Текст книги "Ты (СИ)"

Автор книги: Алана Инош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

22. Девушка с плаката. Звонок с того света

                 В духовке запекалась фаршированная баранья ножка с начинкой из лука, чернослива, кураги, изюма и грецких орехов, готовые салаты уже стояли в холодильнике, бутылка красного вина ждала своего часа, а я стояла у окна и смотрела в сгущающиеся вечерние сумерки. Только ноябрьский дождь пришёл ко мне на день рождения... Александра сказала, что сегодня немного задержится: у неё деловая встреча, на которую она бы и рада забить, да нельзя – важно для бизнеса. Озабоченная моим малоподвижным образом жизни, в подарок мне она купила тренажёр «беговая дорожка».

                 ...Загостившись у Александры так надолго, я даже не знала, как быть. При мысли о возвращении домой, где всё оставалось по-прежнему и до сих пор жил твой дух, к моему сердцу подкатывала волна леденящей тоски. Я боялась снова окунуться в море боли и слёз, быть придавленной гранитной плитой депрессии.

                 Понимая, что лучшее лекарство от горя – работа, я не стала засиживаться дома и уже с конца августа принялась за поиски нового места. Крутых жизненных перемен не хотелось, и я, не став слишком ломать голову, искала аналогичную работу. Уже через неделю подвернулась просто шикарная вакансия в другом книжном – самом большом в городе. Зарплата была в полтора раза больше предыдущей, условия по сравнению с прежними – просто сказочные. Если в книжном отдельчике торгового центра и присесть-то было негде, кроме как за кассу, то здесь к моим услугам были диваны и кресла просторной комнаты отдыха, а обедали сотрудники в уютном кафетерии, оборудованном прямо в магазине. Но пришлось закатать губу обратно: желающих на это место было много, выбирали придирчиво. Запись в трудовой об увольнении за прогул стала моим волчьим билетом, и после собеседования меня отпустили с вежливой формулировкой: "Хорошо, оставьте ваши контактные данные, мы с вами свяжемся в течение недели, если что". Но мне было и так ясно, что никто со мной связываться не собирался, хотя я и попыталась объяснить нелёгкие обстоятельства этого прогула.

                 Не особо обольщаясь, в течение этой недели я сходила ещё в несколько мест – поскромнее. Там на причину увольнения смотрели сквозь пальцы и были готовы меня взять хоть прямо в тот же день, вот только условия работы и зарплата не приводили меня в восторг. Гонясь за призрачной надеждой всё-таки устроиться в тот сияющий книжный дворец, я выждала неделю – увы, впустую. Более того, это бесполезное ожидание стоило мне двух наиболее приличных вакансий из присмотренных: когда я туда позвонила, мне ответили, что место занято. Выбирать было особо не из чего, да и определяться следовало поскорее: средства к существованию стремительно таяли, а сидеть на шее у твоей сестры я не могла себе позволить.

                 В итоге я устроилась... Магазинчик – крошечный, условий – почти никаких, зарплата – значительно меньше, чем прежде. Продавцов было всего двое – я и моя сменщица Катя. Единственное, что осталось прежним – это график два через два, по двенадцать часов. Однако мне пришло в голову параллельно в качестве подработки попробовать заняться фрилансом: в конце концов, я же филолог и переводчик, это моя настоящая специальность, которой я училась пять лет... Хотелось надеяться, что не впустую.

                 Однако первые мои шаги на этом поприще были весьма шаткими и неуверенными: всё обстояло далеко не так просто, как я себе представляла. Во-первых, заказы приходилось активно искать самой, шевелиться, крутиться и держать руку на пульсе, в противном случае я рисковала так ничего и не заработать. Во-вторых – серьёзная конкуренция. В-третьих – опасность нарваться на заказчика-кидалу, норовившего ничего не заплатить за выполненную работу. Всё это было для меня ново и с непривычки трудно. Вечера после основной работы и выходные напролёт я просиживала в Интернете, погружаясь в это бурное море и пытаясь урвать там себе хотя бы кусочек добычи – притом, что по складу характера я была отнюдь не акулой. С первым же своим заказом я немного не рассчитала силы: объём был большой, а сроки – наоборот. Но я нашла выход: брать с собой на работу ноутбук и втихаря переводить прямо там, в перерывах между обслуживанием покупателей, которых, надо сказать, было не так уж много. В итоге я падала без сил, у меня просто пухла и шла кругом голова, иногда я забывала поесть, но зато у меня совсем не оставалось времени на печальные мысли и тоску. Во всём есть свои плюсы...

                 Александре я почему-то постеснялась сказать, что моя новая работа оставляет желать лучшего. Когда она поинтересовалась, устраивает ли меня моё место и зарплата, я ответила:

                 – Устраивает. Нормально.

                 А в душе я комлексовала: даже достойную работу себе найти не могу... Попытки работать удалённо по специальности – пока не в счёт, дела там у меня шли не так хорошо, как мечталось: наивно было полагать, что на новичка сразу посыплется куча денежных заказов. Более опытные коллеги советовали набраться терпения и не сдаваться, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не бросить всё к чёртовой бабушке, не успев толком начать. Но если я брошу, то куда девать свободное время? Снова проснётся боль-вдова, вновь навалится раздирающая, мертвящая тоска по тебе – такая, что хоть вой на луну...

                 Я всеми силами пыталась загрузить себя работой по максимуму, и Александра одобряла такой поход к борьбе с горем. Она сама пользовалась тем же методом, приходя домой, только чтобы поужинать и лечь спать. Но как бы ни была твоя сестра занята, в своём плотном графике она изыскивала время на фитнес и айкидо – по два занятия того и другого в неделю. Этой привычки она придерживалась железно и говорила, что без этого уже просто не может. Она и меня пыталась увлечь, чтоб я укрепляла свой организм, но тщетно: у меня катастрофически не получалось упорядочить свой режим работы и отдыха. Да собственно, отдыха как такового и не получалось: в выходные я двигалась по траекториям "компьютер – магазин", "компьютер – кухня", "компьютер – стиральная машина", "компьютер – пылесос". Уж не знаю, как Александра справлялась с домашними делами раньше, но теперь она весьма охотно позволяла заниматься ими мне. Честно говоря, никто меня не просил об этом, я сама их на себя и навьючила безропотно, по умолчанию считая твою сестру гораздо более занятой. Да и работа у неё была посерьёзнее моей... Управлять собственным бизнесом – это тебе не книжки покупателям отпускать. Я в полной мере начала осознавать эту разницу, когда отправилась в свободное фрилансерское плавание – тоже своего рода частное предпринимательство, хотя и помельче масштабом, и со своими нюансами, но тоже требовавшее и риска, и инициативы, а не только исполнительности. И если себя я ассоциировала с маленькой лодочкой в бурном море жизни, то Александра казалась мне большим кораблём.

                 Спали мы в разных комнатах. В плане личной неприкосновенности Александра относилась ко мне уважительно и бережно, не позволяя себе ничего, кроме чмока в щёку по утрам перед отбытием на работу и в макушку по вечерам – быстро, невесомо, почти как формальность. А однажды, заглянув через моё плечо в монитор, она спросила:

                 – Слушай, а если честно, зачем тебе эта подработка? Она же вообще твоё время полностью съедает. Тебе что, на основной работе мало платят?

                 Она не дотронулась до меня и пальцем, но воздух между её щекой и моей наполнился волнующим теплом, по моим лопаткам и плечам словно пробежал маленький зверёк с пушистыми лапками. Так происходило всегда, когда Александра пересекала границу моего интимного пространства, и я, сколько ни корила себя, всё же ничего не могла с этим поделать.

                 – Нет, платят нормально, – пробормотала я. – Я просто специально себя загружаю под завязку... чтобы не тосковать.

                 – Думаешь, я не слышу, как ты по ночам в подушку всхлипываешь? – с ласковым и грустным укором сказала Александра.

                 Если бы я могла работать круглые сутки без отдыха, я бы делала это. Увы, простой смертный человек на такое неспособен, а потому эти ничем не заполненные двадцать-тридцать минут до погружения в сон я была беззащитна перед болью.

                 Прошло несколько дней после этого разговора. Я сутулилась на стуле за прилавком с ноутбуком на коленях и занималась переводом, когда сверху вдруг раздался строгий голос:

                 – Это что такое? Чем это вы занимаетесь на рабочем месте, милая барышня? Куда только ваше начальство смотрит!

                 Вся обледенев от неожиданности, я так вздрогнула, что ноут чуть не полетел на пол. Надо мной грозно возвышалась, как башня, фигура в чёрном двубортном полупальто в стиле милитари. Рукой в тугой кожаной перчатке она положила на книжные корешки плитку дорогого шоколада.

                 – Ой, солнышко, прости, ради Бога! Не хотела тебя так пугать. Вот, это тебе к чаю.

                 – Саш? Ты... какими судьбами тут? – изумилась я.

                 Александра окинула оценивающим взглядом помещение магазинчика, прошлась вдоль стеллажей, сверкая высокими голенищами сапог.

                 – Мда... Ну и дыра. Вряд ли тебе здесь платят, как ты говоришь, "нормально", – проговорила она. – Что, ничего получше не нашлось?

                 Я молчала, чувствуя себя так, будто меня уличили в чём-то постыдном. Александра, рассматривая стенд с открытками, повторила вопрос:

                 – Лёнь, ну так что? Поприличнее места не было?

                 Я не отвечала, ощущая себя как на допросе. Дурацкие слёзы выступили на глазах – ни к селу ни к городу. Не дождавшись ответа, Александра посмотрела на меня. Её брови дрогнули... В три широких шага она оказалась передо мной, перегнулась через прилавок и крепко поцеловала в щёку.

                 – Ну, а реветь-то зачем? – защекотал моё ухо её полушёпот. – Глупенькая.

                 Пришлось поведать ей историю моего трудоустройства. Узнав, что меня не взяли в "книжный дворец", Александра вздохнула и покачала головой.

                 – И чего промолчала? Я знаю директора, мы с ней на одном курсе учились. Один звонок – и сейчас ты бы работала не здесь, а там... Лёнь, меня огорчает, что ты мне ничего не рассказываешь о своих проблемах, не хочешь принимать мою помощь. Это даже не гордость, солнышко, а гордыня... Разница есть. Ну, что ты всё молчишь?

                 – Не знаю, что сказать, – пробормотала я, готовая разреветься.

                 – Ладно. – Александра взяла со стенда открытку, протянула мне её вместе с пятидесятирублёвой купюрой. – Возьми-ка себя в руки и обслужи меня. И ручку ещё дай вон ту, чёрную, гелевую. Самую простую.

                 Выполнение рабочих обязанностей помогло мне успокоиться. На только что купленной открытке Александра что-то написала, сунула её между корешками книг и улыбнулась:

                 – Это тебе. Потом посмотришь, когда я уйду. Не расстраивайся... Вечером увидимся.

                 Легонько дотронувшись до моего плеча, она пошла к выходу, а я снова как заворожённая смотрела ей вслед – на её невыразимо потрясающие ноги. Когда дверь за ней закрылась, я схватила открытку и развернула.

                 "Ты – мой ангел. Всё будет хорошо", – было написано там. Мне захотелось рвануть следом за Александрой, догнать, обнять и уткнуться в чёрную ткань её полупальто, но на улице хлопнула дверца машины, а в окно я успела увидеть, как отъехал знакомый джип...

                  Я открыла форточку, впуская дождь:

                 – Заходи, гость дорогой...

                 В этот раз я решила день рождения особо не отмечать. Честно говоря, я думала, что все обо мне забудут, но ошиблась: сначала позвонили и поздравили девчонки с прежней работы, потом – Денис.

                 А ещё позвонила Ксения.

                 – Лёнечка, с днём рождения вас! – весенней капелью прозвенел её бодрый и весёлый голос. – Вам удобно говорить? Вы дома или на работе сейчас?

                 – Здравствуйте... Спасибо большое за поздравление. Я дома, – ответила я, вновь невольно заулыбавшись: даже по телефону Ксения оказывала на меня своё очаровывающее и живительное воздействие.

                 – Это замечательно. Вы не против, если я сейчас заскочу к вам? У меня есть для вас подарок.

                 Я взглянула на часы. Александра обычно возвращалась домой около восьми, а сегодня собиралась задержаться. Может быть, они с Ксенией и не пересекутся, если та не слишком засидится у меня в гостях.

                 – Хорошо, я вас жду. Очень интересно, что за подарок!

                 Вскоре Ксения перешагнула порог – с белой розой в руке и чем-то громоздким и прямоугольным под мышкой, обёрнутым серой грубой бумагой. Поставив этот плоский предмет на пол и прислонив его к стене прихожей, она протянула мне цветок со своей, как всегда, ослепительной улыбкой:

                 – Ещё раз поздравляю!

                 – Ой, спасибо... – Я приняла розу с подобием книксена.

                 Ксения тем временем, снимая куртку, заметила:

                 – Что-то не вижу гостей... А пахнет-то как вкусно!

                 – Я решила не устраивать празднеств, – объяснила я. – А пахнет... Это баранья нога запекается. Уже скоро будет готова.

                 Одета Ксения была совсем просто – в белый свитер с тёплой горловиной, тёмный жакет и джинсы. Читателю, наверно, удивительно, что я в своих воспоминаниях описываю такие мелкие детали, как одежда, но такая точность объяснима: этот день рождения мне очень ярко запомнился...

                 Между тем, меня разбирало любопытство: что же Ксения принесла? По форме это больше всего напоминало картину в раме.

                 – Помните тот чудный летний день и фотосессию, чуть не закончившуюся вашим падением со стремянки? – Ксения поставила свой подарок на кресло и прислонила к спинке.

                 – Такое не забывается! – не удержалась я от смешка.

                 – Спешу вас обрадовать: вы не зря рисковали, – торжественно объявила Ксения. – Вот что получилось!

                 Обёртка была сорвана, и под ней действительно оказалась картина. На ней был запечатлён солнечный день и длинноволосая красотка на стремянке, собирающая в фартук яблоки. Я в немом изумлении узнала в ней себя: лицо было написано с полнейшим портретным сходством, но вот что сделал художник с моей фигурой и одеждой – кошмар!.. Он увеличил мне грудь с третьего размера до пятого или, наверно, даже шестого, до неприличия укоротил платье и заставил ветерок шаловливо приподнять подол, так что ноги были видны едва ли не до... гм, того самого места, откуда они растут. Огромный бюст буквально вываливался из глубокого выреза платья. По-старомодному тонкая талия наводила на подозрение, что без корсета явно не обошлось. Также художник очень сильно польстил моим волосам, изобразив их такими, что хоть в рекламе шампуня снимай. Зато моему лицу он придал глуповато-недоуменное выражение, а взгляд направил вниз: с моей ноги свалилась голубая туфелька на высоченной шпильке.

                 Мои щёки налились жаром.

                 – Хех... Это что за... – у меня даже не нашлось слова, как всё это безобразие назвать.

                 – Это ретро-стилизация под пинап [9]9
  Пинап, пин-ап (англ. to pin up – прикалывать, то есть плакат, прикалываемый на стену) – изображение красивой, часто полуобнажённой, девушки в определённом стиле. В русском языке употребляется для обозначения конкретного стиля американской графики середины XX века.
  Pin-up girl (пин-ап гёрл) – это модель, чьи растиражированные изображения становятся знаковым явлением поп-культуры во фривольном стиле. В большинстве эти модели – фотомодели, манекенщицы, актрисы и певицы. [Википедия]


[Закрыть], – объяснила Ксения. – В пятидесятые годы он был очень популярен.

                 – Слушайте, но это же совершенно не моя фигура! – возмутилась я. – Лицо похоже, но у меня нет таких... прошу прощения, сисек!

                 – Ну, – снисходительно улыбнулась Ксения, двинув бровью. – Для пинапа вообще характерно некоторое приукрашивание и подчёркивание женских прелестей. Для плакатов позировали настоящие модели, но нарисованным девушкам придавались более изящные и соблазнительные формы.

                 – А каблуки! – поразилась я. – Кто же лазает на стремянку на таких каблучищах? Этак и ноги переломать недолго.

                 – Скорее всего, это для красоты, – засмеялась Ксения. – Женская ножка выглядит сексуальнее на высоком каблучке. Вам не нравится?

                 Я прижала пальцы к пылающим щекам.

                 – Даже не знаю... Я понимаю, конечно, что это стилизация, но... я не ожидала увидеть себя в ТАКОМ образе.

                 Ксения приобняла меня за плечи.

                 – А по-моему, очень симпатично и пикантно, – мурлыкнула она мне почти в самое ухо.

                 – Я в шоке, – пробормотала я, опускаясь на диван. – Нет, с бюстом явный перебор...

                 Ксения гортанно рассмеялась, почти не размыкая губ.

                 – Лёнечка, вы – прелесть... Вы так очаровательно смущаетесь!

                 – Это была ваша идея – нарисовать меня так? – нахмурилась я. – Или это у художника такая... гм, богатая фантазия?

                 Глаза Ксении смешливо блестели. Опустившись возле меня на колено и поцеловав мою руку, она сказала:

                 – Каюсь, идея изобразить вас в стиле ретро была подброшена художнику мной. А в остальном ему был дан полный карт-бланш... Ну, и вот что вышло. Простите меня за эту невинную шалость. Не сердитесь, умоляю!

                 Наверно, я повторяюсь, но на Ксению было просто немыслимо сердиться. Как можно держать обиду при виде этих весёлых ямочек на щеках, озорных искорок в глазах и подкупающей, ясной улыбки? Моё сердце растаяло, и я тоже не сдержала смеха.

                 – Вы не сердитесь? – обрадовалась Ксения, сжимая обе мои руки в своих. – Ну, вот и замечательно... Больше всего мне хотелось вас порадовать и повеселить. Вам сейчас это необходимо.

                 – Да уж, – фыркнула я, искоса бросив взгляд на картину. – Тот ещё позитивчик!

                 Тем временем настала пора доставать баранью ногу из духовки. Зарумянившаяся, покрытая аппетитной корочкой, она дышала жаром, ароматом специй и розмарина и испускала горячий, душевный и уютный парок. Я выдернула из мяса нитки.

                 – Ммм... Боже, какая красота! – восхитилась Ксения, округлившимся ноздрями втягивая запах. – Лёня, вы потрясающая хозяйка. А можно мне кусочек?

                 – Вообще-то, я планировала приберечь всё угощение к приходу Саши и сесть за стол вместе с ней, – призналась я. – Правда, она сегодня задержится: у неё какая-то деловая встреча.

                 – Думаю, она не обидится, если мы начнём без неё, – сказала Ксения, облизываясь и умоляюще закатывая глаза при виде бараньей ноги. – Ну пожалуйста! Я просто затоплю тут всё слюной... Вы же не будете морить меня голодом?

                 – Да уж конечно, нет, а то ведь неудобно получается, – развела я руками.

                 Пришлось подавать на стол всё, что я наготовила. Ксения не скупилась на похвалы моим кулинарным способностям и снова смешила меня до колик в боку. Когда я устала хохотать, она предложила потанцевать под что-нибудь медленное. От выпитого вина мне стало тепло и легко, и я не особенно возражала, когда рука Ксении обняла меня за талию чуть крепче, чем это требовалось для медленного танца. Впрочем, границ дозволенного дружбой она не переходила, только дышала, пожалуй, слишком близко от моей щеки. Превращаясь в ту самую кошку, которой приятно доброе слово, я прикрыла глаза, мечтая о диване... Лечь бы и свернуться клубочком, и чтоб мне чесали за ушком и гладили. А потом, подхватив под пушистое пузико, взяли на руки, чтоб дождь за окном завидовал.

                 Из этого урчащего кошачьего уюта меня выдернул звук поворачивающегося в замке ключа – вонзился мне в спину, прошёлся холодом по лопаткам. Было самое начало девятого... Не так уж Александра и задержалась. Можно сказать, практически вовремя. Может, что-то в её планах поменялось, и всё пришлось переиграть?

                 – Извините, – сказала я Ксении, направляясь в прихожую.

                 Дверь открылась, и Александра вошла – усталой, отяжелевшей и немного нетвёрдой поступью. Её чёрное полупальто было расстёгнуто, кашне небрежно свисало с шеи, а галстук, всегда безупречно завязанный, съехал вбок. Одной рукой она прижимала к себе огромную охапку нежно-розовых роз, а в другой звякали ключи. Утомлённо прислонившись плечом к стене, она попыталась добросить их до тумбочки – не получилось.

                 – Упс, – сказала она. – Извиняюсь.

                 Я подобрала ключи и положила на место. До меня долетело лёгкое алкогольное амбре, смешанное с прохладным, еле ощутимым ароматом роз. Александра протянула мне руку.

                 – Лёнечка...

                 Я подошла и вложила в неё свою, и твоя сестра прижала её к щеке, закрыв глаза.

                 – Саш... А что, деловая встреча не состоялась? – спросила я с тревогой. – Что-то ты рано... В смысле – не задержалась, как предупреждала.

                 – Всё состоялось, – ответила Александра, потирая щёку о мою ладонь. – Просто пораньше начали. Всё прошло нормально, как надо. Просто отлично... Ты извини, солнышко, что я в таком виде. Не расстраивайся... Иногда, сама понимаешь, на таких встречах – приходится. Ой, возьми скорее розы... Это тебе, моя родная. С днём рождения.

                 – Спасибо, Саш...

                 Цветы перекочевали в мои объятия. Влажные от дождя лепестки прохладно защекотали мне подбородок, а Александра явно собиралась с силами, чтобы разуться. Кое-как пристроив огромную охапку на узкую тумбочку, я присела и расстегнула шикарные сапоги твоей сестры, перемазанные осенней грязью. Я достаточно насмотрелась на выпивающего отца, чтобы на всю оставшуюся жизнь заработать стойкую нелюбовь к пьяным, а потому видеть в лапах "зелёного змия" почти не пьющую Александру мне было вдвойне неприятно.

                 – Как ты доехала-то вообще? – спросила я.

                 Она небрежно и с какой-то усталой злостью сбросила сапог с одной ноги, попыталась проделать то же самое со вторым, но не получилось. Я помогла, стараясь не испачкать руки. Видно, Александра шла, не очень-то разбирая, куда ступает.

                 – На такси, Лёнечка... Я же не самоубийца, чтоб в таком состоянии – за руль... А машина – на стоянке, ничего с ней до утра не случится. Хм... А у нас гости?

                 Только сейчас Александра заметила на вешалке куртку Ксении. Хмурясь, она стащила кашне, бросила его на полку и, не снимая полупальто, направилась в комнату. Вся её усталость в один момент куда-то девалась: плечи расправились, походка стала угрожающе мягкой, как у тигра, подкрадывающегося к жертве. Я, готовясь к не очень хорошему развитию событий, устремилась следом.

                 – Добрый вечер, – вежливо улыбнулась Ксения, поднимаясь с дивана. – Простите за вторжение, я зашла только поздравить Лёню с днём рождения. А то она тут совсем одна сидит, грустит...

                 Глаза Александры, недобро блестя холодной амальгамой, прищурились. Похоже, сегодня она не собиралась быть учтивой: пресловутый "змий" снял в её сознании все барьеры и рамки приличий.

                 – Опять? Какого хрена ты лезешь к ней? – процедила она, приподняв верхнюю губу в агрессивном оскале. – Ты не понимаешь, что тебе тут нечего ловить? Не-че-го!

                 – Саш... Не надо, ладно? – попыталась я успокоить её. Голос мой прозвучал испуганно и жалко.

                 Взгляд Ксении тоже похолодел и скрестился со взглядом Александры, как клинок.

                 – Во-первых, никто ни к кому не лезет. А во-вторых, пусть Лёня сама решает, с кем и для чего ей общаться. Она свободный взрослый человек.

                 Александра плюхнулась на диван, запрокинув голову и закрыв глаза. Руки она раскинула в стороны по спинке.

                 – Да ради Бога. Я её свободы ничуть не ущемляю... Пусть общается с кем угодно... только не здесь. Это всё-таки моя квартира, и я имею право приглашать сюда только тех, кого хочу видеть. Ты в их число не входишь. – Александра наклонила голову вперёд, сверля Ксению тяжёлым взглядом исподлобья. – По-хорошему прошу: покинь помещение.

                 – Понимаю, я на чужой территории, – проговорила Ксения, поблёскивая колючими искорками в глубине зрачков. – И, соответственно, условия диктовать не имею права. Поэтому могу только попросить: не огорчайте и не пугайте Лёню. Всё-таки сегодня у неё день рождения.

                 – Спасибо, я в курсе, – хмыкнула Александра. – Я желаю ей только всего самого лучшего. И никак иначе.

                 – Хорошо, если так, – сказала Ксения. – Хоть в чём-то мы с вами солидарны.

                 Взгляд Александры тем временем остановился на картине. Пару секунд он был бесстрастным, но потом вспыхнул ледяным огнём гнева.

                 – А это что за мазня?

                 – Это мой подарок, – ответила Ксения спокойно. – Но я не считаю это мазнёй. Это работа очень талантливого художника.

                 Александра поднялась на ноги. Слегка покачнувшись, она шагнула к креслу с картиной.

                 – А я считаю это пошлостью, – сказала она, презрительно кривя губы. – Изображать Лёню в таком виде – насмешка и оскорбление. Она – ангел, а не шлюха. И я никому не позволю делать из неё деваху из "Плэйбоя"... Картинку для дрочки.

                 Схватив картину, Александра швырнула её о стену с такой силой, что рама треснула и сломалась, а от стены отвалился кусочек декоративной штукатурки. Не успела я ахнуть, как кулак Ксении просвистел в воздухе и ударил Александру по лицу. Не устояв на ногах, она упала на журнальный столик – слава Богу, не стеклянный, а из дерева.

                 – Вы что делаете?! – закричала я.

                 Удар только разозлил Александру. Потрогав разбитую губу, она вскочила с поразительной для своего состояния быстротой... Её ответный удар, а точнее, бросок был намного сильнее и профессиональнее: отлетая, Ксения перевернула кресло. Впрочем, уже через пару секунд она поднялась, растрёпанная, с яростно сверкающими глазами и сжатыми губами, готовая снова броситься в драку. Александра, бледная и на вид совсем трезвая, с кровоподтёком на губе, уже готовилась отражать атаку. Обе они были высокими и сильными, в хорошей физической форме – под стать друг другу, так что, можно сказать, я имела счастье наблюдать бой чемпионов.

                 – Прекратите! Перестаньте сейчас же! – что было сил завопила я, вставая между ними. Сердце зашлось в сумасшедшем галопе, колени тряслись, а в кишках будто засела глыба льда. – Ведёте себя, как... самцы в брачный период! Только оленьих рогов не хватает... Так вот, если хотите знать, вам обеим нечего ловить! Для меня никого не существует, кроме Яны! Так что махать кулаками тут бессмысленно. Всё, брэйк!

                 Вклиниваясь между ними, я не давала им снова броситься друг на друга. Ксения первая взяла себя в руки.

                 – Лёнь, простите меня. Простите, что испортила вам день рождения, – всё ещё возбуждённо дыша, но уже успокаиваясь, сказала она. – Мне следует уйти. Проводите меня, пожалуйста.

                 В прихожей она обулась, надела куртку и на пару секунд крепко сжала мои похолодевшие и трясущиеся пальцы.

                 – Всего вам самого прекрасного, Лёнечка. Ещё раз простите за эти разборки. Надеюсь, ещё увидимся.

                 Дверь за ней закрылась, а я сползла по стене прихожей. Сидя на корточках и стискивая руками голову, я кожей ладоней чувствовала бешеный пульс висков. В мозг всверливался тонкий комариный писк.

                 Встать получилось с трудом: в коленях ещё ощущалась слабость, меня пошатывало. Я остановилась в дверях гостиной, держась за косяк. Александра сидела на диване, наклонившись вперёд и вцепившись себе в волосы. Не сказав ни слова, я вымыла посуду, поставила розы в вазу с водой, потом обтёрла влажной губкой грязные сапоги Александры. Всё это я делала, словно двигаясь под огромной толщей воды – медленно и лениво. Возбуждение и испуг уступали место заторможенности и тоске. Не хотелось ни разговаривать, ни плакать, ни даже дышать. Хотелось лечь и уснуть. Навсегда.

                 Пальто Александры свисало с подлокотника поставленного на место кресла, а сама она сидела на диване уже без галстука и со стаканом чего-то жёлтого – на первый взгляд, апельсинового сока. Сделав глоток, она поморщилась и зашипела, и я сделала вывод, что соком закрашена водка: спирт защипал разбитую губу. Я достала из аптечки перекись водорода, смочила ватку, отколола в морозилке кубик льда. Присев перед Александрой на корточки, сказала:

                 – Дай-ка, обработаю... Убери стакан и открой рот.

                 Сначала я приложила к губе лёд на тридцать секунд, потом промокнула ранку перекисью. Защипало, Александра сморщилась, но стойко вытерпела.

                 – Прости меня, ангел, – пробормотала она, глядя на меня из-под устало полуопущенных век. – Ничего не могу с собой поделать... Все эти красотки, которых ты со мной видела – ничто. Пустое место. Единственная женщина, которая мне когда-либо была и будет нужна – ты. Но мне ничего от тебя не надо. Просто будь... Будь здорова, счастлива. Улыбайся. Пусть не со мной – с кем хочешь. Будь... Живи. Вот и всё.

                 Я не знала, что ответить. Сердце висело в груди камнем.

                 – Саш... Не пей больше, ладно? Хватит уже.

                 – Не буду, родная. – Александра провела себе подтаявшим кусочком льда по лбу, щекам, вытерла влагу рукавом.

                 Я не могла уснуть всю ночь. Картина в сломанной раме лежала под кроватью: я засунула её подальше от глаз Александры, чтобы не раздражать. Отчасти я всё-таки была с ней согласна: выглядела эта девица с моим лицом и "арбузами" пятого размера действительно пошловато, однако, я не верила, что Ксения сознательно хотела меня этим оскорбить или посмеяться надо мной.

                 Капли дождя блестели на стекле в свете уличных фонарей, ночь окутала и город, и мою душу вдовьим покрывалом. А к утру созрело решение: мне нужно вернуться домой. Я не могла бесконечно прятаться у Александры от воспоминаний о тебе, я должна была прийти в нашу с тобой квартиру и справиться со всем сама. Просто принять это и научиться с этим жить.

 *   *   *

                 В открытую форточку лился холодный воздух с улицы, только что вымытый пол подсыхал. Протирая зеркало в прихожей, я вдруг заметила, что мои волосы странно посветлели. Включив лампочки по периметру зеркала и приглядевшись, я поняла, что это седина. Серебристых волосков было ужасающе много...