Текст книги "«Был жестокий бой»"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

Глава 9
Рекогносцировка местности

Мы тряслись в кузове Урала и с наслаждением вдыхали чистый морозный воздух. После нашей комнатушки-душегубки, сплошь заполненной едким дымом и приглушённым матом… После этой пытки печкой-буржуйкой, всё ещё горячей и горящей… После всего этого наше выдвижение за пределы аэропорта Северный показалось детской прогулочкой. Денисовская и Пудановская группы в данные минуты занимались переездом на второй этаж гостиницы, тогда как моё подразделение было признано уже перебравшимся на новое место проживания… Поэтому именно мы и ехали сейчас туда куда и следовало.

Я стоял у переднего борта и всматривался в застеклённое окошко. Справа и слева в тенте имелись прямоугольные отверстия, однако в них врывался холодный зимний ветер. Да и «торговать» в них своим личиком… В общем, Мне явно не хотелось. Мало ли кто нам попадётся по дороге?!.. А вдруг какой-нибудь типчик с явной придурью в башке и со снайперкой в руках?! Поэтому я отслеживал окружающую обстановку через застеклённое окошко посередине. Обзор, конечно же, не самый лучший, но вполне приемлемый. Как говорится, береженого Бог бережёт.

В кабине Урала сидели трое: слева был водитель, посередине – Батолин и справа комбат Тарасов. Товарищ подполковник держал в руках сложенную карту, в которую заглядывал при каждом повороте. Сейчас мы миновали пехотный блок-пост, охранявший въезд в аэропорт Северный. Урал медленно объехал змейкой выложенные на дороге бетонные блоки, затем наш путь пролёг в сторону Грозного. Однако километра через полтора мы повернули влево и впереди замаячило белое девятиэтажное здание. Оно уже было мне знакомо по той незабываемой ночной поездке, когда нас тащил на буксире тягач-бронетранспортёр. Именно это здание я тогда и видел в темноте.

Вскоре мы остановились и водитель заглушил двигатель. Наша непродолжительная поездка пока что закончилась. Как выяснилось, мы прибыли на пехотный блок-пост. Это их БТР я видел той же ночью вкопанным в землю. Но тогда мне так и не удалось разглядеть в кромешной темноте фигуры часовых, дежуривших на своих постах. Зато сейчас я мог наблюдать почти всё, что торчало наружу. Правда, это были лишь верхушки палаток, две трубы, башня с КПВТ и узкие бойницы с автоматными стволами.

Этот блок-пост чаще всего подвергался внезапным ночным обстрелам. Вышедший к нам мотострелковый начальник был скуп на слова. Узнав о цели нашего визита, он ничуть не обрадовался и всё с тем же пессимизмом ткнул рукой в дачный массив, раскинувшийся на противоположном берегу узкой извилистой речушки.

– Почти каждую ночь стреляют. – сказал старший пехотинец своим сильно уставшим голосом. – И всегда с разных точек. То из чердаков, то прямо с земли.

– А вы что? – спросил Тарасов, вглядываясь в дачные постройки.

– Мы тоже стреляем. – ответил командир мотострелкового взвода и небрежно взмахнул рукой. – Да только без толку! Они выпустят несколько длинных очередей и сразу наутёк. Ну, и мы потом… Душу отводим.

Это было видно и невооружённым взглядом. Свою мотострелецкую душу рассерженные пехотинцы отводили с большущим удовлетворением. Иссечённые пулями кирпичные фасады дачных домиков, особенно вокруг чердачных проёмов, как и скошенные наискосок трубы с покрошившимся шифером крыш… Всё это говорило красноречивей всяких слов.

– А после обстрелов вы туда ходили? – поинтересовался командир нашей роты. – Ну, вдруг кого-то подстрелите?

Начальник блок-поста слегка усмехнулся, очевидно, посчитав прозвучавший вопрос почти дилетантским.

– А зачем? – заявил он. – Если мы кого-то и подстрелим, то его свои же утащат. А для нас они растяжки оставят. Так что… Я своих людей туда не пошлю. Нечего им там делать.

И то была правда. Наша славная пехота находилась на данном блок-посту с того самого момента, когда российские войска заняли аэропорт Северный. Близлежащее село Алхазурово они обошли стороной, поскольку по ним оттуда огонь не вёлся. Чеченские боевики не стали подвергать неизбежному риску добротные дома своих, возможно, односельчан. Ведь городские окраины с более удобными позициями располагались на удалении в несколько километров. Поэтому основные бои развернулись именно там. Тогда как это Алхазурово осталось совершенно нетронутым войной. Как оказалось, в нём пока ещё не ступала нога ни одного российского солдата.

– Или хотя бы милиционера. – усмехнувшись, закончил пехотный капитан. – Вот такие тут дела.

Не сговариваясь, мы все разом посмотрели на это чеченское село. Издалека оно выглядело вполне так мирно.

– Скорей всего, эти духи именно оттуда и выходят по ночам. – предположил Тарасов. – Обойдут дачи с тыла, выйдут прямо к вашей окраине. Отсюда они и долбят.

Это понимали все присутствующие. Потому что вряд ли бы чеченцы стали пробираться ночью на эти дачи откуда-то издалека. Местные жители непосредственно городских окраин могли найти для себя занятия в своём собственном районе. И им совершенно незачем было шастать в темноте за несколько километров, чтобы обстрелять длинными очередями российский блок-пост, а потом этим же маршрутом пешкодрапать обратно. То есть не идти обычным пешкодралом, а делать ноги ускоренным шагом. Но всё же не бегом, потому что это создаст излишний шум.

Более чем наверняка, а в данном обстоятельстве мы почти были уверены, ночные обстрелы устраивали молодые жители близлежащего села Алхазурово. Может быть более старшие чеченцы не взяли их с собой в Грозный, чтобы подрастающее поколение пока что присматривало за домами, родителями и хозяйством. А может быть это были и сами боевики, которых специально оставили в наших тылах, чтобы они партизанили здесь по ночам. Ну, до закладки фугасов на грунтовках-шоссейках или минирования железнодорожных путей дело ещё не доходило. Но вот обстреливать блок-посты – на этом они и тренировались. Скажем так, набивали свою бандитскую руку.

Затем пехотный капитан ушёл на свой блок-пост, а мы остались возле Урала. Чтобы обсудить сложившуюся здесь обстановку и выработать кое-какое решение на ближайшее будущее.

– Завтра мы тут засаду выставим. – сказал командир отряда. – Поэтому надо бы сейчас доразведку провести. Чтобы завтра днём здесь не светиться. Какие предложения?

Мы не возражали. Доразведка так доразведка. Оставалось только прийти к единому мнению по способу её проведения. Командир роты предложил перейти мост и «прогуляться» по противоположному берегу речки, пока мы не набредём на то место, где боевики перебираются к дачам. Мой вариант заключался в том, чтобы выдвинуться на Урале к обратной окраине массива, где нам и предстояло спешиться…

– Обойдём всё с тыла. – закончил я. – Духи, скорей всего, именно там и переходят через эту речку.

Командир отряда не спешил со своим окончательным решением. Он обдумывал все имеющиеся нюансы. Ведь в обоих вариантах мы могли сойти за российских военных, прибывших на эти дачи за подходящим стройматериалом. Или же просто пожелавших кое-чем тут подразжиться. Например, заготовленными на зиму соленьями да вареньями. И таким образом мы не выдавали своей истинной, то есть контрпартизанской предназначенности. Да и наш грузовой Урал для этого подходил как нельзя кстати. Однако у подполковника Тарасова возникли вполне объяснимые опасения.

– Если мы пойдём через мост, а потом свернём влево… – начал он, указывая нужное направление не рукой, а взглядом. – То там действительно могут быть растяжки. А если мы объедем эти дачи с обратной стороны, то окажемся на слишком большом удалении. И тоже можем там нарваться либо на растяжки, либо на боевиков.

– Так что же мы будем делать? – спросил Батолин. – Давайте всё по карте обмозгуем! А завтра что-нибудь придумаем. Или прямо на местности сориентируемся.

Однако комбат уже принял своё единственно верное решение, с которым нас и ознакомил.

– Мы пройдёмся прямо по этому берегу. – произнёс Тарасов твёрдо и буднично. – Сейчас уже темнеет. По нашему берегу растяжек не должно быть. Так что… Проверить оружие и вперёд!

– Есть! – ответили мы с ротным.

Я подозвал к себе своих разведчиков-спецназовцев. Коротко объяснил им боевую задачу, указал направление выдвижения, приказал дослать патрон в канал ствола и скомандовал им «Вперёд!». Так мы сошли с разбитой асфальтовой дороги на сырую чеченскую землю. На эту потенциально враждебную и пока что ещё неведомую территорию. Конечно же, после липкой придорожной грязи местная почва приятно так пружинила под ногами. Но вскоре это ощущение исчезло… Ведь мы были на войне. И в данную минуту всякие сантименты казались совершенно излишними.

Как и положено, мы выдвигались вперёд короткими перебежками. Местность здесь оказалась далеко не ровной и небольшие холмы с неглубокими ложбинками представляли собой своеобразную полосу препятствий. Крайне досадную и вызывающую вполне понятное раздражение. Ведь нам следовало быть в постоянной зоне видимости. То есть я в своей боевой двойке должен был следить за собственным напарником Харитоном, причём, как и он за мной. Помимо этого мне следовало вести наблюдение за окружающей местностью и не упускать из вида как выдвигающийся впереди головной дозор… Который так некстати исчезал за очередным холмом… А ещё мне надо было отслеживать передвижение своих командиров, выдвигающихся следом за нами. А они, как назло, всё отставали и отставали.

В общем… Сейчас я занимался самым нелюбимым своим занятием – выдвижением вперёд по пересечённой местности в светлое время суток. Да ещё и в самой непосредственной близости от двух населённых пунктов. То есть слева было это Алхазурово, где постоянно проживали местные жители. Тогда как справа, то есть за речкой находились многочисленные дачи, в которых также могли пребывать мирные чеченские граждане. В обоих этих случаях меня совершенно не устраивало то, что и слева, и справа за нами следят не совсем доброжелательные взгляды. А в том, что за нами сейчас наблюдают… В этом даже и не следовало сомневаться.

Однако другого выбора у меня сейчас не имелось. Поэтому я вместе со своими бойцами выдвигался вдоль этой речки с целью обнаружения скрытых путей, по которым ночью перемещаются малочисленные группы противника.

И тут военная обстановка внесла свои коррективы.

– Заря! – произнесла радиостанция. – Это Лэкс! У нас – пленный! Что делать?

Я вполголоса чертыхнулся… Ведь головной дозор находился где-то за ближайшим холмом… Да и захват пленного никак не входил в наши планы.

– Щас буду! – ответил я и понёсся дальше.

Мы уже удалились от пехотного блок-поста на добрый километр, если не на полтора. И встретиться здесь с кем угодно – это было вполне реально. Ведь оглянувшись назад, я так и не увидел этого самого блок-поста. Как впрочем и Батолина с Тарасовым, которые отстали от нас слишком сильно…

Моя боевая двойка перемахнула через невысокий холм и я сразу же увидал своих дозорных. Пока что всё было тихо и спокойно… Лэкс оглядывал чеченские просторы, а Винт держал на мушке пленного…

– Ну! – выдохнул я, подбегая к ним поближе. – Что тут!?

– Вот! – гордо заявил Винтер. – Это он!

Только что захваченным «военнопленным» оказался мужчина лет тридцати, одетый в гражданскую куртку тёмно-коричневого цвета и в чёрные джинсы. Рядом на земле стояло два металлических ведра, до краёв наполненных мутноватой водой.

– Ничего нет! – доложил разведчик Винт. – Я уже обыскал его. Ни документов, ни чего-нибудь ещё.

«Военнопленный» никак на это не отреагировал. Он вёл себя очень спокойно и только лишь во взгляде его чёрных глаз читалась некоторая досада. Он хоть и выглядел как явный уроженец Кавказа, но всё-таки было в нём что-то нехарактерное для здешних жителей…

– Заря! – зашипев, проговорила радиостанция. – Что там у вас?

Это затерявшийся среди холмов командир роты решил выяснить все подробности. Они ведь по-прежнему находились вне зоны прямой видимости. Вот и решили удовлетворить своё любопытство посредством прямых радиопереговоров.

– Да взяли тут… – ответил я в тонгенту и чуть помедлил. – Одного мужчину. Вроде бы местный.

– Подождите нас! – скомандовала радиостанция голосом Батолина. – Мы скоро!

Я отпустил тонгенту и опять посмотрел на задержанного.

– Кто такой? – спросил я мужчину.

Он коротким взмахом показал на Алхазурово:

– Я живу здесь. Вот! За водой сюда пришёл.

Естественно, что я засомневался в правдивости его слов. Ведь эти вёдра со слегка непрозрачной водой могут служить лишь прикрытием для какого-нибудь тайного умысла. Поскольку выдвигаясь к якобы речке, а на самом деле к дачам, в этих самых вёдрах можно переносить всё что угодно. Ну, хотя бы патроны в пачках… Или же россыпью.

– А что? – спросил я недоверчиво. – В селе воды нету?

– Нету. – спокойным тоном ответил «военнопленный». -Как город бомбить начали. Водопровод перестал работать.

Я оглянулся назад на речку. От неё до окраины селения было около полукилометра.

– Там же вода грязная. – проворчал я всё с тем же недоверием. – В речке сейчас чего только нету!

Это было действительно так! Ведь в здешних реках сейчас могли плавать не только обломки досок, но и вполне так настоящие трупы. И мне почему-то вспомнился тот военный врач, застрелившийся в десантном отделении БМПешки, которая при форсировании реки Сунжи попала под вражеский обстрел. Тогда все солдаты попрыгали в воду и выбрались обратно, то есть на свой берег… Все, кроме доктора.

– Там же вода грязная! – повторил я.

Задержанный житель посмотрел на мутноватое содержимое своих вёдер и поначалу лишь вздохнул. Но не от того, что вода была не совсем чистой… А скорей из-за того, что он оказался в в такой ситуации и сейчас вынужден объясняться в непосредственной близости от своего места жительства.

– Да, в речке вода грязная. – сказал мужчина и показал в её сторону. – Но там родник есть. Мы все оттуда воду набираем. Ковшиком зачерпываем и в ведро наливаем.

Тут сзади послышались торопливые шаги. Это к нам подоспели комбат Тарасов и ротный Батолин. Я вкратце доложил им то, что узнал.

– Документов нет. – закончил я. – Вроде бы из Алхазурово!

Наши командиры оглядели задержанного с головы до ног. Капитан Батолин тоже заподозрил в нём что-то непонятное.

– Ты кто по нации? – спросил он без всяких условностей.

– Ингуш. – ответил задержанный.

Данное обстоятельство нас немного порадовало. Но ведь ингуши тоже являются вайнахами. Да и сейчас на стороне чеченцев воюют все кому не лень… Даже африканские негры и заядлые наследники Степана Бендеры.

– Та-ак… – задумчиво произнёс товарищ подполковник.

Он внимательно огляделся по сторонам. На внутренних скатах ближних холмов с оружием на изготовку сидели мои разведчики. Метрах в шестистах находилось это селение Алхазурово. С противоположной стороны громыхал город Грозный… Темнело…

– А боевики есть у вас? – внезапно спросил Батолин.

– Нет. – последовал краткий ответ.

– Ну, конечно… – усмехнулся командир роты.

Даже сейчас, то есть после откровенного вопроса в лоб, задержанный мужчина продолжал вести себя очень спокойно. Глазки у него не бегали… А если он и смотрел по сторонам, то с чувством сожаления…

Вдруг комбат обратился ко мне:

– Отправь кого-нибудь посмотреть, где находится этот его родник.

Я взглянул на задержанного:

– Покажи!

Мужчина взмахнул рукой, указывая точное направление на родник. Через минуту туда начали выдвигаться Лэкс и Винт.

А подполковник Тарасов всё ещё решал то, как же сейчас поступить с задержанным. Лично я по своему афганистанскому опыту уже знал, как у нас в спецназе принято поступать с нежелательными свидетелями и уже ненужными пленными. Наверняка, и комбат был в курсе… Хотя в Афгане он и не служил. Однако сейчас мы находились в пределах Российской Федерации. Хоть и на территории Чеченской Республики. Но и всё же не в Грозном, где успешно существовал такой термин, как «отвести к командиру».

Поэтому наш комбат принимал решение. То есть думал. Отпустить этого задержанного за просто так – это было неправильно. Но и ликвидировать его как нежелательного свидетеля нашего спецназовского присутствия… Это являлось более неправильным шагом. Имелся ещё третий вариант – увезти его с собой и продержать в аэропорту до того момента, пока мы не вернёмся с завтрашней засады.

Опять заговорила радиостанция. Это наш быстроногий дозор уже добрался до реки и сразу же стал докладывать.

– Заря! Это Винт! Тут родник! Но на другом берегу. Через речку переброшена доска. На обоих берегах есть тропинки. приём!

Всё это услышали как Тарасов, так и Батолин. Задержанный не соврал, что резко повышало его шансы на благополучный исход. Но нам надо было поторапливаться… Ведь уже темнело, а мы ещё не досмотрели то, что и искали. Это место перехода на другой берег.

– Та-а…

И подполковник Тарасов только-только начал говорить, как со стороны Алхазурово послышался слабый женский крик… Оттуда к нам бежала пожилая женщина… Она что-то кричала и на бегу размахивала каким-то небольшим предметом.

На мой взгляд, это был четвёртый вариант. Так оно и оказалось. Мы дождались того момента, когда к нам прибежала эта женщина…

– Вай, не трогайте его! – причитала она, тяжело дыша. – Это мой родственник! Вот его документы! Только не трогайте его! Он не боевик! Он мирный!

К моему удивлению задержанный мужчина лишь поморщился от всего этого женского крика. Возможно ему было крайне неудобно или даже стыдно за то, что за него вступилась женщина. Однако «военнопленный» молчал и ни во что не вмешивался… Задыхающаяся от быстрого бега женщина всё причитала и причитала. Комбат Тарасов листал странички принесённого ею документа. Капитан Батолин и я оглядывали близлежащую местность.

– А где паспорт? – спросил командир отряда.

Как выяснилось, пожилая женщина принесла нам военный билет задержанного. Тарасов передал документ Батолину, а тот через минуту уже мне… И теперь я убедился в том, что «военнопленного» зовут Мусой… Что он действительно является ингушом.

А женщина торопливо объясняла, что паспорта у его родственника нет. Причём, уже давным-давно.

– Так где твой паспорт? – спросил «пленного» Батолин.

В военном билете хоть и имелась маленькая фотография нашего задержанного, однако этот документ мог засвидетельствовать его отношение к действительной военной службе. Тогда как полноценным документом, вполне так удостоверяющим его личность, являлся только паспорт. Увы… Но именно его и не было.

– Потерял! – сказал мужчина.

Командир нашей роты лишь фыркнул, услыхав такой явно немудрёный ответ. А женщина уже отдышалась и вновь принялась выгораживать своего родственника. Подполковник Тарасов быстро взглянул на темнеющее небо и без лишних слов протянул ей военный билет.

– Всё! – сказал он. – Идите! Больше без документов не ходите!

– Я теперь сама буду с ним за водой ходить! – пообещала женщина.

Она хотела сказать что-то ещё, но тут её нервы не выдержали и она заплакала.

– Ну, вот! – произнёс с досадой Батолин. – Мы же вас отпускаем! Проверка документов была. Должны же понимать…

Женщина понимающе кивала головой… И продолжала плакать… Так они и ушли… Освобождённый мужчина нёс свои вёдра. А женщина шла рядом… Держась рукой за сердце и всё ещё плача…

Мы подождали, пока они не отойдут метров на сто… А потом сразу же направились к роднику. Он существовал и в самом деле. Как и докладывал боец Винтер, этот природный источник находился на противоположном берегу. То есть со стороны дачного массива. Через неширокую речку здесь была переброшена крепкая доска, выполнявшая роль мостика.

– Вот здесь они и перебираются на ту сторону. – сказал ротный, присаживаясь на корточки. – А потом наверх и в дачи!

– Да-а. – проворчал комбат. – Дела-а.

Наша боевая задача, как я понял, несколько усложнялась. Мы хоть и обнаружили это место переправы на тот берег, однако оно оказалось двойного предназначения. Ведь днём по этому мостику на противоположный берег переходили мирные жители, которые набирали из родника воду и потом возвращались по доске обратно. А вот уже ночью тут шастали боевики…

– Можно вон ту тропинку заминировать! – предложил я комбату. – Которая к дачам идёт.

Ведь у нас сейчас имелась с собой противопехотная мина направленного действия. Установив МОН-50 на растяжку, мы могли надёжно перекрыть путь-дорожку к дачам. Правда, всего лишь на один раз. Но и этого единичного случая подрыва местным боевикам будет вполне достаточно. И это надолго отобьёт у них желание шляться по ночам без разрешения родителей… А также всю их охоту пострелять куда ни попадя.

– Можно! – поддержал мою идею Батолин. – И мирняк не заденем… И дорогу к дачам перекроем.

Комбат продолжал изучать местность. От небольшого родничка по глинистому бережку шла короткая тропинка, которая раздваивалась у мостика. Один её конец вёл прямо к доске, а другой шёл к высокому берегу, уклон которого был так крут, что представлял собой почти обрыв. Зато наверху была ровная площадка десять на пятнадцать метров.

– Вот они перейдут по доске на тот берег… – рассуждал ротный. – Поднимутся по тропинке на самый верх. Вот там-то и напорются на нашу МОНку! И всё!

Однако подполковник Тарасов оказался не столь кровожадным как товарищ капитан. Вернее, у него появились совершенно другие мысли.

– Нет. – сказал он, вставая с корточек. – Мы завтра здесь засаду выставим. Местность позволяет, так что-о… А сейчас – давайте-ка обратно! А то уже совсем стемнело.

Мы беспрекословно развернулись в нужную сторону, на всякий случай огляделись и тут же двинулись к пехотному блок-посту. Вокруг уже стояли ядрёные зимние сумерки. Вдобавок ко всему начал накрапывать дождик. Обратное выдвижение прошло нормально. Минут через пятнадцать военный водитель завёл свой Урал и мы поехали в аэропорт. На сегодняшний день боевая задача была выполнена. Но её неминуемое продолжение ожидало нас уже завтра.

А когда мы вошли в тёмный коридор нашего второго этажа, то сразу же почувствовали сильный запах дыма. И разумеется… Мы подумали, что в одной из наших комнат начался пожар… Поэтому все ринулись выяснять причины… А я уже всем своим сердцем чуял то, что неладное творится именно в комнате моей группы… И я спешно брёл вперёд в кромешной мгле и в сильном дыму…

Так оно и было!

– Гляньте-ка! – вопил боец Наместников в перерывах между приступами кашля. – Как дракон!

А остальные мои богатыри уже и не решались входить в комнату… Где самым настоящим Змеем Горынычем бушевала огнём наша печка-буржуйка. Она извергала из себя сильное пламя… Вместе с дымом, естественно!.. Причём, огонь вырывался как из распахнутой настежь топки, так и из нижнего поддувала…

– Бля-а! – выругался я. – Что здесь такое?

Зрелище, конечно же, было фантастическое… Эти два ярко-красных языка пламени, да ещё и в ночной темноте… Это было красочное и незабываемое зрелище!.. Наподобие китайского праздника фейерверков с их пышущими огнём сказочными драконами. Но этот дым!.. Он портил весь наш праздник…

И вдруг всё исчезло! Наша добропорядочная печка-буржуйка стояла себе как ни в чём не бывало. И огонь спокойно горел в её чугунных недрах… А треклятый дым в нормальном режиме вылетал в трубу…

– Это пока… – рассмеялся рядовой Иванов. – Сейчас ветер переменится… И тогда опять начнётся.

Наш солдат Карась как будто накаркал. Через минуту наша печурка опять превратилась в огнедышащую голову Змей Горыныча. Обе её дверцы были закрыты, но сильные языки пламени выбивались наружу сквозь щели… И вся наша комната освещалась этим пламенем так сильно… Что я не выдержал.

– Хватит! – приказал я. – Тушите её! Быстро!

И огнедышащий дракон был уничтожен обычной водой из солдатских фляжек. Печка-буржуйка пошипела-пошипела, да и успокоилась.

Пока мы ужинали в других, то есть в соседних помещениях, в нашей комнате всё проветрилось. Так что мы смогли в неё вернуться и навести там кое-какой порядок. Злодейскую печку мы решили пока не выбрасывать, но назавтра поклялись ей отомстить. То есть удлинить трубу как можно дальше от окна. А если это получится, то и загнуть её к холодному чеченскому небу.

Часов в восемь в наш отряд пришёл посыльный и передал подполковнику Тарасову приказание военного коменданта аэропорта. Комбату предписывалось выделить десять солдат в качестве дежурной бронегруппы. Причём, без своего штатного командира. То есть в течении всей ночи руководство нашими бойцами должен был осуществлять дежурный по комендатуре. Такая самонадеянность нам не понравилась. Комендачам, конечно же, будет приятно командовать солдатами из спецназа. Это должно здорово польстить их тыловому самолюбию…

– А если с бойцами что-то случится? – вопрошал командир роты. – Или что-нибудь потеряют ночью? Оружие или радиостанцию! Кто будет отвечать за всё это?

Командир отряда тоже понимал эти моменты. Но приказ был отдан самим комендантом, то есть товарищем генералом, которому мы подчинялись напрямую. И проигнорировать его команду мы не могли. Поэтому подполковник Тарасов принял решение самолично отвести этих десятерых бойцов в комендатуру, чтобы уже на месте обговорить все возникшие нюансы. Самым неожиданным для меня оказалось то, что выбор командования пал именно на мою группу. Скрепя сердце, я отобрал десять человек, назначил старшим рядового Винтера, коротко всех проинструктировал и представил их комбату. Вскоре они ушли.

Убывшие в ночь разведчики имели при себе две радиостанции. В случае каких-либо серьёзных обстоятельств они должны были срочно выйти на связь. Для этой цели я подготовил к работе свою радиостанцию и оставил её в дежурном режиме. Минут через тридцать вернулся комбат. С его слов выходило так, что дежурный по комендатуре обещал никуда их не задействовать. Десять бойцов будто бы должны были лишь открыть ответный огонь в случае неожиданного обстрела аэропорта.

– Нехорошо это! – возмущался капитан Батолин. – Как будто мы на базаре! Этому дай десять солдат, другому выдели троих… А если кого-нибудь подстрелят?! Они же сразу в щели забьются! Мол, мы ничего не знаем и солдаты не наши! Ну, куда такое годится?

– Знаю-знаю! – отвечал чуть рассерженный комбат. – Завтра я поставлю этот вопрос перед комендантом. Чтобы нас по таким пустякам не тревожили. У них своей пехоты хватает. Дежурный БТР они же выделили!

Наш разговор сейчас проходил в командирском кубрике. Это была четвёртая комната, в которой поселились комбат Тарасов, замполит Чернов, ротный Батолин и солдат-космонавт. Так мы называли бойца из роты связи, который мог обращаться со спутниковой приёмо-передающей аппаратурой. Но он также обладал навыками работы с обычными радиостанциями. Поэтому мы и его посадили дежурить на нужной радиочастоте. Вдруг эти десять бойцов спецназа затребуют экстренной помощи?! И их призывы будут точно услышаны кем-то из нас: либо мной, либо этим космонавтом.

Потом в чёрном-пречёрном коридоре мы построились на вечернюю поверку. При свете фонарика комбат зачитал список личного состава. Всё сошлось и на каждую прочтённую фамилию отозвался чей-то голос. Вместо отсутствующих солдат отвечал их командир. Юра Денисов – за своих часовых, а я за этих десятерых. Затем командир роты произнёс долгожданное «Отбой!». Никто не возражал и все разбрелись по своим комнатам. Тарасов со своим фонариком уже зашёл в кубрик. Никакого другого освещения не было и идти приходилось наощупь. Но всё обошлось и каждый попал куда следовал.

Дежурная бронегруппа возвратилась на базу около часа ночи. Я ещё издалека услышал их возбуждённые голоса и сразу же проснулся. Десять разведчиков прибыли без особых потерь. Винтер доложил мне о внезапном обстреле здания аэропорта, на что они открыли ответный огонь. Потом мои храбрецы взобрались на дежурный БТР и ринулись в ночную погоню. Догнать коварных Чеченов им всё же не удалось, но пол-цинка ВОГовских гранат духи потеряли.

– Это наши трофеи! – радостно говорил Винт. – Слышите, товарищ лейтенант? Нас на обратном пути чуть было танк не подстрелил! Наш водила должен был ему мигнуть фарами два раза, а он забыл! Мудак пехотный…

Тут я не выдержал и предложил Винтеру дыхнуть мне в лицо. Он сразу обиделся, но всё же выполнил мою просьбу. И мне спросонок показалось, что подозрительного запаха нет. И как выяснилось позднее. Мне всего лишь показалось… Что его нет.

Но я об этом ещё не знал и потому приказал всем побыстрей улечься спать. Возвратившиеся бойцы растолкали остававшихся тут «тыловых крыс». После короткой возни на двухэтажных нарах всё постепенно успокоилось. Наконец-то каждому воину досталось некоторое жизненное пространство. И вскоре заснули все.

Так закончился наш второй день в городе Грозном. Сон на новом месте оказался очень крепким. Хоть у нас и не топилась печка… Нам и без неё оказалось очень даже хорошо. Сверху ничего не капало, снизу ничто не хлюпало, с боков не дуло… В общем, всё было нормально. Хоть и холодновато.