Текст книги "ТКС-2 (СИ)"

Автор книги: Агата Бариста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Так очевидно про что я думаю?

В его вопросе сквозила явная ироничность, но меня это не смутило.

– В определённые моменты – да.

Кайлеан рассеянно пробормотал:

– Мне раньше никто не говорил… – Встретившись с моим немигающим взглядом, он скомкал конец фразы и сказал: – Но я же в зеркало не смотрюсь… в определённые моменты. Откуда мне знать, что происходит с моими глазами?

Раньше ему никто не говорил! Впрочем, какое мне дело, кто там и что там ему говорил. И будет ещё говорить. Я забарабанила пальцами по столу, потому что вдруг поймала себя на нелепом, но сильном желании швырнуть что-нибудь из посуды на пол. Чтобы всё разлетелось вдребезги. Как разлеталось вдребезги моё сердце при мысли о том, с кем он был раньше и с кем ещё будет. Я вдруг вспомнила слова Женьки о том, что когда я влюблюсь по-настоящему, всем надо будет укрыться в блиндаже. Выходит, она ещё тогда разглядела во мне что-то тёмное… Увидев, что Кайлеан наблюдает за моими пальцами, я перестала барабанить и начала похлопывать ладонью по столешнице. Потом перестала дёргаться и выпрямила спину.

– Я буду твоим зеркалом. Давай условимся. Если я подаю такой знак… – я сложила пальцы щепотью, будто держала спичку, а затем дунула на воображаемый огонёк, загасив его, – то ты немедленно берёшь себя в руки и остужаешь голову. Во избежание. Но надеюсь, нам обоим понятно – дело вовсе не в светящихся зрачках. Это просто сопутствующий симптом. Ещё раз настоятельно прошу – будь джентльменом. Иначе, Кайлеан Георгиевич… – я вздёрнула подбородок (с кем поведёшься, от того и наберёшься), – я буду вынуждена вернуться к обращению «на вы» со всеми вытекающими последствиями.

Его губы скривились, он уронил:

– Даже не представляешь, до какой степени я джентльмен…

– Ага… осетрина второй свежести, – пробормотала я и холодно сказала: – У джентльмена не может быть какой-то там степени. Он или джентльмен, или нет.

Кайлеан нахмурился было, но потом с какой-то усталой обречённостью сказал:

– Да джентльмен, джентльмен я, не волнуйся. Просто иногда мне надо… к тебе прикоснуться. Ты же не понимаешь своей силы…

Допустим, кое-что насчёт своего влияния я уже начала понимать. Только моя сила была украдена у самого Кайлеана. Мне в который раз стало совестно и ужасно его жаль. Мучается и принимает владеющую им тягу за что-то другое. В голове снова промелькнула мысль – может отдать ему красную нить да покончить с этим заблуждением? Но вместо этого я сказала:

– Пожалуйста, не порти мне впечатление от пребывания у тебя в гостях. Если будет продолжаться в том же духе, мы разругаемся и бал омрачится нашей ссорой. А мне так хочется оказаться в сказке, насладиться настоящим королевским балом. Навряд ли у меня возникнет такая возможность в будущем.

Кайлеан встряхнулся, выражение обречённости исчезло с его лица.

– Кстати о бале, – небрежно сказал он. – Ты же умеешь танцевать?

Я вновь распахнула глаза. Во всех сказочных экранизациях принц и героиня непременно вальсировали, а это я как раз умела, мама мне показала шаги, когда я ещё была девочкой и с чувством ритма у меня всё было в порядке. Также я была уверена, что справлюсь с танцем типа «Встаньте, дети, встаньте в круг», тут, по-моему, можно было обучиться в процессе.

– Ну-у, как сказать. Умею. Правда, может быть, не сколько умею, сколько просто люблю двигаться под музыку. Но я совершенно точно могу вальсировать.

– Тогда тебе будет легко. У нас, в основном, танцуют вальго. Это нечто среднее между вальсом и танго.

Танго?! Я представила себя перекинутой через руку Кайлеана – голова волочилась по полу, в зубах была зажата роза, ноги в сетчатых чулках скребли по паркету в тщетной попытке обрести устойчивость.

Наверное, ужас отчётливо нарисовался на моей физиономии, потому что Кайлеан засмеялся.

– Вальго очень простой танец, он создан исключительно для приятного комфортного времяпровождения. Не такой невинный как вальс и не такой манерный как танго.

– И никаких акробатических трюков? – с подозрением спросила я.

Он снова засмеялся и встал.

– Никаких. Пойдём, я тебе покажу.

Кайлеан уже стоял рядом и протягивал мне руку.

Я огляделась. Два стола были заняты. Пока мы выясняли отношения, зашли другие посетители. За одним столом сидела четвёрка молодых мужчин, за другим мужская компания была облагорожена женским обществом, – там присутствовали две девушки, одетые в яркие платья. Наверное, это были боевые подруги лесников. Никто не обращал на нас внимания. Пока.

– Что, прямо здесь? На нас будут смотреть.

– Ты что, трусишь? Что с тобой тогда будет на балу?

– Ничего и не трушу, – сказала я и встала. – Просто танцевать здесь как-то странно.

Он отмахнулся.

– Ничего странного, по вечерам здесь часто танцуют. – Он кивнул Дэну, стоявшему за стойкой: – Поставь что-нибудь для вальго.

Дэн выставил на стойку две кристальные пирамиды, которые, надо думать, работали наподобие акустических колонок. Пирамиды начали вращаться, подвальное помещение наполнилось музыкой, по стенам побежали хрустальные блики. Кайлеан одной рукой обнял меня за талию, другой взял мою руку и сплёл наши пальцы, затем придвинул к себе поближе и сказал:

– Положи вторую руку мне на плечо.

Я сделала, как он велел, но в сердцах сказала:

– И как это у вас так ловко получается, Кайлеан Георгиевич? Шипишь, шипишь на вас, и всё без толку! Не успеешь оглянуться – мы снова обнимаемся.

– Просто ты не можешь долго сердиться, – разъяснил Кайлеан, – потому что без ума от меня.

Я фыркнула:

– Вот «без ума» – это верное выражение! Ты точно не забыл про мозг, когда восстанавливал моё тело?

…Он двигался легко – длинными скользящими шагами, увлекая за собой мягко, но уверенно, и оказался на удивление тактичным партнёром; я научилась этому вальго буквально за пять минут, а потом мы танцевали ещё и ещё, просто для удовольствия. Боевые подруги лесников, глядя на нас, стали вытягивать своих кавалеров из-за стола и вскоре обе пары присоединились к нам. Когда мы закончили, за столами нам похлопали – мне показалось вполне искренне, и я была счастлива. Мне показалось, что Кайлеан тоже остался доволен.

Потом он показывал мне свой прекрасный город, ту старинную его часть, которая раскинулась от подножия горы до берега реки. Вёл себя Кайлеан Георгиевич вполне корректно, так что делать ему замечания не пришлось. Мы бродили долго, и в планах стояло полюбоваться ещё огнями вечернего Эрминара с палубы прогулочного кораблика, но когда сгустились сумерки, глаза у меня начали закрываться сами собой, а ноги и язык стали заплетаться. Кайлеан заметил это и закончил прогулку, перенеся нас в Башню.

Он поднялся вместе со мной на последний этаж, в моё жилище, которое я в шутку окрестила пентхаузом. Мы остановились у раскрытых дверей лифта.

– Сумасшедший был день, да? – выговорила я сонно. – Столько всего произошло, и сколько страшного было, но не смотря ни на что, этот вечер я буду беречь в памяти всю жизнь.

Вот тут мне всё-таки пришлось загасить воображаемую спичку. К чести Кайлеана, он среагировал немедленно, отпрянул и сразу шагнул назад в кабину. Уже оттуда он промолвил:

– Спокойных снов, Данимира Андреевна.

Его зрачки краснели, но двери закрылись и лифт пошёл вниз.

Я поплелась к кровати. Дрю нигде не было видно. Думая, что сразу же усну, я быстро переоделась в свою роскошную ночную сорочку и залезла в кровать. Но заснуть не смогла – перед глазами проносились картины сегодняшнего дня. Поворочавшись с боку на бок, я села и позвала Дрю.

Дрю вылетела из шкафа.

– Добрый вечер, Дрю. Ты что, спала в шкафу? Прости, что разбудила.

– Да я и не сплю никогда, – отмахнулась Дрю, – я ж привидение. Просто в шкафу уютненько и думается хорошо.

– О чём?

– О вечности, о чём же ещё?

– Здорово, – позавидовала я. – А у меня в голове только сиюминутное мельтешит. Посмотри на меня, Дрю. – Я слезла с кровати и встала босыми ногами на ковёр. – Я тебе никого не напоминаю?

Она честно подумала, повисев в воздухе передо мной, потом облетела вокруг и пожала плечами:

– Да нет, никого.

– А если бы у меня глаза были зелёные, а волосы прямые и белые?

Дрю задумалась и что-то такое промелькнуло в её глазах, но она снова пожала плечами…

– Нет, всё равно никого.

– Дрю, милая, – взмолилась я. – Ну даже если я хоть чуточку на кого-нибудь похожа, всё равно скажи!

– Ну хорошо… Я вас как в первый раз увидела, так сразу и подумала… – Я затаила дыхание. – У меня в детстве книжка была со сказками, старая такая, большая, с картинками во всю страницу… Картинки были очень красивые, я любила их разглядывать… Так вот вы просто копия принцессы Даннеморы из той книги. И зовут вас похоже.

– Я – копия принцессы из детской книжки?.. – разочарованно протянула я. – Нет, я, конечно, рада, что оказалась копией принцессы, а не сватьи бабы Бабарихи какой-нибудь… Но всё равно, это совсем не то.

– Ну, извините. Больше мне сказать нечего. А что такое?

Я села обратно на кровать.

– Сама не знаю, что… Просто так спросила, наугад. Постоянно мерещится – все вокруг что-то знают, одна я, наивная ромашка, в неведении. И принц Кайлеан когда-то спрашивал про женщину, очень на меня похожую. Это его очень интересовало. Может, он в детстве тоже сказок начитался и воображает теперь, что я потерянная принцесса?

Дрю помолчала, потом спросила:

– Как там у вас с принцем – уже или ещё нет?

– Ещё нет… – скорбно ответила я, потом спохватилась: – Тьфу! Разумеется, нет!

– Привередливая вы, леди Данимира, – хмыкнула Дрю. – У нас тут, понимаешь, пол-Эрмитании по принцу Кайлеану сохнет, а вы… – Она скорчила надменную физиономию. – «Разумеется, нет!»

– А другая половина сохнет по принцу Химериану? – сказала я первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь Дрю от наших с Кайлеаном отношений. Сейчас я была не в настроении делиться интимными переживаниями. Нынешний вечер напоминал чашу, наполненную драгоценными минутами, и мне не хотелось расплескать ни капли.

– Конечно, – убеждённо сказала Дрю. – Даже гораздо большая половина.

– Ещё бы, – безразлично сказала я, – такой красавчик.

– Не только поэтому. – Дрю огляделась по сторонам и заговорила вполголоса: – Принц Химериан весёлый… и он как-то… попроще. Ваш-то, сумрачный такой всегда, и все у него должны по струнке ходить. Говорят, у него вместо сердца счётная машина, и он никогда ничего не делает просто так. Даже удивительно, что он так к вам привязался. В смысле, что у него вообще, оказывается, чувства есть.

Жабьим голосом я сказала:

– Что ж тогда пол-Эрмитании по принцу Кайлеану сохнет, если он такой-растакой?

– Принц есть принц, – поучительно заметила Дрю, – на дороге не валяется, по нему положено сохнуть. К тому же внешне он ничего такой, интересный. И, главное, не жадный.

Я вспомнила, как мы с Кайлеаном танцевали, и его смеющиеся глаза напротив, и мне снова не захотелось обсуждать наши отношения.

– А расскажи-ка мне лучше, Дрю, как получилось, что королева Эрмитании – мать Кайлеана, а не Химериана?

– Мать принца Химериана тоже умерла. А вы не знали?

– О господи. Откуда. Я вообще ничего не знаю, я же иностранка.

– Тогда слушайте.

Я залезла под одеяло и села, обхватив колени руками, Дрю опустилась на постель и приняла такую же позу.

– Только это неофициально, – предупредила она.

– Но народ в курсе, – кивнула я.

– Да! – обрадовалась Дрю моей понятливости. – Когда первая королева Линор преставилась в родах, король Георгиан вручил наследника Леара нянькам и воспитателям, а сам не женился долго, хотя в дамах сердца недостатка не испытывал. Вы только не вскакивайте и не вопите, но, говорят, тогда-то он договор этот и придумал, про забывание.

Я промолчала.

Убедившись, что с моей стороны ничего не последует, Дрю продолжила нараспев:

– Как-то раз в одном из южных королевств увидал он Шайну, черноволосую черноглазую чародейку, красоты необыкновенной, сошёлся с ней и привёз её в Эрмитанию. И так прикипел душой к южанке, что зачал с ней сына и вознамерился жениться, хоть происхождения Шайна была невысокого.

Я пожала плечами.

– Ну, молодец, в принципе. Поступил как нормальный человек.

– Но тут из северных земель прибыл с дружеским визитом старый союзник короля, и дочь с собой привёз – принцессу Елену, тоже чародейку не последнюю. Пригляделась Елена и увидела, что опутан Его Величество чарами дурманными, прикручен к Шайне любовной проволокой колючей. А как сняла Елена приворотные чары, так сразу и прозрел король и ужасно разгневался, что покусились на его свободную волю. В общем, заточил король Георгиан коварную чародейку в далёком монастыре на острове, в озёрном краю, а сам вскоре женился на принцессе Елене. Едва сын Шайны появился на свет, как отняли его у матери и забрали во дворец, чтобы воспитывать как королевского сына. Елена приняла Химериана, как до этого стала матерью Леару.

– Даже и не знаю… – задумалась я. – С одной стороны, правильно, чего ребёнку в тюрьме расти, во дворце, наверное, лучше, с другой стороны – мать есть мать, без неё никак… Жуть какая!

– Это ещё не самая жуть, – радостно сообщила Дрю. – Слушайте дальше. Через год и королева Елена родила сына, принца Кайлеана. Его Величество Георгиан был счастлив без меры, и вся страна ликовала и праздновала это событие десять дней. Слухи об том событии дошли до озёрного края. Шайне удалось обольстить стражника, с его помощью она бежала из заточения. В столице чародейка хитростью пробралась во дворец, в детскую младенца Кайлеана и начала читать над ним заклинание зловредное. Внезапно вошедшая Елена увидела это, набросилась на Шайну и помешала ей закончить ворожбу. Сцепились две чародейки не на жизнь, а насмерть… Ну вот, как вы сами понимаете, победила Елена, жена короля.

– А Шайна?

– А Шайне пришёл конец.

Я похлопала глазами.

– О господи… Ты хочешь сказать, что мать Кайлеана убила мать Химериана?

– Но в честной драке.

– Ужас какой, – прошептала я. – А Хим знает?

– Вся Эрмитания знает, а он вдруг не знает?

– Кайлеан говорил про чувство вины… – сообразила я. – И что Елене тяжело отказать Химериану… о-о-о… теперь понимаю…

– Это дело известное. Наша королева принца Химериана всегда баловала. Гораздо больше чем собственного сына.

– Ещё бы… В какой сложной ситуации она оказалась… На её месте я бы, наверное, так же себя вела… Знаешь, Дрю, при первой встрече мне королева не очень понравилась… ну, не то что бы совсем не понравилась, но как-то так… – я пошевелила пальцами, – показалась надменной и неприветливой, поэтому я решила, что она всегда такая. А теперь думаю, что была к ней несправедлива. Жизнь у неё сложная. Как говорится, богатые тоже плачут.

– Ну, вы с королевой не очень-то расслабляйтесь, – посоветовала Дрю. – Всё-таки вы её единственного родного сыночка с пути истинного сбиваете.

– Я её сыночка с пути сбиваю?! – изумилась я. – Это её сыночек меня сбивает! Со своими поцелуями! Я, если хочешь знать, даже пару раз думала, не пожить ли нам во грехе, пока невесты подходящей на горизонте нет… А ведь знаю, что дурость всё это, и закончится скверно…

Дрю взмыла вверх, описала несколько кругов, снова приземлилась у меня в ногах и выпалила:

– Я сейчас такое скажу… А вдруг он на вас жениться хочет? Это, конечно, невероятно… но принц Кайлеан странный… и упёртый.

– Ага. На мне только странный и упёртый человек захочет жениться. Спасибо, Дрю.

– Я про то, что уж если принц чего захочет, его никто не остановит. Ни король, ни королева, ни вообще никто на свете.

– Сам себя он остановит, – мрачно сказала я. – Иначе, представь. Вот поженимся мы, а лет через пять очнётся он в Муроме…

– Где?

– В Муроме. Есть такой старинный город в моей стране. Не очень большой, но красоты необыкновенной. Там при историко-краеведческом музее библиотека есть, в ней и обычный фонд интересный, много редких рукописей, а магический спецхран вообще мечта библиотекаря. Главная хранительница магического отдела – мамина знакомая. Ольга Олеговна маме говорила, что может похлопотать и взять меня к себе после того, как я институт закончу. Я б почла за счастье. Так вот… смотрит, значит, по сторонам Кайлеан Георгиевич – а кругом Муром белокаменный, небо синее, деревья столетние шумят… И тут навстречу я иду, с реки Оки. Коса на грудь перекинута, на плече коромысло… а за юбку пятеро детей держатся, один другого меньше…

– За пять лет – пятеро детей?

– Думаешь, мало? Хорошо, добавим двойняшек – семеро за юбку держатся. И все семеро деревянными ложками машут – дети-то у нас сызмалу ложки вырезать будут, на продажу, для туристов, – семья большая, как же без приработка. И вот, машут они ложками и кричат – «Папа, папа, мы есть хотим!». И Кайлеан Георгиевич потерянно так – брови домиком – спрашивает: «Жена моя, где мои мечты, где моё королевство?» А я ему показываю на детей и отвечаю: «Вот твоё королевство, муж мой!..»

Выслушав меня, Дрю вдруг сказала:

– Господи, хорошо-то как!

Я скривила губы и горько проговорила:

– Чего хорошего, Дрю! Ну сама подумай, что Его Высочество Кайлеан Карагиллейн Третий будет делать в Муроме? На печи лежать? Да он со скуки всё кругом по кирпичику разнесёт, а ведь эти кирпичики – наше национальное достояние. На это я пойти никак не могу.

Дрю фыркнула.

– Плохо вы, леди Данимира, знаете нашего принца. Он нигде не пропадёт. Хотя, – она махнула рукой, – насчёт своих кирпичиков можете вообще не волноваться, никто в ваш Муром не поедет. Это вы в Эрмитании останетесь.

Я закатила глаза к потолку.

– Не останусь. Не хочу шипеть и выгибать спину при виде каждой незамужней королевишны. Давай не будем переливать из пустого в порожнее. Давай спать лучше.

– Спите, кто вам не даёт, – буркнула Дрю. – А я в шкаф пойду о вечном думать.

…Закутавшись в одеяло, я уже почти заснула, но что-то мешало окунуться в благодатный сон и удерживало на краю. Какие-то слабые звуки царапали сознание и не давали заснуть.

Я подняла голову с подушки и прислушалась. Звуки доносились из шкафа.

На цыпочках я прокралась туда и осторожно приоткрыла дверь. Полупрозрачная Дрю сидела в углу на обувных коробках и придушенно всхлипывала.

Присев на корточки, я полушёпотом спросила:

– Дрюшечка, ты чего?

– Семеро детей! А у меня ни одного не будет!

– Ох… прости, я не знала, что при тебе о детях нельзя…

Про себя я подумала, что Дрю – сложный случай. Когда она была живой, то мечтала о магии. Когда стала привидением – начала мечтать о детях. Если бы Дрю мечтала о детях, когда была человеком, возможно, сейчас не рыдала бы в шкафу, а нянчила младенца, живая и здоровая. Но ведь и я была ничем не лучше. Что б там не произносилось вслух, в глубине души я тоже мечтала о несбыточном.

– Прости меня, Дрю, – снова сказала я.

Дрю смахнула призрачные слёзы и хмуро сказала:

– Ладно, не извиняйтесь. По большому счёту, при мне вообще ни про что нельзя. У меня ведь ничего больше не будет. Но я уже привыкла. Просто вы такую романтическую картину нарисовали… белый город, семеро детей, вы в коромысле… Кстати, почему оно на плече? Сползло?

– Что сползло? Коромысло? А что это, по-твоему?

– Головной убор такой, – Дрю изобразила что-то вроде кокошника. – Разве нет?

– Нет. Это палка изогнутая такая, специальная, чтобы вёдра с водой носить. Или пакеты из супермаркета.

– А-а. Уже не так романтично. Но всё равно – семеро детей…

Я заметила, что Дрю снова приготовилась горевать и поспешно сказала:

– Послушай, ты ночью всё равно не спишь… зачем тебе сидеть в шкафу? Не хочешь развлечься? Полетать над городом? По-моему, это будет гораздо романтичней коромысла и гипотетических семерых детей. И немножко похоже на магию – представь, ты летишь как птица… ночное небо, звёзды, внизу город как на ладони, река серебрится… Ты же раньше так не могла, а теперь – сколько угодно…

Дрю взглянула на меня сердито.

– Шутите? Я б полетала, если могла! Но никто из привидений не может покинуть Башню. Принц все стены заколдовал, все окна, все двери. Мы тут пленники навечно. И вы, кстати, тоже. Как принцесса Даннемора из сказки.

– Почему как принцесса?

– Тоже сидела в башне. То есть, сначала она сидела во дворце. К ней сватался король из соседнего королевства. Король был жесток и безобразен, Даннемора ему отказала. Тогда он захватил королевство Даннеморы, разрушил дворец и отрубил головы родителям. А Даннеморе удалось бежать. Долго она скиталась по лесам и горам, пока не увидел её дракон, пролетавший мимо. Он сцапал принцессу и утащил к себе. Даннемора жила на вершине высокой башни, а дракон, обвив подножие башни, охранял её днём и ночью. То есть, днём он охранял принцессу у подножия башни, а ночью… ну, в общем, не у подножия. Безобразный король узнал, где скрывается принцесса и пришёл с войском. Тогда дракон спалил войско и сожрал короля… но Даннемору всё равно не отпустил. Так ему понравилось её охранять. В общем, так она и осталась жить на вершине башни.

Я оторопело выслушала изложение Дрю.

– Однако. Сказки у вас какие-то… не детские… Ты уверена, что ничего не добавила?

– Это не наша сказка. Это аннморийская легенда. В ней вроде как рассказывается о происхождении королевского рода Аннмории. Потому что аннморийские короли считают себя потомками дракона. Ну, и принцессы Даннеморы тоже.

– Не хочу даже задумываться, как принцесса и дракон умудрились основать чей-то род. А Кайлеан меня не цапал и не утаскивал. Я сама с ним утащилась. И, кстати, скоро он вернёт меня домой.

– Скоро он щёлкнет пальцами, и вы всё забудете, кроме него. И будете жить на вершине башни вечно.

– Угу. А когда я ему надоем, он переселит меня в подвал. Буду там цепями греметь. – Я помолчала, потом сказала: – Дрю, я не виновата в том, что с тобой случилось. Ты ведь нарочно меня пугаешь, да?

– Может, и нарочно… – отвернувшись, призналась Дрю. – Думаете, меня просто так Злюкой прозвали? Я, если честно, и при жизни немножко вредная была, а сейчас «немножко» отпало… А всё потому что! Зачем вы начали про полёты? Как ножом по сердцу. Привидение Башню покинуть не может, это проверено.

Я подумала и решилась.

– Дрю, я сейчас произведу эксперимент. Если у меня получится – всё должно остаться тайной. Обещай, что никому ничего не расскажешь и меня расспрашивать не будешь.

– О чём?

– Ты поймёшь о чём. Дай мне что-нибудь на плечи накинуть. – Дрю непонимающе смотрела на меня. – А то я сто лет тут искать буду.

Она принесла мне халат из розового атласа. Разумеется, халат, как и вся остальная моя одежда, был произведением искусства и в нём тоже можно было отправляться на бал. Я запахнулась и обвязалась поясом.

– Пойдём. Только тихо!

На лифте мы спустились в полутёмную гостиную, которую освещал лишь лунный свет. Я бросила взгляд на люстру-клетку – крошки спали. Затем, посмотрев на дверь, ведущую в кайлеановскую спальню, и на Дрю, я приложила палец к губам. На цыпочках прокралась к двери, ведущей на балкончик, и подёргала за ручку. Дверь не поддавалась.

– Я же говорила, – зашипела мне на ухо подлетевшая Дрю, – он тут все заколдовал!..

С колотящимся сердцем я подняла другую руку – ту, на которой была повязана красная нить, и потянула.

Балконная дверь мягко и бесшумно приоткрылась.

– Ничего себе… Как это у вас получилось?

– Это и есть та самая тайна, – прошептала я, – не могу рассказать, зато теперь ты сможешь летать по ночам. Будешь по утрам возвращаться, а я буду тебя тихонечко впускать. Но если он… – повторила я интонации Дрю, – … узнает… считай, у нас грандиозные проблемы.

Дрю выпорхнула в окно, зависла за ограждением и, подбоченясь, с тихой усмешкой сказала:

– И всем-то вы верите, леди Данимира… Вот я сейчас возьму и улечу куда подальше. И лично у меня никаких проблем не будет!

– Дрю, время идёт, – я замахала на неё рукой, – лети уже! И утром в окне не маячь, просто будь поблизости.

Она ещё какое-то время глядела на меня, потом свечкой взмыла вверх и исчезла.

Я осторожно закрыла дверь и уже собралась вернуться в постель, как вдруг заметила тусклый огонёк в люстре-клетке. Огонёк, подрагивая, приник к решётке и явно не спал. Я тяжело вздохнула. Наверняка у этой братии, что знает один – знают все. Я забралась на стул, потом на стол и специально для светлячка поднесла палец к губам.

– Помалкивай о том, что видел, – прошептала я. – Понял?

Огонёк оживился, стал ярче и начал выплясывать возле засова, на который закрывалась решётка люстры.

– Ты с ума сошёл.

Он заплясал ещё энергичнее. Более того, он начал отчётливо попискивать.

Я отрицательно помотала головой.

– Тише ты!

Писк стал громче. Не иначе, маленький паршивец надумал меня шантажировать.

Из комнаты Кайлеана донёсся какой-то звук. Моё сердце подпрыгнуло, плохо соображая что делаю, рукой с красной нитью я отодвинула засов, прошипев:

– В карман, живо!

Едва я успела закрыть клетку и оказаться на полу, дверь спальни открылась и на пороге показался Кайлеан. Он был босиком, в одних брюках и на его широкой груди сплетались в едином круге красные пентаграммы. Полуголый Кайлеан Георгиевич был слишком хорош для этого мира, во всяком случае для меня точно слишком. Во рту внезапно пересохло. Я застыла, не в силах отвести от него взгляда, Кайлеан тоже молча стоял на пороге.

– Данимира, – мягко произнёс Кайлеан спустя какое-то время, – ты что-то хочешь?

Что я хочу? Да, я безусловно чего-то хочу… Чего ж я хочу-то?

– Это… как его… а, точно! Водички попить! – хрипло сказала я. – В горле пересохло, не заснуть никак. Вот, спустилась… водички попить… а то в горле пересохло и не заснуть никак… – усилием воли я заставила себя замолчать.

Кайлеан прошёл к холодильнику и принёс запотевшую бутылку и стакан. Под его пристальным наблюдением я выпила стакан воды. В кармане что-то щекотно зашевелилось, я быстро поставила стакан на стол и пробормотала:

– Спасибо, я пошла.

Несколько нерешительно Кайлеан сказал:

– Может, ты голодная?

Иными словами, не кралась ли я как тать в ночи к холодильнику, чтобы побаловаться плюшками?

В кармане снова произошло шебуршение, моё сердце снова ёкнуло.

– Нет! – Я впрыгнула в лифт. – Я только водички! Спокойной ночи!

Двери лифта закрылись, скрыв меня от сощуренных глаз Кайлеана Георгиевича. Оставалось надеяться, что он не пересчитывает своих пленников с утра пораньше.

Вернувшись к себе, я скинула халат и вытрясла шантажиста из кармана. Он немедленно принялся радоваться свободе – начал с пронзительным писком нарезать круги вокруг моей головы.

– Благодарить будешь потом, – намекнула я. – А сейчас ночь на дворе, я спать хочу. Ну-ка, марш туда! – Я непреклонным жестом указала на любимый шкаф Дрю.

Светлячок издал удивлённый звук и начертил в воздухе угасающий вопросительный знак.

– У нас так принято, – отрезала я. – Всяк призрак, сюда попавший, на ночь отправляется в шкаф и думает о вечном. Причём думает молча и до утра.

Светлячок протестующее запищал. Ни молчать, ни думать о вечном ему явно не хотелось.

– А вот! – злорадно сказала я. – А придётся! Я спать ложусь. Услышу хоть один писк – всё! Поймаю и посажу в банку!

В ответ мне были продемонстрированы фигуры высшего пилотажа. Надо полагать, имелось в виду, что вначале мелкого паршивца надо будет изловить.

– Как тебя звать-то? – вздохнула я.

В ответ он коротко пропищал что-то непонятное.

– Как-как? «Ем»? Хм… Зловещее имя у тебя какое-то, дружок. Но это тебе не поможет. Быстро в шкаф!

Огонёк взлетел выше и оказался вне зоны досягаемости.

Я посмотрела на него и махнула рукой.

– Ничего-ничего, – бормотала я, заползая под одеяло, – вот придёт Дрю, великая и ужасная, она с тобой разберётся. Ты у неё по струнке ходить будешь.

Издав неуверенный писк, Ем двинулся в сторону шкафа. А действительно, напущу на него Дрю, думала я, засыпая. Пускай воспитывает…