355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алана Инош » Сказка для Алисы (СИ) » Текст книги (страница 11)
Сказка для Алисы (СИ)
  • Текст добавлен: 17 апреля 2019, 05:00

Текст книги "Сказка для Алисы (СИ)"


Автор книги: Алана Инош



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

«Прости меня...»

«За что?» – двинулись его губы.

«За то, что я вчера... испугалась». – Инголинда придвинулась ближе, прильнула к Гаю, обняла за шею.

Он казался деревянным, неподатливым, но она прижалась так ласково, смотрела с такой нежностью, что он сдался. Его руки обняли её в ответ – сперва неуверенно, как бы спрашивая, можно ли сжать крепче, а потом, получив одобрение и тёплый отклик во взгляде королевы, сомкнули объятия в полную силу.

«Я хочу только одного: стать наконец твоей женой», – сказала она.

«Ты уже моя жена», – был его ответ.

Утром весь лагерь узнал, что лорд Гай, заядлый холостяк, в скором времени берёт в супруги королеву Инголинду.

Инголинда была возвращена в её собственные земли с большим триумфом. Теперь у неё на службе состояла Мать Бледа. Война продолжалась ещё несколько месяцев, но вторжение удалось остановить, пусть и ценой большого кровопролития.

Существовал такой обычай: кто первый встанет на свадебный коврик, тот и главный. Ни Гай, ни Инголинда не решались опередить друг друга. Наконец Гай, подхватив невесту на руки, поставил её на коврик, а сам опустился перед ней на колено.

«Ваше величество, вы единственная моя госпожа и повелительница. Больше никого надо мной нет и быть не может».

Пышный свадебный наряд королевы прятал уже заметный живот. Спустя три месяца родилась принцесса Ингерда – любимица Гая, сокровище его сердца. Статус земель Инголинды после свадьбы долго решался; их жители были хоть и благодарны армии Гая за защиту от захватчиков, но не хотели его в качестве своего повелителя. В итоге было решено: новой королевой станет принцесса Ингерда, а пока она мала, регентшей при ней останется Инголинда. А Ингрин становился новым наследником Гая.

Свою ненаглядную дочурку Гай так обожал, что Инголинде было впору ревновать. Объятия её маленьких ручек смягчали его жестокость, а от одного поцелуя сложенных розовым бутончиком губ сердце таяло. Однажды Гай был застукан своими подданными за небывалым занятием: он – о ужас! – катал дочку на себе верхом. Подданные были потрясены. Из столбняка их вывела брошенная лордом подушка. Все бросились наутёк, будто это была не подушка, а копьё. Вслед им доносился звонкий детский смех.

В следующий за окончанием войны год удалось собрать урожай. Стольфгун ещё долго устраивал Гаю мелкие пакости в виде приграничных стычек и грабежа купцов на торговых дорогах: не мог смириться с потерей Инголинды, да и то позорное падение с лестницы на глазах у подданных и кратковременное пребывание под сапогом Гая здорово задело его гордость.

В последующие годы Инголинда принесла Гаю целый цветник дочерей. Шесть принцесс родилось у них, не считая старшей; Ингерда пошла светлой мастью в Инголинду и внешне была её точной копией, у всех прочих девочек волосы были разных оттенков – от средне-русого до тёмно-каштанового. Злые языки – а такие всегда найдутся где угодно – поговаривали, что Ингерда не похожа на Гая. Остальные-то его дочки гораздо темнее, а вот Владыка Стольфгун тоже вроде светловолос. Это был грязный намёк на пребывание королевы Инголинды в плену у её неудачливого воздыхателя. Но Ингерда обладала признаком, который был способен заткнуть всем злоречивым сплетникам рты – кривыми мизинчиками на руках. Точно такие же мизинцы были у самого Гая, и остальным своим детям он передал эту особенность. Незначительное искривление пальцев не мешало ему ни в быту, ни в бою, зато было очень характерным, передавалось по наследству и служило наглядным доказательством кровного родства. Гай не мог стерпеть того, что честь его жены порочат, говоря, будто бы она предавалась утехам со Стольфгуном и что теперь Гай воспитывает не свою дочь; кроме того, эта болтовня дошла до ушей ребёнка, и Ингерда рыдала: неужели папа – вовсе не её папа? Она прибежала к Гаю вся в слезах.

«Доченька, счастье моё! Не верь злым людям, – сказал ей Гай. Положил свою руку рядом с её ручкой. – Смотри, самый маленький пальчик у тебя загнут. У меня – такой же. И у твоего братца Ингрина он есть, и у сестриц. Это значит, что все вы – мои дети, моя родная кровь. А глупых и злых людей не слушай! Им просто нравится злословить».

Ингерда утёрла слёзы и улыбнулась. Её счастливая улыбка, как в зеркале, отразилась на суровом лице Гая. Девочка обняла его за шею, и он, поднявшись с нею на руках, подошёл к окну. Из него была видна светлица королевы; Инголинда сидела там за рукоделием, озарённая солнцем. Словно почувствовав их взгляды, она вскинула глаза и улыбнулась.

Слёз своей дочери Гай не мог простить сплетникам. Он провёл расследование, дабы выявить источник распространения грязных слухов. Было учинено множество допросов, виновники изобличены. Их Гай приговорил к усекновению языка наполовину, а всем прочим, кто повторял их недостойные слова, присудил выплатить крупный штраф в государственную казну. Обошлось без казней.

6

Пальцы Ольги ворошили прядки Алисиных волос, на столе в коконе из полотенца стоял заварочный чайник, а в окне серело тёмное, хмурое небо. В стекло скрёбся дождь, под порывами ветра с яблонь слетали листья. Алиса дочитала последнюю главу третьего тома, но за редактирование пока не бралась. Ей требовалось время, чтобы эмоции улеглись.

– Автор обещал торжество «любовной любви» – автор сделал, – сказала Ольга. – Ну, дорогой читатель доволен финалом?

– Да... Сцена ночью в шатре очень... сильная, – мурлыкнула Алиса, уютно свернувшись в объятиях Ольги.

– Восемь детей – хватит? – хмыкнула та. – Или, может, ещё добавить?

– Хватит, хватит, – засмеялась Алиса.

Под конец августа зачастили дожди, совсем запахло осенью, надежда на тёплое и приятное бабье лето стала крайне призрачной. Ольга с Алисой решили не оставаться на даче ещё и на сентябрь. Впрочем, на лице Алисы отражались раздумья. Даже одна весьма конкретная мысль.

– Оль, что ты думаешь насчёт покупки своей дачи? Я тут смотрела объявления о продаже – есть дешёвые варианты... Но там домики реально убогонькие, старые и убитые – ни удобств, ничего. Развалюхи. Ещё и в ремонт с благоустройством придётся вкладываться. Есть подороже – там получше ситуация, но всё равно что-то немного доделать придётся. Мне так хочется свою дачу! Съёмная – это съёмная, а своя – совсем другое.

Ольга обещала подумать. В те времена, когда у неё было своё дело, она могла бы позволить себе такую покупку без проблем; сейчас – сложнее. Повышение на работе ей не светило. Устроиться туда ей помогло личное знакомство и неплохие отношения с хозяином; он отнёсся к ней по-людски. Вошёл в положение, выручил. О диагнозе её он знал. Более того – у его племянника были схожие проблемы, поэтому он имел понятие о том, что это такое. Ольга доказала, что работе её хворь не мешает, но о том, чтобы забраться выше, не приходилось и мечтать. Опять же – из-за диагноза. Приходилось довольствоваться тем, что есть, и держаться за это. Но не стоило забывать и о том, что любая работа – не вечна. Можно и эту потерять. Полностью полагаться только на лояльное отношение хозяина, наверно, наивно... Дружба дружбой, а выгода выгодой. «Ничего личного, только бизнес». Придёт кто-нибудь моложе, энергичнее, а главное, здоровее – и ей помашут ручкой.

С другой стороны, с заработками на литературном творчестве ситуация складывалась довольно благоприятно, Ольга сама не ожидала, что эта схема действительно будет работать. Во многом так вышло благодаря уже сформированной популярности и многочисленной читательской аудитории, которую Убийца Смысла сумел завоевать ещё до введения системы денежного вознаграждения для авторов на сайте. Читатели согласились поддержать автора деньгами, и их поддержка выходила вовсе не копеечной. Получалось что-то вроде подработки, компенсировавшей отсутствие перспектив на основной работе. Но тут всё зависело от наличия идей. Будут идеи – будут книги. Однако творчество не поставишь на поток: в гонке за количеством может пострадать качество.

Все эти соображения Ольга оставила при себе. Она могла сказать: «Лисён, я не могу быть на сто процентов уверенной в будущем. Пока на работе всё нормально, но хрен его знает... Ну, допустим, возьмём мы кредит. А меня через год попросят с работы. Нет, хозяин, конечно, мужик нормальный, и он это доказал, поддержав меня, когда я была в полной жопе. Не побоялся взять на работу не совсем здорового на голову человека. И я всеми силами стараюсь оправдывать оказанное мне доверие и доказывать, что он не напрасно рискнул со мной. Нет, если серьёзно, это маловероятно, что он меня выставит – после того, что уже сделал. Если только я сама не накосячу, конечно... Я стараюсь не косячить. Но случиться может что угодно. Есть некоторая вероятность – небольшая, но есть – что мне однажды придётся искать другую работу. С меньшей зарплатой, потому что сейчас – это мой потолок, наверх мне дороги нет, только вниз. И не факт, что нормальная работа найдётся. Я не молодею, родная. А работодатели... Всем, сука, подавай двадцатипятилетних. И желательно уже с десятилетним опытом... И мы с тобой можем оказаться в жопе. Я, конечно, постараюсь такого не допустить. И сделаю для этого всё возможное и невозможное. В общем, Алис, я не знаю, что тебе ответить».

Но она этого не сказала.

Вместо этого она стала искать новые идеи для книг. А когда что-то усиленно ищешь, оно не спешит находиться. Всё годное, интересное, яркое приходит вдруг. «Само». Впрочем, была одна стоящая зацепочка.

Мир «Проклятого Лорда» оказался довольно обширен и интересен. В трилогии было много героев, чьи истории прошли перед читателем вскользь, сжато, без подробностей. А персонажи между тем стоили внимания. Например, та же история Бледы и Отца Фуно, юные годы лорда Гая, его становление как правителя. Но если каждого интересного персонажа раскрывать во всей полноте, получилась бы не трилогия, а... неизвестно-скольки-логия. Пробежавшись глазами по всем книгам, Ольга насчитала как минимум пятнадцать таких ответвлений; из некоторых можно было сделать крупный рассказ или повесть, а некоторые таили в себе потенциал целого романа. Она спросила Алису: о каких героях та хотела бы почитать поподробнее? Та дополнила список ещё пятью возможными ответвлениями, «вбоквелами». Особенно её интересовала история Инголинды и её королевства, которым по древнему обычаю правили женщины.

А потом пришли на выручку старые добрые кошмарные сны. Давненько, кстати, они Ольге уже не снились. Сон был о группе первопроходцев, которые отправились исследовать какую-то новую землю. Сначала отряд был большой, человек двадцать пять – тридцать, но постепенно редел при встречах с фантастическими чудовищами и загадочными аномалиями. В Ущелье Кошмаров их психику испытывали жуткие видения, до того реалистичные, что они даже дрались с ними и гибли (погибшие во сне просто не проснулись). Потом им встретился отряд очень странных людей, похожих на них самих, но диких и не очень-то дружелюбных. Они пошли дальше вместе, но начались конфликты. Некоторые друг друга поубивали. А потом им встретилась очередная НЁХ. Эти существа умели принимать облик людей, которые путешественникам были дороги, после чего, подманив жертву поближе таким образом, подсаживали ей свою личинку в мозг. Взрослая особь вылуплялась через три дня. И стремилась размножиться тем же способом.

«Нафига они вообще туда попёрлись?» – возникал закономерный вопрос. Но во сне ответа не было. Тут уже нужно было додумывать, дорабатывать истории персонажей и причину, по которой они отправились к чёрту на кулички. Зачем нужны новые земли? Новые земли – штука хорошая и полезная сама по себе. Земля – это и сельхозугодья, и природные ресурсы. Да и просто территория для жизни. Куда они придут? Что увидят? Сколько их останется в живых после всех передряг? Всё это тоже требовалось додумывать. Но тема выживания в тяжёлых условиях Ольгу чрезвычайно интересовала, как и тема климатических катастроф.

Но эта задумка – не только о приключениях. Это – о людях. Человеческие судьбы, людские драмы. Но это требовало большой и серьёзной проработки персонажей. Интересная история могла получиться, если сделать героев живыми, чтобы читателю были любопытны их мысли, мотивы поступков, сами поступки. Сложные, напряжённые межличностные отношения в группе, багаж прошлого у каждого из них. То есть, всё то, что делает героев настоящими, а не картонными фигурками. Смерть картонной фигурки не трогает. Гибель же героя, уже ставшего близким и родным читателю, трогает ещё как. Или попадание героя в беду. За него переживаешь, ему сочувствуешь. Если же персонаж отталкивающий, он раздражает. Но тоже не оставляет читателя равнодушным. Вызывает эмоции, пусть и отрицательные.

Первые наброски Ольга сделала уже в новом блокноте. В процессе всплывали детали, иногда совершенно неожиданные, как будто выныривая из каких-то недр её памяти... Или некого информационного пространства? Чем больше она записывала, тем подробнее проступал сюжет. Даже первые кадры «фильма в голове» мелькали. Удивительно: стоило начать думать, углубляться в эту историю – и новые подробности сыпались, как из рога изобилия. Как будто их кто-то подбрасывал ей. Получалась смесь ужасов, приключений и психологического триллера.

Ещё у Ольги родилась идея написать книгу об авторе, страдающем тем же недугом, что у неё. Многое она планировала списать с себя, но при этом изрядно разбавив автобиографию художественным вымыслом.

А пока она собиралась взяться за самое близкое и очевидное – первый «вбоквел» к трилогии о Проклятом Лорде. Если история о первопроходцах возникла с нуля, то здесь были уже накопленные мысли и идеи, готовый продуманный мир, уже знакомые герои – словом, кое-какая основа.

– Ты, кстати, что-то давно ничего не писала, – сказала она Алисе.

В профиле Алисы Зазеркальцевой уже года два, а то и три не появлялись новые рассказы. Она опубликовала лишь несколько критических и обзорных статей да штук пять-шесть стихотворений.

– Оль, пусть каждый занимается тем, что он хорошо умеет, – вздохнула она с улыбкой. – Хорошо я умею только редактировать. Как там в басне Крылова? «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, А сапоги тачать пирожник, И дело не пойдет на лад...» Автор должен писать, а бета – бетить. Ты не думай, что я как бы у тебя в тени... Мне в радость редактировать твои тексты. Я люблю это делать. Мне приносит удовольствие мысль, что я вношу свой вклад в твои работы, делаю их причёсанными, вычитанными. И читатель получает не небрежный черновик, а качественный текст, который приятно читать.

Она, грамотнейший, первоклассный специалист, получала за свою работу совсем скромные деньги – притом, что качество её вычитки было сравнимо с этим параметром у книг советской эпохи. В ней чувствовалась «старая школа». Когда Алиса бралась за дело, она казалась реинкарнацией какого-нибудь советского корректора, что выглядело чудом: ведь школу она окончила на исходе 2000-х, а университет – и того позже.

Хмурым октябрьским вечером Ольга выложила первую главу повести о Бледе и Отце Фуно. Ещё в эту книгу она собиралась поместить несколько больших рассказов о других персонажах трилогии; общий заголовок тома был – «Проклятый Лорд. Повести о минувшем, нынешнем и грядущем».

Алиса вычитывала первую главу книги «Огнём очищенное злато» – той самой, о первопроходцах. «Злато» – это ценности: человеческие, духовные, моральные, какие угодно, которые выдерживают тяжёлые испытания. То, на чём держится людской облик. Герои показывают своё истинное нутро перед лицом страшных трудностей. Ну и тема золотоискательства в буквальном смысле тоже присутствовала (привет Джеку Лондону). Ольга заварила чай – зелёный, с жасмином; пока он настаивался, присела на подоконник и смотрела в дождливый осенний сумрак. Бабьего лета было всего несколько деньков, а потом погода впала в депрессию. Ольга – пока нет. Если осенью не будет – значит, весной. Но ещё не вечер – ноябрь впереди.

Она налила чай в кружку, где предварительно раздавила ломтик лимона, чтоб вышел сок. Принесла в комнату, поставила на стол рядом с клавиатурой.

– Спасибо, Оль, – отозвалась Алиса, погружённая в работу. Её взгляд бегал по строчкам, режим записи изменений был включен. – Всё-таки будешь две книги параллельно писать? Не тяжело?

– Просто помедленнее будет процесс идти, и всё. Пару глав одной вещи, пару глав второй... Куда вдохновение повернёт. – Ольга тихонько коснулась губами Алисиной макушки, поцеловала.

– Оль, вот этот абзац, смотри... Здоровенный просто, Лев Толстой отдыхает. – Алиса выделила текст. – Большие массивы текста зрительно тяжело воспринимаются – давят, что ли.

– Бей на два, – кивнула Ольга. Она доверяла текстовому чутью Алисы на сто процентов. Та плохого не подскажет.

– Его по-хорошему на три бы разбить, – засмеялась Алиса.

– Делай, как считаешь правильным, Лисён. Я тебе верю даже больше, чем себе. Чай вот пей, а то остынет...

– Да-да, спасибо...

Алиса разбила абзац и сделала глоток чая, потом снова утонула взглядом в тексте. Ольга расслабленно прилегла на диван, закинув ногу на спинку, а руку – за голову.

– Оль... Меду мне принеси, пожалуйста. Пару-тройку ложечек в розетку, – попросила Алиса, не отрывая взгляда от экрана. – Ой, ты уже легла...

– Сейчас. Ничего, не соломенная, не переломлюсь, – усмехнулась Ольга.

Она захлопала дверцами кухонных шкафчиков в поисках баночки с мёдом. Из комнаты послышался голос Алисы:

– В самом крайнем шкафчике у окна, на нижней полочке!

– Бинго! – Распахнув названную дверцу, Ольга обнаружила искомое.

После выполнения Алисиной просьбы она снова направилась было к дивану, но настроение полежать прошло, и её ноги свернули к компьютеру. Она заглянула в «Курилку» на странице У. Смыслова, почитала болтовню, ответила на пару комментариев. В личных сообщениях горела единичка. Её приглашали на традиционный конкурс мрачного рассказа, приуроченный к Хэллоуину. Условия обычные для этого конкурса: объём до тридцати тысяч знаков, текст – ранее нигде не публиковавшийся. А вот рейтинг понизили: максимум – NC-17. Раньше принимали до 21.

– Поздновато вы приглашения рассылаете, товарищи, – промычала Ольга, глянув на календарь.

– Чего там? – раздался голос Алисы.

– Да конкурс мрачняка опять, – пояснила Ольга. – Хэллоуин и всё такое. Приём работ заканчивается через неделю. Текст нужен новый, а у меня даже идей на примете нет. Пропущу на сей раз, наверно.

– Ну, зачем пропускать? – Алиса повернулась к ней, слизнула с ложечки мёд. – А идея... Один автор попадает в свой собственный рассказ, причём в героя, которого должна постигнуть страшненькая смертушка. Автор-герой, зная сюжет наперёд, пытается сделать всё, чтобы направить события по другому пути, ан нет – не получается у него нифига! Всё равно всё складывается так, что уже написанный конец неотвратим. То есть, немножко по-другому, но всё равно идёт к тому же самому итогу. Юлит автор, юлит, как уж на сковородке, а смертушка всё ближе! Идёт он с горя в бар, чтобы там напиться, и вдруг к нему подсаживается какой-то перец – типа наркодилера. Только торгует он не дурью, а судьбами. На флешке у него – рассказ автора, в котором они сейчас находятся, и в него можно внести правки, тем самым изменив ход событий. Автор-герой понимает, что такого не писал. Не было этого торговца судьбами в тексте! Ох, чует он задницей, что тут какой-то подвох! Но шанс на спасение надо использовать: жить-то хочется. И он покупает флешку, открывает рассказ, а там... Та-дам! Предупреждение: «Уважаемый пользователь! Вы имеете право изменить только одно слово! Прочие попытки правок будут заблокированы». Вот засада так засада! Да ещё и таймер включается: «Время на редактирование: 5:00 минут. 4:59, 4:58…» Тикают часики, автор психует, трясущимися руками листает текст, лихорадочно думает, какое бы слово исправить. Осталось несколько секунд. И – вот оно!!! В тексте написано: «Раздался взрыв...» Наш гениальный автор решает ударить абсурдом по кошмару – написать «взрыв смеха». Вот только он или впопыхах, или от стресса не заметил, что курсор-то стоял в другом месте, и ввёл слово в соседнюю строчку. Там получилось: «Его голову выбросило из окна ударной волной смеха». «ПРАВКА ПРИНЯТА», – выскакивает диалоговое окошко на экране. Автор хватается за голову: катастрофа! И в следующий миг оказывается в том эпизоде, где он должен умереть. Он сидит, привязанный к стулу, рядом с ним – бомба с таймером. Бабах! Голова автора вылетает из окна под оглушительный хохот. Ну, хотя бы умер весело. И тут автор просыпается у себя дома лицом на клавиатуре, а на экране посреди текста какая-то длинная бессмыслица – оттого, что он щекой нажал клавиши. «Фух, приснится же такое!» – с облегчением вздыхает автор. Задал он себе работы: теперь удалять кучу страниц бессмысленных символов, которые успели набежать, пока он спал. Он отыскивает начало ввода и долго-долго выделяет то, что подлежит удалению. Щёлкает кнопочку Delete – готово! И читает получившееся предложение: «Прекрасным майским утром Имярек НЕ проснулся». Оказывается, после удаления всё-таки остались два лишних символа. Но едва автор заносит над этим «не» указатель мыши, как на экране выскакивает окошко: «ПРАВКА ПРИНЯТА». Наш автор переносится в свою кроватку. За окном сияет солнышко, поют птички, но авторское личико уже покрыто пятнышками, а его дверь вскрывает полиция, вызванная соседями из-за запаха. Конец. – Закончив, Алиса со смущённой улыбкой спросила: – Ну что, дорогие мои детишечки, достаточно мрачненькая сказочка?

Ольга, слушавшая всё это с возрастающим интересом, развернула кресло вместе с Алисой к себе и притянула поближе. С весёлыми огоньками в глазах спросила:

– Это ты прямо сейчас придумала?

– Нет, конечно... Так... размышляла на досуге. – Алиса, изучая рисунок на обоях, водила пальцем вдоль края стола.

– И вся такая стесняшка-скромняшка, – мурлыкнула Ольга. – Слушай, ты где такого нахваталась-то?

Алиса фыркнула.

– С кем поведёшься, от того и наберёшься.

– Ну да... Логичненько. – Ольга почесала в затылке. И вспыхнула мыслью: – Лисён, может, сама напишешь и поучаствуешь? Это будет бомбическая бомба! Алиса Зазеркальцева – и в таком амплуа!

– Да ну... Не, – отмахнулась Алиса.

– Почему нет-то? – Ольга выхватила её из кресла.

Алиса весело взвизгнула, оказавшись у неё на руках. Ольга покружила её, и они вдвоём упали на диван.

– Давай, Лисён, попробуй, – уговаривала Ольга, обнимая и тиская Алису у себя на коленях.

– Не, – опять отказалась Алиса. – Понимаешь, одной идеи мало. Нужно исполнение соответствующее. Стиль нужен. Такой, как у тебя. А я так не умею.

– Родная, сколько ты редактируешь мои тексты? Хрен знает сколько времени уже! Ты уже так изучила мой стиль, что могла бы запросто меня... спародировать. – Ольга потёрлась носом об Алисину щёку.

– Не, Оль, пиши ты, – упёрлась Алиса. Обняла, уткнулась в плечо. – Не сумею я. Дарю тебе этот сюжет.

– А давай вместе, а? В соавторстве, – не сдавалась Ольга. – Какие-то жёсткие моменты я могу взять на себя, а ты пиши то, что полегче. Надо ещё придумать сам рассказ этого автора...

– Не знаю, – сомневалась Алиса.

– В общем, так: я напишу все жёсткие сцены, а то, что между ними, оставлю тебе, – сказала Ольга. – Просто пустые пространства, а в них – кратенький пересказ того, что пропущено. Ну а про торговца судьбами и всё дальнейшее – твоё. Ну и ещё про оторванную голову из окна и сине-зелёный трупик в постели тоже могу написать. Но можешь и сама, если хочешь.

– Фу, нет, про голову и трупик ты пиши, – засмеялась Алиса.

– Ну так что – договорились? Вместе пишем? – Ольга прижала её к себе, переплетая с её пальцами свои.

– Ну ладно, давай попробуем, – неуверенно кивнула Алиса.

Ольга набросала свои сцены за три подхода. Потом за дело взялась Алиса, но у неё процесс шёл туговато. Она сердилась, расстраивалась, ей не нравилось написанное. Ольга, прочитав, сказала:

– Всё у тебя нормально получается, маленький.

– Оль, ну это совсем на тебя не похоже, невооружённым глазом видно разницу – где ты писала, где я! – воскликнула Алиса в отчаянии, махнула рукой и отвернулась от экрана, крутанувшись в кресле.

– Лисёночек, это может быть видно только ОЧЕНЬ вооружённому глазу, – засмеялась Ольга, присаживаясь перед ней на корточки и беря за руки. – Только специалисту – убийцесмысловеду! Да и то не каждому, а очень-очень опытному. Такому, как ты. Ладно, я гляну ещё раз – может, что-нибудь подрихтую.

Она устроилась с ноутбуком на диване, а Алиса, закутавшись в плед, превратила себя в кокон, который забился в противоположный конец дивана. В общем, окуклилась, только нос наружу торчал.

Ольга перечитала снова, подправляя отдельные слова, предложения. У Алисы на самом деле неплохо получилось сымитировать её стиль, но местами чувствовалась робость, неуверенность, что ли. Не хватало жёсткой руки. Ольга чуть заострила скруглённые углы, добавила резкости в некоторых местах – буквально несколько штрихов, немного изменила речь персонажей.

– Ты чего там? – спросила она, глянув на кокон из пледа на другом конце дивана.

– Нормально, работай... – Голос Алисы прозвучал тихо и совсем уж как-то убито.

– Солнышко, всё супер, не вздумай расстраиваться, – сказала Ольга, сосредоточенно сдвинув брови и танцуя пальцами на клавиатуре.

Закончив, она передала ноутбук Алисе. Та прочла, вздохнула. Ольга обняла её и чмокнула в висок.

– Лисёныш, да расслабься ты. Круто же – мы написали рассказ вместе! Помнишь, как ты меня стихи писать учила? Это тоже было здорово. Не знаю, как тебе, а мне понравилось. Это – наше, совместное, твоё и моё. Детище прямо!

«Детище» отправилось бороться за победу в последний день приёма работ. Конкурс был анонимный, авторы выступали под специально придуманными по случаю никами. У рассказа «Две буквы» были два автора – Психованный Кабачок и Лисёнок Леопольд. Видимо, Алиса устала переживать и приняла Ольгину слегка расслабленно-пофигистичную позицию: победит так победит, нет так нет. Соревнование проходило в три этапа: на первом авторы, разбитые на группы, оценивали друг друга (первая группа читала вторую, вторая – третью, третья – четвёртую... последняя – первую), и тексты-лидеры проходили в следующий этап, где их снова разбивали на группы для оценки первой командой жюри. После этого отбора образовывался финальный шорт-лист, и победителей выбирала вторая судейская команда – издающиеся авторы, и известные, и не очень. В качестве дополнительного арбитра на случай спорных результатов был приглашён один маститый мэтр. Потом анонимность раскрывалась, победители размещали рассказы на своих страницах, и в качестве награды ссылки на тексты вывешивались на главной странице сайта и красовались там неделю, привлекая читателей. Разумеется, раздавались значки-медальки: золотая, серебряная, бронзовая. Они оставались возле заголовков рассказов уже насовсем.

«Я контролирую своё тело. Я контролирую свой разум».

Ритмично дыша, Ольга бежала по кварталу. Дождевая морось оседала на спортивной куртке, ноги в кроссовках отталкивались от мокрого асфальта: специальная не скользящая подошва для сцепления с влажными поверхностями. Три счёта – вдох через нос, четыре счёта – выдох через рот. Интервалы: десять минут на умеренной скорости, полторы минуты – почти спринтерский бег. Четыре раза по десять, три раза по полторы. Пять минут ходьбы – заминка.

Мокрый город, серый асфальт, серые здания. Машины. Голые деревья, давящий сумрак. «Солнце – внутри. Моя жизнь в моей власти. Моё настроение – в моих руках».

Она заставляла тело работать, гнала его вперёд сквозь серую непогоду, сквозь плёнку микроскопической мороси. Мышцы горели, сердце качало кровь по жилам.

В наушниках – агрессивный метал, руки легли на гриф штанги, привычно обхватили. Не для того, чтобы стать похожей на накачанного мужика, а для того, чтобы вся эта биохимия работала и действовала на мозги. После тренировки приходило умиротворение и уверенность – спокойная, без чрезмерной эйфории.

«Внутри меня всё работает как надо».

Мышцы двигались под кожей, проступали жилы, на майке расплывались пятна влаги. В кровь выбрасывались гормоны, происходили химические реакции. По вискам стекали ручейки пота, голова под волосами – вся мокрая.

Мы перестали бегать за мамонтами, обленились.

Только в случае Ольги «мамонт» был – хорошее самочувствие, здравый рассудок и нормальное настроение. Чтобы жить и работать. Среди людей с её недугом безработица достигала семидесяти пяти процентов. Чтобы не примкнуть к ним, не стать очередным потерянным человеком, циферкой в печальной статистике...

Бежать!

За воображаемым мамонтом, за здоровьем, к нормальной себе. И прочь – от себя больной. По первому снегу, в лёгкий морозец, выдыхая клубы седого тумана.

Алиса снова проходила курс массажа, и Ольга возила её в обед всё в тот же ТРЦ. Обычно на работу она брала ланчбокс с домашней едой, но в кафе со своими продуктами – нельзя, и она выходила из здания, садилась на скамейку и ела свои куриные котлеты с гречкой и винегретом. Или блинчики с мясом. Или гуляш – смотря что было приготовлено накануне, но что-то мясное обязательно присутствовало. О, эти блинчики! За них душу можно было продать. Обжаренного с луком фарша в них было много, а сами они – тончайшие, узорчато-румяные. Теста минимум, начинки максимум – как Ольга и любила. Фарш – говядина, индейка, курица в равных частях, иногда вместо мяса – печень с луком. Потом везла Алису домой и ехала на работу; иногда ей там удавалось выкроить несколько минут на кофейный перерыв.

Рассказ «Две буквы» прошёл все этапы и попал в финальный шорт-лист. Обозревать рассказы других участников на сей раз Ольге было некогда, всё свободное время отнимало творчество. За этот месяц она написала две главы повести «Изгнанная» – об истории Бледы и Отца Фуно, а также о юных годах Гая, и одну главу «Огнём очищенного злата». А вот Алиса небольшую обзорную статью всё-таки опубликовала – по рассказам группы, которая им досталась для оценки. В неё вошли всего десять текстов, но их Алиса проанализировала весьма основательно.

Результаты оказались спорными: несколько рассказов набрали одинаковое количество баллов, и организаторы привлекли-таки маститого мэтра, дабы он выбрал победителей на своё усмотрение. «Двум буквам» специальный арбитр присудил утешительное четвёртое место, кратко прокомментировав: «Что-то в этом есть». Отрыв от бронзового призёра был минимален – всего несколько десятых балла.

Книги этого мэтра Алиса, кстати, в своих литературных обзорах оценивала довольно высоко, хотя и не называла шедеврами. Она вообще была сдержанной на похвалу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю