Текст книги "Когда в задаче одни неизвестные"

Автор книги: Адиль Букин

Соавторы: Евгений Дмитриев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Дмитриев Е.Ф.
Букин А.С.
Когда в задаче одни неизвестные
Повесть

10 СЕНТЯБРЯ 197... ГОДА.

В тупике между двумя составами

Помощник машиниста Геннадий Шамов глянул на часы – вроде еще рановато к Ташкентскому поезду. Но в депо тоже нет резона торчать. Снова глянул на часы и пошел на вокзал. Мимо недавно построенной нарядной – тут получают наряды поездные бригады. Мимо будки-лаборатории, которую тоже недавно возвели.

За будкой закурил. Завернул за последний вагон путеизмерительного поезда и замер – недалеко, всего метрах в двадцати от него, на тупиковых путях, двое в каких-то странных позах. Один, согнувшись, держится за живот, второй выставил руку, в ней сверкнул нож...

Шамов попятился, суетливо пошарил дрожащей рукой, нащупал вагонную стенку. Отступил еще на шаг – ага, вот он, спасительный угол. По-кошачьи, чтоб и сейчас не заметил тот, с ножом, увертливо шмыгнул за вагон.

И со всех ног – к нарядной, к депо.

Капитан Шурагазиев

По перрону шла группа парней и девушек. Одна из девушек – высокая, стройная – оживленно жестикулировала. Наверное, рассказывала о чем-то смешном, потому что все вдруг захохотали. Капитан милиции Шурагазиев наблюдал за парнями и девушками из комнаты дежурной части. Понял: идут они с танцплощадки железнодорожного парка. Идут мирно, по-хорошему...

В который уж раз подумал: ребят у него – пятеро, растут – не углядишь. Скоро потребуется еще пара комнат, и пришлось добиваться разрешения на пристройку к дому. Понемногу запасал кирпич, достал и шифер. Теперь надо раздобыть лесу – и можно звать родственников, чтоб помогли осилить пристройку. И еще забота – братишка собирается жениться, подарок нужен. Непонятно – чего он, братишка, присох к Казалинску? Ехал бы сюда, в областной центр.

Мысли Шурагазиева прервал телефонной звонок.

– Ответственный дежурный по линейному отделу.

– Ответственный? – переспросила трубка. – Тут, около дежурного по станции, на перроне, лежит порезанный... Вызывай скорую помощь...

– Кто говорит? – спросил Шурагазиев. Но лишь услышал короткие гудки.

Вот тебе и пристройка, и подарок брату...

– А ну, старшина, – скомандовал Шурагазиев своему помощнику, старшине Гафурову, – за мной, на перрон... Там что-то случилось.

У старого здания вокзала, у комнаты дежурного по станции, – толпа.

– Ну-ка, дорогу... Дайте пройти.

Те, что ближе к Шурагазиеву, бегло глянули на его грузноватую фигуру, на погоны. Расступились. Шурагазиев увидел: прямо на асфальте, в метре от фундамента здания, лежал раненый – темноволосый, смуглолицый, в клетчатой рубашке.

– Чем его? Кто?

– Ножом... – ответили из толпы.

– А кто?.. Кто видел?

Все молчали.

«Ах, черт, – растерянно ругнулся про себя Шурагазиев. – Лежит прямо на асфальте. А главное – никто ничего не видел, все молчат».

– Смотри за порядком, – бросил Шурагазиев старшине, – охраняй место происшествия. Я сейчас, позвоню...

Почувствовал: сердце защемило, заныло. И руки вроде не свои. Оттого, наверно, телефонный диск дважды сорвался с пальца.

До станционного медпункта и «скорой помощи» дозвонился без труда. Квартира начальника отдела почему-то молчала. Пришлось набрать номер заместителя начальника по оперативной работе майора Айдарова.

– Рустем Султанович?.. Докладывает Шурагазиев...

Айдаров выслушал, не перебивая. Распорядился:

– Действуйте по инструкции... Опроси раненого, тех, кто при нем. Придет «скорая» – если потребуется, сам сопровождай до больницы. Я соберу, кого нужно.

– Слушаюсь.

На перроне перед Шурагазиевым опять расступились.

Правую руку раненый прижимал к животу, левую его руку, наклонясь, приподнял высокий парень, слушал пульс.

– Вы что, доктор? Врач? – грубовато спросил Шурагазиев высокого.

– Нет... – Парень выпрямился – растерянные темные глаза, усики. – Но я хотел...

– Ишь, хотел. Не врач – идите, не мешайте.

Высокий отошел. Рукой раненого завладела подоспевшая сестра в белом халате.

Шурагазиев чуть подождал. Предупреждающе поднял руку, как бы сказал сестре: «Ни слова!» Наклонился над раненым. Тот облизнул губы, бессмысленно повел глазами.

– Скажи, кто тебя?

Раненый пошевелил губами.

– Ну-ка, тише! – тоном приказа бросил Шурагазиев окружающим. И снова к пострадавшему: – Кто, скажи, кто тебя ударил ножом?

Парень опять облизнул губы, Шурагазиев присел, наклонился к самому лицу.

– Джанибек, – четко сказал раненый. Немного втянул воздуха. – И это... Умы... Умырза... Парковая, тридцать семь... Скажи... – И потерял сознание.

– Шоковое состояние, – заключила сестра.

И почти сразу же Шурагазиев услышал незнакомый женский голос:

– Расступитесь, товарищи, дайте пройти.

Подоспела машина «скорой помощи».

– Оставайся на месте происшествия, – приказал Шурагазиев старшине. – Охраняй до прибытия опергруппы... Я поеду с пострадавшим.

Майор Айдаров

Дверь была закрыта, пришлось стучать. Какое-то время никто не подходил, потом за дверью раздался сонный голос:

– Чего стучишь? Ночь на дворе.

– К сожалению, надо, откройте, – ответил Айдаров. Он был в штатском костюме, потому добавил: – Я из милиции, по делу надо.

Загремел крючок.

Медсестра настороженным взглядом окинула Айдарова.

– Мне сообщили, – сказал он, – что сегодня к вам привозят всех пострадавших.

– Верно, мы дежурим.

– Не скажете, где можно увидеть раненого, которого привезли с вокзала?

Женщина кивнула.

– Понятно. Там ваш один уже есть...

Айдаров пошел следом за сестрой, стараясь ступать как можно тише, – все же ночь, а он знает: ходит обычно быстро, энергично, четко печатая шаг.

Дошли до конца длинного коридора, повернули направо. Поднялись по лестнице на второй этаж, завернули налево. «Ну, лабиринты, – невольно подумал Айдаров. – Сразу и не сообразишь, куда и что». Двери некоторых палат были открыты, и он старался ступать еще мягче.

– Вот тут, – сказала медсестра.

Навстречу Айдарову вышел капитан Шурагазиев.

– Ну как, что с пострадавшим? – спросил Айдаров.

– Оперируют. – Шурагазиев указал на стеклянную дверь, плотно закрашенную белилами. За дверью горел свет.

Айдаров представил, что там происходит, и ему стало немного не по себе.

– Долго продлится операция? Не интересовался? – спросил у Шурагазиева.

– Говорят, долго. Очень сложный случай...

– Жаль... Решил заскочить, пока наши собираются в отделе. Глянуть бы на него – может, знакомый.

– Не разрешат, – покачал головой Шурагазиев и голос у него был несколько виноватый, будто он, Шурагазиев, а не кто-то из медиков произнесет это самое «Нельзя».

– Ладно, – Айдаров кивнул Шурагазиеву, – оставайся тут... Сам-то – не знаешь его? Документов при нем не было?

– Нет, не было. И не знаю я его. Примет особых нет... Казах, лет двадцати трех – двадцати пяти. Прямые черные волосы, лицо круглое. В клетчатой рубашке, темных брюках.

– Успел о чем-нибудь расспросить?

– Совсем немного... Сказал два имени – Умырза... нет, наверно, Умырзак. Да, Умырзак. Джанибек... Еще адрес: Парковая, 37.

– Что ж, есть за что ухватиться. Это хорошо... А его фамилию, имя – узнал?

– Не успел... Сказал он адрес и потерял сознание. До самой операции так и не приходил в себя.

Уходить Айдарову не хотелось. Сложными делами любит заниматься сам подполковник Сарсенбаев, – а каким будет это, еще неизвестно, может, очень сложным. Но все равно на него, на Айдарова, свалятся основные заботы по расследованию. А начинать следовало бы отсюда, с пострадавшего.

– И все же надо идти, – сказал наконец Шурагазиеву. – Будет что-нибудь новое – немедленно звони.

Подполковник Сарсенбаев

С минуты на минуту должен был подъехать Айдаров. Сидели, ждали его в кабинете начальника отдела, подполковника Сарсенбаева.

Сам Сарсенбаев перелистывал свежий номер «Огонька», останавливая взгляд лишь на заголовках, фотографиях, и прислушивался к разговору за столом.

Его второй заместитель, капитан Кучеренко, суховато, с угрюминкой сказал:

– Только забылся – телефонный звонок...

Подполковник глянул на Кучеренко. У него, у подполковника, тоже так – «только забылся»... Вдобавок – жена, Назира, разворчалась: «Или не могут обойтись без тебя?»

Старший инспектор уголовного розыска, старший лейтенант Павлычев, в ответ на слова Кучеренко усмехнулся по-мальчишески мягко, вроде бы даже застенчиво.

Наконец – вот он, майор Айдаров. Сарсенбаев окинул взглядом его гибкую, пружинистую фигуру, секунду-другую задержался на приятном, симпатичном лице. Айдаров и прошлой ночью был на ногах – выяснял, отчего загорелся контейнер в тупике, – но в темных, живых глазах его не чувствовалось усталости.

– Ну, что там, в больнице? – спросил Сарсенбаев, откинув назад темные волосы, крылом нависавшие надо лбом.

Айдаров подробно передал все, что узнал от Шурагазиева.

– Да-а, – протянул подполковник, – ранение в живот и спину... Зверский удар... Но догадок пока строить не будем. – Сарсенбаев чуть помедлил. Кажется, всем ясно, с чего начинать – новичков нет, – и все же требуется четко обозначить задачи каждому, ничего не забывая. Продолжил: – Осмотр места происшествия пока ничего не дал. Точнее – мы даже не знаем этого места, не знаем, где ранили пострадавшего. Мы осмотрели место на перроне, где пострадавший лежал перед отправкой в больницу, – и только... Так вот, надо опросить всех работников станции, вокзала, всех других служб. По возможности, установить, где была драка или нападение на пострадавшего, осмотреть это место как следует. Выяснить, возможно, кто видел пострадавшего или нападавшего на него, узнать, откуда звонили Шурагазиеву... – Сарсенбаев оглядел собравшихся. – Вот этим всем и попрошу вас заняться. А я свяжусь с прокурором, сообщу, как и что.

11 СЕНТЯБРЯ

Майор Айдаров

Айдаров уверенно переступил порог дежурки.

– К вам в гости. – Протянул руку загорелому подтянутому парню – дежурному по станции Матосову.

– Что ж, милости просим, – с улыбкой ответил тот, пожимая руку, крепко, твердо. Айдарову нравилось такое пожатие.

Они давно уже были знакомы, и гадать дежурному о цели прихода заместителя начальника отдела железнодорожной милиции не было нужды.

– Вас, наверное, интересует тот случай на перроне?

Айдаров с интересом посмотрел на дежурного. Для проверки спросил:

– О каком случае ведете речь?

– Да об этом... О раненом на перроне.

– Вы знаете о нем? От кого узнали?

– У меня тут – прямо под окном. Не хочешь, да увидишь... А началось все – заходит парень, просит разрешения позвонить по телефону.

– Куда позвонить?

– Вашим, дежурному.

– Значит, отсюда звонили нашему Шурагазиеву?

– Отсюда. Сначала один зашел, потом второй.

– И что они говорили?

– Говорил один, тот, что первый зашел. Ну, сообщил вашему дежурному – тут, говорит, раненый лежит на перроне.

– А каков он из себя, этот говоривший? Кто по национальности.

– Оба они казахи. Первый, что говорил, высокий такой, маленькие усики.

– Опишите его как можно подробнее. Вспомните фигуру, лицо, одежду.

Матосов немного помедлил.

– Ну, парень... не толстый и не тонкий. Лицо обыкновенное: прямой нос, губы ничем не выделяются. Приметны только усики. Волосы прямые, черные – типичный казах... Вот, кажется, и все...

– Спасибо. А как он одет?

– Серый костюм. Пожалуй, не старый.

– Какая рубаха на нем?

– Не приметил. Серенькая, что ли...

Айдаров уже представил себе высокого парня с усиками. Может, кто-то из давних знакомых? Но память пока ничего не подсказывала.

– Что еще можете сообщить о нем?

Дежурный помедлил.

– Больше вроде ничего.

– Припомните, как он говорит, с акцентом?

– Да, есть немного.

– Ну, а второй?

– Лет эдак восемнадцати, маленький, невысокий... Стриженный под машинку. А тому, первому, лет двадцать – двадцать два.

– Спасибо... А как одет этот, второй?

– Вроде обыкновенные черные брюки, рубаха в клетку.

– А как они вели себя?

– Немного вроде выпившие. Но вежливо так: «Разрешите позвонить, человек кровью истекает».

– Ясно. Как они ушли от вас?

– Нормально ушли. Высокий сказал: «Спасибо, агай». И пошел. На перроне – вижу из окна – толпа уже собралась, молодежь, в основном. С танцев, наверно, из железнодорожного парка.

– Если мы представим вам этих двух, опознаете?

– Конечно. Без затруднения.

– Хорошо. А на перрон вы не выходили?

– Нет не ходил. Дежурный по вокзалу там был. Багажный кассир. Ваш товарищ был. Я – нет...

– Спасибо за беседу, – Айдаров поднялся, – теперь – к вашим соседям.

Вышел на улицу. Направился к багажной кассе.

Пожилая, но подвижная, с бледными голубыми глазами, кассир Плахова сказала:

– Была я на перроне, как же... – Чуть поморщившись, добавила: – С дурости выходила.

– Почему «с дурости?» – не понял Айдаров.

– Как же... Нам, трусихам, стоит ли смотреть на такое? Кажется, не первый год на свете живу, войну перенесла, похоронки... А все равно никак вот не успокоюсь. Сниться еще будет этот, которого ножом...

– И что вы увидели? Только, пожалуйста, поподробней.

– Что видела? – Тускло-голубые глаза женщины смотрели доверчиво и напряженно. – Я сначала не обратила внимания на толпу. Зашла к дежурному по станции, а от него два парня выходят.

– Что за юноши?

– Один повыше, другой поменьше.

– Какие они из себя?

– Не разглядела. Вышли – и вышли. Спросила дежурного, кто такие. Говорит: «Звонили, кого-то ножом ударили на перроне». Поняла: вот почему толпа собралась.

– И дальше?

– Ну, вышла, с дурости полезла в гущу людей. Тут ваш работник – в милицейском, с офицерскими погонами... Тот, высокий, что от дежурного выходил, с усиками, забыла сказать, он-то и слушал пульс у раненого... Раненый зажал другой рукой живот, на руке кровь... Ваш работник тому, который пульс слушал: «Ты что, врач?.. Не врач? Тогда иди отсюда, не мешай».

– Подождите, – поднял руку Айдаров. Сразу почему-то всплыл в памяти разговор с Шурагазиевым в больнице.

– Вы уверены, что пульс проверял действительно тот парень, который заходил к дежурному?

– Точно. Усы у него небольшие, просто я сначала забыла про них сказать.

– Так, хорошо... А куда он делся, тот высокий парень?

– Этого не знаю, – пожала плечами Плахова. – Ваш работник сказал ему: «Иди отсюда, если не врач, не мешай...» А тут «скорая» пришла, с носилками.

Айдаров помедлил. Что-то не совсем ясно. Неужели Шурагазиев прогнал потенциально важного свидетеля? С какой стати?

– Еще раз подумайте и скажите, – попросил Айдаров женщину. – Вы убеждены, что проверял пульс именно тот парень, который заходил к дежурному?

Плахова поджала губы.

– Поймите, это очень важно, – подчеркнул Айдаров.

– Да, убеждена, – твердо сказала женщина.

Старший лейтенант Павлычев

– Интересует меня прошедший вечер, а именно с десяти вечера до двух ночи. Сколько такси в это время делали у вас рейсы к вокзалу и от вокзала?

На полном миловидном лице диспетчера таксомоторного парка, Кати, появилась улыбка.

– Э, дорогой, – сказала она, – лучше сосчитать, кто здесь не был, у вокзала, – это проще.

– И все-таки мне нужны все, все до единого, кто тут был в интересующее нас время. Упустить одного – все дело под откос.

– Хорошо, сосчитаю, кто отмечался, выпишу всех. Только погоди.

Диспетчер, склонившись над большой книгой, не сдержала зевка. Извиняясь, посмотрела на Павлычева.

– Что поделаешь, Катя, – сказал он в ответ. – Время-то за полночь, хоть пой, хоть кукуй – спать все равно хочется.

Катя улыбнулась, занялась своими бумагами. Павлычев попросил разрешения закурить. Поглядывая на Катю, на ее книги и бумаги, подумал: «Да, задал я работу. Вокзал, пожалуй, самое людное место в городе, сюда и отсюда столькие едут – раз-два не посчитаешь».

И все же Павлычев удивился, когда диспетчер, наконец, назвала число таксистов, подъезжавших к вокзалу вечером и ночью.

– Тридцать семь? – невольно перепросил он.

– Тридцать семь.

Катя рассмеялась.

– Сами просили, – сказала она.

– Что поделаешь – служба, – ответил Павлычев, – и мне надо бы со всеми этими таксистами потолковать – тридцать семь! Понятно, один на один потолковать и чтобы другие до времени не знали, о чем тут речь пойдет, не знали, что мы уединяемся. Можно это устроить?

– Связаться с теми, кто на линии, – запросто, у всех рации, – с готовностью ответила Катя. – Но некоторые сменились ночью, вот беда.

– Ладно, давайте хоть тех, кто на линии. Пока с ними будем беседовать, уже утро будет.

Диспетчер открыла соседний кабинет.

– Располагайтесь вот здесь.

Павлычев прошел к небольшому письменному столу, огляделся. Между стенкой и столом – легкое кресло, под окном – новые мягкие стулья с темно-зеленой обшивкой, метрах в двух от двери – книжный шкаф.

В дверь постучали.

– Входите.

И вот перед Павлычевым водитель таксомотора Сергей Иванович Кутепов. Неторопливо он сел на предложенный стул, стараясь не суетиться, снял кепку, пригладил волосы.

– В какое время вы были минувшим вечером в районе вокзала? – спросил Павлычев.

– У диспетчера все точно записано.

– Ну, а сами вы не помните?

– Помню, но могу и ошибиться... Около девяти привез парочку – прямо к поезду. Да, раньше девяти... Из второго микрорайона привез. С вокзала захватил четверых – двух девушек и старушку с девчонкой, отвез на Коммунистический, у «Радуги». Потом еще, ближе к десяти, был на вокзале. Вез из «Черемушек» парней, четверых.

– Какого они возраста?

Кутепов легонько поерзал на стуле.

– Это я по привычке говорю: парни. Не парни они, мужики, лет по сорок. Представительные такие...

– Зачем они ехали на вокзал?

– Пива спрашивали, нет ли в железнодорожном ресторане... И все смеялись над одним из своих – сзади сидел, Гохой называли... Нет, ничего, хорошие мужчины.

– А с вокзала как? С вокзала кого везли?

– Да опять же этих. Они попросили подождать десять минут, говорят: «Заплатим. Если пива не будет, назад поедем». Минут через пять идут и поехали.

«Вот интересы, – с удивлением подумал Павлычев, – из-за пива готовы хоть на край света». Вслух спросил:

– А еще кого везли?

– Больше я не был на вокзале. Все как-то по городу крутился.

– Ну, а когда ждали этих четверых, ничего особенного не слышали? Или, может – еще лучше – видели?

– Такого – что вас интересует? – еле приметно улыбнулся таксист.

– Вот именно, – улыбнулся и Павлычев.

– Нет, не слышал и не видел... Да и вообще-то я не очень любопытный.

Павлычев задал несколько вопросов о товарищах Кутепова по работе. Предупредил:

– Прошу о нашей беседе никому не рассказывать.

Когда в коридоре смолкли шаги Кутепова, Павлычев пошел в комнату к диспетчеру.

– Давайте, Катя, вызывайте следующего.

Капитан Кучеренко

Он постоял на перроне, посмотрел в одну сторону, в другую. Следует, пожалуй, двинуться налево – в этой стороне пункт технического осмотра вагонов, дальше локомотивное депо, много всяких зданий, много и темных углов.

Рассвет еще не пробился. Хорошо, прожектора светили. Но как ни приглядывался Кучеренко, на перроне не было никаких заметных следов драки, борьбы.

Он шел зигзагами, и мужчина в железнодорожной фуражке, попавшийся навстречу, смотрел на него с недоумением и даже с опаской.

– Товарищ, подождите, пожалуйста.

Железнодорожник приостановился.

– Закурить, что ли?.. Я не курю.

Кучеренко подошел ближе.

– Я из железнодорожной милиции.

– А, из милиции. Формы-то нет, не поймешь.

– Это не столь важно... А беспокою вас вот почему. Не заметили, случаем, – на путях или тут, на перроне, – никто при вас не скандалил?

– Нет не видел, – помотал головой железнодорожник. Полез в карман. – Закурите?

«А ведь говорил, что не курит», – отметил про себя Кучеренко.

– Нет, спасибо. А следов драки или чего-то необычного, подозрительного не наблюдали?

– И этого не видел, – железнодорожник чиркнул спичкой, прикурил. – Говорят, около вокзала кого-то порезали. Но я не видел.

– А что говорят о нем?

– Говорят, увезли на «скорой»...

– Кто это вам говорил?

– Все у нас говорят, на пункте технического осмотра.

– Так, добре... Там есть кто-нибудь, на вашем пункте?

– Есть, есть. Зайдите, может, чего скажут.

Из двери в дежурку пункта технического осмотра вагонов в лицо пахнуло мазутом, застоявшимся табачным дымом.

– Здравствуйте, товарищи.

– Здравствуй, нежданный полуночник, – ответил пожилой худощавый железнодорожник, с тонким хрящеватым носом.

– Здравствуйте, – нестройно ответили другие.

– Как жизнь?

– А вам по какой такой надобности? – спросил худощавый.

– Это из нашей, из железнодорожной милиции, – сказал вместо Кучеренко парнишка с грязным пятном под носом.

– Верно, – кивнул Кучеренко. – Видимо, встречались?

– Встречались, – улыбнулся паренек. – Это когда на перроне танцы устроили...

И Кучеренко сразу вспомнил: дурачились пареньки на перроне – рвали струны гитар, задирали пассажиров. Пришлось одернуть.

– Ну, а минувшим вечером не танцевал? – спросил паренька.

– Когда? Работать надо.

– Ладно, потолкуем еще... А пока, – Кучеренко глянул на худощавого, – хотел бы с вами поговорить.

– Это пожалуйста, – отозвался тот.

– Выйдем, чтобы не мешать товарищами, покурим на свежем воздухе.

На улице худощавый насторожился. Покосился по сторонам, прежде чем сесть на скамейку. «Вроде бы и этот трусит, как тот, что давал закурить, – подивился Кучеренко. – Чего это они?»

– Не было ли тут поблизости ссоры какой-нибудь, драки?

– Да, товарищ начальник, – облегченно вздохнул худощавый, – да, слышали про случай с ножом.

– Где именно? И кто он, раненый?

– А кто его знает – кто... Если б знать.

– Ну, а где ранили?

– Кто ж его знает, где. Говорят, у старого вокзала лежал.

– И никто из вас не видел его?

– Не было таких.

– А от кого вы слышали об этом раненом?

– Один наш заходил, на танцах был в парке.

– Его фамилия? Адрес?

– Чего там, он тоже ничего толком не видал. Подошел к народу, а того, который лежал, уже на носилках поволокли в машину «скорой».

И все же Кучеренко записал фамилию и имя парня, заходившего на пункт после танцев, – Сергеев Эдуард.

Кучеренко решил пройти по пути, может, составители поездов что-то видели.

Обогнул длинный состав – никого. Полез через тормозную площадку одного из вагонов состава, что стоял на следующем пути. Отметил про себя: «К утру вроде похолодало». Спрыгнул на землю.

– Эй, ты, чего тут шатаешься? – услышал вдруг.

Двое железнодорожников стояли, курили. Молча подождали, пока Кучеренко подошел к ним, представился и спросил:

– Не видели случайно, не было где-то здесь, на путях, какого скандала, драки?

– Драки не видел, – ответил один из железнодорожников, приглядываясь, куда бы бросить окурок. – А вот шел на работу – навстречу двое парней ведут одного, тот еле перебирает ногами. Думал – пьяный. Подошли ближе – тот, в середине, держится руками за живот, на руках – кровь.

– В какое время? Когда это было?

– Где-то около двадцати одного тридцати... Да, по московскому времени. Так, пожалуй.

– А в каком месте вы встретили тех троих?

– На перроне, почти напротив ПТО, пункта техосмотра...

– Куда они шли, в какую сторону?

– Да так, между тупиковыми путями. Со стороны локомотивного депо.

– Как они были одеты?

– Тот, с кровищей – и сейчас вижу руки, – тот в клетчатой рубахе... Да, это точно.

– А другие парни? Как они выглядели?

– Другие? Что-то не помню... Один был повыше, другой пониже. А вот как одеты... Не помню, на того все глядел, в середке, которого вели.

– Так, добре... Вы о чем-нибудь с ними говорили?

– Нет. Думаю, ведут – значит, все в порядке, доведут. А так – нет, не говорил.

– Попытайтесь все-таки вспомнить, как они одеты.

– Тот, повыше, пожалуй, в сером костюме.

– А другой?

– Нет, не припомню...