Текст книги "Когда в задаче одни неизвестные"

Автор книги: Адиль Букин

Соавторы: Евгений Дмитриев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Подполковник Сарсенбаев

Он читал газеты, время от времени прихлебывая чай из пиалы. Но о чем читал, понимал не всегда. Складывалось все как-то не так. Дело Мамбетова взято на контроль начальником Восточного управления транспортной милиции полковником Кусаиновым. Полковник уже спрашивал: может, выслать подмогу из Алма-Аты? В ответ было твердое: справимся сами. И вдруг Жусупов и Нургалиев пропали. У Рахима вроде алиби. Шурагазиев все никак не закончит со своими Умырзаками и Джанибеками. И еще Шамов – ничего толком не сказал. Отгадать бы, какой ему резон в молчании? Ведь что-то он знает, наверняка знает... Вдобавок с Назирой чуть не поссорились: ей, видите ли, требуется на дачу, а какое там... Завтра отчитываться в областном управлении о работе за восемь месяцев, значит, надо подготовиться, как-то суммировать свои мысли.

Зазвонил телефон.

– Саламатсыз ба, добрый вечер, Галимжан, – послышалось в трубке. – Как отдыхается?..

Сарсенбаев узнал по голосу подполковника Елюбаева из горотдела милиции, но для верности спросил:

– Это ты, Калике?

– Кто же еще будет тревожить вечером на дому? На это способен только наш брат, милиционер.

– Ну, уж если побеспокоил, – засмеялся и Галимжан Сарсенбаевич, – выкладывай, что там приключилось.

– Дай сначала хоть о здоровье спросить, о семье, о животине твоей в лице кота...

– Кот здоров.

– Вот и хорошо. Теперь можно и к делу. Взяли Рахима.

– Как – взяли? – нахмурился Сарсенбаев. – Мы же просили подождать...

– Мы и ждали. Ваши взяли – вот в чем дело. Не мы.

– Как – наши? Почему же я не знаю?

– Да потому, что взяли ваши, а доставили нам.

– Совсем непонятно.

– Так мне доложили. Хочешь, уточню, что там и как?

– Не нужно. Я у своих уточню.

С минуту Сарсенбаев сидел с трубкой в руке, нажав пальцем рычажок аппарата. Если правду сказал Елюбаев, – рано, очень рано взяли. Алиби Рахима надо бы проверить, брать пока вроде ни к чему.

Сердито крутил диск телефона.

– Дежурный?.. Капитан Бондарев?.. Это Сарсенбаев. Где, кто и при каких обстоятельствах взял Аскарова Рахимбека, Рахима?

– Рахима? – в голосе Бондарева чувствовалось удивление. – Ничего подобного у нас не было.

– Как – не было? Только что мне звонил Елюбаев из горотдела.

– Мне, во всяком случае, такой факт не известен.

– Уточни и позвони.

– Слушаюсь...

Сарсенбаев опять взялся за газеты.

Дверь в комнату Галимжана Сарсенбаевича приоткрыл младший сын, Шакрат.

– Папа, к тебе можно?

Шакрат запрыгнул на диван, уселся рядом. Лукаво поглядел на отца.

– Ну как, папа, возьмем щенка? Породистого, от немецкой овчарки?

Сарсенбаев улыбнулся.

– Значит, твердо решил от немецкой овчарки?

– Конечно. Они вон какие... – И Шакрат начал перечислять достоинства немецких овчарок: очень умные, могут службу нести...

Сколько бы это длилось, неизвестно, но позвонил Бондарев.

– Нет, товарищ подполковник, – доложил он, – никто из наших не забирал Рахима.

Галимжан Сарсенбаевич сказал сыну:

– Ладно, бери овчарку.

Шакрат, радостный, выскочил из кабинета.

– Мне бы твои заботы, – сказал вслед Сарсенбаев.

Поднял трубку, набрал номер Елюбаева.

– Калике, что-то непонятное. Наши вроде не забирали... Но не в том дело, не перебивай. Доживем до утра, там разберемся. А пока – просьба. Если Рахим все же у вас – ни полслова ему о Мамбетове, о наших подозрениях. Ни о чем таком не спрашивать. Хорошо?

Елюбаев обещал.

Галимжан Сарсенбаевич отодвинул в сторону газеты. Взялся за предстоящий отчет. А время от времени в сознании все всплывал вопрос: «Интересно, что же там и как случилось?» Раз поднял уже трубку, хотел снова позвонить Елюбаеву – и положил. «Теряешь выдержку, подполковник, – сказал себе, усмехнувшись. – Теперь все равно до утра ничего не изменишь». И без насмешки подумал: «Нервы уже не те. Бесследно вся эта канитель не проходит. Нет, не проходит».

Среди ночи он проснулся – что-то вроде не так сделал или забыл, не доделал, что ли?.. Чуть не поссорился с Назирой? Нет, все обошлось. Так что же? Вспомнил: не узнал про Рахима. Отмахнулся: ладно, до утра.

Но снова заснул не скоро. Мысли – одна за другой, одна за другой, никак их не прогонишь.

13 СЕНТЯБРЯ

Подполковник Сарсенбаев

Утром, прямо из дома, Сарсенбаев поехал в областное управление внутренних дел, на совещание по итогам работы за восемь месяцев.

Шофер молчал, а Сарсенбаев перебирал в уме, кого послать в Чиили, – нужен там человек. Потом Сарсенбаев заметил: шофер раз скосил глаза на него, второй. Поерзал на сиденье.

– Говори уж, чего там у тебя.

– Случай вчера был, – повеселев, сказал шофер. – Иду я так часов в девять, по Селиверстова, заворачиваю на Ауэзова – парень с ножом. Прижал пацана к забору: «Давай деньги». Я кинулся, выбил нож...

– ...И доставил этого самого парня в горотдел.

Шофер резко повернулся.

– Что, вам уже доложили, товарищ подполковник?

Сарсенбаев усмехнулся.

– Ладно, ты веди машину как следует... А что касается парня – молодец. И дальше действуй в таком же духе.

Про себя подумал: «Молодец-то ты, конечно, молодец. Но как бы не напортил этим делу с Рахимом. – Несколько подивился: – Вот ведь как бывает – сам Рахим напросился, не мы за ним пришли. И чего бесится? Может, специально все это разыграл? С какой же целью?..»

Капитан Кучеренко

Ему было поручено на сегодня перепроверить все, что было известно об отъезде Рахима в Аральск.

Капитан послал за Булатом, младшим братом Рахима.

Привели парня быстро: он только встал, никуда еще не успел уйти.

– Что случилось? – спросил независимым тоном, когда его ввели в кабинет.

Ожидая Булата, Кучеренко думал о нем, о Рахиме, о Розе.

– Давай договоримся, – твердо, даже резко сказал Булату, – спрашиваю – я, ты – отвечаешь.

Булат заметно сник.

– Спрашивайте...

– Так, добре. Припомни, кто выпивал у вас с Рахимом накануне его отъезда в Аральск.

Кучеренко понял: парнишка медлил неспроста. Наверное, очень хочет знать, что уже известно милиции, что нет. Наконец, сказал:

– Отец был. Еще какой-то парень. Первый раз его вижу.

– Первый ли?

– Первый. Больше никогда не видел.

– Ну, допустим. Еще кто был?

– Где?..

– Где?.. У вас же.

– Еще были две девчонки.

– И этих не знаешь? – с усмешкой спросил Кучеренко.

– Нет, немного знаю.

«Ага, насмешечки на тебя действуют», – отметил про себя Кучеренко.

– А раз знаешь... Как их зовут?

– Одну – Инна.

– Фамилия?

– Кажется, Лаврецкая.

– Другую?

– Валя зовут. Фамилии не знаю... Валя и Валя.

– И как они себя держали, эти девушки?

– А они такие... Пили. Не стеснялись.

– Чего не стеснялись?

– Ну вообще... Матерились, курят.

«И это все на глазах Розы!» – подумал Кучеренко. А вслух:

– На таких Рахимбек и собирается жениться? На ком же из них?

– Нет, не на таких. Эти – так...

– Кто же невеста Рахимбека?

Булат помолчал, пожал плечами.

– Этого я не знаю. Рахимбек не говорил мне...

– Еще кто был?

– Никого больше не было.

– Это точно?

– Точно.

– А кто провожал Рахимбека?

– Я уже говорил.

– Повтори.

– Я провожал и тетя Зина Ежова.

– Еще кто?

– Больше никто.

Старший лейтенант Павлычев

Павлычев неторопливо прикурил. Посмотрел на спичку, помахал ею в воздухе, чтоб потушить.

– Повезло нам, – в который раз уже повторил Шурагазиев. – Бывает так! Я всех своих Джанибеков и Умырзаков проверил, у Туткина был три раза... И вдруг... Бывает такое, а, Владимир Петрович?

Павлычев кивнул коллеге – действительно, редко, но бывает. Начальник Казалинского линейного пункта милиции сообщил: задержан Джанибек Умырзаков. Сразу догадка: возможно, Мамбетов сказал тогда не «Джанибек, Умырзак», а «Джанибек Умырзаков»? И вот Джанибек Умырзаков задержан казалинцами, конвоируется в Кзыл-Орду. За взлом контейнера и попытку ограбления он, конечно, ответит. Но, может, прольет какой-то свет и на убийство Мамбетова?

– Только, Жаке, – сказал Павлычев Шурагазиеву, – как договорились, – не спешить, при этом, первом, допросе – ни полслова о Мамбетове, о Рахиме.

– Что вы, Владимир Петрович? – в голосе Шурагазиева слышалась обида. Павлычев понимал: Шурагазиев никак не может примириться с тем, что старшим над ним, капитаном, человек, ниже его по званию, – отсюда все и идет.

– Знаю, знаю, – поспешил Павлычев, чтоб сгладить шероховатость. – Не первый день все мы работаем... Но сказал о том – и себе сказал, себе напомнил, не торопиться...

Шурагазиев кивнул в ответ. Хотел что-то ответить, но не успел: ввели Джанибека Умырзакова. Павлычев подумал, что говорил он об опасности торопливости, имея в виду и подполковника Сарсенбаева – тот тоже загорелся, когда ему доложили о взломщике контейнера Джанибеке Умырзакове, сам хотел было допросить его. Потом решил: еще насторожится – почему вдруг главный начальник допрашивает?..

Все это мелькнуло в сознании Павлычева, а глаза его уже ощупывали задержанного. Высокий, несколько сутуловатый парень. Лицо – худощавое, вытянутое и какое-то пятнистое. Острый подбородок, мясистая нижняя губа. Но все это не производило неприятного впечатления – хотя, конечно, не красавец. Неприятными были глаза – маленькие, глубоко спрятанные, до таких не скоро доберешься.

– Садитесь, – бесстрастно указал Павлычев на стул, несколько отодвинутый от стола.

Парень – слышно было – вздохнул, молча сел.

– Ваша фамилия? Имя? – спросил Павлычев.

Задержанный пристально поглядел из своих глаз-щелок на Шурагазиева, потом на Павлычева.

– Джанибек Умырзаков зовут.

– Где работали?

– Сейчас работаю? Да?

– Пусть будет так, – согласился Павлычев.

– На хлебокомбинате. Кочегаром. Тут, в Кзыл-Орде.

– Сколько вам лет? Образование?

– По болезни комиссовали из армии... С пятьдесят шестого года я. Девять классов учился.

– Где проживаете? С кем?

– У матери... Чаще у бабушки живу...

– Фамилия, имя вашей бабушки?

– Айгерим Муратова.

– Ее адрес?

– Улица Сенная, дом 21.

«Это ведь где-то рядом с Парковой, с домом 37», – мигом подумал Павлычев. Но с уточнением догадки решил подождать.

– С кем дружите? – по-прежнему ровным тоном спросил задержанного.

– С парнями, конечно.

– Понятно, – усмехнулся Павлычев. – Хотелось, чтоб назвали их.

Умырзаков назвал четыре имени, но среди них не было никого, кто мог заинтересовать.

– И это – все? Больше никого не знаете?

– Так, немного знаю еще нескольких.

– Расскажите и о них.

Умырзаков назвал еще Жору Григоряна, Кабыла Ибраева и замолчал.

– Э, бала, – вмешался Шурагазиев, – не все. Давай, давай, называй.

Парень помедлил.

– Нет, больше ни с кем не дружу.

– А на работе?

– Там с каждым говоришь. Но я не дружу ни с кем с работы.

– Это почему же так? Не той закваски? – спросил Павлычев.

– Не знаю... Без них хорошо.

– Что ж, ладно. Еще раз повторите, назовите всех своих товарищей, их адреса, где работают. Мы запишем.

Умырзаков называл своих товарищей, время от времени переводя взгляд с Павлычева на Шурагазиева и обратно.

Многие товарищи Умырзакова жили на Сенной, и Шурагазиев спросил:

– Это где такая? Что-то я не помню.

– За линией, за железной дорогой, – пояснил парень.

«Поторопился Жаке, – подумал Павлычев. – Хотя, может, и нет. Может, к месту пришлось». Попросил:

– Помогите вспомнить и соседние улицы, переулки.

– Улица Грибоедова там... – Парень помолчал, глаза, казалось, совсем скрылись в щелочках-амбразурах. – По другую сторону – Кавказская, потом Крымская... Заводская.

– А какие улицы пересекают вашу?

Парень назвал две улицы и переулок.

– Еще? Какие улицы дальше?

– Дальше не помню...

– Жаль, – Павлычев легонько улыбнулся. – У меня приятель живет на Парковой улице. Такая вам известна?

– А-а-а, – и сразу Умырзаков оживился. – Забыл. Она пересекает нашу, Сенную. И совсем рядом, наверное, поэтому и забыл...

Боковым взглядом Павлычев уловил: Шурагазиев поджал губы, просигнализировал, что парень врет. Павлычеву и без того было ясно: да, врет. Но не подал виду, что понял это.

– Так, значит, всех ваших друзей-знакомых записали? – спокойно спросил Павлычев Умырзакова.

– Всех.

– Что ж, теперь расскажите, как отдыхаете, чем занимаетесь вечерами.

Парень нахмурился, глаза почти совсем скрылись в узких щелях. «Отчего злится?» – спросил себя Павлычев.

– Как отдыхаю? Да?.. Как все.

– И все же поподробней.

– Когда в кино схожу. Когда в парк.

– В какой парк? – спросил Шурагазиев. – В железнодорожный? Городской?

– В обоих бываю. Когда как.

– А в каком чаще?

– В железнодорожном.

– А по железнодорожному, – спросил Павлычев, – по железнодорожному парку нет товарищей, знакомых, которых вы забыли назвать?

– Нет. Всех назвал.

– Ну, а как ведут себя в парке ваши товарищи?

– Обыкновенно... Не знаю, что еще...

– На танцах бываете?

Парень покривил губы – нижняя, мясистая, выпятилась еще заметнее.

– На них все ходят. Все молодые бывают.

И новые вопросы – что еще делает по вечерам, с кем бывает? Но – ни одного нового имени.

– Ладно, оставим пока это, – вроде с удовлетворением сказал Павлычев. – Теперь – к главному. Расскажите, как вы решили украсть вещи из контейнера.

В далеких глазах что-то дрогнуло, они даже оживились.

– Напрасно это. Я не взламывал контейнера, – заговорил Умырзаков. – Это на меня ваши наклепали...

– Как же «наклепали»? Вас схватили с поличным, вы вытаскивали вещи из контейнера.

– Так, по глупости. Из интереса... Открыт – дай, думаю, посмотрю, что там. Открыт контейнер – почему не посмотреть?.. Я виноват в одном – ехал на товарнике... Я ехал к дяде, в Саксаульскую, а тут контейнер открыт. Дай, думаю, посмотрю...

– Выходит, от Кзыл-Орды до Саксаульской решили ехать на контейнерах? – усмехнулся Павлычев. – Но это не ахти как комфортабельно. Не находите?

Умырзаков секунду помедлил.

– Зачем на контейнерах? На площадке... Контейнер я видел потом...

– Раньше к уголовной ответственности не привлекался?

– Нет, не привлекался... И в милиции не был ни разу.

– А вот теперь познакомились с нами и решили убаюкать нас сказочками? – легонько поморщился Павлычев. – Неужели вы в самом деле не понимаете, что всерьез поверить вашим россказням просто невозможно?

– Нет... Я говорю правду.

– Э, бала, – не выдержал и Шурагазиев, – не надо. Ишь чего несет. Мы – дети? Лучше скажи, с кем задумал очистить контейнер. Кто тебе помогал?

– Какой – «помогал?» И не воровал я, не думал воровать... Я ехал к дяде в Саксаульскую...

– Ладно, про дядю потом, – перебил Павлычев. – Назовите лучше сообщников. Нам известно, одному брать контейнер несподручно... Вон сколько назвал друзей-приятелей – кто же из них?

– A-а... Про знакомых спрашивали – понимаю... Теперь дело шьете?.. Не было никого, один я ехал.

– Это несерьезно, – сказал Павлычев. – С кем же вы все-таки решили взять контейнер?

Но задержанный твердил свое: он и не думал воровать, он один, совсем один ехал к дяде, без всяких друзей и товарищей, без намерений что-то украсть.

Майор Айдаров

– Снова я к вам, Калике, – сразу о деле заговорил Айдаров. – Не дает нам покоя Рахимбек. Вроде у него и алиби – но не дает покоя. Хотелось бы потолковать с ним. Позволите?

– А чего же нет? – засмеялся Елюбаев. – Мы его взяли с вашей помощью... Сейчас распоряжусь.

Ввели Рахима.

Айдаров неторопливо оглядел его. Грязноватая рубашка, помятые брюки. Лицо угрюмое – это, видимо, от большого носа, зависшего над верхней губой. Темные глаза смотрели с еле заметным напряжением.

Айдаров кивнул милиционеру – спасибо.

– Садись, – сказал Рахимбеку.

Рахим сел, приглядываясь к Айдарову.

– Что-то я тебя не знаю, – сказал Айдаров. – Не видел на вокзале.

– И я вас не знаю, – ответил Рахим.

– Я из железнодорожной милиции... Да, не знаю я тебя, не видел на вокзале. Меня мало интересует, за что тебя держат в горотделе, – заметил Айдаров. – Сами разберутся, конечно... Я пришел к тебе совсем по другому делу.

– Знаю по какому, – уверенно сказал Рахим.

– Ну, скажи, если знаешь.

– И скажу. Нашлись такие, подняли шум, болтают, что я замочил Звонаря.

Айдаров молниеносно проконтролировал: нет, не показал он, что заинтересован этим сообщением, не дрогнул у него ни один мускул. А ведь Рахим проверяет то, что хочется узнать ему. Это без сомнения.

– Да, ты прав, – подтвердил Айдаров, – многие говорят, что ты убил Мамбетова, – подтвердил самым обычным тоном, вроде во всем этом не было ничего важного. – И, конечно же, до нас это тоже дошло. Мы проверили, но – нет, не доказали твою вину, отвели тебя.

Айдаров заметил: в лице Рахима что-то вроде сдвинулось – да, умеет владеть собой. Умеет, и все же не смог сдержать радости.

– Да, отвели, – повторил Айдаров. – Но имей в виду – косвенно будем проверять.

И снова отметил: в лице Рахима что-то напряглось.

– Проверяйте, – сказал он с усмешкой. – За то вам гро́ши платят.

– Правильно, конечно, за то, – согласился Айдаров. – А пока идет проверка – я хотел поговорить с тобой о друзьях убитого.

– Давайте, спрашивайте.

– Вот и спрашиваю. Кто последнее время ходил с Мамбетовым?

– А вы разве не знаете?

– Многое знаем, но кое-что изучаем... Кто же?

– А этот, Жусупов Ергешбай.

– Тихоня?

– Он самый.

– Так, верно. Еще?

– Еще Нургалиев...

– Это Футболист? Которого ты порезал?

Рахим чуть помедлил.

– Что вы, начальник. Тут я чист, прокурор не дал санкцию, сам Футболист сказал: «Нет, это не он». – Рахим говорил так, что можно было принять это за правду, а можно и за шутку, – понимай, как знаешь.

– А не скажешь, отчего эта кличка – «Звонарь?»

– Ясно, отчего. Любил Кален покрутить языком, позвонить, вот и прозвали.

– Ну, а Девятый?

Рахим подумал.

– Этого не знаю, не интересовался.

– Ладно. И это проверим.

Рахим опять помедлил.

– Нет, больше я никого не знаю.

– Ну, а Джанибек... Как его?

– Джанибека не знаю.

– Вот и мы тоже не знаем его фамилии. Но узнаем... А имя Умырзак или фамилия Умырзаков что-нибудь говорит тебе?

– Нет, не знаю.

– Ладно. И это проверим.

– Проверьте, проверьте, – согласился Рахим. – И меня не забудьте проверить.

– Не забудем, – вроде беспечно отозвался Айдаров. А в мозгу: «Он думает, что смело поступает. Эх, чудак».

– И скорей, начальник, – продолжил свое Рахим. – Скорей проверяйте.

– А как, по-твоему, сделать, чтоб скорей?

Рахим поколебался.

– А скорей – вызови отца, братишку, Булата, вызови сестру Шолпан из Аральска, тетю Зину Ежову – рядом живет. Они знают, когда я был в Кзыл-Орде, когда в Аральске. Делай очную ставку – и на свободу меня.

Айдаров помедлил.

– Ты молодец, соображаешь. И очную ставку ты получишь. Но не сейчас, попозже. Понял?

Рахим заметно потускнел. «Наверно, ругается про себя», – подумал Айдаров.

– Усек, – наконец сказал Рахим. – Зачем же приходили?

– Как зачем? Думал, ты поможешь установить друзей Звонаря. Но ты ничем нам не помог.

– По-честному – не знаю я больше никого. А восьмерки кружить – зачем?

– Что ж, тогда придется распрощаться... А что касается очной ставки – дня через два-три получишь. Это я тебе обещаю.

Подполковник Сарсенбаев

Он положил перед Шамовым большой лист бумаги, на нем – схематическое изображение локомотивного депо, всех тупиков и путей, ближайших к вокзалу, перрон, вокзал.

– Давайте-ка вглядимся в эту схему как следует, – предложил Сарсенбаев. – Это вот – нарядная локомотивного депо – ведь тут вы получаете наряды на поездку? Это пункт технического осмотра вагонов, это...

Шамов переводил взгляд с одного прямоугольника на другой, на третий.

– Да, все понятно.

– Очень хорошо, – сказал Сарсенбаев. – Вот вам карандаш. Чертите, рисуйте как можно точнее свой путь от нарядной депо до вокзала, свой путь тогда – вечером, десятого числа.

– Зачем вам это? – поднял голову Шамов. – Привязали меня своим невыездом, Оксанка с ума сходит. В отпуске мы, хотели ехать...

– ...На Черное море?

– На Черное... Только с вами не получается...

– Нет, гражданин Шамов, это с вами. Честное признание свидетеля никогда не ставилось ему в вину, даже представить подобное – и то диковато. А вот ложные показания...

– Какие показания? Трепанулся я этому недоноску, пошутил... Что, по-вашему, такого не может быть?

– Может. Почему же нет?

– Тогда в чем дело?

– А в том, гражданин Шамов, что время, когда вы шли на вокзал и когда свершилось убийство, – совпадает...

– Ну и что?

– Слушайте, Шамов, – сдвинул брови Сарсенбаев, – ведите себя посдержанней, вы ведь слова не дадите сказать.

Шамов похлопал глазами.

– Ну, извините... В моем положении, понимаете...

– В моем тоже. Понимаете?.. – И без того было неприятно на душе: только что доложили о растрате в большом, пожалуй, самом большом магазине орса, а тут еще раздражающий гонор Шамова... Но Сарсенбаев пересилил себя. – Так вот, – старался он дальше говорить ровно, – в одно и то же время произошло два события: вы шли на вокзал, а кто-то убил Мамбетова, по кличке Звонарь. Используя вашу манеру выражаться, такое может быть?

– Может.

– Вот видите... И мы хотим помочь вам восстановить все, что может представлять для нас интерес... Итак, берите карандаш, берите, берите.

Шамов пожал плечами, но взял.

– Значит, вы вышли...

– Да, я вышел из нарядной.

– Так. Рисуйте, рисуйте.

– Ну вот... Прошел тут... Тут... Дальше завернул за путеизмерительный поезд... – Карандаш остановился, даже подался назад.

– Значит, завернули за поезд и увидели...

– Увидел?.. Ничего я не увидел.

– Бросьте, Шамов, увидели.

– А, вон для чего вы придумали все это с рисованием!.. Мало ли... Карандаш!.. Что, я теперь и руки не могу оторвать от этого вашего чертежа?

Сарсенбаев подождал.

– Ну, все? Или еще повозмущаетесь?

Шамов хмыкнул.

– Ладно, идемте дальше. Итак, вы завернули за путеизмерительный поезд... Рисуйте, рисуйте дальше.

Карандаш быстро пробежал рядом с прямоугольниками вагонов – споро, но не совсем уверенно, наехал даже на один из прямоугольников-вагонов.

– Ну вот, тут я вышел на перрон.

Шамов довел линию до перрона на схеме и положил карандаш.

– Нет, Шамов, – не вышли вы тут на перрон... – тихо сказал Сарсенбаев. – Люди видели, как вы пошли от нарядной депо в сторону вокзала и почти сразу же, притом почти бегом, вернулись обратно... Так будете говорить правду?

Шамов помолчал, опустив голову. Сарсенбаев не торопил. Это карандаш подсказал ему, что Шамов вернулся, испугавшись чего-то, ни от кого он не слышал о том, что сказал.

– Да, я вернулся...

«Вот молодец карандаш!» – порадовался Сарсенбаев. Вслух тихо спросил:

– Испугались?

– Да, испугался... Только завернул за поезд, а тут они...

– Сколько их было?

– Двое.

– Нападающих двое?

– Нет, всего двое. Звонарь держался за живот... Другой, против него, с ножом.

– А кто – «другой?»

– Другой?.. Я его не знаю...

– Звонаря знали?

– Да, того знал... Так, немного. Случайно познакомили.

– А второго видели когда-нибудь?

– Нет, не видел.

– Могли бы его опознать?

– Нет, он был в тени вагона, я толком его не видел.

– А как же разглядели нож?

– Нож был на свету, а сам он в тени.

– Кто же этот самый «он?»

– Не знаю я его... И не разглядел...

Сарсенбаев встал, прошелся по кабинету.

– Жалко мне вас, Шамов... Представляете, в какое положение вы ставите себя?.. Нет?.. Растолкую... Преступник нам уже известен...

– Зачем же мучаете меня? – несколько оправившись, закричал Шамов. – Да я... Вы понимаете?..

Сарсенбаев подождал, что еще скажет Шамов, но тот сразу и смолк.

– Так вот, – ровно продолжал Сарсенбаев, садясь на свое место, – преступник известен. Но пока нам не ясны некоторые звенья, некоторые детали, которые позволили бы полностью изобличить убийцу. Мы найдем эти звенья, обязательно найдем. Но хотелось сделать это побыстрее, надеялись на вашу помощь. А вы молчите. Значит, помогаете не следствию, помогаете преступнику. А за сокрытие его будете отвечать в уголовном порядке.

– Я все сказал. Больше я ничего не знаю! – чуть не закричал Шамов.

– В первый раз утверждали: «Ничего не знаю!» А теперь вот кое-что рассказали... Так ведь?

– Проверьте, наконец... Правду говорю: больше ничего не знаю.

– Может быть, все-таки еще что-то добавите?

– Нечего мне добавлять. Я решительно заявляю: все сказал.