Текст книги "Когда в задаче одни неизвестные"

Автор книги: Адиль Букин

Соавторы: Евгений Дмитриев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Подполковник Сарсенбаев

За окном уже утро – яркое, веселое. А на лицах своих помощников подполковник видел усталость и озабоченность – все-таки с полуночи работали. Хотя нет, не только усталость. Майор Айдаров – быстрый, энергичный, как всегда, – что-то негромко сказал старшему лейтенанту Павлычеву и улыбнулся. Что ж, у Айдарова уже есть «зацепка», унывать вроде не стоит. Кучеренко пока помалкивает, а по глазам не поймешь, что у него там, внутри. Следователь отдела, капитан Бондарев, что-то записывал на большом листе бумаги.

Наконец дверь в кабинет открыл капитан Шурагазиев.

Все зашевелились, повернулись к вошедшему, посмотрели на его грузную фигуру.

– Докладывайте, – приказал Сарсенбаев.

– Умер пострадавший... – остановившись у стола, сказал Шурагазиев. – Да, умер. Сказал на перроне: «Джанибек, Умырзак» и «Парковая, 37», больше ничего не говорил... После операции умер. Две ножевые раны – одна в области живота, другая – в спину...

Немного помолчали.

– На перроне, – спросил подполковник Шурагазиева, – не видели на перроне, кто был из друзей пострадавшего или знакомых, кто был около него, хлопотал о нем?

– Нет, что-то не помню...

Сарсенбаев нахмурился. Что с ним поделаешь – вроде опытный работник, инспектор уголовного розыска, а допускает элементарные ошибки – давно таких случаев не было, растерялся? Как показали свидетели, высокий парень, что слушал пульс, видимо, имеет какое-то отношение к пострадавшему, а Шурагазиев прогнал его.

– Не запомнили того, что проверял пульс у пострадавшего? – задал Сарсенбаев наводящий вопрос.

– Этот?.. – смутился Шурагазиев. – Нет, не помню.

– А тех парней, – спросил Айдаров, – тех двоих, что вели пострадавшего, не видели на перроне?

– Нет, не помню двоих.

Снова замолчали.

«Не помню», «не запомнил», – с досадой подумал Сарсенбаев. Подосадовал особенно потому, что Шурагазиев не раз приходил, обижался на «несправедливость»: по званию он выше Павлычева, а по должности почему-то ниже – Павлычев старший инспектор, он, Шурагазиев, просто инспектор... А чего обижаться? Павлычев наверняка так бы не растерялся, не стал бы сыпать в ответ «не помню», «не знаю»... Но подполковник не дал разрастись раздражению.

– Так, – решительно хлопнул ладонью по столу. – Что мы знаем пока? Пострадавший назвал два имени и адрес. Еще известно: вели пострадавшего двое парней. Вели со стороны депо. Один из парней высокого роста, в сером костюме, другой пониже. Итак, у нас случилась драка. И делом этим заниматься нам, не горотделу, тут все ясно. – Быстро оглядел сидящих. – Сейчас немедленно надо на Парковую, 37, выяснить, в какой связи назвал этот адрес пострадавший... теперь уже погибший... Дальше – связаться с горотделом, областным управлением, попробовать установить, кто эти самые Джанибек и Умырзак... Снова надо поискать место, где была драка, а может, просто нападение с одной стороны...

Капитан Шурагазиев

Кто же все-таки эти самые Джанибек и Умырзак – Умырзак, конечно, хотя послышалось Умырза? Почему эти два имени назвал пострадавший? Друзья они ему или, наоборот, враги?

Шурагазиев думал об этом по дороге в горотдел милиции – там он выписал всех, кто носил эти имена и был на заметке. Думал и теперь, шагая по адресу Умырзака Дюсембаева – тот недавно из заключения, надо проверить, что за человек, где был, что делал вчера вечером.

С досадой вспоминал, как его атаковали вопросами Сарсенбаев и Айдаров. Да-а... И зачем надо было прогонять того парня, который проверял пульс у пострадавшего? Парень, может, дал бы какие-то ценные показания. А, может, этот парень и есть Джанибек или Умырзак? Тогда тем более не надо было прогонять его...

Шурагазиев попытался отвлечься от мыслей о работе. Но вот улица Чехова. Дом четыре. В седьмой квартире живет Умырзак Дюсембаев.

В подъезде – пыль, какое-то запустение. На втором этаже, у двери седьмой квартиры, остановился. Нажал кнопку звонка.

Из-за дверей тонкий голосок:

– Кто там?

Спрашивала, видимо, девочка лет пяти-шести.

– Открой, детка, – мягко сказал Шурагазиев.

– Мама не велела... Нельзя открывать чужим.

– А когда мама будет дома?

– Поздно... И папа, и мама сейчас на работе.

Да, неудачно. Придется идти по другому адресу, а сюда вернуться вечером.

На улице он пожалел, что не взял служебный мотоцикл. И сразу же подумал: нет, хорошо, что не взял. Сказывается бессонная ночь – голова, как чугунная, на мотоцикле еще заедешь не туда. А потом – зачем привлекать лишний раз внимание к милиции? Еще, чего доброго, и спугнешь кого случайно, еще допустишь ошибку – опять будут неприятности.

Вот он, следующий адрес: улица Матросова, дом 17. Здесь проживает Джанибек Туткин.

Аккуратный домик, недавно побеленный. Глухой двор. Ворота и калитка были заперты. Шурагазиев постучал. Из калитки выглянула старушка в пестром платке.

– Тебе чего?

– Джанибека мне надо, мать, – сказал Шурагазиев по-казахски.

– Джанибека дома нет.

– Где он?

– В Ташкент поехал, – старушка тоже заговорила по-казахски.

– А когда? В какое время?

– Вчера вечером.

– Вчера вечером? – переспросил Шурагазиев.

– Да, сынок, вчера, – подтвердила старушка.

– А когда вернется?

– Не говорил, не знаю я.

– Зачем поехал?

– Свадьба там у товарища.

Вот везет, черт возьми. Может, этот Джанибек и есть один из тех двух, что были на перроне?

– А как он был одет, мать? Какой костюм на нем?

Старушка подозрительно глянула на капитана.

– Зачем тебе его одежда?

– Нет, не нужна мне его одежда, – поспешил Шурагазиев. – Джанибек все хвалился: купил новый серый костюм. Надел он его, не надел?

– Откуда я знаю, какой у него костюм. И старый у него и новый серые – а какой надел, не видела, без меня ушел.

– Еще он хвалился, усы будет отпускать. Не приметили, уже отпускает?

– Какие усы? – не поняла старушка. – Зачем?

– А вот тут. – Шурагазиев провел пальцем по верхней губе.

– Не знаю я, какие там усы.

– Он хотел такие маленькие, узенькие отпустить.

– Откуда я знаю, может, отпустил.

– Как же так? Вы его не видели вчера?

– Эх, сынок, совсем ты меня замучил... Видела я его, да глаза-то плохо уже глядят. Чего я тебе скажу?

«Вот оно что...» – несколько растерянно подумал Шурагазиев. Вслух спросил:

– Еще, кроме вас, никого нет дома?

– Есть... Дети. Остальные на работе.

– А кто на работе?

– Сын, Мырзахмет, его жена, Райкуль.

Шурагазиев шел по третьему адресу, все еще продолжая ругать себя за то, что вчера не задержал того, с усиками. Вполне возможно, что это и есть Джанибек Туткин. А теперь жди, когда он вернется. Да, жди...

Нет, так не пойдет. Надо немного поспать, а вечером снова вернуться сюда и хорошенько расспросить о Джанибеке. Вдруг отсюда потянется ниточка?

Майор Айдаров

Парковая, дом 37. Добротный дом, комнаты, наверное, четыре. Стены, правда, давно не беленые, а крыша новая, шиферная.

Оглядывая дом, Айдаров приостановился лишь на несколько секунд. Уверенно пошел к калитке.

Во дворе было пусто. Айдаров открыл дверь в дом. Сразу за дверью – по-видимому, летняя комната. В глубине ее – дастархан[1]1
  Дастархан – в Средней Азии скатерть, используемая во время трапезы; сервированный стол. – Прим. Tiger’а.


[Закрыть].

– Саламатсыз ба?

Айдаров разглядел: мужчина лет пятидесяти пяти, с маленькой куцей бородкой, женщина такого же возраста и худенькая девушка лет двадцати. Миловидная, но очень уж бледная.

– Как живете?

Гостю вроде не удивились, вопросу его – тоже.

– Не жалуемся, хорошо живем, – ответил мужчина, видимо, хозяин дома. Пригласил: – Присаживайся, попей с нами чаю.

Айдаров снял туфли, присел у дастархана.

– Очень приятно слышать, когда все хорошо.

Хозяйка подала ему пиалу с чаем. Айдаров отхлебнул глоток.

– Зашел к вам кое-что выяснить... Я из железнодорожной милиции.

Хозяин будто прислушивался к тому, что творится за стеной дома. А то, что сказал Айдаров, наверно, прошло мимо его внимания.

Айдаров чуть помедлил, спросил:

– Вы где работаете, отец?

– Я? – удивился хозяин.

– Да, вы.

– Я – на рисозаводе. Старуха моя по дому.

– А вы? – спросил Айдаров девушку.

– Нигде не работаю, – улыбнулась она, склонила голову к левому плечу. – Пока не работаю, только два дня, как из роддома.

– О, вон оно что... – Про себя добавил: «Потому и кажется болезненной». И снова вслух: – И кто же? Сын? Дочь?

– Дочка.

– Поздравляю... А отец дочки... Познакомите меня с ним?

– Он в армии. Еще полтора года служить...

Хозяин дома что-то забеспокоился.

– Это ваша дочь? Сноха? – обратился к нему Айдаров, указывая взглядом на молодую женщину.

– Дочка... – Потеплел хозяин. – Теперь вот есть и внучка.

– И это вся ваша семья?

– Нет... – хозяин замялся.

– Брат у нас еще, – сказала молодая женщина, – то есть мой брат.

– Он работает? Учится?

– Нет, не работает... Но будет, – ответила молодая.

– А ты что, из милиции? – вдруг неожиданно задал вопрос хозяин дома.

– Я уже говорил, что из органов, – спокойно отозвался Айдаров, хотя подивился вопросу хозяина – выходит, первый раз он действительно не слышал?

– Зачем к нам пришел? Кален что-то натворил?

– Я еще ничего не знаю о нем, – улыбнулся майор. – Это сын? – А где-то там, в глубине сознания: «Кален, Кален... Знакомое имя...»

– Сын это, да, – резко сказал хозяин. Показал пальцем на дочь. – Она все будет говорить. – И бесцеремонно встал, выразительно кивнул жене – марш отсюда. Пропустил ее вперед, пошел и сам в другую комнату, хлопнул дверью.

– Нервничает отец, – опустив голову, тихонько сказала молодая.

– Как вас зовут? – спросил Айдаров. – Говорим, а как называть – не знаю. Меня – Рустем Султанович.

– А меня Сауле.

– Красивое имя. А брата, значит, зовут Кален?

– Да, Кален.

– Фамилия?

– Мамбетов...

И сразу – как удар тока. Перрон. Он, Кален Мамбетов, лезет в карман к лоточнице. Клички Мамбетова – Девятый и Звонарь. В марте вернулся из заключения и снова принялся за старое – тогда, на перроне, Айдаров чуть не схватил его за руку.

– Где же он сейчас? – спросил майор.

– В Джамбул уехал, – ответила Сауле. Пристально посмотрела на Айдарова. – Он опять что-то натворил?.. Скажите, пожалуйста, хотя бы мне... Им я, – указала рукой на дверь в другую комнату, – им я не скажу.

– Ничего, я и сам не знаю, просто проверяю одно соображение, – ровно ответил Айдаров. – Когда он уехал в Джамбул?

– Вчера вечером. Даже, наверно, ночью.

– А почему, зачем в Джамбул?

– Точно не знаю. Кажется, к дружкам своим.

– Кто эти дружки?

– Тоже не знаю. Они мне не нравятся...

– Подробно расскажите, пожалуйста, как и что делал вчера ваш брат.

– Что делал?.. В обед у нас собрались родственники, дочка родилась у меня... Ну, выпили все, Кален – тоже. Потом пришли двое парней, друзья Калена.

– Как их зовут?

– Не знаю. Я не запомнила.

– Какие они из себя?

– Один такой высокий...

– Что примечательного, что сразу запоминается в его лице?

– Усики. Маленькие такие, но красивые...

– Еще что?

– Ничего, обыкновенные парни.

– А какой на нем костюм?

– Штаны – серые. Рубашка с цветами.

– С цветами?

– Да, с цветами.

– Хорошо. А второй?

– Молодой, совсем молоденький парень.

– Как одет?

– Обыкновенно... Как-то не заметила.

– В головном уборе он был или без него?

Сауле опустила глаза, припоминая.

– Стриженый он. Под машинку стриженный.

Айдаров помолчал. Видимо, те, что были на вокзале. Но очень уж ловко все получается – как по щучьему велению. Не слишком ли ловко?

– Не припомните, – спросил дальше, – о чем они тут говорили?

– Я не встревала в их разговоры. Правда, слышала, как парни говорили Калену: «Надо в Джамбул». Кален им: «Я уже обещал, в Саксаульскую поеду». Парни: «В Джамбул, в Джамбул...» Кален неохотно согласился: «Ладно», – говорит. Но поругался немного...

– И долго они были у вас?

– Часов так до шести. Потом куда-то ушли вместе с Каленом... Да, приходил еще один парень, спрашивал Калена. Я его тоже не знаю.

– Каков он из себя?

– Высокий. Не знаю еще что можно сказать о нем...

– Хорошо. Что же дальше?

– Этот парень ушел... Часов в восемь Кален вернулся. Пьяный был, а спать не хотел. Через полчаса, наверно или позже – снова пришли те двое, которые говорили про Джамбул. Кален не успел даже надеть туфли – они его потащили из дома под руки.

– А как был одет Кален?

– Брюки – серые. Рубашка.

– Какая рубашка? Пожалуйста, поподробней.

– В клетку.

«В клетку, – повторил про себя Айдаров. – Выходит, в клетку»....

– А какого цвета рубашка? – спросил вслух.

– Желтая и темная клетка...

Да, выходит, не случайно пострадавший назвал этот адрес. Очень похоже, в этом доме и есть одна разгадка.

– Судя по вашим вопросам, – тихо сказала Сауле, – вы что-то знаете о Калене... Что с ним? Скажите...

Айдаров прямо глянул в глаза молодой женщины.

– Поверьте, Сауле, пока только догадки. Как что-то выяснится, сообщим. А пока – пригласите все-таки отца, с ним тоже надо побеседовать.

Поговорил он и с матерью Калена. Но нового они ничего не добавили. Айдаров извинился за беспокойство, распрощался. Быстро прошагал квартал, завернул за угол. Здесь его ждала машина.

– Давай в морг, – сказал шоферу.

По дороге хотел немного вздремнуть – не получилось. Закрыл глаза, а мысли все вертелись вокруг этого дома на Парковой.

В морге стоял запах хлорки. По цементированному полу гулко отдавались звуки шагов, но он постарался не обращать внимания на это.

– Вот он, который вас интересует. – Сторож указал пальцем на стол.

На нем, под простынью, угадывалась человеческая фигура. Айдаров отвернул край простыни.

Лицо мертвого посерело и, конечно, изменилось. Но что-то в нем было очень знакомое... Шрамчик под правым глазом, как подкова... Это же Мамбетов, по кличке Девятый и еще Звонарь!

Айдаров сказал сторожу:

– Через час, или может, раньше, еще приеду. Надо.

На улице отошел шагов десять от морга, передохнул. Скомандовал шоферу:

– Давай снова на Парковую.

Хотя сомнений не было, нужно, чтоб труп опознали родственники. Таков порядок и так вернее.

Поглядывая из машины на дома, на прохожих, Айдаров думал с досадой: «Почему Шурагазиев не приметил шрам? Сказал в больнице: «Примет особых не увидел».

Эта – не особая?.. Хотя шрам невелик, можно и не заметить.

Отец Калена Мамбетова встретил Айдарова не совсем любезно. Сердито отправил щепоть насыбая[2]2
  Насвай – некурительное табачное изделие. При изготовлении насвая смешивают табак и щелочь, добавляют специи для вкуса и делают из этой смеси шарики, которые кладут под язык или за губу. – Прим. Tiger’а.


[Закрыть] под язык, шамкая сказал:

– Что ты все ходишь, милиция?

– Работа такая, отец, – миролюбиво ответил Айдаров. – Вы нужны мне с вашей женой. Надо опознать одного человека.

– Как – «опознать»? Он где?

– Поедемте, все расскажу...

Подполковник Сарсенбаев

Он не любил частых и длинных совещаний, но знал: если достигнут хотя бы мизерный результат, надо об этом проинформировать всех участников розыска, чтоб кто-то по неведению не искал того, что уже найдено, а немедленно переключался на то, что еще надо установить. Сейчас уже известно имя убитого. Один из знакомых подполковника, перефразировав известную поговорку, утверждал: «Скажи мне, кто убитый, и я скажу, кто его убийца». Знакомый, конечно, не совсем прав, и все же рациональное зерно в этой перефразировке было.

Но мало проинформировать. Надо наметить дальнейшие действия. А чтобы при этом не ошибиться, очень полезно всем участвующим в розыске вместе подумать, порассуждать. На таких совещаниях обычно каждый высказывал свои соображения о раскрываемом преступлении, не возбранялось высказывать даже сногсшибательно фантастические мысли и замечания, нелепые, на первый взгляд, предложения. Потом все высказанное просеивалось, оставалось самое рациональное – из этого рождалось решение.

В этот раз собравшиеся молчали. Старший лейтенант Павлычев легонько толкнул в бок следователя отдела капитана Бондарева – давай, мол, начинай. Тот покосился на подполковника, но ничего не сказал. Капитан Кучеренко склонился над столом, что-то записывал. Майор Айдаров быстро глянул на подполковника, но тоже пока не нарушил молчания. Шурагазиев глядел в окно.

Сарсенбаев подумал: «Медлят, а тут столько дел». Ну, хотя бы жалоба со станции Саксаульской. Пусть анонимная – не отмахнешься. Вполне возможно – действительно там крупное хищение...

– Давайте, чего тянуть.

Еще с полминуты молчания. И вдруг – словно прорвалось:

– Мы знаем не только имя убитого. Знаем и то, что двое парней вели Мамбетова под руки после того, как его смертельно ранили, двое заходили звонить нашему дежурному, двое увлекли Мамбетова из дома. Скорее всего – это одна и та же пара, она действовала во всех трех случаях. А возможно, и три пары... Надо установить, выяснить, кто эти парни.

– А уехали те двое в Джамбул, когда третьего тяжело ранили? На каком поезде?

– И зачем их туда понесло, по какой такой надобности?

– Если не уехали, где они? Скрылись?.. Почему?

– Что же все-таки было до их отъезда? Подрались между собой?

– Главное – почему, по какой причине убили Мамбетова?..

– Друзья, конечно, у Звонаря такого же сорта, как он сам. Кто же именно?.. Тут ребята из горотдела помогут.

– А может, на вокзале эта троица столкнулась с другой подобной группой?..

– Как говорят французы, ищи женщину. И надо поинтересоваться всеми знакомыми Мамбетова – может, тут отгадка?

– Удар Мамбетову нанесли ножом в живот и спину... Значит, один удар, когда убегал?.. Если так – от кого?

– Возможно, наоборот? Возможно, ударили в спину, Мамбетов повернулся – тут и в живот?

– Обратите внимание, у Мамбетова не обнаружили ножа, не нашли и ничего другого, что могло стать оружием. Потерял или в самом деле у него ничего не было?..

– А может, дружки забрали у него все, так сказать, компрометирующее?

– Джанибек и Умырзак – хорошая версия...

– Это ясно. Самое главное понять бы, за что, по какой причине его убили.

– Неужели так и нельзя найти хоть какие-то следы драки? Наверно, мы плохо искали.

– Вот черти, дорвутся до горилки, пьют без чура, потом разбирайся... Любопытно, сильно пьяным был Звонарь, когда его ранили?

– Версию «Джанибек и Умырзак» надо проверить... Я займусь. Адрес он хорошо сказал, имена – тоже надо проверить... Я так считаю.

– Сестра Мамбетова говорила, что те, двое, ушли вместе с Мамбетовым часов в шесть, потом Звонарь вернулся домой часов в восемь... Где они были те два часа? Пили?.. Где? Не тут ли зацепка?

– Вы рассказывали, Сауле также говорила: еще какой-то парень приходил. Кто он, этот парень?

– Интересно, зачем Звонарь хотел поехать на Саксаульскую?

– А если все же, пока находились на вокзале, встретились с какой-то чужой, враждебной шайкой-лейкой?

– Стоп. А не могло быть, что с Мамбетовым встретился какой-то «коллега по делу» – вместе в колонии были – ну и свели старые счеты?

– Кто же из дружков Мамбетова мог собираться в Джамбул? Чего ему там нужно было?

Сарсенбаев слушал, время от времени записывал высказанное.

– Хватит, – Сарсенбаев решительно поднял руку. – Начинаем повторяться, а время не ждет... Подведем итоги. Ясно просматриваются такие версии. Первая – Мамбетова убили его дружки. Вторая – это сделал кто-то из другой, враждующей группы, Мамбетов кому-то дорогу перешел. Третья – на него подняли руку отбывавшие вместе с ним срок наказания в колонии, «подельники»... Четвертая – убил случайный человек. Еще будут какие-то соображения? Нет? Тогда действуем.

Майор Айдаров

Сестра Калена Мамбетова, Сауле, встретила Айдарова слезами.

– За что же его? – воскликнула она. – За что?..

Айдаров решил подождать немного – пусть выплачется. Но тут в коляске заплакала дочка Сауле. Сауле взяла ее на руки.

Наконец Айдаров спросил:

– Где ваши родители?

– Ушли... Надо Калена хоронить, столько хлопот...

«Это, пожалуй, к лучшему, что их нет», – облегченно вздохнул Айдаров. Вслух твердо сказал:

– Сауле, мы тоже хотели бы знать, за что убили вашего брата и кто это сделал. Так будьте благоразумной, успокойтесь и помогите нам.

Женщина кивнула, пересиливая себя. Взяла полотенце со стола, вытерла лицо.

– Да, я понимаю... Спрашивайте.

– Расскажите снова о вчерашнем дне все самым подробным образом. Вспомните, пожалуйста, каждую мелочь, каждую деталь – ничего не упускайте.

Сауле легонько качала ребенка на руках и подробно рассказывала о том, что делал вчера ее брат. Имена друзей Калена не припомнила. Они как-то называли друг друга – не обратила внимания. И парня того, что приходил без Калена, не знает.

Айдаров внимательно слушал и вместе с тем, – может, против воли – отмечал: сразу видно, что в доме несчастье. Утром был порядок, а сейчас в комнате все раскидано, разворошено...

– ...Часов в восемь или немного позже, – говорила Сауле, – снова вернулись те два парня. Подлетели на такси: «Быстрей, быстрей».

– Что за машина, не помните? – перебил Айдаров.

– «Волга». Номер запомнила – 17-03.

– Почему запомнили?

– Из окна видела номер – машина стояла прямо под этим окном. И огонек около номера, маленький такой.

– Что же вы первый раз не сказали мне об этом?

– Не знаю... Забыла, наверно.

– Почему сейчас вспомнили?

– Вы спросили... Вспомнила.

– Хорошо, что вспомнили. – Айдаров записал номер машины. Это, конечно, удача, это может что-то дать. – Постарайтесь вспомнить и другие детали. Может, еще кто-то заходил к вам вчера?

– Верно, заходил... – Айдаров увидел: женщина даже перестала качать дочку, удивилась, наверно, тому, что правильно подсказал. – Да, еще сосед наш был... Когда выпивали, он зашел ненадолго, помощник машиниста, Имаш Бекмурзаев. Его тоже, конечно, угостили.

– Где он живет, Бекмурзаев?

– А вот рядом, – женщина показала в окно, – дом 35.

И вдруг опять залилась слезами.

Айдаров кое-как успокоил ее, торопливо вышел.

За воротами немного постоял. Шофер служебной машины понял это по-своему, завел мотор. Айдаров резко махнул ему рукой – подожди, мол, и пошел в соседний дом.

Имаш Бекмурзаев был дома. Видимо, собирался куда-то – брился. Он быстро, но спокойно оглядел ладную фигуру Айдарова.

– Проходите, садитесь.

Айдаров представился.

– Вы дома один?

– Один. Сестра в школе, мать в магазин ушла.

– Очень хорошо... Расскажите, пожалуйста, что вы вчера делали, где были.

– Ищете, кто порезал Звонаря?

Айдаров внимательно поглядел на Имаша.

– Что, дружили?

– Нет, не дружил. Интересы не те.

– Откуда же знаете кличку?

Имаш улыбнулся.

– Парень я холостой, за забором от других не прячусь – кое-что слышу. А потом – по-соседски живем, не обижаемся друг на друга.

Имаш говорил ровно, спокойно. Это располагало к доверию.

– Ясно, – кивнул Айдаров. – А теперь расскажите, как вы вчера зашли к соседям, кого там увидели, с кем познакомились, что вам бросилось в глаза.

– Особенного-то вроде... Да и вообще ничего не было. Узнал, что Сауле выписалась из роддома, зашел поздравить с дочкой. Гляжу, выпивают.

– Кто там был?

– Семья Мамбетовых. Еще двое парней.

– Как их зовут?

– Мельком я как-то видел их раньше, но вот как зовут... не интересовался. Да и вообще они, кажется, не называют друг друга по именам, только и слышишь: «Ты, фраер». Или: «Хмырь». Ко всем – «мужики».

– Ладно... Каковы они из себя?

– Один так лет восемнадцати-девятнадцати, невысокий. И злой, наверно.

– Почему так думаете?

– Какой-то он дерганый. Все время шипит... Еще характерное – волос короткий, недавно стригся под машинку.

– Второго как зовут, может, вспомните?

– Нет, не знаю ни того, ни другого. «Фраер» и «фраер» – вот и все имя.

– Хорошо, опишите внешность второго.

– Этот выше. Особенно приметное – усики. Маленькие такие, узенькие.

– Если будет необходимость, опознаете этих двоих?

– Узнаю. Без ошибки узнаю.

Имаш рассказывал дальше – как выпивали, что говорили, но ничего нового для Айдарова не сказал.

Айдаров поблагодарил Имаша и поехал в отдел.