Текст книги "Артуш и Заур (ЛП)"
Автор книги: Алекпер Алиев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Да, остаюсь…
– Пойдешь с ним? – сказала Диляра, показывая кивком на Артуша.
– Допустим…
Девушки переглянулись. Конечно же им, неопытным девам, было очень далеко от постижения смысла столь странной дружбы между двумя врагами.
– Ну ладно. Идите, уже поздно. Хотите, провожу вас…
– Не надо, – обиженно, но решительным голосом заявила Севда. – Продолжайте развлекаться. Мы пойдем пешком.
Чтобы как-то разрядить обстановку, Заур выдавил из себя улыбку и произнес:
– Будьте осторожны, по ночам на улицах полно всяких пьяных хулиганов.
– Ты не беспокойся, – сказала Севда. – Что бы ты ни говорил, ты не похож на того, кого это может заботить. Не знаю, что ты нашел в этом армянине...?
Девушки быстрыми шагами пересекли пустой зал и скрылись из виду.
Заур смотрел им вслед до тех пор, пока не закрылась дверь. Ему стало тоскливо. Может быть, он считал себя виновным в том, что не дает, не может дать шанса девушкам, соперничающим между собой из-за такого как он, симпатичного, умного, образованного парня. «Но ведь это невозможно! Это вне моих сил! Даже если я был бы способен любить женщину, я не стал бы проявлять интерес к этим тупицам…»
Он обернулся. Артуш, Шота, Луиза и Эрнст о чем-то спорили, ожесточенно жестикулируя. В ресторане, кроме них почти никого не осталось. До Заура доносились слова-отрывки из их русскоязычной беседы: «мир», «замороженный конфликт», «граница», «беженцы»… Он закрыл глаза. От этих слов, от этих тем становилось тошно. Хотелось лишь одного – заняться дикой любовью, любить и быть любимым… Он открыл глаза и встретил заботливый взгляд Артуша. Артуш смотрел на него украдкой, чтобы не выдать себя.
«Мы даже боимся посмотреть друг на друга… – подумал Заур. – Что за мерзкий регион, что за отвратительный менталитет! До каких пор мы будем жить в страхе?! Ведь и у нас есть право на то, чтобы любить и быть любимым».
– Все ушли, – сказал Заур, подойдя к группе. – Может, нам тоже стоит прогуляться по городу?
Все, кроме Луизы, согласились с этим предложением.
– Простите, друзья, но мне утром рано надо выезжать в Ереван. Ты остаешься, Артуш? – Ну да, – ответил тот неохотно. – У меня еще дела в Тбилиси на пару дней.
От Шоты не ускользнуло, что этот ответ пришелся ему в тягость.
– Выйдем на улицу, проводим Луизу до отеля, а потом прогуляемся.
…
Небо Тифлиса было украшено миллионами звезд. Город напоминал густой лес. В этом лесу у каждого дерева, камня, кошки и собаки имелось свое имя. Каждое дерево приходилось другому либо двоюродным братом, либо двоюродной сестрой. Заур подумал, что названия тбилисских улиц звенят в ушах, будто звон топора, впивающегося в дуб. Он наклонился к Артушу и поделился с ним этой мыслью. Тот тихо рассмеялся и посмотрел на Заура с печалью, любовью и тоской.
Они проводили Луизу до отеля, а потом прошлялись вдоль берега Куры до половины второго. Устали, но никто не хотел возвращаться в отель, никто не хотел спать. Завтрашний день всецело принадлежал им, и поэтому хотелось вдоволь нагуляться.
Шота, не переставая смотреть на грязную Куру, спросил у Эрнста:
– Какие у Вас планы на завтра, господин Копф?
Эрнст вздрогнул и мягко взглянул на Шоту.
– Завтра мы начнем работать над отчетом. А в чем дело?
– Хочу пригласить Вас на свадьбу моего двоюродного брата.
– О, благодарю вас, – остановился Эрнст. – Поверьте, это было бы для меня честью. Но, правда, нет ни минуты свободной. Я обожаю ваши свадьбы, обожаю вашу кухню. Но на этот раз прошу прощения – не могу.
Отказ не смутил Шоту.
– Понимаю вас. Но, если передумаете, и вам захочется прийти на свадьбу, которая продлится три дня и три ночи, достаточно просто позвонить мне. Вас встретят, как особо важную персону.
– Завтра нам придется пойти на свадьбу, – прошептал Заур Артушу. – Ты не забыл?
– Нет, не забыл. Но, правду говоря, не очень-то и хочется.
– Да и мне тоже… Просто мы обязаны…
Они решили разойтись, когда уже стало невмоготу от нытья ног. Шота остановил проезжающее мимо такси и обратился к Эрнсту:
– Пожалуйста, я отвезу вас домой.
– О, спасибо.
– Ну что вы, что вы, пожалуйста. А вы, ребята, поедете с нами?
Артуш, опережая Заура, быстро выпалил:
– Спасибо, Шота, мы пешком. Нам недалеко. Да и погода хорошая.
– Тогда до завтра.
Шота обнялся с ними и сел на переднее сиденье. Дошла очередь до Эрнста, который по-отечески пожал им руки.
– Был счастлив познакомиться с вами. Артуш, Заур, надеюсь, это не последняя наша встреча. Прошу по возращении домой выслать мне на мэйл ваши тексты о мероприятии. Счастливо.
– Счастливо, господин Копф.
– Удачи вам, господин Копф.
Как только машина скрылась из виду, Артуш положил руку на плечо Заура. Они неспешно зашагали в сторону отеля. Долгое время шли молча. Минута шла за минутой. Высокая, непроходимая стена, которую они возвели между собой за эти несколько дней, когда почти постоянно находились на публике, теперь исчезла. Сейчас они были предоставлены самим себе, и никто не решался нарушить молчание. Если бы не редкие машины и лай гордых грузинских собак в верхних кварталах, чувство одиночества в этом городе полностью подчинило бы их своей власти.
Перед маркетом у отеля Артуш тихо спросил:
– Надо что-нибудь купить? Пива, воды?
– Нет, мне ничего не надо. Всего этого добра хватает в мини-баре – сказал Заур. – Хочу поскорее лечь и уснуть. Устал, как собака. Но ты можешь взять себе чего-нибудь.
– Да нет, мне тоже не стоит. А то до утра не смогу уснуть, – скорчил кислую гримасу Артуш.
Когда они вошли в отель, часы показывали без четверти два. Поднялись на третий этаж. Заур пожелал спокойной ночи Артушу.
– Спокойной ночи… – ответил нерешительно Артуш. – Ну что, идем спать?
– Да, Артуш. Хочу поспать. Совсем устал.
На самом деле Артуш понимал: нужно время для осмысления того, что между ними было в течение этих двух дней, но ему было трудно обуздать чувства, похоть и страсть. Он был согласен с Зауром: этой ночью лучше поспать врозь, но ничего не мог поделать с собой. Они зашли в свои комнаты, где их ждало одиночество и воспоминания.
Заур закрыл дверь и разделся. Сходил в туалет, затем рухнул на кровать, уставился в потолок и прислушался к гудящим от усталости ногам. Воспоминания с одной стороны, нытье ног с другой, не давали ему уснуть. Он поставил будильник на телефоне на 11:00. Знал, что если проснется позже, то целый день промается с головной болью.
Артушу тоже не спалось. Он размышлял об отношениях с Зауром, и доводил себя чуть ли не до безумия. «Что за причудливое событие?! Каким ужасом я занимаюсь?! Что это за любовь?! О Боже, помоги мне!.. Укажи мне выход».
Когда они уснули, все часы в мире показывали половину разлуки, тоски и трагедии.
(1) Телефонные карты в Грузии,
в режиме наполнения контурами.
ДОЖДЬ И ВИНО
2 Заур поставил будильник на 11:00, но тоска по Артушу разбудила его в половине десятого. Он принял душ, полчаса ходил в комнате из угла в угол, затем решил позвонить Артушу.
После третьего гудка послышался его веселый голос:
– Алло?
– Ты проснулся?
– Давно. Не знаю почему, но чувствую себя очень бодрым и выспавшимся. И настроение отличное.
– Хорошо, что мы вчера не стали пить. А то бы сейчас голова раскалывалась.
– А какая разница? – рассмеялся Артуш. – Все равно нам сегодня придется набухаться на грузинской свадьбе.
– Да, нам придется несладко…– сказал Заур и через пару секунд добавил: – Пойдем, поедим чего-нибудь?
– Куда?
– Не знаю… Хочешь, сходим в осетинский ресторан? Там отличное хачапури.
– Ты знаешь, где это?
– Да, был там сто раз.
– Ладно. Через десять минут жду тебя на улице.
***
Без десяти одиннадцать любовники уже сидели в осетинской пивной «Алан» на Майдане. Они не могли решить – позавтракать или все же пообедать. Официант уже один раз подходил к ним, но, увидев нерешительность клиентов, отошел. Наконец, после долгих раздумий, они заказали большое осетинское хачапури и осетинское пиво.
– Да, это обещает быть странным, – сказал Артуш, глядя на огромную лепешку.
Заур сделал большой глоток пива, вздохнул и спросил:
– Почему? Если тебе что-то не нравится …
– Нет-нет. Все отлично. За твое здоровье, – поднял Артуш бокал.– Хотя, ты уже начал пить. Да, никого не ждешь.
– А что, обязательно надо чокаться? – скорчил Заур кислую гримасу. Ненавижу этот обычай. Кавказцы невыносимы, когда несут всякую чепуху и чокаются. В это время они предстают в самом смешном виде. Хотя грузины не чокаются когда пьют пиво. И то хлеб …
Заур все же чокнулся с Артушем, который с нежной улыбкой смотрел на своего возлюбленного, и поставил бокал на стол. Разрезал кусок хачапури и с аппетитом стал жевать.
– Предлагаю поесть, а потом прогуляться по Тбилиси. Погода сегодня отличная.
Артуш кивнул в знак согласия.
– Конечно. Мы нигде с тобой не бывали. Кроме конференц-зала и номера в отеле. Этот город дорог нам обоим. И у нас обоих есть любимые уголки в этом городе. Было бы незабываемо увидеть все это вместе.
Некоторое время в полной тишине они ели хачапури. Время от времени поглядывали на расторопных официантов, обслуживающих редких клиентов. Заур отвел глаза от влюбленной парочки за соседним столом и взглянул на Артуша. Он разделывался с последним куском хачапури. Ему захотелось заняться любовью, дикой любовью. Он сжал ноги, чтобы усмирить своего жеребца. Надо было чем-то занять мысли, сосредоточиться на чем-то другом.
Неожиданно он спросил:
– Артуш, у меня к тебе вопрос.
Артуш удивился, уловив странную сухость, официальные нотки в словах Заура. В изумлении он посмотрел на своего любовника.
– Конечно, спрашивай.
– Почему у вас, у армян, такой доходящий до паранойи страх быть стертыми с лица земли? Вы действительно считаете, что вокруг вас одни враги? Что они только и делают, как строят планы о вашем уничтожении, или же все это наши преувеличения?
Артуш улыбнулся. Вряд ли он ожидал от Заура такого вопроса, но, с другой стороны, он не замешкал с ответом:
– На самом деле в твоих словах есть доля правды. Вы, азербайджанцы, опираетесь как на широкомасштабный мусульманский союз, так и на тюркский. И потому считаете себя великим народом. Практически уверены, что выживете как этнос и нисколько не беспокоитесь вероятностью уничтожения. – Он отпил пива и продолжил. – Но мы… Хоть и входим в большое христианское единство, все же занимаем отдельное место из-за нашей конфессиональной специфики и считаем себя редким этносом. Долгое время, мы жили в нехристианской среде и в условиях исторических коллизий. Вследствие чего у нас сформировалась устойчивая мысль: мы – маленький этнос в окружении врагов и нас постоянно ожидает угроза уничтожения. Я бы даже сказал, что наличие этого элемента в армянском менталитете сыграло важную роль в возникновении карабахского конфликта и в том, что он дошел до нынешней стадии. Именно поэтому нам кажутся неубедительными слова азербайджанской стороны по поводу обеспечения безопасности карабахских армян.
– И тебе тоже?
– Да, мне тоже. Речь идет не об армянской солидарности. Ведь в Азербайджане ваши собственные права на каждом шагу нарушаются. Как вы собираетесь обеспечить права армян?
– Разве в Армении нет тех же самых нарушений?
– Ты говоришь, как настоящий азербайджанец. Конечно, есть. Кто же это отрицает? Но мы в настоящее время говорим о вас – об Азербайджане, который хочет видеть Карабах в своем составе, и который считает карабахских армян своими гражданами. Невозможно обеспечить их безопасность. Может, через 50-100 лет они вам поверят. Да и то навряд ли… А теперь я задам тебе вопрос.
Заур разгорячился.
– Отлично! Значит, трехдневной конференции было нам мало. В противном случае мы не возвращались бы к этой теме. Ну давай, валяй, спрашивай.
– Как ты смотришь на вероятность возобновления войны? Но прошу, обойдись без клишированных фраз. Я уже по горло сыт дурной риторикой вроде – «если придется, то наша армия…».
Заур усмехнулся. – Знаешь, Артуш, война всегда ведется в расчете на мир. Либо ее оправдывают этой необходимостью. Однако, каким должен быть этот мир? Наверно, справедливым, чтобы испытавшие на себе несправедливость через некоторое время не развязали новую войну. Если война закладывает мины под будущее, значит, мы перекладываем ответственность на плечи будущих поколений. Я этого не хочу. Но в то же время не верю в вероятность возобновления войны.
– Можно спросить, почему?
– Можно, но не спрашивай. У меня нет логичного ответа. Здесь мое чутье превалирует над логикой.
– А кто же прав, кто нет?
Артуш требовательно смотрел на Заура. Он должен был ответить искренне, избегая стереотипов.
– Честно, я не знаю, Артуш… Конечно, мне следует сказать – «Правы мы». Я обязан это сказать. Но знаю, этот ответ тебя не удовлетворит.
– Откуда ты знаешь?
– Если удовлетворит, тогда скажу, что правы мы. – Моя ситуация схожа с твоей, Заур.
– Знаю, дорогой… Знаю и понимаю. Не бери в голову.
Артуш подозвал официанта:
– Пожалуйста, принесите счет.
. – Уходим? – спросил Заур удивленно.
– Ты же говорил, что будем гулять по Тбилиси. Давай выйдем поскорее, чтобы вдоволь нагуляться до этой чертовой свадьбы двоюродного брата Шоты.
Заур зажмурился и шлепнул себя по лбу:
– Ну и ну. Как же я забыл о свадьбе… Лучше бы не напоминал... У меня такое предчувствие, что эта свадьба добром не закончится.
***
Они пересекли Майдан, и пошли в сторону узких улочек старого города. Когда дошли до Сионской церкви, Артуш остановился. Вошли в церковь. Внутри было темно и сыро. Там висел крест, сделанный из виноградного плюща. Просветительница Грузии, святая Нино, привезла этот плющ с Запада. Артуш подошел к алтарю, поднял голову и посмотрел на лик святого. Заур тоже взглянул туда. Их взгляды встретились на выцветшей иконе.
В просачивающемся сквозь окна церкви свете Заур заметил слезы в глазах Артуша.
– Давай уйдем отсюда, – сказал он.
Артуш покорно вышел из церкви. Они шли, ни слова не говоря друг другу.
– Ты веришь в Бога, Артуш? – сказал наконец Заур.
– Сложный вопрос. Кажется, не верю. Но в церковь хожу… Нахожу там успокоение.
– А если бы ты был верующим и молился, то за что бы просил прощения?
– За тебя, Заур.
Его голос был грустным и уставшим.
– Почему? – с интересом спросил Заур.
– Потому что ты был бы самым большим грехом в моей жизни… А ты?
– В смысле верю в Бога или нет?
– Да.
– Существование Южного Кавказа, и народностей, проживающих здесь, указывает на отсутствие Бога. Милостивый, могущественный, всезнающий и всевидящий Бог, о котором нам говорят, не стал бы создавать таких ненужных, подлых, бесчестных людей. Соответственно делаю вывод – Бога нет. А если есть, то он похож на свои создания. В такого Бога лучше не верить. – пока Заур говорил, Артуш смеялся и качал головой.
– Ну ты даешь!
Грузин, забившихся в кафе, и попивающих кофе или вино, не заботил вопрос, когда и зачем пить. Откуда-то слышался голос хора. Внизу пенилась Кура. Артуш смотрел вдаль. Будто бы там он искал свое прошлое, мысленно пересекал границы Тифлиса и оказывался в Баку.
– О чем ты задумался? – спросил Заур.
– О тебе и о том, что было.
Заур понял, что тот хотел сказать, но спросил еще раз:
– Разве все, что было между нами, это так ужасно?
– Обойди весь Кавказ, побеседуй с людьми. Сможешь ли ты найти в этом регионе кого-нибудь, кто способен был бы понять и принять наши отношения? Нет. Это совершенно иной регион. А мы, позабывшись, действуем, как европейцы. Не могу понять – откуда взялась эта смелость? На самом деле мы детища Запада и не должны здесь находиться.
Заур воровато оглянулся и осторожно взял его руку в свою.
– Артуш, я сделаю для тебя все, что захочешь. Можем уехать в Европу. Я готов уехать туда, куда скажешь.
– Эх, Заур…
Артуш остановился у сырой, холодной каменной стены и оперся на нее рукой. Прикрыл глаза и глубоко вдохнул, словно пьянея от влажного воздуха Куры.
– Знаешь, почему я люблю тебя, Заур?
– Не знаю. Это не так уж важно.
-Я люблю твои глаза, твой голос, твой запах, твою походку. Люблю только тебя. Любовь армян точно такая же, как и любовь азербайджанцев.
– Вот здесь, на этом месте, где мы сейчас стоим, тысячу лет назад великий грузинский поэт Руставели читал любовные стихи царице Тамаре. Знаешь, как похожи его стихи на персидские рубаи?
– Естественно, Руставели, по сути, составная часть великой восточной поэзии. Точнее, по части стиля – иранской поэзии. Может быть, великий лирик Саят-Нова тоже стоял на этом месте…
– Заур, а ты… Почему ты любишь меня?
Артуш произнес эти слова, и разрыдался прямо посреди улицы. Крупные слезы, скатывающиеся по его лицу, сделали его похожим на маленького ребенка. Заур обнял его за плечи и слегка потормошил.
– Артуш, я люблю твою душу, слышишь, душу! Люблю тебя потому, что ты есть ты. Да, я сумасшедший. Мы оба сумасшедшие. Но кому, какое дело? Мы пылкие влюбленные, которые могут вот так прямо расплакаться посреди улицы и любить друг друга, позабыв обо всем.
Артуш тоскливо посмотрел на Заура глазами, полными слез, и спросил:
– Но ведь я – крохотная частичка Армении, которую ты ненавидишь.
Заур растерялся. Он не понимал его:
– О чем ты? Ты – частичка моего детства, ты – частичка Баку. Армения тебе чужда. Ты и сам это знаешь.
Две веселые грузинки, проходящие по узкой улице, удивленно взглянули на двух молодых парней, перешептывающихся у стены, и прошли мимо. Артуш вытер слезы, улыбнулся, склонил голову набок и сказал:
– Так хотелось бы, чтобы твои слова оказались правдой.
– Я не пытаюсь просто лишь утешить тебя. Я говорю правду.
Артуш взглянул на детей, играющих на углу здания, украшенного плющом, и нехотя промолвил:
– Ладно, пусть будет так, как скажешь…
– Пойдем, Артуш… Стоять здесь не имеет смысла. Мне уже холодно.
На крохотной площадке старого Тифлиса всегда полной туристов, гадала чернявая курдская девушка. Они быстро прошли мимо нее. Меньше всего сейчас им хотелось знать о своем будущем. Подсознательно они чувствовали, что будущее их темно, и в конце туннеля света нет. Они опять шли молча, не говоря ни слова. Внезапно Артуш остановился и весело спросил:
– Поднимемся на Мтацминду, на гору святого Давида?
– А что там делать? Я сто раз там был.
– Да ладно тебе?! Можешь и в сто первый подняться. Оттуда прекрасный вид на город. Чувствуешь себя на седьмом небе. Разве этого мало?
Для Заура это было не принципиально и он согласился. Они свернули на боковую улицу и пошли в сторону фуникулера. Через несколько минут небольшой вагон, в который они сели, стал тяжело подниматься на гору Давида. Кроме них, в вагоне находились иностранные туристы. Их гид, молодая грузинка, рассказывала об истории создания легендарного монастыря на вершине горы:
«Давным-давно на этой горе жил святой Давид. В городе жила дочь царя. Эта девушка совершала грех, спала с князем. Со временем князь устал от нее и бросил. А девушка была беременна. Узнав об этом, царь приходит в ярость и приказывает найти человека, который сделал такое с его дочерью. Она боится назвать имя своего возлюбленного и поэтому вместо него называет святого Давида. Разъяренный король приказывает привести Давида во дворец. После того, как Давид приходит в его дворец, он приказывает позвать и дочь. Она повторяет ему сказанное прежде. Тогда святой Давид прикасается тростью к животу девушки и вдруг происходит чудо. Ребенок в ее чреве начинает говорить и называет имя истинного виновника. Святой Давид воздевает руки к небу, молится, и девушка вместо ребенка рожает камень. Теперь из-под того камня бьет родник святого Давида. Бездетные женщины купаются в этом роднике, чтобы забеременеть».
Влюбленные пары стояли у окружающих монастырь стен и смотрели на город. Берег Куры был окутан туманом. Купола церквей напоминали одинокие острова. По восточной и западной части города растянулись сады и парки – зоны отдыха тбилиссцев. Вдали возвышалась крепость Метехи.
– Слышишь, Заур, если таких, как мы, грешников, поймали бы сто лет назад, то заключили бы в крепость Метехи.
– Я и сейчас готов прожить с тобой до самой смерти в этой крепости.
– ?
– Серьезно.
– Жаль, не могу тебя здесь поцеловать.
– Учись терпению.
ДОЖДЬ И ВИНО
3 Вечером в шесть Шота ждал Заура с Артушем у отеля «АТА» в Nissan Sunny своего родственника Додико. Громадный Додико обильно потел, хотя было холодно, и ворчал энергично мотая головой.
– Где они застряли? Ждем уже 15 минут. Ведь свадьба начинается.
– Да придут они сейчас, успокойся. Рожаешь, что ли? Они ведь на свадьбу идут, прихорошиться должны.
Додико, пожевывая фильтр сигареты, сощурил глаза:
– Что они, бабы, что ли? – спросил он.
– Да, почти что бабы.
Додико кашлянул от неожиданного ответа и утер выступившие на глазах слезы.
– В смысле? Петухи, что ли?
Шота рассмеялся.
– Сам увидишь и решишь. Так внешне не похожи, но происходит что-то странное… У меня подозрения.
Хитро посмотрев на Додико, он добавил:
– Что еще может так сблизить армянина и азербайджанца? Как еще объяснить эту непонятную теплоту между ними?
Спустя пару минут они показались в дверях. Сначала вышел Заур. Он поднял голову и посмотрел на небо, увидел, что оно ясное, и удовлетворенно улыбнулся. За ним вышел Артуш. Они зашагали к машине, о чем-то тихо переговариваясь. Шота сошел, они обнялись и расцеловались.
– Ну что, друзья, вы готовы к грузинской свадьбе?
– А в чем дело? – потянулся Заур и стукнул кулаком в грудь. – Требуются особые приготовления к грузинской свадьбе?
Шота рассмеялся, открыл заднюю дверь и сказал:
– Сами увидите. Я вижу, вы очень самоуверенны. Грузинская свадьба не похожа ни на армянскую, ни на азербайджанскую.
Шота закрыл дверь, занял свое место, и как только машина тронулась, представил Артуша и Заура своему родственнику.
– Знакомьтесь, друзья, это мой родственник Додико. Он женился в прошлом году. Уникальный человек, ему 30, но до сих пор он не был ни в Армении, ни в Азербайджане. Хотя Россию, можно сказать, обошел пядь за пядью.
– Очень приятно, меня зовут Заур, я из Баку, – сказал Заур.
– А я Артуш. Рад с вами познакомиться.
– Шота много о вас рассказывал. Еще до вашего приезда говорил, что у него будут гости из Баку и Еревана, – сказал Додико, выбросив окурок в окно.
– Спасибо Шоте, он всегда готов показать грузинское гостеприимство, – сказал Заур и взглянул на Артуша, который, равнодушно прислушиваясь к разговору в машине, смотрел в окно.
– Шота рассказал мне много интересного о вас. Оказывается, вы оба бакинцы. Артуш после начала войны переехал в Ереван, и вы увиделись лишь много лет спустя здесь, в Тбилиси три дня назад.
Артуш посмотрел на Шоту и с еле уловимой иронией добавил:
– Тбилиси соединяет разлученных, прокладывает мосты между народами, находящимися в конфликте.
Додико – типичный грузин, испытал прилив гордости от слов Артуша и радостно сказал:
– Совершенно верно. Здесь в Тбилиси периодически встречаются и вспоминают о былом люди, которые до конфликта были друзьями либо соседями в Азербайджане или в Армении.
– И проклинают политиков, виновных в этой войне, – произнес Заур. На сей раз его издевка была откровенной. Шота, до сих пор молчавший, повернулся и посмотрел на него.
– По твоим словам выходит, что политики не играли никакой роли в наших конфликтах. Мне знакома эта позиция, всю ответственность ты перекладываешь на народы. Но ведь народ сам по себе ничего не решает. Разве он не стадо баранов? Готов покорно устремиться в том направлении, которое ему покажут. Массы повсюду остаются массами, дорогой.
Заур подумал о том, спорить не имеет смысла и промолчал. Ведь все равно каждый останется при своем мнении. Но тут вмешался Артуш.
– Я частично согласен с вами обоими. Это значит, виноваты и народ, и политики. Человеку можно многое сказать и тем самым побудить его поступить сгоряча. Какая польза если тебя станут науськивать на твоего брата, отца? По-моему, никакой. Ибо ты лучше всех знаешь своего отца и брата. Но политики так науськивают друг на друга народы, что мы до сих пор не способны избавиться от ненависти. Каждый армянин с момента своего рождения должен быть врагом тюрку. В то же время каждому малышу-азербайджанцу говорят о том, что армянин его враг. Одни хотят завоевать Баку и Нахчыван, а другие – владеть Севаном и Ереваном. И в этих делах народ и политики действуют сообща, плечом к плечу.
– Правильно говоришь, – сказал Додико. До войны у меня тоже было много друзей-абхазов. Мы жили как братья. А теперь, чтобы встретиться с ними, мне приходится ехать к границе. Да и то не всегда пропускают.
– Мы уже доехали, – перебил Шота своего родственника. – Это один из лучших ресторанов Тбилиси. Ресторан «Тамада». Свадьба будет скромной. Приглашены только 60 человек. Жених захотел отметить самые незабываемые минуты своей жизни с самыми близкими людьми. Одна из особенностей этого ресторана в том, что здесь можно увидеть, как готовят чачу и можно поучаствовать в этом процессе. А национальная кухня, как всегда, супер!
– Добро пожаловать на грузинскую свадьбу, – сказал Додико, притормозив машину на площадке, где припарковалось около 20 машин. – Пошли.
Они сошли, и услышали раскаты грузинской зурны.
– Это военная песнь кахетинцев «Мравалйавер», – сказал Шота. – Наш жених очень привязан к национальным обычаям и традициям.
Не успели они перейти через порог ресторана, как начался хевсурский танец «Лило». Заур и Артуш вдруг обнаружили себя среди танцующих и совершенно опешили. Пьяные грузины самозабвенно танцевали вокруг них, поднимая облака пыли. Кто-то наступил на ногу Заура, а ржущая, как кобыла, невеста опрокинула содержимое бокала на куртку Артуша, принесла извинения заплетающимся языком и быстро убежала.
Пьяный жених увидел Шоту и гостей, подошел к ним, крепко обнял и расцеловал.
– Добро пожаловать, братья! Вы сегодня самый большой для меня подарок от Шоты!
Затем он обернулся к высокому певцу лет тридцати пяти и выкрикнул:
– Поменьше пей, сукин сын! «Мгали делия»! Специально для наших гостей из Армении и Азербайджана!
Позже Заур узнал, что «Мгали делия» – это песня горы Иверия. Как только началась песня, все погрузились в транс. Артуш и Заур, воспользовавшись кратковременным затишьем среди грузин, с помощью Шоты нашли себе местечко за одним из столиков. Сидящие рядом молодые девушки и парни мгновенно налили им вина и наполнили тарелки крупными кусками мяса и хинкали. Узкоглазый высокий парень почему-то проявлял особую заботу, беспрерывно смеялся и через каждую минуту спрашивал, не хотят ли они чего-нибудь. Артуш выяснил, что этот парень друг жениха из Казахстана, что они познакомились в Москве и в результате этого знакомства открыли три ресторана.
– Меня зовут Талгат. Я из Караганды.
– Очень приятно, а я Заур, из Баку.
– А меня зовут Артуш, я из Еревана. Очень приятно.
– Здорово! А нам в Казахстане кажется, что армяне и азербайджанцы враги. Оказывается, вы души друг в друге не чаете.
Заур скривил рот. Артуш кашлянул и выдавил из себя улыбку. Сам Талгат тоже пожалел о сказанном. Чтобы сменить тему, он сказал:
– В Тбилиси я уже неделю. И поправился где-то на пятнадцать на килограмм.
– Жених, кажется, чрезвычайно гостеприимен? – спросил Заур, показав на жениха, танцующего с кинжалом во рту.
– Более чем, – сказал Талгат, опустошив бокал с вином. Я на Кавказе впервые, и только теперь понимаю, что тридцать лет жил впустую. Впервые здесь, в Грузии я понял, что такое честь, достоинство, верность и мужество. Уверен, в Армении и Азербайджане точно так же.
Артуш мельком взглянул на Заура и вновь повернулся к круглому лицу Талгата:
– Так и есть. Весь Кавказ такой: гостеприимный, смелый и честолюбивый.
Талгат налил всем вина, встал и поднял свой бокал:
– В таком случае, выпьем за благоденствие отважного Кавказа! Да здравствует Кавказ!
Все присоединились к тосту и встали, Артушу и Зауру пришлось тоже встать.
Шоты не было уже полчаса, Заур с Артушем в буквальном смысле слова чувствовали себя пленниками грузинского гостеприимства. Сменяли друг друга алазанские и кахетинские вина, шашлыки и овечьи сыры таяли во рту, соблюдающие грузинские традиции родственники и друзья молодоженов соревновались между собой в произведении наилучшего впечатления на армянина, азербайджанца и казаха. Все подходили к ним, знакомились, а им приходилось чокаться и пить со всеми.
Вдруг один из грузин ринулся на площадку и стал танцевать танец «Давлур». Все остальные грузины тоже ринулись туда. Вдруг откуда-то сзади возник Шота, положил руки на плечи любовников и потормошил их:
– Танцевать будете?
– Нет, я не умею танцевать, – решительно ответил Заур, подумав про себя, что только этого не хватало.
– О чем ты? – возразил Артуш. – Смотреть на танец грузин гораздо интереснее, чем танцевать самому.
Шота смутился, но не выдал этого.
– Талгат, а ты?
– Нет, брат, спасибо. Все равно не умею. Зачем позориться?
– Ладно, как хотите… Я пойду выпью с родственниками. Сто лет их не видел. Скучать не будете?
– Нет-нет, не беспокойся,– тут же ответил Артуш. – Всё в порядке.
Шота удовлетворенно улыбнулся и вновь скрылся из глаз.
– За наше здоровье! – поднял Заур бокал с вином. – За дружбу народов Средней Азии и Южного Кавказа!
– За наше здоровье! – чокнулся с ним Артуш.
– Я присоединяюсь к тосту, хотя Казахстан не считается Средней Азией, и мы играем в УЕФА, – сказал с одолжением Талгат.
…
Минута шла за минутой, час за часом. А свадьба не заканчивалась. Вино лилось рекой, головы становились ватными. Заур, Артуш и Талгат окончательно опьянели и хохотали над анекдотами сидящих за столом грузин. Музыка доносилась откуда-то издалека. Вдруг неожиданно громко зазвучал торжественный мотив. Пьяные гости подхватили его и запели громогласным хором.
– Что они поют? – спросил Заур у сидящего рядом грузина по имени Ираклий.
– Это наш древний гимн. Он называется «Встань, царица Тамара, Грузия плачет по тебе!».
Заур подмигнул Артушу, который с интересом выслушал ответ Ираклия, затем наклонился к нему и прошептал:
– С каждым днем убеждаюсь все больше: все кавказцы – сумасшедшие.
– Да, и это неизлечимо. И в этом наша беда… Но, умоляю, не говори об этом с Талгатом. Смотри, как восторженно он говорит о нас.
Было уже за полночь. Артуш был пьян вдрызг, губы его алели. Спиртное, казалось еще больше подчеркивало его красоту, придавало ему свежесть весенней росы. Заур наслаждался возможностью быть с ним рядом, ощущать его запах, слышать радостный голос. Он подумал, что очень счастлив, и что это счастье закончится через несколько дней.
Когда Заура начинали одолевать горестные мысли, он тут же находил глазами Артуша, и его горе сменялось радостью, а тревога – умиротворением.
***
На следующий день, в двадцать минут второго, в дверь Артуша постучались. Он обхватил раскалывающуюся голову двумя руками и встал с кровати. На нем была клетчатая шерстяная рубашка и джинсы. Он совершенно не помнил, как и когда вернулся в отель, как и когда переоделся, как и когда повалился на кровать. Открыв дверь, он увидел Шоту и потряс головой.
