Текст книги "Карты на стол"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Доктор с видимым интересом спросил:

– А я упомянул о предмете, который вы имели в виду?

– Вот в этом-то и состоит весь секрет, – ответил Пуаро. – Если бы вы упомянули об этом предмете, вы удивили бы меня до крайности. Я так и думал, что вы ничего о нем не скажете.

– Почему?

В глазах Пуаро блеснули огоньки. – Возможно, потому, что его там и не было. Робертс, ничего не понимая, уставился на него. – Кажется, мне это о чем-то напоминает, – сказал он.

– Это напоминает вам о Шерлоке Холмсе, не правда ли? Странное происшествие с собакой посреди ночи. В ту ночь собака не лаяла. Вот что было странно! Но, нет, я не собираюсь ни у кого заимствовать подобные трюки.

– Знаете ли, мосье Пуаро, я в полном неведении относительно того, что вы имеете в виду.

– Вот и прекрасно. Скажу вам по секрету, что именно таким путем я достигаю своих целей.

Затем, видя, что доктор Робертс все еще смотрит на него удивленно, он поднялся со своего места и с улыбкой сказал:

– В конце концов, пусть вас утешает то, что вес сказанное вами очень поможет мне при разговоре с остальными.

Доктор тоже встал.

– Хоть мне и не ясно, как вам это поможет, я все же верю вам на слово, – сказал он.

Они пожали друг другу руки.

Пуаро сошел вниз по ступенькам и остановил проезжавшее мимо такси.

– Челси, улица Чейн-Лейн, дом 111, – сказал он шоферу.

Глава одиннадцатая
Миссис Лорример

Дом под номером 111 на тихой, спокойной улице Чейн-Лейн представлял собой небольшой особнячок, весьма аккуратный и ухоженный. Дверь, выкрашенная в черный цвет, резко контрастировала со ступеньками, отмытыми до белизны. Висячий молоток и ручка у двери, сделанные из латуни, блестели под лучами полуденного солнца.

Дверь открыла пожилая служанка в безукоризненно белом чепчике и переднике. Да, ее хозяйка сейчас дома, ответила она.

Затем провела его наверх по узкой лестнице. – Как доложить, сэр?

– Мосье Эркюль Пуаро.

Она ввела его в гостиную. Пуаро огляделся вокруг, но не нашел ничего примечательного. Хорошая мебель старинного стиля отполирована до блеска. Чехлы на креслах и диванах из вощеного ситца. На стенах несколько фотографий в серебряных рамках, как это полагалось по старинке, много свободного места и света. И еще несколько действительно прекрасных хризантем в высокой вазе.

Вошла миссис Лорример. Она поздоровалась с Пуаро, не проявляя особенного удивления от встречи с ним, предложила стул, сама тоже села и произнесла несколько обычных фраз о погоде.

Наступило молчание.

– Я надеюсь, мадам, – сказал Пуаро, – вы простите меня за этот неожиданный визит.

Посмотрев прямо в лицо Пуаро, она ответила:

– Этот визит вызван какой-нибудь определенной Целью?

– Сознаюсь, что да.

– Значит, вы полагаете, мосье Пуаро, что в дополнение к показаниям, которые я, естественно, дам, старшему инспектору Баттлу и другим официальным полицейским чинам, я еще должна делать то же самое и для неофициальных следователей?

– Я прекрасно вас понимаю, мадам, и если вы мне укажете на дверь, я немедленно, с покорностью повинуясь вам, уйду.

Миссис Лорример чуть заметно улыбнулась.

– Я еще не собираюсь впадать в крайности, мосье Пуаро. Могу уделить вам десять минут. Через десять минут мне нужно уехать, у нас собирается партия в бридж.

– Это вполне достаточно для тех целей, с которыми я пришел. Мне бы хотелось, мадам, чтобы вы описали комнату, в которой в тот злополучный вечер играли в бридж, комнату, в которой был убит мистер Шайтана.

От удивления брови миссис Лорример поползли вверх.

– Какой необычный вопрос! Не понимаю, к чему вам это.

– Мадам, как бы вы поступили, если бы кто-нибудь стал спрашивать вас во время игры в карты, почему вы зашли с туза или почему вы положили валета, которого сразу убила дама, вместо короля, который бы дал вам взятку? Если бы вам задали такой вопрос, отвечать на него пришлось бы довольно долго и утомительно, ведь правда?

Миссис Лорример чуть улыбнулась.

– Считайте, что в этой игре специалист – вы, а я лишь дилетант. Что ж, хорошо. – Она на минуту задумалась. – Комната была большая. В ней было довольно много вещей.

– Можете описать некоторые из них?

– Там были какие-то искусственные цветы, современные и довольно красивые. И еще, мне кажется, какие-то китайские или японские картины. И букет не очень крупных красных тюльпанов. Удивительно рано для этого сорта.

– А еще?

– Боюсь, что больше я ничего не заметила.

– А мебель? Вы не помните, какого цвета была обивка?

– Какой-то шелк, мне кажется. А точнее сказать не могу.

– Вы обратили внимание на какие-нибудь безделушки?

– Пожалуй, нет. Их было так много. Помню, мне показалось, будто я попала в комнату коллекционера.

На минуту воцарилась тишина. Миссис Лорример с легкой улыбкой сказала:

– Боюсь, что в этом деле я оказалась вам не помощницей.

– Есть еще кое-что, – сказал Пуаро и вытащил листки. – Вот здесь записаны три роббера, не поможете ли вы мне по этим записям восстановить ход игры?

– Разрешите-ка посмотреть.

Миссис Лорример, казалось, заинтересовалась, склонилась над записями и начала внимательно их рассматривать.

– Вот запись первого роббера. Мисс Мередит и я играли против мужчин. Первая игра была объявлена на четыре пики. Мы сыграли ее и набрали очки. Следующая игра была на две бубны. Доктор Робертс взял на них одну взятку. А при третьей игре разгорелись споры, я это хорошо помню. Мисс Мередит объявила пасс. Майор Деспард объявил черви. У меня был пасс. Доктор Робертс объявил встречный ход на три трефы. Мисс Мередит хотела играть три пики. Майор Деспард объявил четыре бубны, а я дубль. Доктор Робертс начал играть на четырех червях, и одной взятки они не добрали.

– Потрясающе! – сказал Пуаро. – Какая память! Не обращая на него внимания, миссис Лорример продолжала:

– При следующей сдаче карт майор Деспард играл пасс, а я объявила без козырей. Доктор Робертс сказал, что у него три черви. Моя партнерша вообще ничего не сказала. Майор Деспард предложил своему партнеру четыре черви, я сказала дубль, и они остались без двух взяток. Затем сдавала я, и мы сыграли четыре пики.

Она взяла следующую запись.

– Вот здесь все труднее, – сказал ей Пуаро. – Майор Деспард записывал очки, сразу подсчитывал результат и перечеркивал прежние записи.

– Мне кажется, что в самом начале обе стороны списали себе по пятьдесят очков. Потом доктор Робертс объявил пять бубен, а мы – дубль, и выиграли у него три взятки. Затем мы объявили три трефы, а они сыграли на пиках. При следующей сдаче карт мы играли пять треф. Затем мы записали вниз сто очков. Они объявили черви, мы сыграли две без козырей и под конец выиграли этот роббер, заявив четыре трефы.

Она взяла в руки следующую запись.

– А вот это роббер, насколько я помню, был настоящей битвой. Начался он вяло. Майор Деспард и мисс Мередит объявили черви, а мы с доктором Робертсом, списав по пятьдесят очков вниз, старались играть четыре пики и четыре черви. Затем наши противники сделали игру на пиках, их останавливать не было смысла. Три раза подряд после этого мы сдавали, но без дубля. А потом мы выиграли вторую игру без козырей. Вот тогда-то и началось это побоище. Обе стороны то и дело списывали свои очки. Доктор Робертс объявлял высокие ставки, и хотя раз или два он ходил плохо, но его ставки выигрывали. И неоднократно он пугал мисс Мередит, перебивая ее ставки. Потом он совсем необычно сыграл две пики. Я встречно объявила три бубны, он перебил меня на четыре без козырей, я объявила пять пик, а он вдруг ни с того, ни с сего начал играть семь бубен Конечно, нам пришлось играть дубль. У него не было карт, чтобы заявлять такую ставку, каким-то чудом мы это почувствовали. Я даже не думала, что у нас что-нибудь получится, но он вдруг сдался. Если бы противники объявили игру на червях, мы остались бы без трех взяток. А получилось так, что они пошли с трефового короля и мы его убили. Все это было действительно захватывающим.

– Понимаю, «большой шлем», да еще с дублем. Конечно, на такое нельзя было смотреть равнодушно! А у меня, признаюсь, никогда не хватает смелости сыграть «шлем». Я довольствуюсь тем, что просто делаю игру.

– Но зачем же? – энергично возразила миссис Лорример. – Играть нужно смело.

– Вы считаете, что нужно рисковать?

– Если вы заявляете правильную ставку, то в этом нет никакого риска. Тут нужен точный математический расчет. Но к сожалению, лишь немногие хорошо разбираются в ставках. Они знают, как начинать заявки, а потом просто теряют головы. Они никак не могут отличить выигрышные карты от просто непроигрышных. Но мне, видимо, не следует читать вам лекцию о бридже, мосье Пуаро.

– Нет, почему же? Я уверен, что это намного улучшило бы мою игру, мадам.

Миссис Лорример снова углубилась в изучение листочков.

– После вот такой волнующей игры дальнейшие сдачи карт и ставки казались скучными. А у вас есть запись четвертого роббера? Ах, да, мы его не закончили. Так вот, игра потом стала монотонной, ни одной из сторон не удавалось снести очки.

– Так бывает нередко, когда вечер затягивается слишком долго.

– Да, начинаешь скучать, карты спутываются. Пуаро сложил записи и слегка поклонился.

– Мадам, я вас поздравляю. У вас феноменальная память на карты. Просто изумительная! Вы помните чуть ли ни каждый ход на протяжении всей игры!

– Да, пожалуй это так.

– Память – это чудесный дар. Обладая ею, не чувствуешь, что прошлое это уже не то, что куда-то ушло. Я могу себе представить, что для вас все прожитое развертывается, как настоящее, и каждый случай из жизни предстает так же ясно, будто он произошел лишь вчера. Прав ли я?

Она быстро взглянула на него. Глаза ее широко раскрылись и потемнели. Продолжалось это лишь мгновение, она тут же снова обрела манеры дамы высшего света. Но Пуаро уже не сомневался, что его слова попали в цель.

Миссис Лорример поднялась.

– Боюсь, что мне пора ехать. Очень жаль, но я никак не могу опоздать.

– Конечно, конечно. Я приношу вам свои извинения за то, что занял у вас столько времени.

– Простите, что ничем больше не могу вам помочь.

– Но вы уже помогли мне, – сказал Пуаро.

– Вряд ли, – решительно сказала она.

– Да, помогли. Вы сказали мне именно то, что мне нужно было узнать.

Она не стала допытываться в чем, собственно, заключалась ее помощь.

Он протянул ей руку.

– Благодарю вас, мадам, за вашу снисходительность. Обмениваясь рукопожатием, она сказала:

– Вы какой-то необыкновенный человек, мосье Пуаро.

– Я – такой, каким меня создал бог, мадам.

– Я думаю, что и мы тоже.

– Не все, мадам. Некоторые пытаются подправить божье творенье. Вот таким, к примеру, был мистер Шайтана.

– А каким образом он хотел подправить?

– У него был очень хороший вкус и понимание тонкостей искусства, он был большим знатоком художественных редкостей. И он должен был довольствоваться этим. А вместо этого он коллекционировал совсем другие предметы.

– Какие же?

– Да как бы вам сказать? Он коллекционировал сенсации.

– А вам не кажется, что это было чертой его характера?

Пуаро печально покачал головой.

– Нет. Он слишком с большим риском играл роль демона. Но демоном он не был. Наоборот, он был совсем неразумным человеком. И вот, он мертв.

– Из-за того, что он был неразумным?

– Это порок, который никогда не прощается, а всегда наказывается, мадам.

Они замолчали. Потом Пуаро сказал:

Я ухожу. Тысячу благодарностей, мадам, за вашу любезность. Я больше сюда не приду до тех пор, пока вы сами за мной не пошлете.

Брови у нее от удивления поднялись.

– Что вы, мосье Пуаро! Зачем же я буду за вами посылать?

– Может быть, это вам и понадобится. У меня вот мелькнула вдруг мысль. Но если вы пошлете за мной, я сразу же приеду. Помните это.

Он еще раз поклонился и вышел из комнаты. Уже находясь на улице, он сказал сам себе:

– Я прав… Я уверен, что я прав… Только так оно и должно было быть…

Глава двенадцатая
Энн Мередит

Миссис Оливер с трудом вылезла из-за руля своего маленького двухместного автомобиля. Конструкторы современных машин почему-то считают, что под рулем могут находиться лишь колени грациозной женщины. Весьма модно стало также сидеть за рулем на низком сидении. Как бы там ни было, но от женщины средних лет, да еще с весьма солидными пропорциями требуется почти нечеловеческая изощренность и гибкость, чтобы выбраться из-за руля. Рядом с миссис Оливер на сидении нагромождена была целая куча самых разнообразных вещей: несколько карт города с указанием улиц, сумка, три книжки и огромный пакет с яблоками. Яблоки были слабостью миссис Оливер. Было известно, что описывая весьма запутанные сцены своего романа «Смерть в водосточной трубе», она могла за один присест уничтожить пять-шесть фунтов яблок, а потом через час и десять минут где-нибудь на одном из важных обедов, устраиваемых в ее честь, снова отдав должное своей страсти к яблокам, она вдруг приходила в ужас от начинающихся болей в желудке.

И вот резко толкнув коленом непокорную дверь и очутившись чуть быстрее, чем она предполагала, на дорожке у ворот Вендок-коттеджа, миссис Оливер зашагала с решительным видом к дому, по пути разбрасывая вокруг себя огрызки яблок.

Она глубоко вздохнула, откинула на затылок соломенную шляпу, державшуюся теперь на ее голове совсем не так, как этого требовала мода, и с удовлетворенным видом взглянула на свой костюм из твида, который она не забыла надеть специально для данного случая, потом вдруг нахмурилась, увидев, что по рассеянности надела кожаные туфли на высоких каблуках, которые обычно носила только в Лондоне, и, распахнув ворота Вендок-коттеджа, ступила на устланную плитками дорожку. Подойдя к дому, она нажала на звонок и исполнила веселенькую дробь вроде тра-та-тра-та-та, на дверном висячем молотке невероятно причудливой формы в виде головы жабы.

На звонок никто не отозвался, и она снова позвонила. Прошло еще минуты полторы, и тогда миссис Оливер быстро направилась вокруг дома на разведку.

За домом раскинулся небольшой старомодный сад с беспорядочно высаженными хризантемами и астрами. За садом простиралось поле, а дальше виднелась река. В этот осенний октябрьский день было необыкновенно тепло, ярко светило солнце.

Через поле в направлении к дому шли две девушки. Когда они вошли в калитку сада, одна из них остановилась, как вкопанная.

Мисси Оливер подошла поближе.

– Здравствуйте, мисс Мередит. Вы меня помните, не правда ли?

– О, да, конечно.

Энн Мередит поспешно протянула руку. Глаза у нее широко раскрылись, в них на мгновение замер испуг. Но она тут же постаралась его погасить.

– Это моя подруга, мисс Довс Фода. Это миссис Оливер.

Фода была высокая, темноволосая девушка, весьма энергичная с виду. Она с волнением в голосе спросила:

– О, так это вы та самая миссис Оливер? Ариадна Оливер?

– Да, это я, – ответила миссис Оливер, а потом добавила, обращаясь к Энн:

– Теперь давайте присядем где-нибудь, моя дорогая, мне нужно вам многое сказать.

– Конечно. А затем мы пойдем пить чай.

– Чай подождет, – сказала миссис Оливер.

Энн пошла вперед к тому месту в саду, где стояли шезлонги и плетеные кресла. И те и другие были довольно ветхими. Миссис Оливер с предосторожностью выбрала кресло, показавшееся ей крепче других, и села. Она все еще помнила несколько неприятных случаев, произошедших с ней из-за такой вот непрочной дачной мебели.

– Так вот, дорогая, – оживленно начала она, – не будем ходить вокруг да около, говоря об известном вам убийстве. Нам нужно действовать и что-то предпринимать.

– Что-то предпринимать? – переспросила Энн.

– Естественно, – сказала миссис Оливер. – Не знаю, что именно думаете вы, но у меня нет ни на йоту сомнения относительно того, кто это сделал. Доктор! Как его звали-то? А, Робертс? Валлийская фамилия! Я никогда не верила валлийцам. У меня когда-то была нянька из валлийцев. Так вот она как-то взяла меня с собой в Хоррогейт, а потом уехала оттуда, совершенно забыв обо мне. Разве им можно доверять? Но оставим ее… Это сделал Робертс, вот в чем главное, и мы должны вместе подумать и доказать, что это именно так.

Фода Довс вдруг громко рассмеялась, а потом по краснела.

– Извините меня. Но вы совсем… совсем другая, не такая, как я вас себе представляла.

– Очевидно, разочарованы, – сказала миссис Оливер безмятежно. – Я к этому уже привыкла. И не обращаю внимания. Сейчас главное состоит в том, чтобы доказать, что это сделал Робертс.

– Но как это доказать? – спросила Энн.

– Ну, не будь такой беспомощной, Энн, – воскликнула Фода Довс. – Я считаю, что миссис Оливер совершенно великолепна. И, конечно, она о таких вещах знает все. Она все сделает, как Свен Хиерсон.

Чуть зардевшись, услышав имя своего прославленного сыщика-финна, миссис Оливер сказала:

– Это нужно доказать, и я вам скажу почему, дитя мое. Вы ведь не хотите, чтобы люди думали, будто это сделали вы?

– А почему они должны так думать? – спросила Энн, заливаясь краской.

– Вы же знаете, какие встречаются люди! – ответила миссис Оливер. – Те трое, совершенно невинные, будут находиться под таким же подозрением, как и тот, кто совершил убийство.

Энн Мередит медленно произнесла:

– И все же я никак не могу понять, почему вы, миссис Оливер, приехали именно ко мне?

– Потому, что двое других, по-моему, вообще ничего не стоят! Миссис Лорример – одна из тех женщин, которые все дни проводят в клубе за игрой в бридж. Подобные женщины, должно быть, сделаны из брони, они даже сами о себе не могут побеспокоиться! И к тому же она старая. Неважно, если кто-либо подумает, что это дело ее рук. С девушкой дело обстоит совсем иначе. У нее вся жизнь впереди.

– А майор Деспард? – спросила Энн.

– Ха! Он мужчина! – ответила миссис Оливер. – Я никогда не волнуюсь за мужчин. Мужчины умеют постоять за себя. И, если хотите знать, делают это поистине превосходно. Ко всему прочему, майор Деспард получает удовольствие от опасностей в жизни. Теперь он забавляется у себя дома, вместо того, чтобы быть в Ирравади. А может, это место называется Лимпопо? Вы знаете, что я имею в виду, – такая желтая африканская река, которую мужчины любят больше всего на свете. Нет, я даже не хочу ломать себе голову, раздумывая об этих двух людях.

– Это очень любезно с вашей стороны, – медленно сказала Энн.

– То, что произошло, было просто ужасно, – сказала Фода. – Все это просто потрясло Энн, миссис Оливер. Она ужасно мнительная. И я думаю, что вы абсолютно правы, лучше что-то предпринять, чем сидеть сложа, руки и перебирать в уме все снова и снова.

– Конечно, – согласилась миссис Оливер. – Сказать по правде, мне еще ни разу не удавалось увидеть настоящего убийцу. А если быть еще более откровенной, для меня настоящие убийцы не так уж сильно и интересны. Я привыкла заполнять пустые клеточки в игре. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду? Но в данном случае я не собираюсь отступать и дать возможность потешиться вволю этим трем мужчинам. Я всегда говорила, что если бы во главе Скотланд Ярда стояла женщина…

– Что тогда? – Фода подалась вперед, у нее даже рот раскрылся от интереса. – Если бы вы были главой Скотланд Ярда, что бы вы сделали?

– Сразу же арестовала бы доктора Робертса.

– И что?

– Но ведь я не глава Скотланд Ярда, – сказала миссис Оливер, отступая от щекотливой темы. – Я обыкновенная женщина и к тому же не на государственной службе.

– О, это не совсем так, – сказала Фода смущенно.

– Ну, так вот, – продолжала миссис Оливер, – здесь собрались трое рядовых людей без официальных полномочий, и все трое – женщины. Давайте подумаем, что мы можем сделать, объединив наши усилия.

Энн Мередит задумчиво кивнула головой.

– А как вы считаете, почему доктор Робертс это сделал? – спросила она немного погодя.

– Такой уж он человек, – не задумываясь, ответила миссис Оливер.

– А вам не кажется… – Энн Мередит запнулась. – Не стал бы доктор… Я хочу сказать, что ему было бы куда легче подсыпать какой-нибудь яд.

– Вовсе нет. Яд и любые лекарства прямо указали бы на доктора. Вспомните, например, как часто они оставляют в машинах по всему Лондону чемоданчики с опасными для жизни лекарствами и дают возможность красть их. Нет, как раз оттого, что он доктор, он принял все меры предосторожности, чтобы не связать никоим образом свое преступление с медициной.

– Понимаю, – сказала Энн как-то неопределенно, с сомнением в голосе.

– А как по-вашему, почему ему вдруг захотелось убить мистера Шайтану? У вас есть на этот счет какая-нибудь идея?

– Идея? Да, у меня полным-полно всяких идей. Но, вообще-то говоря, в этом вся и трудность. Я всегда сталкиваюсь с подобными трудностями, потому что я никогда не могу думать лишь об одном сюжете. У меня всегда в голове по меньшей мере пять вариантов, и тогда-то начинаются мучения и страдания, какой из них выбрать Я могу придумать шесть весьма подходящих причин для этого убийства. Но вся беда в том, что у меня нет ни малейшей возможности узнать, которая из них правильная. Ну, прежде всего, возможно, мистер Шайтана являлся ростовщиком. Уж очень у него был елейный вид. И Робертс попался ему в лапы. Он убил его, потому что не мог достать денег, чтобы выплатить долг. А еще можно предположить, что Шайтана обесчестил его дочь или сестру. Или Робертс был двоеженцем, а Шайтана узнал об этом. А возможно, что Робертс женился на какой-нибудь двоюродной сестре Шайтаны и через нее теперь получит в наследство все его деньги. Или… Сколько я уже назвала причин?

– Четыре, – сказала Фода.

– Или вот еще. Это действительно весьма правдоподобно: предположим, что Шайтана знал кое-что о прошлом Робертса. Может быть вы и не обратили внимание, но Шайтана за ужином говорил довольно странные вещи И после этого наступила какая-то неловкая пауза.

Энн перестала играть с гусеницей.

– Мне кажется, я ничего подобного не заметила.

– А что он говорил? – спросила Фода.

– Что-то о несчастных случаях и о ядах. Неужели вы не помните?

Левая рука Энн впилась в ручку кресла.

– Да, кажется, что-то припоминаю, – сказала она неуверенно.

Фода вдруг сказала:

– Дорогая, тебе нужно надеть пальто. Помни, что теперь уже не лето. Пойди оденься.

Энн покачала головой.

– Мне совсем тепло.

Но говоря это, она чуть заметно дрожала.

– Теперь вы понимаете мою мысль, – продолжала миссис Оливер. – Я бы сказала так: один из пациентов доктора случайно отравился. Но на самом деле это, конечно, была проделка доктора. И смею вас уверить, он погубил немало людей вот таким способом.

Щеки Энн вдруг залила краска.

– Разве врачи всегда стремятся убить своих пациентов? Вот так всех подряд. Ведь это могло бы пагубно сказаться на их практике?

– Для этого, конечно, должны быть свои причины, – довольно неопределенно ответила миссис Оливер.

– Я считаю, что подобная мысль нелепа, – решительно сказала Энн. – Абсолютно нелепа и мелодраматична.

– Ой, Энн! – воскликнула Фода, стараясь как-то оправдать ее.

Она взглянула на миссис Оливер, и в глазах у нее появилось что-то похожее на взгляд умной собаки. «Постарайся и пойми», говорили эти глаза, «постарайся и пойми».

– А я думаю, что это гениальная мысль, – призналась Фода. – И к тому же, доктор мог ведь узнать о каком-нибудь новом яде, не оставляющем следа в организме, правда ведь?

– О! – воскликнула Энн, и обе собеседницы разом повернулись к ней.

– Я вспомнила еще кое о чем. Мистер Шайтана говорил что-то относительно благоприятных возможностях, которые есть у врачей в их лабораториях. И, очевидно, он что-то под этим подразумевал.

– Это говорил не мистер Шайтана, – сказала миссис Оливер, покачав головой.

– Об этом говорил майор Деспард.

Шаги на дорожке в саду заставили ее обернуться.

– Вот это да! – воскликнула она. – Легок на помине.

Майор Деспард только что показался из-за угла дома.