Текст книги "Каприз"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Сэр Джордж Стаббс уверен, что его жена жива, – сказал он вежливо.

– Да, он это говорит. Он хочет верить в это. Он очень любил ее, – сказала миссис Мастертон и вдруг неожиданно добавила: – Мне нравится Джордж Стаббс. Несмотря на его происхождение и городские замашки, он очень подходит для деревни. Наихудший из его грехов – это то, что он немного сноб. Но, в конце концов, его снобизм никого не оскорбляет.

– В наше время, мадам, деньги ценятся больше, чем благородное происхождение, – заметил Пуаро весьма цинично.

– Дорогой мой, я с вами вполне согласна. Ему и не нужно быть снобом. Достаточно и того, что он купил это поместье и сорит деньгами – мы все бываем у него и принимаем его у себя! Но он действительно всем нравится. И не только из-за своих денег. Ему в большей мере помогла Эми Фоллиат. Она ввела его в здешнее общество, а, заметьте, у нее здесь огромное влияние. Еще бы, Фоллиаты здесь со времен Тюдорон.

– Фоллиаты всегда были в Нэсс-Хауз, – промолеил Пуаро тихо.

– Да, – вздохнула миссис Мастертон. – Грустно думать о том, каких жертв стоила война. Молодые мужчины погибли. Поместье пришло в запустение, и его пришлось продать другим…

– Да, но хотя миссис Фоллиат и лишилась дома, она по-прежнему живет в поместье.

– Это верно. Она преобразовала свой домик до неузнаваемости. Он очарователен. Вы были внутри?

– Нет, мы расстались у входа.

– Она не всех приглашает. А каково жить в домике привратника своего старого дома и видеть, как в нем хозяйничают чужие люди? Но нужно отдать ей должное. Кажется, она не испытывает особой горечи от этого. По существу, ей удалось сохранить и дом, и поместье. Несомненно, это она убедила Хэтти жить здесь. А Хэтти оказала влияние на Джорджа Стаббса. В сущности, для Эми Фоллиат была невыносима сама мысль о том, что в доме может быть гостиница или учреждение, или что его могут приспособить иод квартиры. – Она встала. – Я должна идти. У меня много дел.

– Конечно. Вам ведь нужно еще поговорить с начальником полиции по поводу ищейки.

Миссис Мастертон вдруг разразилась громким хохотом, напоминавшим крик осла в горах.

– А мы почти одной породы, – прогремела она. – Говорят, что я сама немного похожа на ищейку.

На мгновенье Пуаро растерялся, и она успела это заметить.

– Бьюсь об заклад, что вы тоже так думаете, месье Пуаро.

Глава 13

После ухода миссис Мастертон Пуаро вышел и стал бродить по лесу. Он нервничал. Он испытывал непреодолимое желание осмотреть каждый куст, проверить все густые заросли. Наконец, войдя в «каприз», он сел на каменную скамью, чтобы дать отдохнуть своим ногам, на которых, по привычке, были остроносые лакированные туфли.

Сквозь деревья смутно виднелась река и лесистый противоположный берег. Он поймал себя на мысли, что разделяет взгляды молодого архитектора о никчемности места, выбранного для этого причудливого сооружения. Несомненно, часть деревьев нужно спилить, но и тогда дело поправится ненамного. Он вполне соглашался с мнением Майкла Уэймена: если «каприз» построить заново на травянистом возвышении у дома, оттуда бы открывался великолепный вид на реку в сторону Хэлмута. При мысли о Хэлмуте он стал вдруг думать о другом. Хэлмут, яхта «Эсперанс», Этьен де Суза. В итоге все это должно будет составить определенную картину, но отчетливо представить себе эту картину он пока не мог. Перед его мысленным взором возникали лишь отдельные разрозненные заманчивые очертания.

Его взгляд остановился на каком-то блестящем предмете, лелсавшем в небольшой трещине бетонного пола. Он нагнулся и поднял его. Это был маленький золотой самолетик. Держа на ладони и хмуро разглядывая вещицу, он вдруг вспомнил: браслет, золотой браслет с позванивающими брелоками. Это был брелок от браслета… И словно снова он сидел в шатре… мадам Зулейка, она же Пегги Легги, загадочным голосом говорила ему о смуглолицей красавице, о морских путешествиях и о счастливом исходе уличной катастрофы. Да, это был брелок от ее браслета. Он ему напомнил другой брелок – самолетик старой формы, поразивший его когда-то в далекой юности. Но так или иначе, а миссис Пегги сидела, по-видимому, здесь и уронила этот брелок. Возможно, она ничего не заметила. Возможно, это было несколько дней тому назад, может быть, даже – недель. А может быть, и вчера пополудни…

Снаружи послышались шаги. Пуаро метнул быстрый взгляд в сторону входа. Там появилась высокая фигура человека. Человек остановился и, увидев Пуаро, вздрогнул от неожиданности. Пуаро узнал его сразу. Ошибки быть не могло. Его рубашку с нарисованными черепахами и морскими чудовищами он рассматривал с близкого расстояния еще вчера, когда ее обладатель метал в цель шары.

Пуаро заметил, что молодой человек очень смутился.

– Извините… я не знал, – быстро проговорил он с иностранным акцентом.

Пуаро вежливо улыбнулся.

– Боюсь, что вы нарушили границы частного владения, – сказал он укоризненно.

– К сожалению.

– Вы пришли из гостиницы?

– Да, я думал, что лесом можно пройти к пристани.

– Вам, очевидно, придется вернуться, – вежливо объяснил Пуаро. – Здесь нет дороги.

– Извините, – сказал молодой человек, обнажив свои зубы в мнимой доброжелательной улыбке. – Очень сожалею.

Он поклонился и повернул обратно.

Пуаро вышел на тропинку и стал смотреть вслед удаляющемуся парню. Отойдя на некоторое расстояние, парень обернулся, но, увидев, что Пуаро наблюдает за ним, ускорил шаги и скрылся за поворотом.

– Eh bien [12]12
  Ну конечно (фр.)


[Закрыть], – промолвил Пуаро. – Интересно, кого я только что видел – убийцу или нет?

Молодой человек, несомненно, был вчера на празднестве, и это он с угрозой посмотрел на Пуаро, когда они столкнулись. Следовательно, он не мог не знать, что через лес дороги к переправе нет. Если бы он действительно искал дорогу к переправе, он не пошел бы мимо «каприза», а спустился бы поближе к речному берегу. Более того, у «каприза» он появился с видом человека, пришедшего на свидание, а то неприятное удивление, которое он выразил при виде незнакомого человека, лишь подтверждало эту догадку.

– Так оно и есть, – сказал Пуаро сам себе. – Он приходил сюда с кем-то встретиться. Но с кем? – добавил он так, словно эта мысль пришла ему в голову слишком поздно. – И для чего?

Он дошел до поворота и посмотрел вдоль тропы. Молодого человека там уже не было. Вероятно, он счел благоразумным удалиться как можно скорее. Покачав головой, Пуаро повернул обратно. Поглощенный своими мыслями, он обогнул «каприз» с тыла и поднялся на ступеньки. Теперь наступила его очередь вздрогнуть. Там, низко склонив голову, стояла на коленях Пегги Легги. Она внимательно рассматривала щели на полу. Заметив Пуаро, она испуганно отскочила:

– О, месье Пуаро, вы меня так напугали. Я не слышала, как вы вошли.

– Вы что-то искали, мадам?

– Нет… не совсем.

– Вы, вероятно, что-то утеряли. Уронили что-нибудь? А может быть, – сказал он с галантным и в то же время жуликоватым видом, – вы пришли на свидание и я, к величайшему моему сожалению, не тот, кого вы ждете?

Она пришла в себя.

– А разве утром приходят на свидание? – спросила она лукаво.

– Это зависит от возможностей. Порой мужья бывают очень ревнивы, – добавил он назидательно.

– Мой муж не ревнив, – сказала она с легкой небрежностью, за которой, однако, угадывались нотки горечи. – Он очень увлечен своими делами.

– Все жены упрекают в этом своих мужей, – заметил Пуаро. – Особенно мужей-англичан, – добавил он.

– Вы, иностранцы, намного галантнее.

– Мы знаем, – сказал Пуаро, – что раз в неделю (а предпочтительно три или четыре раза) мы должны говорить женщине о своей любви: разумно также принести ей несколько цветков, сказать два-три комплимента или уверить, что ей очень идет ее новое платье или шляпка.

– И вы это делаете?

– Увы, мадам, я не муж. Увы!

– Я уверена, вы об этом не жалеете. Вам нравится быть беззаботным холостяком.

– Нет-нет, мадам, все, что для меня потеряно в жизни, ужасно.

– А мне кажется, что мужчина, обзаводясь женой, поступает глупо.

– Значит, вы сожалеете о тех днях, когда вы рисовали в своей студии в Челси?

– Вы, кажется, все обо мне знаете, месье Пуаро.

– Я сплетник, мадам. Я люблю слушать о людях все. Вы и в самом деле жалеете? – спросил он.

– О, я не знаю.

Она нетерпеливо села на скамью. Пуаро сел рядом.

Ему еще раз предстояло стать свидетелем феномена, к которому он уже привыкал. Эта привлекательная рыжеволосая молодая женщина была готова рассказать ему то, о чем она дважды подумала бы, прежде чем рассказать англичанину.

– Я надеялась, – сказала она, – что, когда мы приедем сюда в отпуск, подальше от города, все станет на свое место… Но ничего не изменилось.

– Ничто?

– Нет, Алек по-прежнему мрачен… о, я не знаю… он стал замкнут. Я не понимаю, что с ним происходит. Его нервы на пределе. Ему звонят по телефону, оставляют какие-то странные записки, и он ни о чем мне не рассказывает. Это сводит меня с ума! Сначала я думала, что здесь замешана другая женщина, но это маловероятно.

Ее голос звучал несколько неуверенно, словно ее тревожили и другие мысли. Пуаро это заметил.

– Вам понравился вчерашний чай? – спросил он.

– Чай? – переспросила она удивленно. Казалось, ее мысли были далеко и теперь возвращались к действительности. – О да, – спохватилась она. – Вы не представляете себе, как это было утомительно. Сидеть в том душном шатре с паранджой на лице…

– В чайной палатке, наверное, тоже было душно?

– О, да! Но выпить чашку чая всегда приятно, не так ли?

– Вы только что искали что-то, мадам. Может быть, вот это? – Он протянул ей брелок.

– Я… о, да! О… благодарю вас, месье Пуаро. Где вы нашли его?

– Здесь, на полу, вот в этой трещине.

– Должно быть, я его когда-то уронила.

– Вчера?

– О нет, не вчера. Раньше.

– Но, мадам, я помню, что видел этот самый брелок у вас на запястье, когда вы предсказывали мне мою судьбу.

Никто не умел преподнести преднамеренную ложь так искусно, как это делал Эркюль Пуаро. Он солгал с такой уверенностью, что Пегги Легги потупила взгляд.

– Я точно не помню, – промолвила она. – Я лишь сегодня утром заметила, что его нет.

– Тогда я счастлив, мадам, – сказал Пуаро, – что могу вернуть его вам.

Она нервно поворачивала маленькую вещицу в своих пальцах.

– Благодарю вас, месье Пуаро.

Она встала. Дыхание ее было неровным, а глаза выдавали волнение.

Она поспешно вышла. Пуаро откинулся на спинку скамьи и медленно покачал головой.

– Нет, – произнес он вслух, – вчера она не ходила в чайную палатку. И не к чаю она спешила к четырем часам. Она приходила сюда – в «каприз». Отсюда недалеко до лодочного домика. Она с кем-то встречалась.

Он снова услышал звуки приближающихся шагов. Быстрых, нетерпеливых шагов. «А это, вероятно, тот, кого она ждала», – подумал он, улыбаясь.

Но когда в «каприз» вошел Алек Легги, Пуаро воскликнул:

– Я снова ошибся!

– Что? Что вы сказали? – возбужденно спросил Алек Легги.

– Я сказал, что я снова ошибся, – объяснил Пуаро. – А так как я ошибаюсь редко, это меня раздражает. Не вас я ожидал сейчас увидеть.

– А кого же? – спросил Алек Легги.

– Молодого человека, – быстро ответил Пуаро, – почти мальчишку, одного из тех, что носят ярко размалеванные черепахами рубашки.

Он был доволен эффектом, произведенным его словами. Алек Легги шагнул вперед.

– Как вы узнали? Как вы… Что вы хотите сказать? – проговорил он довольно сбивчиво.

– Я телепат, – ответил спокойно Пуаро и закрыл глаза.

Алек Легги сделал еще два шага вперед. Пуаро понимал, что перед ним стоял человек, доведенный до белого каления.

– Что, черт возьми, все это значит? – потребовал его vis-a-vis [13]13
  Тот, кто напротив (фр.)


[Закрыть].

– То, что ваш друг, я полагаю, ушел в молодежную гостиницу. И если вы хотите увидеть его, вам следует искать его там.

– Значит – это, – упавшим голосом пробормотал Алек Легги.

Он опустился на противоположный конец каменной скамьи.

– Так вот почему вы здесь. Мне следовало бы догадаться, какие «призы» вы приехали вручать.

Он повернулся к Пуаро. Его лицо было измученным и несчастным.

– Я знаю, чем это должно казаться, – промолвил он. – Я знаю, как все это выглядит в целом. Но все не так, как вы думаете. Меня обманули. Я стал жертвой. В их лапы лишь попадись, вырваться из них трудно. А я хочу от них избавиться. В этом все дело. Я хочу от них избавиться. Я чувствую, что мои отчаянные попытки ни к чему не приводят. Я – как крыса, попавшая в крысоловку. О, да что толку говорить! Полагаю, вы своего добились. Теперь у вас есть улики.

Он встал и нетвердой походкой, словно плохо видел, направился к выходу. Затем вдруг бросился бежать. Он бежал, не оглядываясь.

Пуаро остался на месте с широко открытыми от удивления глазами.

– Очень странно, – высоко вскинув брови, пробормотал он. – Странно и очень интересно. Я добился улик… Каких улик? Против убийцы?

Глава 14

Инспектор Блэнд сидел в полицейском участке Хэлмута. Полицейский надзиратель Болдвин, крупный, спокойный с виду мужчина, сидел по другую сторону стола. Между ними, на столе, находилась темная промокшая масса.

– Это ее шляпа, – осторожно ткнув в нее пальцем, сказал инспектор Блэнд. – Я в этом уверен, хотя, конечно, не могу поклясться. Кажется, она любила такие. Об этом мне рассказала ее служанка. У нее их было несколько штук. Бледно-розовая, красновато-коричневая, а вчера она была в черной. Да, это она. Значит, ее выловили в реке? Это в некоторой степени совпадает с нашими предположениями.

– Но полной уверенности не дает, – возразил Болдвин. – В конце концов шляпу могли просто швырнуть в реку.

– Да, ее могли швырнуть из лодочного домика или с яхты.

– За яхтой ведется тщательное наблюдение, – заметил Болдвин. – Если сна была там, то она там и сейчас – живая или мертвая.

– Он не сходил на берег сегодня?

– Пока нет. Он на борту. Сидит в плетеном кресле на верхней палубе и курит сигару.

Инспектор Блэнд взглянул на часы.

– Пора на борт, – сказал он.

– Надеетесь найти?

– Не совсем уверен, – ответил Блэнд. – У меня такое чувство, что он очень умная бестия.

Он немного задумался, а затем, показав пальцем снова на шляпу, спросил:

– А как с трупом? Если его бросили в реку? Есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Да, есть, – ответил Болдвин. – Я говорил с бакенщиком. Он раньше служил в береговой охране. Я всегда с ним советуюсь в подобных случаях. Он хорошо разбирается в приливах и в прибрежных течениях. В то время, когда леди бросили в Хэлм (если ее вообще туда бросали), был отлив. Сейчас полнолуние, и труп должно отнести к корнуэльским берегам. В какое место – предполагать трудно. Очень мало шансов, что удастся его выловить. Нам удавалось два-три раза извлекать утопленников, но опознать трупы было невозможно. Их сильно разбивало о прибрежные скалы. С другой стороны, он сам может всплыть в любое время.

– Это очень облегчило бы следствие, – заметил Блэнд.

– Вы уверены, что ее бросили в реку?

– А где же ей быть еще, – угрюмо произнес Блэнд. – Вы ведь знаете, мы проверили все автобусы и поезда. Это место – тупик. На ней была очень заметная одежда, а другой у нее с собой не было. Следовательно, Нэсс-Хауз она не покидала. Труп ее либо в море, либо спрятан на территории поместья. Что меня сейчас интересует, – мрачно продолжал он, – так это мотив… И труп, конечно, – словно спохватившись, добавил он. – Пока не будет найден труп, мы не сможем прийти к определенным выводам.

– А как насчет девчонки?

– Она все видела… или – кое-что. В конце концов, все выяснится, но это будет нелегко.

Теперь на часы взглянул Болдвин.

– Пора, – сказал он.

На борту «Эсперанс» двух полицейских офицеров де Суза встретил со всей учтивостью. Он предложил им выпить и после их отказа любезно справился о ходе следствия по делу Марлен Таккер.

– Следствие продолжается, – ответил ему инспектор Блэнд.

Полицейский надзиратель очень деликатно объяснил цель их визита.

– Вы хотели бы обыскать «Эсперанс»?

Казалось, де Суза не выразил обиды. Ему казалось это даже забавным.

– Но для чего? Вы считаете, что я скрываю убийцу? А может быть, вы думаете, что я сам – убийца?

– Это необходимо, мистер де Суза. Я уверен, что вы поймете. Вот ордер на обыск.

Де Суза поднял руки.

– Но я сам готов помочь вам, я – жажду! Пусть все будет, как между хорошими друзьями. Пожалуйста, ищите, где вам угодно! А! Вероятно, вы считаете, что я здесь прячу свою кузину, леди Стаббс? Вы, вероятно, думаете, что она сбежала от своего мужа и нашла у меня убежище? Но ищите же, джентльмены, прошу вас.

Яхта была обыскана самым тщательным образом. Под конец, стараясь скрыть свою досаду, полицейские попрощались.

– Ничего не нашли? Какая жалость. Но я ведь вас предупреждал. Может быть, выпьете чего-нибудь теперь? Нет?

Де Суза проводил их до борта, где стоял их катер.

– А как со мной? – спросил он. – Мне можно сниматься с якоря? Вы, очевидно, понимаете, что мне здесь становится скучновато. Погода великолепная. Я бы хотел отправиться в Плимут.

– Мы бы очень просили вас, сэр, подождать дознания. Оно будет завтра. Вполне возможно, что следователь захочет задать вам несколько вопросов.

– О, конечно. Я сделаю все, что смогу. Но потом?

– Потом, сэр, – с каменным выражением лица ответил полицейский надзиратель Болдвин, – вы свободны идти, куда пожелаете, конечно.

Последнее, что они увидели, когда их катер отошел от яхты, было улыбающееся лицо смотревшего на них сверху де Суза.

Дознание было мучительно скучным и неинтересным. Ни медицинское заключение, ни показания опрашиваемых не смогли удовлетворить любопытства присутствующих. Дознание носило чисто формальный характер, и для окончательного выяснения обстоятельств назначили дополнительные сроки.

После дознания инспектор Блэнд занялся экспериментом. Это уже не было формальностью. Всю вторую половину дня он провел на борту известного прогулочного теплохода «Девонширская красавица». Отправляясь из Бриксвелла около трех часов пополудни, теплоход огибал мыс, шел вдоль морского побережья, входил в устье Хэлма и затем плыл вверх по реке. Кроме инспектора Блэнда, на его борту было еще двести тридцать пассажиров. Устроившись у штирборта, Блэнд пристально разглядывал лесистые берега. За поворотом показался одиноко стоящий крытый серой черепицей лодочный домик Худоун-Парка. Инспектор Блэнд украдкой взглянул на часы. Было ровно четверть пятого. Теперь теплоход приближался к лодочному домику Нэсс-Хауз. С небольшим балкончиком и причалом внизу он ютился в глубине живописной группы деревьев. Никаких явных признаков того, что внутри кто-то есть, не наблюдалось, хотя, в соответствии с приказанием Блэнда, там дежурил полицейский констебль Хоскинс.

Недалеко от домика покачивалась на волне моторная лодка. В ней были мужчина и празднично одетая девушка. Они предавались тому, что можно было бы назвать не иначе, как грубой шуткой. Девушка повизгивала, а мужчина делал вид, что старается сбросить ее за борт. В тот самый момент из мегафона раздался громкий голос гида:

– Леди и джентльмены, сейчас мы приближаемся к известной деревне Гитчэм, где мы пробудем три четверти часа и где вы сможете закусить крабами и омарами, равно как и отведать чудесных девонширских сливок. Справа от вас поместье Нэсс-Хауз. Через две-три минуты мы будем проходить мимо самого здания: его уже сейчас видно сквозь деревья. Поместье основал сэр Джервис Фоллиат, современник сэра Фрэнсиса Дрейка, с которым он совершил знаменитое плавание в Новый Свет. Сейчас поместье принадлежит сэру Джорджу Стаббсу. Слева от вас не менее знаменитая Скала Гусынь. К ней, леди и джентльмены, в былые времена в часы отлива привязывали сварливых жен и оставляли их там до тех пор, пока вода не доходила им до подбородков.

Слова гида были покрыты веселым хохотом, и все пассажиры «Девонширской красавицы» прильнули к левому борту, чтобы получше рассмотреть прославленное место.

Тем временем мужчине в моторной лодке удалось столкнуть свою подругу за борт. Перегнувшись с лодки, он держал ее в воде.

– Нет, я не вытащу тебя до тех пор, – говорил он, смеясь, – пока ты не дашь обещание вести себя, как следует.

Кроме инспектора Блэнда, никто из пассажиров теплохода этого не заметил. Все слушали гида, любуясь видневшимся в просветах между деревьями белым зданием Нэсс-Хауз, а затем с шутками и смехом разглядывали Скалу Гусынь.

Мужчина отпустил девушку, она исчезла под водой и через некоторое время вынырнула по другую сторону лодки. Она подплыла к лодке и с большой ловкостью забралась в нее снова. Девушка-полицейский Элис Джоунс была превосходной спортсменкой.

Вместе с остальными двумястами тридцатью пассажирами инспектор Блэнд сошел на берег в Гитчэме. Съев своих омаров и запивая их девонширскими сливками с ячменной лепешкой, он подумал: «Значит, так могло быть… и могло остаться незамеченным!»

Пока инспектор Блэнд был занят своим экспериментом на реке, Эркголь Пуаро экспериментировал с палаткой на лужайке Нэсс-Хауз. Это был тот самый шатер, в котором мадам Зулейка предсказывала судьбы. Остальные палатки и ларьки были уже разобраны. Эту по просьбе Пуаро пока оставили.

Войдя в нее, он закрыл ее полы, подошел к задней стенке, приподнял ее край и ловко выскользнул наружу. Он очутился среди кустов рододендрона, вплотную примыкавших к задней стенке шатра. Лавируя между ними, он вскоре достиг старого деревянного строения, походившего на небольшой садовый домик. Дверь была закрыта. Пуаро открыл ее и вошел. Внутри было почти темно: домик построили давно, и сквозь выросшие рододендроны в него проникало очень мало света. В стороне лежали запыленная коробка с крокетными шарами, старые крокетные ворота и несколько сломанных хоккейных клюшек. По углам ползали уховертки и гнездились пауки. Ровный слой пыли на полу в одном месте был смят, и выделялось круглое, неправильных очертаний пятно. Некоторое время Пуаро рассматривал его, а затем, вытащив из кармана миниатюрную рулетку, присел и измерил его размеры. Он удовлетворенно покачал головой.

Закрыв за собой дверь, он спокойно направился прямо через кустарник вверх по склону холма, достиг его вершины и вскоре вышел на дорожку, которая вела к «капризу» и дальше вниз, к лодочному домику.

На этот раз он не зашел в «каприз», а спустился по зигзагообразной дорожке прямо к лодочному домику. Ключ у него был, он открыл дверь и вошел.

Здесь все было по-прежнему. Унесли лишь труп и чайный поднос. Первоначальная картина была сфотографирована и описана в полицейском протоколе. Пуаро подошел к столу с комиксами. Выражение его лица было совсем другим, чем у инспектора Блэнда, когда он увидел записи, сделанные Марлен на полях журналов перед своей смертью. «Джекки Блэйк ходит с Сусанной Браун». «Питер щупает девчонок в кино». «Джорджи целуется в лесу с туристками». «Бидди Факт нравятся мальчики». «Альберт ходит с Дориан». Заметки трогали своей детской непосредственностью и незрелостью. Он вспомнил простое пятнистое лицо Марлен. Он сомневался, что парни могли щупать Марлен в кино. С неоправдывающимися надеждами она подсматривала и шпионила за своими сверстниками и испытывала глубокое волнение в связи с тем, что видела. Она шпионила за другими, совала нос в чужие дела и многое видела. Видела и знала то, что ей знать не следовало. Это были пустые, незначительные факты, но как знать, может быть, для других эти факты значили многое? Может быть, она знала такие факты, о важности которых и не догадывалась? Все это были предположения, и Пуаро с сомнением покачивал головой. Он снова сложил комиксы в аккуратную стопку – он никогда не изменял своей привычке к аккуратности. Вдруг им овладело смутное чувство, что здесь чего-то не хватает. Но чего? Чего-то, что непременно должно бы находиться здесь… И по мере того, как исчезало это неуловимое впечатление, он задумчиво покачал головой.

Он медленно вышел из домика, несчастный и недовольный собою. Его, Эркюля Пуаро, позвали сюда, чтобы предотвратить убийство, – а он его не предотвратил. Оно совершилось. И что больше всего унижало его, так это то, что даже сейчас у него не было ясного представления о том, что же произошло в действительности. Это был позор. Завтра он вернется в Лондон с поражением. Его «я» был нанесен серьезный удар. Даже роскошные усы его повисли.

Через две недели у инспектора Блэнда был долгий и безрезультатный разговор с начальником полиции графства.

Торчащие пучки бровей придавали майору Мероллу сходство с разозлившимся терьером. Но подчиненные любили его и уважали его суждения.

– Хорошо, хорошо, чем мы располагаем? – прервал он Блэнда. – Ничем, чтобы действовать. Этот де Суза? Ничто не дает нам оснований связывать смерть девушки с его именем. Было бы совсем иначе, если бы мы обнаружили труп леди Стаббс. – Он сдвинул брови к носу и в упор посмотрел на Блэнда. – Вы ведь уверены, что он где-то есть, не так ли?

– Что вы хотите этим сказать, сэр?

– О, я с вами согласен. В противном случае к этому времени мы бы ее уже выследили. Если, конечно, она не перехитрила нас. Но я не вижу тому ни малейших признаков. Вы же знаете, у нее не было денег. С финансовой стороной у нас полная ясность. У сэра Джорджа большие деньги. Он выделил ей щедрую сумму на личные расходы, но она не взяла ни гроша. И на существование любовника нет никаких намеков. Ни слухов, ни сплетен. А заметьте, в наших местах они непременно были бы. – Он посмотрел на потолок и вновь уставился в пол. – Факт очень прост, – сказал он, – мы ничего не знаем. Мы лишь предполагаем, что де Суза по неизвестной причине убил свою кузину. Наиболее приемлемой версией мы считаем, что он встретился с ней у лодочного домика, посадил в моторную лодку, а затем выбросил ее за борт. Вы проводили эксперимент и допускаете такую возможность, не так ли?

– Боже мой, сэр, во время праздников можно было бы утопить целый пароход людей, и никто бы не заметил. По всему побережью и на реке только и слышно было, что женский визг да веселый смех. Но де Суза не мог знать, что в лодочном домике была девушка, и, ставлю десять против одного, ей надоело в помещении, и она выглядывала из окна.

– Хоскинс смотрел из окна на ваш спектакль, вы его не видели?

– Нет, сэр. Заметить невозможно. Нужно непременно выйти на балкон, чтобы вас заметили…

– Может быть, девушка и вышла. Де Суза допускает, что она все видела. Выходит на берег, расспрашивает о цели ее пребывания в домике. Девушка польщена, приглашает его в домик, рассказывает с гордостью об игре и о своей роли, он как бы шутя надевает ей на шею петлю и – фьюить… – майор Меролл сопроводил свои слова выразительным жестом, – ничего не поделаешь! О’кей, Блэнд, о’кей. Допустим, было именно так. Но ведь это чистая догадка. У нас нет ни свидетелей, ни трупа. И если мы попытаемся задержать де Суза в стране, мы потревожим осиное гнездо. И все равно вынуждены будем отпустить его.

– Он уже уходит, сэр?

– Готовит яхту. Собирается в обратный путь на свой проклятый остров.

– Значит, у нас совсем мало времени, – мрачно заметил Блэнд.

– Но, я полагаю, есть и другие версии?

– О да, сэр. Их несколько. Я все еще думаю, что девушку мог убить кто-нибудь из организаторов игры. Здесь вне подозрений лишь два человека – сэр Стаббс и капитан Уорбартон. Они все время были заняты на лужайке у аттракционов. Их видели многие. То же самое можно сказать и о миссис Мастертон, если ее вообще можно включить в число подозреваемых.

– Включайте всех, – сказал майор Меролл. – Она мне постоянно звонит насчет ищейки. В детективном романе, – добавил он задумчиво, – она с ней вполне подошла бы. Но к черту! Кони Мастертон я знаю всю свою жизнь! Не могу даже представить себе, как это она затягивает петлю на шее девушки или избавляется от загадочных экзотических красавиц. Кто там еще?

– Миссис Оливер, – сообщил Блэнд. – Она составила сценарий игры. Весьма эксцентричная особа и долгое время не показывалась на лужайке. Затем мистер Алек Легги.

– Молодой человек из красного коттеджа?

– Да. Он довольно рано ушел с праздника, по крайней мере, его там не видели. Сам он объясняет, что был по горло сыт праздником и ушел к себе в коттедж. С другой стороны, старик Мэрделл – он присматривает на пристани за лодками и помогает их пришвартовывать – утверждает, что видел, как Алек Легги проходил к коттеджу около пяти часов. Не раньше. Следовательно, необъяснимым у него остается почти час времени. Он, конечно, говорит, что у Мэрделла нет никакого представления о времени и что он ошибается, тем более что ему уже за девяносто.

– Объяснение совершенно неудовлетворительное, – заметил майор Меролл. – Никаких мотивов или чего-нибудь в этом роде?

– Возможно, он домогался благосклонности леди Стаббс, – сказал Блэнд с сомнением, – а она, может быть, пригрозила, что пожалуется его жене. Он мог убить ее, а девочка могла видеть.

– И он упрятал труп?

– Да. Но провалиться мне на месте, если я знаю, где или как он его упрятал. Мои люди тщательно обыскали все шестьдесят пять акров – и никаких следов! А шляпу – предположим, ему удалось упрятать труп – он мог бросить в реку для отвода глаз. А Марлен Таккер все видела, и он от нее отделался… Относительно Марлен версия остается все та же.

Инспектор Блэнд немного помолчал и добавил:

– Еще, конечно, есть миссис Легги…

– А что о ней?

– Она заявила, что с четырех до половины пятого находилась в чайной палатке. На самом же деле ее там не было, – сказал Блэнд медленно. – Мне это стало ясно сразу же после разговора с ней и с миссис Фоллиат. Факты подтверждают заявление миссис Фоллиат. А это как раз те роковые полчаса. Есть еще молодой архитектор, – продолжал он после небольшой паузы, – Майкл Уэймен. Его имя трудно увязывается с событиями того дня, но сам он представляет из себя личность, которая, я бы сказал, невольно наталкивает на мысль об убийстве – самоуверенно дерзкий, нахальный и весьма нервный молодой человек. Убьет и глазом не моргнет. Не удивлюсь, если окажется, что у него не хватает винтика в голове.

– Вы чертовски осведомлены, Блэнд. Как он сам объясняет свое поведение?

– Очень смутно, сэр. Очень смутно.

– Это доказывает, что он настоящий архитектор, – сказал майор Меролл с чувством. Он сам недавно построил дом на побережье. – Их трудно понять, этих архитекторов. Я иногда думаю, понимают ли они сами себя.

– Не знает, – продолжал инспектор Блэнд, – где он был, не может указать точное время, и, кажется, никто его не видел. Есть основания полагать, что к нему была очень неравнодушна леди Стаббс.

– Вы намекаете на возможность убийства на почве секса?

– Я говорю лишь о том, что мне известно, – с достоинством ответил инспектор Блэнд. – Затем – мисс Брэвис…

Он многозначительно замолчал.

– Секретарша?

– Да, сэр. Очень деловитая женщина.