Текст книги "Каприз"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

И снова многозначительное молчание. Майор Меролл внимательно посмотрел на своего подчиненного.

– О ней у вас особое мнение, не так ли? – спросил он.

– Да, сэр. Видите ли, она открыто признает, что была в лодочном домике незадолго до предполагаемого времени убийства.

– Разве она поступила бы так, если была бы виновной?

– Она смогла бы, – медленно ответил Блэнд. – В действительности это было бы для нее наилучшим выходом. Если она берет поднос и говорит всем, что несет его к Марлен, тогда ее посещение домика имеет объяснение. Она возвращается и утверждает, что девушка была жива. Это лишь ее утверждение. Но, если вы помните, сэр, в медицинском заключении доктора Кука сказано, что смерть наступила между четырьмя часами и четырьмя сорока пятью. О том, что Марлен была жива в четверть пятого, у нас имеются показания лишь самой мисс Брэвис. Есть еще один любопытный момент в связи с ее показанием. Она утверждает, что с водой и пирожными к Марлен ее послала леди Стаббс. Но другой свидетель уверяет, что на леди Стаббс это непохоже. И, полагаю, вы со мной согласитесь, что это так. До других леди Стаббс не было дела. Она заботилась лишь о себе и о своей внешности. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется маловероятным, чтобы она посылала мисс Брэвис с угощением для Марлен.

– В этом что-то есть, Блэнд, – сказал Меролл. – Но, в таком случае, каковы мотивы?

– Для убийства девчонки – никаких, – ответил Блэнд. – Но я уверен, вы знаете, что у нее могли быть мотивы для убийства леди Стаббс. По утверждению месье Пуаро, о котором я вам рассказывал, она по уши влюблена в своего хозяина. Предположим, она пошла за леди Стаббс в лес и там ее убила. А Марлен Таккер случилось быть этому свидетельницей. Тогда, конечно, ей ничего не оставалось, как убить и Марлен. Что дальше? Она втаскивает труп девушки в помещение, идет наверх, берет поднос и снова спускается к домику. Ее отсутствие на лужайке оправдано, а мы получаем единственное свидетельское показание о том, что в четверть пятого Марлен Таккер была еще жива.

– Так, – вздохнул майор Меролл. – Продолжайте, Блэнд, продолжайте. Как вы думаете, что бы она могла сделать с трупом леди Стаббс, если преступница она?

– Спрятала в лесу, закопала или сбросила в реку.

– Но последнее сделать было бы нелегко, не так ли?

– Это зависит от того, в каком месте совершилось преступление. Леди Стаббс была довольно тяжела. Если это произошло недалеко от лодочного домика, она могла дотащить ее до края настила и сбросить в воду.

– На глазах у пассажиров прогулочных теплоходов?

– Это было бы для них лишь первым актом спектакля, поставленного мною позже. Рискованно, но возможно. Однако я считаю более вероятным, что труп она где-то спрятала, а в Хэлм бросила только шляпу. Видите ли, она очень хорошо знает дом и поместье, и спрятать труп для нее, может быть, не представляло особого труда. А позже она могла избавиться от него, сбросив его в реку. Как знать? Конечно, – добавил Блэнд, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову, – если убийца она. Откровенно говоря, сэр, я больше подозреваю де Суза…

Других версий не было. Майор Меролл взглянул на Блэнда и откашлялся.

– В итоге выходит следующее: у нас есть пять-шесть человек, из которых кто-то в большей, кто-то в меньшей степени может быть заподозрен в убийстве Марлен Таккер. В общих чертах мы можем судить о мотивах убийства. Ее убили потому, что она что-то видела. И это все. Но, пока мы не узнаем, что же она видела, мы не узнаем, кто убийца.

– Рассуждая так, вы несколько усложняете вопрос, сэр.

– Да, конечно! Но под конец все станет на свои места.

– А тем временем, смеясь в кулак, парень покинет Англию.

– Вы уверены, что это он, не так ли? Нет-нет, я не говорю, что вы ошибаетесь. Все равно… Во всяком случае, – пожав плечами, добавил он после небольшой паузы, – это лучше, чем убийца-психопат. Будь это маньяк, мы, вероятно, занимались бы уже третьим убийством.

– Говорят, пришло две беды – жди третьей, – мрачно заметил инспектор.

Эту поговорку он вспомнил на следующее утро, когда услышал, что старик Мэрделл, возвращаясь поздно вечером домой с противоположного берега, утонул в реке. Старик ездил в Гитчэм и в своем излюбленном кабачке, должно быть, выпил лишнее. Он упал в воду, когда причаливал к пристани. Его тело нашли на следующее утро, лодку унесло течением.

Дознание было простым и кратким. Ночь была темная и ненастная. Старик Мэрделл выпил три пинты пива. Ему было девяносто два года. Причина смерти – несчастный случай…

Глава 15

Эркюль Пуаро сидел в квадратном кресле перед квадратным камином в квадратной комнате своей лондонской квартиры. Перед ним лежало великое множество предметов, которые не были квадратными, у них были причудливые, почти фантастические закругления. Рассматривая каждый предмет в отдельности, невозможно было бы постигнуть его значение в обыденной жизни. Он казался бы невероятным, бессмысленным и совершенно случайным. На самом же деле эти предметы не представляли ничего необычного. Каждый имел свое особое место в особом целом. Расположенные в определенных местах этого особого целого, они приобретали не только смысл, но и создавали определенную картину. Иначе говоря, Эркюль Пуаро составлял картину-головоломку. Эта игра была его любимым занятием. Он находил, что это и развлекает, и успокаивает.

Он смотрел на нижнюю часть рамки, где зияло бесформенное пятно. Оно вносило диссонанс в определившийся порядок. Игра напоминала ему его собственную профессию. Там тоже встречаешься со множеством разнообразных, казалось бы, совершенно не связанных между собой фактов, которые, несмотря на кажущуюся несовместимость, будучи помещенными на свое особое место, воссоздают целостную картину. Его пальцы ловко поддели непонятный темносерый кусочек и втиснули в голубое небо. Кусочек оказался частью самолета.

– Так, – пробормотал Пуаро, – вот оно что. Один ничего не обещающий кусочек сюда, другой, непонятный, – туда, и непонятное становится понятным: у всех у них свои места и, когда они займут их… Eh bien [14]14
  Ну конечно (фр.)


[Закрыть]! Дело сделано! Все ясно. Все, как на картинке!

С поспешностью он втиснул подряд небольшую часть минарета, кусочек, похожий на полосатый навес (на самом деле это был зад кошки), и недостающий кусок солнечного заката.

«Если бы сразу знать, что должно получиться, подбирать было бы легко, – подумал Пуаро. – Но в том-то и дело, что не знаешь. Так и у нас – ищешь не там, где нужно, или не то, что нужно». – Он с досадой вздохнул и перевел свой взгляд с только что составленной картины на кресло у противоположного края камина. В нем полчаса назад сидел инспектор Блэнд. Он пил чай с коржиками (тоже квадратными) и вел грустную беседу. Он приехал в Лондон по служебным делам и, покончив с ними, зашел к Пуаро, желая, как он сам объяснил, узнать, не было ли у месье Пуаро каких-нибудь новых предположений. Затем он изложил свои собственные идеи. По всем основным пунктам Пуаро с ним соглашался. Он считал, что инспектор Блэнд подошел к вопросу по-деловому и без предубеждений.

Со времени событий в Нэсс-Хауз прошло больше месяца, почти пять недель. Это было время застоя и неудач. Труп леди Стаббс найден не был. Ничто не указывало и на то, что она жива. Факты, которыми располагал инспектор Блэнд, несмотря на всю их противоречивость, свидетельствовали о том, что она была мертва.

– Конечно, труп могло и не вынести течением, – сказал Блэнд. – И, поскольку он в воде, нечего и говорить о нем. Он еще может всплыть, но опознать его будет трудно.

– Есть еще один вариант, – заметил Пуаро.

Блэнд кивнул.

– Да, я о нем думал, – ответил он. – Я не перестаю думать о нем. Вы имеете в виду, что труп может быть там, в Нэсс. Спрятан в таком месте, где мы и не подумали бы искать. Такой вариант возможен. К тому же старинный дом и такой участок! Там есть места, о которых и не подумаешь, что они там могут быть. – Он немного помолчал и продолжал: – Всего лишь позавчера я был в одном помещении. В бывшем бомбоубежище, построенном еще во время войны. Весьма неосновательное сооружение в саду у стены дома. После войны над полуразрушенным убежищем насыпали грунт, наделали искусственных холмов, насадили кустарник. Проходя мимо, никогда не подумаешь, что там находилось убежище и что под землей есть помещение. Из подвала дома от винного хранилища к нему идет подземный ход. Я именно это имел в виду, когда упомянул о старинном доме и об участке. Возможны ведь и другие места, о которых никто из посторонних не знает. Я думаю, что под домом вряд ли может быть тайник, похожий на убежища священников, или что-нибудь в этом роде….

– Едва ли – не то время.

– То же самое говорит и мистер Уэймен. Он говорит, что дом был построен около 1790 года и священникам в то время уже ничто не угрожало. Но все равно, в доме могли быть какие-либо переделки, перестройки, о которых кто-нибудь из семейства должен знать. Как вы считаете, месье Пуаро?

– Это вполне возможно, – ответил Пуаро. – Я решительно поддерживаю вашу мысль. Если допустить такую возможность, тогда напрашивается вопрос: кто об этом знает? Полагаю, что кто-либо из живущих в доме.

– Несомненно. Но в таком случае отпадает версия относительно де Суза, – заметил инспектор Блэнд с недовольным видом. Он все еще подозревал его.

– Естественно, – продолжал он, – кто-нибудь из тех, кто живет или жил в доме, например, слуга или член семьи. Из тех, кто в доме находился временно, – едва ли. И меньше всего тот, кто в дом лишь приходит, – супруги Легги, к примеру.

– Человек, который должен знать и который мог бы рассказать вам об этом, есть. Это миссис Фоллиат, – сказал Пуаро.

Он был уверен, что миссис Фоллиат о Нэсс-Хауз знала все. Миссис Фоллиат знала очень многое. О том, что Хэтти Стаббс умерла, она знала с самого начала. Еще до ее смерти и смерти Марлен она знала, что мир очень безнравствен и в нем очень много злых людей. Пуаро с досадой думал, что миссис Фоллиат была ключом ко всей этой истории, ключом, который не так просто повернуть в замочной скважине.

– Я говорил с леди несколько раз, – сказал инспектор. – Она была очень любезна и, казалось, весьма сожалела, что не может оказать нам существенной помощи.

«Не может или не желает?» – подумал Пуаро. Блэнд, вероятно, думал то же самое.

– Есть женщины, – сказал он, – которых нельзя заставить. Их невозможно ни убедить, ни запугать, ни обмануть.

«Миссис Фоллиат не из тех, кого можно заставить, убедить или обмануть», – подумал Пуаро.

Инспектор допил свой чай, вздохнул и ушел, а Пуаро взялся за картину-головоломку, чтобы унять возраставшее в нем раздражение. Он чувствовал себя не только раздраженным, но и униженным. Миссис Оливер позвала его, Эркюля Пуаро, чтобы раскрыть тайну! Она чувствовала что-то неладное, и неладное действительно было. Она верила в Эркюля Пуаро и надеялась. Сначала – что он предотвратит несчастье, а затем – что он найдет убийцу. А он убийцы не нашел. Он блуждал в тумане – в тумане, в котором время от времени появлялись проблески обманчивого света. То тут, то там он замечал эти проблески, и временами ему казалось, что он видит выход. Он шел на свет, но снова и снова оказывался во мгле.

Пуаро встал, перешел к другой стороне камина, повернул второе кресло и сел. От разноцветных картонных фигурок игры он переключился на головоломку с убийством. Он достал из кармана записную книжку и аккуратными мелкими буквами вписал в нее: «Этьен де Суза, Аманда Брэвис, Алек Легги, Пегги Легги, Майкл Уэймен».

Для сэра Джорджа и Джима Уорбартона убить Марлен Таккер было невозможно физически. То же самое можно сказать и о миссис Оливер, и он дописал ее имя значительно ниже остальных. Имя миссис Мастертон он приписал тоже, так как не помнил, чтобы от четырех до четырех сорока пяти она была на лужайке безотлучно. Дворецкий Хэнтон был внесен в список скорее потому, что в сценарии миссис Оливер фигурирует «зловещий дворецкий», а не потому, что темноволосый мастер гонга внушил ему какие-либо подозрения. «Парень в черепаховой рубашке» значился под вопросительным знаком.

– Я идиот, – улыбнулся Пуаро. – Какое отношение имеет парень ко всем этим событиям?

Но он понимал, что кое-какие причины для включения парня в список все же были. Он вспомнил, как он удивился, когда увидел его в «капризе». Лицо не очень приятное, несмотря на то, что было молодым и красивым. Надменное и безжалостное лицо. Молодой человек приходил туда с какой-то целью. Он явно хотел с кем-то встретиться, причем он не мог или не хотел встречаться открыто. Не было ли здесь связи с убийством?

Молодой человек был из молодежной гостиницы, а это значит, что его соседство с Нэсс-Хауз могло длиться не больше двух суток. Попал ли он туда случайно? Был ли он одним из многих студентов, приезжающих в Англию? Может быть, он такой же, как и те две девушки, которых он подвозил в тот первый день? Или он приехал с особой целью, чтобы встретиться с определенной личностью? Или это было случайное столкновение во время праздника? Не исключено и это.

– Я многое знаю, – сказал вслух Пуаро. – У меня в руках множество кусочков из этой картины-головоломки. Мне известен вид преступления, но, должно быть, я подхожу к нему не с той точки зрения.

Он перевернул страницу своей записной книжки и написал: «Просила ли леди Стаббс мисс Брэвис отнести Марлен закуску? Если нет, почему мисс Брэвис сказала, что просила?»

Он задумался. Мисс Брэвис и сама могла позаботиться о девушке. Но если так, почему она не сказала об этом просто? Для чего ей понадобилось лгать? Может быть, потому, что, придя в лодочный домик, она обнаружила, что Марлен мертва? Если мисс Брэвис не виновата в убийстве, поведение ее кажется непонятным. Она ведь не из нервных и не страдает расстройством воображения. Если бы она действительно обнаружила, что девушка убита, она немедленно подняла бы тревогу.

Пуаро молча смотрел на оба вопроса и не мог отделаться от чувства, что где-то здесь таилась ускользавшая от него правда. Минут через пять он сделал новую запись: «Этьен де Суза утверждает, что он писал кузине о своем приезде в Нэсс-Хауз за три недели. Это ложь или правда?»

Пуаро почти верил, что это была ложь. Он вспомнил сцену во время завтрака. Если письмо было получено раньше, то, казалось, не было ни малейшей причины для сэра Джорджа разыгрывать удивление, а для леди Стаббс – испуг, которых они не испытывали. Если лее письма не было, почему Этьен де Суза солгал? Чтобы создать впечатление, что о его визите знали и он был желанным гостем? Весьма неубедительное объяснение. Доказать, что такое письмо было написано или получено, невозможно. Была ли это попытка со стороны де Суза придать своему визиту кажущуюся естественность, показать, что его ожидали? Сэр Джордж и без того принял его весьма дружелюбно, хотя и не знал его…

Стоп! Сэр Джордж не знал де Суза. Его жена знала, но не видела. Говорит ли это о чем-нибудь? Л может быть, этот человек вовсе не де Суза? Может быть, он лишь выдавал себя за де Суза? Пуаро с разных сторон обдумывал эту идею и не видел в ней смысла. Что мог выиграть этот человек, выдавая себя за де Суза? Во всяком случае, после смерти Хэтти де Суза ничего от нее не унаследует. У Хэтти, как уверяет полиция, не было никаких своих капиталов. Она располагала лишь тем, что было ей выделено мужем на текущие расходы.

Пуаро старался вспомнить точно, что она ему в то утро сказала. «Он всегда был дурным человеком. Он творит страшные вещи». А мужу, по словам Блэнда, она сказала: «Он убивает людей».

После всего, что случилось в Нэсс-Хауз, эти слова приобретают особое значение. Он убивает людей.

В день, когда Этьен де Суза прибыл в Нэсс-Хауз, там действительно было совершено убийство, возможно – два убийства. Миссис Фоллиат, однако, уверяла, что на мелодраматические сентенции Хэтти не следует обращать никакого внимания. Она очень настаивала, миссис Фоллиат…

Пуаро нахмурился, потом со стуком опустил руку на подлокотник кресла.

– Постоянно, я постоянно возвращаюсь к миссис Фоллиат. Ключ ко всей этой истории – она. Если бы я знал то, что известно ей… Хватит сидеть в кресле и размышлять. В Девоншир! К миссис Фоллиат!

Некоторое время Пуаро стоял у больших железных ворот Нэсс-Хауз. Он смотрел на извивающуюся дорогу и окружавший пейзаж. Лето прошло. Трепещущие желтые листья медленно опускались на землю. Совсем рядом травянистые берега разукрасились в розовато-лиловые тона. Пуаро вздохнул. Он невольно залюбовался красотой Нэсс-Хауз. Он не был большим любителем естественных пейзажей, он любил все нарядное и аккуратно подстриженное, и все же не мог не оценить дикой и в то же время мягкой красоты кустарников и деревьев.

Слева от него был знакомый домик с небольшой галереей. Погода была великолепна, и миссис Фоллиат могло не оказаться дома. Она могла быть где-нибудь в саду со своей корзинкой или уйти к друзьям. Друзей у нее было много. Здесь был ее дом. И не один десяток лет. Как это сказал старик на пристани? «Фоллиаты всегда будут в Нэсс-Хауз».

Пуаро негромко постучал в дверь. Через некоторое время внутри послышались шаги. Они показались ему слишком медленными, почти нерешительными. Дверь открылась, в ее проеме стояла миссис Фоллиат. Пуаро был поражен ее видом: перед ним стояла постаревшая и слабая женщина. Она смотрела на него пристально и недоверчиво.

– Месье Пуаро? Вы?

Ему показалось, что в ее глазах промелькнул страх. Но, может быть, ему лишь показалось?

– К вам можно, мадам?

– Ну, конечно.

Ока полностью овладела собой, вежливым жестом пригласила войти и ввела его в свою небольшую гостиную. Несколько хрупких фигурок на камине, в изысканных кружевных чехлах два небольших кресла, на столике – чайный прибор.

– Я принесу вам чашку.

Пуаро протестующе поднял руку.

– Ну, конечно же, вы должны выпить чашку чая, – отклонила она его протест.

Она вышла из комнаты.

Он снова осмотрелся. На столе лежало шитье с воткнутой иглой. У стены стоял книжный шкаф с книгами. На стене было несколько миниатюр и выцветшая фотография в серебряной рамке. На ней был изображен мужчина в военной форме с жесткими усами и слабым подбородком.

Миссис Фоллиат вернулась с чашкой и блюдцем в руке.

– Ваш муж, сударыня?

– Да. – Заметив, что взгляд Пуаро скользнул по стене, повыше книжного шкафа, словно ища новых фотографий, она резко сказала: – Я не люблю фотографий. Они заставляют жить прошлым. Нужно уметь забыть. Усохшие ветви нужно отсекать.

Пуаро вспомнил, как в первую их встречу, на берегу, она работала с секатором у кустарника. Тогда она тоже что-то говорила об усохших ветвях. Он смотрел на нее в задумчивости, стараясь оценить ее характер. Загадочная женщина. В мягких и тонких чертах ее внешности чувствовалось и нечто другое, что можно было бы назвать одним словом – безжалостность. Перед ним сидела женщина, способная срезать и выбросить сухие ветки не только из кустарника… из жизни – тоже.

Она села и налила ему чай.

– Молоко? Сахар?

– Три кусочка, пожалуйста.

– Вы меня удивили своим визитом, – сказала она, подавая ему чашку. – Признаться, я никогда не думала, что вы снова сможете оказаться проездом в наших краях.

– Я не совсем проездом, сударыня.

– Вот как? – Ее брови слегка приподнялись.

– В ваши края я приехал по делу.

Она все еще смотрела на него вопросительно.

– Отчасти – чтобы угидеться с вами, сударыня.

– В самом деле?

– Прежде всего – есть ли какие-нибудь новости о леди Стаббс?

Миссис Фоллиат покачала головой.

– Позавчера у корнуэльских берегов вынесло труп, – сказала она. – Джордж ездил туда, чтобы опознать его, но то была не она. Мне очень жаль Джорджа, – добавила миссис Фоллиат. – Напряжение ужасное.

– Он все еще верит, что его жена может быть живой?

Миссис Фоллиат медленно покачала головой.

– Я думаю, он больше не надеется. Ведь если бы Хэтти была жива, ей не удалось бы так долго скрываться от полиции и от прессы. Даже если бы с ней случилось что-нибудь вроде потери памяти, полиция непременно уже нашла бы ее.

– Пожалуй, да. Полиция все еще продолжает поиски?

– Вероятно. Я точно не знаю.

– Но ведь сэр Джордж больше не надеется?

– Он так не говорит. Правда, последнее время я не вижу его. Он большей частью находится в Лондоне.

– А о девушке? Выяснилось что-нибудь новое?

– Насколько мне известно – нет. Какое-то бессмысленное преступление, – добавила она, – абсолютно бесцельное убийство. Бедное дитя…

– Я вижу, вас все еще волнует это убийство, мадам.

Миссис Фоллиат с минуту или две но отвечала. Потом сказала:

– Когда человек стар, его всегда волнует смерть молодых. Для нас, пожилых, смерть кажется естественной, а у этой девчонки впереди была еще вся жизнь.

– И, возможно, не очень интересная.

– С нашей точки зрения, может быть, и не интересная, но для нее она была полна интереса.

– Хотя вы и утверждаете, что для нас, пожилых, смерть естественна, – сказал Пуаро, – умирать все же никому не хочется. По крайней мере – мне. Я до сих пор считаю, что жизнь очень интересна.

– Я не считаю… – Ее плечи опустились. Казалось, она говорила сама с собой, а не с ним. – Я очень устала, месье Пуаро. Когда придет мой час, я буду не только готова, но и благодарна.

Он бросил на нее быстрый взгляд. Как и в первую встречу, он подумал, что, может быть, перед ним больная женщина, твердо знающая о приближении своей смерти. Иначе трудно было объяснить ее крайне усталый вид и почти безвольные движения. Он чувствовал, что усталость не свойственна этой женщине. В Эми Фоллиат легко угадывались твердый характер, энергия и требовательность. Ей многое пришлось перенести: потерю дома, богатства, она пережила своих сыновей. Она нашла в себе силы «отсечь усохшие ветви». Однако Пуаро чувствовал, что сейчас в ее жизнь вошло нечто такое, чего ни она сама, ни другие отсечь не смогут. Если это не физический недуг, что тогда?

Она вдруг слабо улыбнулась.

– Бы ведь знаете, месье Пуаро, – сказала она, словно угадав его мысли, – мне ведь не для кого особенно жить. У меня много друзей, но нет близких родственников, нет семьи.

– У вас есть ваш дом, – горячо возразил Пуаро.

– Вы имеете в виду Нэсс? Да…

– Это ваш дом, не так ли? Сэру Джорджу он принадлежит лишь формально? Сэр Джордж сейчас в Лондоне, и вы здесь полная хозяйка.

И снова он заметил мелькнувшее выражение страха в ее взгляде. Когда она заговорила, ее голос звучал с ледяной холодностью.

– Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать, месье Пуаро. Я благодарна сэру Джорджу за то, что он сдает мне в аренду этот домик. Но я его арендую. Я ежегодно плачу ему определенную сумму за него и за право беспрепятственного передвижения на территории поместья.

Пуаро вскинул руки.

– Прошу прощения, мадам. Я не хотел вас обидеть.

– Я, конечно, не так поняла вас, – ответила миссис Фоллиат холодно.

– Чудесный уголок, – сказал Пуаро. – Прекрасный дом, великолепное поместье! А вокруг мир и безмятежность.

– Да. – Ее лицо радостно озарилось. – Мы всегда это чувствуем. Я почувствовала это еще в молодости, когда впервые сюда приехала.

– Но по-прежнему ли здесь так мирно и безмятежно, мадам?

– А почему – нет?

– Неотмщенное убийство, – сказал Пуаро. – Пролита невинная кровь. И пока здесь будет тень жертвы, мира не будет. Вы это знаете так же, как и я, мадам.

Миссис Фоллиат не ответила. Она сидела молча и неподвижно. Пуаро не знал, о чем она думала. Он наклонился немного вперед и заговорил снова.

– Мадам, вы многое знаете об этом убийстве. Может быть – все. Вы знаете, кто убил Хэтти Стаббс, вы, вероятно, знаете, где сейчас лежит ее тело.

Тогда миссис Фоллиат заговорила. Ее голос был громким, почти грубым.

– Я ничего не знаю, – сказала она. – Ничего.

– Возможно, я употребил не то слово. Вы не знаете – вы догадываетесь, мадам. Я совершенно уверен, что вы догадываетесь.

– Извините, но вы сейчас смешны!

– Это не смешно, мадам, это нечто совершенно противоположное – это опасно.

– Опасно? Для кого?

– Для вас, мадам. Вы одна знаете тайну, и поэтому вы в опасности. Я знаю убийц лучше, чем вы, мадам.

– Я вам уже сказала, я ничего не знаю.

– Значит, подозреваете…

– У меня нет никаких подозрений.

– Извините, это неправда, мадам.

– Говорить так из одного лишь подозрения было бы неправильно, даже больше – подло.

Пуаро наклонился вперед.

– Так же подло, как то, что произошло здесь месяц тому назад?

Она съежилась в своем кресле и почти прошептала:

– Не говорите мне об этом. В конце концов, все кончено, – добавила она со вздохом и сильно вздрогнула. – Все позади.

– Как вы можете так говорить, мадам? Из опыта я знаю, что убийца никогда не остановится перед новым убийством.

Она покачала головой.

– Нет, все позади. К тому же я ничего не могу изменить. Ничего.

Он встал и смотрел на нее сверху.

– Даже полиция прекратила следствие, – сказала она почти капризно.

Пуаро медленно покачал головой.

– О нет, мадам, вы ошибаетесь. Полиция ничего не прекращала. И я – тоже, – добавил он. – Запомните это, мадам. Я – Эркюль Пуаро – ничего не прекратил.