Текст книги "Воины Света. Тайна Кранга"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Леры никогда не пойдут с вами, – спокойно сказала Лизендир.

– Тогда мы уничтожим их. Мы не боимся вашего нового оружия, с помощью которого вы можете взорвать звезды. Ведь вы не знаете, где мы живем.

От тела корабля Воинов отделился маленький корабль. Но он был маленьким только по сравнению с этим. На самом деле он был не меньше, чем Паленбер, корабль, который привез сюда Хана и Лизендир.

Без дальнейших разговоров Хатингар погнал их на этот корабль, как только он приземлился. В каюте, куда их загнали, не было окон, и они ничего не могли видеть. Полет длился некоторое время, затем шум двигателей стих. Хана и Лизендир, тщательно охраняемую, провели по разным коридорам.

Вскоре Хан очутился в маленькой каюте, скорее, камере, правда, лишенной удобств. Дверь за ним закрылась, и тут же его бросило на пол сильнейшим толчком. Видимо, корабль начал набирать скорость. Затем все более или менее установилось, и Хан понял, что корабль вышел на курс.

VI

Вожделение вызывается лицом, а не телом или какими-либо его частями.

Фелириан Дарен

Интенсивность любви прямо пропорциональна тому, насколько партнеры знают друг друга.

Ласкормаль Стрит

Мы всегда интерпретируем новое в терминах старого и в зависимости от этого приходим в ужас или получаем успокоение. Но наша главная беда не в том, что мы не можем правильно оценить его. Никто не будет спорить, что круги на воде – от брошенного камня волны, хотя и маленькие. И слабый маг, умеющий только предсказывать погоду, не способен внушить ужас, но маг, обладающий большим могуществом, поистине опасен.

Руководство к выживанию

В течение долгого времени Хан находился в полном неведении. Пищу, хотя и невкусную, через определенные интервалы подавали в отверстие в стене. Никаких неприятных или болезненных ощущений у него не было. Правда, ему показалось, что еды дают больше, чем требуется. Вероятно, эта пища была предназначена для тех, у кого потребности в калориях выше, чем у людей. Может быть, для леров. Действительно, он уже убедился, что Лизендир ест гораздо больше, чем он. И он вспомнил обжигающий жар ее тела… Хан не мог съесть то, что ему давали, но он прятал остатки на будущее. Кто знает? Может, его перестанут кормить.

Шли дни. А может, недели. У Хана не было возможности отсчитывать время, и ему казалось, что оно тянется невыносимо долго. Свет в его камере горел все время. Он знал, что это опасно для его разума, но был уверен – леры не хотят довести его до безумства. Время от времени на него приходили смотреть Воины. Они обычно являлись по трое, и, как у всех леров, пол их был выражен очень нечетко. Однако Ефрем был, несомненно, прав в одном – они действительно выглядели, как варвары. И мужчины, и женщины были в татуировке, волосы их были украшены перьями, лентами и прочей ерундой. Никто из них не говорил с Ханом.

Хан начал заниматься собой, чтобы не сойти с ума.

Он старался представить себе корабль по звукам, которые доносились до него. И тут к нему внезапно пришла мысль, которая полностью захватила его: этот корабль, огромная крепость, вокруг которой вращаются метеориты и которая способна уничтожить целую планету, на самом деле очень стар и непременно разрушится. Только умелый уход за кораблем позволял ему еще держаться. Сколько же лет этому кораблю? Он не имел понятия. Сотни, а может, и тысячи. Хан вспомнил рассказ Лизендир о Санзирмиль. Потом прислушался.

Корабль стонал и сотрясался, изредка угрожающе поскрипывая. Хан пощупал переборку. Кажется, его камера сделана совсем недавно. Впрочем, все корабли время от времени подвергаются переделкам. Однако поверхность стен была обработана очень плохо, грубо.

Скрип и треск не прекращались. Он обратил внимание, что система снабжения воздухом временами прекращает работать. Хану было трудно дышать, к тому же в камере чем-то запахло. Все предвещало нечто плохое. Скрип становился все громче. И вдруг – тишина.

Прошло немного времени, и, к удивлению Хана, на пороге его камеры появилась Лизендир. За плечами у нее был мешок, набитый, видимо, пищевыми концентратами, лук и колчан со стрелами. Она протянула лук Хану, Лук? В космосе? Однако он принял его без возражений. Первое, что он сделал, это приготовил лук, вложив стрелу с грубым, но острым наконечником. Лизендир выглядела, как обычно. Вероятно, с ней за это время не произошло ничего плохого.

– Идем! Молчи пока. Ты не поверишь, но, мне кажется, мы можем сбежать отсюда. Мы на Рассвете.

В коридоре появился охранник. Увидев их, он замер от неожиданности. Хан без колебаний выстрелил в него. Украшенный перьями Воин рухнул на пол, издав лишь легкий стон. Лизендир взглянула на Хана, но он не смог понять, одобряет ли она его действия. Однако ведь она сама дала ему оружие и, значит, имела в виду, что он им воспользуется.

Он перезарядил арбалет, пожалев, что оружие однозарядное, и поспешил за Лизендир. Они долго шли по длинным коридорам и в конце концов очутились в рубке корабля.

– Ты сможешь управлять им? – спросила Лизендир.

– Не знаю. Черт возьми, здесь все надписи на языке леров.

– Это старое письмо. Мы такое давно не используем. Но я попытаюсь прочесть. Посмотрим…

Она переводила надписи на кнопках управления. Затем нажала одну из них и перед ними открылся люк, ведущий наружу. Корабль, а он оказался маленьким спасательным катером, медленно тронулся. Хан стал у штурвала. Управлять оказалось делом сложным: рычаги слишком чутко отзывались на его движения…

Но вот они уже летят над долиной, плоской, как стол, в пронзительных слепящих лучах света.

Хан смотрел вниз. Ему показалось, что он видит деревья, хотя он не мог сказать этого с уверенностью. Расстояние было слишком велико.

Свет был очень яркий, голубой, такого он никогда не видел раньше. Ослепительное солнце сияло на безоблачном ярко-фиолетовом небе. Все предметы отбрасывали резкие острые тени, и Хану даже показалось, что о них можно порезаться. Невозможно было сказать, какое сейчас время суток, утро или день. Далеко внизу виднелась громада корабля. Вокруг него на земле лежали метеоры.

– Он приземлился здесь для ремонта, – сказала Лизендир. – Корабль совсем разваливался, и им даже не удалось дотянуть до своей страны – она за тысячу миль отсюда, на другой стороне планеты. Здесь на корабль напали какие-то племена, вооруженные пушками и химическими ракетами. Они нанесли лишь небольшие повреждения, но Воины пришли в ярость и бросились в бой, как орда маньяков. Вероятно, они очень дорожат этим кораблем-монстром. Смотри!

Хан взглянул вниз, на долину, где шла битва. Он не мог с такой высоты видеть подробности, но зрелище было впечатляющим. В битве участвовали два отряда, даже всадники, хотя Хан не мог рассмотреть, на каких животных они сидят.

Когда они удалились от поля битвы, он сказал:

– Значит, мы на Рассвете?

– Да. Я думаю, что на этой стороне планеты живут те, кто не хочет подчиняться Воинам. Не знаю, может, Воины не могут подчинить эти земли или просто не считают нужным. Вообще-то здесь живут люди, а не леры. Это они напали на корабль. У Воинов есть даже термин для них: клеши, что означает одомашненные звери.

Хан снова взглянул назад. Там взметнулось вверх облако черного дыма. Немного погодя донесся звук взрыва, и тут же вокруг корабля показались зеленые языки пламени.

– Это сигнал вызова! – воскликнула Лизендир.

Отряды Воинов стали собираться возле небольших кораблей, сошедших с огромного корабля, вокруг которого уже стали вращаться мелкие метеориты. Затем один за другим они стали обрушиваться на долину.

Лизендир сказал:

– Они еще не знают, что мы сбежали. Оставили меня в рубке управления с тремя охранниками. Это была ошибка. Теперь Воинов стало на три меньше.

Она усмехнулась, злобно оскалив зубы.

– Один лер не может управлять этим монстром. Тут нужна команда. Поэтому я не смогла украсть этот корабль и обрушить на них их собственное оружие.

– Я думал, твои руки потеряли силу и ты уж не сможешь пользоваться, оружием.

– Сначала я дралась локтями, коленями, ногами. Однако это животное Хатингар использовал против меня оружие и, я думаю, теперь тоже могу пользоваться им.

Она улыбнулась так, что Хану стало не по себе.

Скорость их движения падала. Хан постепенно стал спускаться. Лизендир наблюдала за кораблем в заднем экране. Хан спросил ее:

– На этом корабле есть какой-нибудь источник энергии?

– Нет. Во всяком случае, я не нашла его. Думаешь, энергия поступает с корабля?

– Я полагаю, она подается с помощью микроволнового излучения. Если это так, мы скоро выйдем из зоны подачи энергии.

– Да, ты прав. Корабль набирает высоту и летит на ту сторону планеты.

Скорость полета все время падала, корабль перестал слушаться рулей. Хан выжимал из него все, что возможно, стремясь приблизиться к земле. Впереди вырастала горная громада.

– Я хочу приземлиться здесь, перед горами. Думаю, мы будем здесь в безопасности. Однако повнимательнее, подача энергии может прерваться в любое мгновение, и тогда мы рухнем.

Корабля в заднем экране уже почти не было видно. Он превратился в черную точку, а потом скрылся за горизонтом. Огни на панели управления мгновенно погасли, их корабль начал падать. Но вот – сильный удар о землю! Но оба остались живы и невредимы.

Лизендир, лежа на полу, спросила:

– Ну-ка, можешь двигаться?

– Нам нужно как можно скорее покинуть корабль.

Помогая друг другу, они выбрались наружу и побежали, затем бросились на землю, стараясь буквально вжаться в нее. Долго ждать не пришлось. Яркая вспышка на небе, немного погодя ужасающий грохот. Земля содрогалась вокруг них, покрылась трещинами. Пыль повисла в воздухе.

Хан посмотрел вверх.

– Сейчас начнут сыпаться обломки. Закрой глаза.

Лизендир встала, глядя на небо:

– Это ужасно!

– Да. Они используют против нас оружие.

– Это смертный грех, это зло.

Хан поднялся и пошел к вершине холма.

– Идем, я хочу посмотреть, что произошло.

Она отвернулась.

– Нет, я не пойду. Подожду.

Хан поднялся на холм, который послужил им укрытием. Путешествие заняло довольно много времени, и Хан совсем Выдохся. Он стоял, едва переводя дыхание, глядя на царящее опустошение. У него закружилась голова. Видимо, воздух здесь был сильно разрежен. Он сел, тяжело дыша.

Внизу, в долине, он увидел кратер. Огромный! Над ним клубилось облачко пыли. От кратера расходились трещины длиной в несколько миль. В некоторых местах долины горела трава. В чистом разреженном воздухе Хан не мог определить истинное расстояние. Может быть, миль пятьдесят – таков радиус поражения Воинов. Да, ему и Лизендир повезло. Вероятно, сюда обрушился метеорит объемом в кубическую милю. Скорость его была огромна. Да, им повезло. В долине было все мертво.

Он вернулся к Лизендир, которая ожидала его. Лицо ее выражало и любопытство, и страх, и боль. Пока он ходил, Лизендир достала из корабля мешок с провизией и лук, да еще какие-то одеяла. Теперь на первое время у них будут и кров, и пища.

Когда он подошел, Лизендир заговорила шепотом:

– Хан, какие у нас теперь шансы? Что там? Куда мы пойдем?

Он ответил:

– Не знаю.

Затем осмотрелся. С одной стороны простиралась огромная долина, с другой громоздились горы, которые спасали их. А за ними вдали возвышалась следующая цепь, более высокая, окутанная голубым туманом. Хану показалось, что до нее миль десять, хотя он понимал, что гораздо больше.

– Мне трудно оценить без инструмента, насколько эта планета нам подходит. Во всяком случае, я уверен, сила тяжести здесь чуть больше стандартной, но воздух слишком разрежен.

– Да. Я заметила, что здесь трудно дышать.

– Вероятно, мы на высокогорном плато. Высота его футов тринадцать-пятнадцать тысяч. Здесь будет очень холодно по ночам. Кроме того, нас ожидает горная болезнь, головные боли, может быть, рвота и кровотечение. Нужно выбираться отсюда. Не вижу другого пути, кроме как двигаться к горам. Там могут быть ущелья, каньоны. Черт, горы нам, конечно, не перейти. Они слишком высоки, вершины их покрыты снегом. Так что наш единственный шанс – найти ущелье. Скорее всего, за этими горами море.

Он хотел сказать больше, но не мог – не хватало дыхания. Лизендир долго смотрела на горы. Затем прикрыла глаза рукой.

– Да. Ты прав, горы очень далеко от нас. Но я согласна идти к ним – это самое разумное сейчас. Ни за что на свете не хочу идти туда, куда упал метеорит. Но ты заметил, как быстро здесь движется солнце. Вероятно, дни на планете очень короткие.

– Не смотри на солнце. Оно излучает слишком много ультрафиолета, можешь обгореть.

Они прикрылись, чем могли, собрали груз и отправились в путь.

– Не торопись, Лизендир. Дыши глубже. Мы можем не спешить.

Она улыбнулась:

– А кто торопится?

Улыбка ее была ласковой, но было видно, что это стоило ей больших усилий. Хан начал беспокоиться, что путь будет для нее слишком труден. Он не имел понятия, как она перенесет высоту. Скорее всего, для нее это окажется суровым испытанием, ведь леры никогда не жили в горах.

Ночь спустилась внезапно. Они даже не успели отойти подальше от того места, где приземлились. У Лизендир ужасно разболелась голова. Они устроились на ночлег возле каменной гряды. Неподалеку журчал источник. Хан понюхал воду, осторожно попробовал ее и решил, что пить можно.

Они молча и без всякого энтузиазма поели пищевых концентратов, затем нашли небольшое углубление в земле и улеглись там, крепко прижавшись друг к другу. Так было теплее. Лизендир дышала с трудом. Хан обнял ее. Он и сам чувствовал себя очень усталым, однако лучше, чем ожидал. Все-таки содержание кислорода в воздухе было достаточно высоким.

В небе сияли звезды, необычайно большие и яркие. Они казались странными, даже враждебными после ласкового мягкого света звезд Челседона.

Ночь была очень холодной. Хан оказался прав: температура здесь падала очень быстро.

Они спали очень плохо – этого и следовало ожидать на такой высоте. Хан обрадовался, когда увидел, что небо на востоке начало светлеть. Здесь ночь была на удивление короткой. Небо очень быстро приобрело цвет жемчуга, затем огня, и вот снова появилось ослепительное солнце. Теперь Хан понял, почему планета называлась Рассвет. Рассвет был прекрасен, но как-то по-своему. Он был красив, как отблеск на голубом клинке. Температура росла быстро, хотя подножия гор еще лежали во тьме.

Проснулась Лизендир. Она выглядела совсем больной и предложила Хану поспать еще немного. Разреженная атмосфера была для нее настоящей пыткой. Однако они все же собрали свой нехитрый скарб и пустились в дорогу.

Несколько раз в течение дня они слышали подземные толчки – не сильные, но достаточно ощутимые. Лизендир никак не прокомментировала это, но Хан сказал:

– Строение гор, плато, землетрясения… По всему видно, мы приближаемся к континентальному срезу. В горах мы найдем ущелья и каньоны, а на другой стороне высота будет снижаться. Там мы опустимся до уровня моря, а, может быть, увидим его. Геология одинакова на всех планетах. Вся разница только в скорости, с которой дрейфуют материки.

Она кивнула. Она все слышала и поняла. Они снова двинулись в путь.

Они шли, но горы не становились ниже. По крайней мере, насколько мог судить об этом Хан. Они остановились рано, будучи не в силах продолжать путь. Воды поблизости не было. Они быстро поели и улеглись спать, снова тесно прижавшись друг к другу, чтобы спастись от ночного холода. Хан бросил последний взгляд вокруг. Солнце быстро опускалось за горы.

Быстро минула короткая ночь. За ней день, точно такой же, как предыдущий. И следующий, и еще один. Сначала им казалось важным, есть ли вода там, где они останавливались на ночлег. Затем они перестали обращать на это внимание, прекратили разговоры, а потом уже не смогли отличать один день от другого.

Однако дни были разные, хотя тянулись монотонно и однообразно. Горы заметно приблизились к ним, стали попадаться холмы. Подниматься на их пологие склоны было сплошным мучением, но спускаться с противоположного склона доставляло удовольствие, которое не могло омрачить даже сознание необходимости подыматься вскоре на следующий холм. Они очень экономно расходовали безвкусные пищевые концентраты, но уже были на грани истощения. Особенно Лизендир. Она очень много потеряла в весе, и Хану казалось, что сейчас она выглядела хуже, чем в тот день, когда он встретил ее на базаре. Казалось, это было годы назад, в далеком прошлом.

Шли дни, один за другим, лишенные всякого смысла. Единственное, что объединяло их с реальностью, – пакеты с пищевыми концентратами, количество которых непрерывно уменьшалось, да расстояние до гор, которое тоже сокращалось. Каждый вечер их фиолетовые тени становились немного ближе. Землетрясения случались чаще, притом более сильные. Горы занимали большую часть горизонта, вдвигаясь в небо острыми клыками вершин.

И вот, наконец, они подошли к краю пропасти. Они не заметили ее, пока не оказались совсем рядом. Противоположный край терялся в голубой дымке. Дна они тоже не могли рассмотреть из-за тумана, хотя в его просветах и казалось, что они видят серебристое русло реки. Они долго стояли на краю обрыва, глядя вниз. Если там есть река, то она течет на юг, к горам, хотя в них и не было видно никакого ущелья.

Лизендир смотрела вниз блестящими глазами:

– Воздух – вот что нужно мне. Если бы я снова могла дышать полной грудью! Я тогда спустилась бы вниз и умерла спокойно.

Голос ее походил на хрип.

– Я тоже, – заметил Хан. – Если бы нам удалось спуститься здесь!

Они начали спускаться, не теряя времени и не желая проводить еще одну ночь в мутной долине. Спуск был нелегок. Пологий склон становился все круче. Звезды высыпали на потемневшем небе, когда они решили остановиться.

Передохнув ночью, они стали спускаться снова. За день они проходили ничтожно мало, но упорно продолжали путь вниз. Каждый день воздух становился плотнее и теплее. Дышать стало легче. Тени удлинялись. Теперь у них всегда была вода: в камнях струилось множество источников. С водой они могли продержаться на пищевых концентратах дольше, но все равно было тяжело, особенно Лизендир. Все это беспокоило Хана. Сам он уже походил на скелет. Лизендир дошла до такой степени отчаяния, что стала говорить сама с собой. У нее появились галлюцинации.

Наконец, они доели остатки концентратов. Пищу можно было растянуть на пару дней, но они решили съесть все сразу и идти, пока хватит сил. Этот последний ужин их обрадовал. И даже Лизендир пришла в себя.

– Ну вот, Хан, мы доели все. Сможем ли идти дальше?

– Если бы мы были в хорошей форме, то могли бы идти три дня, но сейчас, мне кажется, без пищи не протянем и двух.

Она осмотрелась.

– Значит, здесь нас ожидает конец. Но я не боюсь. Посмотри вокруг!

Хан огляделся. На ущелье спускался вечер. Вокруг громоздились горы, и Хан был рад, что не видит их обнаженных остроконечных вершин. Ни один человек, ни одно разумное существо не полезло бы сюда по доброй воле, как это сделали они. Горы были очень высоки, таких он еще не видел. Там, вероятно, вообще, не было воздуха.

Лизендир снова заговорила, не дожидаясь ответа.

– Ты не можешь рассмотреть горы так подробно, как я, – ведь я вижу ультрафиолетовую часть спектра. Эти камни, эта река… Здесь все полно дикой, безжалостной, жестокой красоты…

Она была захвачена величественным зрелищем, как ребенок. Она знала, что ее смерть близка, но повторяла:

– Как здесь красиво, посмотри!

Он же видел только спускающуюся с гор тьму, предвкушая холодную мучительную ночь, может быть, последнюю в жизни.

Спустилась тьма, они уснули. Утром собрали то, что у них оставалось, и снова стали спускаться. Им не попадалось ничего, что вселило бы надежду на спасение. Растения, которые они видели, были подозрительными и несъедобными. К тому же Хан ошибся, говоря, что они продержатся два дня. Он вскоре понял, что уже на следующее утро они не смогут идти. Когда стало смеркаться, Лизендир из последних сил шла впереди. Хан с трудом различал ее лицо, светившееся радостью. Радостью? Может, это просто страх и истерия? Плюс голод и истощение? Но, пожалуй, права – лучше встретить смерть так, чем скорчившись на земле.

Она дожидалась его возле большого камня со счастливым лицом. Хан даже опасался подойти к ней, боясь, что ее рассудок помутился. Но она молча бросилась к нему и потащила за собой к камню. Не для любовных объятий – на это уже давно не было сил, а чтобы показать укромное место, где можно ночью укрыться от холода. Она прижималась к нему, как маленький ребенок, а когда, наконец, уснула, то стала говорить во сне. Это был Мультиспич. Она говорила очень долго. Хан смотрел на ее изможденное счастливое лицо. Он понимал причину ее счастья. Видимо, Лизендир не рассчитывала проснуться утром. Хан тоже. Он долго гладил ее волосы, пока не провалился в забытье.

Однако с первым светом оба проснулись й молча, почти отрешенно, поднялись. Уж этот-то день будет для них последним. Снова они собрали пожитки, хотя сейчас это был, скорее, ритуал, чем необходимость, и автоматически пошли вниз, огибая камень.

Перед ними оказался не спуск, а просторная терраса, тянущаяся параллельно реке, которая виднелась внизу. Шагах в пятидесяти находился грубый каменный дом. Голубой дымок, извиваясь, тянулся к небу. В окнах светился огонек, который казался желтым в голубом и фиолетовом свете планеты Рассвета.

Хан взглянул на Лизендир. Слезы текли по ее щекам. Она медленно опустилась на землю. Хан поднял ее, легкую, ничего не весящую – одни кости, обтянутые кожей. Он знал, что они спасутся. Держа ее на руках, Хан пошел к дому, но смог дойти только до ворот.

Хозяин был несказанно удивлен, найдя их тела.

Фермер был человеком. Он жил с женой и двумя дочерьми – здоровенными деревенскими девками.

Хан ничего не замечал вокруг. Он ел. Спал. И снова ел. И снова спал. Слышал голоса. Говорили на Синглспиче. Но для него речи были лишены всякого смысла. Он был далеко отсюда. Он ел и спал.

Наконец, он проснулся почти здоровый и бодрый. Возле его постели сидела Лизендир, похудевшая, но тоже вполне здоровая. Он не знал, сколько времени проспал, зато знал, что полностью оправился, набрался сил. Хан посмотрел на Лизендир, ожидавшую его пробуждения.

Она спросила:

– Как ты себя чувствуешь? Я уже пришла в себя.

Он улыбнулся и кивнул ей. Лизендир осунулась, похудела, но испытания, через которые они оба прошли, наградили ее новой красотой, более суровой и задумчивой. В ней появилось больше женственности, глубокие глаза отражали голубой электрический свет неба.

– Думаю, что первое время тебе будет трудно общаться с ними. Они говорят на Синглспиче, но очень исковерканном. Даже я сначала с трудом понимала их. Но люди! Они изумляют меня. Не могут правильно пользоваться языком. Обязательно испортят его.

– Они хорошо относятся к нам?

– Да, более менее. Но они очень замкнуты. Я сказала им, что мы бежали от Воинов – с поля битвы, которая разыгралась на плато. Лучше такая версия, чем правда. Конечно, они не совсем доверяют мне, ведь я лер, но уверены, что я не из Воинов. Они очень удивлены, что мы смогли пройти такое расстояние.

– Ты прекрасна.

Лизендир отвернулась на мгновение, как будто эти слова доставили ей боль, а затем продолжала:

– Мы можем спуститься к реке. Она совсем близко. Но если мы останемся и поможем им, они подвезут нас, когда поедут на рынок. Знаешь, где рынок? На другой стороне гор! Ущелье пронизывает их насквозь.

Она снова оглянулась, как бы припоминая что-то важное.

– Эта планета очень странная, – наконец, сказала она. – Эти люди говорят на очень искаженном языке. Если я правильно их понимаю, здесь восемь времен года. По две зимы в год. Я еще никогда не слышала такого. Как это может быть? Не виноваты ли в этом горы?

Хан резко сел. Так ему было легче разрешить недоумение. Он все время удивлялся необычайному перемещению солнца по небосводу.

– А сейчас какое время года?

– Короткая осень, которая предшествует короткой зиме.

– А что такое короткая зима?

– Наступает тьма. Но они очень боятся долгой зимы.

– Теперь я все понял. Я подозревал это, еще когда мы шли по плато. Я слышал о таких планетах, но все они находятся вне сферы обитания людей. Такие планеты называются ураноидами. Помнишь Челседон? Там не было смены времен года, так как он вращается по правильной орбите и ось его не наклонена. Здесь же ось наклонена так, что плоскость вращения планеты перпендикулярна плоскости ее орбиты. Так что полярные области здесь перекрываются тропиками. Здесь поэтому очень любопытный климат. Полагаю, здесь возможна жизнь только потому, что высокие горы мешают циркуляции воздушных масс.

– Сейчас дни стали намного короче, чем тогда, когда мы шли по плато. А солнце совсем склонилось к северу.

– Да. Значит, у них восемь времен года: четыре, когда солнце на севере, и еще четыре, когда оно перемещается на юг. А что творится на полюсах! Там летом так жарко, что плавится свинец, а зимой так холодно, что из воздуха вымораживаются газы.

– Да, они так и говорят. И утверждают, что на полюсе замерзает воздух и падает на землю. Я думала, что неправильно поняла их.

Хан подумал и спросил:

– А далеко до океана?

– Хозяин даже не знает такого слова. Ничего подобного поблизости нет. Правда, где-то на юге есть соленое озеро, они добывают оттуда соль. Но летом там все кипит от жары, а об океане он никогда не слышал.

– Любопытно!

– Но за горами есть и люди, и леры. Их очень много. Правда, леры живут там, как люди, – парами. Кроме Воинов, конечно, которых он панически боится. Во всяком случае, слово «клан» даже не существует на этой планете.

Хан задумался. Он поднялся с постели и вышел на улицу. Бросив взгляд на себя, увидел, что очень исхудал. И был чистый. Он посмотрел на Лизендир. Та улыбалась.

– Я плачу свои долги, – сказала она больше ничего не добавила.

Фермер и его семья действительно дружески относились к ним, хотя у них и были какие-то подозрения, которые уравновешивались восхищением перед трудным переходом по высокогорной долине. Фермер слышал, что люди живут там, но не мог этого представить, ведь воздух там слишком разрежен. Кроме того, фермер ведь уверен, что высокогорное плато населено духами и привидениями. Правда, Хан не был уверен, что правильно понял его слова. Язык фермера был слишком непонятным для Хана.

Зато все его предположения относительно движения солнца по небу планеты подтвердились: действительно, оно склонилось к самому полюсу. И фермер подтвердил, что зимой на полюсе чрезвычайно холодно. Он был вблизи полюса зимой, и сам видел падающий сухой снег. Он с ужасом говорил об этом, и Хан не мог осуждать его – при таких температурах больше всего подходил бы космический скафандр.

В этом ущелье жили лишь разрозненные фермерские семьи. Они жили, невзирая на опасности, исходящие от кочевых племен, от холодной зимы, неизвестности высокогорной долины…

По другую сторону гор плотность населения была много выше. Там были даже города. Например, Лелиас, который фермер назвал центром разврата, коррупции. Лелиас был столицей людей. Правящая верхушка леров жила в замках, выше по течению реки.

Хан был крайне разочарован. Он понял, что на планете царит феодализм. К тому же жуткий климат заставлял население жить в изоляции друг от друга. На планете не было ни морей, ни океанов – только озера. Вся поверхность была покрыта высокими горами, разделенными ущельями и долинами. Здесь довольно часто случались землетрясения, и Хан скоро привык к ним. Над планетой постоянно висела зловещая тень Воинов.

Годы проходили без всяких инцидентов, и о Воинах забывали. Но они появлялись снова, сея ужас среди мирных жителей. Они всегда захватывали пленных. И, естественно, захваченных никто больше никогда не видел.

Жители планеты не имели понятия о ее размерах, о звездном окружении. Они считали, что мир плоский. Хан не стал подробно расспрашивать об этом фермера, не желая быть втянутым в религиозный диспут.

Хан и Лизендир согласились остаться и помочь в полевых работах, а затем и в торговле на рынке в Лелиасе. Фермер, в свою очередь, согласился подвезти их по реке на ту сторону гор.

Фермер добавил, что к тому времени, как они вернутся из Лелиаса, наступит первая половина зимы. Первой зимы. Однако она не так страшна, как вторая зима, которая будет длиться полгода. Во всяком случае, у них еще будет время подготовиться к ужасам второй зимы. Исходя из этого, Хан решил, что сейчас они находятся примерно на тридцатой широте. Однако эта информация была бесполезна для них. Ведь они все равно не знали, куда двигаться дальше.