Текст книги "Каприз"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Я тоже так думаю, – сказала мисс Брэвис, – но всего сразу не успеешь, не так ли? А Марлен нравилась мысль быть жертвой. Это придавало ей значимость. Чтобы она не скучала, ей положили пачку комиксов.

– И кое-что из еды тоже? – спросил инспектор. – Я заметил, что там был поднос, а на нем тарелка и стакан.

– О да, у нее была большая тарелка с пирожными и фруктовая вода. Я сама ей относила.

Блэнд бросил на нее острый взгляд.

– Вы сами ей относили? Когда? В котором часу точно? Вы можете припомнить?

Мисс Брэвис немного подумала.

– Пожалуй… С демонстрацией детской одежды пришлось немного задержаться – не могли найти леди Стаббс. Ее заменила миссис Фоллиат, значит, это было… да, это было – я почти уверена – в пять минут пятого… я приготовила пирожные и воду.

– И все это вы отнесли в лодочный домик сами? Сколько времени вы туда шли?

– О, на путь к лодочному домику уходит около пяти минут – к ней я вошла примерно в четверть пятого.

– И в четверть пятого Марлен Таккер была жива и здорова?

– Да, конечно, – ответила мисс Брэвис. – И очень интересовалась, как идет игра. Я ей не смогла объяснить. Я была слишком занята аттракционами у лужайки, но я знала, что участников было очень много. По моим наблюдениям – двадцать-тридцать человек. Вероятно, даже больше.

– В каком положении была Марлен, когда вы вошли?

– Я ведь только что сказала.

– Нет-нет. Я имею в виду, лежала ли она на полу и притворялась убитой, когда вы открыли дверь?

– О нет, – объяснила мисс Брэвис. – Подходя к домику, я крикнула ей, и она открыла мне дверь. Я внесла поднос и поставила его на стол.

– В четверть пятого, – промолвил Блэнд и записал: – Марлен Таккер была жива и здорова. Я уверен, что вы понимаете, мисс Брэвис, насколько важно это заявление. Вы вполне уверены во времени?

– Я не могу быть вполне уверенной, потому что я не смотрела на часы, но я смотрела на них немного раньше, так что ошибки не может быть… Вы хотите сказать, – добавила она, вдруг начиная понимать смысл его слов, – что это случилось вскоре после…

– Именно это я хочу сказать, мисс Брэвис.

– О, боже мой…

Такое восклицание для мисс Брэвис было несвойственно, но тем не менее оно достаточно хорошо выражало ее испуг и беспокойство.

– А теперь, мисс Брэвис, скажите, не встречали ли вы кого-нибудь по пути к лодочному домику или когда возвращались обратно?

Мисс Брэвис задумалась.

– Нет, – сказала она. – Никого не встречала. Хотя, конечно, могла встретить, так как доступ в поместье сегодня открыт для каждого. Посетители большей частью держатся у лужайки возле аттракционов, прогуливаются по дорожкам вокруг огородов и теплиц и вопреки моим ожиданиям совсем не гуляют в лесу. Во время подобных празднеств люди большей частью толпятся на одном месте, не так ли, инспектор?

Инспектор подтвердил, что это, вероятно, так.

– Хотя, кажется, – вспомнила вдруг мисс Брэвис, – кто-то был в «капризе».

– В капризе?..

– Да. В небольшой белой беседке в виде храма. Ее построили с год или два тому назад. Она находится справа от дорожки, если идти к реке. В ней кто-то был. Вероятно, влюбленная парочка. Сначала послышался смех, а потом кто-то сказал: «Тише!»

– Вы не знаете, что это была за пара?

– Не имею понятия. С дорожки передней части «каприза» не видно, а бока и задняя сторона закрыты.

Инспектор немного подумал, но, вероятно, решил, что влюбленная пара – кто бы они ни были – не имеет особого значения. И тем не менее узнать, кто был в «капризе», было бы нелишним, хотя бы для того, чтобы в свою очередь спросить их, не видели ли они кого-нибудь, идущего в сторону лодочного домика или от него.

– А на дорожке, кроме вас, никого не было? Никого? – настаивал инспектор.

– Я, конечно, понимаю, куда вы клоните, – сказала мисс Брэвис. – Могу лишь заверить вас, что я никого не встретила. Да и не могла встретить. Я хочу сказать, что если на дорожке и был человек, не желавший, чтобы его увидели, он очень легко мог спрятаться в кустах рододендрона. Дорожка обсажена ими с обеих сторон.

Инспектор заговорил о другом.

– Вы знаете что-нибудь об этой девушке, что могло бы помочь нам?

– Я ничего не знаю о ней. Не уверена, что даже говорила с ней раньше. Она – одна из тех девушек, которых я здесь встречаю часто. Но помню я ее смутно. Это все.

– И вы ничего не скажете о ней, что помогло бы нам?

– Я не могу понять, почему кому-то понадобилось убить ее, – сказала мисс Брэвис. – Мне кажется, что с нею – надеюсь, вы меня понимаете, этого не должно было случиться. Я могу лишь предполагать, что тот факт, что ей отводилась роль жертвы, мог, вероятно, вызвать у какой-нибудь неуравновешенной личности желание сделать из нее жертву настоящую. Но даже это звучит очень неестественно и глупо.

Блэнд вздохнул.

– Ну, хорошо, теперь, пожалуй, следует поговорить с ее матерью.

Миссис Таккер была худощавая женщина с продолговатым лицом, светлыми обвисшими волосами и острым носом. Ее глаза покраснели от слез, но она уже овладела собой и могла отвечать на вопросы инспектора.

– Разве это справедливо, – пожаловалась она. – О таком можно прочитать только в газетах, а вот случилось же с нашей Марлен…

– Примите мое искреннее соболезнование, – сказал инспектор мягко. – Я хотел бы попросить вас напрячь свою память и вспомнить, не было ли у девушки врагов, которые хотели бы причинить ей зло.

– Я уже думала об этом, – ответила миссис Таккер, внезапно всхлипнув. – Думала, думала и ничего не придумала. Иногда, бывало, нагрубит учителю в школе или поссорится с такими же девчонками или мальчишками, как и сама, но ничего серьезного не было. На нее никто не жаловался, и никто не желал зла.

– А сама она никогда не рассказывала вам о каких-нибудь своих врагах?

– Марлен часто говорила глупости, но ничего подобного не говорила. На уме у нее была косметика и прически. Вы ведь знаете, какие девчонки. Она говорила, что хочет красить губы. Отец убеждал ее, что она еще слишком молода. То же самое говорила и я. Но когда у нее появлялись деньги, она покупала духи и губную помаду и прятала их.

Блэнд кивнул. Ничего он не добился. Подросток, глупая девчонка, мечтающая о чарах и кинозвездах. Таких, как Марлен, – тысячи.

– Что теперь скажет отец, – вздохнула миссис Таккер. – Он вот-вот должен прийти сюда. Хотел развлечься. Он большой любитель метания по кокосовым орехам. – Она вдруг не выдержала и зарыдала.

– Это все они, эти иностранцы из гостиницы, – говорила она, всхлипывая. – А какие на них рубашки! Вы не поверите – с загорающими девушками в этих… бикини, как они их называют. И сами они все загорают здесь. То и дело встречаются везде вовсе без рубашек. Это к добру не приводит. Вот что я скажу!

Все еще всхлипывая, она в сопровождении констебля Хоскинса вышла из комнаты.

Блэнд снова услышал удобный и, вероятно, давно вынесенный приговор: во всех трагических событиях виноваты иностранцы…

Глава 8

– Ну и язык! – сказал Хоскинс, когда вернулся. – Пилит мужа, ворчит на старого отца и, наверное, не раз брала в оборот девчонку, а теперь мучается. А что девчонкам? С них, как с гуся вода.

Инспектор Блэнд прервал общие рассуждения Хоскинса и приказал позвать миссис Оливер.

Увидев ее, он слегка оторопел. Он не ожидал такого пурпурного великолепия и в таком эмоциональном возбуждении.

– Я чувствую себя ужасно, – заявила миссис Оливер, опускаясь в кресло, словно глыба пурпурного желе. – Ужасно! – добавила она таким тоном, как если бы это слово состояло из одних лишь заглавных букв.

Инспектор произнес какие-то неясные звуки, а миссис Оливер продолжала:

– Потому что, понимаете, это мое убийство. Я его придумала!

Инспектор Блэнд еще не успел оправиться от замешательства и потому подумал, что миссис Оливер обвиняет в преступлении себя.

– Не представляю, почему мне взбрело в голову сделать жертвой жену югославского ученого, – с остервенением вонзив пальцы в свою сложную прическу, сокрушалась миссис Оливер. Она словно опьянела. – Ослица я. С таким же успехом жертвой можно было бы сделать, скажем, человека, выдававшего себя за младшего садовника. И до убийства не дошло бы, потому что в конце концов большинство мужчин могут постоять за себя. А если не могут, то им следовало бы уметь это делать. Да и у меня было бы меньше забот. Если убивают мужчину, никому нет до этого дела. Кроме, конечно, жены, любовницы, детей или им подобных.

У инспектора стало появляться недоброе подозрение к миссис Оливер. Этому способствовало еще и то, что до него доносился слабый запах коньяка. По настоянию Эркюля Пуаро миссис Оливер действительно выпила рюмочку этого «наилучшего лекарства от шока», когда они вернулись в дом.

– Я не сумасшедшая и не пьяна, – говорила она, интуитивно угадывая его мысли. – Хотя тот человек и другие утверждают, что я пью, как рыба. Вы, вероятно, тоже так думаете.

– Какой человек? – обалдело спросил инспектор, переключая свое внимание с неожиданно введенного в драму младшего садовника на новую неизвестную личность.

– С веснушками и йоркширским акцентом, – пояснила миссис Оливер, – но, как я вам уже сказала, я не пьяна и не сумасшедшая. Я всего лишь обескуражена. Совершенно обескуражена, – повторила она раздельно.

– Конечно, мадам, это очень прискорбный случай.

– И что самое ужасное, – сказала миссис Оливер, – так это то, что она хотела быть жертвой сексуального маньяка. И, по-видимому, она ею стала.

– Это предположение не подтверждается.

– Не подтверждается? Слава богу хоть за это! – вздохнула миссис Оливер. – Но если убийца не был маньяк, кому понадобилось убивать ее, инспектор?

– Я надеялся, что вы сможете помочь мне разобраться в этом деле…

Инспектор не сомневался в том, что миссис Оливер в какой-то степени повлияла на трагический момент событий.

– Я не могу помочь вам, – запротестовала миссис Оливэр. – Я не представляю себе, кто бы мог это сделать. Представить я, конечно, могу… Я все могу представить. В этом для вас вся трудность. Я могу представить хоть сию минуту. Все мои версии прозвучали бы вполне убедительно и тем не менее все они были бы неверны. Она могла быть убита человеком, у которого страсть убивать девочек (но это слишком примитивно), во всяком случае, очень многие думают, что на празднестве был человек, который намеревался убить девочку. А как он мог узнать, что Марлен была в лодочном домике? Она могла знать тайну какой-нибудь влюбленной пары; или видела, как кто-то закапывал ночью труп; или узнала кого-то, кто скрывал свою личность. А может быть, она знала тайну клада, спрятанного во время войны, или видела из окна лодочного домика, как человек из моторной лодки, возможно, утопил кого-нибудь в реке. Может быть, к ней в руки случайно попало очень важное закодированное сообщение, о котором она не имела никакого понятия…

– Довольно!

Инспектор поднял руку. У него кружилась голова.

Миссис Оливер послушно замолчала. Было ясно, что она еще долго могла бы продолжать в том же духе. Тем не менее инспектору казалось, что так или иначе каждый возможный вариант она обдумала заранее. Из всего, что она сказала, особое внимание он обратил на одну фразу.

– Что вы имели в виду, миссис Оливер, когда сказали «человек из моторной лодки»?

– Мне кто-то сообщил, что он прибыл на моторной лодке, – ответила миссис Оливер. – Не помню, кто. Я имею в виду человека, о котором мы говорили за завтраком, – добавила она.

– Пожалуйста, – тон инспектора стал просительным.

До сих пор он не имел никакого представления о писателях детективных историй. Он знал, что миссис Оливер написала более сорока книг. И теперь ему казалось удивительным, что она не написала их более ста сорока. И неожиданно для себя тоном, не допускающим возражений, он вдруг выпалил:

– Что все это значит? Кто прибыл на моторной лодке во время завтрака?

– Он не приезжал на моторной лодке во время завтрака, – объяснила миссис Оливер, – он приехал на яхте. Впрочем, я точно не знаю. Это было письмо.

– Так что же это было, – потребовал Блэнд, – яхта или письмо?

– Это было письмо, – ответила миссис Оливер, – для леди Стаббс. От ее кузена с яхты. А она испугалась.

– Испугалась? Чего?

– Я полагаю, кузена, – пояснила миссис Оливер. – Каждый мог это заметить. Она боялась его и не хотела, чтобы он приезжал. Я считаю, что поэтому она и прячется сейчас.

– Прячется? – спросил инспектор.

– Ну да. Ее нигде нет. Все ее ищут. Я думаю, она прячется, потому что боится его и не хочет с ним встречаться.

– Кто этот человек?

– Вы лучше расспросите месье Пуаро, – сказала миссис Оливер. – Он говорил с ним, а я нет. Его зовут Эстебан… нет, это в моем сценарии. Де Суза его зовут. Этьен де Суза.

Но внимание инспектора привлекло другое имя.

– Как вы сказали? Месье Пуаро?

– Да. Эркюль Пуаро. Труп мы обнаружили с ним вместе.

– Эркюль Пуаро… Удивительно. Неужели это тот самый человек? Бельгиец, невысокий мужчина с большими усами?

– С огромными усами, – уточнила миссис Оливер. – Да. Вы его знаете?

– Прошло много лет с тех пор, как я его встречал. Тогда я был еще молодым сержантом.

– Вы встречались с ним в связи с каким-нибудь убийством?

– Да. Что он здесь делает?

– Он должен был вручать призы.

Этот ответ был дан после едва заметной паузы, ко инспектор не обратил на нее внимания.

– И он был с вами, когда вы обнаружили труп, – промолвил Блэнд. – Хм… Я бы хотел поговорить с ним.

– Позвать его?

Миссис Оливер с надеждой ухватилась за свои пурпурные складки.

– Можете ли вы еще что-нибудь добавить, мадам, что могло бы помочь нам в этом деле?

– Не думаю. Я ничего не знаю. Я могу лишь предположить причины…

Инспектор не дал ей договорить. У него не было больше желания слушать предположения миссис Оливер. Они были слишком запутанны и бессистемны.

– Очень вам благодарен, мадам, – сказал он живо. – Я буду вам весьма обязан, если вы попросите месье Пуаро зайти ко мне.

Миссис Оливер вышла. Полицейский констебль Хоскинс поинтересовался:

– Кто этот месье Пуаро, сэр?

– Может быть, он покажется вам смешным, – ответил инспектор Блэнд, – чем-то вроде пародии на француза из мюзик-холла, но он бельгиец и, несмотря на свой нелепый вид, обладает незаурядным умом. Сейчас он, должно быть, уже в летах.

– А что с этим де Суза? – спросил констебль. – Считаете, стоит им заняться, сэр?

Вопросы констебля инспектор не слышал. Он был поражен фактом, о котором ему говорили уже несколько раз и смысл которого лишь теперь стал проясняться в его сознании.

Первым заговорил о нем сэр Джордж.

«Я не знаю, где моя жена. Словно сквозь землю провалилась», – вспомнились инспектору его взволнованные слова. Затем презрительное замечание мисс Брэвис о том, что леди Стаббс, вероятно, надоели аттракционы и она куда-то забрела, что ее не могут найти. А теперь миссис Оливер со своей теорией о том, что она прячется.

– А? Что? – отозвался он в рассеянности.

Констебль Хоскинс откашлялся.

– Я спрашивал, сэр, не думаете ли вы, что стоит заняться этим де Суза, кто он там есть.

Констебль Хоскинс явно обрадовался тому, что теперь вместо неопределенной массы иностранцев можно будет иметь дело с вполне конкретным их представителем. Ум же инспектора работал совершенно в другом направлении.

– Мне нужна леди Стаббс, – сказал он отрывисто. – Приведите ее ко мне. Если не окажется поблизости – поищите.

Несколько озадаченный Хоскинс послушно вышел из комнаты. В двери он остановился и даже немного отшатнулся назад, уступая дорогу Эркюлю Пуаро. Прежде чем закрыть за собой дверь, он с интересом оглянулся.

– Я не думаю, – сказал Блэнд, вставая и протягивая руку, – что вы меня помните, месье Пуаро.

– Несомненно, – возразил Пуаро. – Позвольте, одну минутку, всего лишь одну минутку… Ну, конечно – юный сержант… да, сержант Блэнд, с которым я встречайся четырнадцать… нет – пятнадцать лет тому назад.

– Совершенно верно. Какая память!

– Нисколько. Если вы помните меня, почему я не должен помнить вас?

Блэнд подумал, что забыть Пуаро было бы невозможно. И это не было лестью или преувеличением.

– Значит, вы здесь, месье Пуаро, – сказал он. – Снова в связи с убийством.

– Вы правы. Меня вызвали, чтобы помочь.

– Вызвали, чтобы помочь? – озадаченно переспросил Блэнд.

– Я имею в виду – помочь в игре, которую они здесь затеяли. Я должен был вручать призы.

– Миссис Оливер мне уже говорила об этом.

– Она вам больше ничего не говорила? – спросил Пуаро с нарочитой небрежностью.

Он хотел выведать, не намекнула ли миссис Оливер инспектору о действительной причине, заставившей ее настаивать на приезде Пуаро в Девоншир.

– Ничего не говорила больше? Да она и не переставала говорить. Она выложила мне все возможные и невозможные мотивы убийства девушки. Она закружила мне голову. Ну и ну! Что за фантазия!

– Своей фантазией она зарабатывает себе на жизнь, mon cher [7]7
  мой друг (фр.)


[Закрыть], – заметил Пуаро сухо.

– Она упомянула человека по имени де Суза – это тоже ее фантазия?

– Нет, это реальный факт.

– Во время завтрака шла речь о каком-то письме и о яхте, о ком-то, прибывшем на моторной лодке… Я ничего не смог понять.

Пуаро объяснил. Он рассказал о сцене во время завтрака, о письме, о внезапной головной боли леди Стаб'бс.

– Миссис Оливер сказала, что лtди Стаббс испугалась. Вы тоже так думаете?

– У меня создалось именно такое впечатление.

– Кого она испугалась, своего кузена? Но почему?

Пуаро пожал плечами.

– Не имею понятия. Все, что она сказала мне, это то, что он – дурной человек. Она, видите ли, немного со странностями.

– Да, об этом здесь всем хорошо известно. Она не говорила, почему она боится этого де Суза?

– Нет.

– Но вы полагаете, что ее страх был настоящим?

– Если он не был настоящим, значит, она очень искусная актриса, – ответил Пуаро сухо.

– У меня начинают появляться весьма необычные предположения в связи с этим, – сообщил инспектор. Он встал и заходил туда-сюда по комнате. – И виновата во всем эта чертова баба, – добавил он.

– Миссис Оливер?

– Да, своими мелодраматическими домыслами она забила мне голову.

– И вы полагаете, что они существенны?

– Не все, конечно. Но одна-две могут оказаться правильными, как бы дико они ни выглядели. Все зависит…

Он не договорил, так как открылась дверь и вошел Хоскинс.

– Найти леци, сэр, кажется невозможным, – сообщил он. – Ее нигде нет.

– Я об этом уже знаю, – сказал раздраженно инспектор. – Я приказал вам найти ее.

– Сержант Фарелл и полицейский констебль Лoример осматривают территорию поместья, сэр, – доложил Хоскинс. – В доме ее нет, – добавил он.

– Узнайте у человека, проверяющего входные билеты у ворот, не выходила ли она или не выезжала в машине за пределы усадьбы.

– Да, сэр.

– И узнайте, когда ее видели в последний раз, – крикнул вдогонку Блэнд.

– Значит, ваша мысль работает в этом направлении, – заметил Пуаро.

– Она пока вовсе не работает, – сказал Блэнд, – но я натолкнулся на факт, что женщина, которая должна быть дома, дома не находится! И я хочу знать, почему! Расскажите мне, что еще вам известно об этом, как его, де Суза.

Пуаро описал свою встречу с молодым человеком, пришедшим по дорожке от пристани.

– Он, вероятно, еще здесь, – сказал Пуаро. – Я могу передать сэру Джорджу, что вы хотите его видеть.

– Пока не надо, – сказал Блэнд. – Мне хотелось бы сначала побольше узнать. Когда вы сами видели леди Стаббс в последний раз?

Пуаро задумался. Ему было трудно припомнить точно. Неясное мелькание ее высокой колоритной фигуры в черной шляпе с большими опущенными полями ему вспомнилось смутно. Она появлялась то тут, то там у лужайки, беседовала с посетителями, а один раз даже рассмеялась каким-то странным громким смехом, отчетливо выделившимся из множества других смешанных звуков, паривших над людской толпой.

– Я полагаю, – сказал он неуверенно, – это было незадолго до четырех часов.

– Где и с кем она была в это время?

– У дома, среди группы гостей.

– Она была там, когда пришел де Суза?

– Не помню. Не думаю: по крайней мере, я не видел. Сэр Джордж сказал де Суза, что его жена была где-то возле. Казалось, он был удивлен, что она не вела показ мод детской одежды.

– В котором часу пришел де Суза?

– Полагаю, что было около половины пятого. Я не смотрел на часы и не могу сказать точно.

– А леди Стаббс исчезла до его прихода?

– По-видимому, да.

– Вероятно, она скрылась, чтобы нэ встретиться с ним, – высказал свое предположение инспектор.

– Возможно, – согласился Пуаро.

– Что же, она не могла уйти далеко, – подытожил Блэнд. – Найти ее будет нетрудно. А когда мы ее найдем… – Он умолк.

– А если не найдете? – спросил Пуаро. Его голос прозвучал несколько странно.

– Чепуха, – энергично возразил инспектор. – Почему? Что с ней могло случиться?

Пуаро пожал плечами.

– В самом деле, что? Никто не знает. Известно лишь одно – она исчезла!

– К черту, месье Пуаро, это звучит зловеще.

– Вероятно, зловеще.

– Но мы расследуем убийство Марлен Таккер, – резко заметил инспектор.

– Очевидно. Тогда почему вас интересует де Суза? Вы полагаете, что Марлен Таккер убил он?

Инспектор Блэнд ответил не по существу.

– Это все та баба.

Пуаро улыбнулся.

– Вы имеете в виду миссис Оливер?

– Ну да… Видите ли, месье Пуаро, убийство Марлен Таккер совершенно бессмысленно. Удушена неприметная глуповатая девчонка, и никаких намеков на мотивы убийства.

– А миссис Оливер снабдила вас мотивами?

– По меньшей мере, целой дюжиной! Что она только не говорила. То Марлен могла знать чьи-то любовные тайны; то могла быть свидетельницей чьего-то убийства; то знала, где спрятан клад. А может быть, видела из окна лодочного домика, что делал приехавший на своей моторной лодке де Суза?

– А! И какая же из этих теорий вам нравится больше, mon cher [8]8
  мой дорогой (фр.)


[Закрыть]?

– Не знаю. Но я не могу не думать. Послушайте, месье Пуаро. Вспомните хорошенько. Не смогли бы вы сделать вывод из того, что сегодня утром вам сказала леди Стаббс? Чего она боялась? То ли того, что ее кузен мог сболтнуть что-то лишнее ее мужу, то ли она боялась самого кузена лично?

Пуаро, не колеблясь, ответил:

– Я бы сказал, что это был страх непосредственно перед самим кузеном.

– Гм… В таком случае мне лучше поговорить с ним лично, если он еще здесь.