Текст книги "Загадка Рэд Хауза"

Автор книги: Алан Александр Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 18
ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ

Дознание назначено на три часа; следовательно, после трех Энтони уже не может рассчитывать на гостеприимный кров Рэд Хауза. К десяти часам его вещи были упакованы и приготовлены к отправке в «Георг». Билл, поднявшийся наверх после довольно продолжительного завтрака, при виде столь ранних сборов весьма удивился.

– К чему такая спешка? – поинтересовался он.

– Никакой спешки. Но зачем нам сюда возвращаться после дознания? Лучше тоже соберись поскорей, тогда все утро будет в нашем распоряжении.

– Идет. – Билл уже направился к двери, но на пороге обернулся. – Послушай, а мы предупредим Кейли, что собираемся поселиться в "Георге"?

– Но ты-то сам не собираешься поселиться в "Георге", по крайней мере официально. Ты собираешься вернуться в Лондон.

– Вот как?

– Конечно. Попроси Кейли, чтобы он распорядился отправить твой багаж в Стэнтон, и скажи, что после дознания немедленно отправляешься в Лондон. Соври ему что хочешь. Например, что тебе приспичило немедленно посетить епископа Лондонского. Конфирмация у тебя! Твой отъезд объяснит и мое переселение в "Георг".

– Так где же все-таки я проведу сегодняшнюю ночь?

– Официально, я думаю, в Фулемском дворце [3]3
  Официальная резиденция епископа Лондонского (прим. переводчика).


[Закрыть]; неофициально, подозреваю, в моей постели, если только не найдется свободной комнаты в «Георге». Твой костюм для конфирмации – как-то пижаму, зубную щетку и прочее – я уже сложил в свою сумку. Что еще тебя интересует? Ничего? Тогда иди и собирайся. Встретимся в десять тридцать под расщепленным молнией дубом, или в холле, или еще где-нибудь. Я намерен сегодня разговаривать, болтать просто без умолку.

– Ладно, – согласился Билл и отправился к себе.

Часом позже, успев известить Кейли о своем предстоящем отъезде, они вместе вышли прогуляться в парк.

– Ну? – нетерпеливо сказал Билл, когда они удобно уселись под деревом, – рассказывай.

– Целый ряд блестящих идей пришел мне в голову, пока я сегодня утром принимал ванну, – начал Энтони. – Самая блестящая из них та, что мы полные идиоты и взялись за дело совсем не с того конца.

– Что ж, для начала неплохо.

– Конечно, весьма затруднительно быть сыщиком, когда ты ничего не смыслишь в уголовном розыске и никто не знает, что ты сыщик, и ты не имеешь права расспрашивать свидетелей, и нет ни сил, ни средств провести необходимые разыскания; короче, когда ты все делаешь непрофессионально и непродуманно.

– Для непрофессионалов, мне кажется, мы не так уж плохо начали, – обиделся Билл.

– Да, для непрофессионалов. Но если бы мы были профессионалами, мы бы, наверно, начали совсем с другого конца. С Роберта. Мы же все время думаем про Марка и Кейли. Давай теперь немного поразмыслим о Роберте.

– Но мы так мало о нем знаем.

– Давай хотя бы прикинем, что мы знаем. Прежде всего, нам до некоторой степени известно, что в семье он считался паршивой овцой – он из тех родственников, которых стараются не показывать друзьям и знакомым.

– Верно.

– Нам известно также, что он сообщил Марку о своем приезде весьма нелюбезным письмом, которое сейчас лежит у меня в кармане.

– Так.

– И кроме того, нам известна еще одна весьма любопытная вещь. Нам известно, что Марк всем вам объявил, что этот родственничек, эта паршивая овца к нему приезжает. Спрашивается, зачем он это сделал?

Билл на минуту задумался.

– Я полагаю, – медленно сказал он, – он понял, что мы так или иначе его увидим, и решил, что лучше уж сразу нас предупредить.

– Но так ли уж непременно вы должны были с ним увидеться? Ведь вы собирались ехать играть в гольф.

– Мы бы его увидели, если бы он остался на ночь.

– Что ж, верно. Одно обстоятельство мы выяснили. Марк считал, что Роберт останется ночевать. Или, скажем так: от считал, что вряд ли ему удастся быстро отделаться от Роберта.

Билл с ожиданием взглянул на своего приятеля.

– Продолжай, – сказал он. – Это уже интересно.

– Он еще кое-что знал заранее, – продолжал Энтони. – Он знал, что при встрече с вами Роберт наверняка проявит свой крутой нрав. Он не сказал вам, что вот, мол, приезжает братец из далеких колоний, провинциал, возможно, даже говорит с акцентом; ему пришлось вам сразу объяснить, ибо вы все равно об этом бы узнали, что Роберт – человек, мягко говоря, необычный.

– Что ж. Звучит убедительно.

– Хорошо, теперь скажи, не удивляет ли тебя, что Марк все это продумал и решил так быстро?

– Что ты имеешь в виду?

– Он получил письмо за завтраком. Прочел его. И как только прочел, тут же стал вам все это доверительно выкладывать. То есть, в течение одной секунды он продумал всю ситуацию и пришел к решению, вернее, сразу к двум решениям. Сперва он взвесил все возможности отделаться от Роберта, прежде чем вы вернетесь, и решил, что это не получится. Тогда он прикинул – будет ли Роберт вести себя в вашем обществе как обыкновенный воспитанный человек и решил, что это тоже маловероятно. И пришел к этим двум решениям мгновенно, пока читал письмо. Не слишком ли быстро?

– Ну и какое объяснение ты предлагаешь?

Прежде чем ответить, Энтони вновь набил свою трубку и закурил.

– Объяснение? Давай пока с объяснениями повременим и взглянем на братьев с другой стороны. На этот раз в связи с миссис Норбери.

– С миссис Норбери?

– Ну, да. Марк рассчитывал жениться на мисс Норбери. В таком случае, если Роберт действительно был позором семьи, Марку оставалось одно из двух: либо скрыть его от семьи невесты, либо, если скрыть не представилось возможным, рассказать обо всем самому, не дожидаясь, пока Норбери узнают это от других. И он рассказал. Но странно, что сделал он это накануне получения письма от Роберта. Роберт приехал и был убит позавчера – во вторник. Марк рассказал о нем миссис Норбери в понедельник. Как ты это объяснишь?

– Совпадение, – рассудил Билл после недолгих раздумий. – Он давно собирался им об этом рассказать, дело, как он считал, шло к помолвке и прежде чем решить все окончательно, он провел этот неприятный разговор. По случайности это произошло в понедельник. А во вторник он получил письмо от Роберта и порадовался – как вовремя он с этим разделался.

– Допустим, что гак, хотя для совпадения что-то уж больно удачно. Но есть еще кое-что весьма любопытное. Мне это пришло в голову только утром в ванной. Вдохновенное место, скажу я тебе. Марк рассказал миссис Норбери о Роберте в понедельник утром, направляясь в Мидлстон на машине.

– Ну и что?

– Ну и то.

– Извини, Энтони, я сегодня утром что-то плохо соображаю.

– На машине, Билл. А где ты остановишь машину на подъезде к Джелландз?

– Метрах в пятистах примерно.

– Вот именно. Теперь представь: по пути в Мидлстон, куда он едет но делу, Марк останавливает машину, тащится пешком по холму чуть ли не полкилометра, говорит: "Кстати, миссис Норбери, кажется, я вам еще не успел сообщить, что у меня есть братец по имени Роберт, человек весьма сомнительной репутации", – после чего плетется полкилометра обратно, садится в машину и катит в Мидлстон. Правдоподобно?

Билл задумчиво нахмурился.

– М-да. Но я все равно не пойму, к чему ты клонишь. Правдоподобно ли, нет ли, но ведь он именно так и поступил.

– Конечно. Единственное, что я хочу сказать, это что у него были веские причины, чтобы немедленно сообщить об этом миссис Норбери о брате. И причина, как я предполагаю, в том, что в тот день – утром в понедельник, а не во вторник – он уже знал, что Роберт собирается его навестить.

– Да… но…

– Это объясняет и другую загадку почему он столь мгновенно решил за завтраком сообщить вам о приезде Роберта. Это была вовсе не мгновенная сообразительность. Он знал еще в понедельник, что Роберт приезжает, и решил, что следует вас предупредить.

– Но как тогда объяснить письмо?

– Давай-ка на него взглянем.

Энтони вытащил письмо из кармана и разложил его между ними на траве.

"Марк, любящий брат приезжает завтра из Австралии тебя навестить. Предупреждаю тебя об этом, чтобы ты успел скрыть свое удивление, но надеюсь, не радость. Так что жди братца около трех часов пополудни".

– Обрати внимание, что дата отсутствует, – сказал Энтони. – Просто "завтра".

– Но он получил письмо во вторник.

– Ты уверен?

– Хорошо, он нам его во вторник прочел.

– Именно! Он вам его прочел.

Билл еще раз пробежал письмо, затем перевернул лист и посмотрел на обратную сторону. Но ничего примечательного не обнаружил.

– А почтовый штамп? – спросил он.

– К сожалению, у нас нет конверта.

– Так ты думаешь, он получил письмо в понедельник?

– Я склонен так думать, Билл. Во всяком случае, я думаю, почти уверен: в понедельник он уже знал, что брат приезжает.

– А что нам это дает?

– Ничего. Только усложняет дело. Во всем этом есть что-то жуткое. Ничего не понимаю. – Он немного помолчал, а затем добавил: – Интересно, даст ли нам что-нибудь дознание.

– А как насчет вчерашней ночи? Я сгораю от нетерпения услышать, что ты обо всем этом думаешь. Ты уже все разгадал?

– Вчерашняя ночь, – задумчиво протянул Энтони. – Вчерашняя ночь тоже требует объяснения.

Объяснение-то как раз Билл и надеялся услышать. Например, что Энтони искал в шкафу?

– Думаю, – медленно начал Энтони, – после вчерашней ночи нам следует отбросить гипотезу, что убит Марк; вернее, гипотезу, что Марка убил Кейли. Согласись, это довольно странно – прилагать столько усилий, чтобы спрятать одежду, если у тебя на руках труп. Гораздо важнее припрятать труп. Полагаю, нам следует признать, что одежда – это все, что Кейли мог спрятать.

– Но почему не оставить ее в подземном ходе?

– Там ненадежно. Про подземный ход знает мисс Норрис.

– Ну, хорошо, тогда в своей спальне, либо в спальне Марка. В конце концов, любой знает, какой у Марка гардероб – у него вполне могло быть и два коричневых костюма. Не исключаю, что так оно и есть.

– Может быть, но не думаю, чтобы это могло остановить Кейли. Коричневый костюм – таил в себе какой-то секрет, значит, его надо спрятать. Это только говорится так, что самый надежный тайник – это положить у всех на глазах, на самом-то деле редко кто решается на подобные эксперименты.

Билл, похоже, даже огорчился.

– В итоге мы вернулись к тому, с чего начали, – ворчливо заметил он. – Марк убил брата, Кейли помог ему сбежать через подземный ход, чтобы его подставить, либо, наоборот, чтобы выручить. И выгородил его, соврав насчет коричневого костюма.

Энтони весело ему улыбнулся.

– Вот незадача, Билл, – посочувствовал он. – Всего-навсего одно убийство. Мне очень жаль. Я, конечно, виноват, что…

– Заткнись, болван. Ты знаешь, я же не это имел в виду.

– Да, но ты так расстроился.

Билл немного помолчал, а потом, рассмеявшись, признался:

– Вчера все было так загадочно, – сказал он извиняющимся тоном, – и казалось, мы вот-вот подбираемся к разгадке, а сейчас…

– А сейчас?

– Сейчас все так заурядно.

Энтони расхохотался.

– Заурядно! – изумился он. – Заурядно! Черт побери! Это ж надо – заурядно! Да если б хоть что-то в этом деле было заурядного, за это можно было бы как-то уцепиться, но в том-то и штука что тут все загадочно.

Билл мигом просиял.

– Загадочно? Что именно?

– Да все. Взять к примеру одежду, которую мы вчера нашли. Коричневый костюм еще как-то можно объяснить, но с какой стати нижнее белье? Впрочем, ладно, с натяжкой можно объяснить и это – ты мне, допустим, скажешь, что Марк всегда переодевал исподнее, прежде чем поговорить с кем-нибудь из Австралии но в таком случае, почему, дорогой Уотсон, почему он не сменил воротничок?

– Воротничок? – изумленно переспросил Билл.

– Воротничок, Уотсон.

– Что-то я не пойму.

– Ты же уверяешь, что все так заурядно, – поддразнил его Энтони.

– Ладно, Тони, я погорячился. Объясни мне про воротничок.

– Хорошо. Сам посуди: вчера ночью воротничка в сумке не было. Рубашка, носки, галстук – все, кроме воротничка. Почему?

– Так это его ты искал в шкафу? – догадался Билл.

– Конечно. "Почему нет воротничка?" – спросил я себя. По каким-то соображениям Кейли счел необходимым спрятать всю одежду Марка; не только костюм, но все, что на нем было, то есть то, что на нем должно быть в момент убийства. Но воротничок не спрятал. Почему? Забыл? Вот я и посмотрел в шкафу. Воротничка там не было. Выходит, Кейли отложил его с какой-то целью. Если так, то с какой? И где тогда воротничок? Естественно, я задался вопросом: "Где же я недавно видел воротничок? Один воротничок – и больше ничего". И вспомнил – что я вспомнил, Билл?

Билл старательно наморщил лоб, потом покачал головой.

– Не спрашивай меня, Тони. Я так не могу – ах, ты черт! – он вскинул голову. – В корзине в комнате рядом с кабинетом!

– Вот именно.

– А это тот самый?

– Принадлежит ли он ко всему остальному? Не знаю. Но где ему еще быть? Но если это тот самый воротничок, то почему Кейли совершенно спокойно бросает его в корзину для грязного белья и предпринимает неимоверные усилия, чтобы спрятать все остальное? Почему?

Билл старательно кусал мундштук своей трубки, но так ничего умного и не придумал.

– Во всяком случае, – сказал Энтони, поднимаясь, – в одном я уверен. Марк уже в понедельник знал, что Роберт приезжает.

ГЛАВА 19
ДОЗНАНИЕ

Сделав несколько вводных замечаний о том, сколь ужасна происшедшая трагедия, коронер [4]4
  Должностное лицо, разбирающее дело о насильственной или внезапной смерти при сомнительных обстоятельствах (прим. переводчика).


[Закрыть]в общих чертах обрисовал присяжным суть дела. Предстоял допрос свидетелей для опознания погибшего Роберта Эблета, брата хозяина Рэд Хауза. Присяжным предстоит убедиться, продолжал коронер, что погибший был непутевым человеком, большую часть жизни провел в Австралии, и что он сообщил в письме, которое можно даже назвать угрожающим, о своем намерении посетить брата. Будет представлено свидетельство о его приезде, о его присутствии на месте происшествия – в комнате Рэд Хауза, которую принято называть «кабинетом», а также о том, что его брат тоже в эту комнату вошел. Присяжным предстоит выработать собственное мнение по поводу того, что там случилось. Но что бы там ни произошло, произошло это мгновенно. Через две минуты после появления Марка Эблета, как будет показано соответствующим свидетелем, раздался выстрел, а когда – не более, чем пятью минутами позже, – в комнату вломились встревоженные очевидцы, труп Роберта Эблета лежал на полу. Что же касается Марка Эблета, то с той минуты, как он вошел в кабинет, его никто не видел, но будут представлены свидетельства, что он имел при себе достаточно денег, дабы добраться до любой точки страны, и что человека, приметы которого соответствуют описанию внешности Марка Эблета, видели в Стэнтоне, поджидающим, судя по всему, поезд на Лондон в 15.55. Присяжные должны знать, что подобного рода свидетельства не всегда точны. Как правило, исчезнувших людей видят одновременно в нескольких точках. Но в том, что Марк Эблет исчез, сомневаться не приходиться.

Производит приятное впечатление, – прошептал Энтони Биллу. – Не говорит слишком много.

Энтони не ждал ничего нового от показаний свидетелей – он успел уже достаточно хорошо изучить все факты этого дела – но его интересовало, не развил ли инспектор Берч какую-нибудь новую гипотезу. Если да, то об этом можно будет догадаться по вопросам коронера, полиция наверняка его проинструктировала, какие именно детали желательно выяснить у каждого свидетеля. Первым подвергнуться допросу должен был Билл.

– Ну, а теперь насчет этого письма, мистер Беверли, – спросил коронер, после того как Билл ответил на вводные вопросы. – Вы сами его видели?

– В руках я его не держал и текста не видел. Я видел оборотную сторону. Марк держал его в руках, когда рассказывал нам он своем брате.

– Так вы не знаете, что в нем было?

Билл вздрогнул. Не далее как сегодня утром он его читал. Он прекрасно знал, что там написано. Но признавать этого нельзя. И только он собрался открыть рот, чтобы лжесвидетельствовать, как вдруг вспомнил: Энтони слышал, как Кейли пересказывал его инспектору.

– Я потом узнал. Мне сказали. Но тогда за завтраком Марк его не читал.

– Но у вас сложилось впечатление, что это было неприятное письмо?

– О, да!

– Можете ли вы сказать, что Марк был напуган?

– Напуган вряд ли. Скорее огорчен. У него был вид человека, который огорчен неприятной новостью, но смирился с неизбежностью. Мол, вот, елки-палки или что-то в этом роде.

В зале послышалось хихиканье. Коронер тоже не удержался от легкой улыбки, но тут же ее спрятал.

– Благодарю вас, мистер Беверли.

Следующим был вызван свидетель по имени Эндрю Амос, и Энтони вытянул шею, пытаясь разглядеть, кто бы это мог быть.

– Он из ближней сторожки, – шепнул ему Билл.

Амос сообщил лишь, что мимо его сторожки около трех часов прошел неизвестный и заговорил с ним. Он успел его разглядеть и сообразить, что это мужчина.

– Что же он сказал?

– "Я правильно иду к Рэд Хаузу?" Или что-то в этом роде.

– А что вы ответили?

– Я сказал: "Это и есть Рэд Хауз. А вам кого нужно?" Вид у него был не очень-то благородный, сэр, и я не знал, что ему надо в поместье.

– Ну и?

– Ну и он спросил: "Мистер Эблет дома?" Может, он это и по-другому спросил, сэр, я не очень-то обращал внимание на слова. Тогда я загородил ему дорогу и спросил. "Что тебе надо, парень?" А он усмехнулся и говорит: "Хочу повидать моего дорогого братца Марка". Тут я глянул на него повнимательнее и подумал, может, и впрямь брат, и сказал: "Идите по аллее, сэр, и выйдете, прямо к дому. Но я не знаю точно, дома ли мистер Эблет". А он опять неприятно так посмеялся и говорит: "В хорошеньком местечке обосновался ваш мистер Марк Эблет. Небось, и денег у него куры не клюют, да?" Я еще раз к нему пригляделся, сэр, потому что джентльмены так не разговаривают, а раз он брат мистера Эблета… – но пока я раздумывал, он рассмеялся и пошел. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать, сэр.

Эндрю Амос сошел вниз и направился в дальний конец зала; Энтони не сводил с него глаз до тех пор, пока не убедился, что старик не собирается уходить до конца допроса.

– С кем это Амос разговаривает? – спросил он шепотом у Билла.

– Это Парсонс. Один из садовников. Он живет в сторожке на дороге в Стэнтон. Они сегодня все собрались. Для них же это почти как праздник.

"Интересно, а он будет давать показания?" – подумал Энтони.

Парсонса вызвали сразу же после Амоса. Он подстригал газон перед самым домом и видел, как явился Роберт Эблет. Выстрела он не слышал. Но он вообще туговат на ухо. И еще он видел джентльмена, который прибыл через пять минут после мистера Эблета.

– Нет ли его сегодня в суде? – спросил коронер.

Парсонс медленно оглядел ряды. Энтони встретился с ним взором и улыбнулся.

– Вот он, – сказал Парсонс, указывая на Энтони.

Все посмотрели на Энтони.

– И это было пять минут спустя?

– Примерно так, сэр.

– Выходил ли кто-нибудь из дома, перед тем как приехал этот джентльмен.

– Нет, сэр. Точнее, я никого не видел.

Затем допрашивали Стивенс. Она рассказала все то же самое, что и инспектору. Ее допрос к уже известным фактам ничего нового не прибавил. Теперь настал черед Элси. После ее показаний репортер впервые за сегодняшний день приписал в скобках "Сенсация".

– Как скоро после того, как вы слышали этот разговор, раздался выстрел? – спросил коронер.

– Почти сразу, сэр.

– Через минуту?

– Я не могу точно сказать, сэр. Но очень быстро.

– Вы были еще в холле?

– О нет, сэр. Я уже была около комнаты миссис Стивенс. Нашей экономки, сэр.

– И вы не посчитали нужным вернуться в холл и посмотреть, что случилось?

– О, нет, сэр. Я вошла в комнату миссис Стивенс, и она спросила: "Ой, что это?"; она очень испугалась. А я и говорю: "Это было в доме, миссис Стивенс, в доме". Будто что-то хлопнуло – как выстрел.

– Благодарю вас, – сказал коронер.

Появление Кейли снова вызвало волнение публики; это была не жажда "сенсации", а интерес, и как показалось Энтони, интерес сочувственный. Все-таки появился непосредственный участник драмы.

Кейли давал свои показания осторожно, сдержанно – правду изрекал также весомо и твердо, как и ложь. Энтони пристально наблюдал за ним, пытаясь понять, что же в этом человеке, даже вопреки предубеждению, вызывает симпатию. Энтони, который точно знал, что он лжет и лжет вовсе не ради Марка, а только ради себя – и тот не мог не разделить чувство симпатии, которым, похоже, проникся к Кейли весь зал.

– Был ли у Марка револьвер? – спросил коронер.

– Мне во всяком случае об этом ничего не известно. Думаю, если бы был, я бы об этом знал.

– Вы были с ним в то утро. Говорил ли он с вами о приезде Роберта?

– Я его мало видел в то утро. Сначала работал у себя в комнате, потом выходил, и так далее. Вместе мы были за ленчем, и тогда, да, он кое-что об этом сказал.

– В каком тоне?

– Хм… – Кейли замешкался, потом ответил: – Трудно подобрать подходящие слова, но, пожалуй, в капризном. Время от времени он спрашивал: "Как ты думаешь, чего ему надо?" Или: "И что ему там не сидится?" Или еще: "Что-то не нравится мне тон его письма. Думаешь, он что-то затевает?" Вот в таком примерно тоне он говорил.

– Выражал ли он удивление по поводу того, что его брат в Англии?

– По-моему, он всегда немного побаивался, что в один прекрасный день тот объявится.

– Вот как… А вы не слышали разговора между братьями, когда они находились в кабинете?

– Нет. Когда Марк вошел в кабинет, я отправился в библиотеку и все время был там.

– Дверь библиотеки была открыта?

– Да.

– Удалось ли вам увидеть или услышать предыдущего свидетеля?

– Нет.

– А если бы кто-нибудь вышел из кабинета, когда вы находились в библиотеке, вы бы его услышали?

– Думаю, да, Если, конечно, он не принял бы мер предосторожности.

– М-да… Считаете ли вы, что Марк способен на опрометчивые поступки?

Прежде, чем ответить, Кейли задумался.

– Опрометчивые, пожалуй, да. Но необузданные – нет.

– Достаточно ли он силен физически? Ловок, подвижен?

– Ловок и подвижен. Но не особенно силен.

– Так… Еще один вопрос. Имел ли Марк привычку постоянно носить с собой значительную сумму денег?

– Да. У него всегда была при себе стофунтовая банкнота и еще фунтов десять-двадцать.

– Благодарю вас, мистер Кейли.

Тяжелой походкой Кейли отправился на свое место. "Черт побери, – подумал про себя Энтони, – почему он мне так симпатичен?"

– Энтони Гилингем!

В зале вновь ощутилось напряжение. Что это за незнакомец, который столь загадочным образом замешан в этом деле?

Энтони улыбнулся Биллу и отправился давать показания.

Он объяснил, как вышло, что он остановился в "Георге" в Вудхэме, как узнал, что по соседству находится Рэд Хауз, как отправился туда проведать своего друга Беверли, а пришел, как выяснилось, как раз к финалу трагедии. Не раз припоминая впоследствии события того дня, от твердо уверен, что слышал выстрел, но тогда этот звук не произвел на него никакого впечатления. Он подошел к дому со стороны Вудхэма и, следовательно, не видел Роберта, который явился за несколько минут до него. Начиная с. этого момента его показания полностью совпадали с тем, что показал Кейли.

– Вы с предыдущим свидетелем одновременно добежали до окон, и обнаружили, что они закрыты?

– Да.

– Это ведь вы высадили окно и подошли к телу? Вы, конечно, не подозревали, кто это мог быть?

– Нет.

– Сказал ли что-нибудь по этому поводу мистер Кейли?

– Он перевернул труп, чтобы посмотреть убитому в лицо, а когда посмотрел, сказал "Слава Богу".

В этом месте репортеры вновь сделали пометку "Сенсация".

– Вы поняли, что он имел в виду?

– Я спросил его, кто это, и он ответил, что это Роберт Эблет. Потом объяснил, что боялся, как бы это не оказался его кузен, в доме которого он живет – Марк.

– Так. Был ли он удручен происшедшим?

– Поначалу, да, весьма. Но затем, когда мы обнаружили, что это не Марк, уже не в такой степени.

Один нервный джентльмен из толпы в задних рядах громко хихикнул, коронер надел очки и строго посмотрел в ту сторону. Нервный джентльмен решил, что самое время зашнуровать ботинок. Коронер снял очки и продолжил.

– Не выходил ли кто из дому, когда вы приближались к нему по аллее?

– Нет.

– Благодарю вас, мистер Гилингем.

Затем был вызван инспектор Берч. Понимая, что настал его час и явно рассчитывая поддержать честь всей британской полиции, инспектор достал план дома и объяснил расположение комнат. Затем план был вручен присяжным.

Инспектор Берч, поведал он затем, прибыл в Рэд Хауз в 16.24 того злополучного дня. Его встретил мистер Мэтью Кейли, который сделал ему краткое сообщение и провел на место преступления. Окна кабинета были взломаны снаружи. Дверь, ведущая в кабинет из холла, была заперта; он тщательно обыскал кабинет, но ключа от двери нигде не обнаружил. В примыкающей к кабинету спальне он зато обнаружил открытое окно. На окне не обнаружено никаких следов, но это низкое французское окно, и путем эксперимента было доказано, что из него можно легко выйти, никаких следов не оставив. В нескольких метрах от окна начинается кустарник. Свежих следов вблизи окна тоже не найдено, но сейчас засуха, почва очень твердая. Под кустами же ему удалось отыскать несколько свежих сломанных веточек: в совокупности с уже известными обстоятельствами это позволяет предположить, что сквозь кусты кто-то пробирался. Он опросил всех, – живущих в поместье, но никто не признался, что лазал недавно по кустарнику. Между тем, пробившись сквозь кустарник, нетрудно обойти дом, незамеченным выбраться из парка, а уж там добраться до Стэнтона.

Он наводил справки о личности покойного. Лет пятнадцать назад Роберт Эблет вынужден был из-за финансовых затруднений уехать в Австралию. В деревне, откуда родом покойный и его брат, о первом отзываются не лучшим образом. Покойный никогда не был в хороших отношениях с братом, и когда последнему удалось неожиданно разбогатеть, это обстоятельство послужило поводом для нового раздора. Вскоре после этого Роберт и уехал в Австралию.

Инспектор наводил справки на вокзале в Стэнтоне. Во вторник в Стэнтоне рыночный день, и на вокзале было многолюднее, чем обычно. Так что приезд Роберта Эблета никто не заметил, с поезда в 14.10, которым, по всей вероятности, Роберт прибыл из Лондона, сошло много пассажиров. Сыскался, однако, свидетель, который в тот день видел на вокзале человека, напоминающего по описанию Марка Эблета, в 15.53; человек этот уехал в Лондон с поездом 15.55.

На территории поместья Рэд Хауз есть пруд. Его дно было обследовано, но без успеха…

Энтони слушал рассеянно, думая о своем. Было зачитано медицинское заключение, но оно ничего не добавило к уже известным фактам. Энтони чувствовал, что разгадка близка; в любой момент мозг его мог получить последний, решающий толчок, который так ему необходим. Инспектор Берч заявил, что считает это дело вполне заурядным. Нет уж, заурядным его никак назвать нельзя. Тут, несомненно, есть какая-то жуткая подоплека.

Теперь показания давал некто Джон Борден. В тот вторник в 15.55 он провожал друга и стоял на платформе. Он заметил человека с поднятым воротником, замотанного к тому же в шарф. Он еще удивился, зачем гак кутаться в такой жаркий день. Казалось, человек прячет лицо, чтобы его не узнали. Как только подошел поезд, он сразу поспешил в вагон. И так далее.

"В каждом деле об убийстве находится свой Джон Борден", – отметил про себя Энтони.

– Вы когда-нибудь видели Марка Эблета?

– Раз или два, сэр.

– Это был он?

– Я не мог хорошенько его разглядеть, сэр, ведь я уже сказал: воротник, шарф, и все такое. Но когда я услыхал об этом ужасном деле, и о том, что Марк Эблет исчез, я сразу сказал жене: "Интересно, уж не мистера ли Эблета я видел на вокзале?" Мы с ней все это обсудили и решили, что Надо пойти и сообщить об этом инспектору Берчу. Роста он был того же, что и мистер Эблет, сэр.

Энтони вновь погрузился в свои мысли.

Коронер уже подводил итоги. Присяжные, сказал он, выслушали все показания и теперь должны решить, что же произошло между братьями. Каким образом встретил покойный свою смерть? На этот вопрос медицинское заключение дает ясный ответ: смерть Роберта Эблета наступила вследствие огнестрельной раны в голову. Кто в него стрелял? Если это был сам Роберт Эблет, в таком случае следует определить самоубийство, но где тогда револьвер, из которого произведен выстрел, и куда, спрашивается, подевался Марк Эблет? Если присяжные не доверяют версии самоубийства, то какие остаются возможности? Несчастный случай, непреднамеренное убийство, то есть убийство при смягчающих обстоятельства или же преднамеренное убийство. Мог ли иметь место несчастный случай? Не исключено, но зачем тогда Марку Эблету убегать? А между тем, имеются достаточно веские основания утверждать, что он скрылся. Его кузен видел, как он вошел в кабинет, горничная Элси Вуд слышала, как он ссорится там со своим братом, дверь была заперта изнутри и обнаружены следы, свидетельствующие о том, что кто-то спешно пробирался через кустарник под окнами. Кто это мог быть, если не Марк? Имеет смысл взвесить: стал бы он убегать, если бы был невиновен в смерти брата? Конечно, бывают случаи, что и невиновный человек от страха теряет голову. Поэтому не исключено, что если впоследствии и будет доказана виновность Марка Эблета в убийстве своего брата, то будет доказан и непредумышленный, непреднамеренный характер этого убийства, и в таком случае Марк Эблет будет оправдан. В этой связи его долг – напомнить присяжным, что они не обязаны выносить окончательное решение, а если и вынесут таковое, например, признав Марка Эблета виновным в убийстве, это не окажет влияния на ход следствия, в том случае, если обвиняемый захочет дать показания… Присяжным предстоит обсудить свое решение и вынести приговор.

Присяжные посовещались. Они признали, что покойный умер вследствие огнестрельной раны, и что стрелял его брат Марк Эблет.

Билл оглянулся на Энтони. Но того и след простыл. Оглядев зал, Билл увидел на выходе Эндрю Амоса и Парсонса. Между ними затесался Энтони.