Текст книги "«Был жестокий бой»"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Глава 29
Мародёры? О-о-о!.. Да ещё какие! самой высшей пробы!

Капитан Денисенко, если судить исключительно по его фамилии, вроде бы принадлежал к славной и всемирно известной диаспоре хохлов и хохлушек, которые предпочитают постоянно жить не на своей родной «Неньке-Украине», «а там где получше»… Однако ж… Как говорится в определённых кругах, «Да не по паспорту, а по роже!.. По роже…» В этом-то и заключался весь фокус-мокус… Поэтому глядя на чрезвычайно смуглявое и слегка одутловатое «личико» капитана Денисенко, практически любой человек неминуемо пришёл бы к такому умозаключению, что это вовсе никакой не хохол… А очень даже специфический продукт слияния представителей армянской прослойки ростовского населения и еврейской общины всё того же города на Дону.

И трудился этот ярко выраженный товарищ капитан… Ну, разумеется, в обильном поте лица своего и, естественно, не разгибаясь в «рабоче-крестьянской» своей пояснице… Ну, конечно же в военной комендатуре Ростовского-на-Дону гарнизона!.. Причём, в должности помощника военного коменданта… Который наверняка и потел гораздо обильнее, и не выпрямлялся даже по ночам… А всё трудился, вкалывал и практически батрачил на наше ненасытное Министерство Обороны…

Но вот коварные чечены развязали беспощадную войну, причём, не только с Российской Федерацией в лице нефте-газо-транспортирующих компаний, но и с Министерством нашей же Обороны в лице Северо-кавказского военного округа. И чтобы дать достойный отпор безжалостным супостатам… Ну, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнили дети гор и ущелий… Чтобы неповадно было злым чеченам точить свои кинжалы во тьме ночной… Мешая своим скрежетом спать хорошим людям… Словом, доблестный Штаб СКВО тут же объявил всеобщую мобилизацию самых достойных своих сотрудников, работников, батраков и просто сочувствующих.

Так капитан Денисенко был вписан в число отважных воинов, которые по получению соответствующего приказа с правильно проставленными угловыми штампами и верно заполненными исходящими номерами, да ещё и при наличии свеженького оттиска круглой гербовой печати начальника Штаба СКВО товарища генерал-майора Такого-то… Короче говоря, капитан Денисенко всё-таки был вписан в список тех военнослужащих, которые после троекратно повторённого приказа соответствующего начальника готовы пролить три!.. Нет! Четыре мешка своей горячей крови-кровушки… Причём, самой редкой группы («А-Бэ-4-Аш-МИНУ-У-УС!») И всё это ради достижения поставленной боевой задачи!

А вот сам товарищ военный комендант на войну и не пошёл… НЕТ! Он ждал её здесь! Ведь военная комендатура Ростовского-на-Дону гарнизона находится всего-то на расстоянии удачно произведённого пистолетного выстрела из 9-ти миллиметрового пистолета товарища Макарова! А это целых триста или даже все четыреста метров!.. Таким образом военная комендатура представляет собой самый что ни есть последний-распоследний рубеж обороны легендарнейшего Штаба СКВО! Против которого эти злые-презлые чечены продолжают точить и точить свои кинжалы да сабли… Поэтому товарищ военный комендант на войну не поехал. А вот своего верного помощника всё-таки отправил.

Товарищ капитан трудностей войны ничуть не испугался и, скоренько переделав расхожую фразу «быстрее сядешь – быстрее выйдешь», он предпринял ряд действий по принципу «чем раньше выйдешь – тем больше шансов занять нужное место!». И в конечном итоге Денисенко оказался в числе тех военных воинов, которые дённо и нощно трудились на самом главном боевом посту! То есть на Контрольно-Пропускном Пункте Моздокского аэродрома. Причём, не на той боевой позиции, где следует беспрестанно поднимать или опускать полосатый шлагбаум. А как раз-то на том самом ответственном посту, на котором надо контролировать и проверять, досматривать автомобили и обыскивать входящих-выходящих… Словом, шмонать всех и каждого.

Именно там мы с ним и встретились.

Когда наша колонна доехала до КПП Моздокского аэродрома, то первой досадной оказией стал длиннющий шлагбаум в красно-белую полоску. Это чудо-приспособление продолжало оставаться в строго горизонтальном положении, даже и не собираясь подниматься. Водитель нашего первого Урала всё сигналил и сигналил… А несколько солдат-дневальных угрюмо стояли возле своего шлагбаума… И ничего не менялось!..

– Да что там такое? – завозмущался Юра. – Заснули они там что-ли? Ну-ка, тоже посигналь!

Наш водитель дважды нажал на клаксон. Сзади дополнительным рёвом отозвалась третья… А через пару секунд и четвёртая автомашины. Но шлагбаум по-прежнему оставался закрытым. Солдаты никак не реагировали и мы продолжали стоять.

Я тем временем посмотрел вправо и вниз, где когда-то каталась в грязи и рвала на себе волосы чья-то мать. Но теперь на этой площадочке ничто не напоминало о её горе. Обыкновенная утоптанная земля и всё!.. Да и вообще… Тут сейчас даже не было никого: ни военных, ни гражданских лиц. И только впереди стояло трое дневальных у намертво застопорённого шлагбаума.

– О-о! Идут! – воскликнул капитан Денисов. – Наконец-то!

Дверь КПП отворилась и из помещения вышло двое военных. Одного из них я и узнал. То был помощник военного коменданта Ростова капитан Денисенко… Ведь именно с ним мне приходилось общаться, когда я со своей группой заступали в караул по охране и обороне гарнизонной гауптвахты. Как и положено, военный комендант в предвечернее время отсутствовал «по уважительным причинам» и инструктаж нового начкара проводил его верный помощник…

– Я тоже его знаю. – произнёс Юра Денисов, которому также выпало счастье караулить ростовских губарей. – Такой…

Он не договорил. Поскольку снаружи началось что-то непонятное. Капитан Денисенко переговорил о чём-то с нашим командованием, затем он полистал предоставленные ему документы… И неожиданно направился к заднему борту первого Урала… Откуда сейчас выглядывали мои подчинённые. Лица их были радостными и даже возбуждёнными. Ведь они узнали КПП аэродрома Моздока… А значит совсем недалеко и до расположения бригады с такой родной большой палаткой… В которой стоят их двухъярусные кровати и две печки-буржуйки.

А вот у меня настроение падало с каждой секундой. Ведь этот капитан Денисенко полез прямо в кузов…

– Эх, бля-а! – вздохнул я и раскрыл дверь кабины.

В моей памяти уже всплыли два чёрно-белых телевизора… Которые наверняка так и остались в кузове первого Урала. И это был очередной наш залёт. Но теперь он относился непосредственно к моей разведгруппе. То есть ко мне лично! И всё же я попытался его предотвратить, покинув тёплую кабину второго Урала и собираясь взобраться в кузов первого…

Но я припозднился. Встав на буксировочный крюк и держась обеими руками за ограждение заднего борта, я нос к носу столкнулся с тем самым помощником коменданта… Который явно куда-то спешил… Стараясь побыстрее спуститься на землю… Я спрыгнул на дорогу, чтобы дать ему возможность покинуть кузов…

Капитан Денисенко тоже узнал меня, но ещё не был в этом точно уверен…

– А вы случайно не из Ростова? – спросил он, отдуваясь и отряхивая пухленькие ладошки.

Он смотрел прямо на меня и я ответил, что мы из Аксайской бригады спецназа.

– Мы к вам в караул заступали. – добавил я. – На гауптвахту. А вы меня инструктировали.

– Понятно! – произнёс уже на ходу помощник коменданта.

Он быстро подошёл к комбату Тарасову и что-то ему сказал. Тот его сначала не понял…

– Какая штрафстоянка? Какие телевизоры?

У меня от слов командира отряда сердце так и ёкнуло. А потом и вовсе: оторвалось и упало куда-то в пятки… А ко мне уже шёл сам товарищ подполковник. И в его широко раскрытых глазах было такое выражение, в котором одновременно смешались и шок, и удивление, и ужас, и даже ненависть…

– Какие там у тебя телевизоры? – спросил он меня сквозь стиснутые зубы.

Я вздохнул и честно признался: что мои бойцы сегодня утром притащили два старых-престарых чёрно-белых телевизора, что мы собирались склепать из них один работоспособный, что хотели поставить его в свою палатку… Чтобы слушать хоть какие-нибудь новости… Но последние обстоятельства комбата уже не интересовали… Глаза у него уже сузились… Лицо побелело… Губы сжались в тонкие полоски и тоже побелели… Но короткое ругательство всё-таки выдали!

– Так тебя и разэтак! – выдохнул Тарасов, буквально весь переполнившись лютой ненавистью ко всем разгильдяям своего отряда. – Я же вас лично предупреждал! А вы!

Я тяжело вздохнул, но спорить с командиром не стал. Ведь это именно я сейчас был виноват в том, что капитан Денисенко обнаружил эти растреклятые телевизоры «Рекорд». Причём, среди военного имущества моей разведгруппы. И из-за этого инцидента всю нашу автоколонну теперь направили на штрафстоянку, где её подвергнут более тщательному досмотру… И вполне возможно, что у кого-то сейчас всплывёт что-то ещё…

«И всё это будет из-за меня! – с тоскою думал я, усаживаясь в кабину. – Из-за моей расхлябанности и чрезмерной жалости! «Новости будем слушать, новости!» Раздолбаи!»

Но мои разведчики уже попрятались в тёмных глубинах кузова и мне даже некому было погрозить кулаком. Более всего мне сейчас хотелось взглянуть в слегка выпученные глазки солдата Винтера… Но именно он и схоронился «тщетильнее» всех.

Наша колонна медленно проехала под «гостеприимно» поднятым шлагбаумом и теперь выруливала на штрафстоянку, оказавшуюся совсем неподалёку. На большом прямоугольнике, обозначенном по углам четырьмя маленькими флажками… Куда уже заехали все четыре наших Урала… Здесь полновластно хозяйничал капитан Денисенко…

– Прикажите личному составу освободить машины! Свои вещмешки пусть возьмут с собой. Досмотр начнём с них!

Мои подчинённые привычно «выгрузились» из Урала и построились в две шеренги. По дополнительной команде они расстегнули все клапана своих рюкзаков РД-54… Где они хранили своё личное имущество. И пухленькие пальчики стали быстро шарить в «богатых» солдатских пожитках… Но там всё обстояло «как обычно». В боковых карманах находились «мыльно-рыльные» принадлежности: явно несвежие полотенца и полувыдавленные тюбики зубной пасты, длинные ручки со взлохмаченной щетиной для чистки крепких челюстей и уже становящиеся исторической редкостью бритвенные станки с безопасными лезвиями, жалкие останки хозяйственного мыла, хранящиеся в надтреснутых мыльницах, либо тщательно упакованные в куски картона из-под сухпая. Словом, «мыльно-рыльное» хозяйство оно и есть «мыльно-рыльное».

После ознакомления с вышеперечисленными «богатствами» досмотру подвергались большие основные карманы РД-54. Но именно в них вмещались зимние солдатские портянки. Ну, естественно!.. Тоже не первой свежести… Причём, без каких-либо дополнительных мер предосторожности! То есть защитно-предохраняющей упаковки. Ведь у каждого солдата-разведчика имелся армейский противогаз… Это на случай внезапной химической атаки!.. Однако к «ароматизированным» запахам своих портянок все бойцы уже давным-давно привыкли и поэтому на их лицах появлялись лишь ухмылки да усмешки… Когда пухлые ладошки извлекали из РД самые «заветные» находки…

– А кто их обратно будет укладывать?

Это был негромкий и очень недовольный возглас рядового Винтера. Но мне сейчас было не до шуток. Ведь ещё предстояло пройти досмотр кузова… Где столько всего интересного!

То ли он подслушал мои тайные мысли, то ли устав копошиться в бойцовском барахле, то ли пожалев свои органы чувств… Ведь помимо портянок мои воины обладали вторым комплектом нательного белья в виде рубах и солдатских кальсон… Как бы то ни было… Но досмотр личного состава внезапно закончился. Обшмонав только половину моей группы, капитан Денисенко плюнул на это «благороднейшее» занятие и зашагал к первому Уралу. Я последовал за ним, на ходу кликнув Лэкса и Харитона…

– А они зачем? – спросил Денисенко, берясь рукой за задний борт.

– Помогать. – пояснил я. – Там ящики тяжёлые.

– А-а… – ухмыльнулся помощник ростовского коменданта. – Давай-давай… Пусть помогают…

Первым делом «товарищ» капитан приказал выгрузить эти злополучные телевизоры. «Помощники» Лагуткин и Харитонов осторожно подняли первый «Рекорд» и передали его вниз. Со вторым телевизором случилась досаднейшая оказия, стоявшие на земле рядовые Наместников и Чувильский приняли на руки это чёрно-белое «чудо» советского телевизоростроения… Но не удержали!.. И «Рекорд» грохнулся наземь с высоты полутора метров.

– Что вы сделали? – закричал из глубины кузова капитан-шмональщик.

– Да всё нормально! – ответил снаружи убедительно твёрдый голос рядового Наместникова. – Ничего не сломалось. Стекло и до этого было треснутым. Всё в порядке, товарищ капитан!

Денисенко пробормотал себе под нос что-то неразборчивое и приступил к досмотру моего большого командирского ящика. Его крышка уже была распахнута и перед взором проверяющего предстало всё моё персонально-ответственное имущество: спальный мешок, аккуратно сложенный бушлат, камуфлированное обмундирование, горные ботинки, сумка минёра, Квакер и ночной прицел к Винторезу. Из всего этого добра наибольший «интэрэс» вызвали зимний бушлат, камуфляж и особенно новенькие горные ботинки.

– Да это всё моё! – настаивал я. – Получено мной на складе!

– А почему оно такое новое, если вы с войны едете? – допытывался ушлый комендатурщик.

– Потому что не пригодилось! – доказывал я. – Это горные ботинки! Если бы мы в горы полезли, вот тогда бы я их обул. А камуфляж не такой новый! И это моя повседневная форма одежды, которую положено носить в расположении части!

– А что на вас сейчас надето? – Денисенко осмотрел меня с головы до пят. – Это что?

– А это горное спецобмундирование! – заявил я. – Мы все его носим! Когда на выход идём.

– Но здесь же не выход! – сказал капитан.

– А мы откуда едем? – переспросил его я. – Мы сейчас возвращаемся из боевой командировки в городе Грозном!

– А почему у вас две пары ботинок? – не унимался капитан. – Одна новая пара в ящике, а вторая обута на вас сейчас?

– Потому что горные ботинки являются спецснаряжением. – отвечал я. На подошве стальные зацепы прикручены. А сейчас на мне обыкновенные ботинки с высокими берцами. Но у нас ещё есть валенки и резиновые сапоги!

Я даже указал на разбросанные по всему кузову военные валенки и замызганные «ботики». Проверяющий оглядел всё это обувное хозяйство, но вид у них был самый непрезентабельный…

– Ну, что? – спросил я. Поэтому он вновь повернулся к моему ящику.

Денисенко вздохнул:

– Ну, ладно… Убирайте своё имущество… А это что за металлическая шкатулка?

На нашем официальном армейском языке, вернее, согласно принятого обозначения в ведомостях военного имущества, металлической шкатулкой называли железный ящик высотой около двадцати сантиметров, шириной около шестидесяти сантиметров и длиной сантиметров в сорок. Его стальная крышка вообще-то поднималась на приваренных петлях. Но с противоположной им стороны болтался обыкновенный хозяйственный замок, ключ от которого был у меня в кармане. Естественно… Что подобная находка должна была быть подвергнута обязательному шмону. Ведь запертый на замок железный ящик мог хранить в себе столько всего «подзапретного»!

Короче говоря, товарищу капитану просто-таки не терпелось заглянуть во-внутрь металлической шкатулки с моими «драгоценностями». Однако именно в эту минуту мне пришлось заставить его слегка обождать.

– Сейчас. – произнёс я, быстро укладывая внутрь большого деревянного ящика своё добро. – С этим закончу. А потом и тем ящиком займёмся!

Наконец-то всё моё имущество оказалось в большом ящике. Включая и свёрнутый спальник с двумя бутылками из тёмно-зелёного стекла. Опустив крышку деревянного ящика, я затем установил на него следующий… Гораздо меньший, но зато стальной.

– Это обыкновенная металлическая шкатулка армейского образца. – пояснял я, уже без лишних просьб открывая ключом висячий замок. – Здесь хранятся документы моих солдат, секретные карты, аккумуляторы, ножи и другое спецснаряжение…

Когда металлическая крышка поднялась, то проверяющий даже ахнул. Ведь сверху лежали пять новеньких Ножей Разведчика: четыре нестреляющих и один НРС. То есть нож разведчика стреляющий. Стало быть, лично мой… Как, впрочем, и всё остальное.

– А это чьи ножи? – спросил Денисенко, быстро хватая самый верхний НР.

– Это всё моё! – заявил я твёрдым голосом и тут же отобрал у него НР. -Это секретные спец-изделия и они выдаются бойцам только перед заданием. Но получены на складе под мою личную ответственность!

Пока я собирал все НРы в одну охапку, которую тут же передал в надёжные руки бойца Харитонова, военный шмональщик молчал и зыркал своим взглядом по всему остальному содержимому. Его внимание привлёк сначала трофейный штык-нож от ночного АКСа… Который сразу же был причислен мной к имуществу моей группы… Затем Денисенко увидел самодельный нож с выкидным лезвием…

– Это тоже моё! – пояснил я и потянул за шнурок, привязанный к колечку на торце ножа. – Это мне друг подарил.

– Не положено! – произнёс Денисенко.

Но я не почувствовал в его голосе уверенности и поэтому спокойно вытянул свой ножичек из «чужих лап».

– Где это написано, что не положено? – спросил я и привычно нажал на кнопку.

Из корпуса ножа с тихим щелчком выскочило блестящее лезвие. Оно вообще-то превышало допустимые каким-то законом семь сантиметров. Но Денисенко сейчас служил не в милиции, под юрисдикцией которой и находятся такие моменты. Вследствие чего я был уверен в своей правоте. Ибо лезвие, приложенное поперёк моей ладони, выглядывало наружу лишь на сантиметр…

«Ну, или на полтора-два! Какая ему разница?!»

Капитан Денисенко молчал, явно обдумывая свои дальнейшие претензии. То есть притязания. Вот он взялся за военный билет, лежавший в общей стопке самым верхним. Его пальчики машинально перелистали все странички… Судя по этому, товарищ капитан всё ещё думал… Тем временем я молча сложил нож и убрал его в карман. Военный билет благополучно вернулся на своё место, но «шаловливая ручка» теперь стала бездумно трогать запасные аккумуляторы от радиостанций «Арбалет-125». Наверное, тоже машинально…

– А больше тут ничего и нету! – заявил я и даже приподнял краешек байковой материи, застланной на дне ящика. – Всё!

На этом досмотр металлической шкатулки был завершён… Что подтверждалось тяжким вздохом проверяющего. Я кивнул головой кому следовало и разведчик Харитонов положил все ножи в ящик. Крышка захлопнулась и ключ дважды провернулся в синем висячем замке.

Теперь черёд дошёл до самого кузова, в котором оставались солдатские спальники и бронежилеты, несколько ящиков с гранатами и патронами, коробки с прицелами и ночными биноклями, а также явно неновые валенки, забрызганные грязью резиновые сапоги и прочая мелочёвка. Помощник военного коменданта пропутешествовал на корточках и четвереньках практически по всему кузову, быстро переворачивая попадавшее под руку имущество… Пока не добрался до длинного свёртка…

– А это что? – спросил он, разворачивая синее солдатское одеяло. – О-о-ох! Ты-ы-ы…

Мои зубы невольно скрипнули.

– Это охотничьи ружья. – произнёс я. – Боевой результат моей группы!

А пронырливый капитан уже полностью развернул одеяло…

– Как это?.. – спросил он, не отвлекаясь от своей находки. – Боевой результат?

– Это значит захвачено в бою у сопротивлявшегося противника! – произнёс я, стараясь говорить помягче. – То есть боевые трофеи! О них уже доложено нашему руководству.

Я осторожно и уверенно потянул оба ружья к себе. Но Денисенко продолжал держаться за приклады…

– Это мы у вас конфискуем! – заявил он. – Это не положено провозить!

– На каком основании? – спросил я и дёрнул сильнее.

Деревянные приклады выскользнули из пухлых ладошек и я передал ружья Лагуткину, сделав знак ему рукой, чтобы тот закинул их себе за спину.

– Это не положено! – продолжал настаивать Денисенко. – Это охотничьи ружья! Это же не автоматы! Это мародёрство!

– Чего? – тут же отозвался я. – Какое мародёрство? Это боевой результат моей разведгруппы!

Несколько секунд мы молчали.

– Ну, это мы проверим! – пообещал мне капитан комендантской службы. – Спускайтесь! И эти ружья с собой захватите!

Почему-то он не обратил никакого внимания на два автоматических гранатомёта АГС-17, один из которых тоже являлся боевым трофеем.

«Но ведь понятное дело!.. Что с АГСом наперевес не пойдёшь стрелять по уткам!.. А вот с охотничьими ружьями – это самое милое дело!»

Мы спустились на землю и на этом шмон моей доблестной разведгруппы был закончен. Теперь капитан Денисенко взялся за разведгруппу капитана Денисова. Личный состав сразу же был отпущен восвояси… Ибо портить своё обоняние верному помощнику никак не хотелось… Поэтому он молча полез в кузов второго Урала…

А я остался стоять рядом с двумя телевизорами. Первый «Рекорд» пребывал в прежнем состоянии, а вот у второго дела обстояли похуже – стекло кинескопа треснуло от одного угла и до диагонально противоположного.

– Только и всего! – произнёс боец Наместников. – Я-то думал, что он весь развалится. А он! Только треснул… Зараза.

Судя по всему, система ОТК-контроля на Воронежском телевизорном заводе не зря работала со знаком советского качества. Раз после падения с полутораметровой высоты у второго «Рекорда» оказалось повреждённым только хрупкое стекло кинескопа. Да и то… Лишь треснувшее по диагонали…

– Ого! – произнёс Намес, глядя мне за спину. – Вот это да!

Я быстро обернулся и увидел, как из кузова Урала осторожно опускают большой напольный вентилятор, кажется, английского производства. Белый «Стерлинг» с новенькими синими лопастями был аккуратно установлен на грязную поверхность штрафстоянки и к нему сразу же подошло несколько любопытных…

– Кто это сотворил? – поинтересовался ротный Батолин у стоявших рядом солдат денисовской разведгруппы.

– Комбату везли! – сказал кто-то из бойцов. – Нашему командиру батальона… Восьмого…

– А-а… – понимающе произнёс Серёга, быстро сменив гнев на милость. – Жалко, что не довезли.

Ведь все мы, исключая капитана Пуданова с его бойцами… Все мы являлись военнослужащими 8-ого батальона спецназа, лишь на время войны прикомандированными к полуразгромленному 3-ему бату… Поэтому солдатская инициатива по улучшению условий службы командира 8-го батальона – она не показалась нам чем-то предосудительным…

– Жалко! – вздохнул ротный Батолин и, неуклюже развернувшись, задел плечом трофейный вентилятор. – Ай!.. Что это?

«Стерлинг» не просто упал наземь… Английский ветродуй ещё и подставил свои синие лопасти под грязную подошву армейского ботинка…

– Ай, как жалко! – проворчал Серёга и прошёлся по вентилятору уже вторым ботинком.

На пронзительно-жалобный хруст ломающихся лопастей из кузова Урала тут же примчался капитан Денисенко.

– Ну, что же вы сделали? – возопил он на всю округу. – Вы же его сломали!

Капитан Батолин обернулся на орущего комендача:

– Кто? Я? Когда?

Столь невозмутимое поведение командира роты вызвало вполне одобрительные смешки и даже возгласы. Причём, не только у опечаленных бойцов второй разведгруппы, но и у всего нашего отряда. Даже стоявший поодаль подполковник Тарасов… Ему также пришлось по душе эдакое зрелище.

Но шоу продолжалось! И глядя на упущенную добычу, помощник коменданта едва не залился слезами.

– Ну, зачем? – говорил он. – Новенький вентилятор! Больших денег стоит! А вы его!

Поверженный наземь и растоптанный Серёгой вентилятор действительно представлял собой печальное зрелище. Ещё несколько минут назад он гордо красовался посреди штрафплощадки Моздокского аэродрома, требуя к себе повышенного внимания и аккуратной бережливости… А теперь…

Увы… Но теперь он лежал на земле: разбитый и жалкий. Хотя появились и другие точки зрения.

– Да он таким и был! – произнёс разведчик Гордеев по кличке Комбриг. – С самого начала!

Эта реплика солдата денисовской группы произвела определённо будоражащий эффект. Но всего лишь на одного человека!

– Да что ты чепуху болтаешь? – закричал сверху капитан шмональной службы. – Я же сам видел! Это был новый вентилятор! А вы куда смотрели? Я вас зачем сюда позвал?

Последние вопли относились к двум дневальным по КПП. Они всё время стояли молча чуть поодаль от происходящего, ни во что не вмешиваясь и очевидно не желая пачкать свои руки столь постыдным занятием…

– Встаньте вот здесь! – приказал дневальным капитан Денисенко, указав пальцем прямо вниз. – И ждите моих команд!

Солдаты-дневальные встали у заднего борта второго Урала и принялись ждать. А из глубины кузова теперь несли очередную находку… Стало быть, «законную добычу»…

– Ах, ты! – изумился ни о чём не подозревавший Юра Денисов.

– Это что? спросил Батолин, свирепея на глазах у всех. – Тоже комбату?

Солдаты второй группы обречённо молчали. А сержант Семенченко с трудом дотащил до заднего борта обыкновенный такой деревянный ящик… Причём, в стандартном исполнении какого-то алкогольного завода… Внутри ящика находилось около десятка просто-таки отлично мне знакомых тёмно-зелёных бутылок трофейного кагора…

– Нихуя себе! – произнёс шокированный увиденным командир третьей группы. – И где они столько?.. Нашли?

Мы все молчали и продолжали смотреть наверх, ожидая чего-нибудь интересненького… Ведь мало ли что может произойти в какие-то доли секунд нашей обыкновенной военной жизни?! Если уж новейший танк рассчитан только на пять-десять минут скоротечного современного боя?!.. То что тут говорить о неполном ящике вина?!

Мы молча стояли и молча ждали. Но теперь капитан Денисенко был начеку.

– Осторожней! – командовал он сверху. – Принимайте ящик!

Но товарищ сержант Семенченко перед тем как опускать драгоценный ящик взглянул в глаза товарища капитана Батолина…

– Семэн! – сказал Серёга, делая ударение на последнем слоге.

Товарищ сержант всё понял: в мучительной гримасе закрыл свои глаза и тут же разжал пальцы.

– Ай! – закричал Денисенко.

Дневальные по КПП не стали рисковать своим здоровьем и вовремя отскочили в стороны. Поэтому деревяненький ящик с бутылками вина без особых препятствий упал вниз с двухметровой высоты. Причём, один из его нижних углов встретился с твёрдокаменной землёй Моздока чуток пораньше трёх остальных…

– Ух! – выдохнули все присутствующие.

Едва только стихли звуки отчаянно бьющихся бутылок… Едва только тёмно-красная жидкость с еле слышным бульканьем стала смешиваться с Местной грязюкой… Едва мы перевели свой мужской дух после столь незабываемого зрелища… И, как говорится, ещё не успели скупые слезинки скатиться по небритым щекам…

– Ну-ка! – произнёс капитан Батолин, подходя к ящику. – Что здесь такое?

Он внимательнейшим образом осмотрел всё содержимое ящика, после чего ловко выудил оттуда две чудом уцелевшие бутылки…

– Что вы де-е? – начал было сверху Денисенко.

Но он так и не договорил… Ибо увлекательнейшее представление должно было закончиться торжествующе финальным аккордом. Так оно и произошло.

– Дзинь! – сказали хором две «встретившиеся» бутылки.

Они разлетелись на мелкие осколки. Вино пролилось вниз. А два горлышка полетели в ящик…

– Вот и все дела! – спокойно изрёк капитан Батолин и отряхнул свои пальцы.

А наверху… Стоя раком у заднего борта помощник коменданта чуть ли не рвал и метал… Но, увы… Больше во втором Урале не нашлось «нич-чего» хорошего или интересного…

Зато наш третий Урал опять порадовал капитана Денисенко. Он обнаружил в нём истоптанный ковёр с размерами полтора на два метра, в дополнение к которому прилагался старенький ручной пылесос «Шмель». Всё это добро товарищ капитан опускал собственноручно. Дневальные аккуратно приняли реквизированное имущество и уложили его сюда же, то есть на землю.

Настала очередь нашего четвёртого Урала. Его кузов был полон всевозможных ящиков с различными боеприпасами… Под которыми преспокойненько лежало два «национализированных» двигателя: один москвичовский и второй… Скажем так, другой!

А зелёных ящиков было много – много… Но капитан Денисенко ещё не знал о взрывоопасном содержимом этих ящиков и поначалу его глаза блестели как у мартовского кота… Однако облом случился внезапно и навсегда.

– А у нас тут боеприпасы! – заявил капитан Батолин подчёркнуто равнодушным тоном. – Если хотите досматривать, то пожалуйста… Но я туда не полезу и своих солдат не дам! Так что лезьте сами и со своими дневальными!

Помощник коменданта задумался. А тут ещё и Саня Пуданов вставил свою предусмотрительную реплику…

– Может мы наши три Урала подальше отгоним? – сказал он вполголоса. – И оттуда понаблюдаем. Слышь, Серёг?

Ротный уже отходил подальше: то ли чтобы себя уберечь, то ли чтобы место выбрать для трёх автомашин… Я с минуту потоптался около заднего борта четвёртого Урала, а потом пошёл за своими товарищами…

– Стойте-стойте! – послышалось сзади. – Чёрт с ним! С этим Уралом!

Это чуть ли не вприпрыжку за нами бежал любитель военного шмона. Ему, видите ли, передумалось досматривать такой взрывоопасный груз…

А спустя несколько минут у нас состоялся «совет в Филях». Мы решали, что нам следует делать дальше.

– Всё это имущество конфисковано! – заявил нашему комбату капитан Денисенко. – И телевизоры, и вентилятор, и ковёр с пылесосом… И эти два ружья тоже!

Подполковник Тарасов с нескрываемой досадой оглядел всё это «дерьмо собачье»… Но за огнестрельные единицы всё же решил побороться.

– Ружья – это результат! – сказал комбат. – Мы о нём уже доложили начальству. Значит, должны предъявить по прибытию.

– А мы вам сейчас можем справку выдать! – тут же нашёлся ответ, достойный помощника коменданта. – Что такого-то числа с машин с такими-то номерами были изъяты два телевизора, вентилятор, алкогольные напитки, ковёр с пылесосом и два охотничьих ружья. Хотите?

Ну, разумеется, такое развитие сегодняшней ситуации комбата не устраивало… После короткого раздумья он предложил другой вариант.

– Сделаем так: Мы всё это имущество оставляем. Но на охрану ружей мы выделим одного офицера. Мы сейчас уедем и потом привезём справку за подписью начальника штаба или комбрига… Что эти ружья действительно добыты в бою и о них было сообщено радиограммой такого-то числа.

Капитан Денисенко не смог дать ответ сразу. Он сбегал на своё КПП и посоветовался с вышестоящим начальством. Потом он примчался обратно к нам и сказал, что комбатовский вариант его устраивает.

«Совет в Филях» продолжался. Но уже без пронырливого комендача и только в нашем узком офицерском кругу.

– Ну, что? – спросил Батолин, обращаясь ко всем сразу. – Кого оставим с этими ружьями?

Все посмотрели на комбата. Ведь его слово может быть как первым, так и последним… В общем, самым решающим.

– Чьи ружья? – уточнил Тарасов, глядя мне в глаза. – Твои?! Вот тебя мы и оставим!