355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алекс Флинн » Чудовище (Страшно красив) » Текст книги (страница 5)
Чудовище (Страшно красив)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 11:23

Текст книги "Чудовище (Страшно красив)"


Автор книги: Алекс Флинн



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Они есть везде. Но в Нью-Йорке на них натыкаешься чаще, поскольку Нью-Йорк переполнен людьми. Я говорю о тех, кто передвигается в инвалидных колясках, у кого ноги ампутированы по колено или выше. И о тех, кто ходит на своих ногах, но их лица изуродованы ожогами. Я никогда не задумывался о том, где и как с этими людьми случилось несчастье. Может, кому-то оторвало ноги на войне или в автомобильной катастрофе. Может, кому-то плеснули в лицо кислотой. Если я и замечал таких людей, то старался поскорее пройти мимо и не соприкасаться с ними. Калеки вызывали у меня отвращение. Но сейчас я постоянно думал о них. Ведь они тоже пережили превращение: только что они были вполне здоровыми и нормальными, возможно, красивыми, а в следующее мгновение все в их жизни резко изменилось. И не просто резко – непоправимо. Кто-то стал калекой, кто-то уродом, и каждому пришлось учиться жить в новом состоянии. Не знаю, что хуже: потерять ноги или превратиться в такое чудовище, как я. Но я знаю, что пятьдесят, шестьдесят или семьдесят отпущенных мне лет я проживу чудовищем. И все из-за какого-то мгновения, когда Кендра наложила на меня свое заклятие.

Теперь о ведьмином зеркале. Оно затягивало почище компьютерной игры. Я брал его в руки и забывал обо всем. Даже о своем уродстве. Сначала я подсматривал за каждым из своих друзей (бывших друзей, как заметила Кендра). Я заставал их в самые неподходящие моменты. Например, когда они получали взбучку от родителей. Или совали нос в чужие дела. Иногда я видел их голыми. Все они и думать забыли обо мне. Я наблюдал за Слоан и Треем. Они держались вместе, но у Слоан был и другой дружок, не из Таттл. Похоже, с тем парнем она была знакома уже давно. Может, Слоан и меня обманывала, как теперь Трея?

Потом мне стало интересно посмотреть на других ребят. Времени для этого у меня было предостаточно. Августовские дни тянулись медленно. Магда оставляла мне приготовленную еду, но из комнаты я вылезал, только когда домработницы не было дома или когда она убиралась в другом конце квартиры. Я помнил ее слова, которые она мне сказала накануне бала: она заявила, что боится не меня, а за меня. Возможно, теперь она думала: «Щенок получил по заслугам». Я ненавидел ее за это.

Я доставал школьный справочник, наугад открывал страницу и так же наугад выбирал фамилию. Как правило, это был какой-нибудь лузер, на кого мне раньше и смотреть не хотелось. Потом я читал о его увлечениях и интересах. Я думал, что знаю в Таттл всех. Оказалось, далеко не всех. Но теперь я знал каждого по имени.

Игра моя проходила так. Я выбирал кого-то и пытался угадать, в какой обстановке увижу его (или ее) в зеркале. Иногда это было легко: технари постоянно сидели за компьютером, а любители здорового образа жизни где-нибудь бегали.

Воскресным утром я добрался до Линды Оуэнс. Ее лицо мне показалось знакомым. Потом я вспомнил: да это та самая девчонка, которой я подарил измятую розу. Как она обрадовалась, сколько эмоций у нее было! Из-за этой Линды ведьма дала мне шанс вернуть себе прежний облик. Я посмотрел, чем она интересуется. Ого! Такое ощущение, будто серая мышка родилась в семье интеллектуалов. Я посмотрел, в каких организациях она состоит: Национальное почетное общество, Французское почетное общество, Английское почетное общество [14]14
  National Honor Society – американская общественная организация для старшеклассников, созданная в 1921 г. Девизом является известное французское выражение «Noblesse oblige» («Положение обязывает»). French Honor Society и English Honor Society – общественные организации старшеклассников, имеющих определенные успехи в изучении соответственно французского и английского языков и литератур.


[Закрыть]
… Сплошные почетные общества!

Такая девчонка должна сейчас сидеть где-нибудь в библиотеке.

– Хочу увидеть Линду, – сказал я зеркалу.

Я ожидал, что в стекле возникнет читальный зал (обычно зеркало, как в фильме, сначала показывало место действия), а потом лицо Линды, поглощенной учебой даже на каникулах.

Но вместо этого я увидел незнакомый трущобный район (меня никогда не тянуло гулять по таким местам). На улице переругивались две женщины в топиках. Из подъезда выскочил странный тип – судя по всему, наркоман. Зеркало показало грязную лестницу с ломаной ступенькой, площадку второго этажа, освещенную тусклой лампочкой с порванной проволочной сеткой. Потом я увидел внутренности убогой квартиры.

Краска на стенках отшелушивалась, старый линолеум на полу во многих местах вспучился. Книжными полками служили фанерные бакалейные ящики. Но в комнате было чисто. Линди сидела за столом и читала книгу. Это я угадал.

Она перевернула страницу, потом еще одну и еще. Я целых десять минут смотрел, как она читает. Если честно, мне было скучновато. Почему я не переключился на зрелище поинтереснее? Наверное, потому, что меня удивляло, что она может спокойно читать, не обращая внимания на окружающее убожество.

– Эй, девчонка! – послышался чей-то голос.

Я вздрогнул. До сих пор в квартире было совсем тихо, и я решил, что Линди одна.

– Что? – спросила она, поднимая голову от книги.

– Мне… холодно. Принеси одеяло.

Линди вздохнула и положила книгу обложкой вверх. Я прочитал название: «Джейн Эйр». От скуки я бы и сам почитал этот роман. Но не сейчас.

– Ну где ты там?

– Сейчас принесу. Чаю хочешь?

Она встала и пошла на кухню.

– Можно. Только быстрее, – едва слышно ответил голос.

Линди наполнила водой побитый красный чайник и поставила на газовую плиту.

– Одеяло где? – сердито и требовательно спросил тот же голос.

– Извини. Несу.

Тоскливо глянув на книгу, Линди подошла к шкафу и достала небольшое синее одеяло. На старом диване, скрючившись, лежал мужчина. Он уже был укрыт одним одеялом, и лица его я не видел. Мужчина дрожал, хотя август выдался на редкость жарким. Линди укрыла его вторым одеялом.

– Так лучше?

– Все равно холодно.

– Чай тебе поможет.

Линди сделала чай, открыла почти пустой холодильник, снова закрыла его и понесла чай лежавшему человеку. Однако тот уже спал. Линди опустилась на колени, вслушиваясь в его дыхание. Потом сунула руку под диванную подушку, будто что-то искала. Ничего не найдя, она вернулась за стол и продолжила чтение, прихлебывая чай. Я продолжал наблюдать за ней, но больше ничего необычного не увидел.

Я редко наблюдал за кем-нибудь дважды. Однако всю следующую неделю я продолжал с помощью зеркала наведываться в квартиру Линды. Я сам себе удивлялся. Серая мышь, ни лица, ни фигуры – что за интерес смотреть, как она читает или занимается домашними делами? Большинство моих одноклассников разъехались по летним лагерям. Кто-то отправился в Европу. Если бы я захотел, мог бы следить, как они бродят по залам Лувра. Я мог бы устроить себе шоу покруче – заставить зеркало показать мне душевую в лагере, полную голых девчонок. Я несколько раз так и делал. Но почему-то чаще всего я смотрел, как Линди читает. Трудно поверить, сколько книг она прочла за лето! Иногда она смеялась, а однажды я увидел ее плачущей. До сих пор я считал, что в наше время люди не плачут над книгами.

Однажды, когда Линди читала, в дверь квартиры грубо постучали. Она встала и пошла открывать. Чья-то рука схватила ее за локоть. Я обомлел.

– Где? – спросил грубый голос.

Я не видел лица гостя, только массивную мужскую фигуру. Мелькнула мысль: не позвонить ли 911?

– Я тебя, кажется, спросил. Где?

– Ты о чем?

– Не прикидывайся овечкой. Говори, куда дела?

– Я не понимаю, о чем ты.

Линди говорила спокойно. Она вырвала свою руку и пошла к столу.

Верзила снова схватил ее и притянул к себе.

– А ну, отдай!

– Больше не получишь.

– Сука! – заорал верзила и ударил ее по лицу.

Линди пошатнулась и упала.

– Мне нужно! Понимаешь, нужно! Думаешь, ты лучше меня, если крадешь то, что тебе не принадлежит? Отдай по-хорошему!

Верзила шагнул к ней, чтобы схватить вновь, однако Линди сумела вскочить на ноги и забежать за стол. Схватив книгу, она выставила ее перед собой, как щит.

– Не смей ко мне прикасаться, или я вызову полицию.

– Ты не сдашь копам собственного отца!

При слове «отец» я поежился. Вот это дерьмо – ее отец? Не его ли она неделю назад заботливо укутывала вторым одеялом?

– У меня ничего нет.

Линди кусала губы, изо всех сил стараясь не расплакаться.

– Я выбросила твою дрянь. Спустила в унитаз.

– В унитаз? Героин на сто баксов спустила в унитаз? Ты…

– Тебе нельзя к нему прикасаться. Ты же обещал…

Он бросился на дочь, но не устоял на ногах. Линди вместе с книжкой выскочила из своей трущобной квартиры, сбежала по стершимся грязным ступенькам и очутилась на улице.

– Вали насовсем! – орал ей вслед отец. – Иди на панель, как твои сестрицы-шлюхи!

Линди бежала к станции метро. Я следил за ней, пока она не села в вагон. Только там она дала волю слезам.

Я кусал губы от собственного бессилия.

Мистер Андерсон: Благодарю за то, что вы здесь. Сегодня мы будем говорить об условиях жизни после превращения.

Лягушан: Я не лбил пруды и счас не лблю.

ДеваМолчальница: Почему, Лягушан?

Лягушан: почему??? они мокрые!!!

ДеваМолчальница: Но ты же земноводный.

Лягушан: Ну и?

ДеваМолчальница: Значит, жизнь на суше ты предпочитаешь жизни в воде, хотя спокойно можешь дышать под водой? Почему? Мне очень любопытно.

Лягушан: не лблю плвать!

К чату присоединяется Нью-Йоркское Чудовище.

Нью-Йоркское Чудовище: Можете начинать, я здесь.

ДеваМолчальница: Мы уже начали.

Нью-Йоркское Чудовище: Я пошутил.

Мистер Андерсон: Мы никогда не знаем, говоришь ты серьезно, или шутишь. Добро пожаловать, Чудовище.

Нью-Йоркское Чудовище: На этой неделе я переезжаю. Пока не знаю куда.

ДеваМолчальница: Я хочу кое-что сообщить.

Мистер Андерсон: Что именно, Молчальница?

ДеваМолчальница: Я приняла решение.

Лягушан: прти прврщение?

ДеваМолчальница: Да.

Нью-Йоркское Чудовище: Зачем тебе губить себя этой глупостью?

Мистер Андерсон: Чудовище, ты не вправе давать оценку решениям других.

Нью-Йоркское Чудовище: Но это же глупо! Зачем рисковать заклятием, когда нет надобности?

ДеваМолчальница: Чудовище, я все очень тщательно обдумала.

К чату присоединяется Медведочеловек.

ДеваМолчальница: Конечно, я рискую. И очень сильно рискую. Если тот парень меня не полюбит, я превращусь в морскую пену. Но ради истинной любви я готова рискнуть.

Медведочеловек: В морскую пену?

Лягушан: нстщая лбвь этго стоит.

Нью-Йоркское Чудовище: Можно мне вставить слово?

Лягушан: Кто мжет тбе пмшать?

Нью-Йоркское Чудовище: Послушай, Молчальница. Все парни – вруны и подонки. Ты рискуешь ради того, кто этого не заслуживает. Неужели ради кого-то можно превратиться в морскую пену?

ДеваМолчальница: Но ты даже не знаешь его!

Нью-Йоркское Чудовище: И ты тоже! Ты под водой, а он – на земле!

ДеваМолчальница: Я знаю то, что мне нужно знать. Он прекрасен.

Лягушан: уврен что тк.

Нью-Йоркское Чудовище: Я стараюсь реально смотреть на вещи…… может, он даже не заметит тебя. Не ты ли говорила, что ради этого тебе придется отдать свой голос?

ДеваМолчальница: Я спасла его, когда он тонул… Не будем об этом.

Лягушан: млчльница, чдвище есть чудвище. У тбя своя глва на плчах.

ДеваМолчальница покинула чат.

Нью-Йоркское Чудовище: простите, трудно быть Чудовищем в Нью-Йорке.

Часть третья
Замок

Глава 1

В сентябре я переехал. Отец купил дом в Бруклине – старое здание из бурого песчаника – и сообщил, что мы перебираемся туда. Магда самостоятельно упаковала мои вещи.

В доме были старомодные, выступающие вперед окна с красивыми рамами. Я сразу обратил на них внимание. А вообще окна, выходящие на улицу (в этом квартале еще сохранились уличные деревья), во многих окрестных домах закрывали ставнями или жалюзи. Наверное, отцу не хотелось, чтобы я смотрел на деревья. Шучу – скорее, ему не хотелось, чтобы видели меня. В нашем доме были плотные ставни из темного дерева. Даже открытые, они загораживали часть обзора и закрывали дневной свет. Судя по запаху дерева и краски, ставни были совсем новые. К каждому окну подключили сигнализацию, все двери снабдили камерами слежения.

В доме было пять этажей, по площади почти не уступавших нашей манхэттенской квартире.

Первый этаж представлял собой полностью изолированную квартиру с гостиной и кухней. Здесь жил я. В гостиной висела огромная плазменная панель. Под нею располагались DVD-плеер и внушительная коллекция блокбастеров. Все, что нужно такому убожеству, как я.

Моя спальня имела выход на задний двор, в садик, где ничего не росло (я думал, что увижу там колючки перекати-поля). От внешнего мира и случайных глаз двор отгораживал новый плотный деревянный забор. Естественно, и он был снабжен видеокамерой. Отец не хотел, чтобы меня даже случайно кто-то увидел. Я сам не имел никакого желания выходить на улицу.

Раз уж речь зашла об убожестве… В квартире был кабинет с еще одним плазменным экраном, подключенным к PlayStation. Полки завалены играми, но ни одной книги. Наверное, отец решил, что мое дальнейшее умственное развитие ограничится видеоиграми и блокбастерами.

Зеркала в моей ванной комнате не было. Стены радовали глаз свежей краской, но она не могла скрыть то место, где прежде висело снятое зеркало.

Магда успела распаковать мои вещи. Я не хотел, чтобы она вдруг наткнулась на зеркало Кендры и два засохших лепестка розы, поэтому спрятал их в нижнем ящике комода, под грудой свитеров.

Обследовав свой этаж, я поднялся на второй, где обнаружил еще одну гостиную, столовую и вторую кухню. Дом был слишком велик для троих. И почему отец решил переехать именно в Бруклин?

В ванной второго этажа висело зеркало, но я не стал любоваться на себя.

Большая спальня третьего этажа была обставлена скорее как гостиная. Интересно, для кого она предназначалась? Здесь же находился кабинет с пустым книжным шкафом и такой же плазменной панелью, как у меня.

На четвертом этаже я обнаружил три спальни. В самой маленькой стояли незнакомые мне чемоданы. Пятый этаж оказался складом старой мебели, коробок с книгами и виниловыми пластинками. Их покрывал густой слой пыли. Я чихнул. Кстати, отчищать от пыли собственную шерсть – совсем не то, что смахнуть ее с кожи. Я вернулся к себе и встал у стеклянной двери в сад. Пока я разглядывал бурую землю, в спальню вошла Магда.

– А стучаться слабо? – спросил я.

– Ох, извините, мистер Кайл. Я думала, вы в другой комнате.

Заглаживая свой промах, она защебетала, как канарейка:

– Вам нравится ваша спальня, мистер Кайл? Я постаралась расставить мебель, как на той квартире. Смотрите, какая светлая, приятная комната.

– А где отец?

Магда взглянула на часы.

– На работе. Скоро выпуск новостей.

– Я не об этом. На каком этаже он поселился? Я прошелся по всем. Его вещей нигде нет. Наверху чьи вещи?

Магда прекратила щебетать.

– Мои, мистер Кайл.

– Отец переедет позже?

Магда отвела глаза.

– Извините, мистер Кайл. Мы будем жить с вами вдвоем.

Значит, папочка соврал, когда говорил, что «мы» переезжаем. Он не собирался никуда переезжать. Спихнул с глаз долой меня и Магду – мою надзирательницу. Нас двое в этой огромной пятиэтажной клетке. Теперь потянутся однообразные дни, зато отец доволен. Наконец-то я исчез с его глаз, и жизнь вернулась в прежнюю колею. Я глядел на стены, бесконечные стены в комнатах без окон и без зеркал. Стены гостиной были ярко-красными, спальни – изумрудно-зелеными. Когда-нибудь они меня поглотят, и не останется ничего, кроме воспоминаний о красавчике, сгинувшем неизвестно куда. Когда я учился в седьмом классе, один наш ученик погиб в автомобильной катастрофе. Сначала мы плакали, а через несколько дней о нем никто не вспоминал. Прошло всего два года, а я напрочь забыл его имя. Наверное, точно так же в моем классе забудут, что у них учился Кайл Кингсбери. Если уже не забыли.

– Вам нравится ваша спальня, мистер Кайл? – снова защебетала Магда.

– Приятная комнатка. – Я подошел к ночному столику и не увидел там одной привычной вещи. – А где телефон?

Магда замялась.

– Его нет.

– Нет телефона?

– Нет.

Врать она не умела. Ее выдавало лицо.

– Мистер Кайл…

– Мне нужно поговорить с отцом. Он что же, спихнул меня сюда, даже не попрощавшись? Он решил, что мне хватит вот этого?

Я подошел к полке и смахнул часть коробок с дисками на пол.

– Он купил мне дорогую клетку и не испытывает никакой вины за то, что бросил меня. Как же, ведь он ухлопал бездну денег на эту пятиэтажную тюрьму!

Я чувствовал, как изумрудные стены наползают на меня. Обессиленный, я повалился на диван.

– Где телефон? – снова спросил я Магду.

– Мистер Кайл…

– Да перестань ты звать меня мистером! – Я протянул руку и швырнул на пол еще несколько дисков.

– Не корчи из себя дуру! Сколько отец тебе заплатил? Наверное, раза в три больше обычного. Ты ведь не только кухарка и уборщица, ты еще и тюремщица. И за молчание надо добавить. Думаю, ты крепко держишься за эту работу. Ведь если я сбегу, отец тебя прогонит. Таких денег тебе больше нигде не заплатят.

Магда молча смотрела на меня. Мне хотелось спрятать лицо в подушку. Я снова вспомнил ее слова:

«Я боюсь не вас, а за вас».

– Я же злодей, и ты это знаешь. Чудовище. А чудовище и должно выглядеть как чудовище. Ты не боишься, что однажды ночью я проберусь к тебе и придушу во сне? В твоей стране верят в дьявольское отродье?

– Верят, – тихо ответила она.

– А в общем, мне плевать на твою страну. И на тебя тоже.

– Я знаю, что вам сейчас очень плохо…

У меня в голове поднималась непонятная волна, неприятно щипало в носу. Мой отец ненавидел и стыдился меня. Он не пожелал жить со мной под одной крышей.

– Магда, прошу тебя, мне нужно поговорить с отцом. Очень нужно. Не бойся, он тебя за это не уволит. Ему никого не найти на твое место.

Магда колебалась. Наконец она кивнула.

– Я принесу вам телефон. Надеюсь, вам это поможет. Я сама стараюсь.

Она ушла. Что значит «я сама стараюсь»? Она пыталась убедить моего отца не бросать меня, не ссылать в этот дом, но он не захотел ее слушать? Я слышал, как Магда поднимается наверх. Магда – это все, что у меня осталось: кухарка, уборщица, прачка и собеседница. Моя жизнь зависела от нее. Если я ее сильно достану, она вполне может подсыпать отраву мне в еду, и никого это не будет волновать. Я принялся собирать разбросанные коробки с дисками. Вроде бы простое дело, но оно уже не было простым с моими нынешними руками. Они напоминали руки гориллы. Лучше такое, чем медвежья лапа, – у меня хотя бы сохранились большие пальцы.

Через несколько минут вернулась Магда с мобильником. Видно, отец позаботился, чтобы дом отключили от телефонной сети. Очень предусмотрительно.

– Я… я собирал разбросанные диски… Ты меня извини, Магда.

Мои слова ее удивили.

– Все в порядке, – пробормотала она.

– Понимаю, ты не виновата. Что отец велел, то ты и делаешь.

Она подняла последние из валявшихся на полу коробок и поставила на полку.

– Хотите, чтобы я позвонила вашему отцу?

Я взял у нее телефон.

– Сам позвоню. Мне нужно поговорить с ним наедине.

Магда кивнула и вышла из спальни.

– Магда, ну что там еще? – послышался раздраженный голос отца.

– Это не Магда, а я. Нам надо кое о чем побеседовать.

Отцовский тон ничуть не изменился.

– Кайл, у меня дел по горло.

– У тебя всегда дел по горло. Не бойся, я не буду красть твое драгоценное время. И ты его сбережешь, если будешь слушать, а не спорить со мной.

– Кайл, понимаю: ты не в восторге от переезда. Но это лучшее, что я сумел найти. Я постарался создать тебе комф…

– Ты запихнул меня сюда, чтобы избавиться от меня.

– Я действую в твоих интересах. Я оберегаю тебя от посторонних взглядов. От людей, которые не прочь использовать твою трагедию в собственных интересах и…

– Это сладенькая чушь! – Мне показалось, что изумрудные стены опять наползают на меня. – Ты оберегаешь себя. Ты боишься, как бы люди не узнали, что у Роба Кингсбери такой сын.

– Кайл, разговор окончен.

– Нет, не окончен! Не вздумай отключиться. Если ты так сделаешься поеду на Эн-би-си и дам интервью. И поеду прямо сейчас.

Это охладило его пыл.

– Чего ты хочешь, Кайл?

Я хотел, чтобы все стало как прежде. Чтобы я снова ходил в школу, общался с друзьями и радовался жизни. Но это зависело не от отца.

– Мне от тебя нужно не многое. Сделаешь – я останусь в этой резервации. Откажешься – я расскажу о себе всему миру.

– И что же тебе нужно?

– Во-первых, компьютер с выходом в Интернет. Ты боишься, что я выкину какое-нибудь безумство. Например, позову сюда журналистов с фотокамерами. – «И расскажу им, что я твой сын», – мысленно добавил я. – Но я этого не сделаю, если ты выполнишь мои просьбы. Я хочу знать, что происходит в мире. Реально, а не по картинкам из телевизора. Может, найду для себя какой-нибудь форум или чат.

Мои слова звучали так, что мне захотелось заткнуть уши. Просто мыльная опера!

– Ладно. Обещаю.

– Второе. Мне нужен учитель.

– Учитель? По-моему, раньше у тебя не было тяги к учебе.

– Это раньше. Теперь мне нужно чем-то занять время.

Отец молчал, и я продолжил:

– А вдруг это кончится? Вдруг, или постепенно, день за днем. Может, ведьма передумает и вернет меня в прежнее состояние. И кем я буду? Отупевшим невеждой?

Насчет возвращения – я сам в него не верил, да и отец тоже. У меня теплилась другая надежда: а вдруг в Сети я познакомлюсь с какой-нибудь девчонкой? Для этого нужен компьютер. Зачем мне учитель – этого я сам толком не понимал. Отец был прав, раньше я ненавидел школу. Но теперь, лишившись ее, захотел учиться. К тому же с учителем можно общаться. Разговаривать.

– Короче, не хочу отстать от жизни.

– Хорошо. Я подыщу тебе преподавателя… Что-нибудь еще?

Я набрал в легкие воздуха.

– Третья и последняя просьба: я не хочу, чтобы ты меня навещал.

Я сказал об этом, поскольку знал: отцу и самому не хочется сюда приезжать. А его визитов по обязаловке мне не надо. Он бы приезжал «из чувства долга», как в больницу или дом престарелых, не больше чем на пятнадцать минут. И даже в это ничтожное время он бы поминутно смотрел на часы или, еще хуже, говорил по мобильнику.

Я ждал, не станет ли он возражать и изображать хорошего отца.

– Прекрасно, – ответил он. – Если это все, чего ты хочешь…

Роб Кингсбери остался верен себе.

– Да, это все, чего я хочу.

Я отключился первым, чтобы не передумать. И не начать умолять его жить вместе со мной.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю