Текст книги "Туманы осени (СИ)"

Автор книги: Алекс Хоуп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Ты серьезно? – каким-то странным, вибрирующим голосом переспросил Геральд.

Я только покивала головой, горло почему-то перехватило.

А Геральд словно дыхание перевел:

– Это больше, чем то, на что я смел надеяться, – медленно проговорил он, а потом улыбнулся мне так, как я любила, сначала от улыбки потеплели глаза, заискрились дивной синевой, а потом улыбнулись и губы. Он шагнул ко мне близко – близко и вдруг подхватил на руки, прижал к себе. Что– то пробормотал на непонятном мне языке.

– Что ты сказал, переведи, – строптиво потребовала я.

– Сложно будет, нет в вашем подобного, если совсем уж упростить, то: "ты не жизнь, ты свет моей жизни", -мягко отозвался он.

– Очень приятно, – мурлыкнула я. А он негромко рассмеялся.

Гер остался у меня до позднего вечера, я познакомила их с Кешей, и они понравились друг другу. Иными словами, Кешка влез на плечо Гера и тот так и ходил с котенком, изредка придерживая маленькую мохнатую личность, которой на его широком плече было удобно. Да и обзор с эльфа был лучше, ведь Гер был значительно выше меня. Уходя, он надел мне на руку браслет. Сапфиры оттенка своих глаз.

– Если что, надо потереть, как лампу джина? – помятуя кулон Марьянки, уточнила я.

– Просто коснись, и позови, – покачал головой Гер.

– А если я случайно коснусь? Или просто о тебе подумаю и браслет поглажу? – уточнила на всякий случай.

– Мне будет очень приятно, не более – Гер взял меня за руку, – я не смогу объяснить человеку, как и что чувствует не человек. Просто прими, как данность.

И я приняла.

Проводив Гера, я посмотрела на Кешу, вернее туда, куда смотрел кот и вздохнула.

– Выходи, чудовище!

Ветер возник, как всегда, ниоткуда. Порывисто обнял. Подхватил изумленного Кешку, пригладил вздыбленную шерстку.

– Зоя, как здорово, я так доволен, слов нет!

– А я-то как обрадуюсь, когда пойму хоть что– то! – в тон гостю отозвалась я.

Он рассмеялся, блеснув зубами.

– Геральд последнее время извелся весь, хотел сделать невозможное, чтобы и " волки сыты и овцы целы", а ты сумела.

– Что он мне сказал, на эльфийском? – спросила я.

– Не знаю, – Ветер покачал кудрявой головой.

– В моем саду есть поспевшие яблоки? – сменила я тему.

– Да, конечно. Вон на той яблоне и на этой, то же, – растерялся парень.

– А ты яблочный пирог любишь? – улыбнулась я улыбкой "Евиной дочки".

– Я всё люблю, – Ветер искоса, с подозрением, посмотрел на меня.

– А собрать сможешь? Я бы тогда испекла. Прямо сейчас, вчера много всего принесли, у меня и мука есть и яйца, Марьянка кладовую забила, и холодильник – невинным тоном радушной хозяйки предложила я.

–Чем расплачусь? – Ветер насмешливо изогнул бровь.

– За пирог? – уточнила я.

– Ну не за гостеприимство же! – возмутился Ветер, – я к тебе, домой вернулся, другого дома у меня нет.

– Я даже корицу видела, – задумчиво протянула я, уходя от темы дома – наверное тебе понравится. Я на твоем окне занавеску из бус видела, ты на востоке был? Там корица в чести.

– Чем расплачусь за угощение из рук самой Макоши, Зоя? – настаивал Ветер, чуя подвох.

– Мне шкатулка нужна, красивая и что бы взять никто не мог, кроме меня, – серьезно попросила я.

– И только? – скепсис не завуалирован, вот паразит, не ведется.

– Я хочу знать, что сказал Гер. – пришлось открыть карты.

– Ты не ведьмой в прошлых жизнях была, а инквизитором! – в сердцах вспыхнул Ветер, но быстро отошёл, рассмеялся:

– Ладно, не сердись, сдаюсь! Но, заметь, не на милость победителя, а за пирог! У Темных эльфов есть древняя баллада, в ней говориться о Принце, что томится в подземелье, но не настоящем, а не умея понять свои чувства. В твоём Мире я классную песню слышал, там удивительно точные слова: "потому что, если не любил, значит ты не жил и не дышал". Вот что-то похожее, только значительно длиннее, – он снова сверкнул улыбкой, – А потом, естественно, появляется она и это не просто начало его жизни, а обретенный свет. У Темных, любовь, это свет жизни.

Я потрясенно смотрела на Ветра.

– Как красиво...

– Знаешь, что самое необъяснимое? – Ветер пожал литыми плечами, – Чем безжалостнее воины, тем красивее песни о любви. Парадокс. Пирог скоро?

– Вот и кто из нас инквизитор? – возмутилась я, – яблоки неси!

Ранним утром о приходе Ветра напоминали только пустое блюдо из под пирога и красивая, явно старинная, серебряная шкатулка, украшенная бирюзой. Она стояла на видном месте так, чтобы на нее падали первые лучи солнца. А Ветер уже умчался, но я знала, он придет. Ведь в дом, где тебя всегда ждут всегда и возвращаются.

«И ценности, как отпечатки пальцев, у каждого свои.»

А потом, время потекло медленно, или лучше сказать – неспешно. Я возилась в саду, делала какие-то заготовки, сама не зная, зачем. Собирала и сушила травы. Со мной, постоянно, были кто-то из девочек Марьянки, мы присматривались друг к другу, но пока отклика у меня не находила ни одна.

Мой отпуск закончился, но я осталась, просто сняла календарь со стены, и порвала его на мелкие кусочки, вместе со своей, оставшейся по ту сторону забора, жизнью. Интересно, как все там устроится, без меня? Хотя это только сам человек тешит себя надеждой, что он незаменим. Заменим, еще как! А вот обо мне и памяти не останется. Некому вспоминать. Закадычных подруг у меня не было. А приятельницы и коллеги? Что ж, наверное, Хранителю не впервой улаживать подобные вопросы. Да и календарь на стене у меня теперь висел другой, Марьянка принесла, и я стала жить по нему.

Кешка подрастал, он оказался какой-то очень крупной породы, и дело было не в свежих сливках и парном молоке, сметане и каком-то потрясающем мясе, в котором я, к своему стыду, совсем не разбиралась. Но которое пришлось котенку явно по вкусу. Всё это, ни свет ни заря приносили ему (не мне!) марьянкины посыльные, моя охрана, сменяя тех, кто дежурил ночью. Часто девочки приходили вместе с Кешкой, что гулял всю ночь, так что еще большой вопрос, кого они действительно охраняли. Котенок начинал одеваться в первую, теплую шубку, хотя и на улице, и по календарю еще было лето, но животные лучше знают, что и когда надо делать.

И еще я ждала Макса и с некой досадой признавалась себе в том, что внутри себя боялась встречи. Но начинать что -то новое можно было только развязав все старые узлы. И я ждала.

В то утро все валилось из рук, я чуть не разбила блюдо, на котором подавала Ветру самый первый в сезоне яблочный пирог. Осторожно поставив его на стол, решила выйти во двор. Распахнула двери и замерла. На крыльце стоял Макс, с большим букетом астр и, занесенной для стука в дверь, рукой.

Мы застыли, оба. Я настороженно, а вот его глаза так знакомо просияли мне навстречу, что мне стало неловко. Я засуетилась, принимая букет и отступая в дом, давая Максу возможность пройти. Он словно и не замечал моей неловкости, просто мягко оттеснил от кухни, и мы прошли в гостиную. Я присела на диван, а Макс сел у ног, взял мои руки и глядя в глаза тихо спросил:

– Почему тебе неловко, госпожа? Как бы меня не звали, и кем бы я ни был в этой жизни, я всегда буду рядом, помогать и оберегать тебя.

По комнате поплыл горьковатый запах астр, но не легкий, с горчинкой грусти, а какой-то пряный, до головокружения. Незнакомый, настораживающий. Раньше аромат астр был для меня ароматом осени. Даже если еще был август. Осень не страшна, это август – месяц потерь. И лета и всего того, что он принес или не принес. А сентябрь всё расставит по местам. Я судорожно сглотнула, на глаза набежали слезы.

– Не будешь, Макс, – вынужденно проговорила я, кусая губы, – ты сделал для меня больше всех людей что встречались мне в жизнях, вместе взятых. Я это прекрасно понимаю. Но, наверное, Боги все же правы, заставляя нас забывать предыдущие жизни. Ведь прошлое прошло. Я бесконечно благодарна тебе, мой хороший, за твою любовь, за верность и отвагу, но единственное, чем я могу отплатить тебе, это отпустить со службы мне. Живи своей жизнью. Проживи её для себя. Эту, свою нынешнюю, жизнь. Я всегда буду тебе рада, приходи, когда захочешь. Мы можем быть рядом, как сейчас. Но не вместе, понимаешь?

– Почему? – хрипловато спросил он.

Я отняла у него свою руку и растопырив пальцы показала кольцо, своё то ли спасение, то ли проклятие, которое решила не снимать, вопреки всему.

– Для тебя путеводной нитью был знак Макоши. А для меня моё замужество. Ну не изменить мне себя, я его люблю! – вырвав и вторую руку из его руки, я закрыла ими лицо и расплакалась. Макс помолчал, я почувствовала, как он сел рядом и обнял меня.

– Не надо, не плачь. Пока все живы, все поправимо, – шепнул он.

– Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо! Понимаешь? Что бы у тебя была девушка и вы любили друг друга! И я тебе больше не мешала жить – горячо прошептала и я.

– Всё я понимаю, госпожа моя, – я чувствовала его улыбку, но голос звучал грустно, – только если добра мне хочешь, не решай за меня, как мне лучше жить, хорошо? У меня нет девушки, но у меня есть любовь. И это моё, только моё! Прости, если звучит грубо. Но я такой, на синицу не согласен, подавай мне журавля! "Полюбить, так королеву!", и всё прочее, в этом же духе. Знаешь, последнее время мне все больше приходит на ум, что пословицы и поговорки это не просто фольклор, это цитаты. Цитаты из забытой или потерянной книги. А может и из нескольких книг чьих-то жизней. Я не буду рядом с тобой в физическом смысле, раз ты не хочешь. Но, видишь ли, госпожа моя, я – однолюб, как и ты. Так что я всегда рядом, просто зови, если что. И это не твоё желание или не желание, а мой выбор.

– Ты всегда был дерзким! – негодующе проговорила я.

– Но только от тебя мне за это не влетало! – Макс рассмеялся, заглянул мне в лицо и подмигнул, – не плачь, госпожа моя, и не гони меня. Ты валишь все свои проблемы в одну кучу. А их надо не сваливать, а решать. Даже если очень не хочется и очень себя жалко.

Я строптиво отстранилась и взглянула на Макса. И растерялась, действительно, тут время шло по-другому. И Макс был уже не тем юношей, кого я помнила по предыдущей встрече, а молодым мужчиной. Непослушные кудри волос, теперь коротко подстрижены и лежат почти незаметной волной. Улыбчивые губы стали тверже. А ласковая синь глаз отдает полночной тьмой. И исходила от него теперь волна не просто угрозы, а опасности. Встреться я с ним в том, своём Мире и днём бы перешла на другую сторону улицы.

Он, почувствовав мою тревогу, успокаивающе улыбнулся:

– Это, уже профессиональное. Я Путешественник во времени, а так всем понятней.

– И давно ты окончил обучение? – уточнила я.

– Довольно давно – фыркнул Макс, – но заметь, с красным дипломом! И совсем не потому, что мой отец – Король эльфов, при том, Темных. Или не совсем потому.

Я только головой покачала на то, как он сказал "отец", с гордостью и любовью.

– И что бы ты делал, захоти я тебя в слуги? – скептически уточнила я.

– Был бы рядом, правда потерял бы всё остальное, -пожал плечами Макс.

– И оно того бы стоило? – вот ведь, что отец, что сын.

– Знаешь, что такое взросление? – Макс снова пересел на пол, напротив меня, и словно невзначай, взял мою руку в свои. А у меня закружилась голова от дежа-вю. И в том, как сидим, я чуть нагнулась, что бы никто не услышал. И в том, как он прикасается ко мне, как к чему то бесконечно дорогому и хрупкому – это осознание что иметь все и сразу не получится, – продолжил он, словно и не заметил, как меня качнуло, – И еще то, что за все надо платить. А разбитые мечты тоже ходкая валюта, как и отвергнутая любовь. Зато, осталась свобода быть собой. Стоило ли оно того? Выживем – узнаем.

Макс балагурил, но я видела, что ему еще трудно смириться с моим отказом. Я погладила кольцо на своем пальце.

– Трудно быть однолюбкой, – тихо пожаловалась я.

– Быть собой всегда труд, а оставаться собой при любых обстоятельствах, вообще геройство. Но если себя потерять, остается пустота, – задумчиво проговорил Макс.

– Это, тоже цитаты? – встрепенулась я.

– Ага, но пока черновые, из моей, еще ненаписанной книги жизни. Пилотное название "Как не остаться в дураках. Сборник задач с решениями, проверенными на собственной шкуре".

Макс улыбнулся, а я, внутренне удивляясь самой себе, подняла руку и медленно погладила его по щеке.

– Что ты творишь, Зоя? – враз севшим голосом спросил Макс, глядя на меня потемневшими, почти до темноты ночи, глазами.

– Неприятно? Убери мою руку, но сам, – тихо предложила я.

– Никогда, даже под страхом смерти, – отозвался он, хрипло так отозвался.

Я медленно скользила пальцами по его лицу, лаская высокий, умный лоб, брови в разлёт, как крылья птицы, подрагивающие губы, вмиг потерявшие свою твердость.

– Ты красивый, Макс, и просто смотреть, а уж прикоснуться, вообще удовольствие, – я словно слышала себя со стороны и мысленно себе же удивлялась, вестись на красоту парня?

Странно, красота это в первую очередь целесообразность. Природа мудра и в этом. Но, тем не менее, провела рукой по его волосам, разбивая правильную укладку и усмехнулась. Кудри никуда не делись, просто растянуты. Под моими пальцами они снова становились кудрями. Макс глухо застонал и потерся щекой о мою руку:

– Знаешь, я попадал в переделки, но те палачи тускнеют на твоем фоне. А легендарная инквизиция, вообще, бледнеет от зависти.

– Ты можешь убрать мою руку, – напомнила я.

– Ни за что, иначе, о чем я буду вспоминать в объятиях других женщин? Ты хотела, чтобы у меня была девушка? – Макс как то зло усмехнулся, – Считай, я исполнил твоё желание, госпожа, при том неоднократно. Их было много и будет немало, но даже у самых хороших и славных, у них у всех есть один недостаток, они – не ты. А для меня он перевешивает все возможные достоинства.

Макс хотел сказать что-то еще, но я не хотела слушать, и просто коснулась его губ губами. Что-то странное творилось со мной, я смотрела на Макса, а видела немного другое лицо, но как-то расплывчато, словно сквозь дымку. А глаза были те же, с той же безоглядной влюбленностью. Я знала, что сейчас лето, но одновременно с этим слышала и вой ветра за окном охотничьего домика, где мы укрылись от непогоды, метель превращалась в буран и не знай мой паж о этом домике, так бы и сгинули. Запах смолистых сучьев от разожжённого очага, тепло и безопасность. И глаза... Милый мальчик, ставший мужчиной на моих глазах. Пусть для меня ты так и останешься мальчиком. Но Королева всегда может поцеловать своего пажа, в награду, это не осуждается этикетом. Сейчас же я целовала Макса, в благодарность, и за его любовь ко мне и за себя, какой я стала или скорее осталась, благодаря ей. Той её силе, над которой оказалось не властно само Время. Это Короля играет свита, а вот Королеву – любовь. Быть королевой, а не казаться ей можно было только опираясь на свет глаз вот таких влюбленных юношей. По крайней мере, тогда.

Но не зря приходя в новую жизнь забываешь старую. Макс не забыл, но получилось только хуже. Так бывает, соскучился по человеку, а потом понимаешь, что соскучился по тому каким он был раньше. Вот и он хотел, чтобы я стала Королевой из его снов. А я, здесь и сейчас, была Зоей. И мне предстояло не просто решить, кем и какой я хочу быть. Мне надлежало понять, какой я должна стать, что бы здешний Мир принял меня и перестал испытывать на прочность. Я оттолкнула Макса и резко встав, подошла к окну, распахнула настежь. А потом и двери, впуская и сквозняк, и негодующего Кешу. Порыв ветра убрал неестественный аромат цветов, прояснил гудящую голову, и я нехотя повернулась к парню только с одним вопросом:

– Зачем?

Он отвёл глаза, признавая своё поражение, но молчал.

Я начинала понимать, почему он не сможет меня оставить теперь, когда нашёл, не откажется. И дело даже не в любви. Он был Путешественником во времени, значит, был во многих Мирах и видел не мало. Просто, он знал, что искать. Пусть считается, что сильные мужчины любят слабых женщин. Если бы всё было так просто. Внешне, да, слабая на его фоне, может быть даже хрупкая, внутренне ты должна быть с железным стержнем, ведь это именно он и притягивает, как магнит! А не изящное телосложение. Но при этом надо быть не скалой, а маяком. Потому что корабль идет не на скалы, чтобы разбиться, а на свет, что укажет путь в гавань. А уже там и покой, и уверенность в завтрашнем дне.

И еще, женщина должна быть верна. И не мужчине, а своему слову. А уж если дала его мужчине, то к нему приложится и надежность маяка, и нежность, и внешняя хрупкость. Вот это и ищут, вот что значит быть Макошью, приводить в мир дочерей, что несут в себе память её крови. Чтобы и они, в свою очередь, несли в себе эфемерность света надежды. Были опорой, каменной стеной, но не такой о которой мечтают женщины. Стена за спиной мужчины означает, что удара в спину не будет. Тыл надежен и можно идти вперед. "Наша сила в нашей слабости" – говорила героиня Шекспира. Но у них, слабость скорее означала хитрость и умение выдавать желаемое за действительное. В наших же сказках Василиса Прекрасная и Василиса Премудрая, не лгали своим суженым, даже для их блага. Не скрывали, что "ведуньи", зная, что только суженый, Судьбой с тобой венчанный, не испугается силы "ведуньи", не попрекнет, "ведьмой", а будет беречь, как цветок редкостный. Давала такая дева право выбора своему жениху и исчезала. Потому что, коль он суженый, то пойдет за ней и за три девять земель, ища её, свою судьбу, а не просто любовь. Готовый на всё, чтобы найти и быть рядом. А если просто жених, пусть и хороший, и влюбленный, но не быть им вместе, не потянет простой парень силы ведуньи. Или сгорит, или ненавидеть будет, что не такая как все. Слабость свою, будет злобой прикрывать. Сказка ложь, да в ней намек... Выбор всегда за человеком. Но зная человека, знаешь и как он поступит. Такое вот колесо прялки Макоши, колесо Судьбы.

Макошью быть не просто, в начале надо отстоять своё право быть собой. Для меня это означало видеть в мужчине не выгоду, или партнера в достижении цели, а его сущность, то, что внутри. Они тянулись ко мне, теперь я понимала, что тянулись именно как к Макоши, чувствуя эту мою особенность, умение подсказать куда идти и что делать. Но там, в моем Мире, я постоянно вызывала недоумение, а то и настороженность приятельниц, не понимающих, почему я не хочу развеяться в отсутствие мужа, во время его затяжных командировок, ведь пользуюсь успехом. Влюбленных в меня, да и просто дружески настроенных, я старалась избегать, видимо чувствуя, что нужна не я, а мои умения.

Сейчас я начинала ценить то, что оказалась здесь. Среди мужчин Приграничья мне было спокойно, я была ценна именно как Макошь, никто не пытался навязать роль жены или любовницы. Хотя я и сомневалась, что вновь увижусь со своим Хранителем, но я его любила в том Мире, и продолжала любить в этом, не смотря, ни на что или вопреки всему. И разменивать своё чувство на интриги и романы с другими, пусть и с не менее достойными, не хотела. "Насильно мил не будешь", уж простите, но эта поговорка верна во всех Мирах.

Налетевший порыв ветра хлопнул створкой окна, чуть не разбив стёкла, и я словно вынырнула из омута мыслей, настороженно взглянув на Макса.

– Прости меня, Зоя, – глухо произнес он, – ты права, это испытание. Признаю, что действовал не в открытую, даже магию использовал, – Но ты отпустила Короля Тёмных эльфов, Геральда, ничего не потребовав для себя, значит богатство и власть тебе не нужны. Не связала обещанием Ветра, значит не хочешь помыкать такими, как он. Боги видят, что тебе можно верить, но после Веды ошибиться не хотят. Вот я и рискнул. Ведь то, что ты помнишь, как смутный сон, для меня было почти вчера – Макс как-то странно осёкся, словно сказал не то, что хотел сказать. Помолчав, он начал заново, повторив:

– Ты права, это испытание, Макошь должна понимать, на что идёт. Быть опорой всем. В первую очередь, Зоя, это означает одиночество лично для тебя. Ты это понимаешь? Добровольно пойдешь на такое? Или назовешь одиночество – свободой? А что касается моей попытки, какой мужчина из здешних, не захочет, чтобы ты была только его? Даже там, в том, твоём Мире, твой Хранитель не устоял. В Мире, где ценится женская самостоятельность, а в действительности женщина тянет и себя и своего мужчину, не понимая, что тем самым губит его. Зачеркивает, как личность. Дает ему право быть просто человеком, а не мужчиной, не тем, кем он был природой создан и судьбой назначен. Инь и Янь, весы Мироздания, да как не назови. Боги не просто так их придумали. А у таких, "просто людей" единственное умение, принесенное с собой из детства, это умение жалеть себя. Вот и будет использовать его в жизни. И женщина при нем, то ли мать, то ли мачеха, а результат один, перечёркивает такая женщина мировое устройство. Замысел самого Творца, а потом всю жизнь виноватых ищет. В том, что всё не так, и муж или сын не такой.

Понимаешь, за другого человека его жизнь не прожить. Что бы познать чувство, чтобы ценить научиться, через боль надо пройти. Всегда через боль, – Макс снова замолчал, молчала и я, памятуя, что обычно слушают не чтобы понять, а чтобы ответить. В этом разговоре мне было важно, чтобы он понял, я слушаю и слышу, и понимаю и его и его многолетнюю боль и жажду быть понятым.

Он перевел дыхание, сглотнул и заговорил уже тише, словно извиняясь за предыдущую горячность:

– Прости, но ты же помнишь девиз моего рода, в том времени, где мы были вместе? Хотя здесь всё проще:" Полюбить, так королеву...", вот я и люблю. А на войне и в любви все средства хороши, и воином я был, сколько себя помню. И именно, как воин я тебя оберечь и хотел. Одиночество – страшная штука, Зоя. И дело не в том, что своего найти не можешь, а в том, что ошибаться надоедает.

Я молчала, прикусив губу, он был прав, во многом, но и мне себя не переделать. А согласись я на интрижку, или, пусть даже на полноценный роман. Что дальше? У всего есть конец, рано или поздно закончится и влюбленность Макса в недоступную королеву. А вот Макошью мне уже не быть. Перегорю.

– Самое странное, это то, что я на тебя даже не сержусь, – сказала я и удивилась, – это действительно так.

– Это только хуже, – отозвался он, – когда часто бьют по одному и тому же, боль притупляется, ты привыкла не доверять. А я только усугубил то, что сделали с тобой, там.

Я не нашлась с ответом, молодой парень с мудрыми глазами старца был прав, пусть и до боли, но прав.

– Просто скажи, где я ошибся, мне это важно, – неожиданно попросил он.

– Цветы предупредили, – грустно призналась я, – видишь ли, астры, даже летние, всегда пахнут светлой печалью по уходящему лету, аромат воспоминаний о том, что могло бы быть, да не случилось. Или случилось, да прошло, а твой букет пах тревожно, остро. Не воспоминаниями, а интригой. А ещё, ты не пустил в дом Кешу. Не зная, как отреагирует котенок на запах. Бер говорил, что на землях Макоши никто не рискнет обидеть кошку.

– Бер, значит, – недобро усмехнулся Макс, – вот уж не думал, что тебя мертвый хранит.

– Меня хранит любовь, а она всегда живая, если искренняя. Ведь когда умирает человек, с ним умирают и его желания, и мечты. А Бер хотел хорошего не для себя, а для меня, – постаралась я объяснить, как умела.

– Я – понял, – глухо сказал Макс и отвернулся.

Вскоре он ушел, дальнейшие слова были лишними, дружеские посиделки за чаем не устраивали его, а терпкое вино воспоминаний – меня.

Разбирая чуть привядший букет, я обнаружила, что вместо ленты он связан цепочкой с круглым кулоном. Довольно крупный камень был туманно прозрачен, на его фоне, словно обнимая его крыльями или летя на встречу, парила фигурка журавля. А вот если смотреть насквозь, то камень словно впитывал свет, и птица летела на восход или на закат, это уж под настроение смотрящего.

Я растерянно посмотрела на Кешу:

– Этого не может быть, но я действительно помню, девиз Рода Райса, то есть Макса, был: "Высоты зовут!"

Поймала его скептический взгляд:

– Ты меня осуждаешь? – я присела перед котенком на корточки. И странное дело, в голове промелькнул образ маленькой когтистой лапки и слегка придушенной мыши.

– Я в него не играю! – возмутилась я, – и есть не собираюсь. Он всегда может убежать, в смысле, уйти. Как сейчас!

Кешка хихикнул и побежал за ночным мотыльком, что неожиданно влетел в окно. Я немного растерялась, но решила, что это мне просто послышалось.

«Новая жизнь начинается именно в тот момент, когда для старой внутри больше нет места»

Ошо.

Шкатулка, которую я попросила у Ветра, была мне нужна для того, чтобы сложить в неё обретенные подарки. То, что мне предстояло, я должна была сделать сама, а не хвататься за костыли, заботливо подставленные друзьями. Пусть и в виде красивых безделушек.

Я взяла Кешу на руки и пошла к Марам. Меня встретили уже на середине тропинки две девушки и немедленно проводили к Марьянке. Она тоже вышла из дома и покачала головой:

– Зоя, тебе не по чину самой ходить к Марам, надо было просто позвать! Я же кулон оставила, забыла?

– Марьян, это может Макоши и не по чину, а вот Зое – в самый раз! Ты за Кешей сможешь присмотреть? Или попросить кого? Я к Велесу собралась. Кстати, а где он обитает?

Марьянка рассмеялась, а за ней и мои провожатые:

– К Велесу тебя проводят, он не далеко от меня, через болото. А за Кешей я сама присмотрю, а то или мои Мары передерутся или " дитё без глазу останется", как в поговорке.

Кешка соизволил перейти с рук на руки, и Марьянка торопливо унесла его в дом, под явно завистливые взгляды моих проводниц.

Две девушки пошли впереди меня. А из легкого тумана, что всегда окружал жилища Мар, скрывая их от посторонних глаз, словно вынырнули еще несколько, занимая только им понятные места вокруг меня.

– Я же просила проводить, а не отконвоировать, – негромко возмутилась я.

– Госпожа, это не конвой, – поторопилась объяснить мне ближайшая девушка, – но Макошь одна не ходит. А пока у вас нет Отряда, и даже телохранителя, мы их и заменим. Вы же к Велесу собрались, а с нами его парни связываются только по его приказу.

– Боятся? – не поверила я.

– Опасаются, – кивнула она. – когда Мары в боевой раж входят, их ничего не остановит, кроме смерти противника.

– А парней Велеса остановить можно? – заинтересовалась я.

– Приказом можно, они же воины, – неожиданно снисходительно проговорила девушка.

– Тебя как зовут, – спросила я, внимательно смотря на неожиданную собеседницу. Стройная, как молоденькая березка и гибкая, как лоза. В ней не было этакой стати, когда несешь себя. Она скорее напоминала змею, но в лучшем смысле слова. Ожег искоса брошенного взгляда. Вспышка белых зубов в улыбке. Необычная, диковатая, но очень притягательная красота.

– Я – Лана, госпожа, – она отчего -то смутилась, потупилась.

– Что ж, моё имя ты знаешь, Кешу видела. Считаю, знакомство состоялось. Пойдем к Велесу. Если что, вытащишь? – я спросила с долей юмора и была удивлена той серьезности, с какой она ответила:

– Непременно, госпожа, но лучше было бы с настройкой, – она как-то испытующе смотрела на меня.

– Это как? – я не понимала.

– Такое у телохранителя с подопечными устанавливают, если доверие полное. Я вашу ауру должна почувствовать, и тогда найду вас всегда, – сказав, она немного сжалась, словно выдала заветное, озвучила то, что берегла внутри себя, а теперь была не уверена в правильности поступка.

– А хочешь этого? – неожиданно вырвалось у меня.

– Вам в Отряде Мара нужна будет, – напряженно проговорила Лана.

Я вначале удивилась, а потом кивнула, ведь Марьянка теперь во главе Мар. Приходить ко мне будет как Ветер или Гер, в гости. Или, когда сама захочет. Хорошо...

– Мара нужна, но ты сама хочешь ею быть у меня или это приказ от Марьяны? – и уже я напряженно всматривалась в лицо Ланы.

– Я сама, – твердо ответила она и серьезно посмотрела на меня.

– Тогда обряд какой нужен или клятва твоя? – я пожала плечами, – прости, но пока я в этом не сильна.

– Пока ничего не нужно, я просто на вас настроюсь, и все что будет с вами, будет и со мной. Помогу, прикрою, а дальше будет видно. Если подойду, тогда о клятве и поговорим, она же нас навсегда связать может, я буду чувствовать вас, постоянно. У людей это эмпатией называется. Так что сначала надо убедиться, что мы совместимы, – твердо сказала Лана.

– Почему? – я нахмурилась, не улавливая сути.

– Госпожа, с мужчиной – охранником всё проще, это природой заложено. А вот с женщиной и недоверие может возникнуть и неприязнь. Давая клятву, я же свою жизнь подчиняю вашей, хотя для меня это не так уж и сложно, – ровно проговорила девушка.

– Почему? – я всё ещё не понимала.

– Потому что я – Мара, в нас всех частички Великой Подземной Мары, смерть для меня не трагедия, а возвращение к истоку.

– И ты хочешь такого? Такой жизни? – удивилась я.

– В этой жизни так, в другой иначе, – Лана улыбнулась. – уроки жизни учить надо, а не просто отсиживать время. Думаю, попробовать стоит!

– Добро, будь по-твоему! – я кивнула и решившись, протянула руку. Лана окинула победным взглядом притихших девушек, взяла мою руку и чиркнула по ладони ногтем, рассекая кожу. Я даже испугаться не успела, скорее удивилась. Она прижала свою ладонь к моей, и я почувствовала жар. А потом: "Какой удивительный свет души, и светит и манит, а в руки не даётся", услышала я мысль, но явно не свою. Лана, в свою очередь, подняла на меня растерянные глаза:

– Вы считаете меня красивой? – недоверчиво спросила она.

– Конечно, – ты как огонь костра, вроде бы все знакомо, а глаз не оторвать, – озвучила я вслух своё восприятие девушки. Она неожиданно залилась краской.

– Я же высокая, – сказала и совсем по девчачьи смутилась.

– Это не ты высокая, а они низкорослые, – парировала я, – пойдем уже! Хотелось бы к ночи вернуться.

– Тут недалеко, если знать как идти, – повеселела Лана и пошла впереди меня.

– Сильна ты, Макошь-Зоя, – услышала я голос Марьяны, – Ланка не просто сильный боец, она шкатулка с сюрпризами, даже я всего о ней не знаю.

– Поживем – увидим, – буркнула я. Сейчас мне надо было подготовиться к встрече с Велесом. Но как надо и что мне делать, я совершенно не представляла. И спрашивать поздно, да и кого?

Мы действительно шли недолго. У высокого забора Лана остановилась, и стукнула по какой-то пластине. Часть забора отъехала и перед нами предстали пара рослых парней в камуфляже.

– Макошь желает говорить с Велесом, – звонко сказала Лана.

– Это она-то, Макошь? – нагловато протянул один окидывая меня взглядом, я словно увидела себя его глазами. Джинсы, кожаная куртка, водолазка. Коса в пучок убрана. Ничего интересного. Мне стало обидно, нет, а что ожидалось? Что при полном параде под забором стоять буду? Да гори оно огнем, что бы каждый чурбан на меня так смотрел! Забор вспыхнул неожиданно, парни отпрянули, а мы прошли.