Текст книги "ТКС-2 (СИ)"
Автор книги: Агата Бариста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)
5
Вопреки ожиданиям зал, в центре которого мы оказались, не мог похвастаться ни огромными размерами, ни торжественной красотой. Ни капли позолоты, ни грамма лепнины, ни мрамора на полу, ни фресок на потолке. Не было и второго яруса, столь распространённого в известных книгохранилищах моего мира, высота помещения была сопоставима с высотой просторной жилой комнаты.
Но я сразу решила, что это один из самых симпатичных библиотечных залов, виденных мной.
Деревянными панелями янтарного оттенка были отделаны как стены, так и кессонный потолок, отчего казалось, что мы уменьшились во много раз и находимся внутри шкатулки. Этому уютному ощущению способствовало отсутствие оконных проёмов, свет давали зачарованные несгораемые свечи в стеклянных фонарях, окованных медью, что свидетельствовало о том, что библиотека сугубо магическая. Естественное освещение по-разному воздействует на волшебные книги, случается и негативным образом. Впрочем, для книг, нуждающихся в солнечных лучах, где-то должна была находиться комната с окнами на юг.
Судя по двум рядам столов с регулируемыми наклонными столешницами, мы попали в читальный зал, который сейчас был пуст. Столы располагались на некотором отдалении друг от друга и отделялись высокими перегородками.
Я вдохнула, ощутила знакомый запах старых книг и затрепетала от блаженства.
– М-м-м… Как мне нравится… Кайлеан Георгиевич, вот где я хочу жить!
– Я не могу подарить вам эту библиотеку. Это неотчуждаемая собственность Короны.
Не расслышав шутливых ноток, я в изумлении взглянула на него… Кайлеан был абсолютно серьёзен.
Пока я решала, разыгрывает он меня или нет, двери в конце зала распахнулись и к нам торопливо вошёл – почти вбежал – маленький хрупкий белобородый человечек, одетый в зелёное с ног до головы. Очевидно, он гордился примесью эльфийской крови, которая, безусловно, в нём была.
– Ваше Высочество! – пронзительным фальцетом выкрикнул человечек. – Какая честь! – Он скакнул козликом, изобразив что-то вроде поклона с притопом. – Какая неожиданность… сразу после возвращения – и к нам!
Продолжая лучиться от счастья лицезреть младшего принца, белобородый бросил на меня быстрый испытующий взгляд. Глаза у него были яркие – как два больших хризолита, с кошачьим разрезом и немного инородно смотрелись на узком коричневом лице.
Кайлеан произнёс:
– Мастер Аттиус, представляю мою гостью – леди Данимиру.
– Хм… – сказал мастер Аттиус, разглядывая меня уже в открытую. – Действительно… Прелестный цветок. И первый, что вы изволили привести под своды нашего скромного хранилища.
– Леди Данимира, это мастер Ариэль Аттиус, Главный хранитель Карагиллейновской библиотеки на протяжении многих лет.
Я подумала и не стала изображать книксен или протягивать руку для поцелуя, а просто сказала:
– Рада знакомству, мастер Аттиус.
Он всё-таки взял мою руку – неожиданно уверенно – и поцеловал её, щекоча растительностью. Будучи старым как Мафусаил, росточком мне по плечо, хранитель, тем не менее, каким-то образом сумел продемонстрировать определённое количество мужских флюидов, и я это оценила. Мне нравились люди, сражающиеся с обстоятельствами до конца.
– Леди Данимира изъявила желание осмотреть библиотеку, – сообщил Кайлеан.
– Журналы мод мы отправляем в Эрминарскую публичную библиотеку, – сообщил в ответ Ариэль Аттиус, и его голос стал ещё пронзительней. Он продолжал лучиться, но взгляд, обращённый на меня, стал более прохладным. – Опусы о страсти, пронзившей магичку и простолюдина, тоже. Впрочем, недавно пришёл свежий «Вестник фемины», вроде бы наши дамы не торопятся передавать его в «Публичку». Могу спросить.
– Ой, нет, – поспешно сказала я. – Этого не нужно совсем. Мне просто хочется осмотреть всю библиотеку, но больше всего интересует Спецхран.
Температура его взгляда упала ещё ниже.
– Старые скучные пыльные книги… в обществе старого скучного пыльного эльфа… Зачем вам это, прелестное дитя?
– Не вижу вокруг ничего скучного, – сказала я, любезно улыбаясь. – И готова биться об заклад, ни на одной вашей книге нет и пылинки. Так же, как и на вас… – Мне показалось, что выражение его лица слегка смягчилось, но мастер Аттиус молча разглядывал меня своими удивительными глазами, я продолжала: – У меня мама – хранитель. Я выросла среди магических книг и умею с ними обращаться. Правда, наша библиотека совсем маленькая, но есть очень интересные экземпляры. Ну, вы же знаете, каковы они, эти интересные экземпляры, – им палец между страницами не клади. Так что я с детства чту заповедь: «не трожь книгу в спецхране чужом, вылетит – не поймаешь». Потом я немножко училась библиотечному делу… недолго, но основы знаю хорошо. Обещаю, ни к чему не прикоснусь без вашего разрешения… Особенно к той новой инкунабуле, которой вы занимались до нашего прихода.
– Так-так… продолжайте, – сказал хранитель. – Может, и название назовёте?
Я развела руками.
– Нет, конечно. Хотелось бы поразить чудесами дедукции, но у меня только простое предположение. Вы подошли и запахло мятой… но не только. Ещё – отчётливо – жасмином. И, может быть, базиликом. Или какой-то местной травой, тут точно не скажу. Наверное, пучок у вас в кармане – машинально положили, когда пошли встречать нас. Рукописи вообще ароматов не любят, у них сущность тонкая, даже, можно сказать, нервная… мама когда с рукописью собиралась работать, никогда не душилась и руки только детским мылом мыла… Типографские книги в целом к растительным запахам равнодушны, но среди инкунабул встречаются те, что положительно реагируют на какой-то один определённый запах… а у вас варианты. Значит, недавнее поступление, о котором вы сами не много знаете. Кто ж в здравом уме будет соваться к такой книге?
Мастер Аттиус вытащил из кармана помятый букетик, перетянутый нитью, задумчиво повертел его. Веточка повядшего жасмина, несколько стебельков какой-то зелени…
– Так говорите, ваша мать – хранитель? Что за библиотека? Откуда вы?
Я замешкалась, не зная, как следует объяснять своё происхождение, но тут Кайлеан, качнувшись вперёд, сказал:
– Это не имеет никакого значения.
Мастер Аттиус перевёл хризолитовый взгляд на него.
– Но чем можно объяснить…
Кайлеан движением руки остановил его.
– Не имеет… значения, – с расстановкой повторил он.
– Надеюсь, вы помните, что все учреждения, входящие в Карагиллейновский фонд поддержки фундаментальной магии, подчиняются только попечительскому совету, председателем которого является Его Величество король Георгиан Третий?
– Отец в курсе и всецело одобряет.
Подумав, Ариэль Аттиус с лёгким поклоном сказал:
– У меня нет оснований не верить вашим словам, мой принц. Уповаю, вы отдаёте отчёт в своих действиях.
– Более чем.
Они прекратили перекидываться туманными церемонными фразами, я вздохнула. Ситуация в целом напоминала айсберг, у которого видна лишь малая часть, а остальное скрывают тёмные воды, но ничего не оставалось делать, как положиться на добрую волю Кайлеана Георгиевича. «Расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие» – сей иронический совет приходил на ум всё чаще.
Впрочем, даже если бы мне захотелось и дальше пестовать свою подозрительность, вряд ли бы это удалось, – библиотека, построенная по принципу лабиринта, была великолепна. Я почувствовала себя в родной среде и с удовольствием погрузилась в изучение её сокровищ, иногда не в силах сдержать эмоциональных восклицаний.
Мастер Аттиус оттаял, я видела – он рад живой реакции на своих подопечных… что не мешало ему каждые пять минут устраивать мини-экзамен. Не на все загадки мне удалось ответить, но если я чего-то не знала, то смиренно признавалась в своём невежестве… а далее отнюдь не смиренно обрушивала на хранителя лавину вопросов. Наверное, я была неприлично болтлива, но счастье многим развязывает язык.
В одной из комнат мастер Аттиус подвёл меня к стеллажу, у которого пустовали целых три полки. На средней стоял один-единственный фолиант – толстый, растрёпанный, переплетенный в пёструю змеиную кожу и содержавший сведения о свойствах змеиной плоти и её производных. «Трактат о гадах, прекрасных и ужасных» обладал столь скверным характером, что пребывал в гордом одиночестве, хотя его содержание не было таким уж уникальным – хранитель сказал, что это скорее справочник по герпетологии, на большую половину состоящий из бредовых фантазий средневекового автора. Но с недавних пор стоило поставить по соседству с ним другую книгу, как её листы начинали покрываться безобразными ржавыми пятнами, в середине которых имелась пара проколов.
Хранитель с дребезжащим смешком сообщил, что уже нашёл решение этой проблемы, но хотел бы выслушать мнение коллеги.
Очевидно, в определении «коллега» содержалась изрядная доля юмора, но я всё равно просияла и, защитив перчаточным заклинанием руку, осторожно потянулась к «Трактату».
Раздалось шипение, руку я отдёрнула, но чисто инстинктивно – уж больно похоже получилось.
– Кто это у нас здесь? Большая страшная змея?
Фолиант зашипел ещё усерднее.
При моей повторной попытке дотронуться, «Трактат о гадах» даже дрогнул в тщетной попытке изобразить бросок пресмыкающегося.
– Ого! – сказала я и взглянула на Кайлеана. – Смотрите, Ваше Высочество, – перемещение в пространстве! – Мне хотелось поделиться интересным наблюдением. – Не слишком заметно, но всё же имеет место быть. Редкая штука.
Кайлеан на книгу смотреть не стал, а вместо этого задумчиво изучал мою взволнованную физиономию. Должно быть, размышлял, что у человека должно быть в голове, чтоб воодушевляться при виде подпрыгиваний бумажного кирпича.
Ариэль Аттиус хихикнул, я смутилась и поправилась:
– Для меня редкая, один раз в жизни видела.
Я всё же возложила на переплёт ладони (левую на заднюю крышку, правую – на переднюю, на библиотечном жаргоне это называлось «взять в бутерброд») и прислушалась. Фолиант в этот момент яростно вздрагивал, искусно имитируя звуки погремков на хвосте, – пугал. Вся эта суета, конечно, очень мешала, но диагноз, тем не менее, был ясен.
Чтобы бедная книга не услышала, я отозвала мастера Аттиуса в сторону и заговорила приглушённым голосом:
– Думаю, содержание «Трактата» просочилось в его сознание. Обычно личность книги имеет защитный барьер и взаимодействует с содержанием лишь отчасти… но тут, похоже, все фильтры разрушены. Не знаю по каким причинам. Предполагаю, к нему плохо относились до помещения в библиотеку. Скорей всего, не читали и даже не открывали. Для любой книги это сильная психотравма, а для представителей справочной литературы и подавно.
– Есть какие-то мысли на этот счёт?
– Пока нет. Подумать надо. В маминой библиотеке только один раз было что-то похожее. У нас есть двухтомник шекспировских пьес, не слишком старый – выпущен в начале девятнадцатого века, но зато проиллюстрированный чудесными гравюрами «Бойделловской» серии. В первом томе собраны комедии, во втором – трагедии. В магический отдел они попали только потому, что некий шутник наложил на комедийный том волшбу, позволяющую персонажам с гравюр поворачивать голову и шаловливо подмигивать, если читатель задерживался на странице достаточное время. Второй том был взят просто «за компанию», чтобы не нарушать целостность идеи издания.
– Милая шутка. Но без особого практического смысла, – небрежно заметил хранитель. – Такие книги обычно становятся домашними любимцами какого-нибудь провинциального библиофила.
– Но это же настоящий «Бойделл» – очень красивое издание, сработано со всем тщанием, состояние хорошее… – Ариэль Аттиус снова усмехнулся, и я пробормотала: – Мамина библиотека маленькая, мы всем рады… И вот однажды во время планового пролистывания… не знаю, как у вас, а у нас раз в квартал проводится профилактика книжной депрессии – все книги открывают, пролистывают, если есть признаки грусти-печали можно отрывок вслух прочесть или страничку погладить… это несложно сделать, потому что…
– …библиотека маленькая.
– Да. В общем, во время профилактики мама открыла трагедийный второй том на странице с гравюрой, и Отелло, душащий Дездемону, вдруг повернул голову и подмигнул ей, улыбаясь. А потом снова принялся жену душить. Мама рассказывала, что улыбка эта была такого сорта, что у неё мороз по коже прошёл.
– Вот это уже интереснее, – оживился Ариэль Аттиус.
– Стала мама дальше листать, и тут выяснилось, что второй том умудрился перенять способность оживлять картинки. Из зависти. Зависть тоже может горы свернуть. Но если в комедийных иллюстрациях это выглядело мило, то в трагедиях… сами понимаете…
– Хо-хо! Воображаю – «все благовония Аравии не смогут запах крови смыть…» И тут леди Макбет улыбается и подмигивает, да не как-нибудь, а шаловливо.
– Вот именно! Совсем другой смысл. Представляете, Тибальт пронзает шпагой Меркуцио, а сам в это время улыбается и подмигивает. У любого создалось бы впечатление, будто второй том посвящён каким-то маньякам-психопатам, для которых убийство – это развлечение. За Шекспира обидно, он не про то писал.
– И что же было предпринято?
– Мама придерживается мнения, что убеждение – наименее травмирующий способ коррекции поведения книги, сбившейся с пути. Поэтому она не стала применять чары, а исподволь, день за днём, внушала второму тому мысль о его величии и явном превосходстве над легкомысленным собратом.
– Получается, шутовство было заменено манией величия?
– На деле вышла смесь этих свойств. Второй том стал напоминать Мальволио в жёлтых подвязках. И уж после его удалось убедить, что персонажам трагедийного тома – серьёзного солидного собрания, достойнее демонстрировать печаль. Благородная одинокая слеза, тихо сползающая по щеке, уместна в любом месте шекспировской трагедии и внушает читателю уважение. Было проверено на одной гравюре в сцене с Бенволио и Ромео. «Я потерял себя, и я не тут. Ромео нет, Ромео не найдут…» – поворот головы, взгляд на читателя и слеза по щеке… Так же больше подходит, правда?
– Э-э-э… наверное, – согласился Ариэль Аттиус, но мне показалось, что идея весёлых шекспировских маньяков запала ему в душу. – Однако если мы тут каждую сбрендившую книгу обхаживать будем, такой бардак начнётся…
– Это потому что библиотека большая, – сказала я с серьёзным лицом.
В этот момент со стороны стеллажа послышалось громкое шипение и плевки. Выяснилось, что Кайлеан Георгиевич, оставленный нами в профессиональном пылу, заскучал и развлекался тем, что дразнил змеиную книгу.
– Действительно прыгает, – сообщил он, когда мы вернулись. – Особенно если пошипеть в ответ.
Маленький эльф возмущённо сверкнул зелёными очами.
– Я очень надеюсь, что звуки плевков, которые раздавались на всю библиотеку, издавали не вы, Ваше Высочество. Кстати! А пройдёмте, леди Данимира, в драконий отдел. Там много интересного.
– С удовольствием, – с энтузиазмом сказала я.
Кайлеан закатил глаза к потолку.
– Мастер Аттиус начнёт с одного неинтересного обугленного стеллажа, который он неизвестно зачем сохраняет много лет в столь плачевном виде. А я ведь неоднократно предлагал возместить ущерб!
Хранитель осклабился с дребезжащим смешком:
– Чрезвычайно наглядный пример в назидание подрастающему поколению. Было бы непростительным расточительством его лишиться.
В драконий отдел мы прошли потайными ходами, соединяющими линии лабиринта, и там Ариэль Аттиус действительно подвёл меня к стеллажу, на котором явственно виднелись следы пожарища.
Как выяснилось из рассказа хранителя, обугленный стеллаж был делом рук юного Кайлеана Георгиевича, который в малолетстве заболел драконами и просто ими бредил. Драконья магия – дело серьёзное и совершенно не детское, король счёл, что его младшему сыну ещё рано приобщаться к столь опасным тайнам, и отдел был для принца закрыт. Тогда с изворотливостью, достойной лучшего применения, Кайлеан всё-таки проник в запретное помещение (применив к несчастному персоналу ряд разнообразных заклинаний: заклинание запрятанных грёз, заклинание понедельничного оцепенения и возмутительное заклинание, вызывавшее неодолимое желание покататься на карусели в парке).
Устранив все препятствия, юный принц вступил в драконий отдел и принялся беспечно открывать одну книгу за другой. В результате грозная магия вышла из-под контроля, вспыхнул пожар.
Спасло принца только то, что один из библиотекарей… да что скрывать, сам мастер Аттиус внезапно очнулся с мыслью «кто я, и что делаю со своею жизнью на этой карусели».
– Это давно было, – мрачно сказал Кайлеан Георгиевич. – Могли бы и не рассказывать. И вообще я всё правильно делал, так не должно было получиться.
– Ах, правильно? – вспылил мастер Аттиус. – Я вам сейчас покажу, леди Данимира… вы поймёте… – с этими словами он пододвинул библиотечную лестницу, проворно как корабельная обезьянка вскарабкался на самый верх и принялся упорно тащить с верхней полки огромную книгу в половину своего роста.
Спокойно стоять и смотреть на это зрелище не было никакой возможности.
– Подождите, Кайлеан вам поможет! – воскликнула я и схватила Кайлеана за предплечье, забыв про субординацию.
– Ни в коем случае, – пропыхтел хранитель сверху, – книга заговорена, снять её с полки может лишь сотрудник библиотеки… а то ходят тут некоторые… пожары устраивают…
– Ну так позовите кого-нибудь, – с раздражением сказал Кайлеан. – Кого-нибудь из молодых – Артура, или Лукаса… или блондинчика этого, как его… Мортена, что ли…
Я вздрогнула.
…Мортен – это ведь обычное имя, оно ничего не значит. Может, этих Мортенов в Эрмитании как Саш в России, и половина из них – блондинчики…
Но лицо Мартина встало перед глазами как живое, меня затрясло.
Я отстранённо наблюдала как Ариэль Аттиус всё-таки справился с гигантской книгой и сволок её вниз. Он пристроил книгу на пюпитре, начав оживлённо говорить – судя по язвительному выражению что-то чрезвычайно остроумное. Я не понимала ни слова.
Кайлеан начал говорить в ответ, но вдруг прервался, повернулся ко мне и резко спросил:
– Что с вами?
Помотав головой, я выдавила:
– Ничего… Глупости…
Он продолжал пристально на меня смотреть, и я, чувствуя на своём лице гримасу, которую не могла убрать, забормотала:
– Кто-то из них… я не говорила, нет?.. кто-то – сейчас не могу вспомнить – назвал Мартина Мортеном. Видите, какой я псих… Просто имя, и я уже трясусь… Мартин – мой кошмар, он никак не мог оказаться в вашей библиотеке… Это просто дурацкое имя и расстроенные нервы…
Кайлеан ещё какое-то время изучал моё лицо, потом спокойно приказал озадаченному хранителю:
– Позовите Мортена.
– Не могу, Ваше Высочество, он ушёл из хранителей… после вашего исчезновения, но давно, может, пару лет назад. Какие-то семейные проблемы, его отпустили, и он уехал на родину.
– Опишите его.
Хранитель приподнял бровь, но послушно воздел руки вверх. Кайлеан остановил его:
– Сначала словами.
Ариэль Аттиус безмятежно начал:
– Ну, что сказать про Мортена… Приятный такой мальчик, знаете ли, – улыбчивый, светлый… даже, можно сказать, лучезарный… женский пол от него был в ба-альшом восторге…
Я похолодела. Я сама описывала Мартина именно в этих выражениях и как никто понимала, в какой восторг можно впасть от лучезарного мальчика.
– …Но книжное дело он знал хорошо, – продолжал хранитель, – как маг звёзд с неба не хватал, однако для работы с нашими фондами квалификацию имел высокую… что ещё… никогда не ленился, никогда не отказывался от сверхурочной работы… мог и на ночное дежурство выйти вместо кого-то. Жаль, что он уволился. Толковый был парнишка.
– Толковый парнишка, любивший работать по ночам… – раздумчиво сказал Кайлеан. – Уехал на родину… Куда именно?
Мастер Аттиус задумался.
– Пожалуй, не вспомню. Но в архиве должно храниться личное дело, там есть все необходимые сведения.
– Фамилию его помните?
Высокий лоб хранителя наморщился, а в хризолитовых глазах впервые мелькнула тревога.
– …Странно… на имена у меня память отменная… Но вот его фамилию не помню… что-то такое… такое простое… – он в затруднении пошевелил пальцами, – ну прямо вертится на языке, но никак не уловить. Впрочем, это давно было…
– Звёзд с неба не хватал, говорите… – В голосе Кайлеана прозвучала горькая ирония. – Ладно, теперь показывайте.
Вновь воздев руки, мастер Аттиус приступил к визуализации. Под плавными взмахами его рук воздух сгустился и проявились очертания высокой мужской фигуры, стоящей к нам спиной. В каком-то оцепенении я наблюдала, как силуэт обретает краски, как наполняется объём и вырисовываются детали…
Задрав голову, мастер Аттиус разглядывал своё творение.
– Ну-с, пожалуй, похож. Главное я схватил.
– Поверните.
Фигура шевельнулась, покачала головой из стороны в сторону, как бы разминая шейные позвонки (мне даже показалось, что я слышу щелчки), и начала поворачиваться; сердце заколотилось, я почувствовала дурноту, будто внезапно оказалась в свободном падении, и подумала, что вряд ли увижу лицо фантома, потому что в голове зашумело, а перед глазами начала сгущаться тьма.
Но тут Кайлеан неожиданно обхватил меня за плечи и притянул к себе, дав точку опоры. Я с облегчением привалилась к нему, потому что ноги меня не держали.
Тьма стала рассеиваться. Очутившись под крылышком у Кайлеана Георгиевича, я почувствовала себя в относительной безопасности. Некое соображение подсказывало, что извлечь меня из-под этого крылышка против воли вряд ли у кого получится.
– Спасибо, Кайлеан Георгиевич, – с благодарностью сказала я. – Что-то я совсем расклеилась… Не хочу на него смотреть.
– Дышите, Данимира Андреевна, – сказал Кайлеан, – дышите глубже. Через это придётся пройти.
Вот так, послушно глотая воздух как рыба, вытащенная на берег, я вновь встретилась лицом к лицу с улыбающимся Мартином, злым гением моей прошлой жизни.
…Золотистые волосы аккуратно собраны в хвост, очки в тонкой оправе, голубые джинсы и белая рубашка с непривычной шнуровкой на груди… Он был очень мил – ещё даже более мил, чем тогда, когда мы встретились в Смольном институте, – улыбался застенчивей и чуть сутулился… славный интеллигентный книжный мальчик в очках…
– Он? – спросил Кайлеан.
Я сглотнула и молча кивнула.
– Ч-чёрт! – сказал Кайлеан с удивлением. – Чёрт-чёрт-чёрт! Я же его видел! Он меня обслуживал несколько раз, книги приносил… ничего особенного, обычный книжный червяк…
Мы с хранителем синхронно раскашлялись, потом я через силу я заговорила:
– Это Мартин, но что-то с ним не то… Что-то неуловимое… В Питере он по-другому выглядел. Там он больше на себя настоящего был похож… мне кажется. Он уверенный такой был… победитель… охотник… А здесь характер не тот.
– Я его видел, – продолжал хмуриться Кайлеан, – и ровным счётом ничего не почувствовал… Ни маскировки, ни уровня магии…
Хранитель тревожно переводил взгляд с меня на Кайлеана и обратно.
– Что не так с Мортеном? Он же прошёл все мыслимые проверки и предоставил нужные рекомендации. Сюда кого попало не берут.
– Сейчас я отправлю леди Данимиру домой, и мы с вами выясним, что не так с Мортеном. Идите в архив и велите, чтоб нашли его дело, присоединюсь к вам скоро. Впрочем, не удивляйтесь, если дело не найдётся.
Хранитель поклонился и взмахом руки разрушил изображение Мартина-Мортена – зрелище доставило мне мимолётное, но острое удовольствие. У меня будто камень с души упал, и в голове окончательно прояснилось. Затем мастер Аттиус вдруг начал стремительно уменьшаться, обращаясь в изящного белого зверька. Через секунду на паркете перед нами стоял столбиком горностай – совсем как настоящий, только глаза у него были зелёными.
– Идите, идите, мастер, – сказал Кайлеан, – сейчас не до церемоний.
Горностай кивнул, опустился, белоснежной молнией скользнул вдоль стеллажей, а затем расплющился и просочился под плинтус. Во всяком случае, так это выглядело.
Как только мастер Аттиус ушёл, я вывернулась из кайлеановского объятия – чтобы он, пользуясь нашим соприкосновением, не отконвоировал меня домой.
– Я не хочу в Башню.
– Не будьте ребёнком! Вы хоть представляете, что за магический уровень у этого типа, если он сумел провернуть такую авантюру?
– Но теперь вы же всё быстро выясните, раз он из Эрмитании?
– Чёрта с два он из Эрмитании, – хмуро вымолвил Кайлеан. – Подите сюда и дайте мне руку.
Я немедленно переместилась за ближайший стеллаж и, глядя на Кайлеана в щель поверх книг, обвиняюще сказала:
– Ага! Значит вы что-то знаете – а мне не говорите!
– «Знать» и «подозревать» – это разные вещи. – Он подошёл, нагнулся и взглянул на меня с той стороны. – Данимира Андреевна, вы собираетесь бегать от меня по всей библиотеке?
– Может, и собираюсь, – сказала я, надувшись. – А вы – долго собираетесь держать меня в неведении? Сами говорите «не будьте ребёнком, не будьте ребёнком», а относитесь как дитятку малому. Если не хуже. Всё жду, когда вы рявкнете: «Страшила, домой!»
В узком пространстве виднелись только его глаза, но судя по тому, что возле глаз появились морщинки, он улыбнулся.
– Эх, как мне нравилось, когда вы были кошкой… – мечтательно произнёс Кайлеан Георгиевич. – За шкирку – и в дом…
Я фыркнула.
– Не фантазируйте. За шкирку вы меня брали лишь единожды, и как раз тогда, когда выдворяли наружу. А я думала: «Ничего-ничего, отольются кошкины слёзки, настанет день, когда он будет умолять меня вернуться домой!» И вот, – горделиво произнесла я, – этот день настал.
Морщинки исчезли, а глаза чуть округлились. И в то же мгновение пропали. А вкрадчивый голос произнёс в самое ухо:
– Неужто прямо так и думали?
Я вздрогнула и повернулась.
– Ну-у… почти.
Он стоял рядом, и серые глаза уже не улыбались.
– От меня бесполезно бегать, Данимира Андреевна.
Я подумала и уточнила:
– Это вы про сиюминутный момент или про жизнь в целом?
– В целом.
– Так я и не хочу. Кайлеан Георгиевич… – словно по неведомому наитию, я подняла руку с красной нитью на запястье и положила ладонь ему на грудь – как Чудовищу. – Не отсылайте меня домой. Я чувствую себя в безопасности только рядом с вами. В Башне я с ума сойду от неизвестности…
…Кайлеан молчал, застыв с видом отрешённым и чуть-чуть растерянным, будто с ним происходило нечто незнакомое, а сердце под моей ладонью билось всё сильнее. На мгновение показалось, что мы с Кайлеаном поменялись местами – ещё чуть-чуть – и он упадёт от нахлынувшей слабости. Но он сжал мои пальцы, отвёл от своей груди и тихо сказал:
– Вы лишаете меня силы… вы знаете об этом?
В ответ я упрямо сказала:
– Я не хочу в Башню. Я хочу с вами в архив.
Ему не нравилась эта идея. Но всё же он сказал:
– Хорошо. Пойдёте со мной.
