Текст книги "Подчинись нам (СИ)"

Автор книги: Алекса Адлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 75

Её вносят в зал в изысканном паланкине. Полупрозрачные белые с золотом полотна позволяют видеть лишь очертания женской фигуры. Восемь рабов степенно вышагивают удерживая на весу всё это позолоченное великолепие.

Впереди носилок царственно идёт Сэтору в алом одеянии, вызывающем у меня стойкие ассоциации с обликом какого-нибудь самурая. Он взмахом руки велит рабам остановиться и опустить паланкин, смотрит на двинувшегося навстречу ни-одо Шаарида. Приветственно кивает. А потом его взгляд внезапно устремляется на нас. На меня.

И я отчётливо понимаю, что жрец меня видит. Хоть мы всё ещё находимся в подпространстве. Слишком уж заметно, как вспыхивают его глаза, как сжимаются губы в немой досаде. А взгляд становится пронзительно острым. Голодным даже. Скользит по моему телу. Жадно и хищно.

Это замечаю не только я. Мои сэ-аран тоже. Хватка А-атона на моей талии становится болезненно жёсткой, и меня буквально впечатывают в мужской бок. А Са-оир немного подаётся вперёд, закрывая собой. Оскаливается угрожающе, в упор смотря на Сэтору.

– Желаешь ослепнуть, жрец? – рычит он.

Тот смотрит в ответ с немым вызовом.

И мир вокруг нас внезапно становится ещё темнее, окончательно обесцвечиваясь буквально на глазах. Кажется, мы проваливаемся ещё глубже, туда где только холод и тьма. Мороз пробирает до костей, сотрясая тело мучительной дрожью и вынуждая меня уже самой жаться к своему светлому сэ-аран в поисках тепла и защиты. От гнева его брата. И от неуместного и нежеланного для меня интереса жреца.

И внезапно меня буквально обдаёт жаром изнутри, согревая каждую клеточку. Будто обволакивает теплом. Таким ласковым, приятным, хорошим… От неожиданности я невольно ахаю. И руки, взметнувшись, прижимаются к животу. Туда, откуда идёт это странное… родное тепло.

– Лина? – окликает меня А-атон, заметивший этот жест. – Что с тобой?

– Я… не знаю, – признаюсь, недоумевающе прислушиваясь к себе.

– Как ты выставила щит? – огорошивают меня новым вопросом.

Услышав брата, и Са-оир резко поворачивается ко мне, окидывая недоумённым взглядом. Прикипая глазами к моим рукам.

– Я не знаю, – повторяюсь снова. – Мне было очень холодно. И страшно, наверное. А потом внезапно пришло тепло. Будто изнутри. Отсюда, – ладони инстинктивно накрывают низ живота… в защитном жесте. – И обволокло меня всю, – добавляю растерянно. Поднимаю на них глаза, чувствуя, как накрывает меня ошеломляющим осознанием.

Разум трепыхнувшись, пытается мне что-то там доказать. Что этого не может быть. Что это я просто себе придумала. А если есть, то я не могла так быстро почувствовать… наверное. И овуляция у меня была, когда моих сэ-аран дома не было несколько дней. Доктор же перед их отъездом предупреждал. И вообще это всё в голове не укладывается. Но это всё глупый разум, которому доказательства нужны.

А сердце… сердце знает. Это не просто догадка. Это есть.

Губы вздрагивают в несмелой улыбке. И впервые в этом мире я чувствую что-то очень похожее на счастье. Такое неожиданное, трепетное, неуверенное. Пусть я пока не знаю, как справлюсь с этим всем. Но я рада… и уже люблю. Уж этот драгоценный комочек тепла у себя под сердцем я точно имею право любить без оглядки.

Мою ладонь внезапно накрывает большая мужская. Это А-атон. А спустя миг жест брата повторяет и Са-оир. И тепла становится ещё больше. Оно словно приветствует моих сэ-аран. И я впервые вижу их двоих настолько ошеломлёнными.

– Ты беременна, – подтверждает мои мысли А-атон. Странным голосом, не похожим на него. Смотрит потрясённо на мой живот.

А Са-оир вскидывает пылающий взгляд на меня. И в чёрных глазах разгорается удовлетворённое торжество. И радость… это ведь радость? Или я себя обманываю?

– Это немного раньше, чем мы планировали. Но планы можно и скорректировать, – озадаченно бормочет мой светлый сэ-аран. Я и не представляла, что он может быть таким растерянным. – Нужно, чтобы Лину обследовал императорский медик. Нам необходимо убедиться в том, что беременность протекает правильно. Узнать, один плод, или два. Кому из нас повезло первому… И эту новость пока никому не нужно знать. Пожалуй, до коронации точно.

– Эта новость уже кое-кому известна, – внезапно выдаёт Са-оир. И медленно поворачивает голову к застывшему посреди зала Сэтору. А-атон тоже вспоминает о нашем случайном свидетеле.

И я вскидываю глаза на жреца. Он выглядит удивлённым. Потрясённым даже. Обескураженным. А в тёмных глазах, обращённых на моих сэ-аран, мне чудится… зависть.

Он даже не замечает, что к нему обращается ни-одо Шаарид. И гости таращатся, удивлённо перешёптываясь.

– Брат, уводи Лину в святилище. Я тут разберусь сам, – первым приходит в себя А-атон. Поднимается с дайрата. – С Сэтору договорюсь. Проведём ритуал и сразу же вернёмся домой. Мы дали всем возможность убедиться, что наша сэ-авин более чем реальная, и что другой не будет. Оказали честь своим присутствием. Хватит с них и этого.

Са-оир согласно кивает. Тоже поднимается, поворачивается ко мне. Но вместо того, чтобы помочь, или хотя бы позволить мне подняться самой, внезапно склоняется и подхватывает на руки. И вместе со мной направляется к большим дверям, противоположным тем, которыми мы явились в этот зал. Всё это, не покидая подпространства.

Оглянувшись через его плечо, я наблюдаю как А-атон идёт к Сэтору. Подходит вплотную и что-то говорит. Жрец сжимает челюсти, но всё же едва заметно кивает. Соглашаясь. Потом всё-таки обращает внимание на жениха. Вроде бы что-то объясняет, тот удивлённо хмурится.

Последнее, что я вижу перед тем, как мы покидаем зал, это то, как красноволосый глас Абсолюта отгибает занавесь паланкина и подаёт руку облачённой в золотистое платье Танатрис, помогая ей встать. А затем вручает свою сестру ни-одо Шаариду.

А-атон же, не удостоив высокородную рию даже взглядом, молча отворачивается и идёт вслед за нами.

Глава 76

За большой арочной двустворчатой дверью зала обнаруживается широкая каменная лестница, по спирали уходящая куда-то далеко вниз. Словно мы в белокаменной башне какой-то. Притом ступеньки у этой лестницы невысокие, широкие и будто бы даже скошенные. Видимо змеехвостые на-агары совсем не заморачивались удобством двуногих.

Не представляю, как я бы шла тут в своём платье с длиннющей юбкой. Но меня несут на руках. И я благодарно обнимаю Са-оира за шею, положив голову ему на плечо. В душе творится что-то невообразимое. Хочется не то улыбаться, не то плакать. Эмоций так много, что дыхание спирает.

Подумать только… я скоро стану мамой. У меня будет малыш. Маленький. Беленький, как А-атон, или тёмненький, как Са-оир. Не важно, в общем, какой. Этот малыш будет мой родной, бесконечно любимый.

А-атон, догнав нас, идёт рядом, иногда поглядывая на меня. На лестнице больше никого. И краски постепенно возвращаются, когда мы втроём покидаем подпространство.

Наверное, мне стоило бы задать те важные вопросы, которые волновали меня раньше, спросить, как они относятся к моей беременности, малышу, который растёт во мне, что теперь будет со мной, с нами… Но пока что я не готова. Пока что мне хочется просто наслаждаться своим неожиданным знанием. Этим теплом внутри. И заботой моих мужчин.

Потом обо всём узнаю.

Так, молча, мы и продолжаем путь. Пока в конце лестницы не показывается вычурная, и на вид какая-то даже древняя, дверь. Из тёмного материала, похожего на древесину.

По мере нашего приближения на матово-чёрном полотне проступают светящиеся линии, образуя замысловатый геометрический узор. И воздух вокруг всё больше звенит разлитой в нём энергией. Знакомой мне. Похожую я уже ощущала в Тан-Гереиш.

Са-оир притормаживает, пропуская брата, и А-Атон выходит вперёд, чтобы открыть эту дверь. Упирается обеими ладонями, от которых разбегаются голубоватые всполохи, и толкает двойные створки. Те с тихим шелестом поддаются, открывая тёмное нутро подземного зала. И вскоре мы уже втроём переступаем порог.

Стоит двери за нашими спинами закрыться, и по периметру круглого, как оказалось, помещения вспыхивает белый контур, превращаясь в стену света. Очень похоже на то, как было в храме Тан-Гереиш во время нашего ритуала. Но на этот раз стена не такая плотная, полупрозрачная, словно сотканная из геометрически правильных узоров.

Но рассмотреть всё вокруг и задуматься о значении происходящего мне не дают возможности. Са-оир останавливается сам и ставит меня на ноги. За плечи разворачивает к себе и, ухватив за подбородок, вынуждает посмотреть на него.

Удивлённо замерев, я в ответ тоже вглядываюсь в пылающую тьму его глаз.

– Что-то не так, мой господин? – спрашиваю неуверенно. Почему он так смотрит? Будто ищет доказательства вины и не находит…

– Ты знала, что беремена? – вместо ответа уточняет Са-оир.

– Нет. Но теперь понимаю, что могла бы предположить, – признаюсь тихо.

А-атон подходит к нам и становится плечом к плечу с братом, тоже изучая моё лицо. Теперь они оба нависают надо мной, подавляя своей мощью и вынуждая нервничать. Изучают, как под микроскопом.

– Исходя из чего ты могла это предположить? – слышу вопрос уже от светлого сэ-аран.

Может, они решили, что я как-то подстроила эту беременность? Но я всего лишь делала всё, как они хотели. От меня тут мало что зависело. Тут скорее причина в их бурных аппетитах и в моём восприимчивом, как оказалось, организме. Не могут же они всерьёз полагать, что я как-то сознательно обошла тот тотальный контроль и надзор, которым они меня окружили? По идее не должны – самодурства я за своими сэ-аран ни разу не замечала.

– Я странно… себя чувствовала, – пытаюсь объяснить. – Настроение слишком переменчивое. И… некоторые части тела стали слишком чувствительные.

– Какие? – вспыхивают интересом глаза Са-оира. Хотя он уже и сам находит взглядом проступающие через ткань тугие вершинки моих сосков.

– Грудь, – признаюсь, покраснев. Чувствуя себя так, будто он не просто смотрит, а снова трогает и сжимает.

– Так значит, изменения в твоём эмоциональном состоянии могут быть связаны с беременностью? – требовательно напоминает о другом А-атон.

– Да, наверное. Это всё гормоны. Многие женщины… моей расы испытывают такие проблемы. Становятся более восприимчивые, эмоциональные… ранимые. Могут расстраиваться из-за пустяков. У многих ещё всякие желания непреодолимые появляются. Вкусы меняются… Но я постараюсь держать себя в руках, – уверяю своих мужчин. И решаюсь озвучить свою самую важную просьбу. Самый большой свой страх: – Только пожалуйста… не отнимайте его у меня. Не отлучайте. Я сделаю всё, чтобы стать самой лучшей мамой, клянусь.

И снова мои сэ-аран удивлённо застывают, буравя меня одинаково недоумёнными взглядами.

– С чего ты решила, что мы хотим отлучить ребёнка от тебя, его биологической матери? – первым отмирает А-атон.

Знать бы мне самой, с чего я так решила. Всё дурная привычка ожидать худшего.

– Я… я не решила. Просто я не знаю, как в вашей расе воспитывают детей. Как относятся к ним. И как вы поступите с учётом, что я другой расы. Поэтому…

– Придумала себе кучу страхов? – недобро прищуривается Са-оир. – Неужели и этот вопрос ты не изучала? Он же тебя волнует, как я вижу. Так почему ты не попыталась разобраться, Лина? Почему ни у кого не спросила, чего тебе ожидать?

Его требовательный тон переворачивает всё у меня внутри. Заставляет чувствовать стыд и неловкость за свою нерешительность. Вытаскивает наружу чувства и эмоции, от которых я так старательно пряталась. Избегала думать, откладывая на потом. Как страус.

Но вот. Мне задали прямой вопрос, вынуждая быть честной прежде всего перед самой собой. И увильнуть от ответа на этот раз не позволят.

– Потому что… я трусиха, наверное, – признаюсь, понимая, что губы безобразно-жалко дрожат. А глаза снова на мокром месте. – Мне было страшно знать ответ. Страшно, что он причинит мне боль. Поэтому я откладывала это знание, защищаясь. Пока не знаешь, легче не думать и не бояться. Я думала, что у меня ещё есть время узнать и подготовиться… к любому вашему решению.

– Значит, ты боялась, что мы не позволим тебе растить и принимать участие в воспитании детей, которых ты нам родишь? – вычленяет суть из моих сбивчивых объяснений А-атон. – А сама ты хочешь этого? Быть не просто сосудом, но матерью нашим детям. Ты рада носить частичку кого-то из нас в себе?

– Конечно, рада. Это же и меня частичка. И да. Я хочу этого, – произношу твёрдо, отринув сомнения в собственных силах. Сейчас, когда решается моя судьба и судьба моей ещё не родившейся крохи, не время им поддаваться. – Я уже люблю этого ребёнка всем сердцем. И хочу быть ему матерью. И всем остальным детям, которых смогу для вас родить.

– Любишь, значит? – задумчиво тянет мой светлый сэ-аран, заставляя меня внутренне насторожиться. – Конечно. У столь подверженной эмоциям расы наверняка принято… любить.

С каждым его словом я всё отчётливей чувствую, что меня загоняют в ловушку. Из которой я не факт, что выберусь.

– И не только своих детей, ведь так Лина? Своих мужчин тоже? – полностью оправдывает мои опасения А-атон.

Догадываюсь, к чему могут привести такие разговоры. Конечно же, мои сэ-аран не откажутся иметь надо мной ещё и такую власть. Но я не готова вручить им своё сердце на блюдечке.

– Не только, мой господин. В моей расе принято искать взаимность в этом чувстве. Женщины влюбляются в мужчин, мужчины в женщин, сходятся, создают семью… Любить кого-то безответно очень больно и тяжело, такой союз будет недолговечен и ущербен. И зачастую оборачивается взаимной ненавистью. Лучше уж быть вместе по взаимной привязанности и уважению. Можно быть искренне преданным и без любви.

Можно, да. Сейчас я искренне в это верю. Это гораздо безопасней, чем откровенно признаться себе, что мои чувства к моим сэ-аран уже весьма напоминают влюблённость. К обоим. Это дико, нереально, невозможно… но они для меня, как две половинки одного целого. Неразделимы. Мои. Хозяева. Любовники. Защитники. Опора. Те, кем я безмерно восхищаюсь, в чьих руках познала страсть и нашла безопасность. Разве у меня был шанс остаться равнодушной? Я чувствую свою принадлежность им, нашу связь, которая день ото дня становится всё крепче. А сейчас так и вовсе ощущается нерушимой. Мне страшно, но я уже неизбежно увязаю в них, в своих чувствах к ним.

Но они, это они. Не люди. Высшие ашары. Рациональные. Прагматичные. Властные. Жёсткие. Привыкшие контролировать всё вокруг, и себя в первую очередь. Глупо, наверное, ожидать от них любви. А я не смогу любить и не ожидать. Поэтому своё сердце нужно держать в узде. Так будет лучше для меня. Безопасней.

В конце концов я могу излить всю глубину своих чувств на то маленькое чудо, что растёт у меня под сердцем. Частичку кого-то из них двоих.

Взгляды моих сэ-аран становятся такими пронзительно-острыми, что порезаться можно. Кажется, им не понравились мои слова. Кажется, последние… Но я могу и заблуждаться.

– А вы… рады, что у нас будет ребёнок? – задаю я ещё один животрепещущий для меня вопрос. Тем самым уводя разговор от столь болезненной для меня темы. – Кажется… это вышло незапланированно. Может, вы не довольны?

Моргнув, Са-оир открывает рот, чтобы что-то сказать, а потом внезапно расплывается в широкой улыбке. Рядом фыркает насмешливо его близнец.

– Неужели наша сэ-авин опять не уверена в том, насколько угодила нам? – тянет вкрадчиво А-атон, смещаясь так, чтобы стать позади меня. Обнимает за талию, прижимаясь к моей спине.

Са-оир с ироничным смешком подхватывает меня под ягодицы, поднимая вверх пока наши лица не оказываются на одном уровне.

И я даже не замечаю, как вдруг оказываюсь зажата между своими сэ-аран.

– Мы очень рады, Лина. И очень довольны тобой. Дома поговорим о том, какой награды ты бы хотела за ту радость, которую нам доставила.

– Мне не нужна за это награда… – вспыхнув, начинаю я, но А-атон обхватывает моё лицо ладонью, закрывая рот.

– Зато мы хотим тебя наградить и порадовать в ответ, – сообщает он мне на ухо. – Значит, ты это нам дашь. А пока… – его рука соскальзывает вниз на шею, и мои губы жадно сминает своими Са-оир, сразу врываясь языком внутрь.

Тело, ещё помнящее то чувственное наказание, которое мне устроили мои мужчины в зале наверху, вспыхивает ответной страстью почти мгновенно. Я могу сколько угодно запрещать себе любить, но запретить себе гореть каждый раз, когда они касаются меня, обнимают, держат, попросту не могу. Да и не хочу. Это сильнее меня. И я полностью отдаюсь этому поцелую. Их рукам, их власти. Целую в ответ одного, потом второго. Хватаюсь за их широкие плечи, постанывая и бессильно царапая ткань одежды, прижимаюсь, обнимаю, ласкаю в ответ, вкладывая в свои поцелуи и прикосновения все те чувства, которые не готова признать вслух. Но они ведь есть.

Не знаю, чем бы это всё закончилось. Но нас неожиданно прерывают.

Са-оир первый отрывается от моих губ, настороженно прислушиваясь к чему-то. Морщится с досадой.

За кольцом света раздаётся тихий щелчок, шелест открывающейся двери, и в круг вступает, или точнее будет сказать вползает ни-одо Шаарид. Со своей невестой на руках.

Глава 77

Танатрис явно пытается выглядеть в руках своего жениха царственной и исполненной величия. Но получается больше похоже на какую-то неудачную обложку любовного романа, где герой держит героиню, а та будто кол проглотила. Неестественно и даже нелепо. Спина у красноволосой невесты ровная и напряжённая, подбородок вызывающе выдвинут вперёд и выражение лица… невеличественное в общем.

Особенно, когда она видит нас троих. Меня в объятиях Повелителей.

В этот момент рыжую буквально перекашивает.

Инстинктивно трепыхнувшись, я пытаюсь выбраться из загребущих рук своих сэ-аран. Но кто бы мне позволил?

Словно ничего необычного не произошло, мои мужчины ставят меня на пол. И пока А-атон, развернувшись к виновникам сегодняшнего праздника, прикрывает меня собой, Са-оир неспешно и тщательно поправляет на мне одежду. Даже волосы приглаживает, пропустив между пальцами и уложив красиво на грудь. Тем самым заставив удивлённо на него уставиться.

– Приветствую ни-одо Шаарид, рия Танатрис. Я так полагаю, вы готовы пройти через соединяющий обряд, – равнодушным тоном произносит А-атон. Явно какую-то ритуальную фразу.

Меня в это время Са-оир как раз за талию увлекает вперёд, подталкивая стать рядом с братом и занимая место с другой стороны. Так что я успеваю заметить, как сжимает в немом гневе губы Танатрис, когда её жених с саркастичной усмешкой ставит девушку на ноги.

– Я готов, Повелители, – кивает на-агар. – Окажите мне честь.

И все взгляды устремляются на красноволосую невесту. Скрипнув зубами, она прикрывает пылающие глаза. Дышит часто, будто пытаясь успокоиться. И мне уже даже начинает казаться, что сорвётся. Но всё же…

– Я готова, Повелители, – роняет сухо. – Окажите мне честь.

Рубиновый взгляд взметается на моих сэ-аран. На Са-оира, окрашиваясь ненавистью. На А-атона она смотрит с горечью и досадой. Но потом этот взгляд устремляется на меня. И если бы глазами можно было убивать, то я сейчас упала бы замертво.

– А императорская сэ-авин тоже окажет мне честь? Разве рабыня-человечка способна участвовать в таким сложном ритуале наравне со своими сэ-аран? Может, Повелителям стоит поберечь свою игрушку-пустышку?

Наверное, услышь я это чуточку раньше, не будь готова к чему-то такому со стороны обиженной на Повелителей Танатрис, меня бы просто снесло волной негативных эмоций. Её слова наверняка легли бы на благоприятную почву моих собственных сомнений, ударив по самому больному. А сейчас… мне всего лишь мерзко и неприятно. Но ещё… я отчётливо понимаю, что всё это лишь яд обозлённой стервы, которая не получила то, что уже считала своим.

Поэтому вместо ответа я лишь с полным правом берусь за руку А-атона, прижимаюсь к обнимающему меня Са-оиру и с достоинством поднимаю голову выше. Пусть думает, что хочет. Я знаю, что это не так. И мои мужчины знают. А ещё… они мои. Навсегда. В каком бы статусе я рядом с ними ни была. Сегодня я это почувствовала и осознала особенно отчётливо.

Однако если моя реакция молчалива, то Повелители явно теряют терпение. Их большие тела буквально каменеют, напитываясь такой мощью, что меня мороз по коже берёт. Сила прошивает всю меня насквозь, свободно перетекая от одного к другому и обратно. Жуткая, холодная, жестокая.

Даже ни-одо Шаарид темнеет лицом, и его взгляд обращённый на невесту становится очень недобрым.

Но он не успевает ничего ни сделать, ни сказать. Вокруг нас троих густой клубящейся массой разливается тьма возникая из ниоткуда. Хотя нет, я уже знаю, что из подпространства. И живой рекой устремляется к зарвавшейся высокородной.

Взвизгнув, та шарахается назад. Но стена света, которую они с на-агаром пересекли вдвоём, уже стала такой же плотной, как я помню из Тан-Гереиш. Танатрис налетает на неё спиной, вжимаясь всем телом.

– Нет. Пожалуйста. Не убивайте. Я приношу свои извинения. Я… умоляю, – трясёт она головой, в ужасе смотря на моих сэ-аран. Потом на своего жениха, мрачным изваянием наблюдающего за ней.

А тьма тем временем добирается до ног красноволосой. Покрывает носки её изящных золотистых туфель, ползёт выше, добираясь до обнажённой кожи. А когда матово-лоснящейся кляксой перетекает дальше, стремительно покрывая полностью ступни и щиколотки, из её недр белыми ледяными змеями вырывается свет, опутывая свою жертву. И святилище наполняет жутким эхом истошный женский крик.

Вздрогнув, я резко отворачиваюсь, уткнувшись лицом в плечо А-атона. Глубоко дыша, пытаюсь не думать, не слушать, не представлять, что там происходит. Но не получается.

Танатрис кричит всё громче. Умоляя о пощаде, выпрашивая прощения. У Повелителей. У своего жениха. Даже у меня.

И я сама не замечаю, что теперь уже лихорадочно обеими руками цепляюсь за своего светлого сэ-аран, дрожа всем телом и шепотом повторяя: «Пожалуйста, не надо, пожалуйста, не надо…»

На плечах смыкается стальная хватка. Мужская ладонь накрывает мою голову… будто защищая.

– Молчать! – прорезает сгустившийся воздух резкий приказ Са-оира, заставив поперхнуться воздухом и замереть.

Но когда в зале святилища повисает звенящая тишина, до меня доходит, что этот приказ относился не ко мне. Вопли Танатрис всё ещё звучат в моей голове, но сама она… молчит. Я больше ни звука не слышу.

Что с ней? Неужели… убили? Нет… нет… мёртвым ведь не приказывают, ведь так? Но что с ней тогда? Почему так вопила? Какой-то дурацкий мазохизм во мне требует обернуться и посмотреть. Но А-атон, будто чувствуя мой порыв, сжимает руку в моих волосах сильнее, удерживая на месте.

– Рия Танатрис, слушайте нашу волю, – пугающе чеканит Са-оир.

Я успела уже забыть, каким жутким, пробирающим до костей, замогильным может быть его голос. Со мной он иначе говорит.

– Нам с братом надоела ваша непозволительная для высокородной рии тупость и невоздержанность. Мы предупреждали вашего брата и главу Дома, что наше терпение на исходе. И сейчас полностью вправе казнить вас на месте за оскорбление нашей сэ-авин и все, что вы успели натворить раньше. Единственное, что нас сдерживает в этот момент, это уважение к хозяину Дома Бронзовых на-агаров, который изъявил желание взять вас в супруги.

В ответ раздаётся невнятное мычание и задушенный всхлип. Не выдержав, я всё-таки немного выворачиваюсь из-под руки А-атона и бросаю взгляд украдкой на Танатрис, застывшую у стены света.

Тьма плотной и живой плёнкой почти полностью покрывает её бьющееся в болезненных судорогах тело. И под этой плёнкой, словно змеи плавно скользят. А может, и не словно… Нервно сглотнув, я со страхом поднимаю взгляд выше. На осунувшееся посеревшее лицо. Открытый в беззвучном крике и запечатанный кляпом из тьмы рот. Выпученные глаза, огромные, безумные и полные такого ужаса, что кровь в жилах стынет.

– Запомните этот момент, рия Танатрис, – с толикой издевки велит Са-оир. – Ваша жизнь сейчас полностью зависит от вашего жениха.

На на-агара тут же устремляется полный мольбы взгляд.

– Ни-одо Шаарид. Эта женщина вам по-прежнему нужна?

В зале снова повисает напряжённая тишина. Пока бронзовый на-агар неспешно подползает к своей невесте. Рассматривает её. Возможно читает. И наконец произносит.

– Да, Повелители. Уверен, что смогу укротить вздорный нрав своей невесты. Она больше вас не побеспокоит.

– Мы принимаем ваше решение, ни-одо, – спустя секунду провозглашает Са-оир.

И тьма, сковавшая Танатрис, матовой жидкостью стекает с неё вниз. Ониксовой лужей растёкается по полу. Красноволосая, растрепанная, бледная и далеко уже не такая шикарная на вид высокородная рия оседает обессиленным кулем следом. Жадно хватает ртом воздух. Порывается что-то сказать… но из её рта не вырывается ни слова.

Ошарашенно замерев, она вскидывает глаза на Са-оира. Хватается дрожащей рукой за горло. Снова и снова открывает рот. И ничего.

– Мы оставляем вам жизнь, рия Танатрис. Но это не значит, что оставляем безнаказанной. Вы полностью лишаетесь… права голоса. Ваша жизнь с сегодняшнего дня будет всецело принадлежать вашему супругу. Встаньте, и примите свою судьбу.

Сестра Сэтору выглядит настолько потрясённой, настолько напуганной и раздавленной, что мне реально становится её жалко. Она пытается подняться, оскальзывается, дрожит… Хочется подойти и помочь. Я даже неосознанно пытаюсь отстраниться от А-атона.

Но он меня жёстко удерживает.

Руку помощи своей невесте протягивает ни-одо Шаарид. Без намёка на ту деликатность, которую демонстрировал раньше. Вздёргивает её на ноги, ставя перед собой. И за локоть ведёт к нам.

Та, неуклюже ступая следом, всё трогает своё горло. По смуглому лицу текут слёзы. Однако, присутствующих мужчин они, кажется совершенно не трогают. Скорее наоборот.

– Ходят слухи, рия Танатрис, что вам очень нравится играть своими безмолвными рабами, – цинично замечает Са-аоир, снова становясь рядом с нами. – Думаю, вам будет интересно и познавательно испытать на себе их участь.

Что он имеет в виду? Она издевалась над безмолвными? И теперь её ждёт то же самое?

– Стань между нами, Лина. И дай нам свои руки, – на ухо велит мне А-атон. Вытряхнув из пугающих размышлений и помогая отстраниться, чтобы занять положенное место.

И первый сжимает мою холодную ладонь.

Когда вторая оказывается во власти моего тёмного сэ-аран, я снова каждой клеточкой свого тела ощущаю, как пронизывает меня их энергия. Но на этот раз она другая. Не разрушающая. Созидательная.

Оба брата поднимают вверх свободные ладони, снова выпуская на волю свою силу. А вокруг стоящих напротив нас жениха и заплаканной невесты образуются светящиеся коконы, между которыми начинают стремительно возникать всё больше и больше тонких нитей. Будто сшивая.

– Волей Абсолюта, мы соединяем ваши жизни и судьбы, – в один голос провозглашают Повелители, начиная брачный ритуал.