Текст книги "Флинкс на планете джунглей"
Автор книги: Алан Дин Фостер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава шестнадцатая
А-аннские солдаты все время переговаривались друг с другом. Им было очень не по себе, Флинкс чувствовал это. Они мечтали поскорее выбраться из этого враждебного окружения, где гибель могла настигнуть в любой момент; кроме того, на них плохо действовали физические условия этого мира. Ткань камуфляжных костюмов хорошо поглощала скапливающийся на коже конденсат, и все же а-анны тяжело дышали, широко открыв рты, чтобы хоть немного освежиться. Потеть, как люди, они не могли.
Но дисциплина в а-аннской армии была великолепна. Поэтому вряд ли можно судить строго двух солдат, у которых не выдержали нервы и которые без команды открыли огонь по зарослям, увидев там кого-то огромного и грозного, движущегося в их сторону. Флинкс тоже заметил это существо – с окрасом как у лосося, покрытое шипами наподобие средневековой булавы. Три яростных глаза сверлили потенциальную добычу; но они исчезли в зеленой глуби, как только засверкали лучи и полетели реактивные пули. Ни один выстрел не поразил цель.
Успокоив солдат, Каавакс вернулся к людям:
– Что это было?
Внешне он держался хладнокровно, и только Флинкс со злорадством уловил тревогу. Граф Каавакс был напуган гораздо сильнее, чем можно было судить по его виду.
– Скорее всего, челеас, – ответила Тил небрежно. – Очень быстрый, очень опасный зверь.
– Его облик и поведение подтверждают это. – Каавакс не сводил с зарослей настороженного взгляда. – По-твоему, он вернется?
– Нет. Если бы он хотел напасть, то кое-кто из вас уже был бы мертв. Наметив себе жертву, челеас идет до конца. В схватке с ним возможны лишь два исхода – убить или быть убитым.
– Тогда почему же он испугался и удрал, когда мои солдаты открыли огонь?
Взгляд зеленых глаз Тил обежал а-анна с головы до кончика хвоста.
– Если челеас не напал, значит, на уме у него было что-то другое. – Она снисходительно улыбнулась. – Испугать его невозможно. И почему ты решил, что он удрал?
Граф вздрогнул и снова принялся озираться:
– Он все еще здесь?
Тил пожала плечами:
– Не знаю. Можешь послать своих людей, они выяснят.
Граф Каавакс дал понять, что оценил шутку.
– Уж прости, но я не могу позволить себе этого удовольствия. – И добавил, заметив, как Флинкс покосился на мешок с Пип, который караулили два солдата: – Даже и не думай, Линкс. Твой опасный зверь останется в мешке. Для общего спокойствия.
Над головами возник слабый гул, быстро перешедший в приглушенный рев; его эхо прокатилось по чаще. У а-аннов этот шум вызвал чувство огромного облегчения. Тем не менее ни один солдат не оставил свой пост, не заметил Флинкс и открытого ликования. Эти бойцы были прекрасно вымуштрованы. Вряд ли на их месте люди вели бы себя так же сдержанно.
Граф Каавакс прошел мимо Флинкса, раздвинул ползучие растения и посмотрел вверх, на еле заметное, но быстро увеличивающееся пятнышко в небе.
– Да будет благословен миг, сиссинк, когда мы покинем этот гибельный мир. Мне здесь отвратительно все: флора и фауна, свет и климат. Трудно сказать, что хуже – день или ночь. А этот дьявольский дождь! Такой климат подходит только транксам, но даже и для них он наверняка слишком сырой.
– И для меня тоже, – сказал Флинкс. – Мне не больше, чем тебе нравится каждую ночь промокать до нитки.
– В таком случае Блазузарр покажется тебе вполне уютным.
– Я как-то побывал в пустыне. – Флинкс следил за медленно снижающимся шаттлом. – Не скажу, что пришел от нее в восторг.
Грохот двигателей уже заглушал речь. Двелл и Кисс возбужденно переговаривались, размахивая руками и на время позабыв о своих страхах.
– Огонь бьет у небесной лодки прямо из днища! – прокричала Тил на ухо Флинксу. – Почему она не сгорает?
– Видишь ли… Небесные лодки сделаны с тем расчетом, чтобы летать с помощью огня.
– С помощью огня? – Тил не сводила взгляда с корабля. – Но ведь огонь крайне опасен!
К разочарованию Флинкса, а-аннский пилот хорошо знал свое дело. Опускаясь по ровной дуге, через несколько минут шаттл поравняется с ветвью, на которой стоят люди и а-анны, и зависнет. Шансов у Флинкса остается все меньше и меньше.
Перекрывая шум двигателей, Тил сказала ему:
– Ты провел не одну ночь в этом лесу и знаешь, что во время дождя иногда вспыхивает огонь, оставляющий шрамы на небе.
Он рассеянно кивнул:
– Молния.
– Да, молния. Ты задумывался, Флинкс, почему молнии почти не вызывают в лесу пожаров? Почему растительность выгорает только на очень малых участках?
– Что? – Меньше всего Флинксу сейчас хотелось обсуждать подобные темы. Однако он проворчал: – Наверно, все дело в повышенной влажности.
– Отчасти да, но вообще-то молния может поджечь все.
– Тогда почему этого не происходит? – все так же рассеянно спросил Флинкс.
Ее губы едва не коснулись его уха:
– Потому что лес умеет защищаться.
В данный момент Флинкс не был уверен в этом, но вдруг он кое-что вспомнил:
– Дерево-громоотвод!
– Да, но есть еще и другие.
Шаттл а-аннов был больше его собственного – впрочем, в этом ничего удивительного. Неброский, сугубо прагматичный с точки зрения дизайна, он опускался на четырех стартовых двигателях, чтобы зависнуть рядом с ветвью, на которой его поджидали хозяева. Солдат-связист все время держал коммуникатор у рта и передавал указания графа пилоту.
Наконец шаттл остановился. Из дюз вырывались струи горячего газа, безжалостно выжигая растительность под собой.
В боку шаттла открылся люк, Флинкс увидел толпящихся внутри солдат. Словно длинный серый язык, к ветви потянулся выдвижной трап. Тут же в бок Флинксу уперся ствол лучевого пистолета – жест, доступный пониманию любого, на каком бы языке он ни говорил.
Чтобы быть услышанным, графу пришлось кричать:
– Как только трап коснется ветви, поднимайся на борт!
За его спиной солдаты образовали плотное кольцо, не сводя глаз с джунглей.
Флинкс кивнул и повернулся к Тил, думая, что бы сказать ей на прощанье. Она не смотрела на него; ее взгляд, как и взгляды детей, был устремлен куда-то влево.
Стволы трех крупных деревьев раздулись, расширились в несколько раз; Флинкс не замечал этого, пока следил за снижением шаттла. Солдаты тоже проглядели метаморфозу деревьев, пытаясь увидеть то, что крылось за ними.
Под несмолкающий рев двигателей трап продолжал выдвигаться. С того места, где раскаленные газы выжигали все живое, уже поднимались языки пламени. Разрастающийся пожар никак не сказывался на работе систем корабля, и пилот не обращал на него внимания, зная, что в любой момент может взлететь, если возникнет такая необходимость.
Флинкс, однако, уже ощущал идущий снизу жар. Он по-прежнему не сомневался, что из-за сырости огонь быстро погаснет, и поэтому не думал, что Тил и дети в опасности; ему было просто жаль, что гибнет множество растений и не успевших разбежаться животных.
Внезапно Тил закричала:
– Ложитесь!
И рухнула на ветвь. Дети мгновенно последовали ее примеру, а Флинкс замешкался и начал опускаться лишь тогда, когда его друзья уже прижались к коре. Вместо того, чтобы защитить руками головы, они зажмурили глаза и прикрыли носы и рты ладонями; заметив это, Флинкс поступил также.
– В чем дело? – взревел граф Каавакс. Держа Флинкса на мушке, он повернулся к своим солдатам, которые в замешательстве опустились на колени. – Нет никакой опасности! Встать!
Действительно, ничего страшного не происходило. Солдаты быстро успокоились и подчинились приказу.
Тяжелый сапог ткнулся в левую ногу Флинкса.
– Хватит валять дурака! Мне надоела проклятая жара, я хочу как можно скорее оказаться на борту. Не вынуждай меня приказывать, чтобы тебя тащили. Мои солдаты в плохом настроении и могут не проявить должной обходительности.
Флинкс не успел ничего ответить. Раздался оглушительный взрыв, перекрывший даже рев двигателей. Взрыву предшествовала краткая, но необыкновенно сильная вспышка эмоций, очень необычных, совершенно незнакомых ему. Пытаясь определить их источник, он почувствовал сильное давление в голове, над переносицей. Почти вжавшись лицом в кору, одной рукой он закрывал нос, а другой – плотно сжатые губы.
Три надувшихся, как пузыри, ствола достигли предела прочности и взорвались разом. Содержавшаяся в них густая пузырящаяся белая жидкость разлетелась тучей брызг, все залив в круге диаметром не менее сорока метров, и огонь на этом пространстве погас. Такова была реакция сверхъестественного леса на возникновение пожара.
При контакте с воздухом клейкое белое вещество вскипело, и там, куда оно угодило, все оказалось под толстым слоем пены. Легкая, но цепкая, она превратила Флинкса и его друзей в сугробы, а а-аннов – в снеговиков.
Пламегасящее вещество продолжало вытекать с громким клокотанием, его объем прямо на глазах увеличился в десять, в двадцать раз. Пена не пропускала воздух; теперь понятно, почему Тил и дети поторопились закрыть рты и носы. Флинкс испугался, представив, как он лежит мертвый, а его рот и легкие заполнены пеной.
Маленькая, но сильная рука схватила его за плечо и потянула вверх. Он открыл глаза – на него с тревогой смотрела Тил. Другой рукой она срывала со своего лица застывшую пену. Флинкс встал и принялся делать то же самое.
Внезапно ветвь под ногами вздыбилась, и оба упали. К реву двигателей внезапно добавился громкий треск. Недоумевая, Флинкс торопливо сдирал с лица полупрозрачную корку.
Воздухозаборники обоих левых двигателей оказались полностью забиты белым веществом, и а-аннское судно сильно накренилось. Ни автоматика, ни пилот не смогли предотвратить резкую потерю высоты.
Два правых двигателя продолжали работать на полную мощность, в результате чего шаттл с силой врезался в дерево, на котором расположились его хозяева. Весь в густой белой пене, Флинкс не сводил глаз с шаттла, который неудержимо относило в сторону. Ожил маневровый двигатель по левому борту – пилот пытался компенсировать отказ двух стартовых двигателей и набрать высоту.
Казалось, что все обойдется; судно пошло вверх. Однако маневренность его была почти нулевой. Это не имело бы значения, если бы шаттлу удалось вырваться за атмосферу. Там его пассажирам оставалось бы только ждать, когда на выручку придет звездолет.
Одновременно поднимаясь и заваливаясь влево, шаттл пересек всю долину и врезался в большое дерево на ее конце. Послышался приглушенный расстоянием взрыв, и судно провалилось в многоярусные заросли. Волна перегретого воздуха промчалась над головой Флинкса, отшвырнув его в сторону.
При взрыве возник новый пожар, и новые деревья-огнетушители раздулись и выбросили пенящийся сок. Через несколько минут потерпевший крушение шаттл был полностью погребен под растущим белым курганом. Вряд ли на его борту после всего случившегося кто-нибудь остался в живых.
Продолжая сдирать с себя застывшую пену, Флинкс сказал Тил, что с ним все в порядке, и пошел искать Пип. Со всех ползучих растений и лиан свисали, точно перезрелые плоды, белые пузыри; они лопались, стоило их задеть. Белая пена заполняла все вокруг, и ходьба по ней требовала крайней осторожности. Флинкс оступался на каждом шагу и едва не свалился с ветви.
Наконец он опустился на колени и принялся развязывать горловину мешка, чувствуя, как Пип энергично бьется внутри. На мгновенье их разумы соприкоснулись, и Флинкса обдало волной родного тепла. Он понял, что крылатая драконша невредима; два мешка прекрасно защитили ее от пены.
Тут сзади в шею Флинкса уперлось что-то холодное. Он ощутил новые эмоции, в которых, увы, никакого тепла не было.
– Оставь мешок, Линкс. – Граф Каавакс шагнул назад и взмахнул оружием. – У нас и так хватает проблем.
Неохотно поднявшись на ноги, Флинкс увидел, что граф тоже весь облеплен белым. Только лицо у него оставалось чистым. Почти все солдаты заходились кашлем. Двоим особенно не повезло. Когда деревья взорвались, а-анны глотнули смертельную дозу пузырящегося сока. Тот расширился и разорвал внутренности. Судя по виду жертв, это была ужасная смерть.
Итак, а-аннов осталось девять, считая графа. Все еще слишком много. Двелл, Кисс и их мать помогали друг другу очиститься от цепкой пены. Сердитые, испуганные солдаты занимались тем же, держа людей под прицелом.
Отряхивая затвердевшие капли с одежды, Флинкс вздрогнул, когда одна из них с нежным звоном рассыпалась в порошок под его пальцами, испустив слабый запах сирени. Спустя несколько мгновений капли начали лопаться уже самостоятельно. Окрестные джунгли заполнились ароматом сирени и перезвоном невидимых колокольчиков. К последнему аккорду успело образоваться белое облако; пылинки сверкали в солнечных лучах, словно крошечные алмазы. Ночной дождь унесет их в зеленые глубины, включив в безостановочный круговорот природы.
Глянув вниз, в долину, Флинкс увидел тонкую струйку дыма, поднимающуюся с места падения шаттла. Кое-где среди зарослей уже мелькали обитатели леса – они оправились от испуга и теперь занимались своими обычными делами. Падение инопланетного судна в их мирке не вызвало особого ажиотажа. Множество осколков шаттла разлетелось в разные стороны, некоторые засели в стволах и ветвях, и все покрывал пышный искусственный снег, мерцающий в желто-зеленом солнечном свете.
А-анны брезгливо, как насекомых-паразитов, стряхивали с себя порошок. От них прямо-таки веяло отвращением. Некоторые все еще кашляли и выплевывали белое, остальные чистили свой камуфляж и приводили оружие в порядок.
К Кааваксу подошел сержант с докладом:
– Погибли двое, достопочтенный. Временно небоеспособен рядовой Кейкави, но мы надеемся, он придет в себя.
Он показал на заходящегося кашлем солдата, из глаз которого текли слезы; его поддерживали под руки двое товарищей.
Каавакс нетерпеливо изобразил первую степень понимания и обратился к Тил:
– Женщина, эта пена вредна для людей?
Зеленые глаза вспыхнули:
– Только если много проглотить. Тогда она забьет внутренности.
Граф повторил жест понимания и снова посмотрел на сержанта.
– Ты слышал, что она сказала. Прими соответствующие меры. В крайнем случае пусть солдаты примут сильное слабительное.
– С-сисстик, уважаемый.
Солдат идея командира явно не привела в восторг. Но прочистка кишок все же лучше, чем смерть от их закупорки.
Не встретив возражений со стороны Каавакса, Флинкс подошел к Тил и детям.
– А что мне делать? – спросил он. – Я тоже наглотался этой дряни.
– Не волнуйся, – прошептала Тил. – Никакой опасности нет.
– Но ты же сказала а-анну… – Флинкс замолчал, увидев ее улыбку.
Каавакс разглядывал место аварии:
– Новые жертвы… Поскорее бы расстаться с этим миром. Дайте мне чистые сухие пески Блазузарра или Сисиркуса! – С шипящим вздохом он повернулся к пленникам: – Куда вы шли перед тем как вас захватили?
– К Дому-дереву, конечно, – ответила Тил, прежде чем Флинкс успел ей помешать.
– Дом-дерево? Как это по-человечески. – Граф снова повернулся к сержанту, в голосе явственно зазвучала аристократическая ирония: – Люди любят деревья. Это симбиоз. Не удивительно, что им удалось здесь выжить.
– И размножиться, – добавил сержант.
– Лично мне здесь совсем не нравится, – возразил Флинкс. – Слишком сыро. Есть и другие минусы.
– С-серс, – согласился Каавакс. – На каждом шагу тебя пытаются отравить, расчленить или выпотрошить. Значит, наши вкусы совпадают. Может, хоть это поможет нам наладить отношения.
Флинкс ухмыльнулся. Напрасно граф взял доверительный тон – его настоящие эмоции Флинкс читал как открытую книгу.
– На моем корабле было два шаттла, – сообщил Каавакс. – Обычно этого вполне достаточно. Однако пережитые лишения и трудности показывают, что мы отнюдь не на обычной планете. Один шаттл погиб на наших глазах, второй ждет на месте посадки. Эта местная женщина поможет нам благополучно вернуться к нему. – Он указал на мешок, покрытый белым порошком. – Сержант, поручите кому-нибудь заняться этим.
Сержант свистом подозвал рядового и отдал приказ. Солдат, явно недовольный выбором начальства, подошел к мешку, убедился, что он крепко завязан, и пристегнул его к своему ранцу. Он храбрился, но чувствовалось, ему совсем не хочется идти по чужому враждебному лесу, неся за спиной ядовитого хищника.
Сержант повернулся к Кааваксу:
– Что будем делать с нашими павшими?
– Оставим их тут.
– Можно найти дупло в дереве… – Сержант сделал жест уважения второй степени.
– Хочешь подвергнуть своих солдат неоправданному риску?
– Нет, достопочтенный, но…
– Не желаю впустую тратить время. – Кааваксу нелегко далось это решение, но он прятал свои чувства. – Любители мертвечины найдут тела в любом дупле. Или, может быть, их сожрет само дерево. В этом мире нам просто нет места, неужели ты этого еще не понял?
Сержант почтительно опустил взгляд:
– Хорошо, что шаттл садился достаточно далеко от нашего пленника.
– Щерсс, – прошипел Каавакс в знак согласия. – Нужно сообщить на борт корабля о случившемся. Адмирал Бейравик будет очень огорчен известием о потерях. Скажи ему, что с нами все в порядке и что пленник в безопасности. И еще доложи о том, как мы намерены действовать дальше.
Сержант кивнул. Он несколько минут переговаривался с кораблем по интеркому, а закончив, снова подошел к графу.
– Высокочтимый адмирал выражает свое сочувствие в связи с неудобствами, которые вам приходится претерпевать, граф Каавакс. Его инженеры готовы дистанционно подвести оставшийся шаттл сюда или в любое указанное вами место.
– Я очень признателен адмиралу Бейравику, но рисковать вторым шаттлом мы не можем. Если с ним тоже что-нибудь случится, мы застрянем в этом лесу до тех пор, пока из Империи не прибудет новый корабль с шаттлами. И ждать на вершине горы, пока нас снимут, мы тоже не можем. Адмирал Бейравик не осведомлен о крылатых хищниках этого мира. Наверху они сожрут нас в два счета.
Мы вернемся к месту посадки тем же путем, каким пришли сюда. Опуститься там мы смогли без помех; полагаю, и со взлетом затруднений не будет. Скажи адмиралу, что мы будем регулярно выходить на связь. – Граф глянул на свой поясной путевод и указал направление. – Выступаем. Командуйте, сержант.
Как смог, Флинкс перевел его речь Тил и детям.
– Скоро стемнеет, – заметила она. – Нужно искать ночное убежище.
– Когда видимость станет нулевой, остановимся на ночлег, – отмахнулся граф Каавакс; эти люди вечно беспокоятся из-за пустяков. – Именно так мы поступали, следуя за вами. Больше никаких задержек. – Он поднял пистолет. – Вперед, Линкс. Женщина, я буду указывать направление, а ты поведешь нас. Твои дети пойдут рядом со мной, так для них же будет безопаснее.
– Хорошо.
Флинкс взъерошил кудри Двелла, и мальчик впервые улыбнулся ему. Впереди шла Тил, за ней Флинкс и ребятишки, потом граф Каавакс. Вслед за ними шагали солдаты во главе с сержантом, стараясь выдерживать дистанцию, которую почему-то считали наилучшей. Рядовой, несший мешок с Пип, замыкал шествие. Ему приказали беречь ношу как зеницу ока и ни при каких обстоятельствах не подпускать к себе Флинкса.
Вскоре лесная долина с дымящимся белым холмом скрылась позади.
Глава семнадцатая
Наступили сумерки, а путники все еще не нашли подходящего места для ночевки. О кратковременном привале неумолимый, полный решимости граф Каавакс не желал и слышать. В конце концов запротестовали трое солдат, высланных вперед, чтобы освещать дорогу фонариками. Кстати, Тил шагала без малейших затруднений, явно не нуждаясь в искусственном свете. Ветвь, по которой они сейчас шли, оказалась узкой, а кора скользкой. Солдаты с фонариками здраво рассудили, что рано или поздно кто-нибудь из них оступится и улетит вниз – на верную гибель.
Каавакс вынужден был уступить:
– Сис-самед. Прямо здесь и проведем ночь.
Тил была поражена его безрассудностью:
– Мы не можем ночевать на открытом месте! Нужно найти укрытие от дождя и хищников.
Графа, однако, ее слова не убедили.
– От дождя нас защитят костюмы. Что же касается безмозглых хищников, то уж как-нибудь а-аннские солдаты с ними справятся. А вот вам, боюсь, придется помокнуть. – Он устремил взор в сторону зарослей. – Мне вообще нравится это место. Ветка очень узкая, и поблизости нет крепких вьюнов и лиан. Вряд ли вы попытаетесь сбежать под покровом темноты. Ведите себя как следует, и мы все вместе с радостью завтра встретим рассвет.
Тил подтянула Двелла и Кисс к себе:
– Нехорошо детям всю ночь мокнуть под дождем.
А-анн был неумолим:
– Не растают. Найдите какие-нибудь листья и укройтесь под ними. – В его голосе явственно проступило раздражение четвертой степени.
Этой ночью дождь не заставил себя ждать. Как только последние желтовато-зеленые лучи утонули в поднимающемся тумане, с неба обрушился потоп. Гром грохотал над скрючившимися на ветви путниками. Тил и дети, как могли, закрывались своими водонепроницаемыми плащами. Только у Флинкса не было никакой возможности укрыться.
Молния ударила в растущее неподалеку дерево-громоотвод, от запаха озона защекотало в ноздрях. Кто-то выругался на а-аннском. Пленникам смысл этих слов был ясен и без перевода.
Обращаясь к графу, Тил указала на большое растение, растущее прямо у них над головами:
– Этоброробод. Позвольте мне сорвать несколько листьев для Флинкса. Не хотите же вы, чтобы ваш драгоценный пленник заболел и умер?
Скорчившись под дождем, Каавакс посоветовался с сержантом и только после этого дал свое великодушное разрешение.
– Срывай, только быстро. – Чешуйчатые пальцы ухватили Кисс за руку с такой силой, что когти впились в кожу. Девочка съежилась от боли, но промолчала. – Уверен, ты принесешь безобидные листья и ничего больше.
Тил многозначительно посмотрела на дочь, которая неподвижно стояла рядом с а-анном. Флинкс не сомневался, что если бы Кисс получила приказ не дышать, она бы и не дышала до потери сознания. В этом суровом мире дети рано приучались подолгу не шевелиться – иначе здесь было бы невозможно выжить.
Тил подпрыгнула и ухватилась за свисающую лозу. Перебирая руками, поднялась на несколько метров и оказалась рядом с цветущим брорободом. На глазах у настороженных Каавакса и солдат сорвала несколько больших глянцевых листьев.
– Посмотрите-ка сюда, – сказал промокший солдат своим товарищам.
Его внимание привлекла целая гроздь серо-голубых цветов с силуэтом, напоминающим человеческий. Они свисали с высокой замшелой глыбы на ярких красных стеблях, не толще обычной нити. В темноте цветы флуоресцировали, испускали голубоватый свет. Причем довольно яркий – рядом с ними можно было бы даже читать.
– Красивые, – заметил сержант, – и полезные. Если кто-то приблизится, мы и без фонарей его увидим.
К тому времени, когда Тил вернулась с охапкой листьев и прикрыла ими Флинкса, свечение заметно усилилось. Теперь солдаты без труда различали лица друг друга. Сержант пришел в восторг.
Из оставшихся листьев Тил соорудила хлипкий навес, и все четыре человека скорчились под ним. Это было все же лучше, чем сидеть снаружи; в особенности для Флинкса, у которого не было плаща.
Ночью духота не спадала, но вот беда – дождь отнимал тепло, и люди мерзли. Флинкс прижался к Тил. Солдаты продолжали восхищаться ярким свечением голубых цветов. У женщины выражение лица было взволнованным; Флинксу хотелось спросить, в чем дело, но он счел за лучшее промолчать. Без сомнения, вскоре все станет ясно и так. Дети, тоже притулившиеся к матери, наблюдали за солдатами с не меньшим интересом.
Солдат, первым обративший внимание на необычные цветы, протянул руку к ближайшему соцветию. Голубоватое свечение перекинулось на мелкую чешую его запястья.
– С-сусам! Взгляните-ка, разве это не прекрасно?
– Скорее всего, растение светом приманивает ночных насекомых, для опыления. Не исключено, что это очень крупные насекомые. – Второй солдат с опаской всматривался в ночную тьму.
– Я читал, что такие растения есть на плоскогорьях далекого Чисскина, – заговорил третий солдат, – но сам ничего подобного еще не видел.
– Интересно, пахнут эти цветы так же приятно, как выглядят? – Первый солдат подтянул к своему носу цветок.
От ярчайшей белой вспышки Флинкс ослеп. Солдаты закричали от страха и боли. Флинкс принялся мигать, но зрение не возвращалось.
Чьи-то пальцы сжали его руку:
– Плохо, что остальные солдаты смотрели в другую сторону, – прошептала Тил.
– Я ничего не вижу!
– Тс-с! Зрение восстановится.
Флинкс заставил себя сидеть спокойно, прислушиваясь к тому, что творилось вокруг. Понюхавший цветок солдат заходился криком и тер невидящие глаза. Шатаясь, точно пьяный, он подошел к самому краю ветви, оступился и полетел в черную пустоту. Очень скоро послышался звук удара о твердое и крики смолкли.
Стоя цепочкой на краю ветви, его товарищи, которые не пострадали от вспышки, светили фонариками в сырую глубину леса.
– Чорсевазин, ты жив? – закричал кто-то из них.
– Ответь нам! – попросил другой.
Тишина. Сколько ни шарили они по зарослям лучами фонарей, найти тело своего незадачливого соратника так и не смогли.
Зрение между тем вернулось к Флинксу, хотя перед глазами все еще танцевали белые пятнышки.
– Что случилось?
– Цветок неглазей не любит, когда его беспокоят. Лесной мир чужих не жалует, и ночыо он суровее, чем днем. Чтобы привлекать насекомых к своему нектару, неглазей довольно ярко светится. Однако этот свет также привлекает тех, кто может съесть неглазей, польстившись на его нектар. Если прикоснуться к цветку не так, как надо, он может ослепить. – Тил склонилась над краем ветви, вглядываясь в бездонную пропасть.
Флинкс с огромным облегчением понял, что уже в состоянии различать силуэты. Окажись он на пару метров ближе к цветку, вспышка ослепила бы его надолго. Лицо несчастного Чорсевазина находилось всего в нескольких сантиметрах от цветка; наверно, вспышка не только лишила его зрения, но и причинила сильную боль.
В результате конвой сократился до восьми а-аннов.
Граф Каавакс ЛИД, почетный слуга его Высокочтимого и Сиятельного Величества императора Моека VI, в ярости повернулся к своей растерянной свите:
– Слушайте меня, вы все! Начиная с этого момента, какие бы прелестные растения не попались на пути – не прикасаться! Даже если мы набредем на драгоценное дерево кассеш – не прикасаться! Даже если обнаружим яму, полную похожих на жемчуг семян зисзаи – не прикасаться. Даже если будем проходить мимо целой груды драгоценных металлов и камней – не прикасаться. Не смейте дотрагиваться ни до чего, понятно? Обойти, увернуться, перехитрить – вот что надо сделать. – Он вперил яростный взгляд в каждого по очереди. – Даже если то, что привлечет ваше внимание, покажется таким же безобидным, как раковина лиеф, лежащая в песках нашей родной планеты, вы пройдете мимо!
Смущенные солдаты лишь бормотали в ответ что-то неразборчивое.
После разноса все вернулись на прежние места. Те, кто сидел рядом с Чорсевазином перед его гибелью, кипели гневом и как будто были готовы сразиться с кем или чем угодно, даже с дождем. Флинкс, Тил и дети снова устроились под импровизированным навесом.
– Им ни за что не добраться, куда они хотят, – уверенно заявила Тил. – Ты же видишь, лес не спускает с них глаз.
– Не стоит недооценивать их, – ответил Флинкс. – Да, этот бедняга Чорсевазин сделал глупость. Однако а-анны славятся тем, что не повторяют ошибок. Я знаю эту расу. Они очень целеустремленные и упрямые, и своего добиваются во что бы то ни стало. К тому же они умны и решительны. Чем выше а-анн по званию, тем он храбрее.
– И тупее, – хмыкнул Двелл.
Это был его мир, и мальчик чувствовал себя тут свободно, все время оставаясь настороже.
– Тот, с кем я разговаривал, занимает высокое положение в а-аннском обществе, – продолжал Флинкс. – Если он не выполнит свою задачу, не доставит меня к начальству, то потеряет лицо.
– Что значит – потеряет лицо? – спросила Кисс, растирая по личику дождевые струи. – Разве оно у него накладное?
Флинкс ласково улыбнулся девочке:
– Ты даже не представляешь, малышка, насколько права. – Он посмотрел на Тил: – Помнишь? Он сказал, что ты ответственна за их благополучное возвращение на место посадки. Если он потеряет много солдат, то винить будет тебя.
– Как можно винить меня в том, что от меня не зависит? – пожала плечами Тил. – Я веду их тем путем, какой выбрал он сам. Гибель его спутников ляжет целиком на его совесть.
– Это понятно, но ведь он рассчитывает, что ты будешь предостерегать а-аннов о любой опасности. Не выводи его из себя. С него станется убить кого-нибудь из детей – просто для того, чтобы преподать тебе урок.
Тил обняла дочку:
– Этого не случится, Флинкс. Лес доберется до них раньше.
– А если нет? – Такая возможность страшила его. – Что произойдет, если эти а-анны – а они очень хорошо подготовлены, поверь мне! – все выдержат и доставят нас к месту своей посадки? Не кругами же их водить, тем более что у Каавакса и некоторых солдат есть путеводы?
– Не знаю, Флинкс. Мне ясно одно: я должна сделать все возможное, чтобы спасти детей. Собственная судьба меня мало волнует. – Она наклонилась к нему: – Еще не все потеряно, Флинкс. Ты упускаешь из виду кое-что очень важное.
– Нет, я помню о них, только не понимаю, почему они медлят.
Вода стекала с его рыжих волос под воротник, на спину. Он ерзал, напрасно пытаясь спрятаться от холодных струй.
***
Те, о ком шла речь, находились совсем неподалеку, хотя Флинкс и не чувствовал этого.
Густой зеленый мех прекрасно защищал фуркотов от дождя.
– Посмотри на них, – сказал Мумадим Саалахану. – Нет, ты только посмотри на них! Пережидают ночь на открытом месте. Они даже тупее, чем этот странный человек по имени Флинкс.
– Они не люди, – с важным видом отозвался Саалахан. – Одно дело – не знать ничего, и совсем другое – не интересоваться.
Сидящая рядом Туватем вглядывалась в ночной мрак. Фуркоты прекрасно видели в темноте, но даже им трудно было различить что-либо сквозь пелену дождя.
– Где Кисс? Я не вижу ее. – Кусты, в которых они прятались, зашуршали от беспокойных движений Тува-гем.
– С ней все в порядке, – ответил Саалахан – огромный черный силуэт на фоне мрака. – Они прячутся под листьями броробода.
Мумадим насмешливо фыркнул:
– Прячутся! Лучше бы занялись делом.
– Ты видел, как один нечеловек сунул лицо прямо в цветок неглазея? – У Туватем случившееся просто не укладывалось в голове. – Вот ведь тупица!
– Мертвый тупица, – заметил Мумадим. – Если и другие так же глупы, нам и вмешиваться не придется.
– Они не должны добраться до второй небесной лодки. – Сидя в развилке ветвей, Саалахан напоминал большой валун. – Они и не доберутся туда.
– Потому что слишком глупы, – согласился Мумадим. – Тем плохим небесным людям даже в голову не приходило, что мы были совсем рядом, в дупле прямо под веткой. Потом пришли эти странные нелюди и тоже не заметили нас, даже когда пожарные деревья убили их небесную лодку. – Он снова фыркнул: – Она умирала с таким грохотом! Я подумал, что нас вытряхнет из дупла.
