Текст книги "Чудовище (Страшно красив)"

Автор книги: Алекс Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Часть шестая
И потом они жили счастливо

Глава 1

Выйдя из дома, мы увидели, что он окружен полицейскими машинами. Тут же толпились участники погони, зеваки. Естественно, приехали корреспонденты всех главных телеканалов, включая и тот, где работал мой отец. Наркоторговец давал интервью, выставляя себя «жертвой чудовища».

– Вот он! – закричал мерзавец, увидев нас с Линди. – Это чудовище напало на меня.

Толпа загудела, но быстро смолкла. Они ждали чудовище, но увидели обычного парня в мешковатой одежде.

– И его вы называете чудовищем? – удивилась журналистка с отцовского телеканала.

– Уверяю вас, он был чудовищем. Когти, клыки и… все тело покрыто шерстью.

История с нападением чудовища пахла сенсацией, и журналистка очень старалась спасти сюжет.

– Мисс, вы видели чудовище? – спросила она у Линды.

– Нет, конечно, – ответила Линди и пригладила мои взъерошенные волосы. – Никакого чудовища я не видела. А вот он, – она указала на наркоторговца, – силой затащил меня сюда. Не знаю, была бы я сейчас жива, если бы меня не спас этот парень.

– Не слушайте ее! – закричал наркоторговец. – Этот парень – чудовище. Все дело в магии. Он умеет превращаться в чудовище.

– Магия?

Смех Линды был несколько искусственным, но этого никто не заметил. В толпе тоже засмеялись.

– Магия и чудовища существуют лишь в детских сказках. Да еще в головах тех, чьи мозги отравлены наркотиками. А вот герои и злодеи вполне реальны.

– Ну а вы видели чудовище? – упавшим голосом спросила журналистка, направив микрофон в мою сторону.

– Никакого чудовища я не видел. – Копируя отцовскую манеру вести репортаж, я взял у нее микрофон.

– Мы настолько боимся отклонений от привычных стандартов, что любого человека, имеющего проблемы с кожей или какое-нибудь заболевание, готовы объявить чудовищем. А такие люди – вовсе не звери. Возможно, они даже человечнее нас. Они нуждаются в нашем понимании. Иногда достаточно просто выслушать их. Но мы привыкли судить по внешнему виду. Нам некогда заглянуть внутрь. А чаще – у нас нет желания.

Сенсации не получилось. Журналистка досадливо забрала у меня микрофон и встала перед камерой.

– Как видите, все оказалось гораздо проще. Возможно, мы так и не узнаем, куда скрылось звероподобное существо, якобы терроризировавшее пассажиров подземки на линиях Бруклина.

Толпа принялась расходиться. Наркоторговец хотел незаметно улизнуть, однако полицейский крепко схватил его за руку.

– Не торопись, приятель. Я проверил твое досье. В прошлый раз ты легко отделался. Сейчас тебе светит еще и статья за покушение на убийство… Да-да, мы нашли револьвер, о котором говорила девушка. – Полицейский повернулся к нам. – Вам придется поехать с нами и дать показания. Не возражаете?

– Ни в коем случае, – ответил я.

Я представил, как эта история разозлила моего отца и как он перепугался, когда на его канал поступили первые сведения о «чудовище в метро». Возможно, сейчас он уже сидел у меня в гостиной.

– Вместе с ним я поеду куда угодно, – сказала Линди.

– Влюбленные детишки, – пробормотал полицейский.

Кажется, он еще что-то сказал, но мы с Линди не слышали. Мы целовались.

Глава 2

В полиции мы задержались дольше, чем думали. Когда мы наконец приехали домой, отец действительно сидел в гостиной и смотрел утренний выпуск новостей своего телеканала. За спиной диктора ползла бегущая строка: « ЧУДОВИЩЕ В ПОДЗЕМКЕ?» Над нею красовалась компьютерная реконструкция, изображавшая странное существо, похожее на волка. Отец снял галстук, и вид у него был просто никакой.

– Кайл? Где ты был?

– Гулял, – ответил я, как отвечает подросток, заявившийся домой под утро.

– Ты что-нибудь знаешь об этом? – спросил отец, кивая в сторону экрана и по-прежнему не поворачивая головы.

– А мне что до этого? Я же не чудовище. Мало ли что происходит в Нью-Йорке.

– Ты не…

Тут он соизволил повернуться и увидел своего сына в прежнем облике. Не берусь судить, пережил он шок или нет. Отец хорошо владел собой.

– Когда это случилось?

Я понял его вопрос. Ему было важно знать, вернулся ко мне мой прежний облик до или после происшествия с чудовищем. Но на его вопрос я не ответил.

– Пап, познакомься. Это Линди.

– Рад вас видеть, Линди.

Отец скользнул по ней оценивающим взглядом телевизионного профессионала. Наверняка заметил футболку с портретом Джейн Остин, старенькие кроссовки, нефирменные джинсы. Все, кроме ее лица. Очень похоже на моего отца. Неужели он боялся встретиться с ней глазами?

– Что ж, это надо отметить. Свозить вас куда-нибудь на завтрак?

Это тоже было в отцовском стиле. Теперь он готов показаться с сыном на публике. Теперь это будет работать на его рейтинг.

Я взглянул на Линду. Она поморщилась.

– Спасибо за приглашение, но не сейчас. Мне нужно поговорить с Уиллом и Магдой. Они ведь были со мной все это время. А потом я завалюсь спать. Глаза слипаются после бессонной ночи.

Я насладился кислым выражением отцовского лица, потом сказал:

– Но вскоре мы это обязательно пышно отпразднуем.

Через год.

Отец уехал. Часы показывали без десяти пять, Уилл, естественно, спал, но мне было нужно его разбудить. Я постучал в его дверь. Молчок. Я постучал громче.

– Адриан, может, все-таки дадим ему выспаться? – спросила Линди, повисая у меня на плече. Я знаю другие способы скоротать время. Я безумно по тебе соскучилась.

– Я тоже, – сказал я, целуя ее в сотый раз.

Мне вспомнилась зима, когда я остался один и был таким же мертвым внутри, как мои загубленные розы. Правда, тогда я уверял себя, что все нормально.

– У меня есть серьезная причина разбудить Уилла. Думаю, вскоре ты со мной согласишься.

Я постучал еще громче.

– Открывай, неисправимый соня!

– Времени сколько? – донесся из-за двери заспанный голос.

– Выйди на минутку. Потом можешь снова спать… если получится.

– Я спущу на тебя Пилота.

– Он не сторожевой пес. У него другие функции.

За дверью снова все стихло. Я подумал, не заснул ли мой дорогой учитель. Потом раздались шаги. Дверь открылась.

Я специально включил в коридоре свет и теперь смотрел, как на него отреагирует Уилл. Вначале он закрыл глаза ладонями. Потом осторожно отнял руки. Огляделся по сторонам и лишь тогда заметил меня.

– А… вы кто?

– Адриан. А это Линди. Ты нас видишь?

– Да. По крайней мере, мне так кажется. А может, это сон во сне? Помнится, когда мы встретились, ты уверял меня, что ты чудовище.

– Ты тоже уверял меня, что ты слеп. Но жизнь не стоит на месте.

Уилл хохотал и кружился по комнате.

– Да! Жизнь не стоит на месте. Невероятно! Вот ты какая, Линди. Значит, вернулась к Адриану?

– Я сама толком не понимаю, как это произошло, но я счастлива. Очень счастлива.

Она обняла Уилла. Пилот сообразил, что в его собачьей жизни тоже настали перемены, и из поводыря вдруг превратился в обычную собаку. Он прыгал, лаял и лизал всем руки.

Когда мы подустали от прыжков, танцев и прочих экстравагантностей, я спохватился:

– А где Магда?

Если Кендра сдержала обещание, перемены настали и для Магды. Она должна вернуться к своей семье. Я вдруг понял, что очень не хочу расставаться с Магдой. Почему бы ей не остаться с нами? Дом большой, хватит места для всей ее семьи.

Я подбежал к двери ее комнаты. Линди следовала за мной. Я постучал. Ответа не было.

Тогда я открыл дверь. Комната была пуста.

– Нет! – закричал я.

Я забыл обо всем. О том, какие великие события произошли в нашей с Линдой жизни. О том, что ожидало нас впереди. Я испытал то же чувство, что и много лет назад, когда мать ушла от нас.

– Я даже не успел с ней проститься. Она уехала. И записки не оставила.

Линди с сочувствием глядела на меня. Вся моя радость погасла. Я уже собирался выйти из опустевшей комнаты, как вдруг заметил на кровати какой-то блестящий предмет.

Это было зеркало. Точно такое же зеркало в серебряной оправе. Я вспомнил, как разбил подарок Кендры, пытаясь выбраться из вагона подземки. Это зеркало было целехонькое. Взглянув в него, я увидел стройного голубоглазого блондина. Даже легкий загар на лице. А рядом из зеркала на меня смотрела самая красивая на свете девчонка. Кто-то с этим не согласится, но для меня она была самой красивой.

– Хочу увидеть Магду, – сказал я зеркалу.

В нем мгновенно появилось лицо Кендры.

Глава 3

– Где Магда? – спросил я у Кендры.

– Поднимайся на крышу. Скоро восход.

Мы пошли на пятый этаж. Я очень давно сюда не забредал. Оказавшись тут вместе с Линдой, я вспомнил череду одиноких дней, когда я сидел на старом пыльном диване, читал книги и глазел в окно. Потом я вспомнил, как однажды мы пришли сюда вместе. Замечательно, когда жизнь дарит тебе второй шанс.

На пятом этаже имелась лесенка, ведущая на крышу. Я поднял люк, вылез сам и помог вылезти Линде.

Крыша была плоской, с парапетом, позволявшим без опаски по ней ходить. Над городом вставало солнце. Нью-Йорк на восходе – самое удивительное место в мире. Люди обожают смотреть на силуэт Манхэттена. Но куда прекраснее видеть, как над такими разными городскими зданиями поднимается солнечный диск. Это особенно прекрасно, если смотришь на восход и держишь за руку любимую девушку.

Я поцеловал Линде руку.

– Смотри. Какое удивительное утро. Мы навсегда его запомним.

Однако Линди смотрела не на восход и не на меня. Вскоре я понял, куда она глядит.

На крыше стояла Кендра. Я впервые после ночи заклятия видел ее. Как и тогда, она выглядела неотразимо. Пурпурные, зеленые и черные волосы обрамляли ее лицо и вились по плечам. Кендра была в черном длинном платье. На парапете за ее спиной сидела стая ворон с пурпурными, зелеными и черными перьями, подсвеченными восходящим солнцем.

– Ты потрясающе выглядишь, Кайл.

– Адриан. Это имя подходит мне больше.

– Я тоже так считаю.

Она подошла к Линде. Точнее, подплыла или даже подлетела.

– Линди, мы до сих пор с тобой не встречались. Меня зовут Кендра.

– Та самая Кендра?

В полицейском участке нам пришлось ждать, пока освободится дежурный инспектор, и я успел рассказать Линде про Кендру.

– Да, Линди. Та самая ведьма Кендра. Некоторые назвали бы меня злой ведьмой. Во всяком случае, именно я наложила заклятие на Адриана.

– И ты этим гордишься?

– Немного. Он стал лучше, чем был.

Увидев замешательство Линды, я кивнул. Кендра говорила правду.

– Должна сознаться: раньше я колдовала куда менее успешно. В молодости я была очень порывиста. Случалось, превращу человека в лягушку, а уж потом начинаю задавать вопросы. Сообществу ведьм это очень не нравилось. Они говорили, что своими действиями я могу привлечь нежелательное внимание к ведьмам и вызвать гонения, как в случае с салемскими ведьмами. В наказание меня отправили в ваше время, в Нью-Йорк, в качестве обычной прислуги. Мне запретили применять колдовские чары.

– Но ты нарушила запрет?

Кендра кивнула.

– Я это сделала, поскольку меня поместили в дом, где жил на редкость черствый и бессердечный подросток. Я почувствовала, что должна преподать ему урок, иначе в своей взрослой жизни он может наделать много зла. И я наложила это заклятие.

– Премного благодарен, госпожа ведьма, – сказал я, церемонно поклонившись.

Линди стиснула мою руку.

Ведьмы пришли в бешенство. Я наложила самое могущественное заклятие, с непредсказуемыми последствиями. Могло случиться то же самое, как если бы зверь из зоопарка вырвался на свободу и попал, допустим… в нью-йоркское метро. Особенно их разозлило, что я избрала своей жертвой сына преуспевающей телезвезды.

– Хорошо, хоть кто-то из вашего племени вступился за меня.

– Мне тоже досталось. Сообщество постановило, что я останусь в этой семье, так сказать, вечной прислугой.

Теперь я понял!

– Так значит, Магда – ненастоящая?

– Настоящая.

Кендра взмахнула рукой и тут же превратилась в Магду.

– Она – это я. А я – это она.

– Вот оно что, – растерянно пробормотал я. – Значит… а я думал, Магда была мне другом.

– Она и осталась твоим другом, мой милый, – сказала Кендра, принявшая облик Магды. – С самого начала я заботилась о тебе и искренне желала тебе счастья. Когда я впервые пришла в ваш дом, за твоей жестокостью и бравадой я заметила глубокую печаль. Она жила в твоем сердце и мешала тебе видеть настоящую красоту жизни. Я пробовала тебе это объяснить, а в ответ слышала лишь насмешки и грубости. И потому решилась наложить на тебя заклятие.

– А Уилл? Он тоже колдун?

Магда покачала головой.

– С Уиллом я встретилась случайно. Сама я была не в силах ему помочь. А когда мы перебрались в этот дом и ты вдруг захотел продолжать учебу, я вспомнила о нем. Твой отец стал искать тебе учителя. И я сказала ему, что идеальным вариантом будет слепой, которого не отпугнет твой облик. К счастью, твоего отца не пришлось долго убеждать. Уилл очень бедствовал. А теперь, когда твое бескорыстное желание вернуло ему зрение, он легко найдет прекрасную работу.

– Но у меня было два желания. Я хотел, чтобы ты… чтобы Магда вернулась в свою семью.

– Вот я и вернулась. Минувшей ночью, ровно в полночь.

– Я что-то не понимаю.

– Я желаю тебе счастья, Адриан.

Она обняла нас с Линдой за плечи. Меня словно ударило током, как бывает, когда что-то включаешь в сеть и случайно дотронешься пальцем до штырька электрической вилки. Не было ли это новым заклятием? На мгновение я испугался: не превратит ли она Линду в какую-нибудь гиену?

– Счастья? Но я уже счастлив.

– Я желаю тебе… вам обоим беречь ваше счастье. Вы больше, чем кто-либо в вашем возрасте, заслужили эту любовь. В отличие от многих ваших сверстников вы сумели по-настоящему узнать друг друга, научились быть внимательными друг к другу. Я знаю, Адриан, как тебе не хотелось расставаться с Линди. Но когда ты сказал, что она должна поехать к отцу, и не стал ее удерживать, я поняла: ты сумеешь снять заклятие.

– И ты ни словом мне не намекнула?

Ведьма не ответила.

– Твое пожелание для Магды исполнилось. Я вернулась в свою семью.

– Где она?

– Прости, я больше не могу их задерживать. Они ждут.

Она махнула рукой и исчезла. Во всяком случае, мне так показалось. Но Линди дернула меня за рукав и показала туда, где только что стояла Магда. Я увидел… большую изящную ворону. В лучах восходящего солнца ее крылья отливали то пурпурным, то зеленым, то черным. Ворона взмахнула крыльями и поднялась в воздух. За нею поднялись и остальные. Стая полетела на восток, навстречу наступающему дню.

– Ах, – вздохнула Линди, провожая глазами стаю. – Упустила свой шанс.

– Какой?

– Я вежливо молчала и не прерывала Кендру. Но если бы я знала, что эта милая женщина вдруг превратится в ворону, я бы у нее кое-что попросила.

– Линди, чего еще тебе просить?

– Попробую объяснить. Понимаешь, я очень счастлива, что мы снова вместе. Но я полюбила тебя таким, каким ты был. Кто спорит, у Кайла Кингсбери неотразимая внешность, уверенность в каждом слове и все такое. Но полюбила я все-таки не его, а Адриана. Я не видела в тебе чудовище… точнее, вскоре перестала видеть. Ты был для меня редким, особым человеком. Наверное, я полюбила тебя почти сразу, только боялась себе в этом признаться.

– И ты хочешь, чтобы я снова превратился в чудовище?

– Нет, конечно. Нам бы опять пришлось прятаться от людей. Но мне было бы легче, если бы из чудовища ты превратился в обычного неприметного парня. Чтобы никто не оборачивался тебе вслед.

– Я что-то не понимаю тебя, Линди. Хорошо, ко мне вернулся прежний облик, но все остальное изменилось. Я никогда не буду вести себя как Кайл Кингсбери двухлетней давности. Чего же ты собиралась просить у ведьмы?

– Смотри, какой ты высокий, светловолосый! Просто совершенство.

– Насчет совершенства сомневаюсь.

– И ты будешь спорить, что десять девчонок из десяти не западут на тебя, когда увидят?

Я вспомнил Слоан и ее подруг. Линди была права.

– Допустим, кому-то я кажусь совершенным. И что с того?

– Вот я и хотела попросить ведьму.

– О чем? О еще большем совершенстве?

– Наоборот. Допустим, прыщ на носу. Или угри. Или двадцать фунтов лишнего веса.

– Теперь понимаю. – Я взял Линду за руку. – Но зачем тебе это понадобилось?

– Ты до сих пор не понял? Ты – красавец, а я… сам видишь. Красивым парням не нужны серенькие мышки. Я знаю, что Адриан Кинг любил меня. А вот насколько хватит Кайла Кингсбери? Не потянет ли его искать красавицу под стать себе?

– Какую красавицу? – Я обнял ее. – Линди, ты любила меня, когда десять девчонок из десяти испугались бы одного моего вида. Ты поцеловала меня, когда у меня даже не было губ. Ты сумела заглянуть в глубины моей души, когда я сам не был уверен в себе. Так кто из нас двоих по-настоящему совершенен? Кто красив? Я не знаю, дотяну ли когда-нибудь до твоего уровня.

– Ну, если это не просто слова… – сказала Линди, но потом улыбнулась.

– По-моему, мы с тобой оба убедились: внешность – это не главное. Скажи, многие ли поверят, что ведьма превратила парня в чудовище, но настоящая любовь вернула ему прежний облик? Люди усмехнутся. Как же, магия бывает только в сказках. А в обычной жизни есть учеба, работа, еда, телевизор. Люди мечтают о волшебстве и сами же не впускают волшебство в свою жизнь. А мы с тобой – впустили.

– И что теперь? – спросила Линди.

– А теперь как в сказке: «И они жили долго и счастливо».

Я поцеловал ее. Она поцеловала меня. Мы целовались, пока солнце не залило крышу утренним светом и вокруг нас не зазвучала разноголосица проснувшегося города.

Тогда мы спустились вниз и приготовили себе завтрак. Где сейчас находилась та, что из месяца в месяц готовила нам завтраки, оставалось только гадать.

Эпилог
Год окончания школы

– Смотри, тут и твое имя, – насмешливо сообщила Линди, подавая мне бюллетень с кандидатурами принца и принцессы бала выпускников школы Таттл.

Да, мы с Линдой вернулись в Таттл. Моему отцу пришлось приложить некоторые усилия, а нам – придумать убедительные легенды. Но одноклассники встретили нас приветливо… если перешептывания за спиной считать проявлениями приветливости. Чего только они не придумывали! Кто-то заявил, что ему (или ей) «точно известно»: меня выгнали из школы-интерната за скандальный роман с дочкой директора. Другие утверждали, что в интернате я решил стать первым учеником и заработал нервный срыв. Сплетни – неотъемлемая часть учебного процесса в Таттл.

– А я сомневаюсь, что у него был нервный срыв, – услышал я как-то за спиной голос Слоан Хаген.

Мы с Линди шли по коридору, и я ограничился тем, что кивнул Слоан.

– И что, по-твоему, с ним случилось? – спросила ее подружка.

– Наверное, сотрясение мозга. Иначе бы он не прилип к этой невзрачной особе.

Только Слоан видела меня в облике чудовища. Я помнил, как она с воплями убежала из нашей квартиры. Теперь она была бы не прочь возобновить отношения со мной. Точнее, с моей вернувшейся внешностью. Несколько раз она говорила, что ждет моего звонка. Пусть ждет.

Я посмотрел в бюллетень. Так и есть: в нем стояло мое имя.

– Наверное, опечатка, – сказал я Линде.

– Конечно, – согласилась она.

– Ребята не видели меня целых два года. С чего бы им выдвигать мою кандидатуру в принцы бала?

– Вряд ли из-за внешних данных, – продолжала ехидничать Линди.

– Не знаю. И вообще, мне все равно.

Я скомкал бюллетень в бумажный шарик и швырнул в ближайшую мусорную корзину, но промахнулся, и шарик приземлился в центре класса. Я хотел его поднять, однако учитель меня опередил.

– Полагаю, это прилетело от вас, мистер Кингсбери, – сказал он. – Я знаю, вы неплохо играете в баскетбол. Но в дальнейшем прошу не путать спортивный зал с углубленным курсом английской литературы, который я преподаю.

– Да, сэр.

– Правила обязательны для всех, Кайл. Без исключений.

– Да, сэр.

Я по-военному отсалютовал ему, запихнул скомканную бумажку в карман и вернулся на место.

– Ему бы в викторианскую эпоху жить, – шепнул я Линде.

– Кайл не решился сказать вслух, что он очень сожалеет о случившемся и такое больше не повторится, – сказала она.

Вокруг нас захихикали. Я видел, что почти никто не заполняет бюллетени. Трое ребят скатали такие же шарики и ждали, когда преподаватель повернется спиной. Кто-то делал из бюллетеней самолетики, кто-то складывал из них фигурки оригами. Некоторые просто не обращали на них внимания и набирали эсэмэски.

– Кстати, мы вообще можем не ходить на бал, – сказал я Линде. – Что мы там забыли?

– Нет, мы обязательно пойдем. И я хочу розу на платье. Цвет – по твоему выбору. Для бала я подобрала замечательное платье.

Учитель решил, что все, кто хотел заполнить бюллетени, это сделали, и начал урок. Нам с Линди не оставалось ничего иного, как сидеть и слушать давно знакомый материал. Все это мы изучили давным-давно, когда с нами занимался слепой Уилл.

Кстати, зрячий Уилл оказался куда менее снисходительным, что я ему и выложил по окончании урока.

– Нехорошо так относиться к старым друзьям.

Мистер Фраталли пожал плечами.

– Нехорошо показывать, что у тебя есть любимчики, даже если ты живешь с ними под одной крышей.

– Я же шучу. Ты прав, Уилл. Никаких любимчиков в классе. Тогда до вечера?

– До позднего вечера, – ответил Уилл, он же преподаватель из Таттл мистер Фраталли. – У меня сегодня занятия. Не век же мне учить таких оболтусов!

Как и мы, Уилл вернулся к прерванной учебе в магистратуре. Он мечтал стать университетским профессором. Отец написал ему такую характеристику, что на работу в Таттл его приняли с распростертыми объятиями.

– Тогда скажи, когда примерно вернешься. Мы разогреем пиццу.

– А по-моему, у вас такая нагрузка, что едва ли хватит времени заказать пиццу.

– Только не по литературе. После твоего домашнего обучения мы здесь отдыхаем.

После занятий мы с Линдой спускались в метро и ехали в Бруклин, где по-прежнему жили втроем с Уиллом в пятиэтажном доме. Отец предлагал мне вернуться в нашу старую квартиру на Манхэттене. Думаю, мы с ним оба облегченно вздохнули, когда я отказался. Вряд ли Линди было бы там так уютно и спокойно, как в Бруклине.

– Хочешь, сходим к Земляничным полям, – предложил я Линде.

Иногда мы забредали туда полюбоваться мозаикой и цветами.

– Поедем домой, – сказала она. – Мне нужно кое-что сделать.

Я кивнул. Какое это замечательное слово – «домой». Как здорово иметь дом, куда ты можешь возвращаться, где тебя любят и понимают.

Линди сохранила за собой комнаты на третьем этаже. Она говорит, что только там может нормально готовиться к занятиям.

Зеркало, починенное Кендрой, как всегда, лежало на почетном месте в моей гостиной. Я поднес его к глазам и сказал:

– Хочу увидеть Линди.

Увы, в зеркале отражалось только мое лицо. Теперь это было просто красивое старинное зеркало, не более того. Его волшебные свойства исчезли, зато последствия волшебства сохранялись. И главное волшебство – мы с Линди были вместе.

Я прошел на кухню, достал чипсы и налил стакан молока. Конечно, это не те обеды, какие готовила Магда, но теперь я точно знал, где в кухне что лежит.

– Где оно? – поинтересовалась вошедшая в кухню Линди.

– Оно – что? – спросил я, похрустывая чипсами.

– Платье Иды. Я собираюсь его надеть на выпускной бал.

– Так ты об этом платье мне говорила?

– Да. А чем оно тебе не нравится?

– Я вроде бы не говорил, что оно мне не нравится.

Я отправил в рот очередную порцию чипсов.

– Это из-за того, что оно старое? – насторожилась Линди.

Я покачал головой. Мне вспомнилось «бабушкино платье» Кендры и язвительные слова Слоан: «Вообще-то в нашем кругу принято покупать на бал новые платья». А я стоял рядом и ухмылялся. Сейчас я бы дал тому парню по морде.

– Понимаешь, это… наше с тобой… сокровенное. Не знаю, надо ли показывать его чужим.

– А может, тебе стыдно идти на бал с серой мышкой, вздумавшей нарядиться в какое-то старье?

– Как тебе не стыдно, Линди? Я по сто раз на дню говорю, какая ты красивая, а тебе все мало! Просто это платье дорого мне… как память.

– Замечательно. И в каком сейфе оно хранится? Наверху его нет. Только что искала. В коробке пусто.

– Оно у меня. В спальне под матрасом, – ответил я, отводя взгляд.

– А почему там? – удивилась Линди. – Слушай, может… ты сам в него наряжаешься? Может, поэтому ты не хочешь, чтобы я его надевала на бал?

Ну и язычок у этой «серой мышки»! С другой такой девчонкой я бы давно разругался в пух и прах.

– Подожди, я сейчас за ним схожу.

Конечно же, Линди не захотела ждать и отправилась вместе со мною. Я поднял матрас и осторожно извлек желтовато-зеленое атласное платье. Я помнил, как по ночам доставал его и вдыхал аромат духов Линды. Этого я не расскажу ей ни сейчас, ни через миллион лет.

– Вот. Можешь надевать.

Линди придирчиво рассматривала платье.

– Нитки с бисером порвались. Зря я с тобой спорила.

– Бисер можно заменить. А платье выстирать. Нет, пожалуй, лучше отдать в химчистку. Но сначала надень его.

Мне вдруг очень захотелось увидеть Линду в этом наряде. И вновь я любовался контрастом холодноватого зеленого атласа с ее нежной розоватой кожей.

– Слушай, до чего красиво, – сказал я.

Линди взяла «ведьмино зеркало», пригляделась.

– А знаешь, я ведь действительно красивая, – сказала она.

– И на балу это поймут все… кроме безмозглых кукол.

Я взял Линду за руку и повел в гостиную, где стоял музыкальный центр.

– Что ты задумал?

– Пора готовиться к балу… Вы позволите пригласить вас на вальс?