Текст книги "Каприз"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3

В дом их ввела миссис Фоллиат. Пуаро проследовал за нею налево в элегантно обставленную малую гостиную, а затем дальше, в большую гостиную, которая была полна народу. Ему показалось, что там говорили все сразу.

– Джордж, – сказала миссис Фоллиат. – Это месье Пуаро, он так любезен, что согласился приехать и помочь нам. Сэр Джордж Стаббс.

Сэр Джордж, говоривший что-то громким голосом, повернулся к Пуаро. Это был крупный мужчина с довольно свежим красивым лицом, его борода казалась в какой-то мере неожиданной. Она придавала ему сходство со смущенным актером, не решившим, кого ему играть – сельского сквайра или дельного, но маловоспитанного человека из далекого доминиона, и, вопреки замечаниям Майкла Уэймена, эта борода вовсе не делала ее обладателя похожим на военного моряка. Его голос и манера держаться выдавали в нем веселого и общительного человека, но бледно-голубые глаза были маленькие и злобные.

Он приветствовал Пуаро с большой сердечностью.

– Мы так рады, что ваш друг миссис Оливер сумела убедить вас приехать, – сказал он. – Это очень умно. Ваше имя привлечет массу народа.

Он как-то рассеянно посмотрел вокруг.

– Хэтти!.. Хэтти! – повторил он с едва заметной резкостью в тоне.

Леди Стаббс сидела, откинувшись в большом кресле, в некотором отдалении от остальных. Казалось, она не обращала никакого внимания на то, что происходило вокруг. С улыбкой рассматривая свою простертую вдоль подлокотника руку, она пошевелила кистью, заставляя свет играть в зеленой глубине крупного солитера, украшавшего один из ее пальцев.

Слегка вздрогнув, она подняла голову и почти по-детски проговорила:

– Здравствуйте.

Пуаро склонился над ее рукой.

– Миссис Мастертон, – продолжал представлять его сэр Джордж своим гостям.

Монументальный облик миссис Мастертон чем-то напоминал Пуаро ищейку. Ее крупная нижняя челюсть выдавалась вперед, а большие скорбные глаза были слегка налиты кровью.

Она поклонилась и продолжала вести беседу низким грудным голосом, который снова навел Пуаро на мысль о лающей собаке.

– Этот крупный спор по поводу чайной палатки нужно прекратить, Джим, – энергично говорила она.

– Они должны понять смысл. Мы ведь не можем провалить все представление из-за их идиотских женских распрей.

– О, несомненно, – отвечал мужчина, которому адресовались эти слова.

Капитан Уорбартон, в своем клетчатом спортивном пиджаке, чем-то смутно походивший на лошадь, в хищной улыбке обнажил множество белых зубов и продолжал разговор.

– Не беспокойтесь. Я все улажу, – сказал он. – Я пойду к ним и отечески проберу их. А как с палаткой гадалки? У магнолии? Или в дальнем конце лужайки у рододендрона?

Сэр Джордж представил Пуаро новой паре.

– Мистер и миссис Легги.

Высокий молодой мужчина, с сильно шелушившимся от солнечного загара лицом, доброжелательно улыбнулся. Его жена, рыжеволосая женщина с симпатичными веснушками на лице, дружески кивнула и снова ринулась в полемику с миссис Мастертон. Ее приятный высокий дискант и низкий лай миссис Мастертон звучали, как своеобразный дуэт.

– …не у магнолии… узкое место…

– …нужно рассредоточить… может создаться очередь…

– …намного прохладнее… я имею в виду солнечную сторону…

– …метать в цель нельзя слишком близко от дома… парни так входят в азарт…

– А это, – сказал сэр Джордж, – мисс Брэвис, наша главная хозяйка.

Мисс Брэвис сидела за огромным серебряным чайным подносом. Это была худощавая женщина лет сорока с деловым видом и живым приятным обхождением.

– Как вы себя чувствуете, месье Пуаро? Надеюсь, ваше путешествие было не слишком утомительным, – сказала она. – Поезда в это время года иногда переполнены. Я налью вам чаю. Молоко? Сахар?

– Молока совсем немного, мадемуазель, а сахара четыре кусочка. Я вижу, вы развили очень активную деятельность, – добавил Пуаро, когда она занялась выполнением его просьбы.

– В последний момент всегда находится многое, что еще не сделано. В наше время вас могут подвести самым бесстыдным образом. С шатрами, с палатками, со стульями, с разным оборудованием для аттракционов… Кому-то ведь нужно позаботиться об этом? Я все утро висела на телефоне.

– А как с этими колышками, Аманда, – спросил сэр Джордж, – и с клюшками для гольфа?

– Все улажено, сэр Джордж. Мистер Бенсон из клуба любителей гольфа был очень любезен.

Она подала Пуаро его чашку.

– Сандвич, месье Пуаро? Эти с помидором, а эти с мозгами. Но, может быть, вы желаете пирожное с кремом? – спросила мисс Брэвис, вспомнив о четырех кусочках сахара.

Пуаро пожелал пирожное, он выбрал себе особенно сладкое и с очень жидким кремом. Осторожно положив его на блюдечко, он пошел и сел рядом с хозяйкой дома. Она все еще была занята своим бриллиантом и с довольной улыбкой ребенка подняла к нему свое лицо.

– Взгляните. Он очень красив, не правда ли?

Он изучающе смотрел на нее. На ней была широкополая шляпа из ярко-красной соломки в стиле кули. И, отражая ее цвет, мертвенно-белая кожа лица казалась розоватой. Белая кожа, яркие губы, обильно накрашенные ресницы и мягкие, похожие на бархат черные волосы придавали ее лицу экзотически-томный вид. Несколько тяжеловесная, не английского типа, она казалась существом, случайно вырванным из-под тропического солнца и помещенным в английскую гостиную. Но особенно удивили Пуаро ее глаза. Их взгляд был каким-то детским и почти пустым.

Она задала свой вопрос в доверительно-наивной манере, и Пуаро ответил ей в том же тоне:

– Очень красивое колечко.

Ей было приятно это слышать.

– Его вчера подарил мне Джордж, – понизив голос, объяснила она, словно доверяя ему тайну. – Он делает мне массу подарков. Он очень добр.

Пуаро посмотрел на кольцо и на протянутую вдоль подлокотника руку. Ногти были очень длинные, с красновато-коричневым маникюром.

«Они трудиться не умеют и не умеют они прясть…»

– пришло ему в голову.

Он и в самом деле не мог себе представить леди Стаббс за прялкой. Но и с невинным полевым цветком ее нельзя было сравнивать тоже. Это был искусственный, куда более сложный цветок.

– У вас прекрасная гостиная, мадам, – сказал он, оценивающим взглядом окинув комнату.

– Вероятно, – ответила леди Стаббс неопределенно.

Ее внимание по-прежнему было поглощено кольцом. Склонив на одну сторону голову, она все еще шевелила рукой и любовалась зелеными искорками внутри камня.

– Вы видите, – сказала она доверительно, – оно мне подмигивает.

Она вдруг разразилась смехом. Пуаро был несколько шокирован: это был громкий истерический смех.

– Хэтти, – донесся с другого конца комнаты голос сэра Джорджа. Голос был мягок и добр, но в нем чувствовалось и требование. Леди Стаббс перестала смеяться.

Пуаро продолжал в традиционном духе:

– Девонширские места великолепны! Не правда ли?

– Они красивы днем… когда нет дождя. Но здесь нет ночных клубов, – добавила она печально.

– А, понимаю: вы любите ночные клубы?

– О, да! – пылко ответила леди Стаббс.

– А почему вы их так любите?

– Там много музыки и можно потанцевать. Я надеваю свои самые лучшие наряды, браслеты, кольца. На других женщинах тоже красивые наряды и драгоценности, но мои лучше.

Она улыбнулась с нескрываемым удовлетворением. Пуаро вдруг почувствовал к ней жалость.

– И это вас очень развлекает?

– Да. И казино мне нравится. Почему в Англии нет казино?

– Мне это тоже интересно, – ответил со вздохом Пуаро. – Я полагаю, дух казино противоречит английской натуре.

Она посмотрела на него непонимающим взглядом, потом, слегка склонившись к нему, сообщила:

– Однажды в Монте-Карло я выиграла шестьдесят тысяч франков. Я поставила на двадцать седьмой номер, и он выиграл.

– Это, должно быть, очень волнует, мадам.

– О, да! Джордж дает мне деньги на игру, но я обычно проигрываю, – сказала она с грустью.

– Это печально.

– О, это не имеет значения. Джордж очень богат. Хорошо быть богатым, не правда ли?

– Очень хорошо, – ответил вежливо Пуаро.

– Если бы я не была богатой, я, наверное, была бы похожа на Аманду.

Она перевела взгляд на мисс Брэвис за чайным столом и внимательно и бесстрастно стала изучать ее.

– Вы не находите, что она очень уродлива?

В этот момент мисс Брэвис подняла голову и посмотрела в ту сторону, где они сидели. Леди Стаббс говорила негромко, но Пуаро подумал, не услышала ли мисс Брэвис ее слов. Он отвернулся, и его взгляд встретился с насмешливым взглядом капитана Уорбартона.

Пуаро постарался переменить тему разговора.

– Вы были очень заняты в подготовке к празднеству? – спросил он.

– О, нет, – Хэтти Стаббс покачала головой. – Мне кажется, что это очень скучное и очень глупое занятие. В поместье ведь есть слуги и садовники. Почему бы им не заняться этой работой?

– О, моя дорогая, – вмешалась миссис Фоллиат. Она только что подошла и села возле, на диване. – Эти сословные принципы вам были внушены, когда вы воспитывались на своем острове. Но в наши дни жизнь в Англии, к сожалению, совсем другая. Сейчас почти все нужно делать самому, – добавила она, вздохнув.

Леди Стаббс пожала плечами.

– Я считаю, что это глупо. Какой же тогда смысл быть богатым, если все нужно делать самому?

– Не все, – миссис Фоллиат улыбнулась ей, – а только кое-что. Я сама люблю возиться в саду или готовиться к празднеству, вроде завтрашнего.

– Оно будет похоже на вечеринку? – спросила леди Стаббс с надеждой.

– Да. Но только будет много-много людей.

– Как в Эскоте [6]6
  Место скачек близ Виндзора.


[Закрыть]? Огромные шляпы, и все такие шикарные?

– Ну, не совсем как в Эскоте, – сказала миссис Фоллиат и мягко добавила: – Но вы должны попробовать, и вам понравятся сельские обычаи, Хэтти. Вам следовало бы помочь нам утром, а не лежать в постели до чая.

– У меня болела голова, – капризно объявила Хэтти. Ее настроение вдруг изменилось, и она нежно улыбнулась миссис Фоллиат.

– Но завтра я буду послушная и буду делать все, что мне скажут.

– Это будет очень мило с вашей стороны, дорогая.

– А у меня сегодня новое платье. Его принесли утром. Поднимитесь со мной наверх и взгляните на него.

Миссис Фоллиат колебалась. Леди Стаббс встала.

– Вы должны пойти, – сказала она настойчиво. – Пожалуйста. Платье такое красивое! Пойдемте!

– О, с удовольствием…

Миссис Фоллиат усмехнулась и встала.

Когда вслед за высокой фигурой Хэтти сна выходила из комнаты, Пуаро взглянул на ее лицо и был поражен: вместо недавней улыбки оно выражало крайнюю усталость и скуку. Казалось, на какой-то момент она утратила бдительность и стала безразлична к соблюдению светских приличий. И даже больше: возможно, она страдала какой-нибудь болезнью, о которой, подобно многим женщинам, никому не рассказывала. «Она не из тех, кто ищет жалости или сочувствия», – подумал Пуаро.

В кресло, только что оставленное Хэтти, опустился капитан Уорбартон. Он тоже посмотрел на дверь, через которую вышли обе женщины, и, растягивая слова, с ухмылкой заговорил:

– Прекрасное создание, не правда ли?

Было очевидно, что его слова относились не к старшей. Он уголком глаза проследил за тем, как сэр Джордж прямо через растворенное французское окно вышел наружу, увлекая за собой миссис Мастертон и миссис Оливер, и продолжал:

– Окрутила старика Стаббса по всем правилам. Ей все нипочем! Драгоценности, норковые манто и прочее. Я так и не узнал, понимает ли он, что у нее на чердаке немного не хватает. Наверное, считает, что это не имеет значения. В конце концов, этим парням с деньгами не так уж и требуется интеллектуальное общение.

– Кто она по национальности? – спросил с любопытством Пуаро.

– Похоже, из Южной Америки. Но я полагаю, родом она из Вест-Индии. С одного из тех островов, где сахар, ром и тому подобное. Из одного старинного рода – креолка, разумеется, не смешанной расы. На этих островах, как я понимаю, браки внутриродовые… Этим-то и объясняется их умственная неполноценность.

К ним подошла юная Легги.

– Послушайте, Джим, – сказала она, – вы должны быть на моей стороне. Ту палатку нужно поставить там, где мы все решили, – в дальнем конце лужайки, тыльной стороной к рододендронам. Это единственное подходящее для нее место.

– Мадам Мастертон думает иначе.

– Ну и что ж, вы должны убедить ее.

Он по-лисьи ей улыбнулся:

– Миссис Мастертон – мой босс.

– Ваш босс – Уилфрид Мастертон. Член парламента – он.

– Пожалуй. А нужно было бы наоборот. Разве не видно, что он у нее под башмаком?

Сэр Джордж снова через окно вернулся в гостиную.

– А, вот где вы, Пегги, – сказал он. – Вы нам нужны. Вы не подумали о тенте для тех, кто будет намазывать маслом булочки и разыгрывать по лотерее пирожные. А почему фруктовая палатка стоит там, где должны торговать модной шерстью? Где Эми Фоллиат? Только она одна может говорить с этими людьми.

– Она пошла наверх с Хэтти.

– О, вот как…

Сэр Джордж как-то беспомощно посмотрел по сторонам. Мисс Брэвис вскочила с места, где она заполняла пригласительные билеты.

– Я вам ее приведу, сэр Джордж, – предложила она.

– Благодарю вас, Аманда.

Мисс Брэвис вышла.

– Нужно раздобыть колючей проволоки, – проворчал сэр Джордж.

– Для праздника?

– Нет, нет. Загородить там, где наш лес граничит с Худоун-Парком. Старая ограда пришла в негодность, и теперь там ходят.

– Кто ходит?

– Туристы! – выпалил сэр Джордж.

– Вы напоминаете Бетси Тротвуд, воюющую с ослами.

– Бетси Тротвуд? Кто она? – спросил сэр Джордж простодушно.

– Это из Диккенса.

– О, Диккенс. Я читал когда-то «Записки Пиквика». Неплохо. Совсем неплохо. Я был поражен. Но серьезно, эти туристы представляют настоящую опасность с тех пор, как здесь открыли эту шутовскую молодежную гостиницу. Они лезут на вас в своих невероятных рубашках со всех сторон. Сегодня я встретил одного, у которого по всей рубашке были намалеваны ползающие черепахи – такое не привидится, даже если хватишь целую бутылку. Половина не может говорить по-английски – лопочут что-то невразумительное… – Он передразнил: «О, пожалуйста… сказал мне… это дорога на переправу?» Я объясняю им, что не это, кричу на них и отправляю туда, откуда они пришли, а они уставятся на тебя и лишь моргают глазами. А девушки еще и хихикают. Понаехало сюда отовсюду. Кого только не встретишь – итальянцев, югославов, голландцев, финнов. Я не удивлюсь, если встречу эскимоса! И не удивлюсь, если половина из них – коммунисты, – заключил он мрачно.

– Оставьте в покое коммунистов, Джордж, пойдемте, – сказала миссис Легги. – Я помогу вам справиться с несговорчивыми женщинами.

Уводя его, она обернулась:

– Пойдемте и вы, Джим. Пойдемте, если не боитесь, что вас разорвут на части.

– Хорошо, но я хотел бы ввести месье Пуаро в курс дела в связи с «расследованием убийства». Он ведь будет присуждать призы.

– Вы это сделаете потом.

– Я подожду вас здесь, – согласился Пуаро.

Наступила тишина. В кресле потянулся и вздохнул Алек Легги.

– Женщины… они, как пчелиный рой. – Он повернул голову и посмотрел в окно. – К чему все это? Какой-то глупый праздник в саду, который ни для кого не имет никакого значения.

– Но, по-видимому, – заметил Пуаро, – есть люди, для которых он имеет значение.

– Почему люди лишены здравого смысла? Почему они не думают? Не думают о неразберихе, что творится в мире. Неужели непонятно, что обитатели земного шара заняты тем, что совершают самоубийство?

Пуаро рассудительно промолчал. Он лишь с сомнением покачал головой.

– Если мы ничего не предпримем прежде, чем будет уже поздно…

Алек Легги внезапно умолк. На его лице появилось злое выражение.

– О да, я знаю, что вы думаете, – сказал он. – Что я нервный, легковозбудимый и так далее. Словом то, что говорят эти проклятые врачи. Посоветовали переменить обстановку – отдых, морской воздух. Отлично, мы с Пегги приехали сюда, сняли на три месяца домик на мельнице, и я выполняю их предписания. Занимаюсь рыбной ловлей и купаюсь, совершаю дальние прогулки и принимаю солнечные ванны…

– Я заметил, что вы принимаете солнечные ванны, – вежливо вставил Пуаро.

– А – это? – Алек показал на воспаленное лицо. – Это своего рода одно из последствий прекрасного английского лета. Ну и чего я добился? Убежать от действительности невозможно.

– Конечно. Это никогда не приводит к добру.

– А здесь, в деревенской обстановке, это невероятное людское равнодушие и апатия воспринимаются еще острее. Даже Пегги, вполне интеллигентная женщина, и она такая же. Стоит ли волноваться, говорит она. Это меня бесит! Стоит ли волноваться!

– А интересно, почему вас это так волнует?

– Боже мой, и вы – тоже?

– Нет, нет. Это не совет. Мне просто хочется услышать ваш ответ.

– Разве вы не видите, что кто-то должен что-то предпринять?

– И этот «кто-то» – вы?

– Нет, не я лично. Человек как личность в наше время немыслим.

– Почему же? Даже в «наше время», как вы выразились, человек остается личностью.

– Но он не должен ею быть! В период такой напряженности, когда в мире решается вопрос – быть или не быть, нельзя думать о своих собственных болячках и заботах.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь. Как-то в войну во время одной из жестоких бомбежек у меня очень сильно разболелась мозоль на пальце ноги. И эта боль мучила меня больше, чем мысль о возможной смерти. Тогда это меня удивило. Я подумал, что в любую минуту меня может убить, и все же я чувствовал свою мозоль. Меня даже оскорбило то, что я страдал от мозоли не меньше, чем от страха перед смертью. И лишь потому, что я мог умереть, самые мелкие личные заботы приобретали для меня особое значение. Я видел женщину, попавшую под машину. У нее был перелом ноги, а она расплакалась, заметив, что на чулке сползла петля.

– Это лишь показывает, какие женщины дуры!

– Это показывает, каков человек вообще. Жизненный опыт отдельных личностей в конечном итоге, вероятно, и привел к тому, что человечество выжило.

Алек Легги презрительно усмехнулся.

– Иногда я об этом жалею, – сказал он.

– А опыт отдельной личности, – настойчиво продолжал Пуаро, – невелик. Каждый должен понимать это и проявлять скромность. Скромность – качество ценное. Помню, во время войны на станциях вашей подземной железной дороги часто можно было встретить лозунг «Все зависит от тебя». По-видимому, он был составлен каким-нибудь выдающимся духовным лицом: но, на мой взгляд, это была опасная и нежелательная доктрина. Потому что она неправильна. Разве все зависит от какой-то, скажем, миссис Бланк? Если ей внушить эту мысль, это плохо скажется на ее характере. Она будет думать о своей важной роли в мировых делах, а тем временем ее ребенок опрокинет на себя чайник.

– Ваши взгляды весьма старомодны. Как же вы сформулируете свой лозунг?

– А мне не нужно его формулировать. В вашей стране есть старая поговорка, которая как девиз вполне для меня подходит.

– Какая же?

– «На бога надейся, а сам не плошай».

– Вот как… От вас не ожидал.

Казалось, заявление Пуаро Алека Легги позабавило.

– Знаете, что бы мне хотелось сделать в нашей стране? – продолжал он.

– Что-то несомненно грандиозное и неприятное, – улыбнулся Пуаро.

Алек Легги оставался серьезным.

– Мне хотелось бы убрать всех слабоумных – всех начисто! Не давать им есть. Ну хотя бы на период жизни лишь одного поколения. Разрешить кормить только умных… Представляете, какой был бы результат!

– Намного увеличилось бы число больных в психиатрических клиниках, – ответил Пуаро сухо. – Корни растению нужны в той же степени, как и цветы, мистер Легги. Какими бы прекрасными и большими ни были цветы, они погибнут, если разрушить корни. Леди Стаббс, вероятно, у вас была бы первым кандидатом в камеру для усыпления?

– Да, конечно. А какая польза от такой женщины? Что она сделала для общества? Были ли у нее в голове какие-нибудь мысли, кроме мыслей о нарядах, мехах или драгоценностях? Я спрашиваю, какая от нее польза?

– Вы и я, – произнес успокаивающе Пуаро, – действительно намного умнее, чем леди Стаббс. Но, боюсь, мы очень далеки от того, чтобы быть украшением для общества.

– Украшением!.. – фыркнул Алек.

Он хотел продолжать, но его прервали: в комнату через то же окно вернулись миссис Оливер и капитан Уорбартон.

Глава 4

– Вам нужно осмотреть путеводные ключи и другие атрибуты игры, месье Пуаро, – переводя дыхание, сказала миссис Оливер.

Пуаро поднялся и послушно пошел за ними.

Все трое прошли через холл и вышли в небольшую, просто обставленную, похожую на деловое помещение комнату.

– Фатальное оружие слева, – заметил капитан Уорбартон, показав рукой в направлении карточного столика. На его зеленом сукне были разложены маленький пистолет, кусок свинцовой трубы со зловещим ржаво-коричневым пятном, синий флакон с этикеткой «Яд», кусок бельевой веревки и шприц для подкожных впрыскиваний.

– Это – оружие, – пояснила миссис Оливер, – а это – подозреваемые.

Она протянула Пуаро напечатанную карточку. Он с интересом прочел:

Подозреваемые:

Эстелла Глин —очаровательная и загадочная молодая женщина, гостья

полковника Бланта – местного сквайра, дочь которого

Джоан – замужем за

Пистером Гэй – молодым ученым-атомщиком;

Мисс Виллинг – экономка;

Квайет – дворецкий;

Майя Ставска – девушка, туристка-пешеход;

Эстебан Лойола – неприглашенный гость.

С немым вопросом Пуаро повернулся к миссис Оливер.

– Весьма обстоятельный список присутствующих лиц, – заметил он вежливо. – Но позвольте спросить, мадам, что же должен делать участник соревнований?

– Переверните карточку, – подсказал капитан Уорбартон.

На оборотной стороне было напечатано:

Фамилия и адрес.

Заключение

Фамилия убийцы

Оружие

Мотив

Время и место

Основания для указанных выводов.

– Такую карточку, блокнот и карандаш для записи или зарисовки путеводных ключей, – стал быстро объяснять капитан Уорбартон, – получает каждый участник игры. Ключей будет шесть. До них добираются постепенно, от одного к другому, как и в игре с поиском клада. А средства убийства будут спрятаны в различных подозрительных местах. Вот первый ключ. Фотоснимок. Каждый начнет свой поиск именно с ним.

Пуаро взял небольшой отпечаток и, хмурясь, стал его разглядывать. Потом он повернул его вверх ногами и продолжал смотреть на него с недоуменным видом. Уорбартон усмехнулся.

– Остроумный снимок, не правда ли? – сказал он самодовольно. – Все чрезвычайно просто, если знаешь, что это.

Пуаро не знал, и ему было очень досадно.

– Окно с решеткой? – спросил он.

– Некоторое сходство есть, пожалуй. Нет, это часть теннисной сетки.

– А! – Пуаро снова посмотрел на фотографию. – Да, все понятно, когда вам скажут, что это такое! Вы правы.

– Многое зависит от того, как смотреть на вещи, – засмеялся Уорбартон.

– Вы совершенно правы.

– Второй ключ будет спрятан в коробке под средней частью теннисной сетки. В коробке будет этот пустой флакон и корковая пробка.

– Только, видите ли, – нетерпеливо вмешалась миссис Оливер, – флакон – с нарезным горлышком под навинчивающуюся пробку, так что, по существу, ключом является пробка.

– Я знаю, мадам, вы всегда очень изобретательны, но я не совсем понимаю…

– О, конечно, – перебила его миссис Оливер, – у нас имеется и аннотация! Краткий обзор – как в периодических журналах. Листки у вас? – обратилась она к капитану Уорбартону.

– Их еще не прислали из типографии.

– Но они обещали!

– Знаю, знаю. Все обещают. Они будут готовы к шести часам. Я съезжу за ними на машине.

– О, хорошо.

Миссис Оливер тяжело вздохнула и повернулась к Пуаро.

– В таком случае я вам кратко изложу ее. Только я не очень хороший рассказчик. У меня все совершенно ясно, когда я пишу, но когда рассказываю, получается страшно запутанно. Вот почему я никогда ни с кем не обсуждаю сюжетов своих произведений. Когда я это делала, то убедилась, что на меня лишь смотрят пустым взглядом и говорят: «Э-э… да, но… я не понимаю, что же случилось… нет, вероятно, романа не получится». Словно холодной водой окатят. И все ж таки это неправда, потому что, когда я пишу, роман получается!

– Значит, так. Питер Гэй – молодой ученый-атомщик. Предполагают, что его подкупили коммунисты – сейчас модно все грехи взваливать на коммунистов, он женат на Джоан Блант, а первая жена умерла, но на самом деле она не умерла и внезапно появляется, потому что она – тайный агент, или, скорее всего, – нет… я хочу сказать, что в действительности она, вероятно, туристка-пешеход, а жена – агент. А Лойола появляется – то ли чтобы встретить Майю, то ли чтобы за ней следить. Но в этот момент появляется анонимное письмо с угрозой. Его могли написать как экономка, так и дворецкий… Обнаруживается пропажа пистолета, и, так как неизвестно, кому адресовано письмо… а во время обеда случайно выпадает шприц… она вдруг исчезает…

Миссис Оливер внезапно умолкла, совершенно правильно оценив реакцию Пуаро.

– О, я знаю, – сказала она с сочувствием, – это звучит очень путано, но, поверьте, когда вы взглянете на листок с аннотацией, вы увидите, что все совершенно понятно.

– И тем не менее, – добавила она, – сама история не имеет особого значения, не так ли? Я имею в виду – для вас. Все, что от вас требуется – это вручить призы, очень хорошие призы: первый приз – серебряный портсигар в виде пистолета; и сказать несколько слов о замечательных способностях победителя!

Пуаро подумал про себя, что нужно действительно обладать замечательными способностями, чтобы стать победителем. На самом же деле он очень сомневался, будет ли победитель вообще. Вся схема игры и действий ее участников казалась ему окутанной непроницаемым туманом.

– Ну, – весело сказал капитан Уорбартон, взглянув на свои часы, – я, пожалуй, поеду к печатникам и заберу листки.

– Ох, а что, если они не готовы… – со вздохом произнесла миссис Оливер.

– Готовы. Все в порядке. Я звонил. Пока!

Он вышел из комнаты.

Тотчас же миссис Оливер схватила Пуаро под руку и хриплым шепотом спросила:

– Ну?

– Что – ну?

– Что-нибудь обнаружили? Кого-нибудь заприметили?

С мягким укором в голосе Пуаро ответил:

– Все и всё кажется мне совершенно нормальным.

– Нормальным?

– Ну, может быть, я употребил не то слово. Леди Стаббс, как вы утверждаете, явно ненормальная, а у мистера Легги, кажется, сверх нормы.

– О, с ним все в порядке, – сказала миссис Оливер раздраженно. – У него нервное потрясение.

Пуаро не стал указывать на некоторое отсутствие логики в ее последних словах и сделал вид, что воспринял лишь их внешний смысл.

– Надо полагать, что приготовления к развлечениям подобного рода, естественно, в какой-то мере отражаются на каждом их участнике: у одних проявляется возбуждение, у других – сильное волнение, у третьих – общая усталость или нервное потрясение. Если вы могли заметить…

– Тс-с! – миссис Оливер снова схватила его за руку. – Кто-то идет.

Это становилось похоже на плохую мелодраму, и Пуаро почувствовал, что и сам начинает раздражаться.

Из-за двери показалось приятное лицо мисс Брэвис.

– О, вот где вы, месье Пуаро. Я вас ищу, чтобы показать вам вашу комнату.

Она повела его вверх по лестнице и, пройдя небольшой проход, ввела' в просторную комнату с видом на реку.

– Ванная напротив. Сэр Джордж говорит, что нужно увеличить число ванных комнат, но тогда ухудшатся размеры самих, жилых помещений. Надеюсь, вам здесь будет удобно?

– Да, конечно. – Оценивающий взгляд Пуаро скользнул по книжному шкафу, настольной лампе и коробке с надписью «Бисквит» у постели. – Кажется, что в этом доме все доведено до совершенства. Кого мне следует поздравить, вас или мою очаровательную хозяйку?

– Леди Стаббс тратит все свое время на то, чтобы быть очаровательной, – с едва заметной едкостью в голосе ответила мисс Брэвис.

– Очень колоритная молодая особа, – задумчиво произнес Пуаро.

– Именно…

– Но, с другой стороны, разве она не… Извините, – перебил он сам себя, – я просто нескромен и обсуждаю вещи, о которых, вероятно, не следует упоминать.

Мисс Брэвис пристально посмотрела на него.

– Леди Стаббс знает совершенно точно, что она делает, – сказала она сухо. – Помимо того, что она, как вы говорите, очень колоритная особа, она еще и очень хитра.

Мисс Брэвис повернулась и, прежде чем Пуаро успел в удивлении вскинуть брови, вышла из комнаты. Так вот что думает деятельная мисс Брэвис. И в самом ли деле она так думает? Или она сказала это из своих особых соображений? И почему она заявила это ему, новому здесь человеку? Может быть, потому, что он был именно новым? Пожалуй, да. И еще потому, что он был иностранец. Из своего опыта Эркюль Пуаро давно уже заметил, что многие англичане считают: то, что они говорят иностранцам, не имеет особого значения!

Он в недоумении нахмурился, уставившись отсутствующим взглядом на дверь, в которую вышла мисс Брэвис. Потом подошел к окну и стал смотреть наружу. Стоя так, он увидел, как из дома вышли леди Стаббс и миссис Фоллиат. Некоторое время они стояли у большой магнолии и беседовали. Вскоре миссис Фоллиат попрощалась кивком головы, подняла свою садовую корзинку и перчатки и зашагала по подъездной аллее. С минуту леди Стаббс смотрела ей вслед, потом машинально сорвала цветок магнолии, понюхала его и стала медленно спускаться по тропинке, уходящей сквозь гущу деревьев к реке. Она только раз оглянулась, прежде чем исчезнуть из виду. Из-за магнолии спокойно вышел Майкл Уэймен. Он нерешительно постоял немного, а затем скрылся за деревьями вслед за высокой и стройной женской фигурой.

Красивый и энергичный молодой человек, подумал Пуаро. Несомненно, с более привлекательной внешностью, чем у сэра Джорджа Стаббса…

Но если даже так, что из этого? Подобные примеры сопутствуют всей истории человечества. Богатый, непривлекательный внешне, средних лет муж, молодая и красивая, достаточно умная или достаточно глупая жена и красивый влюбленный молодой человек. Неужели это могло заставить миссис Оливер так настойчиво требовать его приезда? Миссис Оливер, несомненно, обладает живым воображением, но…

– Но, в конце концов, – пробормотал вслух Эркюль Пуаро, – я ведь не консультант по вопросам совершившегося или намечающегося адюльтера.

Была ли вообще состоятельна ее необычная идея о том, что здесь что-то нечисто? Миссис Оливер – невероятно бестолковая женщина, и как ей удается писать связные детективные истории – оставалось для Пуаро непонятным. И тем не менее, несмотря на всю ее бестолковость, она часто удивляла его своим неожиданным приходом к истине.

– Мало времени… очень мало, – бормотал он сам себе. – И основательны ли подозрения миссис Оливер? Пожалуй – да. Но в чем они заключаются? Кто прольет на них свет? Мне нужно узнать как можно больше о людях этого дома. Но кто мне что скажет?..

Он схватил шляпу (Пуаро никогда не рисковал выходить вечером с непокрытой головой), поспешно вышел из комнаты и спустился вниз. Откуда-то издали доносился властный лай миссис Мастертон, а совсем рядом послышался голос сэра Джорджа, в нем звучали похотливые нотки: