Текст книги "Треснувшее зеркало"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 16

В доме номер 16 по Обри-Клоуз молодая миссис Бейкер беседовала со своим мужем. Джим Бейкер, симпатичный блондин гигантского роста, сосредоточенно собирал игрушечную модель.

– Соседи! – воскликнула Черри и тряхнула своими черными кудрями. – Соседи! – еще раз крикнула она со злостью.

Она осторожно сняла с плиты сковородку, аккуратно выложила ее содержимое на две тарелки, разделив его на две неравные порции. Большую она поставила перед мужем.

– Поджарка-ассорти, – объявила она.

Джим поднял голову и одобрительно потянул носом.

– Вот это да, – протянул он. – А что у нас сегодня? Мой день рождения?

– Тебе надо хорошо питаться, – объяснила Черри.

На ней был очень нарядный светло-вишневый в белую полоску фартук с оборками. Джим Бейкер сгреб детали сборного стратоплана, освобождая место для еды. Он широко улыбнулся жене и спросил:

– Кто это сказал?

– Хотя бы моя мисс Марпл, – ответила Черри. – Но если уж на то пошло, – добавила она, усаживаясь напротив Джима и пододвигая к себе свою тарелку, – то ей-то уж точно более полноценное питание не повредило бы. А то эта старая драная кошка, мисс Кис-Кис Найт, не дает ей ничего, кроме углеводов. На большее она не способна! «Чудесный заварной крем», «чудесный хлебный пудинг», «чудесный сыр с макаронами». Квелые пудинги с розовой сладкой подливкой. И целый день сплошная трескотня. Говорит без умолку, честное слово.

– А может, – предположил Джим, – это просто такая диета для больных?

– Диета для больных! – фыркнула Черри. – Мисс Марпл не больная, она просто старая. И вечно во все встревает.

– Кто? Мисс Марпл?

– Да нет. Эта мисс Найт. Все дает мне полезные советы. Даже пытается учить меня, как готовить. Я разбираюсь в этом в сто раз лучше, чем она.

– Да, Черри, по части готовки ты мастак, – одобрительно подтвердил Джим.

– Надо еще знать, что готовить, – продолжала Черри, – чтобы было что жевать.

Джим рассмеялся.

– Мне уж точно есть что жевать. А почему твоя мисс Марпл говорит, что мне надо лучше питаться? Ей что, показалось, что я плохо выглядел, когда на днях заходил прибить ей полку в ванной?

Черри рассмеялась.

– Сейчас расскажу тебе, что она мне сказала. Она сказала: «У вас, дорогая, красивый муж. Очень красивый муж». Прямо как в старых романах, которые читают по телевизору.

– Надеюсь, ты с ней не спорила? – спросил Джим с улыбкой.

– Я сказала ей, что ты ничего.

– Что значит – ничего? Ты меня определенно недооцениваешь.

– А потом она сказала: «Вы должны заботиться о своем муже, дорогая. Смотрите, кормите его как следует. Мужчинам необходимо обилие вкусно приготовленных мясных блюд».

– Правильно, согласен!

– И еще она мне велела готовить тебе все свеженькое, а не покупать готовые запеканки и прочее, что можно просто всунуть в духовку для подогрева. Да я этого обычно и не делаю, – добавила Черри с достоинством.

– По-моему, ты можешь делать это и чаще, – заверил Джим. – У них у всех совершенно разный вкус.

– Это когда ты замечаешь, что ешь, – ворчливо сказала Черри, – а не занят своими стратопланами и другими штуками, которые вечно собираешь. И не говори, что купил этот набор, чтобы подарить своему племяннику Майклу на Рождество. Ты купил его, чтобы самому играть с ним.

– Он еще не дорос до него, – попытался оправдаться Джим.

– А я так думаю, что ты провозишься с ним весь вечер. Может, музыку послушаем? Ты купил ту новую пластинку, о которой говорил?

– Да, купил. «Чайковский, 1812 год».

– Это та громкая, где бой, да? – спросила Черри. Она скорчила гримасу. – Нашей миссис Хартвелл она вряд ли понравится. Соседи! Как они мне все осточертели. Вечно ворчат и жалуются. Не знаю, кто из них хуже – Хартвеллы или Барнабы. Хартвеллы начинают стучать в стену уже без двадцати одиннадцать. Это они уж слишком. Даже телек и Би-би-си кончают позже. Почему, собственно, мы не можем послушать музыку, если нам хочется? И вечно пристают, чтобы сделали потише.

– Такие вещи нельзя слушать тише, – авторитетно изрек Джим. – Если не будет достаточной мощности, не будет и нужного тембра. Это все знают. Те, кто разбирается в музыке. А соседская кошка вечно залезает в наш сад и портит клумбы.

– Знаешь, Джим, мне здесь все надоело.

– Ты же не выступала против соседей в Хаддерсфильде, – заметил Джим.

– Там было по-другому, – возразила Черри. – Там мы ни от кого не зависели. Если у тебя неприятности, тебе помогали, а ты помогал другим. Но никто ни во что не вмешивался. А в новых районах есть что-то такое, что заставляет людей косо смотреть на соседей. Думаю, это из-за того, что все мы тут недавно. А сколько здесь ходит сплетен, слухов, сколько пишут жалоб в муниципалитет и тому подобное – просто уму непостижимо! В настоящих городах у людей на это просто нет времени.

– Может, ты и права, малыш.

– Тебе здесь нравится, Джим?

– Работа хорошая. И дом совсем новый. Жаль, что места маловато, не развернешься толком. Но если бы у меня была мастерская, было бы здорово.

– Вначале мне здесь все нравилось, – сказала Черри, – а сейчас все не так. Дом хороший, и краска голубая мне нравится, и ванная отличная, но люди и вся атмосфера здесь не по мне. Некоторые еще ничего. Я тебе говорила, что Лили Прайс разошлась со своим Харри. Интересно получилось, когда они пошли смотреть новый дом. Помнишь, когда она чуть не выпала из окна. Она говорит, что Харри стоял рядом, как бревно.

– Ну и правильно сделала, что разошлась. Паршивый он человек, ей-богу, – проронил Джим.

– Последнее дело – выходить замуж только из-за того, что должен быть ребенок, – заметила Черри. – Он ведь не хотел на ней жениться. Неприятный парень. Это и мисс Марпл сказала, – задумчиво добавила она. – Она говорила о нем с Лили. Лили решила, что она чокнутая.

– Мисс Марпл? Я даже не знал, что она его видела.

– Ну да, она у нас здесь гуляла в тот день, когда упала, а миссис Бэдкок подняла ее и привела к себе. Как ты думаешь, Артур и миссис Бейн сойдутся?

Джим нахмурился. Он взял деталь стратоплана и сверился с чертежом.

– Почему ты меня никогда не слушаешь? – возмутилась Черри.

– О чем ты говорила?

– Об Артуре Бэдкоке и Мэри Бейн.

– Побойся бога, Черри, его жена только что умерла! Ну вы, женщины, даете! Я слышал, нервы у него все еще ни к черту – дергается, если с ним заговорить.

– Интересно, с чего бы это… Никогда бы не подумала, что он все это так воспримет, правда?

– Ты не можешь освободить мне место на этом краю стола? – перебил ее Джим, уводя разговор в сторону от соседских дел. – Чтобы я мог разложить все детали.

Черри безнадежно вздохнула.

– Чтобы в этом доме обратить на себя внимание, надо быть сверхзвуковым или турбовинтовым самолетом, – в сердцах бросила она. – Только и носишься со своими моделями!

Она собрала на поднос остатки ужина и поставила все в мойку. Но посуду решила не мыть и, накинув как попало вельветовый жакет, направилась к выходу, на миг остановившись, чтобы бросить через плечо:

– Схожу проведаю Глэдис Диксон. Хочу взять у нее выкройку из «Вог’а»

– Давай, мать, – Джим склонился над своей моделью.

Проходя мимо соседей, Черри бросила враждебный взгляд на входную дверь. Она свернула на Блэнхейм-Клоуз и остановилась перед номером 16. Дверь была не заперта. Черри вошла в переднюю и окликнула Глэдис:

– Ты дома?

– Это ты, Черри? – выглянула из кухни миссис Диксон. – Она у себя наверху, шьет.

– Отлично. Я поднимусь к ней.

Черри поднялась наверх в маленькую спальню, где Глэдис, пухленькая простушка, ползала на коленях, накалывая бумажную выкройку на разложенный на полу материал. Щеки у нее раскраснелись, во рту несколько булавок.

– Привет, Черри. Смотри, я купила симпатичный отрез на харперовской распродаже, в Мач-Бенгэме. Хочу сделать платье с запа́хом и оборками, как то, что сшила из терилена.

– Будет здорово, – одобрила Черри.

Глэдис поднялась, немного запыхавшись.

– Что – то живот крутит, – пожаловалась она.

– Не надо кроить сразу после ужина, – сказала Черри, – да еще так сильно напрягаться.

– По-моему, мне надо немного похудеть, – сказала Глэдис, опускаясь на кровать.

– Что новенького на студии? – спросила Черри, всегда жадная до новостей из мира кино.

– Ничего особенного. Все еще никак не успокоятся. Марина Грегг вышла вчера на съемку и устроила целый скандал.

– Из-за чего?

– Ей не понравился кофе. Знаешь, они в первой половине дня всегда пьют кофе. Она сделала один глоток и заявила, что кофе какой-то не такой. Конечно, это чепуха. Ничего там не могло быть. Он был в кофейнике прямо из буфета. Правда, я всегда наливаю ей в шикарную фарфоровую чашку, не так, как всем, но кофе тот же. Так что ничего такого с ним быть не могло.

– Это у нее нервы, – предположила Черри. – Ну и что было дальше?

– Да ничего. Мистер Радд тут же всех успокоил. У него это здорово получается. Он взял у нее чашку и вылил в раковину.

– По-моему, это довольно глупо, – задумчиво проговорила Черри.

– Почему?

– Если что-то действительно было не так, теперь уж никто этого не узнает.

– Ты что думаешь, там действительно что-то могло быть? – спросила Глэдис с тревогой в голосе.

– Как тебе сказать, – Черри пожала плечами. – Ведь было же что-то в коктейле в день праздника, так ведь? Так почему бы и не в кофе? Если сразу не получается, надо пробовать снова, снова и снова.

Глэдис зябко поежилась.

– Не нравится мне все это, Черри, – призналась она. – Кто-то в самом деле хочет с ней разделаться. Знаешь, она ведь опять получила письмо с угрозами, а еще на днях этот случай с бюстом.

– С каким бюстом?

– С мраморным. На съемочной площадке. Там у них есть комната в австрийском дворце со смешным названием – что-то вроде Шотбраун. Везде картины, фарфор и мраморные бюсты. Один из них стоял на подставке. Наверное, его не очень хорошо укрепили. Короче, мимо по улице проехал тяжелый грузовик, и от сотрясения бюст свалился прямо на стул, на котором Марина сидит во время важной сцены с каким-то там графом. Стул разлетелся на куски. Счастье, что в это время не было съемок. Мистер Радд ни слова ей об этом не сказал и поставил туда другой стул. Когда она вчера спросила, почему заменили стул, он сказал, что прежний стул был не той эпохи, а с этим угол съемки лучше. Но ему это совсем не понравилось – это я тебе точно говорю.

Они посмотрели друг на дружку.

– С одной стороны, вроде интересно, – протянула Черри, – а с другой – не очень…

– Я, наверное, брошу эту работу, – заявила Глэдис.

– Почему? Не тебя же хотят отравить или бросить на голову мраморный бюст!

– Но не всегда убивают того, кого хотят. Могут укокошить и кого-нибудь другого. Как Хетер Бэдкок в тот день.

– Да, ты права, – согласилась Черри.

– Знаешь, – продолжала Глэдис, – я тут думала… Ведь в тот день я помогала в Госсингтон-Холле и была совсем рядом с ними…

– Когда Хетер умерла?

– Нет, когда она разлила коктейль и намочила платье. Красивое, кстати, платье, из ярко-синей нейлоновой тафты. Она его специально для этого случая сшила. И так странно все получилось.

– В каком смысле странно?

– Тогда я над этим не задумалась. А теперь, когда вспоминаю все, действительно кажется как-то странно.

Черри выразительно смотрела на нее. Она восприняла слово «странно» именно в том смысле, в каком оно было употреблено. Отнюдь не в смысле «забавно».

– О господи, что же ты там увидела интересного?

– Я почти уверена, что она сделала это нарочно.

– Нарочно разлила коктейль?

– Да. И, по-моему, это на самом деле интересно, правда?

– На совершенно новое платье? Ни за что не поверю.

– Я вот все думаю, – размышляла вслух Глэдис, – что Артур Бэдкок сделает с одеждой Хетер? Платье прекрасно почистится. Я могла бы заузить его наполовину. Там отличная широкая юбка. Как ты думаешь, Артур Бэдкок меня очень осудит, если я попрошу продать его мне? Оно почти не требует переделки, а материал отличный.

– И тебя… – Черри заколебалась, – это не смущает?..

– Что не смущает?

– Ну, носить платье, в котором умерла другая женщина, я хочу сказать – умерла такой смертью.

Глэдис уставилась на нее.

– Я об этом не думала, – призналась она. Минуту-другую она размышляла. Затем лицо ее прояснилось. – Не вижу ничего страшного, – заявила она. – В конце концов, когда покупаешь что-нибудь в комиссионке, обычно это вещи умерших людей, разве не так?

– Так. И все же немного не по себе.

– По-моему, ты мудришь, – заявила Глэдис. – Такой красивый ярко-синий цвет, и материал по-настоящему дорогой. А что касается этого интересного дела, – продолжала она задумчиво, – то я думаю завтра утром по дороге на работу зайти в Госсингтон и поговорить об этом с мистером Джузеппе.

– Это кто, итальянец-дворецкий?

– Да. Ужасно красивый. Глаза так и сверкают. Но характер у него ужасный. Когда мы приходим помогать, он нас, девушек, ужасно достает. – Она захихикала. – Но мы на него не сердимся. Иногда он бывает ужасно приятным… Во всяком случае, я могу просто все ему рассказать и спросить, что мне делать.

– Не понимаю, что ты ему можешь рассказать, – удивилась Черри.

– Нет, история все равно ужасная, – Глэдис явно не желала отказываться от любимого эпитета.

– А я думаю, – сказала Черри, – тебе просто нужен предлог, чтобы пойти поболтать с мистером Джузеппе. И я бы посоветовала тебе, дорогая, быть осторожнее. Ты ведь знаешь этих итальяшек! Сплошные повестки по поводу установления отцовства. Кровь у них у всех горячая, страсти прямо так и кипят.

Глэдис мечтательно вздохнула. Черри взглянула на полное прыщеватое лицо подруги и поняла, что ее предостережения излишни. «У мистера Джузеппе, – подумала она, – есть ягодки и послаще».

– Ага, – воскликнул доктор Хейдок, – распутываете!

Он перевел взгляд с мисс Марпл на ворох белой пушистой шерсти.

– Вы сами советовали мне заняться распутыванием, коль скоро вязать я не могу, – объяснила мисс Марпл.

– И делаете это весьма усердно.

– Я сделала ошибку в расчетах. Все пошло наперекосяк, и мне пришлось распускать. Тут очень сложный узор.

– Что вам сложные узоры! Пустяк.

– Наверное, мне с моим зрением надо бы заниматься только простой вязкой.

– Вам бы это скоро наскучило. А знаете, мне льстит, что вы последовали моему совету.

– Разве я не всегда следую вашим советам, доктор Хейдок?

– Только когда вас это устраивает, – сказал доктор Хейдок.

– Скажите, доктор, вы действительно имели в виду вязание, когда давали этот совет?

Он заметил лукавую искорку в ее глазах и тоже улыбнулся.

– Как дела с распутыванием убийства? – спросил он.

– Боюсь, мои способности уже не те, – сокрушенно вздохнула мисс Марпл.

– Чепуха, – возразил доктор Хейдок. – Только не говорите, что вы еще не сделали кое-каких выводов.

– Конечно, сделала. И очень даже определенные.

– Например? – с любопытством спросил Хейдок.

– Если с бокалом в тот день производили какие-то манипуляции, а я пока не очень четко представляю себе, как это могло быть…

– Может, яд был заранее приготовлен и набран в пипетку, – предположил Хейдок.

– Вы так профессиональны, – с восхищением сказала мисс Марпл. – Но все равно мне кажется очень странным, что никто ничего не заметил.

– Мало совершить убийство. Надо еще, чтобы кто-то это видел. Так, по-вашему?

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, – отмахнулась от его иронии мисс Марпл.

– Убийца вынужден был идти на риск, – заметил Хейдок.

– Да, совершенно верно. Но там, как я выяснила путем расспросов и простого сложения, было человек восемнадцать-двадцать. И мне кажется, что из двадцати человек хотя бы один должен был заметить, как это было сделано.

Хейдок кивнул.

– Конечно, по идее, так и должно быть. Но, очевидно, этого не случилось.

– Любопытно, – задумчиво произнесла мисс Марпл.

– О чем вы?

– Понимаете, есть три возможности. Я исхожу из того, что по крайней мере один человек должен был что-то заметить. Один из двадцати. По-моему, предположение вполне логично.

– Мне оно кажется весьма спорным, – сказал Хейдок. – Я уже предвижу одну из тех ужасных задач по теории вероятностей, где есть шестеро мужчин в белых шляпах и шестеро в черных и надо математическим путем определить, как они поменяются шляпами. Если вы начнете думать над такими вещами, вы свихнетесь. Уверяю вас.

– Я ни о чем подобном и не думала, – возразила мисс Марпл. – Просто подумала, что вполне вероятно…

– Да, – задумчиво произнес Хейдок. – У вас хорошо получается. И всегда получалось.

– Но ведь действительно вполне вероятно, – продолжала мисс Марпл, – что из двадцати человек попадется хотя бы один наблюдательный.

– Сдаюсь, – взмолился Хейдок. – Давайте ваши три возможности.

– Боюсь, придется изложить их очень схематично, – пояснила мисс Марпл, – я еще как следует все не продумала. Инспектор Крэддок, а до него, наверное, Фрэнк Корниш опросили, конечно, всех, кто там был. Так что естественно предположить, что, если бы кто-то заметил что-нибудь подозрительное, он бы об этом сказал.

– Это одна из ваших возможностей.

– Нет, конечно, нет, – ответила мисс Марпл, – по той простой причине, что никто ничего не сказал. И надо попытаться понять, почему, если кто-то видел, он не сказал об этом?

– Я вас слушаю.

– Возможность первая. – Щеки мисс Марпл порозовели от волнения. – Человек, видевший это, не понял, что он увидел. Им может быть очень недалекий человек, который воспринимает все только зрением, а не умом. Человек такого типа на вопрос «Вы видели, как кто-нибудь опустил что-то в бокал Марины Грегг?» ответил бы: «О нет!», но на вопрос «Вы видели, что кто-то подносил руку к бокалу Марины Грегг?» ответил бы: «Да-да, конечно, видел!»

Хейдок рассмеялся.

– Признаю, что мы неохотно допускаем, что кто-то из нас может быть полным кретином. Ну ладно. Первую возможность я принимаю. Кретин видел, но не понял смысла действия. А вторая возможность?

– Вторая возможность не столь очевидна, но все же, полагаю, теоретически она существует. Человек, который положил что-то в бокал, мог это сделать, не вызывая ни у кого недоумения.

– Простите, не понял…

– Мне кажется, – пояснила мисс Марпл, – сейчас все что-то добавляют в еду и питье. В дни моей молодости было признаком дурного тона за едой принимать лекарство, все равно что высморкаться за обедом. Просто так не делали. Если действительно надо было принять таблетку, пилюлю или ложку лекарства, выходили из комнаты. Сейчас все по-другому. Когда я гостила у своего племянника Реймонда, я заметила, что его гости имеют при себе целый набор пузырьков с пилюлями и таблетками. Они принимают их и во время, и до, и после еды, они носят аспирин и прочие лекарства в сумочках и принимают их за чашкой чая или с послеобеденным кофе. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– О да, – кивнул доктор Хейдок. – Теперь я вас понял, и мне это кажется интересным. Вы хотите сказать, что кто-то… – он остановился. – Сформулируйте лучше вы.

– Я хочу сказать, что вполне возможно – хотя и рискованно, но возможно, – что кто-то взял тот бокал, и бокал в руках этого человека воспринимался уже как его собственный. Он подсыпал туда что-то, совершенно не таясь. Никто на это даже не обратил внимания.

– И все же риск слишком велик, – возразил Хейдок.

– Да, – согласилась мисс Марпл, – это игра ва-банк, но это вполне возможно. И наконец, – продолжала она, – есть еще третья возможность.

– Возможность первая – полный кретин, – сказал доктор. – Возможность вторая – игрок. А третья возможность?..

– Кто-то видел, что произошло, и намеренно держит язык за зубами.

Хейдок нахмурился.

– По какой причине? – спросил он. – Вы предполагаете шантаж? Если так…

– Если так, – подхватила мисс Марпл, – то это крайне опасная затея.

– Да уж. – Он с любопытством смотрел на благообразную старую даму с белой шерстяной кофтой на коленях. – И именно третью возможность вы считаете наиболее вероятной?

– Нет, – ответила мисс Марпл. – Я не столь категорична. Для этого у меня еще нет достаточных оснований. Если только, – осторожно добавила она, – не убьют еще кого-нибудь.

– Вы думаете, должны убить еще кого-то?

– Надеюсь, нет, – поспешно сказала мисс Марпл. – Хочу верить и молю бога, чтобы этого не произошло. Но ведь это случается так часто, доктор Хейдок. Вот в чем весь ужас и несчастье. Это случается так часто.

ГЛАВА 17

Элла повесила телефонную трубку, загадочно улыбнулась и вышла из телефонной будки. Она была довольна собой.

«Всемогущий Крэддок! – пробормотала она себе под нос. – Я в сто раз лучше могу делать его работу. Вариации на тему „Смывайся, тебя застукали!“»

С немалым удовольствием она представила себе муки, которые только что испытал человек на другом конце провода. Этот еле слышный угрожающий шепот в трубке: «Я все видела…»

Она беззвучно рассмеялась, и ее рот скривился в злорадной и жестокой усмешке. В этот момент за ней было бы интересно понаблюдать ученому-психологу. Всего несколько дней назад она впервые ощутила чувство власти, хотя вряд ли осознавала, насколько это пьянящее чувство овладело ею.

Она прошла мимо Восточной обители. Миссис Бэнтри, как всегда копавшаяся в саду, помахала ей.

«Чертова старуха», – подумала Элла. Уходя по аллее, она спиной чувствовала взгляд миссис Бэнтри. Ни с того ни с сего ей в голову пришла фраза: «Повадился кувшин по воду ходить…» Чепуха. Никто не смог бы заподозрить, что именно она шептала эти угрозы…

Элла чихнула.

«Черт бы побрал эту сенную лихорадку!» – воскликнула она.

Войдя в свой кабинет, она застала там Джейсона Радда, стоящего у окна.

Он резко обернулся.

– Не могу вас нигде найти.

– Мне надо было поговорить с садовником. Там… – Она вдруг осеклась, заметив выражение его лица. – Что случилось? – коротко спросила она.

Казалось, его глаза запали еще глубже. На клоунском лице не осталось и следа веселья. Это был человек в состоянии стресса. Она и раньше видела его в стрессовых ситуациях, но таким – никогда.

Она опять спросила:

– Что случилось?

Он протянул ей листок бумаги.

– Результаты анализа того кофе. Кофе, на который Марина пожаловалась и отказалась пить.

– Вы посылали его на анализ? – спросила она встревоженно. – Но вы ведь вылили его в раковину. Я же видела.

Его широкий рот расплылся в улыбке.

– Я довольно ловок на руку, Элла, – объяснил он. – Вы не знали? Да, я вылил большую часть, но оставил немного и отдал на анализ.

Она посмотрела на листок, который держала в руке.

– Мышьяк? – В ее голосе слышалось удивление.

– Да, мышьяк.

– Значит, Марина была права, сказав, что кофе горчит?

– В этом как раз она была не права. У мышьяка вообще нет вкуса. Но инстинкт ее не обманул.

– А мы-то думали, что у нее просто истерики!

– Конечно, истерики! А у кого бы их не было? Практически у ее ног замертво падает женщина. Одно за другим приходят письма с угрозами. Сегодня, надеюсь, ничего еще не пришло?

Элла отрицательно покачала головой.

– Кто их подбрасывает? Впрочем, это не так уж трудно: все окна открыты. Влезть может кто угодно.

– Вы считаете, надо запереться на все замки и засовы? Но ведь такая жара. И потом, у нас же есть человек, охраняющий дом.

– Да. И мне бы не хотелось пугать Марину еще больше. Все эти записки гроша ломаного не стоят. Но мышьяк, Элла, мышьяк – совсем другое дело…

– Здесь, в доме, за пищу можно не беспокоиться.

– Вы уверены, Элла? Уверены?

– Во всяком случае, это сразу заметят. Никто посторонний…

Он перебил ее:

– За деньги, Элла, люди пойдут на что угодно.

– Но не на убийство.

– Даже на это. Они могут и не понять, что совершают убийство. Слуги…

– В слугах я уверена.

– А взять Джузеппе. Вряд ли можно доверять Джузеппе. Если бы дело дошло до денег… Он работает у нас довольно долго, но…

– Стоит ли себя так мучить, Джейсон?

Он тяжело опустился в кресло, наклонился вперед, свесив длинные руки между коленями.

– Что же делать? – тихо и задумчиво проговорил он. – Господи, что же делать?

Элла молчала, наблюдая за ним.

– Она была счастлива здесь, – промолвил он.

Джейсон Радд разговаривал скорее с самим собой, чем с Эллой. Не мигая он смотрел на ковер под ногами. Если бы он поднял голову, его, вероятно, удивило бы выражение ее лица.

– Она была счастлива, – повторил он. – Она надеялась на счастье и была счастлива. Так она говорила в тот день, когда миссис… как ее?..

– Бэнтри?

– Да, когда миссис Бэнтри пришла на чашку чая. Она сказала, что здесь все так спокойно. Сказала, что наконец нашла место, где могла бы осесть, быть счастливой, чувствовать себя в безопасности. Бог мой, в безопасности!

– Жить счастливо до конца своих дней? – В голосе Эллы слышалась легкая ирония. – Похоже на сказку.

– Во всяком случае, она в это верила.

– Но не вы, – не унималась Элла. – Вы ведь никогда не верили, что так будет.

Джейсон Радд улыбнулся.

– Нет, конечно, но действительно думал, что на время – на год, на два – наступят тишина и покой. Она могла бы стать другим человеком, обрести уверенность в себе. Она ведь умеет быть счастливой. Когда она счастлива, она как ребенок. Сущий ребенок. И на тебе…

Элла заерзала на стуле.

– Случается всякое, – резко сказала она. – Такова жизнь. Надо принимать ее как есть. Кто-то из нас это умеет, кто-то нет. Она принадлежит к последним.

Она чихнула.

– У вас опять обострение?

– Да. Кстати, Джузеппе уехал в Лондон.

Джейсон слегка удивился.

– В Лондон? Зачем?

– Какие-то семейные неприятности. У него родственники в Сохо, и кто-то из них серьезно болен. Он спросил разрешение у Марины, и она разрешила, так что я дала ему выходной. Он вернется сегодня поздно вечером. Вы не возражаете?

– Нет, – ответил Джейсон. – Не возражаю…

Он встал и принялся расхаживать по комнате.

– Если бы я мог увезти ее… сейчас… немедленно.

– Начать все с нуля? Вы только подумайте…

Он повысил голос:

– Я не могу думать ни о чем, кроме Марины. Как вы не понимаете? Она в опасности.

Элла хотела было что-то сказать, но передумала. Еще раз чихнула и встала.

– Пойду возьму ингалятор.

Она вышла из комнаты и направилась в свою ванную комнату, а в голове ее, как эхо, звучало одно и то же. Марина… Марина… Марина… Вечно Марина… В ней закипал гнев. Она старалась подавить его. Вошла в ванную, взяла ингалятор, вставила наконечник в ноздрю и нажала. Сигнал опасности запоздал на секунду… Ее мозг отметил незнакомый запах горького миндаля…