Текст книги "Магический корпус (СИ)"
Автор книги: Алекс Фелин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Кажется, помощь нужна именно вам, юная леди.
Меня наполнило счастье. Если даже простой дворецкий понял, что со мной что-то не так, то король уж точно сможет мне помочь. Впрочем, я быстро опомнилась и напомнила себе о том, что радоваться раньше времени не стоит, чтобы в случае неудачи не пришлось очень уж расстраиваться.
– Вы угадали, – чуть склонила я голову, воскрешая в памяти сразу все книги по этикету, которые когда-либо читала, – меня зовут Лара, я состою в одной команде с Тиной, очень приятно познакомиться с вами.
Я интуитивно протянула вперёд раскрытую ладонь, внутренне обмирая от страха – а что, если тут так не принято, и я как минимум поставлю себя в неловкое положение, а как максимум, буду с позором изгнана не только из дворца, но и из города и лишена помощи. Кажется, Нэйт, всё так же стоявший у меня за левым плечом, как демон-хранитель, думал о том же, потому что облегчённо выдохнул, когда дворецкий с широкой улыбкой пожал мне руку.
– Кевин Онси, старший дворецкий королевской семьи. Тоже рад встрече. Друзья мадмуазель Тины – мои друзья.
Я приободрилась и представила Кевину остальных, а потом Тина вскочила на ноги, с детской непосредственностью и небрежностью отбросив коньки в сторону, и схватила одной рукой Кевина, а другой меня, и потянула нас за собой, повторяя «пошли, пошли, пошли, я помню, где малая гостиная, давайте скорее!»
Мы проходили по коридорам, увешанным портретами членов королевской семьи, поднимались по лестницам, пересекали залы, и под конец мне начало казаться, что этот дворец бесконечен, но тут мы, наконец, пришли и остановились перед резной дверью тёмного дерева с золотыми ручками. Тина выпустила руку старшего дворецкого и пригладила волосы, растрепавшиеся за время нашего путешествия. Кевин выпрямился, приосанился и в мгновение ока из старого друга Тины, весело болтавшего с ней всю дорогу до малой гостиной, преобразился в дворецкого королевской семьи. Разница между этими двумя личностями была так разительна, что мне пришлось незаметно протереть глаза, чтобы поверить, что мне это не мерещится.
Кевин постучал в дверь и, выждав две или три секунды, приоткрыл её и заглянул внутрь.
– Ваше Величество, принцесса Тиана вернулась домой и привела с собой друзей. Желаете ли вы их видеть?
– Зови, – ответил ему тяжёлый властный голос, и дворецкий приоткрыл дверь чуть шире, пропуская нас внутрь.
Тина с порога бросилась на шею мужчине, в одиночестве сидящему в кресле перед маленьким круглым столиком с шахматной доской. Партия уже была начата, и почти все фигуры были сдвинуты с первоначальных позиций. Кресло с другой стороны пустовало, и было неясно, вёл ли король игру с кем-то, кто вынужден был отойти, или предпочёл развлекать себя самостоятельно, предаваясь одиночеству и закрывшись от всего мира в небольшой комнате с разожжённым камином. Я ставила на второй вариант.
– Здравствуй, Тиана, – поприветствовал Тину король ледяной страны.
Голос его прозвучал безучастно, но глаза улыбались, и было видно, что он рад возвращению младшей дочери. Он отстранил её и, положив руки девочке на плечи, повертел во все стороны.
– Очень непривычно видеть тебя не в платье, но нельзя не признать, что этот костюм тебе к лицу. И ты очень выросла.
– А ты лохматый, – с укором ответила Тина и пальцами зачесала назад снежно-белые волосы отца, – вот. Так гораздо лучше. Ты скучал без меня?
– Мы все скучали, – был ответ, – твоя мать постоянно вспоминает тебя. Правда, преимущественно, когда находит игрушки в разных частях замка, – по губам его скользнула лукавая усмешка, но тут же исчезла, оставшись только в ласковом прищуре неожиданно тёмных глаз, – ты представишь мне своих друзей?
Король повернулся к нам, скромно наблюдающим семейное воссоединение со стороны, и слегка склонял голову, пока Тина представляла ему нас. Наши мужчины склонялись в поклоне, мы с Катарой слегка приседали в реверансах, слегка неловких оттого, что на нас не было платьев, а только стандартная тёмно-синяя форма Корпуса. Последней девочка назвала моё имя, и проговорила, глядя на отца с мольбой:
– Папа, Лара очень больна. Ты можешь ей помочь?
Меня подвергли тщательному осмотру, во время которого я не шевелилась и только смотрела на короля в ответ, стараясь казаться бесстрастной, хотя внутри у меня бушевала целая буря эмоций. Надежда пока лидировала, но с каждой ускользающей секундой её оставалось всё меньше, и я даже успела испугаться, что её не останется вовсе. И тогда я умру прямо тут, потому что у меня не хватит сил бессмысленно держаться ещё два месяца.
– Боюсь, здесь я бессилен, – спустя целую вечность томительного ожидания покачал головой король, и моё сердце упало. Я откинулась назад, и Нэйт обнял меня за плечи, притянув к себе, – придётся звать твою маму, Тиана.
Тина скривилась, но взглянула на меня и глубоко и печально вздохнула. А у меня в груди с новой силой вспыхнул огонь надежды.
– Кевин, – крикнул король, и высокая сухопарая фигура дворецкого мгновенно возникла в дверном проёме, – позови мою жену. Скажи, что только она сможет справиться с возникшей проблемой.
– Сию секунду, мессир, – дворецкий склонился в поклоне и мгновенно исчез.
И снова потянулись минуты ожидания. Я прикрыла глаза и заставила себя снова начать дышать. Кажется, король о чём-то спрашивал, и я слышала голос Хирда, но все звуки доносились до меня, будто издалека, а я вся сосредоточилась на ударах сердца. Не своего. Нэйта. Его сердце колотилось так быстро и так сильно, что я испугалась, что оно выскочит. А может, это мне только казалось, и на самом деле я прислушивалась к собственному пульсу. В ушах зашумело, и я пришла в себя только когда мой киаму несильно потряс меня за плечи.
Я огляделась, всё ещё ощущая себя не до конца здесь. На меня внимательнейшим образом смотрела величественная женщина. Она не была высокой, но её идеальная осанка и манера держать себя придавали ей незримых два или три дюйма росту. Длинное серебристое платье в пол, убранные в причёску светло-голубые, как и у Тины, волосы и такого же цвета глаза.
– Ваше высочество, – поприветствовала я королеву, присев в реверансе, – прошу простить мою секундную слабость.
Взгляд женщины, холоднее арктического льда, смягчился, и она подбородком указала на пустующее кресло возле стола с шахматной доской.
– Присядь, дитя, – произнесла она глубоким грудным голосом, и я не посмела перечить.
Поддерживаемая Нэйтом, я пересекла малую гостиную и, опустившись в кресло, откинулась на спинку. Я потратила за сегодня слишком много сил, пусть и не замечала этого, вдохновлённая новой встречей с волшебным миром, и теперь меня клонило в сон. Шурша шёлковым платьем, королева подошла ко мне и приподняла мою голову за подбородок. Взгляд её стал таким же изучающим, как взгляд её мужа некоторое время назад. Но если король смотрел поверхностно, прощупывая верхний слой и ауру, то королева будто заглянула мне в самую душу и теперь просматривала всё, что могло её заинтересовать, перебирала моё существо по метафизическим кирпичикам, а потом с чисто женской аккуратностью возвращала всё на свои места и продолжала осмотр. К концу этой изощрённой пытки я уже не чувствовала своего тела, замерев в неудобной позе и не смея отвести взгляд или хотя бы просто прикрыть глаза. Когда я уже была близка к тому, чтобы упасть в обморок, королева с тяжёлым вздохом отстранилась и покачала головой.
– Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь, дитя, – произнесла она, и сочувствие в её голосе казалось неподдельным, – трудно сшить разорванное, если большая часть потеряна.
Я ничего не поняла из её слов, кроме того, что я продолжу умирать и мне ничем нельзя помочь. На меня накатила волна безразличия, я отвела взгляд и посмотрела на доску. Потом протянула руку и одним ходом поставила мат белому королю. После чего всё-таки потеряла сознание.
Глава 9
Я пришла в себя уже в изоляторе Корпуса. Сперва я ужаснулась, потому что это было жутко непрофессионально – упасть в обморок на глазах у коронованных особ. Но потом немного подумала и успокоилась – мой диагноз был серьёзным, так что некоторые слабости были простительны. Я повернула голову и увидела Нэйта. Как и в прошлый раз, он спал на стуле возле моей кровати.
– Нэйт, – позвала шёпотом, чтобы обозначить своё пробуждение, но не разбудить его, если окажется, что он спит.
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
– Я испугался, – внезапно произнёс он, – не надо было тебя вытаскивать с нами.
– А как бы мы иначе определили, могут ли родители Тины излечить меня или нет? – резонно заметила я, – Плюс ко всему, это было очень интересно. Я никогда раньше не видела настоящего короля. Да и королеву тоже, если подумать.
Мой киаму вымученно улыбнулся, и я взяла его за руку. Он откинулся на спинку стула и снова прикрыл глаза, неожиданно сильно сжав мою ладонь в ответ. Будто это не я постепенно уходила за Врата, а он стремительно падал в Бездну, и я была тем единственным, что могло удержать его здесь.
– Всё будет хорошо, – необдуманно пообещала я, – мы что-нибудь придумаем.
Он неожиданно горько рассмеялся, и посмотрел на меня с вымученной улыбкой.
– Тебе не приходило в голову, что это я должен сейчас утешать тебя и говорить, что всё будет хорошо?
– Меньше, чем через два месяца я лягу в землю, а тебе ещё жить и жить, – ответила я, продолжая держать его за руку, – не хочу, чтобы ты терзался этим. Пообещай, что, когда всё закончится, ты отпустишь меня и продолжишь жить дальше.
– Не буду, – ответил он, не задумавшись не на секунду, но, будто испугавшись своих слов, попытался свести всё к шутке, – скорбные лица товарищей по команде не дадут мне об этом забыть.
Шутка получилась не только мрачной, но ещё и до крайности неудачной, и мы оба замолчали, не зная, что сказать. Я формулировала в голове мысль, но потеряла её, когда в стекло, отделявшее моё временное пристанище, постучали, а потом, когда хрусталь временно потерял свою непроницаемость и сменился стеной дрожащего от напряжения воздуха, в палату неспешно вошёл Директор. Всё те же рога на голове, всё те же тёмные очки, скрывающие от окружающих адское пламя в глазах. Он не изменился ни на йоту с нашей последней встречи.
– Лара, – поприветствовал меня демон и продолжил, обращаясь исключительно к моему киаму, – Нэйт. Оторвись на секунду от своей подопечной, мне нужно поговорить с тобой.
– У меня нет секретов от Лары, – ответил Нэйт чуть более резко, чем позволяли приличия, – говорите здесь.
Директор окинул меня взглядом, решая, очевидно, будет ли моё присутствие при разговоре уместным, и, видимо, решил, что ничего страшного не произойдёт, если я стану невольным слушателем.
– Хорошо, – кивнул он, – тем более, что это касается и её тоже.
Нэйт нахмурился.
– Поскольку, – продолжил Директор, не заметив выражения лица моего командира, – Лара скоро оставит нас, а быть полноценным членом команды не может уже сейчас, я предлагаю тебе, – слово «предлагаю» он произнёс с едва заметной угрозой, подразумевая, что это не предложение вовсе, а прямой приказ, – отправить её домой, чтобы она смогла провести оставшееся время со своей семьёй. Память ей, так уж и быть, стирать не будут – в данном случае это не имеет смысла.
Нэйт в мгновение ока побледнел и процедил сквозь плотно сжатые зубы, глядя на своего начальника с откровенной ненавистью:
– Что бы ни случилось, Лара была и остаётся членом моей команды. Под мою ответственность. Вы обещали.
– Она бесполезна.
– Она спасла мне жизнь, – сорвался Нэйт, – неизвестно, где бы я сейчас был, если бы Лара тогда не оказалась рядом! И я сделаю всё, чтобы вернуть этот долг, чего бы мне это ни стоило.
Оба демона – чистокровный и полукровный – застыли, сверля друг друга взглядами. И если эмоций Директора я не могла прочитать из-за очков, то в глазах моего киаму пылала ярость столь сильная, что если бы её можно было превратить в оружие, то его мощность по силе и масштабу воздействия была бы сравнима с атомной бомбой. Директор, как и два года назад, сдался первым.
– Под твою ответственность, – повторил он зачем-то, а после снова прошёл сквозь выпустившее его стекло и оставил нас одних.
И только тогда я смогла начать опять дышать и чувствовать собственное тело. Колкие мурашки пробежали по затёкшей руке – мы с Нэйтом так сильно сжали ладони друг друга, что костяшки пальцев побелели. Я с сожалением отпустила руку своего киаму и принялась разминать затёкшую конечность.
– Он говорил обо мне так, будто я неодушевлённый предмет, – проговорила я и сама удивилась тому, как отстранённо и в высшей степени безучастно прозвучал мой голос.
По логике, я должна была возмущаться подобному отношению, но, видимо, вместе с жизненными силами я начала терять и эмоции.
– Его нервирует твоё происхождение, – покачал головой Нэйт, – ты первый человек, попавший в Корпус и, тем более, служащий в нём, со времён основания Цитадели. Его это оскорбляет.
– Почему? – спросила я, просто чтобы хоть что-то сказать и не позволить тяжёлой вязкой тишине снова повиснуть между нами.
– Цитадель была построена для того, чтобы такие, как я или Хирд, или Тина, могли прятаться от людей. Директор недостаточно древний, чтобы застать те времена, но достаточно старый для того, чтобы помнить, как люди, вооружившись мечами и молитвами, искореняли то, что их пугало, только потому, что не могли это объяснить или этим овладеть. Человек в рядах воинов Корпуса – сродни предательству основной идеи его существования.
– Но ведь вы защищаете людей, – изумилась я, – если бы вы были настроены враждебно по отношению к ним, то попросту не явились бы на то кладбище, предоставив человечеству возможность самому справляться с проблемой зомбиапокалипсиса.
– Здесь дело не в защите человечества. Ты же помнишь про равновесие? – я кивнула, – Тот некромант превысил допустимый уровень единовременного магического воздействия и этим склонил чашу весов в сторону тьмы. Если бы мы не вмешались, то со временем всё стало бы только хуже, тьма бы восторжествовала, и весь мир поглотил бы хаос. Мы бы тоже пострадали.
Я кивнула. Я читала об этом, но Нэйт сформулировал всё гораздо лучше, чем многотомные научные труды по теории равновесия. Теперь я хотя бы понимала мотивацию воинов Корпуса.
– Нэйт, – жалобно пробормотала я, – может, мне, действительно, лучше вернуться домой? Если моё присутствие здесь – пощёчина всему скрытому миру, а болезнь неизлечима…
Я хотела добавить ещё несколько аргументов к своему заявлению, но мой киаму неожиданно вскочил, опрокинув стул, и уставился на меня одновременно растерянно и зло.
– Ты останешься здесь, – отчеканил он, делая ударение на каждом слове, – я взял на себя ответственность за твоё здесь пребывание, и он, позволив это один раз, не сможет отменить своего решения. Мы найдём способ спасти тебя, ты слышишь?
Я смогла только кивнуть, а у Нэйта внезапно сделался очень несчастный вид, и он опустился рядом со мной на постель.
– А если он найдёт способ изгнать тебя отсюда, я воспользуюсь правом старшего, поскольку выше его в иерархии демонов. На самый крайний случай я просто женюсь на тебе.
От неожиданности я поперхнулась воздухом на очередном вдохе и закашлялась, глядя на своего киаму с удивлением и ужасом.
– Это-то здесь при чём? – сипло поинтересовалась, едва смогла снова говорить.
– Это один из пунктов устава, написанного ещё первым Директором, основавшим Корпус, – развеселился Нэйт, – и если нынешний Директор вдруг станет достаточно наглым, чтобы отменить это правило, его просто-напросто не поймут, и он сможет распрощаться со своей должностью.
– Но что-то он всё-таки изменил, – припомнила я свои изыскания и наши планы по свержению нынешнего Директора.
– По всей видимости, все посчитали, что так будет лучше. Или что-то смогло убедить их в целесообразности этих изменений. Или, – Нэйт зажмурился и потёр виски, – я не знаю. Всё слишком запутанно.
– Мы разберёмся, – пообещала я, – или вы разберётесь уже без меня.
– Никакого «без тебя» не будет, – отрезал Нэйт, – мы найдём способ тебя вылечить. Весь исследовательский отдел работает над этим. И ещё над активатором с того кладбища.
– А откуда вдруг взялся этот пункт насчёт свадьбы? – вернула я разговор в прежнее русло, чтобы не думать снова о краткости оставшегося мне времени, – Неожиданно просто.
– В его основе лежит реальная история, произошедшая ещё в первые годы существования Корпуса.
Нэйт бросил на меня вопросительный взгляд, молчаливо спрашивая, хочу ли я услышать эту историю. Я кивнула, и он продолжил:
– Когда Корпус набирал первое поколение воинов, а заодно давал приют всем, попросившим убежища от людей и тварей тьмы, в Цитадель пришла пара – парень и девушка. Он оборотень, она русалка.
– Но у русалок же хвост… – пробормотала я растерянно, предпринимая попытки воссоздать в воображении эту дивную картину, но раз за разом терпела фиаско.
– Это у сирен хвост, – терпеливо поправил меня Нэйт, не обидевшись, что я его перебила, – а русалки, это…
– Бывшие утопленницы и их потомки, – мрачно продолжила я, внутренне досадуя на саму себя и на собственную забывчивость, – продолжай.
– Так вот, он был оборотнем, а она русалкой. И не смотри на меня так, я тоже не представляю, как смог образоваться такой союз, но дело не в этом. Они хотели быть вместе, но родня русалки была против, и юноша, поступая на службу в Корпус, забрал девушку с собой. Он не хотел, чтобы она тоже становилась воином и подвергала себя опасности, а для того, чтобы стать врачом или исследователем, у неё не хватало соответствующего образования. Директор проникся их катастрофой и после получения письма от разозлённых родственников с требованием выдать им беглянку сделал, что называется, финт ушами и добавил в устав Корпуса, над которым в те времена трудился, новый пункт. С тех пор супруги и ближайшие родственники воинов Корпуса могут жить в Цитадели столько, сколько им заблагорассудится, пока воин состоит на службе. А после этого он их поженил, и никто уже не смог встать у них на пути.
– Хорошая история, – порадовалась я за смелую парочку, которая смогла отстоять свою любовь.
– Они есть на витраже в медицинском крыле, – пожал плечами Нэйт, – ты, наверное, видела.
Я отрицательно помотала головой.
– Не успела. Только дракона и сцену с усекновением тёмной твари светлыми воинами. А остальные персонажи с витража – они тоже реальны?
– Не знаю, – честно признался Нэйт, – надо будет почитать, но я не помню, где об этом упоминается.
– Я хочу посмотреть на витраж, – пробормотала я, всё чаще моргая и начиная засыпать, – покажешь мне на нём оборотня и русалку?
– Покажу, как только ты выздоровеешь. А сейчас спи.
И я заснула с мыслями о том, что никто так доподлинно и не знает, к какой из многочисленных магических рас принадлежал первый Директор. Он не упоминает о своём происхождении или способностях в собственных мемуарах. А все, кто знал его, умерли так давно, что даже опытный некромант не смог бы дозваться их и вернуть с того света. Личность его была покрыта таким толстым покровом тайны, что нынешним исследователям и историкам мнилось, что он был равен по силе Богу.
Во сне я снова шла через туман, к которому уже успела привыкнуть за время болезни, но сегодня что-то изменилось. Моя неизвестная цель стала ближе, хоть я по-прежнему не знала, в чём она заключается. Я была близко и чувствовала это. И не знала, хорошо это или плохо.
Из зыбкой реальности сна меня вырвал не свет наступившего утра и даже не подозрительный звук. Это было ощущение чьего-то присутствия. Полуночный визитёр не нёс опасности, это я знала точно, а потому без страха села в кровати и несколько раз быстро моргнула, привыкая в темноте. Хрупкая маленькая фигурка в белоснежной ночнушке примостилась на краю постели и смотрела на меня широко распахнутыми глазами.
– Тина? – хриплым со сна голосом спросила я, когда смогла не только различить силуэт полуночной гостьи, но и опознать её личность, – Ты чего не спишь?
– Я тебя разбудила, извини, – повинилась маленькая ледяная фея, – я могу уйти.
Она сделала движение, чтобы встать, но я перехватила её руку, ужаснувшись тому, какой холодной она была. Повинуясь не то нерастраченному материнскому инстинкту, не то здравому смыслу, я ощупала руки и ноги девочки и, мысленно ругаясь, затащила малышку под одеяло.
– Что-то случилось? – спросила я, заматывая её поплотнее, – тебя снова обижают?
– Нет, всё хорошо.
– Тогда почему ты не спишь ночью? – повторила я свой вопрос.
– Я бы зашла днём, но днём мы все заняты поисками лекарства.
Я едва сдержалась, чтобы не спросить, как продвигаются эти поиски. Знание ничего не изменит и никак не повлияет на конечный результат, а потому не имеет смысла и лишь внушит мне ненужную надежду или, наоборот, заставит меня необоснованно заранее потерять её.
– Поэтому ты пришла ночью. Что ж, звучит логично, – согласилась я и, не удержавшись, пощекотала девочку.
Та захихикала и принялась извиваться, случайно заехав мне локтем в нос. Пришлось прекратить возню и вернуться к тихим разговорам.
– А как у тебя, вообще, дела? – поинтересовалась я, отчасти для того чтобы съехать с острой темы, отчасти – потому что мне, и правда, было интересно, что на душе у нашей маленькой ледяной волшебницы.
Тина пожала плечами.
– Когда Нэйт забрал тебя обратно в Цитадель, мама потребовала, чтобы я задержалась. Хотела поговорить со мной про моё будущее.
– Учитывая твой статус, мне кажется, ты уже достаточно взрослая для подобных разговоров.
Тина сморщила нос и придвинулась ближе. Я машинально обняла её.
– Она хотела обсудить моё замужество. Но, Лара, мне всего тринадцать лет.
– Почти четырнадцать, – педантично поправила я, – ты принцесса, это накладывает определённые обязательства.
– Я не понимаю этих взрослых. Сначала относятся как к незапланированному ребёнку, потом отправляют с глаз долой, а потом начинают лить в уши про моральный долг перед родиной и перед ними. Я не хочу замуж. Я хочу быть воином и убивать чудовищ.
Я слушала Тину и предпринимала просто титанические усилия для того, чтобы не уронить челюсть. Из случайных обмолвок моего маленького друга было ясно, что у неё не самые лёгкие отношения с родителями, но подобного я и предположить не могла.
– Может, всё не так плохо, как ты думаешь, – постаралась я успокоить не в меру разошедшуюся маленькую принцессу, – ты в силу возраста очень остро воспринимаешь проблему и, возможно, где-то преувеличиваешь.
– Не преувеличиваю, – буркнула девочка, – единственный, кто относился ко мне, как к человеку – Кевин. Иногда отец, но мама оказывает на него влияние, и он во всём ей подчиняется. Мама хотела убрать меня из замка – он записал меня в Корпус. Мама хочет выгодно выдать меня замуж – он начинает приглядываться к соседним скрытым землям.
– У тебя не мама, а какое-то вселенское зло, – присвистнула я, – и что? Она хочет выдать тебя замуж прямо сейчас?
– Нет, через несколько лет.
– В таком случае, у тебя есть ещё какое-то время, чтобы сбежать на другой конец мира или затеряться в общих землях.
– Хорошая идея, – тихо рассмеялась малышка, – я бы хотела увидеть большой мир.
– Я покажу его тебе, когда поправлюсь, – необдуманно пообещала я, – и Америку, и Европу. И Австралию, если захочешь, но там водятся огромные пауки размером с твою голову.
– Ты шутишь, – недоверчиво прищурилась Тина, – таких больших пауков не бывает.
– То есть, огромные двухголовые змеи бывают, горгульи бывают, и даже демоны бывают, а огромных пауков не бывает? – справедливо возмутилась я.
– Убедила, – согласилась малышка и, немного помолчав, произнесла, – Лара, ты знаешь?.. Ты мне, как сестра.
– Девятая сестра? Тебе восьми мало?
Тина снова замолчала. У меня создалось впечатление, что она собирается с духом, прежде чем поведать мне что-то важное. Так пловец настраивается, выравнивает дыхание и сосредотачивается перед прыжком с вышки в воду.
– Десятая. У меня девять сестёр. Я – десятый ребёнок и последняя попытка моих родителей зачать мальчика. Наследника престола. Неудачная попытка.
Я задержала дыхание, чтобы не высказать свою позицию по данному вопросу, и малодушно порадовалась тому, что в палате темно, и Тина сейчас не видит моих вытаращенных от удивления глаз.
– Мою самую старшую сестру звали Офелия, и она сбежала в общие земли с женихом ещё до моего рождения. О ней нельзя говорить, её комната закрыта, и в ней ничего не меняли с тех пор. Мне кажется, отец всё ещё ждёт, что она вернётся.
– Об этом говорила Дафна? – спросила я севшим от волнения голосом.
– Да, – последовал ответ, – с тех пор за нами надёжно наблюдают. Офелию готовили к управлению государством и, соответственно, подбирали правильного мужа. Она не хотела этого, и когда стало ясно, что мама в очередной раз ждёт девочку, Офелия собрала вещи, дождалась момента, когда всем, особенно маме, будет не до неё, и сбежала. Я думаю, мама винит Мираю за побег Офелии. И меня заодно. За то, что не родилась мальчиком.
– Милая, это не твоя вина, – произнесла я, экстренно подбирая правильные слова для утешения, – ты не выбирала, кем тебе рождаться. Так просто вышло. Зато у тебя есть восемь старших сестёр, отделяющих тебя от необходимости надеть корону и сесть на трон. Насколько я понимаю, тебе этого не сильно хочется, ты сама говорила.
Она помотала головой.
– Вообще не хочется. Но и назвать их сёстрами я не могу. Мы никогда не были особенно близки, каждая сама по себе. Я бы хотела иметь настоящую, нормальную, сестру. И ты мне, как сестра. А Нэйт и Хирд – как старшие братья. Я бы хотела, чтобы вы были моей настоящей семьёй.
– Друзья – это семья, которую мы выбираем сами, – очень кстати припомнила я изречение неизвестного автора, – у меня тоже никогда не было сестёр и братьев. А теперь, вот, появились. И спасибо за это.
Тина завозилась в одеяле, но ничего не сказала – только привалилась ко мне и закрыла глаза.
– Расскажи мне сказку, – попросила проникновенно.
Я вытаращилась в темноту. Вот уж в чём я замечена точно не была, так это в сочинении сказок. Все известные мне сказки, сочинённые обычными людьми, казались серыми и неинтересными и банально меркли в сравнении с обычной жизнью магических существ. Но расстраивать сейчас Тину очень не хотелось, и я напряглась, вызывая в памяти все свои воспоминания, связанные с магическим миром, надеясь, что воображение не отвернётся от меня в этот ответственный момент.
– Жил-был, – начала я, – один человек. И был у него феникс – красивая птица с огненным оперением…
Сама собой, из обрывков и осколков воспоминаний, ощущений и размышлений сложилась сказка про людей, которые разделяли свои души с фениксами и поэтому могли вернуться после смерти, если их тело сжечь. Но сам феникс помочь хозяину воскреснуть не может, поэтому один человек, хозяин феникса, написал у себя на груди: «в случае смерти сжечь».
В какой-то момент я поймала себя на том, что рассказываю сказку самой себе в слепой, безотчётной надежде на то, что высшие силы услышат меня и повернут ход истории, подарят мне связь с фениксом и позволят воскреснуть в огне. Тина спала, а я представляла себе огненных птиц, оплакивающих тех, чью душу хранили. Птиц, ожидающих того, кто сможет вернуть им хозяина и друга. Перо феникса Фредерика лежало где-то у меня в комнате, но от него не было никакого толку.
Тина проснулась с первыми лучами солнца и ушла к себе, обняв меня на прощание. Я проводила её и подошла к окну. Небо затянуло облаками, такими же серыми, как туман из моего сна, а плиты мостовой влажно блестели. Видимо, ночью прошёл дождь. Я тяжело вздохнула, представив себе запах свежести, который всегда сохранялся, пока не выходило солнце. Представила влажную траву, деревья, которые продолжали ронять тяжёлые прохладные капли с листьев. Всё это осталось там, по ту сторону окна, которое я даже не могла открыть – только смотреть сквозь непроницаемое стекло на мир, который скоро покину. Мне стало так жаль саму себя, что я пару раз шмыгнула носом, но не заплакала. Пока я жива, у меня есть надежда, и ради неё стоит держаться.
В стеклянную стену постучали, и в палату шагнула Катара. Я обрадовалась – мы так и не успели пообщаться, пока добирались до родителей Тины, и я успела соскучиться по её обществу. К тому же, её присутствие означало свежие новости из жизни Корпуса, которых я была лишена во время моего заточения.
Суккуб выглядела так, будто хранила какой-то большой секрет и умирала от желания им поделиться, но в то же время боялась поведать мне о нём.
– Ты что-то хочешь рассказать, – начала с места в карьер я, как только мы закончили обниматься и радоваться встрече.
– Кто, я? Нет, с чего ты взяла? – произнесла Кэт настолько невинно, что даже я не поверила.
Я посмотрела на неё с подозрением. Катара похлопала глазками. Я приподняла бровь. Лицо её сделалось слегка виноватым. Я скрестила руки на груди.
– Я сейчас раньше времени умру от любопытства, – пригрозила я, – так что лучше сразу расскажи.
Суккуб потеребила полу пиджака, глядя куда угодно, только не на меня, и что-то пробормотала себе под нос.
– А погромче?
Кэт снова что-то пробормотала. Уже громче, но по-прежнему неразборчиво.
– Я сейчас обижусь, – предупредила я и демонстративно отвернулась от неё.
Катара упряма, но я упрямей, и хоть мне и хотелось вцепиться в неё и вытрясти то, с чем она ко мне пришла, я продолжала игнорировать недовольное сопение из-за спины. Нет, если бы она сразу сказала, что не может выдать тайну, я бы поняла и не лезла, но она столь явно демонстрировала желание именно поделиться, что артачиться было с её стороны крайне глупо и недальновидно.
– Мы с Хирдом встречаемся, – произнесла она спустя некоторое время, тихо, но теперь хотя бы понятно.
Я резко развернулась и бросилась её обнимать.
– Очень за вас рада, – заверила я её, с удивлением отметив настороженное выражение на её лице, – ты не счастлива?
– Счастлива, – призналась она и отвела взгляд, смущённо потирая обратную сторону шеи. Этот абсолютно не женский жест не вязался с её образом роковой красотки, прекрасно осознающей собственную привлекательность, – я просто подумала, что тебе будет неприятно это слышать.
– Почему? – страшно изумилась я, – Хирд вольно пересказал тебе наше с ним путешествие к нему на родину?
– Нет, – теперь уже на меня смотрели с огромным удивлением, – расскажи.
Я пожала плечами, но историей поделилась, а затем уточнила:
– Ты подумала, что я запала ни Хирда и поэтому буду ревновать его к тебе?
Суккуб рассмеялась красивым звонким смехом.
– Нет, что ты, я бы в жизни не подумала, что у тебя может быть что-то личное к Хирду, – когда она упоминала в разговоре имя своего нового молодого человека, в её голосе проскальзывала нежность, – просто, – она снова смутилась и будто бы погрустнела, – ты болеешь, и поэтому… это неправильно – рассказывать о том, как мы счастливы.
