он неутешительный для себя вывод. Вскоре в бар вошла Лана в стильной короткой юбке и кожаной куртке.
– А ты сможешь гулять на таком каблуке? – не без иронии спросил Дин, поразившись в очередной раз способности женщин втискивать свои нижние конечности в слишком узкие голенища сапог и сохранять равновесие на высоченных шпильках. Конечно, ноги от этого только выигрывали, но как на этом можно ходить? Он всегда этому искренне удивлялся.
– Не боись, я – привычная, – в таком же шутливом тоне ответила Лана, решительно подошла к столику, допила оставшийся в бокале коньяк, несмотря на протестующий взгляд Дина, взяла его под руку и вывела на улицу, залитую щедрым итальянским солнцем. Дин взмахом руки подозвал такси, сказал водителю: «Alla Tomba di Giulietta», и новенькая «Ланча», завораживающе шурша шинами, плавно покатилась по старинной мостовой.
Всякий раз, бывая в Вероне, Дин посещал это место, пронизанное светлой грустью. Здесь всегда было тихо и уютно, хорошо думалось и мечталось, без особых усилий удавалось включить воображение и представить себе Ромео, карабкающегося на балкон к своей юной возлюбленной. Дин мог часами стоять у могилы бедной девушки, которую глупость и гордыня взрослых довели до столь трагичного конца. А то, что могилы Ромео рядом не было, лишь подчеркивало несуразность и противоестественность ее смерти. Дину было жаль Джульетту. О Ромео он както никогда не думал. А эту маленькую влюбленную дурочку жалел. Может потому, что у него у самого было две дочери, в которых он души не чаял? Лана все это время была рядом. Он не знал, что она чувствует. Сейчас это было неважно.
Вечером того же дня он встретился с Луиджи Бенетти. Они долго вспоминали прошлое, говорили о его семье и детях, о русской красавицежене, которую тот все еще пылко любил. Луиджи не подал вида, что удивлен осведомленности Дина о нашумевших в Италии преступлениях, взял флешку, сказал, что тщательно изучит содержимое, и только после этого решит, помогать Артемьеву или нет. А пока тот может быть спокоен. За ним хоть и наблюдают, но трогать не будут.
– Но у меня тоже есть просьба, – Бенетти придержал рукой собиравшегося уже подняться изза стола Дина, – и с ней я могу обратиться только к тебе. Не буду вдаваться в подробности, они малоинтересны. Просто моя служба вела поиск одного предмета в России. И почти его нашла. Почти, потому что тот, у кого этот предмет оказался, сумел оторваться от моих людей и исчез. У меня минимум информации – только марка и номер машины…
– Это вообще не проблема. Назови их – и я в ближайшее же время дам тебе ответ, – Дин действительно был готов помочь старому приятелю, но ответ Бенетти ввел его в состояние ступора, чего не мог не заметить опытный Луиджи.
– Чтото не так? – поинтересовался он.
– Да нет, все в порядке. Просто резкий приступ головной боли. Наверное, вчера перебрал. Дорвался после долгого перерыва до вашей пасты и вина. – Он произнес это таким беспечным тоном, что Бенетти ему поверил. Да и что ему оставалось делать? Он ведь даже представить не мог, что разыскиваемая машина принадлежала Дину!
Они обнялись на прощание и договорились о следующей встрече в Венеции через три дня.
– Ну? Ты довольна? – с ноткой обиды в голосе спросил Лану за ужином Дин.
– Конечно, ведь это касается тебя в той же степени, что и меня.
– Это ты точно угадала! Бенетти попросил, ни много ни мало, разыскать в Москве меня!
– Это как?!
– А вот так. Оказывается, его люди давно чтото у нас искали. И нашли. Оказалось, что это было в той машине, на которой мы ехали на Чкаловскую вместе с Труваровым. Они потому за нами и погнались. Теперь у Луиджи проблемы с боссом, и ему надо помочь. И я искренне хочу это сделать, но как – ума не приложу!
– Если бедной женщине позволительно давать советы своему мужчине, то я готова это сделать! – Лана сложила ладошки домиком и вопросительно посмотрела на своего кумира.
– Позволительно, – ответил Дин, принимая ее шутливый тон.
– Ты можешь спокойно выполнить просьбу друга. То есть сказать ему, что в машине находился некий Труваров, человек, к которому благоволит президент Уральской республики. Что он сейчас в Екатеринбурге, и достать его будет весьма проблематично, поскольку он находится под защитой одной из самых эффективных спецслужб в мире. При этом совершенно не обязательно рассказывать ему в подробностях, кто находился за рулем пресловутого автомобиля и кто сопровождал Труварова. Таким образом, ты лишний раз продемонстрируешь Бенетти свою осведомленность и заручишься его поддержкой в деле Артемьева, – довольная собой Лана, откинувшись на спинку стула, ждала похвалы Дина.
– Ты – молодец! Правильно. Труварова уже не достать. Тем более что боссу Бенетти, скорее, нужен не сам Труваров, а то, что у него есть. И я догадываюсь, что это! И зачем оно им сдалось? Все это из области мистики, а я в нее не верю. Важно другое: Труваров находится в безопасности, и вряд ли ему можно навредить, слив эту информацию Бенетти, – подытожил Дин.
– Тем более что в ответ мы, возможно, получим нечто весьма для нас полезное и важное! – парировала Лана.
– Что именно?
– Свободу Артемьева. Теперь наша группа потихоньку принимает все более четкие очертания: ты – руководитель и мозговой центр, я – основной добытчик и обработчик информации, Артемьев и Глобенко – исполнители…
– Глобенко мертв, – с плохо скрываемым раздражением перебил ее Дин.
– Динчик, здесь ты ошибаешься. Глобенко жив, и сейчас его вовсю обрабатывает Гондалев.
Глава XXXIX
Глоб
Открыв глаза, Глоб увидел серое, испещренное черными точками и красноватыми пятнами, полотно, центр которого украшала сиротливая люстра с пыльными, засиженными мухами плафонами. По этой детали он догадался, что полотно было потолком. Он медленно перевел взгляд влево, потом вправо, но ничего, кроме стен, выкрашенных масляной краской в привычный унылый цвет бурозеленых будней, не увидел. Чтобы хоть чтото различить, надо было повернуть голову, но одна только мысль об этом вызывала нестерпимую боль.
– Ой, он очнулся! – Такой тонкий чистый голосок мог принадлежать только молоденькой девчушке, которую он при всем своем желании не смог бы разглядеть.
– Танюш! Позови врача, срочно! – добавил тот же голос, и над ним склонилось милое девичье лицо с огромными голубыми глазами под белым колпаком медсестры.
– Я в больнице! – сделал неутешительный для себя вывод Глоб. – А как я сюда попал? – Он пытался вспомнить, что же с ним произошло, и после недолгих мучений в памяти всплыли сауна, прижатый к виску пистолет. Это, что же, он промахнулся? Известный снайпер не попал в собственный висок с расстояния в два миллиметра? Прямо анекдот какойто! Хотя какой там анекдот?! Значит, рука дрогнула – струсил, получается? При этой мысли он улыбнулся. Дело, конечно же, не в трусости. А в чем тогда? Он вспомнил, что в тот момент, когда нажимал на курок, перед ним появилась Лена, такая же красивая, добрая и мягкая, как в ту их первую встречу, и отвела его руку в сторону. В эту историю, конечно, мало кто поверит, но он точно ее видел!
– Эх, Ленка, Ленка! И зачем ты меня оставила? – Его глаза увлажнились, что, впрочем, происходило всякий раз, когда он вспоминал ее.
В то их первое утро они расстались, твердо пообещав друг другу, что обязательно встретятся. Но его срочно вызвали в расположение части и отправили вместе с морпехами на Кавказ, для участия в спецоперации по ликвидации незаконных вооруженных формирований. Так в то время продажное российское руководство называло войну в Чечне, развязанную Москвой против собственного народа. Но для него, как человека военного, приказ всегда был делом святым. Он только и успел позвонить ей и сказать, что любит. Она держалась молодцом и всячески его подбадривала, хотя и чувствовалось, что еле сдерживает слезы. Потом начался длительный роман в СМСках, создававший иллюзию почти совместной жизни. Она все знала о нем, а он, как ему тогда казалось, о ней. Потом сообщения перестали приходить. Он мучился, не знал, что думать, сходил с ума от ревности и обиды. Через полгода, получив отпуск, сразу же рванул Питер. Но Лениного дома не нашел, на его месте кипела стройка: здесь возводили огромный спортивноразвлекательный комплекс. Глоб в недоумении смотрел на строительные конструкции, когда услышал рядом с собой старческое то ли причитание, то ли покряхтывание:
– Чтобы вы все сдохли! Чтобы пламя адское поглотило ваши дворцы и дома! Чтобы вам всем заболеть падучей.
– Чего так ругаешься, бабуль? – отреагировал Глоб.
– А как же не ругаться? Жили мы себе спокойно, а этому олигарху все мало. Сначала просто ходили по домам и просили за деньги подписать какието бумаги, дескать, мы отказываемся от наших домов и участков, а они нам гарантируют райскую жизнь до смерти. Многие тогда поддались на посулы, и где они сейчас? А я да Петрович – ни в какую. Они, было, силой, но он – инвалид, чернобылец, за так просто не получается, да и на испуг его не возьмешь! Мужик был – кремень! В тот день, смотрю, батюшки мои, а его дом горит!!! Я по людям, пожарники долго не едут. А он же не ходячий был совсем. Ленка, дочка его, пыталась вытащить его. Да не успела. Дом так и рухнул! Царствие им небесное! – и старушка размашисто перекрестилась. Глоб стоял как вкопанный. Услышанное постепенно доходило до сознания: теперь он понял, почему так внезапно оборвалась связь с Леной.
– А что это ты такой белый весь стал, сынок? Пойдемка со мной. Обогреешься, отдохнешь, – и сердобольная женщина, взяв его под руку, медленно повела подальше от этого дьявольского места, где грохочущая техника, скрежет металла, человеческие крики и огненные искры изпод «болгарок» и сварочных агрегатов довершали сходство с преисподней.
Старушка жила неподалеку, в чудом сохранившейся баньке, переделанной под нехитрое жилище. Глоб не помнил, как они вошли, как сели за стол. В чувство его привел первый стакан самогона, который он осушил, даже не почувствовав вкуса. А старушка все рассказывала:
– Этот поселок был отстроен сразу после войны. Выделили землю ветеранам и участникам, помогли с материалами. А чего здесь было не жить? До залива – рукой подать; лесок такой живой и добрый рядом, туда по грибы по первости ходили, потом, правда, горожане все вытоптали; два озерка, да и город под боком. Вот наш новыйто глава и понял, что деньги можно на этом сделать немалые. Землищато стоить стала – не выговоришь! Все, гад, распродал. И как под такими земля не разверзнется?!
– Разверзнется, бабуля, разверзнется! – Глоб сказал это так, будто точно был уверен в неизбежности кары. Он еще какоето время посидел у доброй старушки, а потом направился в общежитие, где на время пребывания в Питере остановился у своих сослуживцев.
Через месяц все газеты и новостные передачи рассказали о том, что в одном из пригородов Северной столицы в результате мощного взрыва, причину которого так и не удалось установить, ушел под землю особняк главы местной администрации, благо, что его домочадцев, жены и детей не было дома. Они отдыхали на Кипре, хотя самому главе не повезло, его собирали по частям. Точно такая же участь постигла игровой клуб, где обычно собиралась местная братва, причем произошло это во время их очередной сходки, так что выжить никому не удалось. Из окна подъезда собственного дома выпрыгнул и разбился насмерть начальник милиции, а тело Главного менеджера строящегося спортивноразвлекательного комплекса без какихлибо следов насилия было найдено на дне котлована. Вообще, вокруг разрекламированной «стройки века», как называли в анонсах телепередач и рекламных роликах этот пресловутый комплекс, происходили загадочные, необъяснимые явления: то ктото видел там привидения, то по неизвестной причине начинали проседать изготовленные с соблюдением всех технологических норм конструкции, то ни с того ни с сего вспыхивали пожары. Люди в массовом порядке отказывались там работать, несмотря на высокие оклады. В общем, стройку заморозили до выяснения обстоятельств дела. Глоб же еще какоето время после этого служил в морской пехоте, но потом ушел в запас и устроился работать в «Криптос».
– К вам можно? – незнакомый голос явно принадлежал человеку, который заранее знал, что ему не откажут. Глобу все еще сложно было поворачивать голову, и потому он не мог разглядеть посетителя.
– Моя фамилия Гондалев, зовут меня Борис Иванович! Я к вам с приветом от вашего друга Артемьева. Не беспокойтесь. С ним все в порядке. И я действительно его друг. Узнав о том, что с вами случилось, я счел своим долгом навестить вас и предложить более подходящее для лечения место. В центральном госпитале ветеранов ФСБ вам окажут необходимую помощь. Если вы согласны, закройте глаза. Хорошо. Сегодня вас перевезут. А когда поправитесь, мы поговорим о наших делах и дальнейших перспективах.
Глоб сразу принял это предложение по одной простой причине: он знал, что Борис Иванович Гондалев – начальник агентурного управления КГБ Уральской республики, а потому лично для него, Глоба, никакой угрозы не представляет. А потом, если бы его хотели убрать, то сделали бы это более простым и надежным способом, не привлекая генералов спецслужб. Здесь, скорее, другое, и не зря он сослался на Серегу при первом знакомстве. Что ж, ему оставалось только ждать. Лишь время могло все прояснить.
Глава ХХХХ
Дин
Через три дня в Венеции Дин встретился с Луиджи Бенетти. Тот сказал, что переданная ему информация, особенно касавшаяся владельца пресловутой автомашины в Москве, оказалась очень ценной, и только поэтому ему удалось убедить свое руководство оставить в покое Артемьева и помочь ему выбраться из страны. С точки зрения закона, Артемьев все равно был преступником, так как проник на территорию Италии по подложным документам с целью совершения убийства. И это – установленный факт. Но, учитывая то, что всетаки не он убил комиссара, а также то, что благодаря, скажем так, его непосредственной помощи была раскрыта целая серия ужасных преступлений, итальянское правительство гарантирует ему свободу и беспрепятственный выезд в нейтральную Швейцарию. Об Австрии не может быть и речи, поскольку та находится в шенгенской зоне. До Лугано Артемьева будут сопровождать чиновники МИД Италии, что должно исключить любые неожиданности.
– Ну, что ж. Мавр сделал свое дело, мавр может убираться. Так что дальше вы уж какнибудь без меня. – Дин смотрел на Лану грустными глазами уставшего от жизни человека.
– Ты действительно отказываешься с нами работать?
– Отказываюсь, Зая. Извини. Наверное, я слишком стар для подобных авантюр.
– Дин, подумай хорошенько. Ну, вопервых, я не могу себе представить, что оперативник твоего уровня и класса может всерьез мечтать о спокойной размеренной жизни. Вовторых, то, чем мы собираемся заниматься, абсолютно законно…
– О какой законности ты говоришь? Нам надо будет выслеживать людей в иностранных государствах и убирать их! – Дин опять потянулся за сигаретой.
– Кончай курить! Это плохо сказывается на потенции! Выслеживать и «убирать», как ты выразился, что, впрочем, естественно для профессионального «мусорщика», мы будем не по заказам коммерческой фирмы «Дрюпкин и сыновья», чем раньше ты и занимался, а на основании решений Международного трибунала в Екатеринбурге. И здесь никакой самодеятельности не предполагается: решение – приказ – исполнение. И все. Неужели ты не понимаешь, что все эти жирующие подонки должны быть наказаны? – Лана еле сдерживала гневное негодование.
Дин всетаки достал сигарету, оторвал по привычке фильтр, медленно прикурил ее от высокого пламени зажигалки, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Сейчас Лана его раздражала. Ей бы лучше оставить его на некоторое время. Он и так потерял слишком много сил на всю эту историю с Артемьевым. Разговор с Луиджи не был таким уж простым. Итальянцы не любят беззакония: потомки основоположников римского права, они, впрочем, как и все остальные западноевропейцы, были абсолютно убеждены в том, что «Legum servi esse debemus, ut liberi esse posimus» («Мы должны быть рабами законов, чтобы быть свободными»). Поэтому у них и законы работают, как правило, на всех уровнях, а законопослушность считается добродетелью, отступление от которой – преступление и грех. Этим они и отличаются от людей, родившихся и выросших на Востоке, для которых традиции, обычаи и ритуал являются краеугольным камнем, на котором строится здание восточной государственности. Дин вспомнил одно из высказываний китайского мудреца Конфуция, звучавшее примерно так: если государством править с помощью закона, улаживать, наказывая, народ остережется, но не будет знать стыда, а если править на основе традиции и улаживать дела в соответствии с ритуалом, люди не только устыдятся, но и покорятся. Такая концепция позволяет им смотреть сквозь пальцы на нарушение законов в тех случаях, когда это вызвано требованиями обычаев: законом кровная месть запрещена, но мало кто осудит действия человека, убивающего своего кровника; многоженство во многих мусульманских странах запрещено по закону, но дефакто оно существует; брачный возраст девушек регламентируется законодательными актами, но эти нормы сплошь и рядом нарушаются в силу того, что обычай велит поступать иначе. На Востоке, где такие понятия, как долг и обязанность, возведены в добродетель, всячески пропагандируется приоритет общественных интересов над интересами личности. Люди здесь, как правило, не очень грузятся по поводу таких понятий, как личное счастье, пылкая любовь, безумная страсть и прочее, посвящая свою жизнь семье, роду, работе. Отсюда так мало разводов и много детей, так сильны взаимовыручка и взаимопомощь даже между людьми, не связанными узами родства. И это их делает более сплоченными и менее несчастными.
В России же ни закон, ни традиция не стали тем фундаментом, на котором базируется жизнь общества! Мы неуважительно относимся к закону («закон что дышло, как повернул, так и вышло», «законы для того и создаются, чтобы их умело обходить»), но так же попираем традиции, которые настолько часто меняются, что не успевают стать частью жизни даже одного поколения: вместо Красного знамени Победы – торговый триколор, пролетарские звезды повсюду соседствуют с царскими двуглавыми орлами, слова гимна меняют раз в 20 лет в соответствии со вкусом очередного правителя, праздники переименовывают или отменяют, названия городов меняют, памятники правителям сносят по мере изменения внутренней политики. Но одно остается незыблемым – воля царствующего правителя, независимо от того, как его называют: Великим князем, царем, императором, Генеральным секретарем партии или Президентом. Власть правителя на Руси всегда была практически неограниченной. При этом каждый новый правитель считает своим долгом перечеркнуть все, сделанное до него, и начать с чистого листа. Перевороты, смуты, революции, смены династий; постоянное балансирование между западничеством и славянофильством, ярчайшие образчики тирании восточного типа (Иван Грозный, Сталин) и псевдопросвещенного правления по западной модели (Петр I, Горбачев) – все у нас было.
Удивительно только одно, как при всем этом Россия стала державой мирового уровня? Правда, последний эксперимент с либерализмом, демократией и свободой, закончился трагически – страна развалилась на части, о чем Дин искренне сожалел. Теперь вот Тимофеев пытается вновь собрать ее. Бог ему в помощь, как говорится. Но к этому пытаются привлечь его, Дина! А зачем это ему? В возрождение страны он не верит. В сакральность вождей – тоже. Мало того, она его пугает. Лозунги Уральской республики ему не очень близки. Какое Белое Царство Правды? Откуда оно возьмется в стране, где этой самой правды никогда не было? Поиски были. Это верно.
Такая же история со справедливостью: большинство из тех хамов, которые набили за счет простых людей свою мошну в годы либерального беспредела, живут себе спокойно в благополучных странах и в ус не дуют. И ладно, если бы они сидели тихо, не высовывались, и хотя бы чутьчуть раскаивались в содеянном. Так нет же, чувствуют себя вполне комфортно, рассуждают о высоких материях, К своему же народу, который обобрали до нитки, относятся как к быдлу, не заслуживающей внимания черни, о которую можно спокойно вытереть ноги.
Дин был плоть от плоти этого народа и с такой постановкой вопроса не мог согласиться. А потому, к концу своих рассуждений он уже не так отрицательно относился к предложению Ланы. Оно для него стало более приемлемым: отомстить (что не противоречило его ментальности) этим ублюдкам за подлость, предательство и воровство, да еще и с государственной помощью – что ж, почему бы и нет. Но только делать это он будет из элементарного стремления к справедливости, а не прикрываясь высокими словами модных в Уральской республике идеологических лозунгов.
– Ну, что надумал, Склифосовский? – оказывается, все это время Лана была рядом, но сидела так тихо, что он ее не замечал.
