Текст книги "Загадка Рэд Хауза"

Автор книги: Алан Александр Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 15
МИССИС НОРБЕРИ ИСПОВЕДУЕТСЯ МИЛЕЙШЕМУ МИСТЕРУ ГИЛИНГЕМУ

С дороги они свернули на тропинку, которая полями сбегала в сторону Джелландз. Энтони молчал, а поскольку поддерживать разговор с молчащим человеком в течение длительного времени затруднительно, то и Билл вскоре тоже умолк. Точнее, умолк, но не совсем, он что-то напевал себе под нос, тыкал тростью в заросли чертополоха и довольно громко и многозначительно попыхивал трубкой. Увлеченный всеми этими занятиями, он все же однако не преминул заметить, что его приятель то и дело оглядывается, будто боится заблудиться и старается запомнить дорогу. В этом, однако, не было никакой нужды, тропинка все время бежала неподалеку от проселка, который, в свою очередь, послушно тянулся вдоль стены деревьев, что росли за оградой знакомого им парка.

Энтони, который только что еще раз оглянулся, вдруг с многозначительной улыбкой покосился на Билла.

– Что это тебя так развеселило? – спросил Билл, довольный переменой настроения приятеля: теперь хоть можно будет поговорить.

– Кейли. Ты не видел?

– Что не видел?

– Машину. Проехала к дому.

– Так вот почему ты все оглядывался. У тебя неплохое зрение, дружище, если ты можешь рассмотреть на таком расстоянии машину, которую видел всего дважды.

– У меня действительно неплохое зрение.

– Но он, по-моему, собирался в Стэнтон?

– Очевидно, надеялся, что ты ему поверишь.

– Так куда же он теперь направляется?

– Полагаю, в библиотеку. Посоветоваться с нашим другом Ашером. Удостоверившись предварительно, что его друзья Беверли и Гилингем действительно, как и обещали, поплелись в Джелландз.

Билл, как вкопанный, остановился посреди тропинки.

– Послушай, ты что, действительно, так думаешь?

Энтони пожал плечами.

– Меня бы это не удивило. Шляясь по всему дому, мы ему, наверное, дьявольски мешаем. И всякая минута, когда он уверен, что нас нет поблизости, ему очень кстати.

– Кстати – для чего?

– Ну, хотя бы для успокоения нервов, если не для чего-то еще. Нам известно, что он замешан в этом деле; нам известно, что он кое-что скрывает. Даже если он не чувствует, что мы идем по его следу, он все равно боится, как бы мы ненароком на что-нибудь не наткнулись.

Билл понимающе хмыкнул, и они медленно пошли дальше.

– А что насчет сегодняшней ночи? – спросил Билл, изо всех сил пытаясь хорошенько продуть свою трубку.

– На, попробуй травинкой, – предложил Энтони.

Билл пошуровал в мундштуке травинкой, снова дунул, сказал: "Так-то лучше", и сунул трубку в карман.

– Как нам выбраться из дому незаметно для Кейли?

– Что ж, это надо обдумать. Не так-то это просто! И впрямь пожалеешь, что мы не в гостинице остановились… Ба, уж не мисс ли это Норбери?

Билл поднял голову. Они приближались к Джелландз, к старой, крытой соломой усадьбе, которая после многовекового сна, казалось, только-только проснулась для новой жизни и тотчас расправила крылья; крылья, однако, были столь скромных размеров, что не повлекли за собой сколько-нибудь серьезного взлета: пусть в доме оборудовали ванну, выглядеть лучше он от этого не стал. По крайней мере внешне. Внутри-то, возможно, во всем чувствовалась рука новой хозяйки – миссис Норбери.

– Да, Анджела Норбери, – вполголоса сказал Билл. – Правда, недурна?

Застывшая возле аккуратных, выкрашенных белой краской ворот девушка была более, чем "недурна", но Билл в подобного рода вопросах придерживался особой точки зрения. В его глазах она была навеки осуждена отличаться в невыгодную сторону от Бетти Кэлледайн. Энтони же, который в своих воззрениях отнюдь не был ограничен столь жестким каноном, нашел девушку попросту красивой.

– Кейли попросил доставить вам письмо, – объяснил Билл после необходимых приветствий и представлений. – Вот.

– Передайте ему, пожалуйста, что я ужасно огорчена всем… всем, что там случилось Я просто слов не нахожу, в такое как-то даже поверить трудно. Если конечно, то, что мы слышали, правда.

Билл вкратце обрисовал канву происшедших накануне событий.

– Да… И мистера Эблета до сих пор не нашли?

– Нет.

Девушка сокрушенно покачала головой.

– Мне все кажется, что это произошло с кем-то другим, с кем-то незнакомым. – Затем, с печальной улыбкой, относившейся к ним обоим, она добавила: – Но все равно прошу вас зайти и выпить чаю.

– Спасибо за любезное приглашение, – замявшись, сказал Билл, – но мы… э-э…

– Вы ведь зайдете? – с улыбкой обратилась она к Энтони.

– Благодарю вас.

Миссис Норбери была чрезвычайно рада их видеть, как, впрочем, бывала рада любом зашедшему в дом мужчине, которого можно было счесть приемлемым претендентом на руку ее дочери. Когда ее жизненный путь будет завершен и подытожен в прекрасных словах: "В ближайшее время состоится бракосочетание между Анджелой, дочерью покойного Джона Норбери…", она с благодарностью проговорит "Nunc dimittis" [1]1
  «Ныне отпущаеши!» (лат.)


[Закрыть]и со спокойной душой перейдет в лучший мир, если, конечно, богу будет угодно обеспечить ее зятю приличное положение в обществе. Ибо не было сомнений в том, что приемлемость претендента подразумевала не только его личные качества.

Однако сегодняшние посетители из Рэд Хауза были встречены с таким радушием не потому; и если даже на лице старушки и промелькнула улыбка, обычно предназначаемая "возможным", то произошло это скорее по привычке. Единственное, чего она ждала от них это новостей, новостей о Марке. Ибо цель ее была близка, и если бы колонка, посвященная в "Морнинг пост" бракосочетаниям, включала в себя краткий бюллетень ожидаемых событий, то еще вчерашний номер торжественно сообщил бы всему свету (по крайней мере, лучшей его части): "В ближайшее время несомненно состоится помолвка между Анджелой, единственной дочерью покойного Джона Норбери, и Марком Эблетом, владельцем Рэд Хауза". Наткнувшись на это сообщение в поисках колонки спортивных новостей, Билл, несомненно, весьма бы удивился. Он-то ожидал, что женихом будет Кейли.

Девушка же не хотела в женихи ни того, ни другого. Она часто забавлялась, глядя на усилия своей матери, иногда, впрочем, и стыдясь за нее. История же с Марком Эблетом была ей особенно тягостна, потому что Марк явно действовал в союзе с ее матерью. Предыдущих претендентов, которых мать усиленно привечала, это ее подобострастие скорее отпугивало; Марк же отнес его на счет собственного обаяния, в неотразимости которого не имел ни малейших сомнений. Марк и Кейли ухаживали за ней как бы вместе. В такой ситуации лучше уж было повернуться к Кейли, заведомо матерью отвергнутому.

Но увы! Кейли ее неправильно понял. Она просто не могла представить себе Кейли влюбленным – до тех пор, пока не увидела своими глазами; она постаралась его остановить, но было уже поздно. Это произошло четыре дня тому назад. С тех пор они не встречались, и вот она держит в руках его письмо. Она боялась вскрыть конверт и чувствовала облегчение от того, что не нужно этого делать хотя бы сейчас, пока в доме гости.

Миссис Норбери сразу же выделила Энтони как более благодарного слушателя; и когда чай был выпит, Анджела с Биллом были с профессиональной ненавязчивостью выпровожены в сад, а дорогой гость мистер Гилингем усажен подле хозяйки на софу и внимал теперь ее рассказам, которые интересовали его, кстати, гораздо больше, чем собеседница могла надеяться.

– Эго ужасно, ужасно, – сказала она. – И представить себе, что дорогой мистер Эблет…

Энтони издал приличествующий случаю вздох.

– Но вы ведь сами видели мистера Эблета. Добрее, сердечнее человека…

Энтони объяснил, что никогда не видел мистера Эблета.

– Ах, да, конечно, я забыла. Но, поверьте, мистер Гилингем, в подобных вопросах вы можете полностью доверять женской интуиции.

Энтони сказал, что в этом он не сомневается.

– Подумайте только, что должна была пережить я как мать.

Энтони подумал о том, что должна переживать мисс Норбери как дочь, и задался вопросом, подозревает ли она, что ее личные дела обсуждаются в данную минуту с совершенно чужим человеком. Но что он мог поделать? Да если бы и мог – не сделал бы, ибо хотел одного: сидеть здесь и слушать старуху в надежде что-нибудь разузнать. Значит, Марк помолвлен или почти помолвлен! Имеет это какое-нибудь отношение к событиям вчерашнего дня? Что, например, могла подумать миссис Норбери о брате Роберте, этом семейном чудище? И не стало ли это еще одним мотивом в желании Марка отделаться от Роберта?

– Мне никогда он не нравился, никогда!

– Не нравился… кто? – в замешательстве переспросил Билл.

– Это его кузен – Кейли.

– А-а!

– Неужели, мистер Гилингем, я похожа на женщину, которая доверит свою девочку человеку, способному убить собственного брата?

– Ну что вы, миссис Норбери, конечно, нет.

– Если здесь кто кого и убил, то уж во всяком случае, это сделал кто-то другой.

Энтони вопросительно на нее посмотрел.

– Мне он никогда не нравился, – твердо повторила миссис Норбери. – Никогда.

Тем не менее, подумал про себя Энтони, это еще не доказывает, что Кейли убийца.

– Ну а как складывались отношения у него с мисс Норбери? – осторожно спросил он.

– Там ничего не было, – категорическим тоном ответила мать. – Ничего. И я повторю это кому угодно:

– О, прошу прощения. Я вовсе не имел в виду…

– Ничего. Здесь я могу отвечать за мою дорогую Анджелу, как за себя. Что касается него… – и выразительно пожав своими полными плечами, она умолкла.

Энтони с нетерпением ждал продолжения.

– Ну конечно, они виделись. Может быть он и… – я не знаю. Но моя материнская совесть чиста, мистер Гилингем.

Мистер Гилингем издал звук, выражающий поощрение.

– Я ему так прямо и сказала, что он – как бы это выразиться? – что он переходит границы. Тактично, конечно, но прямо.

– То есть, вы ему сказали, – спросил Энтони, стараясь говорить как можно спокойнее, – что, э-э, мистер Эблет и ваша дочь?..

Миссис Норбери утвердительно закивала.

– Именно, мистер Гилингем. Это был мой материнский долг.

– Я убежден, миссис Норбери, что ничто не может удержать вас от выполнения вашего долга. Но ведь ему это должно было быть неприятно. Тем более, если вы не были уверены…

– Он был к ней неравнодушен, мистер Гилингем. Он явно был к ней неравнодушен.

– Любой на его месте был бы неравнодушен, – с любезной улыбкой сказал Энтони. – Для него это, наверное, было потрясением.

– Да, и именно поэтому я не пожалела, что заговорила об этом. Я сразу увидела, что завела разговор вовремя.

– И, видимо, он должен был чувствовать себя неловко при следующей встрече?

– Естественно, он и не был у нас с тех пор. Но рано или поздно, им, конечно, придется встретиться в Рэд Хаузе.

– Так это было совсем недавно?

– На прошлой неделе, мистер Гилингем. Я поговорила с ним как раз вовремя.

– А-а! – сказал Энтони, с трудом переводя дух. Именно этого он и ждал.

Теперь он с удовольствием бы распрощался и пошел восвояси, дабы как следует продумать все, что выведал, наедине с самим собой; с большим еще удовольствием он бы, впрочем, поменялся сейчас ролями с Биллом. Вряд ли, конечно, мисс Норбери изъявит столь же щедрую готовность раскрыть свое сердце незнакомцу, как ее мамаша, но все-таки, поговорив с девушкой, можно было бы еще кое-что уяснить. К кому, например, питала она более глубокие чувства – к Кейли или к Марку? Действительно ли собралась за Марка замуж? Любила ли она Марка или, наоборот, Кейли – или ни того, ни другого? Наблюдения миссис Норбери можно считать достоверными лишь по части ее собственных мыслей и поступков; все, что возможно, он по этому поводу уже выяснил, и только дочь могла теперь что-то добавить. Но миссис Норбери и не думала умолкать.

– Нынешние девушки так глупы, мистер Гилингем, – сетовала она. – Хорошо еще, когда рядом есть мать, которая может дать добрый совет. Для меня-то с самого начала было ясно, что мистер Эблет – самая что ни на есть подходящая партия для моей девочки. Вы его не знали?

Пришлось Энтони еще раз повторить, что он не имел счастья лицезреть мистера Эблета.

– Такой джентльмен; и наружность такая приятная – в артистическом духе. Настоящий Веласкес – я бы даже сказала Ван Дейк. Но Анджела вбила себе в голову, что никогда не выйдет замуж за человека с бородой. Как будто это имеет значение, когда… – она запнулась, и Энтони довел ее мысль до конца:

– Рэд Хауз, конечно, очень хорош, – сказал он.

– Хорош. Ох, как хорош. Да и нельзя сказать, что мистер Эблет нехорош собой. Совсем наоборот. Вы согласны со мной?

Энтони напомнил, что не имел удовольствия знать мистера Эблета.

– Ну, что вы! Можно сказать, человек искусства. Словом, во всех отношениях достойный джентльмен.

Она сокрушенно вздохнула и погрузилась в глубокие раздумья. Энтони уже собрался улучить эту благоприятную возможность и сбежать, но миссис Норбери заговорила снова.

– И этот непутевый его брат. Он был со мной предельно откровенен, мистер Гилингем. Что ж, это вполне естественно. Он рассказал мне про этого своего брата, и знаете, что я ему ответила? Что, по моему мнению, на чувства моей дочери это никак не повлияет. К тому же этот брат в Австралии.

– И когда это было? Вчера? – Энтони предполагал, что Марк решился сообщить о своем непутевом родственнике лишь в день его приезда; за "предельной откровенностью" мог скрываться тонкий расчет.

– Нет, вчера этого никак быть не могло мистер Гилингем. Вчера… – она содрогнулась и покачала головой.

– Но, может быть, он заезжал утром?

– О, нет! Понимаете, мистер Гилингем, когда любишь так преданно… Нет, не утром, нет. Мы оба решили, что для Анджелы… О, нет. Нет. Позавчера. Позавчера он заезжал в первой половине дня.

Энтони заметил, что миссис Норбери несколько отклонилась от своей первоначальной версии, согласно которой Марк и мисс Норбери были практически помолвлены. Сейчас она уже давала понять, что Анджелу не следовало торопить, что у дорогой Анджелы, в общем-то, душа не лежала к предполагаемому жениху.

– Позавчера. И Анджелы как назло не было дома. Это, правда, не имело значения. Он ехал в Мидлстон. У него едва нашлось время выпить чашечку чая, так что даже если бы Анджела и была дома…

Энтони безучастно кивнул. Это что-то новое. Зачем Марк ездил в Мидлстон позавчера? Но с другой стороны, почему бы и нет? Тому могла быть сотня причин, не имеющих к смерти Роберта никакого отношения.

Он встал, дабы откланяться. Ему надо побыть одному – одному или хотя бы с Биллом. Миссис Норбери поведала ему немало новостей, требующих осмысления, и главное открытие состояло вот в чем: у Кейли была причина ненавидеть Марка. Миссис Норбери эту причину достаточно ясно изложила. Ненавидеть? Ну, хотя бы ревновать. Этого тоже бывает достаточно.

– Понимаешь, – говорил он Биллу на обратном пути, – нам известно, что Кейли в этом деле дает ложные показания, а это ведь большой риск; на такой риск он мог пойти только по двум причинам: чтобы спасти Марка либо чтобы его предать. Иначе говоря, он либо верный друг Марка, либо его заклятый враг. Теперь мы знаем, что он ему враг, определенно враг.

– Но, знаешь, я тебе скажу, – возразил Билл, – далеко не каждый готов уничтожить своего соперника из ревности.

– Ты в этом уверен? – спросил Энтони, с улыбкой оглянувшись на приятеля.

Билл покраснел.

– Нет, конечно, всякое бывает, но я имею в виду…

– Уничтожать, возможно, и не обязательно, Билл, но не станешь же ты давать ложные показания, вытаскивая его из беды, в которую он угодил по собственной милости?

– Бог мой, конечно, нет.

– Вот и я так думаю. Поэтому вторая версия более вероятна.

Они подошли к ограде, за воротами которой начиналось последнее поле, отделявшее владение миссис Норбери от дороги; тут они решили передохнуть и остановились, разглядывая дом, в котором только что побывали.

– Приятное местечко, правда? – сказал Билл.

– Очень. Но странное.

– В каком смысле?

– Где здесь въезд?

– Въезд? Мы только что его прошли.

– Но почему нет аллеи, дороги, чего-нибудь в этом роде?

Билл рассмеялся.

– Некоторым нравится жить на отшибе. Наверно, усадьба потому и стоила недорого, и именно поэтому, думаю, Норбери смогли ее купить. Они ведь люди не слишком состоятельные.

– Но как же багаж, торговцы и тому подобное?

– Телега здесь проедет, а автомобиль не пройдет, только вон до той дороги, – он повернулся и указал рукой. – Миллионер не станет покупать такой дом для уик-эндов. Пришлось бы прокладывать дорогу, строить гаражи и все такое.

– Понятно, – беззаботно сказал Энтони, и они пошли дальше. Позже Энтони припомнил этот разговор и осознал всю его важность.

ГЛАВА 16
ПРИГОТОВЛЕНИЯ К НОЧИ

Так что все-таки собирается Кейли спрятать ночью в пруду? Энтони считал, что теперь ему это известно. Это будет труп Марка.

Ответ напрашивался с самого начала, но Энтони гнал его от себя. Ибо, если Марк убит, то это не просто убийство, а убийство злодейское. Способен ли Кейли на такое? Билл сказал бы, что нет, но лишь потому, что он неоднократно завтракал с Кейли, обедал и ужинал с ним, подтрунивал над ним и играл с ним в различные игры. Билл сказал бы, что нет, потому что сам неспособен никого убить столь хладнокровно и судит о других по себе. У Энтони таких иллюзий не было. Убийства ведь совершаются; одно убийство в Рэд Хаузе уже совершено – труп Роберта тому подтверждение. Так почему бы не быть и второму?

Заходил ли вообще Марк вчера днем к себе в кабинет? Единственным свидетелем (Кейли не в счет) была Элси. Элси совершенно уверена, что слышала его голос. По словам Билла, у Марка очень характерный голос – следовательно, голос, которому легко подражать. Если Билл умеет так похоже его изображать, кто сказал, что этого не сумеет Кейли?

Впрочем, зачем же заранее приписывать Кейли такое отпетое злодейство? Предположим, Кейли поссорился с кузеном из-за девушки, за которой оба ухаживали. Предположим, Кейли убил Марка либо преднамеренно, в приступе ярости, либо просто нечаянно, в драке. Предположим, это произошло, скажем, часа в два в подземном ходе, куда либо Кейли специально завлек Марка, либо Марк сам его позвал. (По всей вероятности, Марк обожал подземный ход – эту свою романтическую игрушку.) Теперь представим себе Кейли – под землей, с мертвым телом у ног; он уже чувствует, как затягивается петля вокруг его шеи; что делать? Ум его мечется в тщетных попытках найти выход из положения; и внезапно, совершенно случайно, он вспоминает о приезде Роберта в три часа – смотрит на часы – полчаса осталось…

У него полчаса. Скорее, скорее, надо немедленно что-то придумать. Зарыть тело здесь, под землей, и пусть все думают, что Марк просто испугался приезда брата и сбежал? Но утром, за завтраком, не очень-то было похоже, что он напуган. Марк был раздражен, раздосадован тем, что его непутевый родственник опять объявился, но не более того. Нет, это не пойдет – слишком неправдоподобно. Но предположим, Марк встретился с братом и они поссорились; предположим, можно подстроить все так, будто это Роберт убил Марка…

Энтони живо представил себе Кейли в подземном ходе, разрабатывающим план действий над телом убитого кузена. Но как сделать Роберта убийцей, если Роберт жив и будет все отрицать? Ну, а если Роберт тоже мертв?

Он снова смотрит на часы. (Осталось всего двадцать пять минут!) Так если Роберт тоже мертв? Тело Роберта в кабинете, тело Марка в подземном ходе – что нам это даст? Бред! Ну, а если оба тела как-то положить рядом… а смерть Роберта представить самоубийством?.. Возможно ли это?

Тоже бред. Слишком сложно. (Остается только двадцать минут.) Слишком сложно организовать все за двадцать минут. Он не успеет инсценировать самоубийство. Слишком сложно… Остается девятнадцать минут…

И вдруг осенило! Тело Роберта в кабинете, тело Марка – под землей. Невозможно выставить Роберта убийцей, но Марка-то – легче легкого! Роберт убит, Марк сбежал; картина сама встает перед глазами! Марк убил Роберта нечаянно; да, так правдоподобнее – а затем удрал. В панике… (Снова взгляд на часы. Осталось пятнадцать минут, но как это теперь много. Теперь все само встает на свои места).

Насколько все это соответствует действительности – вот что хотелось бы знать. Конечно, в эту картину вписываются все известные им факты; но ведь то Же самое можно сказать и про ту версию, которую Энтони излагал Биллу еще утром.

– Это какую же? – спросил Билл.

Они давно вернулись из Джелландз и сидели теперь в зарослях у пруда, откуда уже ушли инспектор и его водолазы. Билл, раскрыв рот, ловил каждое слово Энтони и, если не считать нескольких "Черт возьми!", не издал ни звука. "Ну и ловкач же Кейли" – это было все, что он сказал, дослушав Энтони до конца.

– Так какую же все-таки версию ты имеешь в виду?

– Что Марк убил Роберта нечаянно и обратился к Кейли за помощью, после чего Кейли спрятал его в подземный ход, а сам принялся колотить в дверь кабинета.

– Да, но ты говорил так загадочно. Я ведь переспросил тебя, такой во всем этом смысл, но ты ничего не ответил. – Он помолчал немного и продолжил; Ты что, хотел сказать, что Кейли намеренно старался выставить Марка убийцей?

– Я просто хотел предупредить тебя, что в подземном ходе мы можем найти Марка, живого или мертвого.

– А теперь ты так не думаешь?

– Теперь я думаю, что там спрятан его труп.

– То есть, ты считаешь, что Кейли потом спустился и убил Марка – уже после того, как пришел ты и вызвали полицию? Ты это предполагаешь?

– Это мысль, от которой я содрогаюсь. Слишком уж жуткое злодейство. Может, Кейли на это и способен, но как-то не хочется об этом думать.

– К черту! Твоя вторая версия – ничуть не лучше. Послушать тебя, получается, что Кейли идет в кабинет и стреляет в человека, с которым никогда не ссорился и которого не видел пятнадцать лет! Разве это не злодейство?!

– Да, но ради спасения собственной шкуры. Это совсем другое дело. Смысл моей версии в том, что он поссорился с Марком из-за девушки и убил его в приступе ярости. Все, что произошло потом – всего лишь самозащита. Простить этого нельзя, но можно по крайней мере понять. Да, я считаю, что труп Марка в подземном ходе, и лежит он там, скажем, с половины третьего вчерашнего дня. А сегодня Кейли намерен сбросить его в пруд.

Билл вырвал из земли пригоршню мха, бросил его и сказал:

– Может, ты и прав, но как-то уж больно все это умозрительно, понимаешь.

Энтони рассмеялся.

– Господи, конечно, – сказал он. – Вот ночью и узнаем, насколько все это соответствует истине.

Билл сразу просиял.

– Сегодня ночью! – воскликнул он. – Занятная будет ночка, скажу я тебе. А как мы все это устроим?

Энтони помолчал немного.

– Разумеется, – сказал он, – проще всего уведомить полицию, пусть идут и сами караулят у пруда всю ночь.

– Конечно, – поддакнул Билл с ухмылкой.

– Но лично мне кажется, что рановато открывать им наши карты.

– Мне лично тоже так кажется, – в тон ему, очень серьезно заметил Билл.

Энтони взглянул на него и, наконец, улыбнулся.

– Старый прохвост!

– Черт побери, в конце концов, мы сами до всего этого додумались. Не понимаю, с какой это стати самое интересное мы должны оставлять другим?

– Я тоже не понимаю. Хорошо, значит, обойдемся без полицейских.

– Нам, конечно, так будет их недоставать, – с притворной грустью сказал Билл, – но без них все-таки лучше.

Перед ними стояли две задачи: во-первых – выбраться из дома без ведома Кейли, во-вторых, выяснить, что же все-таки Кейли бросит в пруд.

– Давай посмотрим на это глазами Кейли, – рассуждал Энтони. – Возможно, он и не знает, что мы за ним следим, но остерегаться нас он должен в любом случае. Он вынужден остерегаться всех и каждого в доме, но нас особенно, потому что мы очевидно посообразительней остальных.

Он на минуту умолк, раскуривая трубку, и Билл мастерски воспользовался этой паузой, постаравшись напустить на себя умный вид и выглядеть посообразительнее, чем миссис Стивенс.

– Итак, он намерен ночью кое-что предпринять, а для этого захочет удостовериться, что мы за ним не подглядываем, – продолжил Энтони. – Что он делает?

– Идет проверить, спим или нет.

– Да. Придет, подоткнет нам одеяла и проверит, хорошо ли нам спится.

– Да, это нежелательно, – задумался Билл. – Но мы ведь можем запереть двери, и он не войдет.

– Ты обычно запираешь свою дверь?

– Никогда.

– Вот видишь. И готов спорить, что Кейли об этом знает. К тому же он может просто постучаться, а ты не ответишь, и что тогда он подумает?

Посрамленный, Билл замолчал.

– Тогда я вообще не понимаю, как нам это провернуть, – сдался он, после непродолжительного раздумья. – Ведь, он, ясное дело, заглянет к нам перед самым уходом, и как мы тогда успеем добраться до пруда раньше, чем он?

– Поставь себя на его место, – сказал Энтони. – В подземном ходе у него труп, или еще что-то. С ношей в руках он не станет подниматься по лестнице, дабы заглянуть к нам в комнаты. Он сначала проверит, спим мы или нет, а уж потом пойдет за своим грузом. Так что какое-то время у нас в запасе будет.

– М-да, – с сомнением в голосе произнес Билл, – может, оно, конечно, и так, но не опасно ли нам действовать в такой спешке?

– Послушай. Вот он спустился под землю и взял то, что ему надо взять. Что он делает дальше?

– Выходит из подземного хода, – подсказал Билл.

– Верно, но с какого конца?

Билл так и подпрыгнул.

– Черт возьми, ты хочешь сказать, что он выйдет там, на лужайке?

– А тебе так не кажется? Сам посуди: в полночь, с трупом в руках потащится он под самыми окнами дома? Да он спиной будет чувствовать, как кто-то, любой, кому не спится, – именно в эту минуту, решил подойти к окну и полюбоваться летней ночью. Ночи сейчас очень ясные, луна светит во всю. Пойдет он через парк при лунном свете, у всего дома на виду? Конечно нет, если этого можно избежать. Когда он вполне может выйти на игровую площадку, а уж оттуда дойдет до пруда без всякого риска кем либо быть замеченным.

– Ты прав. И это и даст нам фору. Превосходно. А что потом?

– А потом каким-го образом надо отметить место в пруду, куда Кейли бросит то, от чего он намерен избавиться.

– А мы это выудим?

– Если поймем, что именно он бросил, то можно и не трудиться. Это и без нас сделает завтра полиция. Но если мы не разглядим, что это такое, придется вытаскивать. Чтобы узнать, стоит ли сообщать об этом полиции.

– М-да, – Билл нахмурился. – Загвоздка только в том, что поверхность воды повсюду выглядит одинаково. Тебе не приходило это в голову?

– Приходило, – улыбнулся Энтони. – Давай-ка пройдемся и все осмотрим.

Они дошли до берега и залегли в кустах, в молчании глядя на простирающийся перед ними пруд.

– Видишь? – спросил наконец Энтони.

– Что?

– Забор на той стороне.

– Ну и что?

– Надо запомнить, больше ничего.

– Сказал Шерлок Холмс загадочно, – съязвил Билл. – Через минуту друг Уотсон спихнул его в воду.

Энтони рассмеялся.

– Ужасно мне нравится играть в Холмса, – признался он. – Нечестно с твоей стороны, что ты мне не подыгрываешь.

– Ну так зачем же нам запоминать этот забор, друг мой Холмс? – послушно спросил Билл.

– По нему можно ориентироваться. Понимаешь…

– Да, можешь не трудиться объяснять мне значение слова "ориентироваться".

– Я и не собирался. Но ты лежишь здесь, – он поднял голову, – под сосной. Появляется Кейли в старой лодке и бросает что-то в воду. Ты мысленно проводишь линию отсюда к лодке, а затем отмечаешь проекцию на заборе. Скажем, пятый столб от конца. А я провожу линию от своего дерева – мы его еще выберем – и это будет, предположим, двадцатый столб. В месте пересечения двух линий – искомая точка, куда и слетятся орлы. Q.E.D. [2]2
  Quod erat demonstrandum (лат.) – что и требовалось доказать.


[Закрыть]. И тут-то (чуть было не забыл) самый могучий орел по кличке Беверли демонстрирует свой знаменитый бросок – камнем в воду.

Билл посмотрел на него встревоженно.

– А без этого нельзя обойтись? Понимаешь, там вода чертовски грязная.

– Боюсь, нельзя, Билл. Как говорится, исполняя заветы праведников.

– Я подозревал, что кому-то из нас придется это сделать, но как-то надеялся… – ну да ладно, ночь теплая.

– Ночь для купания в самый раз, – согласился Энтони, поднимаясь. – Ну а теперь пошли искать для меня дерево.

Они спустились к самой воде и оглядели берег. Сосна гордо взмывала ввысь, выделяясь на фоне закатного неба, стройная и приметная, метров на пятнадцать вскинув свою крону над головами соседей. Но слева от кустов у нее нашлась достойная соперница – правда, не такая высокая, но гоже ладная и красивая.

– Вот там-то я и устроюсь, – указал на нее Энтони. – Но только, ради Бога, внимательней считай столбы.

– Спасибо за совет, постараюсь – хотя бы ради облегчения собственной участи. Как-то не тянет нырять до утра.

– Проведи линию между собой и точкой всплеска, продли ее, заметь столб и считай от него к началу забора.

– Хорошо, старик, предоставь это мне. На это моей головы хватит.

– Смотри, она тебе пригодится для заключительной части, – пошутил Энтони.

Он посмотрел на часы. Пора одеваться к обеду. Они вместе направились к дому.

– Вот еще что меня беспокоит, – сказал Энтони. – Где спит Кейли?

– Через стенку от меня. А что?

– Понимаешь, вот я и думаю, а вдруг он захочет удостовериться, на месте ли ты, когда вернется. Вряд ли, конечно, будет сильно беспокоиться, но раз уж все равно будет проходить мимо, почему бы не заглянуть на всякий случай?

– Но меня же там не будет. Я буду глотать ил на дне пруда.

– М-да… Вот что: а если соорудить что-нибудь в постели, что в темноте могло бы отдаленно смахивать на тебя? Связку прутьев, засунутую в пижаму, чтобы торчала из-под одеяла наподобие руки, бросить носки или еще что-нибудь такое на месте головы. Понимаешь, о чем я? Ему наверняка приятно будет убедиться, что ты спишь сном младенца.

Билл рассмеялся.

– Что ж. В таких делах я мастак. А уж для него вообще расстараюсь. А как же ты?

– Я в другом конце дома: вряд ли он туда потащится еще раз. К тому же я буду так крепко спать во время первого его визита. Но, пожалуй, тоже что-нибудь сооружу – лучше перестраховаться.

Они вошли в дом. Кейли ждал их, сидя в холле. Он кивнул им, вытаскивая из кармана часы.

– Ну что, пора переодеваться? – спросил он.

– Да, пожалуй, – отозвался Билл.

– Вы не забыли про мое письмо?

– Конечно, нет. Мы там даже чаю попили.

– Вот как. – Он отвернулся и безразличным тоном спросил: – Ну, как они там?

– Шлют вам самые искренние соболезнования – и тому подобное.

– Понятно.

Билл подождал, не скажет ли Кейли чего-нибудь, но поскольку продолжения не последовало, он отвернулся и сказал: – Пошли, Тони. – Они вместе направились к лестнице.

– Все, что нужно, у тебя есть? – спросил он верхней площадке.

– Кажется, да. Загляни ко мне, когда пойдешь вниз.

– Хорошо.

Энтони прикрыл за собой дверь спальни и подошел к окну. Распахнул створки и глянул вниз. Его спальня находилась как раз над входной дверью, той, что с черного хода. Выступ кабинета, вклинившийся на задний двор, был от него слева. Пожалуй, он может опереться на дверной карниз и оттуда легко спрыгнуть на землю. Правда, забраться назад будет труднее. Но есть водосточная труба.