Текст книги "Загадка Рэд Хауза"

Автор книги: Алан Александр Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 5
МИСТЕР ГИЛИНГЕМ ВЫБИРАЕТ СЕБЕ НОВУЮ ПРОФЕССИЮ

Кейли потянулся к звонку, а Энтони поднялся и направился к двери.

– Полагаю, инспектор, я вам пока что не понадоблюсь? – спросил он.

– Да, благодарю вас, мистер Гилингем. Но вы, конечно будете поблизости?

– Безусловно.

Инспектор замялся:

– Мне кажется, мистер Кейли, будет лучше, если я буду разговаривать со слугами без вас. Знаете, как они: чем больше народу, тем больше волнуются. Так что с глазу на глаз мне будет с ними проще.

– Вы совершенно правы. Я и сам хотел просить вас меня отпустить. Все-таки мне нужно заняться гостями. Хотя мистер Гилингем весьма любезно… – он улыбнулся Энтони, ждавшему у двери, и оставил фразу без продолжения.

– Кстати, хорошо, что вы мне напомнили, – оживился инспектор. – Вы, кажется, говорили, что кто-то из гостей – не мистер ли Беверли? – друг мистера Гилингема? Он остается?

– Да, вы хотите с ним поговорить?

– Попозже, если можно.

– Я ему скажу. Если я вам понадоблюсь, я буду наверху, у себя в комнате. Моя рабочая комната на втором этаже – любой из прислуги вам ее покажет. А вот и Стивенс; инспектор Берч хочет задать вам несколько вопросов.

– Да, сэр, – голосом свидетельницы на суде, хорошо сдерживая волнение, сказала Одри.

К этому времени новости уже успели достичь комнаты экономки, и Одри немало пришлось потрудиться, рассказывая всем и каждому, что именно сказал гость и что она ему на это ответила. Не все детали удалось пока прояснить, но уже точно было установлено, что брат мистера Марка застрелился, успев сперва похитить мистера Марка, и что Одри, как только открыла дверь, сразу поняла, каков этот тип. И сразу сказала об этом миссис Стивенс. А миссис Стивенс – "Ты же помнишь, Одри?" – всегда говорила, что люди не уезжают в Австралию без достаточно веских на то оснований Элси соглашалась с ними обеими, но и сама могла кое-что добавить. Дело в том, что она собственными ушами слышала, как мистер Марк в своем кабинете угрожал брату.

– Ты имеешь в виду мистера Роберта, – поправила ее вторая горничная. Во время происшествия она спала у себя в комнате, но выстрел слышала. Выстрел ее и разбудил – будто что-то взорвалось.

– Нет, это был голос мистера Марка, – настаивала на своем Элси.

– Просящий пощады, – робко подсказала застывшая в дверях молоденькая кухарка и тут же пожалела, что выдала свое присутствие, ибо немедленно была изгнана обратно на кухню. Но не могла же она смолчать, если из любимых своих романов совершенно точно знала, что и как обычно происходит в таких случаях.

– Я еще проучу эту девчонку, – пробурчала миссис Стивенс. – Так что же, Элси?

– Он сказал, я это собственными ушами слышала: "Теперь мой черед", – и торжественно так сказал.

– Ну, я тебе скажу, и чудачка же ты, Элси. Какая же это, по-твоему, угроза?

Но сейчас, оказавшись перед инспектором Берчем, Одри припомнила эти слова Элси. Свои показания она отбарабанила с быстротой, свидетельствовавшей о том, что они повторены уже неоднократно, так что инспектор Берч имел возможность продемонстрировать на ней все свое недюжинное мастерство следователя. Велико было, конечно, искушение прервать горничную словами: "То, что вы ему сказали, не так уж важно", но инспектор устоял, отлично зная, что только таким путем удастся выведать, что все-таки тот ей сказал. В конце концов его вопросы и пристальный взгляд возымели на Одри свое действие, и она поняла, чего от нее хотят.

– Так, значит, насколько я понял, мистера Марка вы вообще не видели?

– Нет, сэр; наверно, он вошел раньше и уже успел подняться к себе в комнату. Или же вошел через парадный вход как раз тогда, когда я выходила через черный.

– Что ж. Это собственно и все, что мне хотелось выяснить, благодарю вас. Ну а что остальные слуги?

– Элси слышала, как хозяин и мистер Роберт разговаривают, – с готовностью начала Одри. – Он сказал – то есть, мистер Марк, я имею в виду…

– Ну, довольно. Пусть лучше Элси сама это расскажет. Кстати, кто такая Элси?

– Горничная. Прислать ее вам, сэр?

– Да, пожалуйста.

Получив указание явиться, Элси не очень огорчилась, ибо это спасало ее от объяснения с миссис Стивенс, которое она вовсе не желала довести до конца. В глазах миссис Стивенс убийство, совершенное сегодня днем в кабинете Марка, выглядело детской шалостью по сравнению с проступком несчастной Элси.

Бедняжка Элси слишком поздно сообразила, что лучше бы ей промолчать о том, что она сегодня случайно оказалась в холле. Но она никогда не умела искусно врать, а миссис Стивенс была настоящим следователем. Элси же прекрасно знала, что совершенно незачем было ей в этот час спускаться вниз, и нисколько не оправдывало ее то странное обстоятельство, что спускалась она из комнаты мисс Норрис, думать не думая, что ее кто-нибудь заметит, поскольку в холле, дескать, никого не было; да и что ей было делать в комнате мисс Норрис в такой час? Ах, она просто возвратила журнал? Неужели мисс Норрис дала ей его почитать? Ну, не то чтобы прямо дала. Ах, Элси, Элси! – и это в таком порядочном доме! Тщетно было пытаться объяснить, что на обложке журнала анонсировался рассказ элсиного любимого автора и что на картинке был изображен падающий с утеса злодей. "Вот и тебя непременно постигнет та же участь, моя дорогая, если будешь так себя вести", – строго выговаривала ей миссис Стивенс.

Но, слава богу, инспектору Берчу до всего этого не было никакого дела. Его лишь интересовало, была ли она в холле и слышала ли голоса из кабинета.

– И остановились послушать?

– Конечно нет, – с достоинством ответила Элси, обиженная, что никто ее не понимает. – Я просто проходила через холл, точно так, как мог бы пройти любой другой, вовсе не думая, что они там секретничают, и не собираясь ничего слушать, хотя теперь-то, наверное, всем лучше было, если бы я подслушала. – Она тихонько шмыгнула носом.

– Так, так, продолжайте, – подбадривающе сказал инспектор. – Я вовсе не предполагал ничего такого…

– Здесь все меня в чем-то подозревают, – всхлипывая, сказала Элси, – и этот бедняга лежит здесь убитый, а если бы это меня убили, им всем стало бы стыдно, что они со мной так разговаривали.

– Ну, глупости. Наоборот, мы все гордимся вами. Не удивлюсь, если ваши показания будут иметь решающее значение. Итак, что же вы услышали? Постарайтесь поточнее припомнить.

– Что-то насчет какого-то прохода, – сказала Элси.

– Но кто это сказал?

– Мистер Роберт.

– А откуда вы знаете, что это был мистер Роберт? Вы разве раньше; слышали его голос?

– Не берусь утверждать, что я знакома с мистером Робертом, но раз это был не мистер Марк, и не мистер Кейли, и никто другой из мужчин нашего дома, и раз мисс Стивенс пять минут тому назад проводила мистера Роберта в кабинет…

– Вы совершенно правы, – поспешил заверить инспектор, – конечно, это был мистер Роберт. Итак, речь шла о проходе или пароходе?

– Да, но это как-то было связано с работой.

– Хм. Может быть, он сказал, что отработал свой проезд на корабле?

– Точно, сэр, – подхватила Элси, – вроде, он так примерно и сказал.

– Ну, и…?

– И тогда мистер Марк громко и торжествующе сказал: "Теперь мой черед. Вот увидишь".

– Торжествующе?

– Ну, да, будто он хотел сказать, что наступил его час.

– И это все, что вам удалось услышать?

– Все, сэр, но ведь я не стояла и не подслушивала, а просто проходила мимо через холл, как я это часто делаю.

– Так. Хорошо, Элси, это все действительно очень важно. Благодарю вас.

Элси улыбнулась и победной поступью направилась на кухню. Теперь ей даже миссис Стивенс была не страшна.

А тем временем Энтони занялся самостоятельным расследованием преступления. Он никак не мог уяснить себе одно обстоятельство. Пройдя через холл к парадному входу, он остановился у открытой двери и сейчас задумчиво глядел на аллею. Они с Кейли выскочили из дома и побежали налево. Но ведь было бы куда разумнее бежать направо. Парадный вход не в самом центре здания, он смещен в сторону. То есть, они, без сомнения, выбрали самый длинный путь. Но, быть может, с правой стороны что-то мешает проходу, например, стена или забор? Он пошел направо, завернул за угол и вскоре увидел окна кабинета. Все очень просто и примерно в два раза короче, чем тот путь, которым они бежали. Он подошел поближе и сразу за окнами обнаружил дверь. Она легко открылась и вывела его в коридор, на другом конце которого оказалась еще одна дверь. Энтони открыл ее и очутился в холле.

"А вот и самый прямой путь, – хмыкнул он про себя. – Из холла в коридор, оттуда в черный ход, поверни налево – и ты у окна. Зачем вместо этого самым кружным путем обегать вокруг здания. Зачем? Чтобы дать Марку время скрыться? Но тогда зачем вообще бежать? И откуда мог Кейли знать, что именно Марк пытается скрыться? Если он догадывался – нет, не догадывался, а боялся – что один из них выстрелил в другого, то куда вероятней было предположить, что это Роберт убил Марка. Да он же сам признался, что именно так поначалу и подумал. Ведь первое, что он сказал, когда перевернул тело, было: "Слава Богу! Я боялся, что это Марк". Тогда зачем ему давать время Роберту скрыться? А если он хотел дать ему время скрыться, зачем вообще было бежать?"

Энтони снова вышел из дома через черный ход, прошел по газону и уселся на скамейку, в задумчивости глядя на окно кабинета.

– Итак, – сказал он, – попробуем еще раз разобраться, что там у Кейли на уме.

Значит, Роберта проводят в кабинет, Кейли в это время сидит в холле. Горничная идет искать Марка, Кейли продолжает читать. По лестнице спускается Марк и предупреждает Кейли, чтобы тот на всякий случай находился поблизости, а сам идет на встречу с братом. Чего же, спрашивается, Кейли дожидается? Он может не понадобиться вовсе; разумеется, совет его может пригодиться, если надо выплачивать за Роберта долги или доставать ему выездную визу в Австралию; возможно, может, конечно, пригодиться его физическая сила, дабы выставить злосчастного Роберта из дому. Что ж, некоторое время он ждет, потом идет в библиотеку. Почему бы и нет? Если он понадобится, его легко оттуда позвать. Тут он слышит выстрел. Это звук, который менее всего ожидаешь услышать в загородном доме; вполне естественно, он не сразу понимает, что к чему. Он прислушивается – но больше ничего не слышит. А если это был вовсе и не выстрел. Через минуту-другую он снова подходит к дверям библиотеки. Но теперь его уже беспокоит полная тишина. Да был ли выстрел? Может, послышалось? И все же – для полного спокойствия – лучше под каким-нибудь предлогом зайти в кабинет. Он подходит к двери – дверь заперта!

Что он испытывает в этот миг? Тревогу? Неуверенность? За дверью что-то происходит. Значит, как это ни дико, выстрел все-таки был! Он стучит в дверь, зовет Марка – никакого ответа. Страшно? – да! Но за кого он боится? Очевидно, за Марка. Роберт ему никто; Марк – близкий друг. Утром он видел письмо Роберта – письмо, написанное человеком, который шутить не любит. Роберт – неотесанный мужлан; Марк – хорошо воспитанный джентльмен. Если произошла ссора, то конечно же Роберт застрелил Марка. Он снова стучит в дверь.

Вполне естественно, что Энтони, который случайно вмешался в ход событий, поведение Кейли могло показаться странным, но ведь Кейли и вправду мог растеряться. На его месте любой растерялся бы. Но вот Энтони предлагает влезть в кабинет через окно, Кейли соглашается, ибо это очевидный выход из положения. И бежит к окну – самым длинным путем.

Зачем? Чтобы дать преступнику выиграть время? Видимо, да, если он считает преступником Марка. Но ведь он Роберта считает убийцей. По крайней мере, так следует из его рассказа, если он не темнит: Ведь говорит же он, когда видит труп: "Я боялся, что это Марк", – и произносит это в тот момент, когда выясняет, что убит Роберт. Так что тянуть время вроде бы незачем. Наоборот, он должен стремиться как можно скорее попасть в комнату и задержать преступника – Роберта. И все же он выбирает самый длинный путь. Зачем? И если уж выбрал самый длинный путь – зачем тогда бежать?

"Вот в чем вопрос, – подытожил Энтони, набивая трубку, – и черт меня побери, если я знаю ответ. Пожалуй, поведение Кейли еще как-то можно объяснить, если он просто струсил. Он не очень спешил подставлять себя под револьвер Роберта и в то же время хотел показать мне, что очень старается. Объяснение приемлемое, но только в том случае, если он действительно трус. Так ли это? По крайней мере, он был достаточно смел, чтобы прижать свою физиономию к стеклу. Нет, тут надо искать какое-то другое объяснение".

Он сидел с нераскуренной трубкой в руке и думал. Где-то в подсознании было еще несколько вопросов, требующих разъяснения. Но пока что ему не до них. Сами вспомнятся, когда придет время.

Неожиданно он рассмеялся и раскурил трубку.

"Я собирался сменить профессию, – подумал он, – и вот, кажется, нашел, что искал. Энтони Гилингем, новый частный детектив собственной персоной. Что ж, приступим, – и сегодня же".

Что-что, а ум Энтони как нельзя более подходил для новой профессии: он работал быстро и четко. И этот ум подсказывал ему, что в данный момент он единственный человек в доме, которому ничто не мешало докопаться до правды. Инспектор приехал на место преступления и обнаружил, что один человек убит, а другой исчез. Что ж, это вполне вероятно, тут и спорить нечего: один человек убивает другого, а потом исчезает. Но еще более вероятно, а, пожалуй, просто безусловно, другое: инспектор считает это объяснение единственно возможным и вследствие этого не может относиться без предубеждения ко всякой иной версии. Что же до остальных – Кейли, гостей, прислуги – то они тоже рассуждают предвзято: все они на стороне Марка (впрочем, не исключено, – тут Энтони еще не мог решить наверняка, – что – и против него), на стороне Марка либо каждый за себя; насколько Энтони мог судить по тому, что услышал сегодня за день, у них у всех уже заранее сложилось представление о Роберте. Следовательно, никто из них не способен оценить события беспристрастно.

А Энтони способен. Он ничего не знает о Марке. Он сперва увидел труп, и уже потом ему объяснили, кто убит. Он узнал о том, что произошла трагедия, а уж потом выяснил, что кто-то исчез. И эти первые впечатления, которые чрезвычайно важны, у него связаны непосредственно только с самим фактом преступления; они основаны только на его непосредственном восприятии, не окрашены ни его эмоциями, ни впечатлениями других людей. Словом, он в гораздо более выгодном положении, чем инспектор, и ему легче установить правду.

Возможно, думая так, Энтони несколько недооценивал инспектора Берча. Конечно, инспектор готов поверить, что Марк застрелил своего брата. Роберта провели в кабинет (свидетель Одри); Марк вошел к Роберту (свидетель Кейли); Марк и Роберт выясняли отношения (свидетель Элси); затем в комнату вошли и обнаружили там труп Роберта (свидетели Кейли и Гилингем). И Марк исчез. Решение, таким образом, очевидно: Марк убил брата – случайно, как считал Кейли, или преднамеренно, как можно предположить, основываясь на показаниях Элси. И нет вроде бы причин искать более сложное решение, если напрашивается простое и в нем нет видимых противоречий. Но в то же время Берч предпочел бы более сложное решение, ибо тогда дело получит широкую огласку. "Сенсационный" арест кого-нибудь из домочадцев доставит ему куда больше удовольствия, чем унылый розыск Марка Эблета. Конечно, Марка надо найти независимо от того, виновен он или нет. Но ведь есть и другие возможности.

Энтони, видимо, небезынтересно было бы узнать, что как раз в то время, когда он мысленно обосновывал свое превосходство над предубежденным инспектором, инспектор позволил себе с интересом поразмышлять о роли мистера Гилингема в этой загадочной истории. Простое ли совпадение заставило мистера Гилингема объявиться в доме именно в такую минуту? А странные ответы мистера Беверли по поводу своего друга? Помощник продавца в табачной лавке, официант! Странный человек этот мистер Гилингем. Надо бы держать с ним ухо востро.

ГЛАВА 6
СНАРУЖИ ИЛИ ВНУТРИ?

Гости попрощались с Кейли каждый соответственно своим привычкам и своему нраву. Майор – без затей, грубовато: «Если понадоблюсь – дайте знать. Что смогу, сделаю. До свидания». Бетти – с робкой застенчивостью, все, что она не решилась высказать словами, читалось в трогательном, теплом взгляде ее больших глаз; миссис Кэлледайн, уверяя, что просто не находит слов, нашла их тем не менее достаточно много; а мисс Норрис умудрилась вместить столько чувств в один единственный жест, что неизменная реплика Кейли «я вам очень благодарен» могла быть в данном случае воспринята и как оценка ее артистического искусства.

Билл проводил их до машины, попрощался с каждым (не преминув с особым чувством пожать руку Бетти) и отправился в парк, где сидел на скамеечке Энтони.

– Да, странная история, – сказал Билл, присаживаясь.

– Очень странная, Уильям.

– Так ты что же, пришел сюда в самый разгар событий?

– Вот именно.

– Тогда ты-то мне и нужен. Все кругом шушукаются, секретничают, а инспектор, стоит мне заговорить с ним об убийстве или, словом, не знаю, как это назвать, тут же переводит разговор на другую тему, начинает расспрашивать, где, да как я с тобой познакомился и засыпает меня кучей нудных вопросов. Расскажи толком, что же все– таки произошло?

Энтони добросовестно и подробно пересказал приятелю все, что уже поведал инспектору, Билл время от времени перебивал его возгласами "Черт возьми!" и присвистывал.

– Ну, скажу я тебе, хорошенькое дельце! А причем здесь я, собственно?

– Что ты имеешь в виду?

– Как что? Всех отослали, кроме меня, и этот инспектор расспрашивает меня так, будто я единственный должен что-то знать? С какой стати?

Энтони улыбнулся.

– Не беспокойся, ничего страшного. Просто Берч хотел поговорить с кем-нибудь из гостей, чтобы выяснить, чем вы весь день занимались. А Кейли по доброте душевной решил развлечь меня твоим обществом; он знает, что мы с тобой знакомы. И… впрочем, вот и все.

– Так ты остаешься здесь? – обрадовался Билл. – Старик, это же замечательно!

– И даже способно примирить тебя с отъездом… некоей прекрасной дамы?

Билл покраснел.

– Ладно тебе, – буркнул он, – так или иначе я увижусь с ней через неделю.

– Поздравляю. Она мне понравилась. И это серое платье… Очень милая…

– Идиот, это же ее мать.

– О, прошу прощения. Как бы там ни было, Билл, здесь ты мне нужен больше, чем ей в Лондоне. Так что придется тебе несколько дней потерпеть мое общество.

– Ты это серьезно? – польщенно спросил Билл. Втайне он давно восхищался Энтони и гордился тем, что у него такой друг.

– Вполне. Понимаешь, здесь сейчас начнется самое интересное.

– Допросы, следствие и тому подобное?

– А может, и еще кое-что. Э-э, а вот и Кейли.

Прямо по газону к ним шагал Кейли, рослый широкоплечий мужчина с крупным, гладко выбритым некрасивым лицом, которое, однако, никак нельзя было назвать простым.

– Бедняга Кейли, – посочувствовал Билл. – Как ты думаешь, надо выразить соболезнования и все такое? Как-то вроде некстати сейчас.

– По-моему, не стоит, – ответил Энтони.

Кейли подошел, кивнул и остановился.

– Садитесь, мы потеснимся, – предложил Билл, вставая.

– Спасибо, не беспокойтесь. Я просто хотел сказать, – обратился он к Энтони, – они там на кухне совсем голову потеряли, так что обед будет не раньше половины девятого. Одеваться, конечно, можете по собственному усмотрению. А что с вашим багажом?

– Я собирался вместе с Биллом прогуляться до гостиницы и его забрать.

– Можно послать за ним машину, как только она вернется со станции.

– Спасибо, но мне в любом случае надо сходить самому, чтобы упаковать вещи и расплатиться. Да и вечер сегодня хорош для прогулки. Ты ведь не возражаешь, Билл?

– С удовольствием с тобой пройдусь.

– Хорошо, тогда оставьте там упакованные вещи, я пришлю за ними машину.

– Благодарю вас.

Уладив таким образом деловую часть, Кейли тем не менее все еще мешкал, словно не зная, уйти ему или остаться. Было не вполне ясно, то ли он хочет обсудить сегодняшние происшествия, то ли, напротив, старается этой темы избежать. Чтобы прервать молчание, Энтони как бы между делом поинтересовался, уехал ли инспектор.

Кейли утвердительно кивнул. А потом неожиданно изрек:

– Он поехал за ордером на арест Марка.

Билл в ответ издал какой-то неопределенный звук, а Энтони, пожав плечами, сказал:

– Что ж, он обязан это сделать. Ведь это не предполагает – э-э… в общем, это еще ничего не значит. Ясное дело, они должны найти вашего кузена, независимо от того, виновен он или нет.

– А вы считаете, мистер Гилингем, что он виновен? – спросил Кейли, глядя Энтони прямо в глаза.

– Марк? Да ерунда! – запальчиво выкрикнул Билл.

– Видите, Кейли, на Билла можно положиться.

– Но вы то ни с кем из участников событий никак не связаны…

– Конечно. Именно поэтому я могу говорить об этом деле вполне откровенно.

Билл опустился на траву, а Кейли занял его место на скамейке; сел он как-то неловко, оперев локти на колени, а подбородок на руки, и упорно смотрел вниз.

– Мне бы хотелось, чтобы вы были предельно откровенны, – произнес он наконец. – Разумеется, я пристрастен во всем, что касается Марка. Поэтому мне и хочется знать, что думаете о моей версии вы – человек в данном случае совершенно беспристрастный.

– Вашей версии?

– Версии или, скажем, гипотезы, что Марк убил своего брата по чистой случайности – как я и сказал инспектору.

Билл с интересом посмотрел на них.

– Вы хотите сказать, что Роберт на него напал, – догадался он, – началась драка, пистолет выстрелил и тогда Марк, не зная, как быть, запер дверь? Я вас правильно понял?

– Совершенно верно.

– Что ж, по-моему, это похоже на правду, – он повернулся к Энтони. – Очень похоже. Всякий, кто знает Марка, сочтет эту гипотезу наиболее вероятной.

Энтони в задумчивости попыхивал трубкой.

– Мне тоже так кажется, – произнес он наконец. – Вот только одна вещь несколько меня смущает.

– Какая? – Билл и Кейли задали этот вопрос одновременно.

– Ключ.

– Ключ? – переспросил Билл.

Кейли поднял голову и глянул на Энтони:

– А что такое с ключом? – спросил он.

– Может, и ничего; просто я задумался. Предположим, Роберт убит именно так, как вы это описали, и, предположим, Марк растерялся и не придумал ничего умнее, как сбежать. В таком случае вполне вероятно, что он запер дверь, а ключ сунул в карман. Он мог сделать это не задумываясь, просто чтобы выиграть время.

– Да, именно это я и предположил.

– На мой взгляд, все это достаточно логично, – согласился Билл. – В таких случаях ведь действуешь, не раздумывая. А если уж ты решил бежать, это значительно облегчает дело.

– Все это так, но только в том случае, если ключ оставлен в двери. А если его там нет?

Предположение, высказанное Энтони таким тоном, будто это уже установленный факт, обескуражило собеседников. Оба они с удивлением смотрели на Энтони.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаете, весь вопрос в том, где держать ключи. Вы поднимаетесь к себе в спальню и запираете за собой дверь, чтобы кто-нибудь ненароком не застал вас сидящим в одном носке и в подтяжках. Это только естественно. И если вы заметили, почти во всех домах в дверях спален ключ торчит изнутри, – просто чтобы можно было запереться. Зато на первом этаже мало кому придет в голову запираться изнутри. В этом практически нет необходимости. Билл, например, и не подумает запереться в столовой, чтобы побыть наедине с бутылкой хереса. С другой стороны, все женщины, особенно прислуга панически боятся грабителей. А поскольку грабитель обычно залезает в окно, они предпочитают ограничить поле его деятельности одной комнатой. Поэтому в нижних комнатах ключи, как правило, торчат в дверях снаружи, а перед сном двери запираются, – Он вытряхнул пепел из трубки и добавил: – По крайней мере, так всегда делала моя мать.

– Ты хочешь сказать, – до Билла только теперь дошло, – что когда Марк вошел в кабинет, ключ был снаружи?

– Да нет, пока что я просто размышляю над этим вопросом.

– А вы обратили внимание на другие комнаты: бильярдную, библиотеку, столовую? – спросил Кейли.

– Нет, мне это только здесь, на скамейке, пришло в голову. Но вы-то здесь живете, вы никогда не обращали на это внимания?

Склонив голову набок, Кейли задумался.

– Вы знаете, это смешно, но я не могу сказать. – Он обратился к Биллу: – А вы?

– Бог мой, конечно нет. Вот уж никогда ничего такого не замечал.

– Так я и думал, – рассмеялся Энтони. – Что ж, придем – посмотрим. Если другие ключи снаружи, тогда и этот, наверное, был снаружи, и в этом случае… – что ж, тогда дело становится занятным.

Кейли молчал. Билл пожевал травинку и потом спросил:

– А какая, собственно, разница?

– Тогда труднее объяснить, что там произошло на самом деле. Давайте рассмотрим гипотезу случайного выстрела. Если ключ снаружи, дверь уже машинально не запрешь. Чтобы достать ключ, надо открыть дверь, высунуть голову, а при этом ты рискуешь быть замеченным, ну, хотя бы собственным кузеном, которого ты сам же две минуты назад попросил остаться в холле. Станет ли человек, особенно если он перепуган до смерти и вовсе не хочет, чтобы его застали с трупом, действовать столь безрассудно.

– Ну уж меня-то он мог и не бояться, – возразил Кейли.

– Тогда почему он вас не позвал? Он ведь знал, что вы поблизости. Вы могли бы помочь ему советом, а он, ей-богу, в этом ох как нуждался. К тому же все наши предположения о бегстве Марка строятся на том, что он боялся и вас, и всех остальных, и что единственное, что ему пришло в голову – это скрыться из комнаты и не дать ни вам, ни прислуге туда войти. Если ключ был внутри, тогда вполне вероятно, что он запер дверь, если же ключ торчал снаружи, он скорее всего этого бы не сделал.

– Похоже, ты прав, – задумчиво произнес Билл. – Если только он с самого начала не взял ключ и не запер дверь заранее.

– Вот именно. Но тогда нам потребуется совершенно иная гипотеза.

– Ты хочешь сказать, что в этом случае он действовал преднамеренно?

– Скорее всего. Но тогда получается, что действовал он – глупее не придумаешь. Предположим на минуту, что по каким-то весьма серьезным причинам, нам они пока не известны, он решил избавиться от брата. Как в таких случаях человек поступает? Просто убить и Сбежать? Но ведь это все равно, что добровольно посадить себя в тюрьму, – разумный человек делать этого не станет. Нет, если вы действительно надумали убрать с дороги непрошенного братца, вы поведете себя гораздо предусмотрительнее. Сначала вы его по-родственному примете, дабы отвести все подозрения, а когда все-таки его прикончите, то постараетесь, чтобы это смахивало на несчастный случай, или на самоубийство, или на еще чьих-то рук дело. Правда ведь?

– То есть, все заранее подготовить, а потом замести следы?

– Именно это я и имею в виду. Если вы, конечно, убиваете преднамеренно, для чего предварительно запираете дверь.

Кейли молчал, по всей видимости обдумывая эту новую гипотезу. Наконец, все еще глядя в землю, он произнес:

– И все-таки я придерживаюсь своего мнения: это несчастный случай, Марк просто растерялся и убежал.

– А как же ключ? – спросил Билл.

– Мы же еще не установили, был ключ снаружи или нет. И я вовсе не согласен с мистером Гилингемом, на нижнем этаже ключи вовсе не обязательно торчат снаружи. Это где как; но, полагаю, у нас мы и все остальные ключи обнаружим внутри.

– Что ж, если они внутри, то ваша версия, очевидно, верна. Просто поскольку мне частенько приходилось видеть их снаружи, мне и пришла в голову эта идея – вот и все. Вы ведь просили меня быть откровенным и – что я и сделал. Но, вероятно, вы правы, думаю, мы все ключи обнаружим внутри.

– Даже если ключ был снаружи, – упрямо твердил. Кейли, – это все равно могло произойти случайно. Он мог взять ключ с собой, предвидя неприятный разговор и боясь, что кто-нибудь войдет.

– Но ведь он за минуту до этого попросил вас быть поблизости, зачем же ему запираться? И потом, если вы ожидаете неприятного разговора с буйным родственником, вряд ли стоит запираться с ним в одной комнате. Наоборот, наоборот, надо предусмотреть другую возможность: в случае чего распахнуть дверь и громко крикнуть "Вон отсюда!"

Кейли, сжав губы, упрямо молчал. Как бы извиняясь, Энтони улыбнулся и встал.

– Что ж, пошли, Билл, – сказал он, – нам пора, – Он протянул руку и помог приятелю подняться. Затем, обращаясь к Кейли, добавил: – Вы уж простите, что я позволил себе строить всякие догадки по столь прискорбному поводу. Конечно, у меня подход человека со стороны; я рассматривал все это как чисто теоретическую задачу, решение которой не затрагивает никого из моих друзей.

– Все так, мистер Гилингем, – сказал Кейли, тоже поднимаясь. – Это вы должны меня понять, и я уверен, что вы на это способны. Итак, вы сейчас в гостиницу за вещами?

– Да, – Энтони посмотрел на солнце, затем обвел глазами парк. – Позвольте, нам ведь в ту сторону? – Он указал на север. – Так мы скорее пройдем в деревню, или надо обязательно идти но дороге?

– Я знаю, как дойти, старина, – сказал Билл.

– Билл покажет вам дорогу. Парк почти примыкает к деревне.

А через полчаса я пришлю машину за багажом.

– Благодарю вас.

Кейли кивнул и направился к дому. Энтони взял Билла под руку, и они двинулись в сторону парка.