Текст книги "«Был жестокий бой»"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Ишь ты! – произнёс я с лёгкой усмешкой. – Захотели скрыться от бдительного командирского ока!.. Не выйдет!

– Тебе хорошо. – рассмеялся Денисов. – А вот что там сейчас мои творят? Мне-то их совсем не видно!

– Как-нибудь разберёмся! – отозвался я, всё же оглянувшись назад.

Но сквозь маленькое окошко, расположенное посередине задней стенки нашей кабины… Увы, но сквозь этот кусочек запылённого стекла была видна только часть переднего тента. Однако данное обстоятельство нас ничуть не огорчило. Главным было то, что мы сейчас ехали вперёд, то есть обратно к Моздоку… Всё остальное казалось нам самой разнообразной мелочёвкой… Как, например, бетонная остановка… Которая случайно скрыла наш бронетранспортёр от тех ночных стрелков… Или же бывший пехотный, а нынче милиционерский блок-пост. От которого мы тёмной ночкой пешком потопали на свою первую боевую засаду… И донельзя раздолбанный тяжёлой техникой мост над речкой Нефтянкой… И полуразрушенные дачи по левой стороне движения… Всё это теперь выглядело как обыденные элементы совсем уж недавней истории.

А вот танкового кладбища мы не увидали. Перепаханный гусеницами огромный пустырь был совершенно гол и потому смотрелся весьма непривычно. Здесь уже не было ни танков, ни БМПешек, ни бронетранспортёров, ни прочей повреждённой или сожжённой бронетехники. Отсюда вывезли всё, что было обнаружено в зоне боёв… Что потом смогли эвакуировать с улиц Грозного.

Но справа от нашего маршрута уже начало образовываться новое кладбище. Как пояснил Юра, туда стали свозить колёсную технику. То есть обычный военный автотранспорт: грузовые КАМАЗы и Уралы, ЗиЛы и ГАЗоны, разнокалиберные УАЗы и всё остальное… Что вполне так благополучно смогло доехать до города Грозного на своих родных колёсах. Чтобы здесь сгореть или быть расстрелянными…

Но вот наша маленькая колонна выехала на асфальтовую дорогу, которая хоть и проходила по разбомблённой окраине Грозного, но всё-таки вела по направлению к нормальной мирной жизни. Поэтому мы быстро повернули налево и помчались по этой шоссейке с более высокой скоростью чем прежде, когда «ковыляли» по грязной и разбитой грунтовке.

– Наконец-то! – проворчал капитан Денисов, когда городские окраины окончательно остались позади нашего грузовика.

Далее мы ехали молча. Хоть и глядя вперёд, но всё же в каком-то странном ожидании того, что может случиться сзади… То ли «стыковки» с кумулятивной гранаты, которая с громким шипением маршевого двигателя может долететь именно до нашего грузовика… То ли длинной пулемётной очереди, выпущенной кем-то из развалин и отозвавшейся скрежещущей дробью именно в нашем Урале… То ли уже неразличимый выстрел снайперской винтовки, способной догнать свою цель на удалении в тысячу двести метров…

«Причём, как минимум… То есть без оптики… С открытым прицелом.»

И только лишь на перевале мы вздохнули посвободнее. Ведь наша автоколонна из четырёх Уралов ехала сейчас прямо среди бела дня. И, пожалуй, никто на свете не мог дать нам твёрдой гарантии в том, что на обратном пути в Моздок со всеми нами в целом и с каждым человеком в частности не произойдёт какая-нибудь, да неприятность…

Но мы ехали дальше и каждый ориентир, что на самой дороге, что поблизости от неё… Каждый ориентир показывал нам то, насколько далеко мы всё же отдалились от этой чёртовой войны. А такими ориентирами нам служили и бесформенная груда блестящего металла, совсем ещё недавно являвшихся двумя вертолётными турбинами… И тот самый овраг, на дно которого таким непонятным образом попал новенький красненький автобус КАВЗ… Которого сейчас уже не было и в помине…

– А техники тут по-прежнему… Дофига и больше! – прокомментировал я скопление армейских автомобилей и брони неподалёку от Толстой-Юрта…

И это скопление военной техники служило нам хорошим ориентиром того, насколько мы удалились от города Грозного. Как и пологий теперь уже спуск с предгорья на равнину вдоль Терека… Ну, и само собой стеклянное крошево на левой обочине…

– Да-а-а… – сказал задумчиво Юра Денисов. – Вот именно здесь… Примерно две недели назад… Пуля попала в батолинский бронежилет…

Я понял своего товарища и тоже не удержался, уже от своей философской реплики:

– А как будто прошёл целый год! Даже не верится… А ещё говорят, что один день войны равен трём дням мирной жизни.

– Брешут!.. – проворчал Юра. – Соб-баки!.. Чтобы нам поменьше денежек заплатить… На этой войне один день должен идти за шесть!.. Или все десять…

– Ну, да… – согласился я, заглядевшись на металлический мост над Тереком. – И как это они его ещё не подорвали? Плёвое же дело!

– Он же не «фунциклирует»… – с явной такой ленцой отозвался командир второй группы. – Вот чехи и не трогают его… Да и далековато от Грозного.

Да… От прогремевшей навесь мир чеченской столицы мы уже отъехали на достаточно безопасное расстояние. И этот длинный железнодорожный мост с решётчатыми стальными фермами оказался тем самым «крайним» ориентиром, за которым началась вроде бы мирная действительность. Но мы всё ещё ехали по территории Чечни…

Что впрочем не помешало одному товарищу капитану проявить всё своё радушие и хозяйскую гостеприимность. Покопавшись в своём вещмешке, Юра извлёк из него уже знакомую мне бутылку из тёмно-зелёного стекла…

– Кагор! – сказал Юра, обтирая рукавом вытянутое горлышко с солидной пробкой. – Ноль семь!.. Номер тридцать два… Выпуска восемьдесят какого-то года.

– «Откуда дровишки»? – спросил его я, хотя и так уже мог догадаться. – Бойцы что ли подарили?

– Ну, да! – прозвучал горделивый ответ. – Целых две штуки! Так что-о… Одну мы сейчас приговорим. То есть потихонечку и не спеша выпьем по дороге. А вторую оставим «на потом».

Пока капитан Денисов возился с упрямой пробкой… Я со смехом рассказал про то, как сам конфисковал у его «солджеров» две точно такие же бутылки. Которые они будто бы несли своему командиру…

– Видать, не врали! Но они их под бушлаты затарили… – признавался я. – Как будто для себя… Ну, я и отобрал эти бутылки. Правда, они сейчас лежат в моём ящике, а ящик в кузове, а этот кузов едет перед нами…

– Да ещё и полный солдат! – заявил с усилием Юра. – Уф…

Чеченская деревянная пробка наконец-то поддалась…

– Ну!.. – произнёс товарищ капитан официально-торжественным тоном. – За наше возвращение!

Он отпил несколько глотков и передал бутылку мне. Я сделал два больших глотка и вернул кагор Юре. Вино оказалось выдержанным и на мой взгляд очень крепким. В данную минуту я предпочёл бы «побаловаться» лёгким сухим с крепостью в 9–11 градусов… Нежели этим старым кагором в 18 оборотов.

– А может быть и больше! – сказал я после второго захода. – Тут может быть и все двадцать пять… Как мне кажется!

– Да какая разница?! – рассмеялся Юра. – Восемнадцать градусов или двадцать пять? Главное – что по шарам даёт!

А вино действительно «давало»… Оно хоть и было холодным… Впрочем, мы и не собирались сейчас заниматься процедурами по закаливанию наших зубов, поэтому вино во рту не задерживалось. Оно обжигающим огнём прокатывалось по гортани, чтобы затем разлиться по пустому желудку приятным хмельным теплом.

– Классно! – произнёс товарищ капитан после очередной порции.

– Ага!.. – ответил я, с улыбкой глядя на «пассажиров» впереди идущего Урала. – Вот фиг вам! Ишь ты!.. Ручонки тянут!

Но те не унимались и мне пришлось показать подчинённым уверенно сложенную дулю. Мои солдаты тут же разобиделись и перестали выражать своё горячее желание приложиться к красненькому… То есть либо тянуть руки с растопыренными пальцами по направлению к нашей уже откупоренной бутылке… Ну, и тыкать указательными пальчиками в мой командирский ящик, в котором находилось две непочатые ёмкости с кагором. Многозначительные пощёлкивания по кадыку мной в расчёт даже не принимались… Поскольку до кабины второго Урала им всё равно было не дотянуться. А вот за своим командирским ящиком… За ним нужно было следить и следить…

Однако всё закончилось вполне благополучно. Лёгкий солдатский бунт был своевременно подавлен моими беспощадно-карательными жестами. Разобиженный такой несправедливостью личный состав улёгся по своим местам. А мой большой командирский ящик по-прежнему возвышался посреди кузова.

«Такой вроде бы и близкий для расположившихся рядышком бойцов, но вместе с тем далёкий-предалёкий… А что делать?!.. Придёт время-времечко – вот тогда и вы сможете винцом побаловаться!»

Так мы ехали дальше. Периодически отхлёбывая из тёмно-зелёной бутылки, в которой плескалась животворящая жидкость. Наше настроение и так уж пребывавшее в приподнятом состоянии… При помощи терпкого и вкусного кагора оно становилось ещё лучше…

– Вспомнил один старый анекдот! – балагурил Юра. – Встречаются два хохла. «Микола! А ты бачишь, як проклятые москали обзывают наше пыво?»…

– «Ну, и як же?» – со смехом продолжал я.

– «Не пыво… А пи-иво!» – весело добавил товарищ капитан.

«Ох! Поубывав бы!»

Эту заключительную фразу мы высказали практически хором. Анекдот был старый-престарый… Что называется, с бородой… Стало быть, со времён перестройки… Когда нас как лохов стали разводить по национальным квартирам… Всплывший из памяти он отдавал какой-то горечью… Наверное, от искреннего сожаления по безвозвратно исчезнувшему государству под названием Советский Союз. В котором все мы были одной дружной семьёй… Могучей и непобедимой.

«А теперь мы возвращаемся с войны… То есть с территории бывшей Чечено-Ингушской автономной ССР. И неторопливо попиваем этот кагор номер тридцать два. Считая его трофейным!»

Однако… Несмотря ни на какие общественно-политические идиотизмы… Мы продолжали радоваться маленьким жизненным мелочам: светлой погоде и хорошему асфальту, ровному гудению мотора и спокойной обстановке вокруг нас, предстоящему прибытию в Моздок и, разумеется, этому тёмно-красному кагору номер 32.

«Ведь жизнь-то прекрасна! Особенно в мои двадцать шесть лет!»

Тут я не выдержал и кое-что уточнил у своего товарища. Юра Денисов в свои двадцать восемь придерживался аналогичной жизненной позиции.

– Товарищ капитан, а мне?!

А это не выдержал наш водитель. Ведь вкусного вина в бутылке сейчас оставалось чуть меньше половины…

– Но-но, солдат! – почти строгим тоном произнёс товарищ капитан Денисов. – Ты тут не забывайся!.. Твоё дело – держать руль и соблюдать дистанцию! Понял?

– И давить на тормоз! – добавил я.

Водитель Урала замолчал и больше с глупыми вопросами к нам не приставал. А мы по-прежнему ехали дальше…

Минут через десять наша автоколонна остановилась. Из кабины первого Урала высадилось наше начальство и объявило всем войскам небольшой перекур. Вообще-то дымить сигаретами можно было и во время движения… Но чтобы личный состав смог без каких-либо происшествий справить свои естественно-человеческие потребности… Например, подышать свежим воздухом, сидя на корточках. Или же попросту пописать… Для этого и требовался краткосрочный перекур с обязательной остановкой на обочине.

Пока подразделения в неспешном порядке покидали свои грузовики… Пока солдаты приступали к привычным попыткам по заполнению ближайшей придорожной канавы… Пока какой-то бедолага искал местечко поукромней, чтобы напоследок ещё и нагадить этой «распроклятой войне»… В общем… пока наши войска занимались своими обыкновенными упражнениями…

Словом… Пока суть да дело… Товарищ капитан Денисов и товарищ лейтенант Зарипов уже успели выполнить свою обязательную норму ГТО на дальность струи и меткость попаданий… Причём, без этих ложно-оптимистических лозунгов типа «Победила дружба!» или «Главное– это не победа, а участие». И поразив мишени на близком расстоянии, они неторопливо заправляли своё командирское обмундирование и одновременно с этим зорко оглядывали окружающие их сельские просторы… Ну, разумеется, в поисках более подходящих целей. Ибо подвыпившие офицеры говорят о своей службе только сидя за столом. А когда у них под рукой имеется какое-нибудь оружие… Ну, или хотя бы штатно-внештатное вооружение: начиная от УЗРГМ и заканчивая 2А42… То при таких случайно подвернувшихся обстоятельствах практически любой военный мужчина предпочтёт не болтать попусту своим захмелевшим языком… А наглядно продемонстрировать всем меткость своего правого глаза, твёрдость обеих рук и плавность хода одного указательного пальца…

– Попадёшь? – явно подзадоривая меня, Юра показал на нескольких ворон. – Из своего Винтореза?

– Да запросто! – ответил я и взялся за свой ствол. – Далековато, правда…

Эти три вороны сидели на поле метрах в трёхстах и я только лишь на словах был уверен в том, что мне удастся подстрелить какую-нибудь каргу. Но отступать уже было поздно и мои руки привычно вскинули винтовку.

– Подожди. – поздно спохватившись, предложил мне Денисов. – Я сейчас у своих Винторез возьму. Вдвоём вдарим!

Но я уже подвёл треугольник оптического прицела под среднюю ворону и мне не хотелось терять ни времени, ни этой возможности… Поскольку ворона оказалась как раз в центре моей оптической «галочки»…

– Алик, подожди! – повторил Юра.

Сухим щелчком грянул выстрел. И я ещё в оптике увидал то, что промазал… Все три вороны разом взлетели со своих мест. Но тут, к моему удивлению, именно средняя птица взяла, да и перекувырнулась через голову! И камнем шлёпнулась наземь.

– Попал-таки! – проворчал товарищ капитан. – Не дождался…

Он пребывал в досаде. Две уцелевшие вороны энергичненько махали своими крылышками, чтобы как можно быстрее покинуть зону винторезовского поражения… И стрелять по ним – летящим было уже поздно. А вот средняя птица осталась лежать на поле маленьким чёрным пятнышком. Да ещё и с красиво так запрокинутым в небо крылом.

– Это случайно! – честно признался я, чтобы он не обижался. – Просто повезло. Они уже взлетели от звука выстрела. Ты же сам видел. А у меня прицел оказался выше. Вот и столкнулись они.

При этом я не хвастал и не позёрствовал, а всего лишь говорил сущую правду. Ведь если бы «галочка» моего прицела оказалась точно на вороне, то при выстреле эта несчастная чеченская птица упорхнула ввысь совершенно невредимая, а пуля просвистела ниже. Однако всё произошло совсем наоборот. Прицел был взят слишком высоко и пуля должна была пролететь выше. Но, увы… Ворона уже взмыла в небо, где её и «догнала» тяжёлая 9-ти миллиметровая пуля.

– Надо было вдвоём стрелять. – говорил Денисов, шаря прицелом своего Винтореза по ближайшим окрестностям. – А то сейчас уже ничего нету. Все улетели.

Он всё-таки выстрелил во что-то неблизкое. Мы бы ещё поупражнялись в меткой и бесшумной стрельбе, но тут от головного Урала прозвучала команда «По машинам!». Мы опустили свои винтовки и принялись пересчитывать тире контролировать личный состав. Чтобы какой-нибудь солдатик ненароком не остался позабытым в ближайших кустиках… Ведь от его дикого вопля погони мы потом могли запросто оглохнуть! А командирский контроль требовался при погрузке для того, чтобы другой боец не зашиб свою ножку или же случайно не повредил ботинком чью-то ручку.

– Спокойно-спокойно… – доносилось от заднего борта второго Урала. – Все успеете! Никто не останется… Семенченко! Проверь все ли на месте!

Спустя минуту-другую сержант Семэн отвечал своему командиру, что «вроде бы все». Такая формулировка вполне устроила товарища капитана и он направился к кабине. Я тоже успел проверить своих подчинённых и теперь поджидал Юру у распахнутой дверцы. Ведь моё место было у окошка.

– По коням!?

И мы поехали дальше. Постепенно был допит весь кагор. Но хмель продолжал будоражить наши горячие головы. Тем паче что патронов у нас оставалось ещё видимо-невидимо. И стрелковые упражнения продолжились. Правое окошко было опущено вниз до отказа, что позволило нам отлавливать цели под любым углом. Но вот стрелять упирая приклад в левое плечо и нажимая на курок указательным пальцем левой руки… Хоть и поддерживая Винторез правой… Это было очень неудобно…

– А давай-ка в левое окошко, а!? Прямо над… слышь, ты сможешь пригнуться пониже?!.. Или как-то назад?.. А что?! Да всё будет нормально!

Мы расшалились как два Карлсона… Но не сколько от выпитого кагора, [21]21
  прим. автора: От этого конечно же тоже!.. Чего греха таить!?


[Закрыть]а столько от ощущения возвращения с войны. Что мы сейчас едем обратно в Моздок! Что этот город Грозный теперь остался далеко позади… Что впереди нас ждёт несколько недель почти мирной жизни!.. Что следующая командировка на войну…

– Пык… Взиу-у-у!

И тут мы отчётливо услышали характерный звук бесшумного выстрела. Причём, не из моего Винтореза, а из автомата АКМС с глушителем ПБС. И почти сразу ещё два выстрела…

– Пык-пык! Вз-з-з…

Это было уже слишком большой наглостью! Ладно бы один выстрел!.. А тут…

– Э-э! Бля-а! Я вам щас!..

Выглянув из своего окошка и задрав голову к брезентовому тенту, я успел заметить автоматный ствол с глушителем, которые быстро исчезли внутри кузова. Надо мной в брезентовом тенте имелось большое прямоугольное отверстие, выполнявшее роль как своеобразного окна, так и проёма для доступа свежего воздуха. Именно из него и стреляли наши развеселившиеся солдатики…

Через минуту послышались новые выстрелы. Не в меру расшалившиеся бойцы второй разведгруппы теперь вели огонь через задний борт. Пришлось нам кричать матом уже хором: и Юре Денисову, и мне. Наши матюки подействовали и несанкционированная стрельба прекратилась…

Однако на головном Урале уже почувствовали что-то неладное: то ли начальство услышало наши громкие ругательства, то ли заметило попадания пуль выпущенных из переднего правого окошка брезентового тента. Словом, колонна остановилась…

– Доигрались. – сказал со вздохом Юра. – комбат идёт.

– Строиться в две шеренги! – приказал Тарасов.

Через несколько минут все три разведгруппы выстроились на обочине. Мои солдаты и из кузова выбрались ловко, и в строю держались уверенно… Так что обойдя мою группу командир отряда ничего плохого не обнаружил… Вернее, почти не обнаружил…

– Что это ты такой красный? – спросил он лично меня.

И смотрел товарищ подполковник на меня слишком уж подозрительно.

– Не знаю! – ответил я и даже приложил ладонь к своей щеке. – Наверно из окошка надуло! Оно же совсем открытое!

Комбат не проронил ни слова и отправился проверять другие группы. Запоздавшие Денисовские разведчики всё ещё вылезали из кузова и поэтому Тарасов сразу же пошёл дальше, то есть к Пуданову.

Конфуз случился в самом конце проверки, когда командир отряда вновь подошёл ко второй группе. Причём, как раз в тот момент, когда с заднего борта грузно сползал сержант Семэн… Которого снизу встречало двое или трое помощничков.

– Денисов! – спрашивал комбат. – Что это такое?

Тарасов с досадой и злостью смотрел на то, как товарища сержанта Семенченко под руки повели в строй… а также на кирпично-красные лица…

– Что это такое, Денисов? – вопрошал комбат более громким голосом.

Командир второй группы угрюмо молчал, низко опустив свою повинную головушку… Да ещё и с таким же красным личиком… Ибо говорить что-либо в ответ…

– А это что такое? чуть ли не закричал Тарасов.

А то было «продолжение Марлизонского балета», вернее, его финальная часть в сольном исполнении рядового Сидоренко! Ведь это сержанту Семенченко при помощи братских рук собутыльников удалось спуститься из кузова Урала на нашу грешную землю. А вот солдат Сидор оказался там один-одинёшенек… То есть без дополнительной помощи! И поначалу он хотел было отлежаться в безвестности, тихонько затаившись в своём дальнем углу. Но громкие возгласы командира отряда подействовали на разведчика Сидоренко как звуки военного горна на старого боевого коня! И он из последних сил стал пробираться к заднему борту…

– Денисов! – в отчаянии взывал подполковник Тарасов. – Ну, ты хоть голову подними! Посмотри на своё «чудо»!

Но командиру группы Юре было стыдно… А его «чудо» продолжало свой путь к заднему борту. У солдата Сидоренко не было сил встать на ноги, чтобы твёрдой поступью дойти до заветной цели… Зато он мог совершать отчаянные и коротенькие рывки-перебежки… Чтобы через метр-другой с грохотом завалиться то на правый, то на левый бок… Ну, естественно, с боевым автоматом наперевес… И в нагруднике с боеприпасами.

Глядя на его пируэты, я не сдержался и рассмеялся. Но тут же замолк. Потому что начальство покосилось на меня с явными признаками осуждения и недовольства.

– Ты чего? – спросил меня командир отряда.

– Да смешно стало, товарищ подполковник! – ответил я.

Товарищи начальники меня совсем не поняли. Хотя смотреть на то, как Сидор стал изнутри карабкаться по заднему борту… Тут равнодушных быть не могло!

– Тьфу! – сказал напоследок комбат Тарасов и зашагал к первому Уралу.

Последней каплей, переполнившей чашу комбатовского терпения, оказался вид двух солдатских рук, которые сперва ухватились за кромку борта, а затем уже поочерёдно за пруток ограждения. И вот теперь рядовой Сидоренко, невзирая на свои душевные муки и физические страдания… А также на наш всеобщий смех… Пьянющий разведчик Сидор из последних сил пытался подтянуться на ограждении, как на турнике.

– Ну, ещё чуток! – подзадоривал его командир роты. – Давай-давай!.. Ну-у!.. Сидоренко! Ещё чуть-чуть!

Когда подбородок Сидора оказался выше ограждения заднего борта, ротный Батолин посчитал «упражнение» выполненным.

– Молодец! Пять! Отставить! – приказал капитан Серёга и быстро развернулся ко всем остальным. – Вперёд! По машинам!

И мы вновь ехали дальше. Какое-то время мы молчали. Ведь комбат Тарасов «почикал» нас всерьёз. То есть обнаружил наши грубые промахи в воспитании и обучении личного состава. Но затем наше угрюмое молчание закончилось само по себе. Ведь стоило только вспомнить отчаянные потуги бойца Сидоренко, как всё мрачное улетучилось окончательно и бесповоротно…

– Вот засранцы! – ругался капитан Денисов в перерывах между приступами смеха. – И когда это они успели так наклюкаться?!.. Чтобы Сидор дошёл до такой кондиции!

– От той остановки где мы перекуривали, прошло минут сорок… – подсчитывал я. – Значит, они сразу же и начали вино хлестать. А когда же ещё? Ведь тогда они с твоего Урала самостоятельно слезли. И Семенченко, и Сидоренко!

Вспомнил этот момент и Юра:

– Правда, у них и тогда рожи были чуть красные. Наверное, только по глоточку сделали. А вот потом, то есть после перекура… Они и приступили… Паразиты!

– Да и мы тут! – рассмеялся я. – Пример им подаём! Винцом балуемся… Из винтореза стреляем… Вот и они решили попробовать.

Что правда – то правда. Во всём случившемся в наипервейшую очередь были виноваты товарищи командиры!.. Которые не проверили личное имущество каждого бойца и прочий скарб, оказавшийся в кузове. Которые сами подали солдатам не самый достойный пример для подражания, а тем паче в ходе совершения марша. В общем, как всегда были виноваты командиры, которые не проследили, не проверили, не проинструктировали, не проконтролировали, не пресекли… И в конце-то концов прошляпили солдатскую пьянку.

А теперь мы сидели в своей кабине, а пьяные бойцы наслаждались своим хмельным состоянием в кузове Урала. Правда, по окончанию марша товарищей командиров ожидает окончательный «разбор полётов», на котором комбат Тарасов подведёт все итоги нашей совместной деятельности. Причём, довольно-таки неплохой на всём протяжении командировки и крайне отрицательной в самый последний день… Который способен перечеркнуть все наши предыдущие заслуги. Увы, но именно такими были суровые реалии нашей военной действительности.

Мы всё это знали… И продолжали ехать в город Моздок.

«А что делать? Залётом больше или залётом меньше – наша армия от этого не развалится! Может быть командование бригады и комбат Тарасов для нас сделают своеобразную скидочку, списав эту пьянку, в общем-то, страшно уставших бойцов на специфические условия современной войны?.. А может и не спишут! С какой такой стати? Чего это им нас так баловать? Эдак мы в следующий раз будем возвращаться не только пьяные, но ещё и с весёленькими девочками! Только вот где их взять? Этих бесшабашных и разудалых красоток города Грозного!? Белых колготок что ли?»

Тут мне надоело думать про этот город Грозный и я принялся смотреть вперёд да вправо. Ведь это был мой сектор наблюдения и контроля. Товарищ капитан Денисов соответственно наблюдал тире контролировал свой персональный сектор, то есть смотрел вперёд и влево.

А ехали мы сейчас мимо голых пастбищ и вспаханных полей, всевозможных холмов и низинок, разнокалиберных оврагов и невысоких зарослей на склонах балок. Иногда нам попадался встречный автотранспорт, по преимуществу военный. Два или три раза на нашем пути оказывались милицейские блок-посты. Но наша автоколонна на них не останавливалась и мы беспрепятственно ехали дальше. «Становясь» всё ближе и ближе к северо-осетинскому городку Моздок. Будто это не мы к нему ехали… Словно это он сам к нам приближался и приближался. А нам только и оставалось, что сидеть по своим кабинам да кузовам… Ну, и следить за нашими водителями. Чтобы они рулили в нужном направлении… И чтобы колёса крутились правильным курсом…

«Чтобы город Моздок случайно так не «проскочил» мимо нашей автоколонны! Которая всё дальше и дальше уезжает от этой грёбанной войны. Причём, с очень даже хорошей скоростью в 40–60 километров в час. И Слава Богу!.. Что мы едем так быстро! Это «туда» мы двигались черепашьим шагом. А вот обратно… Мы почти что летим!»

И всё же война опять напомнила нам о себе. Мы только въехали в какое-то село. Дома здесь находились поодаль от дороги, которая проходила в низинке. Жилища селян расположились на возвышенности, протянувшейся вдоль трассы…

– Ба-бах! – громыхнуло неподалёку.

Это было два отчётливо различимых выстрела. Я быстро оглядел правый ряд домов, но ничего подозрительного в них не обнаружил. Не было видно ни вспышек, ни дыма после произведённых выстрелов. Головной Урал продолжал ехать вперёд, да и в наш грузовик ничто не попало.

– Эй! – крикнул я бойцам. – что это было?

Мои наблюдатели: Харитон с Лэксом ткнули руками куда-то влево и что-то прокричали. Однако я из-за шума двигателя так ничего и не понял. Зато сверху и сзади доклад был более-менее точным.

– Из какого-то дома шарахнули! – ответили денисовские разгильдяи-разведчики. – Из ружья наверное!

– А из какого именно? – уточнил Юра.

Ведь можно было остановиться, немедленно развернуться и досмотреть подозрительный дом по всем правилам боевого искусства.

– Кажись… Из предпоследнего справа!

Тут ожила радиостанция и мы услышали голос комбата.

– Второй! Что у вас там такое?

Капитан Денисов взял тонгенту и начал докладывать:

– Был обстрелян из предпоследнего справа дома! Возможно из охотничьего ружья! Попадания не замечены! Повреждений нет! Личный состав – в порядке!

Командир отряда ничего не ответил и сразу же обратился к капитану Пуданову. Но и Саня доложил, что у него всё в порядке. Замполит Чернов не стал дожидаться персонального обращения и тоже доложил, что у него «всё в норме».

Комбат Тарасов приказал всем усилить бдительность и немедленно докладывать о любом происшествии. Все его радио-собеседники дружно ответили «Есть!» и общение в эфире закончилось.

И наша небольшая автоколонна продолжила свой путь к Моздоку. Мы с Юрой сидели в своей кабине, вели наблюдение в персональных секторах и при этом болтали о всякой всячине. Недавние «залёты» хоть и оставались свежими в нашей памяти… Да ещё и без неминуемых последствий… Но сегодняшняя действительность нас не разочаровывала. Ведь жизнь на то и является жизнью, чтобы с разной периодичностью и с определённой избирательностью преподносить всем нам свои сюрпризы. Как радостные и не очень… Так и огорчающе-досадные. На то она и жизнь, чтобы по своему усмотрению чередовать белые и чёрные полосы. И мы искренне надеялись на то, что светлых полос всё же больше…