Текст книги "Загадка Рэд Хауза"

Автор книги: Алан Александр Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 7
ПОРТРЕТ ДЖЕНТЛЬМЕНА

Некоторое время они шли молча, пока дом и прилегающий к нему сад не остались далеко позади. Перед ними по склонам холмов простирался старинный уютный парк, отгораживая их от остального мира. Плотная стена деревьев по левую руку отделяла парк от проезжей дороги.

– Ты здесь когда-нибудь бывал? – спросил вдруг Энтони.

– Еще бы. Десятки раз.

– Я имею в виду именно здесь, вот в этом месте, где мы сейчас стоим. Или ты целыми днями торчишь в доме и с утра до вечера играешь на бильярде?

– Не дай Бог!

– Ну, в теннис или еще во что-нибудь? Многие счастливцы, имеющие столь изумительные парки, никогда ими не пользуются, а бедняги-прохожие, что плетутся мимо по пыльным дорогам, завидуют владельцам и думают – как здорово, должно быть, прохлаждаться в такой роскоши. – Он указал рукой направо. – А там ты когда-нибудь был?

Билл сконфуженно рассмеялся.

– Не берусь утверждать. Здесь-то я часто бывал, потому что это самый короткий путь в деревню.

– Н-да… Ну ладно. Расскажи-ка мне немного о Марке.

– Что именно?

– Прежде всего, забудь, что ты его гость, что ты джентльмен и тому подобное. Выбрось из головы правила хорошего тона и расскажи мне, что ты думаешь о Марке, нравится, ли тебе бывать у него в гостях, сколько в вашей компании было мелких ссор за последнюю неделю, как ты ладишь с Кейли и прочую ерунду.

Билл смотрел на него с восторгом.

– Слушай, а ведь ты настоящий детектив?

– Что ж, я ведь давно хотел попробовать какую-нибудь новую профессию, – улыбнулся тот в ответ.

– Здорово! То есть, – тут же поправился он, – нехорошо, конечно, так говорить, когда в доме труп, а хозяин… – он запнулся в нерешительности и, немного помешкав, закончил: – Черт возьми, что за скверная история. Не приведи Господь!

– Ну? – спросил Энтони. – Давай дальше о Марке.

– Что я о нем думаю?

– Да.

Билл помолчал, видимо, размышляя, как бы ему половчее облечь в слова все то, что еще недостаточно определенно оформилось в его сознании. Что же он на самом деле думает о Марке? Видя его замешательство, Энтони сказал:

– Хочу тебя предупредить: что бы ты ни сказал, это не станет известно репортерам, так что можешь не взвешивать каждое слово. Говори все, что взбредет в – голову, и не думай о словах. Ну, хочешь, я тебе помогу? Что бы ты предпочел: провести выходные здесь или, к примеру, у Баррингтонов?

– Ну, знаешь, это зависит от многих вещей, прежде всего…

– Допустим, она будет и там, и там.

– Осел, – смутился Билл, ткнув Энтони локтем под ребро. – Трудно сказать, – продолжил он. – Конечно, здесь принимают очень хорошо.

– Очень?

– В общем, да. Затрудняюсь назвать чей-нибудь еще дом, где было бы так уютно. Комната – еда – напитки – сигары – весь распорядок. Ну, и вообще все. Здесь принимают очень хорошо.

– Очень?

– Да. – И Билл медленно повторил, будто эта фраза навела его на неожиданную мысль: – Здесь очень хорошо принимают. И это как раз в духе Марка. Это его отличительная черта. Это как бы его слабость – принимать гостей.

– И все организовывать?

– Да. Безусловно, это гостеприимный дом, и здесь всегда есть чем себя занять, тут тебе и все условия для игр, и для занятий спортом, и принимают, как я уже сказал, очень хорошо; но при всем при том, Тони, иногда возникает чувство – будто ты на параде, что ли. И все заранее расписано.

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, Марк обожает все организовывать. Он все продумывает до мелочей, и само собой разумеется, гости должны следовать этим его замыслам. Приведу тебе пример: мы с Бетти – с мисс Кэлледайн – на днях решили перед чаем сыграть партию в теннис. Она великолепно играет, мне до нее далеко, со мной она скорее разминается, так, вполсилы, – уж больно я не собран. Так Марк увидел, что мы выходим с ракетками и спросил, куда это мы направляемся. Понимаешь, он решил устроить небольшой турнир после чая – придумал, кто кому какую фору дает, заранее приготовил почетные грамоты, раскрасив их красными и черными чернилами – все честь по чести, как видишь. К турниру, оказывается, еще с утра специально постригли и разметили площадку. Разумеется, мы с Бетти корт не испортили бы; и мы с удовольствием сыграли бы еще раз после чая, но все же… – Билл замолчал и пожал плечами.

– Ваше намерение было неуместно.

– Да. Это бы смазало эффект от турнира, испортило бы впечатление; по-моему, ему это было неприятно. И мы не пошли играть. – Он рассмеялся и добавил: – Получилось, что мы отказали себе в удовольствии ради того, чтобы остаться в Рэд Хаузе.

– Ты хочешь сказать, что в следующий раз вас бы не пригласили?

– Возможно. Не берусь утверждать, но на некоторое время мы бы точно получили отставку.

– Да неужели, Билл?

– Еще бы! Он знаешь, какой обидчивый. Эта мисс Норрис – ты ее видел? – с ней покончено. Могу поспорить с тобой на что угодно, ее сюда больше не пригласят.

– Почему?

Билл рассмеялся.

– Да тут все руку приложили – по крайней мере мы с Бетти точно. По преданию, в этом доме обитает привидение. Леди Анна Паттен. Слышал когда-нибудь про нее?

– Никогда.

– Как-то за обедом Марк про нее рассказывал. Понимаешь, ему очень понравилась идея, что в доме живет привидение, но при этом сам он в привидения не верит. По-моему, ему очень хотелось, чтобы все мы поверили в привидение, тем не менее его раздражает, что Бетти и миссис Кэлледайн в принципе в привидения верят. Чудной парень. Одним словом, мисс Норрис – она актриса, и неплохая актриса – оделась привидением и немного поваляла дурака. Так бедняга Марк перепугался до смерти. Только на минуту, но все же.

– А что остальные?

– Мы с Бетти знали; собственно говоря, я ее предупреждал – я имею в виду мисс Норрис – чтобы она не дурила. Я ведь знаю Марка. Миссис Кэлледайн при этом не было – Бетти устроила, чтобы она осталась дома. Что же касается майора, то не думаю, что его вообще что-нибудь способно испугать.

– Где же появилось привидение?

– Там внизу, на лужайке для игры в шары. Это его любимое место, понимаешь. А мы все там его поджидали. Ты видел эту лужайку?

– Нет.

– Я покажу тебе после обеда.

– Да, очень бы хотелось взглянуть… Марк сильно разозлился?

– Боже, еще как! Дулся целый день. Кстати, это на него похоже.

– Он рассердился на всех вас?

– Да, скорее обиделся.

– А сегодня утром?

– О, нет. Как ни в чем не бывало. Он отходчив. Как ребенок. Вот именно, Тони, во многих отношениях он похож на ребенка. Откровенно говоря, сегодня утром он был необыкновенно доволен собой. И вчера тоже.

– Вчера?

– Да. Мы все отметили, что никогда еще не видели его в таком прекрасном расположении духа.

– А какое у него обычно настроение?

– Если его не задевать, он вполне добродушен. Он по-детски эгоистичен – я тебе только что это описал – и полон чувства собственной значимости; по-своему это даже забавно и… – тут Билл неожиданно осекся. – Ну, знаешь, все-таки должен быть предел, когда говоришь о хозяине дома, в котором ты гостишь.

– Перестань думать о нем как о хозяине. Вспомни, что его подозревают в убийстве и уже выдали ордер на его арест.

– Брось, все это чушь!

– Билл, это факт.

– Понимаю, только не его это рук дело. Не может он никого убить. Может, я смешно скажу, но не тянет он на убийцу, понимаешь? У него есть свои недостатки, как и у каждого из нас, но это все мелочи.

– Убить человека можно и в приступе детской ярости.

Билл неопределенно хмыкнул: мол, вообще-то верно, но к Марку не относится.

– И все же, – сказал он, – не верю я в это! Не мог он этого сделать – преднамеренно уж точно не мог.

– Хорошо, пусть это несчастный случай, как утверждает Кейли; мог он растеряться и убежать?

Билл минуту поразмышлял.

– Знаешь, думаю, мог. Он чуть не удрал, когда привидение увидел. Но привидение – это совсем другое дело.

– Как знать. Тут ведь одно важно – сохраняет человек самообладание или теряет голову.

Просторная аллея кончилась, и они свернули на тропинку, что петляла между деревьями, обрамляющими парк. Идти здесь можно было только гуськом, поэтому Энтони пропустил Билла вперед, и пока они не вышли на широкий проселок, разговор оборвался. Дорога неспешно спускалась к деревне Вудхэм – нескольким домикам под красными крышами и серой церкви, что величественно возвышалась над купой зелени.

– Ну, а теперь, – сказал Энтони, когда они прибавили ходу, – давай про Кейли?

– Что ты имеешь в виду?

– Хочу понять, что он за человек. Марка я вижу отчетливо, благодаря тебе, Билл. Это тебе здорово удалось. Теперь нужен характер Кейли. Так сказать, Кейли изнутри.

Приятно польщенный, Билл рассмеялся и возразил, что он все же не модный писатель.

– А кроме того, – добавил он, – с Марком куда легче. Кейли же из тех молчунов, которые себе на уме. Марк – он весь как на ладони… А этот увалень с лошадиной челюстью – кто его знает.

– Некоторым женщинам такие увальни как раз нравятся.

– Верно. Между нами, я одну такую, по-моему, знаю. Довольно хорошенькая девушка из Джелландз, – он указал рукой налево, – там внизу.

– Что такое Джелландз?

– По-моему, раньше это была ферма, принадлежавшая какому-то типу по имени Джелланд, сейчас же просто дом на отшибе, владеет им вдова Норбери. Марк с Кейли частенько к ним захаживали. Мисс Норбери – девушка – несколько раз приходила к нам играть в теннис и, судя по всему, предпочитала Кейли всем остальным. Но у него, разумеется, мало времени на такого рода занятия.

– Какого рода занятия?

– Ну, гулять с девушками, беседовать с ними о театрах и прочей ерунде. Он всегда занят по горло.

– Марк сильно его загружает?

– Еще как. Марк места себе не находит, пока не придумает для Кейли очередное дело. Просто жить без этого не может. Но самое забавное: Кейли тоже жить не может без Марка.

– Он любит Марка?

– Пожалуй, можно сказать и так. Хотя и относится к нему немного снисходительно. Он-то, конечно, знает ему цену: знает его тщеславие, самовлюбленность, дилетантизм и так далее – но любит о нем заботиться. И умеет с ним управляться.

– Н-да… А в каких отношениях он с гостями – с тобой, с мисс Норрис и остальными?

– Вежлив и неизменно корректен. Держится на расстоянии.

Мы не часто его видели, разве что за едой. Мы приезжаем сюда развлекаться, а он… он – нет.

– А он видел привидение?

– Нет, я только слышал, как Марк его позвал, когда вернулся домой. Думаю, Кейли пытался его утихомирить, объяснял, что на девушек не стоит сердиться, что, мол, с них взять. А вот мы и пришли, теперь считай что дома.

Они вошли в гостиницу, и пока Билл любезничал с хозяйкой, Энтони поднялся к себе в комнату. Не так-то много вещей ему надо было укладывать. Он сунул в дорожную сумку свои щетки, осмотрелся, дабы удостовериться, что ничего больше не забыл, спустился вниз и рассчитался. Он решил оставить за собой комнату еще на несколько дней; отчасти чтобы не слишком огорчать хозяина и его жену, отчасти же, на тот случай, если дальнейшее проживание в Рэд Хаузе сочтет для себя неудобным. Ведь он серьезно относился к своей новой профессии; надо заметить, что он ко всякому новому своему занятию относился достаточно серьезно (что не мешало ему извлекать из нового дела максимум удовольствия); и он предвидел, что может наступить момент – например, после дознания – когда он сочтет невозможным оставаться в Рэд Хаузе в качестве гостя, друга Билла, пользоваться гостеприимством Марка и Кейли, – неважно, кто из них там подлинный хозяин, – и одновременно сохранять при этом беспристрастное отношение к сегодняшним событиям. День-два он поживет там по необходимости как свидетель, и пока он будет оставаться там в этом качестве, Кейли вряд ли станет возражать против его, быть может, иногда и назойливого присутствия; но если и после дознания для его глаз останется кое-какая работа, то он продолжит расследование либо в Рэд Хаузе с позволения хозяев, либо воспользуется гостеприимством другого лица, не имеющего никакого касательства к этому делу, например, хозяина "Георга".

В одном Энтони был уверен. Кейли знает больше, чем говорит. Точнее, он изо всех сил стремится показать, что знает меньше того, что ему известно на самом деле. И Энтони как раз один из тех, кому Кейли стремится это внушить; так что если он попытается самостоятельно разнюхать, что же все-таки Кейли знает на самом деле, то Кейли вряд ли это понравится. Так что после дознания Энтони, наверно, придется переселиться в гостиницу.

Так где же правда? Она вовсе не обязательно должна говорить против Кейли, хоть он что-то и скрывает. Единственная улика против него – это странная пробежка к окну самым длинным путем, которая, к тому же, никак не вяжется с его рассказом инспектору. Но все это не вяжется и с предположением, что он соучастник убийства и хотел (делая вид, что спешит) дать своему кузену скрыться. Вряд ли это предположение верно, но его, по крайней мере, можно принять за рабочую гипотезу. Версию же, которую Кейли изложил инспектору, принять никак нельзя.

Что ж, до дознания еще остается два-три дня, в течение которых Энтони сможет поразмышлять обо всем этом под крышей Рэд Хауза. Перед подъездом гостиницы их уже ждал автомобиль. Энтони с Биллом сели сзади, хозяин поставил сумку с вещами на переднее сиденье рядом с шофером, и машина тронулась.

ГЛАВА 8
"ПОСЛУШАЙТЕ, УОТСОН"

Окна спальни Энтони выходили в парк с тыльной стороны дома. Так что сейчас к обеду он переодевался при незадернутых шторах и время от времени поглядывал в окно; по мере того, как он перебирал в уме сегодняшние события, на лице его то играла улыбка, то проскальзывало недовольство. Он все еще сидел на кровати в рубашке и брюках, с отсутствующим видом проводя щеткой по густым черным волосам, когда из-за двери послышалось «Ты тут?», и в комнату вошел Билл.

– Послушай, старик, ты бы поторопился, а то я уже оголодал, сказал он.

Энтони отложил щетку и посмотрел на Билла как-то задумчиво.

– Где Марк? – спросил он.

– Марк? Ты имеешь в виду Кейли.

Энтони, рассмеявшись, поправился:

– Ну да, конечно Кейли. Он внизу? Я через минуту буду готов. – Он быстро завершил свой туалет.

– Кстати, – сообщил Билл, в свою очередь усаживаясь на кровать. – Твоя идея с ключами – сущий вздор.

– Это еще почему?

– Так я сейчас сходил посмотрел. Только ослы вроде нас с тобой могли это упустить. Ключ от библиотеки снаружи, а все остальные внутри.

– Я знаю.

– Ах, черт, значит, ты не забыл?

– Конечно, нет, – с подчеркнутой скромностью ответил Энтони.

– Ну, вот, а я-то надеялся, что ты забудешь. Но ведь это разбивает твою гипотезу в пух и прах, верно?

– Да не было у меня никакой гипотезы. Я лишь сказал: если остальные ключи снаружи, то и ключ от кабинета вряд ли был внутри, и тогда версия Кейли разлетается в пух и прах.

– Но на самом-то деле все не так, и теперь вообще ничего понять нельзя. Какие-то ключи внутри, какие-то – снаружи, вот и делай что хочешь. Даже не интересно. А когда мы в парке говорили, мне твоя идея страшно понравилась.

– Ничего, тут еще произойдет много интересного, – спокойно произнес Энтони, перекладывая свою трубку в карман пиджака. – Что ж, я готов. Пошли?

Кейли уже ждал их в холле. Он вежливо поинтересовался, удобно ли Энтони устроился, и они завели светскую беседу о домах вообще и о Рэд Хаузе, в частности.

– А вы оказались совершенно правы насчет ключей, – вставил

Билл, дождавшись паузы. Он был помоложе своих собеседников и не умел еще отвлекаться от темы, если та всерьез его занимала.

– Ключей? – рассеянно переспросил Кейли.

– Помните, мы еще спорили – внутри ключи или снаружи.

– А, ну конечно! – Кейли окинул взглядом двери, выходящие в холл, и дружелюбно улыбнулся Энтони. – Похоже, мы оба правы, мистер Гилингем, только это не сдвинуло нас с мертвой точки.

– Как знать, – Энтони пожал плечами. – Я просто задумался над этим обстоятельством. Мне казалось, на него стоит обратить внимание.

– Разумеется, но вам все равно не удалось бы меня убедить. Как не убеждают меня и показания Элси.

– Элси? – с живостью переспросил Билл. Энтони недоуменно на него глянул, он не знал, кто такая Элси.

– Одна из горничных, – пояснил Кейли. – Знаете, что она рассказала инспектору? Я, правда, говорил Берчу, что девицы из этой среды обожают фантазировать, но он ей верит.

– Так что же она показала? – спросил Билл.

Кейли пересказал им то, что якобы услышала утром Элси, когда проходила мимо кабинета.

– Вы же в это время были в библиотеке, – отметил Энтони, впрочем, скорее для себя. – Вполне могли и не заметить, как она проходила через холл.

– Я и не сомневаюсь, что она там была и слышала голоса. Может, даже именно эти слова. Но… – он запнулся и потом торопливо продолжил: – Но это недоразумение. Я уверен, что это недоразумение. Зачем толковать эти слова так, будто Марк убийца? – В эту секунду позвали обедать, и, уже направляясь в столовую, Кейли добавил: – Зачем так передергивать, даже если это почти правда?

– Вы совершенно правы, – согласился Энтони, и к величайшему разочарованию Билла разговор за едой шел только о книгах и о политике.

После обеда, как только подали сигары, Кейли попросил разрешения удалиться. Что ж, это вполне естественно, у него много забот. Он попросил Билла развлечь Энтони, но Билла можно было об этом и не просить. Он предложил обыграть Энтони на бильярде, сразиться с ним в пикет, показать ему сад при лунном свете и вообще предпринять все, что его, Энтони, душе угодно.

– Господи, какое счастье, что ты здесь, – сказал он вполне серьезно. – Одному мне бы тут не выдержать.

– Давай пройдемся, – предложил Энтони. – Вон какой теплый вечер. Посидим где-нибудь, желательно подальше от дома. Поболтаем немного.

– Согласен. Как насчет лужайки для игры в шары?

– Вот и прекрасно, ты ведь и так собирался мне ее показать, если не ошибаюсь? Там нас никто не услышит?

– Конечно. Лучше места не придумаешь. Сам увидишь.

Они вышли из дома и сразу повернули налево. Утром Энтони подходил к зданию с другой стороны. Аллея, по которой они шли сейчас, вела в другой конец парка, откуда начиналась дорога на Стэнтон, небольшой городок, милях в трех от поместья. Они миновали ворота и сторожку садовника – своеобразную границу той части поместья, что на языке аукционов именуется "декоративной", и вышли в парк.

– Ты уверен, что мы не прошли? – спросил Энтони.

Вдоль аллеи тянулись редкие посадки, ровная местность при свете луны хорошо просматривалась во все стороны, но было совершенно неясно, где среди этого редколесья можно играть в шары.

– Чудно, правда? – спросил Билл. – Странное место для игровой лужайки, но, по-моему, она всегда тут была.

– Да, но где же? Для гольфа здесь, правда, тесновато, – ах вот это где!

Они наконец пришли. Аллея сворачивала направо, они же вступили на узенькую тропинку, и вскоре им открылась лужайка. Ее окружала дренажная канава шириной метра в три и глубиной в человеческий рост, войти на лужайку можно было только через мостик, к которому и привела тропинка. Сразу за мостиком виднелась скамейка для зрителей.

– Укромное место, ничего не скажешь, – заметил Энтони. – А где держат шары?

– Да вон там, в беседке.

Пройдя по краю лужайки, они вскоре обнаружили низкий деревянный навес.

– М-да. Ну и беседка.

Билл рассмеялся.

– Тут обычно никто и не сидит. Но можно прятать вещи от дождя.

Энтони двинулся дальше, и они обошли всю лужайку.

– На всякий случай, вдруг кто-нибудь в канаве прячется, – объяснил он, усаживаясь на скамейку.

– Итак, – произнес Билл, – мы одни. Выкладывай.

Некоторое время Энтони задумчиво попыхивал трубкой. Наконец вынул ее изо рта и повернулся к приятелю.

– Согласен быть моим Уотсоном? – спросил он.

– Уотсоном?

– Ну да, тем самым, который при Шерлоке Холмсе. Помнишь: "Послушайте, Уотсон". Ты готов выслушивать объяснения самых очевидных вещей, задавать дурацкие вопросы, над которыми я буду потешаться, самостоятельно совершать потрясающие открытия, которые я успею совершить дня на три раньше тебя, и так далее. Это, конечно, игра, но нам она только поможет.

– Тони, дорогой! – с восторгом вскричал Билл, – и ты еще спрашиваешь? – Энтони молчал, а Билл, уже всецело захваченный затеей своего друга, с энтузиазмом продолжил: – Вот это пятнышко клубничного сока на вашей сорочке свидетельствует о том, что вы ели клубнику на десерт, – Холмс! Я в восхищении! – Гм-гм, вы же знаете мой метод Уотсон. – Где табак? – Табак спрятан в персидский шлепанец. – Значит, мне придется на неделю оставить свою практику? – Пожалуй, да, Уотсон.

Энтони, попыхивая трубкой, задумчиво улыбался. Выждав минуту-две, Билл потерял терпение и строгим голосом произнес:

– Итак, Холмс, я вынужден спросить, что вы там вычислили своим дедуктивным методом. И кого подозреваете?

Наконец Энтони заговорил:

– Помнишь ли ты, – начал он, – как Холмс, поддразнивая Уотсона, спросил у него, сколько ступенек ведет в его квартиру на Бейкер-стрит? Бедняга Уотсон тысячи раз по ним поднимался и спускался, но ни разу не додумался их сосчитать, а Холмс между делом как-то их подсчитал и точно знал, что семнадцать. И использовал это как наглядный пример собственной наблюдательности! Уотсон очередной раз сел в галошу, а Холмс предстал еще более неотразимым, чем прежде. Мне-то лично всегда казалось, что в данном случае Холмс выставил себя совершенным ослом, в отличие от Уотсона. Какой смысл держать в памяти этот абсолютно ненужный факт? Если тебе вдруг приспичило узнать число ступенек, которые ведут в твою квартиру, можно позвонить домохозяйке и спросить. Я тысячи раз спускался и поднимался по лестнице нашего клуба, но если ты меня спросишь, сколько в ней ступенек, я затрудняюсь ответить. А ты бы смог?

– Конечно, нет, – сказал Билл.

– Но если это действительно важно, – добавил вдруг Энтони изменившимся голосом, – я могу выяснить, даже не утруждая себя звонком швейцару.

Билл, несколько озадаченный таким странным оборотом разговора, все же счел своим долгом спросить:

– И сколько же их?

– Вот и умница! – одобрил его Энтони. – Сейчас выясним.

Он закрыл глаза.

– Я поднимаюсь по Сент-Джеймс-стрит, – сказал он почти нараспев. – Подхожу к клубу, иду под окнами курительной, окон там – одно, два, три, четыре. Вот и лестница. Начинаю подниматься. Раз – два три – четыре – пять – шесть, площадка; шесть семь – восемь – девять, опять площадка; девять десять – одиннадцать. Одиннадцать ступенек – и я у двери. Добрый день, Роджерс. Сегодня прекрасная погода, сэр. – Он открыл глаза и повернулся к Биллу. – Одиннадцать, – сказал он. – Пересчитай, когда будешь в клубе в следующий раз. Одиннадцать ступенек; теперь можем спокойно об этом забыть.

Билл смотрел на него как завороженный.

– Здорово! – воскликнул он. – А теперь объясни.

– Понимаешь, уже не знаю, свойство ли это моих глаз, особенность ли мозга, или еще что-то, но у меня удивительная способность неосознанно фиксировать в памяти малейшие детали. Есть такая игра: тебе в течение трех минут показывают поднос, на котором множество мелких предметов, а потом надо отвернуться и все их перечислить. Для нормального человека это адское напряжение, а мне почему-то всегда давалось без всякого труда. Глаза как бы сами все запоминали. – Я буду смотреть на поднос и одновременно болтать с тобой о гольфе, а предметы потом перечислю все до единого.

– Так ведь для детектива это потрясающая способность! Тебе давно следовало заняться этим делом.

– Во всяком случае, весьма полезная. И особенно ошеломляет в первый раз. Вот давай и попробуем ошеломить Кейли!

– Каким образом?

– Давай спросим у него… – Энтони на секунду умолк и состроил грозную гримасу, – давай спросим у него, куда он девал ключ от кабинета.

Билл смотрел на него, ничего не понимая.

– Ключ от кабинета? – спросил он растерянно. – Уж не хочешь ли ты сказать? Тони! Что ты имеешь в виду? Черт возьми! Ты хочешь сказать, что Кейли… Но как же Марк?

– Я не знаю, где Марк, и это еще одна вещь, которую мне очень хотелось бы выяснить, но я уверен, что ключа от кабинета у него нет. Потому что ключ у Кейли.

– Ты уверен?

– Совершенно.

Билл в замешательстве посмотрел на Энтони.

– Послушай, – сказал он почти умоляюще, – только не говори мне, что способен видеть содержимое чужих карманов и еще что-нибудь в том же духе.

Энтони рассмеялся и покачал головой.

– Тогда откуда же ты знаешь?

– Ты бесподобный Уотсон, Билл. Очень уж естественно у тебя это получается. Строго говоря, не следовало бы мне ничего объяснять до последней страницы, но мне это всегда казалось несправедливым. Так что сдаюсь. Конечно, я не уверен, что ключ до сих пор у Кейли, но что он у него был – это точно. Уверен: когда сегодня днем я с ним столкнулся, он только что запер дверь и сунул ключ в карман.

– Ты хочешь сказать, что ты это видел, а вспомнил сейчас, – восстановил в памяти, как ты только что объяснил.

– Нет, ключ я не видел. Но кое-что видел. Я видел ключ от бильярдной.

– Где?

– Он торчал в двери с наружной стороны.

– С наружной? Но ведь полчаса назад я был в бильярдной – ключ торчал изнутри.

– Вот именно.

– Значит, кто-то его вынул и вставил с другой стороны?

– Очевидно, Кейли.

– Но…

– Вспомним еще раз весь сегодняшний день. Не думаю, чтобы я специально обратил внимание на ключ от бильярдной, скорее всего это вышло само собой. Увидев, как Кейли колотит в дверь, я, наверно, подумал, что может подойти ключ от соседней двери. Да, видимо, так оно и было. А потом, уже сидя в парке, когда ты ко мне подошел, я перебирал в памяти все детали этой сцены и вдруг отчетливо увидел ключ от бильярдной, торчащий из двери, – снаружи, разумеется. И я сразу подумал – а как же ключ от кабинета? А потом, когда подошел Кейли, поделился с вами этой догадкой, и оба вы ею заинтересовались. Но Кейли заинтересовался немножко больше. Ты, правда, этого не заметил, но это факт.

– Надо же!

– Впрочем, это еще ничего не доказывает, и вся эта кутерьма с ключами тоже ничего не доказывает. Где бы ни были ключи от соседних дверей, Марк вполне мог иногда запирать свою комнату изнутри. Но я нарочно изобразил дело так, будто все это чрезвычайно важно, и что это, мол, меняет всю картину; внушив Кейли эту идею, я сказал, что мы с тобой на часок удаляемся, он же, оставшись в доме один, получил полную свободу действий. Как я и ожидал, он поддался искушению. Он переставил ключи и теперь с головой себя выдал.

– Но ведь ключ от библиотеки по-прежнему снаружи. Его-то он почему не переставил?

– Потому что он не так прост, как ты думаешь. Во-первых, в библиотеке уже побывал инспектор и мог ключ заприметить. А во-вторых, – Энтони замялся, – правда, пока это только мое предположение. Но я думаю, моя версия с ключами сильно его огорчила. Он вдруг понял, что что-то упустил, а времени обдумать все как следует уже не было. Но одно он решил твердо – схему с ключами, внутри или снаружи, надо поломать. И все вконец запутать. Так безопаснее.

– Понимаю, – медленно проговорил Билл.

Но думал он уже о другом. Он думал о Кейли. Обыкновенный человек, такой же, как и он сам. Время от времени они друг с другом даже перешучивались, но завзятым шутником Кейли, пожалуй, не назовешь. Билл угощал его сосисками, играл с ним в теннис, одалживался у него табаком, давал ему свою клюшку для гольфа… и вот Энтони уверяет, что Кейли – кто? Уж во всяком случае не простой человек. Человек со своей тайной. Быть может – убийца. Нет, убийца, конечно, вряд ли. Кейли на такое не способен. Да нет, это просто чушь. Ведь они вместе играли в теннис.

– Итак, Уотсон, – прервал молчание Энтони. – Пора и тебе что-нибудь сказать.

– Послушай, Тони, ты все это всерьез?

– Что это?

– Ну, насчет Кейли?

– Я сказал лишь то, что хотел сказать. Не больше и не меньше.

– В таком случае как тебя понимать?

– А так, что Роберт Эблет умер сегодня днем в кабинете и Кейли знает, при каких обстоятельствах он умер. Вот и все. Из этого еще вовсе не вытекает, что Кейли его убил.

– Вот именно, – Билл вздохнул с облегчением. – Думаю, он просто выгораживает Марка?

– Хотелось бы не думать, хотелось бы знать.

– Но разве это не самое простое объяснение?

– Конечно, особенно если ты друг Кейли и хочешь, чтобы с ним все было в порядке. Но я-то ему не друг.

– Хорошо, но все же это напрашивается, верно?

– Изложи мне свою версию, а я опровергну ее другой, еще более простой. Хочешь, попробуем? Только помни – сперва ключ торчал в двери с наружной стороны.

– Хорошо, согласен. Итак, Марк входит, видит брата, начинается ссора – а дальше все происходит так, как предполагает Кейли. Кейли слышит выстрел и, чтобы дать Марку время скрыться, запирает дверь, кладет ключ в карман и делает вид, будто это Марк запер дверь изнутри и в кабинет войти невозможно. Ну как?

– Безнадежно, Уотсон, безнадежно.

– Почему?

– Откуда Кейли знать, что это Марк убил Роберта, а не наоборот?

– Ах, черт! – огорчился Билл. – Ладно, – он подумал минуту. – Пусть. А если Кейли вошел в комнату и увидел Роберта на полу?

– Ну и?

– Ну и все.

– И что же он сказал Марку? "Чудесная погода, не правда ли? Не одолжишь ли ты мне свой носовой платок?" Или он все-таки спросил Марка: "Послушай, что случилось?"

– Да, думаю, он так спросил: "Что случилось?" – неохотно согласился Билл.

– И что же Марк ему ответил?

– Объяснил: была драка, револьвер случайно выстрелил.

– И Кейли его выгораживает – так, что ли? И толкает Марка на самый глупый поступок в данных обстоятельствах – сбежать и тем самым полностью признать свою вину!

– Да, пожалуй, не очень-то вяжется. – Билл снова задумался. – Ну, хорошо, – неохотно начал он, – допустим, Марк ему признался, что убил брата преднамеренно.

– Это уже лучше, Билл. Не держись за гипотезу о случайном выстреле. Итак, твоя новая версия такова: Марк признается Кейли, что убил Роберта преднамеренно, и Кейли решает помочь ему скрыться, не боясь дать ложные показания и тем самым навлечь на себя неприятности. Верно?

Билл кивнул.

– В таком случае позволь задать тебе два вопроса. Первый: как я уже говорил перед обедом, возможно ли совершить такое идиотское убийство – убийство, которое тут же уличает тебя с головой? Второй: если уж Кейли решил дать ложные показания ради Марка (что он собственно и делает), не проще ли ему утверждать, что он все это время безотлучно был в кабинете, и полагает, что смерть Роберта – просто несчастный случай?

Билл обдумал его слова и утвердительно кивнул.

– Да, пожалуй, моя версия разбита, – признался он. – Теперь давай твою.

Но Энтони ему не ответил. Теперь настал его черед задуматься.