Текст книги "Исполни волю мою"
Автор книги: Аглая Оболенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
3. ИСЦЕЛЕНИЕ
Проделав долгий путь на пятой точке в междугороднем автобусе, Елена едва передвигала затекшие ноги вверх по лестнице. Ужасно ныл крестец. Она всегда с трудом выдерживала длительные поездки, втайне мечтая об услугах телепортации. Тяжёлый рюкзак на колёсиках волочился сзади, издавая стук, скрип и шебуршание. По ходу он вытирал пыль и грязь множества ног, прошедших до него.
У дверей их с Анькой квартиры стоял красивый парень в светлом плаще и подбирал на связке ключ к замку. Его задумчивость красноречиво указывала на то, что он недавно пользуется связкой. В мозгу у Лены вспыхнула красная лампочка с целым реестром мер предосторожности, необходимых в данной ситуации. Посетовав на свою беспечность, она запоздало огорчилась: и дезик-пульверизатор, и расческа с острым наконечником, и зонтик – все подручные средства женской самообороны поглотило нутро рюкзака. Пока развяжешь тесёмки, начнёшь копаться, уйдёт масса времени! Этому амбалу ничего не стоит в один прыжок преодолеть десять ступенек и кокнуть её по голове. Или придушить… Интересно, какой способ он выберет? В Елене проснулось писательское воображение. Черт подери, этот маньяк совсем не замечает присутствие хозяйки квартиры – так увлеченно пытается засунуть в замок очередной ключ!
Девушка ещё раз оценила свои шансы на спасение: место дислокации невыгодное – между этажами. Бежать вверх, мимо него, или вниз и звонить в чужие двери? Вряд ли ей откроют. Снимая жильё в новом доме, они с Анькой забыли познакомиться с соседями. Дуры! Не зря же говорят – с соседями надо дружить, соседское око всевидящее, а ухо всеслышащее. И что в таких случаях кричат? Насилуют! Грабят!! Точно никто не откроет, наоборот замкнутся на пару дополнительных оборотов. И собачку накинут. В смысле, цепочку на дверь. Лена вспомнила, что кричать нужно: "Пожа-а-ар!" И голос делать пострашнее. Пожар штука заразная, волей-неволей прийдется спасаться. Не через окно же прыгать. Четвёртого этажа…
Но до четвёртого ещё добежать надо! Лена тяжело вздохнула.
– Привет! Вы долго там стоять собираетесь? – это он ей? Ну и ну! Не зная, что ответить, девушка пожала плечами.
– Так тяжело вздыхаете. У вас проблемы?
Помимо приятной внешности природа подарила ему бархатистый баритон.
– Да, у меня проблема. Хочу достать кое-что из сумки, но боюсь – не хватит духу воспользоваться…
Он улыбнулся ямочками на щеках и стал спускаться:
– До меня дошло! Вы – Лена. Давайте сумку, я помогу, – он взял её рюкзак за ручку, а ей протянул ключи. – Копаюсь в вашем замке. А вы что подумали?
– Подумала, заезжий чип-енд-дейл ошибся дверью, – она послушно двинулась за ним и своим рюкзаком, свободно болтающимся в его руке.
– Я похож на стриптизёра?
– На классного стриптизёра. Распустите волосы, напяльте блестящие трусики, и вы – кумир! Не забудьте намазаться бронзовым кремом и резинку на причинном месте пошире, чтобы было куда доллары засовывать…
Он замедлил шаги и обернулся. Глаза их встретились. Девушка невольно залюбовалась его лицом, серьёзным и в тоже время мягким.
– Я чем-то испугал вас, Лена?
– Чуть-чуть. Уже прошло. Вы – Марк, Анин друг?
– Да. Она где-то задержалась. На этот случай и дала мне ключи. А вы приняли меня за грабителя?
Лена ловко извлекла из его набора нужный ключ и открыла дверь:
– У нас и грабить-то нечего. Часы тёти Танины с боем Анька выключила, мебель старая, – не успела два шага сделать в прихожей, как под ноги кинулась целая свора орущих кошек. – Есть ценные породы пушнины.
Она села на корточки и принялась перецеловывать урчащие мордочки.
– Проходите, Марк, не стойте на пороге! Я сейчас…
Внимательные голубые льдинки напряженно изучали её в сторонке ото всех.
– О, да у нас прибавление! Ты кто? Ну же, иди сюда! Кис-кис!
Никакой реакции. Слившийся с обоями монолит. Марк снял плащ, обувь и отправился на кухню.
– Киса, ты дикарка? Как тебя зовут?
– Энни, – он ответил за малышку, – ужасная эгоистка и вредина. Шипит на всех. Спит только с Аней.
Лена осторожно взяла котёнка на руки, предварительно отцепив каждый коготок от коврика:
– Так ты теперь спишь на моём месте? Непорядок…
Отвернув от Лены мордочку и растопырив подушечки лап, Энни выгнулась дугой. Девушка устыдилась двусмысленности обронённых слов и виновато посмотрела на Марка, который изучал неровный клочок бумаги.
– Анна в больнице…
– Что с ней?
– Проходит врачей для санитарной книжки.
– Фу, а я невесть что подумала! – она отпустила Энни на волю и, поднявшись с колен, пошла проверять холодильник: – Бардак. Форменный. Стоит мне уехать, как ледяная избушка снова девственно чиста! Чем она питается, не знаешь?
– Мной…
Посмеявшись, молодые люди незаметно перешли на "ты".
– Идём в ближайший супермаркет? Давай устроим этой лентяйке показательный ужин!
Аня за день устала мотаться по кабинетам и простаивать, в лучшем случае просиживать в очередях. Огромное скопление народа у дверей кабинета флюоорографии вывело её из привычного душевного равновесия. Неужели два десятка человек именно сегодня заподозрили в своём организме туберкулёз? Процедура рентгена сама по себе нехитрая, требовала затрат времени на раздевание и одевание. Прикинув на глаз количество неуместно нарядных женщин, у которых посещение больницы считалось культурно-массовым мероприятием, Аня умножила его на сумму блестящих пуговок их блузок, невидимых глазу крючков на бюстгалтерах и решила, что ждать бесполезно. Лучше сдать кровь из вены, не то лаборатория закроется. Её очередь здесь как раз подходила и Аня подивилась предусмотрительности ожидающих: они все сидели с закатанным рукавом на одной из рук, разминая пальцы. Налицо экономия своего и чужого времени! «Следующий!» – донеслось из кабинета и Аню чуть не сбил с ног великовозрастный детинушка. Он двинул ей по лбу согнутым локтём с зажатой ваткой, но даже не извинился. Всё внимание парниши было сосредоточено на пробирке с тёмной кровью, которую он вознёс над головой, аки Данко Сусанин своё пылающее сердце. Анна почесала ушибленное место и зашла в кабинет. Выкачав из неё кровь и заполнив бумаги, медсестра вручила девушке пробирку, точно такую как предыдущему хаму, и заставила бегом бежать в лабораторию больницы: «Скажи им – мы не справляемся! Это второй корпус, третий этаж. Гемотологическое отделение, – она легонько вытолкнула её за дверь с привычным зазывным: следующий! – Женщина, очередь больше не занимаем, ночью бы ещё пришли!»
Суетный мир поликлиники сменился неторопливой и размеренной жизнью больницы, лишь только девушка миновала высокие резные ворота. В спортивных костюмах, пижамах и стёганных одномастных халатах прогуливались больные. Некоторые из них сидели на лавочках, листали газеты – единственную связь с оставленной цивилизацией, не считая мелькавших тут и там родных и знакомых, нагруженных цветами и авоськами. От увиденного на Аню снизошли покой и умиротворение. Ей захотелось удержаться здесь, лечь на узкой больничной койке, вытянуть ножки и задуматься о вечном. Может землицы подсыпать в пробирку с кровью? Найдут микробов и станут лечить от того, чего нет на самом деле…
Уже на лестничной клетке перед гематологией образовалась вакуумная тишина и полное отсутствие живых людей. Словно аномальная зона. На тихий час не похоже по времени. Ужин? Нигде не звенит посуда… Аня робко переступила порог отделения и попала в маленькую прихожую. Тут стоял стол с телефоном, стул и вешалка с несколькими халатами изумрудно-зелёного цвета. На всякий случай девушка напялила один такой на себя и завязала спереди тесёмки, помогая пальцам зубами, чтобы не расплескать кровь.
За прихожей открывался широкий светлый коридор, вымытый до блеска. Осторожно ступая на цыпочках, она пошла вдоль него, надеясь найти местную лабораторию. Двери по краям с табличками "Бокс Љ 1", "Бокс Љ2" и так далее были наглухо закрыты, а окна, пробитые в стене, завешены горизонтальными жалюзи. "Какая-то засекреченная лаборатория", – подумалось ей, пока не мелькнул просвет в одной из щелей между пластинами. По ту сторону бокса номер семь находилась палата с одной-единственной кроватью и какой-то аппаратурой возле неё. Больной на кровати спал. Лицо было повёрнуто в сторону окна, выходящего на улицу. На подоконнике росло мини-дерево с толстым стволом и склонённой кроной. Земли под ним практически не было, так, тонкий пласт, а рядом расположились коробочки, очертаниями похожие на деревенские домики. Больше Аня не успела ничего рассмотреть – на плечо её легла рука. От неожиданности она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял доктор в очках с толстыми линзами и изумрудными чунями на ногах. Вот почему он подошёл неслышно!
– Вы новенькая?
Застигнутая врасплох его вопросом, Аня кивнула.
– Не тревожьте пока Романа. Позже зайдите, когда проснётся. Проверьте заодно – там колёсико на кресле отходит. Отвезите к мастеру, если что.
О каком кресле идёт речь, спросить она не решилась.
– Кровь отнесите в лабораторию на третьем этаже, – доктор заметил пробирку в Аниной руке. – Спуститесь через запасной выход, там ближе. Когда вернётесь, зайдите к сестре-хозяйке и получите обувь.
Глядя на его удаляющуюся спину, девушка пыталась связать концы с концами: во-первых, она не на третьем этаже, а следовательно, не в гематологии. Во-вторых, её всё ещё не выгнали благодаря надетому халату. Было и в-третьих, но она так растерялась, что не могла извлечь сверкнувшую в подсознании мысль. Доктор оглянулся и это подстегнуло Аню. Она устремилась в конец коридора, по инерции свернула влево и упёрлась лбом в две двери. Открыла одну наугад, там оказалась лестница, ведущая вниз. Скорей всего та, которая ей и требовалась.
Внизу Аню оглушил шум текущей воды, шаркающих и шлёпающих шагов, звон стеклянной посуды. Лабораторию она узнала по маленькому окошку, на внутреннем подоконнике которого громоздилась целая галерея пластмассовых и оцинкованных ящичков с расставленными в них пробирками.
– Вы откуда? – спросила женская голова в белом кокошнике.
– Сверху спустилась…
– Онкология. Давайте сюда! За результатом – завтра после двух, – больничная приёмщица крови, как и поликлиничная, особым тактом не отличалась. Но Анне было плевать на это. Она переваривала только что полученную информацию. Онкология… Значит её занесло к больным раком.
Надо было вернуться и повесить халат на место. Тогда кто проверит колёсико у кресла в боксе номер семь? Понадеются на неё и посадят бедного больного в сломанное кресло. Пойти признаться доктору? С этой занозой в мозгу Аня поднялась обратно. В онкологическое отделение. Замедлила шаги возле седьмого бокса и прильнула к окошку. Юноша спал, на этот раз повернувшись в её сторону. Лицо его, бледное и измождённое, нервно дёргалось во сне. Мимика жила своей, отдельной от неподвижного тела жизнью. Вот брови дрогнули, сломались, но вместо страдальческой гримасы рот исказила улыбка. Причем улыбалась лишь верхняя часть лица, а нижняя оскалилась в неведомом противоборстве. Аня как завороженная неотрывно следила глазами за слезой, оставившей влажную бороздку на его щеке. Слеза катилась параллельно прямому тонкому носу. Вдруг, изменив траекторию, она обогнула трепещущую ноздрю и оросила губы…
Лена с Марком набрали целую тележку продуктов, одну треть которых, правда, занимал кошачий корм. Долго не сходились во мнении, чем порадовать Аню на ужин. Лена утверждала, что подруга очень любит варёную курицу с рисом и курагой. Марк же прекрасно помнил, как Аннушка соскабливала рис с тарелки в мусорное ведро. Она не раз говорила ему, что обожает питаться так называемой нездоровой пищей. Когда Елена отсутствует. И раздельное питание, и диеты, и даже голодание способна вынести только ради спокойствия любимой подруги. Чтобы не задеть Ленино самолюбие, он предложил изобразить на ужин шведский стол: райское изобилие всего и понемногу: «Фрукты. Два-три вида салата, сыр, колбаса, а к варёной курице – парочку гарниров. Пусть сама выберет, что понравится.» Лена с восторгом оценила гений Аниного возлюбленного. Даже чуточку позавидовала. Общение с Марком было удивительно лёгким и приятным. Рассудительный и в то же время деликатный, он совершенно не был похож на нынешних ловеласов, кичливых и самоуверенных. Пьющих из горла и сплёвывающих сквозь зубы… Как повезло Аньке влюбиться в такого парня впервые и надолго! Награда за двадцать один год ожидания.
Аня в этот момент растерянно наблюдала идиллию переходящих через дорогу двух молодых людей, взявшихся за ручки огромной продуктовой авоськи. Каждый из них был очень ей дорог. Но по отдельности… Высокие, красивые, будто сошедшие с рекламного щита, пропагандирующего здоровый образ жизни, они так заразительно смеялись над чем-то…
Домой идти расхотелось. Окольными путями Анна добралась до полуподвального кафеюшника и забилась там в самый тёмный угол. Сегодня на неё столько всего свалилось! Психика не выдерживала. Хотелось плакать горько и навзрыд. Хорошо что Ленка приехала, она выслушает. С Марком Аня не могла поделиться своим открытием, потому что оно касалось его напрямую. Идея выпить винчика была не из лучших: грозила спустить эмоции на тормозах. А делать этого не следовало. Скорей бы Марк ушёл… Она заказала кофе и стала ждать.
– Странно, это так на неё не похоже. Поликлиника уже давно закрылась, где она может быть?
Ни Лена, ни Марк не притронулись к еде, решив терпеть до Аниного прихода. Стол выглядел аппетитно благодаря их совместным стараниям. Букетик цветных ромашек венчал разнообразие тарелочек, розеток и вазочек. Из салфеток Лена соорудила три пирамидки и укрепила каждую подле набора вилка-ложка-нож. Мясо томилось в духовке, издавая аромат, выкуривший из корзины даже Моню.
– Мы как семейная пара двух пенсионеров в ожидании детей и внуков!
Марк улыбнулся её сравнению:
– На пенсию так не питаются. Разве что на генеральскую…
А про себя подумал: "Я и Лена – пара избалованных детей больших начальников, не знающих нужды. Аня не пошла бы в такой разнос, ценя каждую заработанную копейку, всё время помня о матери с братом и куче племянников. Именно поэтому так хочется её побаловать и удивить.
Щелкнул замок входной двери. Вот и она, усталая и измученная. Лена, как курица-наседка, прижала подругу к груди и чмокнула в макушку. Аня слабо улыбнулась им обоим, окинула взглядом роскошный стол и пошла в комнату:
– Вы ещё не ели?
– Мы ждали тебя!
Уже с дивана донеслось:
– Поужинайте без меня, пожалуйста… Я капельку вздремну, ужасно болит голова.
Лена и Марк переглянулись. Выходит, старались зря. Сели за стол и молча уставились в тарелки.
– У меня кусок в горло не лезет, – Лена вернула ложку в салатницу, – порадовали девочку ужином!
– Думаю, я тоже лишний на этом празднике жизни… – Марк поднялся. – Пойду попрощаюсь.
Он присел на корточки перед лежащей Аней и положил голову ей на живот. Она обняла его крепко-крепко:
– Ты прости меня, ладно?
Марк взял её руку в свою и стал целовать каждый пальчик. Затем погладил маленькой ладошкой себя по волосам, лицу и прошептал:
– Я исчезну всего на недельку. Оставляю тебя в надёжных руках. Поправляйся.
После его ухода Лена убрала со стола и прилегла рядом с подругой. На кухне по радио нежно и грустно пела Мирей Матье.
– Что бы ни случилось, всё будет хорошо…
– Я так его люблю, Лена… Больше жизни. Как плакать хочется!
– Поплачь, маленькая моя… Я очень по тебе соскучилась!
– Я тоже по тебе. Вот ни за что обидела Марка…
– Он поймет. Анюта, какие у него грустные глаза…
– Ты заметила?
– Да. Скорей почувствовала…
Аня уткнулась в Ленино плечо:
– Как раз об этом мне надо с тобой поговорить. Сегодня я видела его брата в больнице.
– Его брат лежит в больнице? Он ничего не говорил об этом…
– У него страшный диагноз… Рак крови. Марк не любит говорить на эту тему. Я сегодня случайно забрела в онкологию, этажи перепутала, и в одной из палат увидела мальчика… Он лежал такой беспомощный, бледный. Мне повезло – врач принял за новенькую санитарку и не прогнал. Он спросил ещё: вы к Роману? Потом, позже, я догадалась, что речь идёт о Ромке, брате Марка. Мне дорого всё, что касается Марка и я вернулась посмотреть на него… – Аня хрипло вздохнула, собираясь с силами сказать самое важное. – Это лицо… Лен, ты не подумай, я не сошла с ума! Но я видела его раньше…
Елена погладила Аню по голове:
– Почему я должна так думать? Мир тесен, мало ли где пересеклись! Мы ни где не пересекались. Я уверена, что никогда не встречала Ромку до сегодняшнего дня.
– Не понимаю. Откуда же ты можешь знать его лицо?
– В этом-то всё и дело! Лицо! Я видела его своём кошмаре… Помнишь сон, который я рассказывала тебе месяца два назад? Ну, про женщину?
Лена приподнялась на локте:
– Твой кошмар я помню. Ты ещё с кровати брякнулась… Но при чем здесь брат Марка?
– Лицо той женщины – один в один похоже на его…
– Мистика какая-то. Ты слишком впечатлительна, Анна!
– Я знаю, в это трудно поверить. Но мне необходимо, чтоб ты поверила. Иначе я тронусь!
– Хорошо, допустим, это так. И что из этого следует?
– Ты не поняла?! Значит я нашла её сына!
– Ничего это ещё не значит… Мало ли на свете похожих людей! Но не все же они родственники.
– Лена, он в опасности… Смертельной.
– Верю. Мне очень жаль. Аня, девочка, рак – страшная болезнь, и ты не в силах изменить его участь… – Лена нежно коснулась губами Аниной переносицы.
В комнате воцарилась тишина. Только радио за стеной пело уже голосом Джо Дассена.
– Представляешь, – Лена первой нарушила паузу, – я тоже приехала к тебе за помощью. Эмма совсем плоха. Не знаем, сколько ей осталось, бедненькой… Она хочет видеть перед смертью старшую дочь. Папа ездил в Варварин скит, но привезти её с собой не смог. Не уговорил. Если Эмма умрёт, не простившись с тётей Варей, он всю жизнь будет винить себя в этом…
Аня задумчиво разглядывала орнамент на старинных часах. Внимательно и пристально изучала каждую деталь, словно некую тайнопись. Манускрипт с ответами на неожиданно возникшие вопросы.
– Сколько времени ты можешь здесь пробыть?
– Дня три-четыре, максимум. Каждая минута дорога.
– Тогда потерпи, сегодняшнюю ночь я должна переспать со воей проблемой. И найти выход. А потом подумаю, как помочь тебе и твоему папе.
– Хорошо, – Лена обняла подругу, – у меня всё равно выбора нет. Если б я не верила в твои способности, меня бы здесь не было.
– Полчаса назад ты подвергала их сомнению!
– Нет уж, фигушки! Разве не я когда-то подкинула тебе мыслишку о встрече с блудным сыном?
– Да ты, конечно ты… – Аня зевнула. – Давай спать!
– Давай. Но для начала умойся, а я разберу постель. Совсем обленилась: есть не готовишь, спишь в одежде! Знаешь, – неслось в догонку Анне, – если это именно тот мальчик, я снимаю шляпу…"
Утром Аня проснулась с готовым планом действий. Невольно залюбовалась спящей подругой, окутанной разметавшимися волосами. Сквозь смятую простыню на волю нахально пробивался розовый бутон, увенчанный затвердевшей от холода пуговкой соска. Аня коснулась указательным пальчиком своей хилой груди и с сожалением вздохнула. Подавив желание коснуться Лениной, она отправилась на кухню, по ходу сопровождаемая плотной стеной голодных кошек. Надо было основательно на целый день наесться, чтобы мысль о пустом желудке не отвлекала от дел.
Напялив черные джинсы, желтую майку с капюшоном и собрав на макушке волосы в конский хвост, Аня проверила в сумочке наличие паспорта и студенческого билета. Затем немножко разворошила секретер и выудила оттуда широкую тёмно-синюю книжку, удостоверяющую её звание медсестры гражданской обороны. Вот уж не ведала, что когда-нибудь пригодится! Теперь вперёд!
Для начала ей предстояло объясняться с Лёвкой по поводу увольнения из бара. Плохо, что он об этом ни сном, ни духом… Аня и сама ещё вчера не знала о таком решении. Ею словно руководил кто-то свыше, отрезая пути отступления, не давая опомниться, чтобы не передумала. Она вспомнила, как устроилась на работу два года назад при подобных обстоятельствах. Бедному Лёве тогда пришлось замещать срочно сбежавшую замуж барменшу. Сейчас, слава богу, ситуация упрощалась в связи с закрытием боулинг-клуба по соседству. Бармены, оставшиеся без работы, теперь тусовались в "Мефистофеле", радуясь любой вакансии. Да, Анна преподнесёт им сегодня шикарный подарок!
Лёва поартачился, больше для порядку, ну и для острастки своих будущих подчинённых, пока сидевших с внешней стороны стойки. Он немедленно должен был выбрать между Эриком и Денисом, или взять того и другого на полставки. Чтобы не рубить с плеча, деловито отвёл Анну в сторонку и негромко спросил:
– Сама-то чего вдруг срываешься? Другую работу нашла?
– Ага, – Аня активно закивала, – по профилю!
Он смерил её взглядом от кончика хвоста на затылке до бронзового лака на ногах.
– Это в школе, что ль?! Там же гроши платят!
– Не-а, в больнице…
– Тьфу ты, а в больнице ещё меньше…
– Не в деньгах счастье, Лёвушка! Счастье в любви и взаимопомощи…
– Ну да, слышали уже, пользу приносить об-чест-ву. На блюдечке. С какой бишь, напомни, каёмочкой?
– Голубой, Лёвчик. Голубая каёмочка. И поскольку мне не терпится заняться этим сегодня же, шлёпни мне увольнение ближайшим днём! Только я тебя умоляю, не по тридцать третьей!..
Лёва заложил руки за спину и гордо удалился в крошечный офис.
На прощание Аня шепнула в его продолговатое ушко:
– Солнышко, прими добрый совет: на моё место не бери ни того, ни другого, у тебя гетеросексуальная аудитория… Возьми Вику. Чао!
В больнице она сразу бросилась в отдел кадров. И вовремя. Дама солидной комплекции в парике цвета бурый махагон с утра пораньше собиралась отчалить на обед. Анна своей астенической фигурой буквально перекрыла ей шлагбаум.
– Извините, Елена Борисовна, – по иронии судьбы махагона звали в точности как её Ленку, – я по очень важному делу!
Говоря это, она протиснулась вглубь сантиметров на двадцать.
– Пожар что ли?
– Хуже! В онкологию срочно требуется санитарка.
– Я в курсе, – дама строго свела брови к переносице, получилась общипанная буква "з" на рогах. – А вы кто? Курьер? Кто вас прислал?
– Я не курьер, я то, что требуется. Санитарка то есть!
Одна половинка буквы "з" поползла вверх, но усилием хозяйкиной воли была водворена на место. Дама в махагоновом парике сканировала Аню взглядом, будто сомневаясь в её нормальности.
– С кем вы согласовывали вопрос?
– В данный момент с вами. Елена Борисовна. Я решила, что должна начать с вас. Вы распоряжаетесь кадрами и действовать, не поставив вас в известность, просто не имею права! – опять фальшивый апломб в голосе. Может зря? Главное – нажать на правильные кнопки и не переборщить при этом.
– К вашему сведению, чтоб вы знали, санитарки нужны в каждом отделении, не только в раковом. Чем занимались раньше?
– Учусь на заочном в гуманитарном вузе. Подрабатывала в общепите.
– Разносторонняя развитость, значит. К нам гуманитарство привело?
Ого, словотворчеством страдает глубокоуважаемая администраторша! Переживём и это, абы во имя светлого будущего.
– У моей знакомой был рак молочной железы, – Аня говорила сейчас правду, такими вещами не шутят. – Рак вылечили. Но грудь пришлось отрезать… – на глаза навернулись непрошенные слёзы. По сей день их с Леной соседка по подъезду, выходя на улицу, подкладывает в лифчик вату. Первым её бросил муж. Не вынес диспропорции тела. К черту "гуманитарство"!
– Еленочка Борисовна, миленькая, вы должны меня принять, ну пожалуйста!
Сердце махагона дрогнуло. Какая разница, кто будет мыть полы и подкладывать судна – девчонка с высшим образованием или полуграмотная старушка? Главврач онкологии торопил, и требования у него немыслимые: чтоб добрая была, совестливая и с крепкими нервами. Где такую найти в наше безденежное время, да ещё на смехотворную зарплату? Она завкадрами, а не психиатр…
– Вы знаете что, вы ступайте в отделение. Скажете, я послала. На собеседование. Если примут – сразу ко мне с документами.
Аня обрадовалась и такому результату. Похвалила себя за то, что узнала у вахтёра имя-отчество махагона. Теперь надо разведать, как зовут того врача с толстыми линзами. Имя его черной вязью красовалось на позолоченной табличке кабинета. Смирнитский Андрей Валентинович. Он узнал её сразу. Вскользь глянул поверх бумаг и снова погрузился в чтение:
– Чем обязан?
Аня растерялась, усомнившись в силе и надобности каких-либо аргументов. Этот человек внушал ей священный трепет.
– Меня зовут Анна…
– Приятно, но не скажу чтобы очень.
– Я хочу у вас работать.
Молчание. Не забыл вчерашний обман.
– Меня прислали из отдела кадров.
Немая пауза.
– Я вам подхожу в качестве санитарки.
– А чем вы думаете здесь занимаются санитарки?
Ура, в обороне пробита брешь…
– Тем же, чем хорошие хозяйки у себя дома.
Впервые он посмотрел на неё с любопытством:
– По вашему выходит – они выносят горшки из-под членов семьи. Ставят клизьмы и бреют лобки?
– Это не главное в их работе…
– Что же главное?
Аня пыталась разглядеть за роговой оправой добрые глаза.
– Главное – поддержка, внимание и забота… – она изо всех сил старалась избежать штампов.
– Всё это хорошо, Анна, – он назвал её по имени! Маленькая, но серьёзная победа. – Меня интересует вот что: ещё вчера вы не подозревали о нашем существовании. Зашли случайно, а выйти не можете до сих пор? Почему вы здесь?
Аня задумалась. Как бы ему это объяснить подоходчивее?
– Я всегда обходила стороной детские дома и приёмники для животных. По той же самой причине. Всем не поможешь, не усыновишь, не приручишь, говорила я себе, а если так, то стоит ли вообще связываться? Сюда, и правда, зашла случайно… Но мнение моё поменялось в корне. Знаете, что я сейчас думаю? Если я помогу жить кому-то, одному-двум, нескольким – уже какая-то от меня польза. Вы понимаете?
Доктор кивнул. Его глаза из-под толстых линз улыбались. Рот оставался серьёзным, а глаза морщинились в улыбке.
– У меня есть на руках все документы. Кой-какие теоретические знания. И я не наркоманка, в смысле доступа к обезболивающим лекарствам. Вам проверить легче лёгкого – один звонок, или простой осмотр…
Дверь кабинета распахнулась и на полкорпуса просунулась фигура медсестры. Она кивнула Ане как своей и негромко спросила:
– Андрей Валентинович! Кошенкин просит увеличить дозу морфия. Опять боли. И двух часов не прошло, как вкололи!
Доктор встал из-за стола, Аня поднялась вслед за ним.
– Я сейчас подойду к нему, Рая. Идите, Анна, – он снял очки, потёр пальцами глаза, заставив девушку нервничать, – идите в кадры оформляться. Халат на вас, боюсь не подберём, ушивать прийдётся. Ну, это дело третье. Идите же, пока не передумал!
Дома Аня с аппетитом съела все яства, которые Ленка не успела выбросить. Кажется, это их совместное произведение с Марком. А он куда-то уехал на неделю и не услышит от неё слов благодарности. «Анка, может ты ревнуешь? Глупо…» Но не безосновательно. На его месте она обратила бы внимание именно на Лену, а себя любимую обежала бы стороной в радиусе километра! «Ладно, ты на своём месте, и хватит лирики. Займись делом – включай мозги. Ты нужна Белозёрцевым… Что мы имеем?» Аня постаралась восстановить в памяти историю, рассказанную подругой. Она никогда не видела второго Эмминого мужа, отца дяди Бори. Он умер ещё до их с Еленой рождения от аневризмы сердца после второго инфаркта. Был партийцем до мозга костей и разногласия у Эммы со старшей дочерью возникли как раз на этой почве. С тётей Варей Ане тоже познакомиться не довелось – та жила в далёком ските на Архангельщине. Скит – это старообрядческое поселение. По древнерусской литературе она проходила «Житие протопопа Аввакума» и сделала вывод, что старообрядцы – люди упрямые, готовые за веру гореть синим пламенем. Сжигали себя целыми деревнями и деяние сие старец Аввакум величал подвигом. Аня пошарила рукой на холодильнике и достала оттуда колоду карт. С гадальными картинками ей легче думалось.
Эмму нарекла червонной дамой и положила в центре стола. Нисколько не удивилась, что на сердце её лёг туз пик. Правда остриём вниз, а это выигрыш во времени. По правую руку – король червонный. За неимением мужа – сын. Всё так… В голове и под ногами хлопоты, суета – то, что мама зовёт "семерением". Аня сняла следующую карту, волнуясь и держа рубашкой кверху, переворачивать не спешила. От неё во многом зависит исход и это может быть всё, что угодно: письмо, казённый дом, разговор или свидание. Но ни то, ни другое, ни третье не выпало на кон. Слева, у сердца, комфортно расположилась бубновая дама. Задача усложнялась. Кто это? Тётя Варя, Елена, она сама или вообще чужая женщина? " Когда узнаю – Эмма спасена! Но когда? Катастрофически мало времени…"
Под бубновой дамой обычно принято подразумевать молодую незамужнюю девушку. Цвет волос Аней не учитывался, потому что дам она рассматривала по возрастным и социальным признакам. Червонная – замужняя, крестовая – средних лет и побывавшая в браке. Непросто было определиться с пиковой. Традиционно она считалась роковой злодейкой, дьяволом в юбке. Аня не подходила к ней столь категорично и, если по соседству присутствовали родные пики или черви, принимала её за добрую старушку. Помощницу и советчицу в любовных делах. А вот бубновой даме порою не доверяла больше других, узрев коварные замыслы рядом с пиками, ревность и зависть возле треф. Сейчас на эту мадам делалась ставка в игре за жизнь. Если Эмма позволяет ей оказывать на себя влияние, значит принимает за свою. Они знакомы между собой – это точно. Червонный туз… Не просто знакомы – состоят в родстве. Семёрка пик – а внешне не похожи… Или внутренне? Ну и ну! Десятка червей указывла на невинность дамы. Девственница? Неужели Ленку следует из списка претенденток исключить?
От сквозняка громко хлопнула входная дверь, слетел на пол пиковый туз, а на пороге возникла "искушенная недевственница". Зацепившись ладошками за косяки и пару раз отжавшись, она втянула носом воздух. Почувствовав запах еды, удовлетворённо хмыкнула:
– Ела! Небось удалось то, что задумала. Или вхолостую аппетит разыгрался?!
– Всё было очень вкусно, спасибо.
– Было. Вчера. Сто раз тебе говорила: подогревать вредно, есть нужно свежую пищу. С пылу, с жару.
Аня махнула рукой:
– Лен, давай лекции потом. Не занудствуй! Сейчас я решаю твою задачку…
Подруга села напротив и с интересом заглянула в карты:
– Ну и?…
– Круг сужается. Только что я вычеркнула тебя.
– За что, Анюта? Чем я так провинилась?
Аня подробно объяснила пустосмешке ход своих мыслей, заодно пытаясь настроить её на серьёзный лад и извлечь недостающую информацию. Кроме кровных уз Лена не подходила по всем параметрам: покладистый характер, первородный грех и даже цвет волос – золотисто-русый, как у Эммы в молодости. Зато бунтарка Варя постриглась в монашки в неполных семнадцать, следовательно, до сих пор может оставаться девушкой. И внешностью пошла в отца-брюнета.
