Текст книги "Искатель. 1984. Выпуск №6"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Александр Кулешов,Тимур Свиридов,Павел Панов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

ЭКСКУРС В ПРОШЛОЕ

Проведя ночь в поезде, инспектор Креддок наконец сошел на маленькой станции в Хайленде.

Сначала он поразился тому, что богатая мисс Гедлер, имевшая возможность поселиться в фешенебельном квартале Лондона, купить поместье в Хэмпшире или виллу на юге Франции, почему-то предпочла уединенную жизнь в Шотландии. Ведь она наверняка здесь была лишена общества друзей и многих развлечений. Как ей не одиноко? Или она настолько больна, что не обращает внимания на то, что ее окружает?

Его ждала машина с пожилым шофером. Утро было солнечное, и всю дорогу, все двадцать миль, инспектор наслаждался, хотя совсем недавно недоумевал, почему миссис Гедлер предпочла одиночество. Он спровоцировал шофера на разговор, который частично объяснил ему, что к чему.

– Она здесь в детстве жила, сэр. Эх, она ведь последняя в роду. Им с мистером Гедлером было здесь лучше всего, хоть он редко когда мог вырваться из Лондона Но уж если приезжал, то они резвились, точно дети малые…

Едва на горизонте показались стены средневековой крепости, Креддок почувствовал, что время будто отступает назад. Его встретил пожилой дворецкий, и после того, как Креддок умылся и побрился, его провели в комнату, где подали завтрак.

После завтрака пришла высокая пожилая женщина в медицинском халате, она назвалась сестрой Мекклелланд и заговорила приветливо и со знанием дела.

– Моя подопечная готова принять вас, мистер Креддок. Она очень ждала встречи с вами.

– Постараюсь не волновать ее, – пообещал Креддок.

– Однако лучше я заранее предупрежу вас о том, что произойдет. Сначала вам покажется, что миссис Гедлер чувствует себя нормально. Она будет охотно с вами беседовать, а потом, совершенно неожиданно, ее силы иссякнут. Тогда вам следует сразу же выйти и послать за мной. Видите ли, мы почти все время держим ее на морфии. Весь день она дремлет. Готовя ее к вашему посещению, я дала ей сильные стимуляторы. По едва их действие прекратится, она впадет в полубессознательное состояние.

– Понимаю, мисс Мекклелланд. А вы не могли бы мне сказать, каково в действительности состояние миссис Гедлер?

– Она умирает, мистер Креддок. Ей осталось жить всего несколько недель. Может, вы сочтете странным, если я скажу, что на самом деле она умерла уже много лет тому назад, но это правда. Миссис Гедлер поддерживала только ее огромная любовь к жизни и ее радостям. Наверно, вы удивлены, что я так говорю об инвалиде, который пятнадцать лет не выходит из дому, и все же это правда. Миссис Гедлер никогда не была сильной женщиной, но у нее потрясающая воля к жизни. – Она добавила с улыбкой: – А кроме того, она очень обаятельна, сами убедитесь.

Креддока провели в большую спальню с зажженным камином, на кровати под балдахином лежала старуха Ее белые волосы были аккуратно уложены, шея и плечи укутаны бледно-голубой ажурной шерстяной шалью.

– Что ж, любопытно, – сказала она. – Нечасто меня навещает полиция. Я слышала, Петиция Блеклок не сильно пострадала во время покушения? Как там моя дорогая Блеки?

– Прекрасно, миссис Гедлер. Она передавала вам огромный привет.

– Давно я ее не видела… Вот уже многие годы мы лишь обмениваемся поздравлениями с рождеством. Я просила ее заехать, когда она вернется в Англию после смерти Шарлотты, но она сказала, что через столько лет это будет мучительно, и, наверно, была права… Блеки всегда была очень разумной… Я полагаю, – пронзительно взглянула на него Белль, – вы хотите спросить о деньгах? После моей смерти деньги по завещанию Рэнделла перейдут к Блеки. Разумеется, у Рэнделла и в мыслях не было, что я его переживу. Он был крупным сильным мужчиной, никогда не болел, а у меня всегда была уйма болячек, я только п делала, что хныкала, и ко мне постоянно ходили доктора с кислыми минами.

– Не думаю, что к вам подходит слово «хныкать», миссис Гедлер.

Старая дама фыркнула.

– Я не в том смысле. Сама я никогда себя особо не жалела. Но считалось само собой разумеющимся, что раз я слабее, то уйду из жизни первой. Однако расчет не оправдался…

– Но почему ваш муж распорядился деньгами именно так?

– Вы хотите спросить, почему он оставил их именно Блеки? Нет, вовсе не из-за того, о чем вы, очевидно, подумали. Вы, полицейские, все не так понимаете! Рэнделл в жизни не был влюблен в Блекл, а она в него. Дело в том, что у Блеки воистину мужской склад ума. У нее нет никаких женских слабостей, По-моему, она вообще никогда не влюблялась. Она, правда, слегка подкрашивалась, но только потому, что так было принято, а вовсе не для того, чтобы выглядеть красивей. – В ее голосе зазвучала жалость. – Она никогда не понимала, как забавно быть женщиной.

Креддок с интересом посмотрел на хрупкое создание, казавшееся крошечным на такой огромной постели. Он осознал, что Белль Гедлер действительно наслаждалась – до сих пор – тем, что родилась женщиной. Она подмигнула ему.

– Я всегда считала, – сказала она, – что быть мужчиной безумно скучно. – Потом задумчиво произнесла: – Мне кажется, Рэнделл относился к Блеки как к младшему братишке. Он доверял ее мнению, она всегда оказывалась права. Она не один раз выручала его из беды.

– Мисс Блеклок рассказывала, как однажды помогла ему деньгами.

– И этим тоже, но я имела в виду нечто большее. Спустя столько лет можно открыть правду. Рэнделл не мог отличить честную сделку от бесчестной. Он был не настолько тонок. Бедняга не мог распознать, где ловкая махинация, а где просто надувательство. Блеки не давала ему сбиться с пути истинного. Одна из черт Летиции Блеклок – ее удивительная прямолинейность. Она никогда не совершит бесчестного поступка. Она очень хорошая. Я ею всю жизнь восхищалась. У девочек было тяжелое детство. Их отец был старый деревенский врач, упрямый как осел в ужасно ограниченный – сущий домашний тиран. Летиция порвала с ним, приехала в Лондон и стала учиться на общественного бухгалтера. Вторая сестра была калекой, у нее было какое-то увечье, и она ни с кем не встречалась и не выходила из дому. Поэтому когда старик умер, Летиция все бросила и уехала ухаживать за сестрой. Рэндалл рвал и метал, но поделать ничего не смог. Если Летиция считала что-то своим долгом, она его выполняла, и никто не мог ее переубедить.

– Это случилось задолго до смерти вашего мужа?

– Кажется, года за два. Но завещание Рэнделл составил еще до того, как она бросила фирму, и не стал его менять. Он сказал мне: «Ведь у нас нет детей (Наш малыш умер, когда ему было два года) Пусть после нашей смерти деньги достанутся Блеки. Она будет играть на бирже и пустит их в рост»

Понимаете, – продолжала Белль Гедлер, – Рэнделл обожал сам процесс делания денег, ему не стоило нравились деньги, сколько острые ощущения, волнения, риск. И Блеки это тоже любила. Она так же была охоча до приключений и имела те же жизненные принципы. Бедняжка, у нее никогда не было обыкновенного человеческого счастья: она не влюблялась, не интересовала мужчин, не кокетничала с ними. И семьи у нее не было, и детей, в общем, она не жила по-настоящему.

Креддок подумал: как странно, что женщина, жизнь котором была омрачена болезнью, женщина, лишившаяся единственного ребенка, потерявшая мужа, оставшаяся одинокой вдовой, женщина, много лет прикованная к постели, может быть такой снисходительной и так сочувствовать другим.

Она кивнула.

– Знаю, о чем вы думаете. Но у меня было все, ради чего стоит жить, это можно отнять, но оно у меня все-таки было! Я была хорошенькой и веселой девочкой, вышла замуж за любимого человека, и он любил меня всю жизнь. Мой малыш умер, но все же он пробыл со мной два года, два прекрасных года. Я испытала много физических страданий, но если вы испытывали что-нибудь подобное, то можете представить, какое это наслаждение, когда боль тебя на время отпускает. И все всегда были ко мне добры… Я действительно счастливая женщина.

Креддок заметил некоторый пропуск в ее воспоминаниях.

– Миссис Гедлер, вот вы только что сказали, что ваш муж оставил наследство мисс Блеклок, поскольку больше его некому было завещать. Но ведь это не совсем точно? У него есть сестра, не так ли?

– Ах, вы о Соне? Но они давно рассорились и порвали всяческие отношения.

– Он не одобрял ее брак?

– Да, она вышла замуж за этого… как его звали?

– Стемфордиса.

– Да-да Дмитрия Стемфордиса. Рэнделл считал его мошенником. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда. Но Соня была влюблена в Дмитрия и твердо решила выйти за него замуж. А почему бы и нет? У мужчин на этот счет странные идеи. В двадцать пять лет Соня не была уже глупой маленькой девочкой и прекрасно понимала, что делает. Наверно, Стемфордис действительно был мошенником, самым настоящим, по-моему, за ним числитесь какие то темные делишки, и Рэнделл подозревал, что он живет под чужой фамилией. Соня обо всем знала. Рэнделл уверял, что Дмитрий женится на деньгах, но это неправда Соня была красива, очень красива. И она была сильной личностью. Если бы брак не удался, если б Дмитрий стал с ней плохо обращаться или изменять, она бы порвала с ним и бросила его. Она была богата и могла сама строить свою жизнь.

– Значит, они так и не помирились?

– Нет. Рэнделл с Соней вообще не больно-то ладили. Она обиделась на то, что он помешал ее браку, и сказала: «Что ж, прекрасно! Ты совершенно невозможный человек и больше никогда обо мне не услышишь».

– Но вы все-таки услышали о ней?

Белль улыбнулась.

– Я его не видела, но через восемнадцать месяцев получила от нее письмо. Помнится, она написала из Будапешта, но обратного адреса не дала. Она просила меня сказать Рэнделлу, что бесконечно счастлива и у нее родилась двойня.

– Она писала, как назвала детей?

Белль снова улыбнулась:

– Она написала, что они родились чуть позже полуночи и что она собирается назвать их Пипом и Эммой. Но, конечно, она могла и шутить.

– И больше вы о ней ничего не слышали?

– Нет. Она говорила, что они всей семьей собираются ненадолго в Америку. Больше от нее не было ни слуху ни духу.

– Скорее всего письмо не сохранилось?

– Боюсь, что нет… Я прочитала его Рэнделлу, он проворчал только: «Она еще пожалеет, что вышла за этого типа». Это были его единственные слова в ее адрес. И мы совершенно о ней забыли. Она как-то выпала из нашей жизни.

– Но при условии, что вы переживете мисс Блеклок, мистер Гедлер оставил наследство ее детям, так?

– О, это моих рук дело. Когда он рассказал мне о завещании, я возразила: «А представь, что Блеки умрет раньше меня?» Он ужасно удивился. Я сказала: «Конечно-конечно, Блеки здоровая как лошадь, а я создание хрупкое, но бывают же несчастные случаи, вот кирпич на голову возьмет и упадет». – «Но больше некому оставить, абсолютно некому», – сказал он. А я сказала: «Почему? Есть же Соня». Он тут же возразил: «Чтобы этот тип прикарманил мои денежки? Ни за что!» – «Но у них есть дети. Пип и Эмма, а может, и еще кто-нибудь», – сказала я. Он поворчал, но в завещание их вставил.

– И с тех пор, – медленно проговорил Креддок, – вы ничего не слышали о своей золовке и ее детях?

– Ничего… может, их уже нет в живых, а может, они живут где-то.

«Может, даже в Чиппинг Клеорне», – подумал Креддок. В глазах Белль появилась тревога, словно она прочитала его мысли.

– Нельзя, чтобы они причинили Блеки зло. Блеки хорошая, действительно хорошая… Вы не должны допустить, чтобы с ней случилось несчастье, – сказала она.

Внезапно голос ее угас. Креддок увидел, как серые тени появились вокруг ее рта и под глазами.

– Вы устали, – сказал он. – Я пойду.

Она кивнула.

– Пришлите ко мне Мэк, – прошептала она, – Устала я… – Она слабо шевельнула рукой. – Позаботьтесь о Блеки… с Блеки ничего не должно случиться… позаботьтесь о ней.

– Я сделаю все, что в моих силах, миссис Гедлер. – Он встал и пошел к двери.

Ее голос протянулся за ним, как тонкая нить.

– Это ненадолго… пока я не умру… она в опасности… позаботьтесь о ней…

Креддок чувствовал, что съездил не напрасно. Призрачные близнецы Пип и Эмма оказались не такими уж призраками. «Что мы имеем? – думал он. – Брата и сестру, воспитывавшихся где-то в Европе. А что, если они приехали в Англию нищими или почти нищими? Что им тогда делать? Естественно, разузнать про богатых родственников. Их дядя, владевший огромным состоянием, умер. Перво-наперво они, вероятно, поинтересуются дядиным завещанием. Вдруг им или их матери тоже что-нибудь перепало? Они пойдут в Сомерсет-Хаус и познакомятся с завещанием дяди и, возможно, узнают о существовании мисс Летиции Блеклок. Затем наведут справки о вдове Рэнделла Гедлера. Она инвалид, живет в Шотландии, и, как выясняется, жить ей осталось недолго. Если Летиция Блеклок умрет раньше ее, они завладеют огромным состоянием. Что из этого следует?»

Креддок подумал: «Нет, в Шотландию они не поедут. Они выяснят, где живет сейчас Летиция Блеклок, и поедут туда. Но выдадут себя за других… А как они поедут: поодиночке или вместе? Эмма… Хотел бы я знать… Пип и Эмма… Голову даю на отсечение, что или Пип, или Эмма, или даже оба вместе находятся сейчас в Чиппинг Клеорне».

ДИВНАЯ СМЕРТЬ

На кухне мисс Блеклок отдавала указания Мици:

– Надо приготовить сандвичи с сардинами и сандвичи с помидорами. И немного лепешек. Они у тебя хорошо получаются. И я хотела бы, чтобы ты сделала свой фирменный торт.

– Значит, мы имеем праздник?

– У мисс Баннер день рождения, и к чаю придут гости.

– Когда такой старый, не устраивает день рождений. Лучше забыть день рождений.

– Ну а ей не хочется забывать. Она получит подарки, и потом, устроить небольшое торжество очень даже приятно.

– Вы так сказать и тот раз. А что получилось?

– Ну, на этот раз такого не случится.

– Почему вы знаете, что случится в этот доме? Я весь день дрожу от страх, а весь ночь закрою дверь и смотрю даже гардероб, если там кто-то есть.

– Таким образом ты обеспечиваешь свою безопасность, – холодно сказала мисс Блеклок.

– Вы хотите, чтобы я приготовить… – Мици произнесла нечто, прозвучавшее для уха англичанки мисс Блеклок как «швицебзр», словно две кошки зашипели друг на друга.

– Да-да. Он такой вкусный!

Лицо Мици расплылось в улыбке.

– Хорошо, я приготовляю вкусный торт, очень вкусный. Он будет так вкусный, так вкусный, он будет во рту растопиться. А наверх я положу глазурь шоколадный глазурь. у меня он очень вкусный получаться, и напишу «С лучший пожелания». Этот англичане со свой торты, они как песок, они никуда не кушают торт, как мой. Дивный, скажут они, дивный… Ее лицо опять помрачнело.

– Ах этот мистер Патрик! Он называл его «Дивная смерть» Мой торт! Я не хочу, чтобы так называть мой торт!

– Но это был комплимент, – сказала мисс Блеклок. – Он имел в виду, что ради того, чтобы отведать твоего пирога, стоит умереть.

Мици с сомнением глянула на нее.

– Знаете, мне не нравится, когда говорят «смерть». Они не будут умирать потому, что есть мои пирог, а наоборот, будут лучше…

– Ну разумеется.

Мисс Блеклок со вздохом облегчения вышла из кухни, беседа закончитесь удачно А ведь от Мици всего можно было ожидать.

– Ха! – трагически воскликнул Патрик, когда гости расселись за столом. – Что я вижу? «Дивная смерть»!

– Тсс, – сказала мисс Блеклок. – Не дай бог, Мици услышит. Она сердится, когда ты так называешь ее торт.

– И все же это воистину «Дивная смерть»! Это именинный пирог Банни?

– Да, – сказала мисс Баннер, – у меня сегодня просто чудный день рождения.

Ее щеки пылали от возбуждения с того мига, как полковник Истербрук вручил ей маленькую коробочку конфет и с поклоном провозгласил: «Сладкое наисладчайшей!»

Они воздали должное яствам и, откушав па десерт крекеров, поднялись из-за стола.

– Что то мне не по себе, – сказала Джулия – А все торт. Помню, в прошлый раз я чувствовала себя так же.

– Но он того стоит, – засмеялся Патрик.

– Иностранцы действительно смыслят в кондитерских изделиях, – сказала мисс Хинчклифф. – А вот простого пудинга не могут приготовить.

– Что, взяли нового садовника? – спросила мисс Хинчклифф у мисс Блеклок, когда они возвратились в гостиную.

– Нет, а почему вы решили?

– Да один мужик шнырял тут возле курятника. Вид у него, правда, был довольно пристойный, армейская выправка.

– Ах этот! – сказала Джулия – Это наш сыщик.

Миссис Истербрук уронила сумочку.

– Сыщик? – воскликнула она. – Но… но почему?

– Не знаю, – сказала Джулия. – Он здесь ходит кругами и следит за домом. Наверное, защищает тетю Летти.

– Какая чушь! – сказала мисс Блеклок. – Покорнейше благодарю, я и сама могу себя защитить.

– Но ведь все давно кончено, – вскричала миссис Истербрук. – Я как раз хотела спросить, почему они не закрыли дело?

– Полиция не удовлетворена, – сказал ее муж. – Вот что это значит.

– А чем они не удовлетворены?

Полковник Истербрук покачал головой, показывая, что он может поведать куда больше, коли сочтет нужным. Эдмунд Светтенхэм, недолюбливавший полковника, сказал:

– По правде говоря, мы тут все под подозрением. Нас подозревают в том, что мы здесь намеренно шляемся, собираясь при первой же возможности совершить убийство.

– Пожалуйста, не надо, мистер Светтенхэм, – закричала Дора Баннер. – Я уверена, что никто из нас не смог бы убить нашу дорогую, драгоценную Летти.

На мгновение все страшно смутились. Эдмунд побагровел и пробормотал:

– Я пошутил.

Затем все снова рассыпались в благодарностях хозяйке.

– Ты повеселилась, Банни? – спросила мисс Блеклок, когда ушел последний гость.

– О да! Но у меня ужасно болит голова. Наверно, от перевозбуждения.

– Это от торта, – сказал Патрик. – Меня тоже мутит. А вы еще целее утро не отрывались от шоколада.

– Наверно, я пойду лягу, – сказала мисс Баннер. – Приму пару таблеток аспирина и попытаюсь заснуть.

Мисс Баннер пошла наверх.

– Мне пойти закрыть уток, тетя Летти?

Мисс Блеклок строго взглянула на Патрика.

– Если дашь честное слово, что крепко запрешь дверь.

– Запру. Клянусь, что запру.

– Выпейте черри, тетя Летти, – сказала Джулия. – Как говаривала моя старушка няня: «Это утихомирит ваш желудок». Жуткая фраза, но она удивительно подходит к данному моменту.

– Пожалуй, ты права. Откровенно говоря, я просто не привыкла к такой роскоши. О Банни, как ты меня напугала! В чем дело?

– Не могу найти аспирин, – безутешно сказала мисс Баннер.

– Возьми мой, дорогая. Он там, около моей кровати.

– У меня на трюмо стоит флакончик, берите, – предложила Филлнпа.

– Спасибо… большое спасибо. Возьму, если не найду свой. Но он где-то здесь, я точно знаю. Новый пузырек. Куда я его задевала?

– Да их в ванной полно, – нетерпеливо сказала Джулия. – Этот дом просто ломится от аспирина.

– Меня просто раздражает моя рассеянность, что я все теряю, – ответила мисс Баннер, поднимаясь обратно по лестнице.

– Бедная старенькая Банни, – сказала Джулия, поднимая бокал. – Как вы считаете, может, дадим ей чуточку черри?

– Не стоит, – сказала мисс Блеклок. – Она сегодня и без того перевозбуждена, он ей не поможет.

– Филлипа, дорогая, я хочу с тобой поговорить.

– Да, мисс Блеклок.

Филлипа Хаймес подняла на нее чуть удивленные глаза.

– Я замечаю, что в последнее время у тебя расстроенный вид. Что-нибудь случилось?

– О нет… ничего, мисс Блеклок. Что может случиться?

– Ну, не знаю. Я подумала, может, вы с Патриком…

– С Патриком? – На этот раз Фнллнпа действительно удивилась.

– Ну значит, нет. Пожалуйста, прости меня, если я допустила бестактность. Но вы так часто бывали вместе… Не думаю, что из Патрика получился бы хороший муж. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

Лицо Филлипы окаменело.

– Я никогда больше не выйду замуж, – сказала она.

– О нет, выйдешь когда-нибудь, дитя мое. Ты молода. Но мы не будем это обсуждать. Значит, других поводов для расстройства у тебя нет? Никаких проблем… например, денежных?

– Нет. Все в порядке.

– Я знаю, ты порой тревожишься, сможет ли твой малыш учиться. Поэтому я хотела тебе кое-что сказать. Сегодня днем я ездила в Мильчестер к мистеру Беддингфелду, моему юристу. В последнее время все стало так шатко, что я решила составить новое завещание… на всякий случай. Кроме того, что завещано Банни, все остальное переходит к тебе, Филлипа.

– Что? – резко повернулась Филлипа, уставившись на нее. – О нет, что вы… И вообще почему? Почему мне?

– Наверно, – необычным тоном сказала мисс Блеклок, – потому, что больше некому.

– Но есть Патрик и Джулия!

– Да, есть Патрик и Джулия, – в голосе мисс Блеклок продолжали звучать странные нотки.

– И они ваши родственники.

– Очень дальние. Они не имеют права ничего от меня требовать.

– Но… я тоже не хочу… не знаю, что вы обо мне думаете… О нет, я не хочу этого.

Взгляд ее был скорее враждебным, чем благодарным.

– Я знаю, что делаю, Филлипа. Я к тебе привязалась. И потом, у тебя растет мальчик… Если я умру сейчас, тебе достанется не очень много… но через несколько недель все будет иначе. – Она твердо выдержала взгляд Филлипы.

– Но вы же не собираетесь умирать! – запротестовала Филлипа.

– Нет, если приму меры предосторожности.

– Предосторожности?

– Да. Подумай над этим… И больше не беспокойся.

Мисс Блеклок вышла из комнаты. Филлипа услышала, что она разговаривает в холле с Джулией.

Через несколько секунд Джулия вошла в гостиную.

– Прекрасно сыграно, Филлипа, – сказала она с упреком. – Темная ты лошадка, темная…

– Значит, ты слышала.

– Слышала. Полагаю, так оно было и задумано.

– Что ты хочешь сказать?

– Наша тетя Летти далеко не дура… Но уж с тобой-то, теперь во всяком случае, все в порядке, Филлипа. Ты неплохо устроилась, да? – О Джулия… я не хотела… совсем не хотела…

– Разве? Да нет, конечно, ты хотела. Ты всей душой против, не так ли? Нет, не так, ты очень даже нуждаешься в деньгах. Но запомни: если кто-нибудь укокошит теперь тетю Летти, подозрение падет прежде всего на тебя.

– Но я не стану этого делать. Какой идиотизм убивать ее сейчас, когда… стоит только подождать…

– Значит, ты имеешь понятие об этой старой миссис, как там ее, которая отдает концы в Шотландии? Любопытно… Да, Филлипа, я все больше убеждаюсь, что ты и впрямь очень темная лошадка.

– Я вовсе не хочу лишать вас с Патриком вашей доли.

– Неужто, моя милочка? Извини, но я тебе не верю.