Текст книги "Саша, Володя, Борис... История убийства"

Автор книги: Алекс Гольдфарб

Соавторы: Марина Литвиненко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

– Я был поражен, когда дипломаты предложили пресечь планы прибывшего киллера еще до того, как мы получим доказательства его вины, – пишет Хейман. – Я им об этом так и сказал, не стесняясь в выражениях: будет полным идиотизмом, если мы раскроем карты впустую; к тому же это не снимет угрозы с предполагаемой жертвы в будущем.

Сэр Найджел поддержал полицейских, и они начали готовиться к операции. Но не тут-то было. Узнав о планах полиции, министр иностранных дел Маргарет Бэкет позвонила министру внутренних дел Джону Риду и потребовала отменить операцию. Рид вызывал Хеймана и, выслушав всю историю с самого начала, сказал, что склоняется к тому, чтобы остановить киллера на ранней стадии, до того, как удастся получить улики.

Хейман был в отчаянии:

– Я подумал о своих людях, идущих по следу, о том, как они будут разочарованы, если, несмотря на все их усилия, рыбка сорвется с крючка, и предложил Риду вынести вопрос на суд премьер-министра.

Тони Блэр, поразмыслив, разрешил продолжать операцию.

УТРО ВТОРНИКА 19 июня 2007 года не предвещало ничего необычного. Как всегда бывает когда босс в отъезде, секретарша Березовского Лена сидела в одиночестве на своем посту – лицом к лифту, спиной к окну в офисе, занимавшем весь второй этаж неприметного здания в тихом переулке лондонского района Мэйфэр. В списке посетителей значилась лишь одна фамилия – некий Атлангериев. По непонятным причинам босс, улетая в пятницу в Израиль, просил эту встречу не отменять. От нечего делать Лена набрала фамилию в базе данных: оказалось, Атлангериев бывал здесь и раньше, в 2006 году, в составе группы, приехавшей из Москвы в поисках финансирования для какого-то политического проекта. Денег ему тогда не дали. Такие люди время от времени приезжают и, получив отказ, обычно больше не появляются. Но Атлангериев снова позвонил на прошлой неделе, сообщил, что в Лондоне и хочет встретиться с Борисом Абрамовичем “по очень важному делу”. Лену не удивило, что босс согласился его принять, он любил беседовать с гостями из Москвы. Но почему он все-таки не отменил встречу? Может, вернулся в Лондон? Босс так непредсказуем.

Неожиданно зазвонил телефон. Это был Борис.

– Если позвонит Атлангериев, скажи, что я жду его как назначено.

Через пять минут он снова позвонил: “Сейчас придут люди из полиции, пожалуйста впусти их, и делай то, что скажут”.

Не успела она положить трубку, как позвонили из вестибюля.

– Тут к вам несколько джентельменов, – сказал Алан, ресепшионист.

– Да, спускаюсь, – ответила Лена, отметив про себя, что все-таки на этой работе скучное утро в любой момент может превратиться в полный приключений день.

Потом она рассказывала: “Не успели двери раскрыться, как четверо здоровенных мужиков, я имею в виду – ГРОМАДНЫХ, впрыгнули в лифт и буквально вмяли меня в стенку. Я девушка не маленькая, то в тот момент почувствовала себя муравьем. Вдохнуть не могла!”

Поднявшись в офис, полицйские принялись обсуждать план действий.

– Я не верила своим ушам, – вспоминала Лена. – Они распределяли роли, как будут хватать этого несчастного чеченца. Типа, “я на него прыгну спереди и собью с ног, ты хватай за правую руку, а ты – за левую”, и так далее. Я сидела с открытым ртом.

Позвонили с рецепции: “К вам мистер Ат-лан-ге-риев, на встречу к мистеру Б.”

– Иду, – сказала Лена. Но спускаться не стала. Вместо нее в маленький лифт опять втиснулись четверо полицейских.

Наступила тишина, Лена подошла к окну. Из фургона, припаркованного на противоположной стороне улицы, вдруг выползли и стали гуськом перемещаться к подъезду странные существа, “штук семь или восемь, в каких-то шлемах, очках, бронежилетах, с автоматами наперевес, как марсиане”.

Прошло еще несколько минут. Существа выползли из подъезда, забрались в свой фургон и уехали. Опять наступила тишина. Лена не выдержала и позвонила вниз:

– Алан, что там происходит?

– Пятеро джентельменов беседуют, – ответил невозмутимый ресепшионист. – Двое стоят, а трое лежат на полу.

Через некоторое время рослые гости Лены вывели пленника из подъезда, затолкнули в автомобиль и укатили в сопровождении двух неожиданно появившихся полицейских машин.

В результате операции, пишет Хейман, полиции удалось получить все, что было необходимо, и собрать достаточно улик, чтобы отправить злоумышленника за решетку. Он был подвергнут допросу, который продолжался двое суток. Но обвинения предъявлять не стали, а вместо этого передали иммиграционным властям, а те депортировали его на родину с запретом на въезд в Великобританию сроком на десять лет.

Решение выслать Атлангериева без предъявления обвинений, очевидно, было политическим шагом, продиктованным страхом перед еще одним международным скандалом. В делах об исламском терроризме подозреваемых отправляют за решетку на гораздо меньших основаниях. Но перспектива открытого суда в Лондоне над главарем Лазанской ОПГ, который знает больше кремлевских секретов, чем Уайтхолл в состоянии переварить, была отнюдь не в интересах британской внешней политики. Пусть уж лучше с ним разбираются в Москве.

Энди Хейману оставалось лишь сохранить хорошую мину при плохой игре. Несмотря на то, что “рыбка сорвалась с крючка”, он был удовлетворен: “Мы получили уйму важной информации… [и] уверен, что спасли жизнь несостоявшейся жертве”, – с гордостью заключает он свой рассказ.

Эпизод с “Лордом-Лениным” стал последним внешнеполитическим кризисом Тони Блэра. Атлангериева выслали из Лондона 21 июня 2007 года, а 27 июня администрация Блэра ушла в отставку, уступив место новой команде – премьер-министру Гордону Брауну и министру иностранных дел Дэвиду Милибанду.

ЕСЛИ НАСТОЙЧИВОСТЬ ЭНДИ Хеймана и спасла жизнь Борису, то самому Атлангериеву она подписала смертный приговор. Его неудачная попытка скрыться в Лондоне убедила все заинтересованные стороны – следователей в прокуратуре, Путина в Кремле и Рамзана Кадырова в Грозном, что Анна была убита вовсе не для того, чтобы весь мир ужаснулся делам Путина, а чтобы подставить Кадырова, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сидя в самолете, отправляющемся в Москву, к трапу которого его в наручниках доставили люди Энди Хеймана, несостоявшийся киллер конечно же проклинал мягкотелость англичан – ведь он приехал, чтобы попасться с поличным и надолго сесть в английскую тюрьму, а его поймали, допросили›и выпустили!

Возвращение Атлангериева поставило и кремлевское руководство в щекотливое положение. Чем яснее становилось, что за убийством Политковской стоит антикадыровский заговор фээсбэшных чеченцев, тем меньше было смысла доводить дело до суда. Невозможно предсказать, как поведет себя “Лорд”, когда ему нечего терять. А вдруг ему вздумается рассказать в суде про своего коллегу Макса Лазовского, дружбу с адмиралом Угрюмовым и взрывы домов? Или всплывет подоплека операции против Литвиненко? И вообще, вся “чеченская кухня” Путина не для ушей международной прессы, внимание которой безусловно привлечет подобный процесс. Нет, здесь нужно искать другое решение.

ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ ИЗ Лондона Атлангериев прожил чуть больше полугода. Вот как выглядел его конец в изложении газеты “Коммерсант”.

Поздно вечером 31 января он сообщил близким, что поедет на деловую встречу в ресторан “Каретный двор” на Поварской улице в Москве. Охрану с собой не взял, зато захватил барсетку с пистолетом. Охранник, дежуривший на парковке перед рестораном, сообщил, что перед тем, как выйти из “Порше-Кайен”, подъехавший чеченец еще минут десять просидел в автомобиле, разговаривая с кем-то по телефону.

Когда Лорд наконец покинул салон, из стоявшего рядом автомобиля “Тойота-Ланд Крузер” выскочили двое мужчин, по виду кавказцы. Один из них направил на Мовлади Атлангериева пистолет, а другой нанес “авторитету” мощный ударкулаком в лицо. Затем нападавшие стали избивать господина Атлангериева. Все это происходило на глазах у охранника парковки и было зафиксировано камерами наружного наблюдения ресторана, однако вмешаться секьюрити не решился. Минутой позже перед “Каретным двором” затормозил еще один “Кайен”. Его водитель, чуть опустив стекло, крикнул кавказцам на чистом русском языке: “Хорош бить, тащите его сюда!” Команда была мгновенно выполнена, после чего оба джипа умчались в сторону центра”.

По утверждению семьи Атлангериева, он был вывезен в Чечню и убит на пятый день после похищения.

Не менее печальная участь ждала и других заговорщиков, задумавших сместить Рамзана Кадырова.

Руслан Ямадаев был убит в центре Москвы, когда его бронированный “Мерседес” остановился на светофоре, а подъехавший сбоку киллер выпустил очередь в открытое окно автомобиля. Его брат Сулим, после того как батальон “Восток” был расформирован, бежал в Дубай, но и там его настигла судьба в лице наемных убийц, расстрелявших подполковника ГРУ в подземном гараже элитного комплекса.

Что же касается младших бойцов Лазанской ОПГ, арестованных по делу Политковской, то с определенного момента – с того самого, когда “лондонская версия” развалилась, чья-то невидимая рука стала систематически тормозить и разваливать следствие. Коллеги Анны из “Новой Газеты” могли лишь беспомощно комментировать ход этого удивительного дела, в котором исчезали улики, разглашались секретные данные, подозреваемых выводили из-под удара, а непосредственному исполнителю убийства дали возможность бежать за границу. Журналисты сетовали, что следствие потеряло массу времени и энергии, пытаясь доказать путинскую версию о причастности Березовского. Ирония этой ситуации, однако, в том, что не будь “лондонской версии”, не было бы зеленого света из Кремля, и сыщики едва ли смогли найти исполнителей. В конце концов прокуратура вышла в суд с удивительно слабой доказательной базой, и все обвиняемые были оправданы за отсутствием улик.

“Мы уважаем вердикт присяжных, – писала “Новая Газета”. – Все остальное достойно злости. Подсудимых оправдали не потому, что не виновны, а потому, что гигантская правоохранительная машина не смогла законными средствами доказать их виновность. Это – не оправдательный вердикт. Это – очень жесткий обвинительный приговор: страна оказалась готова к подобным убийствам, но не готова найти и наказать убийц”.

ИСТОРИЯ НЕ ТЕРПИТ сослагательного наклонения. Неправомерно гадать, как бы все обернулось, если бы англичане, державшие в своих руках главаря Лазанской ОПГ – вероятного заказчика убийства Политковской, который судя по всему, знал и тайну взрывов домов, решили не отправлять его в Москву, а предали бы открытому суду в Лондоне. Остается лишь надеяться, что люди Энди Хеймана его подробно допросили, а Атлангериев, мечтавший оказаться в английской тюрьме, им многое рассказал. Он мог, например, прояснить на каком уровне в ФСБ знали о заговоре против Кадырова и о готовящемся покушении на Политковскую. Он также мог посвятить британцев во взаимоотношения своих двух, теперь уже покойных, приятелей: Макса Лазовского и адмирала Германа Угрюмова, которые, по версии Саши Литвиненко, были связующим звеном между ФСБ и “подкрышной” группой кавказцев, взрывавших дома. Будущие историки едва ли докопаются до разгадки этих секретов в архивах Лубянки – такие вещи не оставляют в архиве. Но зато когда-нибудь, лет эдак через двести, мрачные тайны нашего смутного времени выплывут в рассекреченных материалах Скотланд-Ярда – протоколах допроса “Лорда-Ленина” в антитеррористическом управлении на Паддингтон-Грин 20 и 21 июня 2007 года.

^{Владимир Путин и Рамзан Кадыров. (Дмитрий Астахов, AP photo/RIA novosti)}

^{“Если Путин решил, что за убийством Анны стоят его ненавистники Березовский и Литвиненко, то у Кадырова не было сомнений: журналистку убили его враги, чтобы подпортить ему репутацию”.}

^{Члены Лазанской ОПГ, оправданные по делу Политковской. (Коммерсант)}

^{“… чья-то невидимая рука стала систематически тормозить и разваливать следствие”.}

^{Обложка Сашиной книги.}

^{“Будущие историки едва ли докопаются до разгадки этих секретов в архивах Лубянки – такие вещи не оставляют в архиве.”}

Глава 32. В зазеркалье

П осле того, как Москва отклонила запрос на Лугового, дело было за Лондоном. 16 июля 2007 года Дэвид Милибанд, новый министр иностранных дел выступил в Парламенте. В отместку за отказ России выдать подозреваемого в убийстве, объявил он, Великобритания высылает четырех российских дипломатов, прекращает сотрудничество в области борьбы с террором и ужесточает визовый режим для чиновников. Отныне обладатели официальных российских паспортов будут стоять в очереди за одноразовой визой, словно обычные туристы.

Всем было ясно, что санкции в первую очередь направлены против ФСБ. Газеты писали, что четверо высланных дипломатов – верхушка лондонской резидентуры. Сигнал был четким – мы знаем, кто все это устроил. Но официальная линия оставалась прежней: санкции – это реакция на отказ выдать подозреваемого в обыкновенном убийстве без каких бы то ни было намеков на причастность государства. Дипломаты за стенами Уайтхолла победили разведчиков.

В своем выступлении в парламенте Милибанд признал, что российский закон запрещает выдачу граждан РФ, но предположил, что если бы Кремль стремился к сотрудничеству, конституцию можно было бы и изменить.

– Ситуация не уникальна; другие страны изменяли свои конституции, чтобы дать ход соглашению о “Европейском ордере” на арест, – заявил он с невинным видом.

Это был одновременно и вызов Кремлю, и способ завести дело в тупик. Ясно, что после ответной высылки британских дипломатов ничего больше не произойдет. Луговой навсегда будет заперт в Москве, суд в Лондоне так и не состоится, а улики, указывающие на причастность российской власти, никогда не увидят свет. Все закончится пропагандистской перебранкой, а потом сойдет на нет.

– Лев рычит, но не кусается, – сказал я Марине.

– А что ты хочешь, чтобы они сделали? – спросила она.

– Для начала они могли бы официально заявить, что это был акт государственного терроризма. Затем отозвать посла из Москвы и поднять вопрос в Совете безопасности ООН, – сказал я с вызывающим видом, сам прекрасно понимая, что этого не будет.

УМЕРЕННАЯ ЛИНИЯ, ВЫБРАННАЯ британцами, назвать Лугового единственным подозреваемым, беспокоила меня и по другой причине; она подставляла нашу лондонскую компанию под возможность сокрушительного удара. Теперь Луговой может “признаться”, что связан с нами, и это будет вполне логичный ход со стороны ФСБ. Например, он может сказать, что привез в Лондон полоний для Ахмеда Закаева – чеченского “террориста”; это выглядело бы особенно пикантно в свете Сашиного предсмертного “перехода в ислам”. По этой версии Саша погиб бы по неосторожности, случайно вдохнув радиоактивный порошок.

Или же Лугового могли заставить признаться в том, что он раздобыл полоний и отравил Сашу по приказу Бориса, в подтверждение теории, что Березовский принес Литвиненко в жертву, чтобы навредить Путину. Экстрадировать Лугового, конечно же, не станут, но, получив необходимое признание, запрут на пожизненный срок в каком-нибудь тайном застенке, пообещав потом отпустить с новой фамилией и после пластической операции. Впрочем, могут и просто потихоньку прикончить. А его “признания” будут использованы, чтобы с новой силой требовать выдачи Бориса и Ахмеда. И все будет прекрасно укладываться в “неопровержимые улики” против Лугового, собранные Скотланд-Ярдом.

И в самом деле, кремлевская пропагандистская машина уже начала отрабатывать обе эти легенды, но их мало кто принимал всерьез. Все будет иначе, опасался я, если Луговой “признается”.

Если и был на свете человек, который страшился такого развития событий еще больше, чем мы, то это был сам Андрей Луговой. После всего, что с ним произошло, перспектива признаваться в отравлении и изображать из себя агента Березовского или Закаева его совершенно не устраивала. Страх, что из него сделают козла отпущения, сквозил в каждом слове, когда он появился на публике после оглашения британских обвинений. Он остался один: его компаньон Ковтун отделался легким испугом, и весь международный конфликт сошелся клином на его скромной персоне. Он всерьез опасался, что под давлением британских доказательств и дипломатической целесообразности могущественный заказчик решит принести его в жертву.

И тут, надо отдать ему должное, он совершил отчаянный и удивительно хитрый маневр с целью дезавуировать ту линию, что дело его “чисто уголовное и не имеет отношения ни к политике, ни к безопасности” – он объявил, что Литвиненко и Березовский работают на британскую разведку и пытались завербовать его! Этот упреждающий ход сделал Лугового совершенно не пригодным для роли “расколовшегося” контрабандиста радиоактивных материалов или киллера на службе у Березовского. Это означало бы, что контрабанда и убийство осуществились с ведома британских спецслужб. Теперь заставлять его признаваться в отравлении не имело никакого смысла.

Сенсационное “разоблачение” прозвучало в выступлении Лугового 31 мая 2007 года в прямом эфире “Эха Москвы”. Он рассказал, будто Саша свел его с “деловыми партнерами” в лондонской фирме “Риск Мэнеджмент”, которые при ближайшем рассмотрении оказались сотрудниками МИ-6. Подумав, он отказался от сотрудничества.

– Все мои контакты с Литвиненко были под жестким контролем спецслужб Британии, – сообщил Луговой.

Он также объявил, что не позволит сделать из себя крайнего:

– Мне кажется, что британская королевская прокуратура, заявив, что обвиняют меня, а не российские власти и спецслужбы, фактически предлагает России компромисс. Вы, то есть Россия, молчите о наших контактах с Березовским, Литвиненко и Луговым, а мы откажемся от обвинений в адрес российских спецслужб и президента… Но я категорически с этим не согласен, категорически! Надо же, нашли российского Джеймса Бонда, проникающего в ядерные центры, хладнокровно травящего своего приятеля. И все это сделал террорист-одиночка Луговой? А главное, во имя чего, где мотив моего преступления?…Мне ставят клеймо преступника, только всего этого не будет… [Я] буду бороться за свое честное имя!

Я слушал его заявление по “Эху Москвы” и чувствовал, как у меня отлегает от сердца. Теперь в любом вынужденном признании ему придется повторить утверждения о причастности МИ-6. Но никто никогда не поверит, что МИ-6 организовало убийство Саши или покупало “грязную бомбу” для террористов. Мы, конечно, никогда не узнаем, был или не был Саша в контакте с МИ-6. Но одно было ясно: теперь “признание” Лугового в том, что он действовал по нашему приказу, нам больше не грозит.

НО КОНСПИРОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ живучи, часто вопреки своей очевидной абсурдности. В безбрежном море западных публикаций по делу Литвененко все же были и такие, в которых версия, выдвинутая Луговым обсуждалась всерьез. Весной 2008 года лондонская “Индепендент” выступила с теорией, что МИ-6 могло использовать Сашу как подставное лицо в операции, где он покупал у Лугового радиоактивный материал, якобы для чеченцев, а на самом деле под контролем британских охотников за террористами. Прочитав это, Марина возмутилась:

– Ну как можно печатать вещи, которые противоречат элементарной логике? Саша ведь умер, так и не узнав, чем его отравили!

“Индепендент” пришлось опубликовать ее ответ: “Если бы Саша знал, что отравился радиоактивностью, неужели он не сообщил бы об этом врачам, хотя бы потому, что так страшно мучился?”

Вторая теория – что за смертью Саши стоит Березовский, оказалась более живучей, в основном потому, что ее активно “подпитывал фактурой” российский официоз. После того как Луговой дисквалифицировал себя в качестве “агента Березовского,” в этом амплуа выступил новый персонаж, вернее, давно забытый старый фигурант этой истории Володя Терлюк, тот самый, который в 2003 году утверждал, что кураторы из российского посольства поручили ему приблизиться к Борису, имея при себе металлическую авторучку.

Возвращение на сцену Терлюка было обставлено как драматический и захватывающий поворот сюжета – неожиданное появление загадочного свидетеля, в руках у которого ключ к тайне гибели Литвиненко. Терлюка показали в программе российского телевидения с закрытым лицом и измененным голосом под вымышленным именем “Петр”. Этот свидетель, объяснил диктор, – российский эмигрант, проживающий в Лондоне, который по просьбе генпрокуратуры находится под защитой британской полиции. По словам “Петра”, в 2003 году Саша предлагал ему сорок миллионов фунтов за показания, что он подослан убить Бориса с помощью отравленной авторучки. Когда “Петр” отказался, Литвиненко с Гольдфарбом заманили его в японский ресторан и опоили дурманящим напитком. В бессознательном состоянии он подписал заявление, которое стало основанием для предоставления Березовскому убежища. Три года спустя Литвиненко, по словам телепрограммы, стал вымогать у Березовского деньги, угрожая разоблачением, и тот организовал отравление.

Откровения Терлюка совпали с “ответным” визитом в Лондон следователей из Москвы, которые в присутствии английских коллег допросили Бориса и Ахмеда в качестве “свидетелей” по делу об убийстве российского гражданина Литвиненко. А по заявлению Терлюка генпрокуратура возбудила еще одно уголовное дело – о похищении и принуждении российского гражданина к даче ложных показаний.

Британские полицейские при упоминании “российского расследования” только саркастически улыбались. За несколько месяцев “сотрудничества” они убедились в том, что их московские коллеги вовсе не пытаются помочь в сборе доказательств, а выстраивают мистификацию, зеркальное отражение британского следствия, в котором имеются свои собственные подозреваемые, свидетели, следственные действия и целый список претензий к британской стороне. В этом виртуальном расследовании каждая британская находка балансируется российской “контрнаходкой”, каждое утверждение – “антиутверждением”.

Российское “зеркальное дело” исходило из версии, будто Луговой и Ковтун не исполнители, а жертвы отравления полонием. Дозу они могли получить случайно, в момент отравления Саши, или их могли загрязнить специально, чтобы запутать следы. В этой версии злоумышленниками выступали Березовский, Закаев и я. Виртуальная реальность российского расследования в свою очередь отражалась в зеркале прессы; ведь журналисты обязаны давать “сбалансированные” репортажи, отражать все версии. Подконтрольные Кремлю СМИ обличали “злобную антироссийскую пропаганду” на Западе. Все это напоминало классическую дезинформационную кампанию по калькам старого КГБ времен холодной войны.

Конечно, при ближайшем рассмотрении российская версия разваливалась перед лицом фактов. Консенсус общественного мнения был четко на нашей стороне, но я не переставал благодарить судьбу за то, что англичане нашли полоний: не будь полония, виртуальная версия, склеенная в Москве, имела бы все шансы затмить реальность.

Но так было на Западе, а в России все виделось иначе – значительная часть общественного мнения оказалась в кремлевском “зазеркалье”. Один мой московский приятель так и сказал: “Для тебя убийца – Путин, что закономерно, ведь ты работаешь на Бориса и живешь на Западе. А я живу в Москве и Путин мой президент. И не просто президент, а лидер, которого обожает большинство граждан. Он, как английская королева, – символ нации, глава государства. Я, конечно, не во всем с ним согласен, но если на секунду допустить, что он убийца, то я не смогу жить в этом государстве. Так что, уж извини, дорогой, но убийца – Борис, какие бы доказательства ты не приводил. Если это один из них двоих, то, значит, Борис, ведь он злодей по должности”.

Мой приятель представляет образованный слой России, ему претит мысль об убийце в Кремле. Большинство же простых людей, я уверен, думают иначе – они убеждены, что Сашу убили по приказу Путина, и гордятся своим президентом. Литвиненко – предатель, и Путин его достал в Лондоне. Полонием. Так ему и надо. Наш президент таким и должен быть – беспощадным, грозным. Тогда нас будут уважать.

ТО, ЧТО В Уайтхолле казалось “умеренной линией”, в Кремле было воспринято как пощечина.

Запрос о выдаче Лугового стал для Путина полной неожиданностью. От наших источников в Москве мы знали, что аналитики убеждали его, что запроса не будет. Англичане не полезут в бутылку с позиции слабости. Европейцы и американцы не захотят вмешиваться. Агенты российского влияния в лондонском бизнес-сообществе будут давить на власть, чтобы та не убивала курицу, несущую золотые яйца. К тому же англичан предупредили о конституционном запрете на экстрадицию.

И когда запрос все же поступил, Путин не стал обращать внимания на приглашение сыграть вничью, завуалированное в британском “чисто уголовном” подходе; он был слишком рассержен, чтобы договариваться о том, как совместно разрулить кризис. Возможно, это и спасло Лугового от участи козла отпущения.

Гнев Путина выплеснулся с телеэкрана во время встречи с прокремлевской молодежью, прозванной в либеральных кругах “Путинюгендом”. Дело происходило в летней резиденции президента; в расстегнутой на две пуговицы рубашке, без пиджака и галстука, он объяснял внешнюю политику группе симпатичных, спортивных, типично русских подростков, одетых в ярко-красные футболки. Англичане, сказал он, “предъявляют претензии, оскорбительные для нашей страны и для нашего народа… Мозги им надо поменять, а не конституцию нашу, мозги! То, что они предлагают – это, очевидно, рудимент колониального мышления. Они, должно быть, забыли, что Великобритания больше не колониальная империя. Слава Богу, Россия никогда не была британской колонией…”

Было видно, что Президент находится в одном из своих характерных состояний – самонаведенной ярости готовящегося к драке подростка, нарастающей по мере того как он говорит. С такой же пацанской манерностью, которую первая заметила в нем Трегубова, он когда-то предлагал устроить обрезание журналисту из-за вопроса о Чечне или грозил ударить дубиной по голове Березовского. Путин был рассержен. Он воспринял запрос на Лугового как личное оскорбление.

Лондонские эксперты и политики были в замешательстве: почему он так реагирует? Ведь ему-то известно, откуда взялся полоний! Зачем же он поднимает градус и персонально влезает в скандал, вместо того, чтобы от него дистанцироваться? Почему бы не сыграть в предложенную ничью и свести тему на нет путем длительной прокурорской переписки?

Но для Бориса все было ясно как день. Он только пожал плечами:

– Неужели не понятно, человек продолжает бой. Не забудь, ведь он думает, что имел полное право убить Сашу – изменника Родины. А рассвирепел от того, что англичане устроили скандал, прекрасно зная, что он не выдаст Лугового. Считает, что это сделано исключительно в пику ему, то есть России. Да еще предложили изменить конституцию, то есть намекнули, что он диктатор. К тому же он уверен, что я манипулирую британцами, и это бесит его вдвойне…

ПОСЛЕ ПУТИНСКОЙ РЕЧИ о колониализме в Москве начался охотничий сезон на все британское. Бранить англичан было возведено в ранг официальной политики, телеканалы соревновались между собой в антибританских программах, а стаи “Наших” – пропутинской молодежи, повсюду преследовали автомобиль английского посла Тони Брентона, скандируя непристойности. Быть англоманом стало небезопасно. Британцы в московском бизнес-сообществе вдруг почувствовали, что их гражданство стало предметом беспокойства для аборигенов: кто-то демонстративно выражал солидарность; а кто-то переставал общаться.

А потом началась атака на Британский совет.

Эта почтенная организация имела представительства в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге, занимаясь развитием деловых и культурных контактов, предлагая курсы английского языка и помощь желающим поехать в Англию на учебу. В течение нескольких месяцев власти засыпали Британский совет обвинениями во всевозможных грехах: от неуплаты налогов и нарушения пожарных правил до организации утечки мозгов. Наконец 14 декабря 2007 года министр иностранных дел Лавров без обиняков заявил: “Этим летом британская сторона намеренно пошла на ухудшение отношений, выслав наших дипломатов, прервав контакты с Федеральной службой безопасности в антитеррористическом сотрудничестве и введя визовые ограничения. В дипломатии такие вещи недопустимы, и в качестве ответных мер мы решили приостановить деятельность Британского совета во всех городах, кроме Москвы, начиная с 1 января”.

Британцы возмутились: закрытие культурных представительств неправомерно; они обжалуют это решение. Не станут же русские закрывать их силой без решения суда?! Дело Литвиненко не имеет никакого отношения к политике или культурным обменам, настаивали они. То, что российская сторона пытается политизировать это “чисто уголовное дело”, взяв в заложники культурно-просветительную организацию, не делает ей чести.

Я представил себе улыбку Путина: идея обращения британцев в российский суд с иском против российского правительства должна была его очень позабавить. Он покажет этим колонизаторам, кто в доме хозяин! Перед Новым годом милиция и ФСБ начали навещать российских сотрудников Британского совета на дому. Гости появлялись под вечер для “дружеской беседы”. Они объясняли перепуганным сотрудникам, их мужьям и женам, что к ним лично пока нет претензий, но долг органов безопасности предупредить, что их работодатель действует на территории РФ в нарушение закона, не говоря уж о хорошо известной, хотя и неофициальной, точке зрения, что Британский совет служит прикрытием для шпионской деятельности МИ-6.

Через неделю после начала “дружеских визитов” англичане сдались. Они отказались от планов искать справедливости в суде и закрыли представительства в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге “в интересах безопасности своих российских сотрудников”.

ДЛЯ АНДРЕЯ ЛУГОВОГО отповедь Путина английским колонизаторам прозвучала музыкой. Запрос на его экстрадицию – это оскорбление России, сказал Президент. До этого момента Луговой не мог быть уверен, кто и как в ФСБ решит его судьбу. А теперь стало ясно, что без высочайшего повеления с его головы не упадет ни один волос, а высочайшее мнение заявлено однозначно: мы не откажемся от Лугового, он – наш!

Президент не оставил сомнений – Луговой не виноват. Если не в убийстве, то по крайней мере в предательстве. После выступления Путина аполитичного Лугового как подменили; он полностью перестроился и решил занять достойное своему подвигу место в российской политике.

Поддержка президента превратила Лугового в национального героя – патриота, которого иностранцы ложно обвинили в убийстве чтобы очернить Россию. Но даже если он это и сделал, то что ж плохого в том, что уничтожил врага? Вскоре после выступления Путина Луговой объявил, что будет баллотироваться в Думу. Через несколько дней, одетый в полосатый костюм с непристойно ярком галстуком, посвежевший и загорелый, Луговой включился в предвыборную кампанию.