Текст книги "Шут и император"

Автор книги: Алан Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 13

Порой ты испытываешь желание паясничать, но сдерживаешься, благоразумно опасаясь, что тебя сочтут фигляром; однако стоит тебе отпустить поводья, и тогда… твоя жизнь может невольно превратиться в комедию.

Платон «Республика».

Давай скорей просыпайся, – сказала Талия. – Там внизу началось настоящее светопреставление.

– Где Клавдий?

– Откуда мне знать? – Она пожала плечами. – Я только что сюда заявилась.

– Как тебе удалось пробраться незамеченной?

– Мне не впервой входить в мужские спальни через окно, – заметила она. – И если подумать, то я уже приходила к вам таким путем.

Я огляделся. Исчез шутовской мешок Виолы, пропали и седельные сумки с ее вещами.

– Похоже на то, что он сбежал, – сделала заключение Талия.

– Она не могла так поступить, – пробормотал я.

– Она?

– Он, разумеется, – спохватился я. – Он не мог бы так поступить. Я еще не проснулся толком. Что происходит внизу?

– Одному из твоих соседей тоже не удалось проснуться. Вероятно, потому, что он уснул мертвым сном. Ваш хозяин решил никого не выпускать, пока не выяснит, что случилось.

– Симон? Как же он удерживает их?

– С помощью весьма убедительного меча, – сказала она, ухмыльнувшись давно знакомой мне ухмылкой. – Мне стоило бы познакомить его с Эвфи. У нее слабость к мужчинам с убедительными мечами.

Я быстро и внимательно осмотрел комнату. Там, где лежал Азан, не осталось никаких пятен крови. Видимо, все впиталось в его плащ. Отлично. Значит, нас с ним ничто не связывает.

– Подожди здесь, – сказал я. – Мне надо сходить вниз, разведать обстановку.

Нетвердой походкой я скатился по ступеням, умело изображая похмелье, и обвел сонным взглядом всех собравшихся.

– Доброе утро, – сказал я. – Сегодня какой-то праздник? Почему никто не работает?

– Доброе утро, шут, – сказал Симон, загородивший входную дверь собственным телом. Длинный двуручный меч в его руке казался легким перышком. – Кто-то убил Азана.

– Убил? – ахнул я. – Когда? Где?

– В его комнате, прошлой ночью, – ответил Симон. – А где Клавдий?

«Черт возьми, – подумал я.– Как не вовремя все это!»

– Он рано встал сегодня. И давно ушел.

– Куда ушел?

– Не знаю, – признался я. – Он не сообщил мне. Похоже, я проспал все на свете. А когда проснулся, его уже не было.

– Значит, он и есть убийца, – сказал Михаил.

– Невозможно, – сказал я. – Он не мог убить Азана.

Все посмотрели на меня.

– Почему не мог? – спросил Симон.

– Потому что он был со мной все время, – сказал я.

– Пока ты не заснул, – угрожающе прогудел Стефан.

– А откуда ты знаешь, когда именно убили Азана? – подозрительно спросил Симон.

– Я не знаю, – сказал я.

– Значит, Клавдий и убил его, – сказал Михаил.

– Не тянет он на убийцу, – возразил Петр. – Да и с чего ему убивать Азана?

– Вот уж это не важно, – бросил один из русичей. – Воровал. Заслужил смерть.

Стефан с грохотом встал, опрокинув лавку. Он шагнул в сторону команды русичей, готовый сразиться со всеми разом.

– Остынь, – спокойно бросил Симон.

Стефан развернулся к нему.

– Азан был моим другом, – взревел он.

– Не надо устраивать здесь никаких драк, – сказал Симон. – Сядь на место, или я сам убью тебя. Я успешно орудовал этим клинком во имя Христово. Но смогу поразить им даже дьявола, если придется.

Стефан окинул Симона горящим взглядом, задержавшись на клинке, нацеленном ему в грудь. Смирившись, он поднял лавку и опять сел на нее.

– Никому из нас не хочется, чтобы власти вмешивались в нашу жизнь, – сказал Симон.

Все собравшиеся в трактире дружно выразили согласие.

– Сейчас все указывает на то, что его мог убить Клавдий. Но Клавдий пустился в бега. Хорошо, если он навсегда убрался отсюда. Если он вернется, то я лично разберусь с ним. С другой стороны, виновным может быть один из вас. Пусть Азан и заслужил такой конец, но в «Красном петухе» подобные вопросы не решаются. Если вам нужно убить кого-то, то делайте это в другом месте. Иначе вам придется отвечать за это передо мной. Всем понятно?

– А как насчет него? – спросил Михаил, показывая на меня. – Его напарник оказался весьма подозрительным типом. Неужели ты собираешься позволить Фесте остаться здесь?

– Он заплатил за две недели вперед, – сказал Симон. – К нему у меня нет претензий. Может, у тебя что-то накипело?

Михаил глянул на меч, направленный пока к полу.

– Нет, все в порядке, – сказал он, покачав головой.

Симон отошел от двери.

– Желаю вам прибыльного дня, господа, – любезно сказал он. – На ужин сегодня будет зайчатина.

Все быстро вышли друг за другом, оставив меня наедине с Симоном. Он пристально посмотрел на меня.

– Я не думаю, что Азана убил Клавдий. Зато ты выглядишь вполне способным на такие дела.

– Клавдий тоже не промах, – возразил я. – А как ты думаешь, кто на самом деле убил его?

– Вероятнее всего, кто-то из наших жильцов, – сказал он. – Никто из посторонних не поднимался наверх ночью, иначе я бы услышал.

– Что ты собираешься делать с трупом?

Симон зашел в свою комнату и вышел с большим джутовым мешком.

– Тебе помочь? – предложил я.

– Конечно. Возьми ведро воды и тряпки.

К тому времени, когда я поднялся наверх, усопшего воришку уже без церемоний засунули в мешок вместе с его пожитками. При дневном свете я заметил, что комната Азана немного больше нашей. А главное, тут имелась настоящая дверь и толстая доска, используемая в качестве засова. Я откашлялся, и Симон поднял на меня глаза.

– Я хотел поинтересоваться, раз уж эта комната освободилась… – нерешительно произнес я.

Симон захохотал.

– А ты хладнокровный тип, – сказал он. – Этот бедолага еще не успел остыть, а ты уже положил глаз на его комнату. Ради улучшения жилищных условий можно пойти и на убийство.

– Едва ли.

– Ладно, перебирайся сюда, раз уж ты не боишься привидений. Трудно сбагрить кому-то комнату, где кого-то только что убили. Поначалу души покойников частенько наведываются в свои земные жилища.

– Как и убийцы, – заметил я. – Мне приглянулась эта дверь и засов на ней. Тем более что у меня нет такого большого меча, как у тебя. Ты выглядел с ним весьма внушительно.

Он усмехнулся.

– После ожесточенных схваток с сарацинами трактирные проблемы кажутся смешными. – Он бросил мне какое-то тряпье. – Давай, наведи здесь порядок. А я позабочусь о трупе.

Вооружившись тряпками, я начал протирать пол, а Симон потащил мешок вниз. Я не стал спрашивать, что именно он собирается делать дальше. К чему обременять себя лишними знаниями?

Я сполоснул тряпки в ведре. Пол был не сильно испачкан кровью, вода лишь немного порозовела. Спустившись на задний двор, я вылил ведро. Потом вспомнил о Талии и вернулся в свою комнатенку.

Она по-прежнему сидела там, в стороне от дверного проема.

– Ну, как там дела? – спросила она.

– Все отправились на работу, – сказал я. – Симон уволок куда-то труп. Мне показалось, что ему это не впервой.

– В «Красном петухе»? Да уж, тут злачное местечко. Итак, наконец-то мы одни. Я рада, что твой коротышка не путается у нас под ногами.

Глаза ее оживились, и на губах появилась игривая улыбка.

– Дай-ка мне твой нож, – сказал я.

Улыбка стерлась.

– Зачем? – спросила Талия.

– Хочу удовлетворить свое любопытство.

Она сунула руку под рясу и достала его.

– И второй достань, пожалуйста.

Она сделала легкое движение другой рукой и отдала мне оба ножа. Я подошел к окну и тщательно осмотрел ее оружие.

– Следов крови не заметно, – сказал я.

– Мои руки тоже чисты, даже под ногтями ничего нет, – заявила она, протягивая мне их для проверки. – Безусловно, если бы я совершила убийство, то мне хватило бы ума вымыться после него. Твое любопытство удовлетворено?

– Не совсем, – сказал я. – Ты хотела навестить нас еще позапрошлым вечером. Что задержало тебя?

– Я увидела, что к вам зашел отец Эсайас с каким-то подозрительным эскортом. Невежливо было бы присоединяться к вашей компании, тем более что мы с ним вырядились в одинаковые рясы.

– А вчера вечером?

Она ничего не ответила.

– За прошедшие три вечера, возвращаясь в эту комнату, я каждый раз находил здесь кого-то. Один из них числился в мертвых, второй выглядел как сама Смерть, а третий действительно умер, – сказал я. – Где ты провела вчерашний вечер?

– Я думала, что его нашли в его комнате, – медленно произнесла Талия.

– Мы с Клавдием перетащили его туда, но обнаружили здесь, – пояснил я. – Скорей всего, кто-то охотился на меня или Клавдия, а его убил по ошибке. Ты заглядывала к нам вчера вечером?

– Нет, – сказала она. – Меня задержали.

– Кто же задержал тебя?

– Не могу сказать.

Я поднял ее ножи.

– Ты безоружна, милая. Прекращай темнить. Я хочу знать, на кого ты работаешь.

Ее лицо побледнело от гнева.

– Как ты смеешь! – взъярилась она. – Как ты смеешь сомневаться в моей верности после того, как я едва не погибла из-за гильдии?

– Но не погибла же, – возразил я. – Пока только тебе одной удалось избежать смерти.

– Ты не веришь, что на меня покушались, – вскинув голову, сказала Талия. – Да, Тео, мне казалось, я заслуживаю большего доверия, учитывая наше давнее знакомство. Тебе нужны доказательства? Отлично.

Она сбросила монашеский плащ. Под ним также было надето мужское платье.

– Я отнюдь не безоружна, – заявила она, бросив на пол еще два ножа. – Вот тебе первое доказательство моей чистой совести. А сейчас увидишь второе.

Она начала стаскивать одежду.

– Погоди, – запротестовал я.

– Брось, Тео, – сказала она. – Ты же видел раньше все мои прелести. Не разыгрывай из себя застенчивого юнца.

Полуобнаженная Талия по-прежнему выглядела так же потрясающе, как знакомая мне когда-то восемнадцатилетняя клоунесса.

– Всплывают хоть какие-то воспоминания? – насмешливо спросила она и, не дожидаясь ответа, повернулась ко мне спиной.

Гладкая кожа ее спины была почти сплошь покрыта уродливыми шрамами. Я подошел ближе и коснулся их рукой. Талия содрогнулась и крепко обхватила себя руками.

– Ну как, Тео, польстятся ли еще мужчины на мою красоту? – отрывисто сказала она. – Или она скорее оттолкнет их?

– Одевайся, – резко сказал я, возвращая ей ножи.

Она быстро оделась, вернувшись к облику безымянной святости. Потом взглянула мне в лицо и спросила:

– Теперь ты убедился в моей неизменной преданности?

– Отчасти убедился. Но полного доверия пока нет, – сказал я. – Ты знаешь, что Цинцифицеса убили?

Ее потрясение выглядело искренним.

– Когда? – вскрикнула она.

– Пару дней назад, – сказал я. – Мы нашли то, что от него осталось, в тайном убежище, где на его похоронах пиршествовали хвостатые четвероногие соседи. А теперь кто-то начал охотиться за мной. Есть какие-то соображения по этому поводу?

– Нет.

– Тогда уходи. Возвращайся, когда сможешь сообщить мне что-нибудь полезное. Я должен найти Клавдия до выступления перед императором, к тому же мне не мешало бы заморить червячка.

– Я думала, вас прислали спасти меня, – прошептала она.

– Спасение не входило в порученную мне миссию, – ответил я, начиная паковать свои вещи.

Когда я закончил, ее уже не было. Забросив вещи в комнату убитого, я отправился на конюшню.

– Низкорослый бородач? – уточнил конюх. – Да, он заходил сюда на рассвете. Забрал свою лошадь и ушел.

– А не сказал случаем, куда направляется? – без особой надежды спросил я.

– Нет. Но вроде он собрался уезжать из города. Направился к Регийским воротам.

– И ничего не просил передать?

– Ничего.

Виола покинула меня. Канула в неизвестность. Я не думал, что покушение на ее жизнь стало последней каплей. Она никогда не отличалась трусостью. Возможно, ее побудила уехать наша сделка с Эсайасом.

А вообще-то говоря, она могла уехать и из-за меня. Слишком долго я выступал в роли учителя, пренебрегая супружескими обязанностями. Слишком резко ограничил ее свободу. Она покинула Орсино, стремясь вырваться на свободу, и в итоге потеряла ее рядом со мной.

Век живи, век учись, Тео. В следующий раз будешь умнее. Если, конечно, тебе еще представится такая возможность.

Я зашел проведать Зевса. Мы не виделись с ним больше недели. К сожалению, он тоже ничем не мог помочь мне. Я попытался угостить его морковкой, но он так резко хряпнул меня за пальцы, что мне едва удалось отдернуть руку.

Здорово, подумал я. Еще вчера у меня было три друга в этом многотысячном городе. А сегодня, похоже, я остался совсем один.

Я пришел во Влахернский дворец раньше назначенного времени, но император уже бодрствовал, выслушивая за утренней трапезой склоки своих советников. Увидев меня, он взмахнул куриной ножкой.

– Сюда, малыш! – присвистнув, позвал он.

О боже, до чего же скучными порой бывают шуточки императоров! Естественно, мне пришлось мгновенно изобразить собачонку, резво пробежаться на четырех конечностях и, сев в умильную стойку, преданно поглядывать, как он помахивает подачкой перед моим носом. Наконец он повернулся к одному из советников и сказал:

– Ставлю византин[24]24
  Золотая византийская монета, ходившая в Европе с IX века


[Закрыть], что он ухитрится поймать ее на лету.

– Пожалуй, я рискну поспорить, ваше величество, – поддержал спор один из советников.

Грубо захохотав, Алексей подбросил куриную ножку в воздух и крикнул:

– Лови!

Велика хитрость! Конечно, я поймал ее, причем схватил прямо зубами. Черт возьми, хотя голод уже давно давал о себе знать, но будь я проклят, если стану есть подачки с пола.

Присев на подножие трона, я спокойно обгладывал куриный окорочок и наблюдал за происходящим. Старший зять императора, Алексей Палеолог, прогуливался по залу в расшитом золотом камзоле и узких обтягивающих штанах. Рядом с василевсом сидел, как я узнал позже, его свояк Михаил Стрифн, женатый на сестре императрицы Евфросинии, а заодно и великий князь, управлявший жалкими остатками военно-морского флота; его рука то и дело ныряла за фигами в ближайшую вазу с фруктами. Георгий Инеот, управляющий двором, стоял у стола, о чем-то напыщенно толкуя, а сидевший рядом с ним Филоксенит зорко приглядывал за всеми. На трапезе также присутствовала горстка менее важных чиновников. В конце зала возвышался капитан Станислав с двумя подручными. Капитан следил за Филоксенитом.

– Я лишь скажу, что нападения на черноморские торговые суда стали бы гораздо более успешными, если бы мы использовали собственные корабли, – распространялся Инеот, пока я жевал. – Наем пиратов для выполнения такой работы сильно бьет по нашему карману. И вообще они не заслуживают доверия.

– А сколько кораблей у нас имеется в наличии? – спросил император.

Стрифн явно растерялся.

– Трудно назвать точную цифру, ваше величество, – туманно ответил он.

– Возможно, дело упростилось бы, если бы ты перестал продавать их направо и налево, – сказал Палеолог, подталкивая его локтем.

– Не преувеличивай, – разозлился Стрифн. – Я продал совсем немного. Поиздержался, знаете ли. Подарки на дни рождения и все такое прочее. Во всяком случае, пираты отлично справляются с подобной работой. Славные парни. Наградишь их каким-нибудь броским званием или орденской лентой, и они уже числят себя знатными вельможами.

– К нам поступают жалобы по поводу этих набегов, – вмешался Филоксенит. – Оказалось, что они ограбили несколько наших торговых судов. А обычно имперское пиратство бывает направлено на имущество других стран.

– Неужели? – воскликнул император, разражаясь смехом. – Ну, тогда нам следует прекратить эти безобразия. Стоит ли грабить Петра, чтобы заплатить Павлу, не правда ли, шут?

– Точно подмечено, мой господин, – сказал я.

– И все-таки я считаю, что нам нужно восстановить военно-морской флот, – продолжил Инеот. – гораздо удобнее иметь дело со своими мореходами.

– Пора тебе наконец научиться зарабатывать на жизнь, – сказал Палеолог Стрифну.

– Но, ваше величество, – возразил Стрифн, – строительство новых кораблей повлечет за собой вырубку прекрасных лесов. Где же вы тогда будете охотиться?

– А он дело говорит, ты знаешь, – сказал император, обращаясь к гофмейстеру. – Так приятно выехать из города, подстрелить пару оленей и вернуться домой на закате. Если мы вырубим окрестные леса ради постройки двух кораблей, то мне придется ехать лишний день, чтобы поохотиться. А ты ведь знаешь, как я не люблю дальние вылазки. К чему мне утруждать мои больные ноги, верно, шут?

– Мы, безусловно, желаем всяческого благополучия царским конечностям, ваше величество, – сказал я. – Если император не сможет стоять на ногах, то империя уж точно рухнет.

– Ха-ха! Хорошо сказано, шут, – воскликнул император и повернулся к флейтистке, скучавшей у трона. – Ты понимаешь, моя милая, это игра слов, учитывая, что я император, конечно, и…

Она безучастно взирала на него.

– Придется подзаняться ее греческим, – доверительно сообщил он мне. – Понимает все, что я хочу от нее, но этим дело и ограничивается.

– Не таково ли определение идеальной женщины? – игриво ответил я.

– Стоит проверить, – он похотливо усмехнулся, повернулся к ней и сказал: – Отдых!

Она улыбнулась, взяла свою флейту и направилась в императорскую опочивальню.

– Ну разве она не сокровище? – со вздохом произнес Алексей, явно собираясь завершить аудиенцию.

Филоксенит встал и откашлялся. Император раздраженно глянул на него.

– В чем дело, евнух? – спросил он.

– Ваше величество, есть еще вопрос о вашем племяннике, – тихо сказал Филоксенит.

Среди остальных собравшихся прошел слабый шорох. Император вновь опустился на трон, положил руки на подлокотники и принял величественную позу.

– А что с ним такое? – спросил он.

– Мы получили сообщение, что он добрался до Швабии и живет при германском дворе под защитой своей сестры.

– Этой маленькой распутницы Ирины, – хмыкнул император. – Такой же ловкач, как она. Оба они, словно кошки, всегда приземляются на все четыре ноги.

– Или на спинку, – добавил я.

Император хохотнул и одобрительно похлопал меня по плечу.

– Он также связался с крестоносцами, – продолжал Филоксенит.

– Ну и что с того? Пусть повоюет. В юности это даже полезно. Может, хоть станет настоящим мужчиной.

– А если он соберет войско, чтобы выступить против вашего величества?

– Кишка тонка! – заявил император. – Этот мальчишка обязан мне жизнью. Я мог бы казнить его. Мог бы выколоть ему глаза. Но поступил ли я так? Поступил?

Все советники отрицательно покачали головами.

– Признаю, я был слишком мягок с этим юношей. Но я возлагал на него надежды. Полагал, что он поумнеет, повидав свет. Вряд ли он по-прежнему предан моему брату, ведь прошло так много времени. Итак, он сбежал. Велика ли важность? Пусть себе прячется под юбками своей сестры или играет в солдатики и гибнет от рук неверных. Чего ради мне волноваться о его судьбе?

– А что, если он приведет крестоносцев сюда? – настаивал Филоксенит.

– Тогда мы остановим его, – самоуверенно заявил Палеолог.

– Верно! Мы остановим его, – согласился император. – Народу он здесь не нужен. Никто даже не знает его. Он всего лишь беглый мальчишка. Разве хватит у него духу посягнуть на византийский трон? Да и есть ли в Константинополе хоть кто-то, желающий поддержать его притязания? Капитан?

– Никого, ваше величество, – сказал Станислав.

– Ну вот и прекрасно. Ах, стоило ли тратить на такие пустяки мое драгоценное время? Время, которое я мог бы посвятить… э-э… пользительному отдыху.

– Остался еще вопрос о вашем брате, Исааке, – добавил Инеот.

Император глянул на него сквозь полуопущенные веки.

– Ну а с ним что не так? – устало произнес он.

– Всему миру известна милость и доброта вашего величества, – сказал управляющий двором. – Безусловно, вы поступили с ним в высшей степени по-братски. И для меня очень трудно предлагать вам нечто противоречащее милосердию вашей натуры.

– Продолжай, – бросил император.

– Именно Исаак организовал побег своего сына. Доказательства неопровержимы. Однако вы никоим образом не наказали его за такой проступок.

– Я сверг его. Потом ослепил. Казнил нескольких его приверженцев. Похоже, я только и делал, что наказывал его. Послушай, я понимаю, к чему ты клонишь, но не собираюсь усугублять страданиями его жизнь. Я император, а он – нет, и больше мне нечего сказать по этому поводу. Пусть он плетет свои жалкие заговоры. Нужно же ему чем-то заполнять дни и ночи.

– Но стоило бы, по крайней мере, перевести его из Диплокиона, – сказал Инеот. – Обеспечить ему более надежное заключение. Ограничить поток его посетителей.

– Однако в Диплокионе ему очень удобно, – заметил император. – И там прекрасный вид на окрестности.

– Исаак слеп, – напомнил Инеот. – Какой ему толк от прекрасных видов?

– А что ты думаешь, капитан?

– Держите врагов под рукой, ваше величество, – ответил Станислав. – Такая стратегия еще никогда не подводила.

– А ты, шут? – сказал он, поворачиваясь ко мне.

– Ваше величество, я не смею давать советы божественным наместникам.

– Перестань подлизываться и отвечай мне. Как бы ты поступил, если бы он был твоим братом?

– Если бы он был моим братом, то был бы братом дурака и, следовательно, не имел бы никакого касательства к вашему величеству.

– Гм, – сказал он. – Ладно, я подумаю об этом. После дневного отдыха. Аудиенция закончена. Уходите, уходите все. Евнух, отблагодари шута.

Он встал, опершись на палку. Все почтительно поклонились, и он покинул зал.

– Однако, шут, ты умудрился быстро втереться в доверие, – заметил Стрифн. – Ну-ка ответь мне. Как ты назовешь человека, который спрашивает советов у шутов?

– Императором, – сказал я, глядя прямо на него.

Станислав спрятал ухмылку. Я откланялся и проследовал из зала за Филоксенитом.

– Ты не перетрудился сегодня, – заметил он.

– Стоит ли мне дождаться конца дневного отдыха? – спросил я.

– Нет, – ответил евнух. – Когда он так настаивает на нем, то, значит, намеревается отдыхать до глубокого вечера.

– Я бы тоже не отказался, будь в моей опочивальне такие прелестные удобства.

Мы вошли в его кабинет.

– Садись, – сказал он.

Я подчинился, и он расплатился со мной. Подумав, что пора уходить, я хотел откланяться, но он жестом приказал мне вернуться в кресло.

– Нам нужно поговорить, – сказал он.

– Но вы же сами сегодня все видели и слышали, – возразил я. – Уверен, что вы не нуждаетесь в моих отчетах.

– Да я не об этом, – сказал он, почесывая нос.

Они подкрались ко мне сзади так бесшумно, что единственным осознанным мной движением было легкое сотрясение воздуха, вызванное наброшенной на меня веревкой. У меня не было ни малейшей возможности изменить ситуацию. Меня мгновенно связали так, что я едва смог повернуть голову, чтобы увидеть двух проделавших все это варягов. Ни одного из них я не знал.

Я постарался взять себя в руки. Внешнее спокойствие мне обычно хорошо удавалось.

– О чем вы хотели бы побеседовать со мной? – вежливо спросил я.

– Ты говорил, что вы пришли с севера, – сказал Филоксенит. – И вы действительно вошли в город через Регийские ворота, что вроде бы не противоречило твоим словам. Но сейчас я получил сообщение из Анастасийской крепости, что вы заходили к ним, следуя по Эгнациевой дороге. А это уже означает, что вы прибыли с запада.

– Я чертовски плохо разбираюсь в сторонах света, – застенчиво признал я. – Должно быть, мы свернули куда-то не туда в Филиппополисе.

– Ты начинаешь утомлять меня, – сказал он, присаживаясь на край стола.

Стражники придвинули мое кресло почти вплотную к нему. И Филоксенит вдруг влепил мне звонкую пощечину.

– Тьфу' – скривился он, стирая носовым платком пудру с руки. – Какая гадость. Не вынуждай меня делать это еще раз. На чьей стороне ты играешь? Венеции? Швабии?

– Я вольный дурак, – сказал я. – А вы?

Он сделал знак одному из стражников, и тот так ловко звезданул меня по голове дубинкой, что я действительно узрел звезды. Плеяды, по-моему.

– Где твой помощник Клавдий? – спросил Филоксенит.

– Понятия не имею, – ответил я. – Он исчез сегодня утром. Спросите в «Петухе», любой там подтвердит мои слова.

– В «Красном петухе»? – усмехнувшись, уточнил он. – Там подтвердят все, что угодно, за определенную плату Тебе, шут, следует быть более разборчивым в связях. Так на кого ты работаешь?

– На императора.

Очередной удар. На сей раз мне привиделся Орион. Вполне логично, он всегда преследовал Плеяд[25]25
  В греческой мифологии Орион – чудовищный великан-охотник, преследовавший Плеяд – семь дочерей титана Атланта и Плейоны


[Закрыть].

– Если вы убьете меня, то что скажете императору? – с трудом выговорил я.

Филоксенит пожал плечами.

– В нашем городе полно случайных людей, они то появляются, то исчезают. Что особенного в исчезновении странствующего шута?

– Значит, это вы убили всех остальных, – прорычал я.

Он взглянул на меня с удивлением.

– О чем это ты там бормочешь?

– Об убитых шутах, – сказал я. – Уже убиты Нико и Пико, Деметрий, Тиберий, Игнатий и Талия. Даже Цинцифицес.

Филоксенит смотрел на меня в полнейшем недоумении.

– Подождите снаружи, – приказал он стражникам.

Я услышал, как закрылись двери.

– Итак, – сказал он. – От того, что ты мне расскажешь, будет зависеть твоя жизнь. Ты сказал, что все эти люди мертвы?

– Убиты, – уточнил я. – По вашему приказу.

– С чего бы мне понадобилось убивать шутов?

– Вы же собрались убить меня.

– Но ты явился сюда шпионить, – возразил он. – Разве не так? Когда их убили?

– В минувшем ноябре.

Он встал и прошелся по кабинету за моей спиной. Я почувствовал на губах солоноватый вкус, но не разобрал, что это – кровь или слезы.

Филоксенит вновь появился передо мной с кинжалом в руке.

– Я ничего не знал об этом, – сказал он.

– Почему я должен вам верить?

– А почему ты думаешь, что я как-то причастен к убийствам?

– Один из наших шутов подслушал вас на ипподроме, когда вы обсуждали, как убить императора.

Он поднес кинжал к моему горлу.

– Заговор? – тихо произнес он. – Когда это было?

– На играх в начале ноября. Теперь мы знаем все. И если меня убьют, то об этом сразу станет известно вашим противникам. Вы не доживете до моих похорон.

Он начал смеяться.

– Ты поставил не на ту лошадку, шут, – сказал он. – Те состязания происходили в начале ноября? А я в начале ноября был в Адрианополе. И я смогу привести сотню достойных свидетелей, которые присягнут в этом перед императором.