Текст книги "Умереть и встать (СИ)"
Автор книги: Аделина Камински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Глава 10. Графиня в опале
Казалось, что воздух в кабинете графа Понтилата потрескивал. Вот-вот и потолок над головами всех присутствующих разверзнется. Грянут гром и молнии, но с места никто не шелохнется.
В глубоком кресле восседал Его величество король Феолан Готтьер, на правый подлокотник, скрестив руки и вытянув без того вытянутое иссушенное лицо, присел Говард Понтилат. Королевский секретарь разместился возле окна, листая записи и периодически облизывая пальцы, дабы листать страницы было проще. Анна-Мария и Дориан сидели напротив письменного стола, напрягшись, сдвинув брови и время от времени с опаской поглядывая друг на друга.
Когда девушку наконец-то вызвали в кабинет к отцу, она надеялась получить ответы на все свои вопросы. Однако когда время долгожданных ответов наступило, графиня не на шутку струхнула. Вся ее дальнейшая жизнь могла решиться здесь и сейчас. Именно это и пугало ее. Ледяные пальцы впились в ткань черного суконного платья с искусной серебристой вышивкой.
– Графиня Анна-Мария Понтилат, – официально начал король, и девушка шумно сглотнула. Это тебе не на кухарок орать и эшафотом грозиться. Одно неверное слово или движение… – Дориан, сын мой, – перевел мужчина уставший взгляд на принца. Тяжелый вздох. – Долго я раздумывал над тем, что же всем нам предпринять в столь непростой ситуации. Мало того, что внезапная смерть разрушила наши планы относительно вашей свадьбы, обнаружились некоторые… неприятные обстоятельства, которые помешают восстановить прежний союз.
– Обстоятельства? – не удержалась брюнетка от комментария.
– Слухи, что ходят по дворцу довольно продолжительное время, могли оказаться всего лишь слухами. Однако у меня есть все причины предполагать, что они не ложны, – монотонно продолжал Его величество. – Анна-Мария, не хотел бы шокировать вас, но вы и так должны быть в курсе своей… природы.
Взгляд девушки задержался на лице Говарда, дабы прочитать там хоть какую-то подсказку, но отец нисколько не изменился в лице.
– Кровь ваша смешена, Анна-Мария. Часть из нее – ведьмачья. Ко всеобщему сожалению двора, именно эта часть оказалась у вас преобладающей.
– Но я не ведьма, – яростно замотала графиня головой, обращаясь опять же к отцу, а не к монарху. – Не ведьма! Я никогда не… у меня даже не…
– Люди утверждают обратное. Большинство из них. А я склонен доверять своим подданным, – тихо и с расстановкой заявил король. Сердце брюнетки пропустило удар. – Ваша ведьмачья природа, вопреки договору Готтьеров и Понтилатов, не позволит вам занять престол. Сожалею. Это огромная утрата для всех нас, но таков порядок, и нарушить его я не смею. При всем своем уважении к роду Понтилатов. Ваш брачный договор расторгнут.
Теперь графиня не удержалась от нервного смешка. Опустила глаза, усмехнулась себе под нос и тут же коснулась губ пальчиком. Никто не должен видеть ее слабость. Никто не должен знать, что ее самоуважение можно опустить настолько низко, что знатная дама позабудет все на свете нормы приличия.
– Себастьян, – окликнул Феолан своего верного секретаря и тот, заучив план своих действий наизусть, приблизился к столу и опустил перед графиней и принцем бумагу.
Не простую бумагу. Брачный договор. Вот только возле имени Дориана Готтьера больше не красовалось имя наследницы второго по значимости в королевстве древнего рода. Элоиза Хайдегер – вот что за имя соседствовало с королевским. Одна из подписей на документе уже стояла. Бисерная, витиеватая, выведенная изящной женской ручкой. Вторая строчка пустовала. Третья – за королем.
– Что же будет со мной? – подняв, наконец, взгляд, Анна-Мария уже без опаски заглянула в помутневшие глаза правителя.
– Вы отправитесь на родные земли, а приобретенные вами при дворе навыки помогут в управлении плодородной территорией Понтилатов.
– Ваше величество, – выдержав паузу, твердо обратилась к нему девушка, – я была рождена для того, чтобы править этим королевством. Меня с пеленок готовили к тому, чтобы я заняла престол и стала правой рукой короля, управляющего всеми землями, а не только их частью. Меня учили, как будущую королеву. Меня кормили, как будущую королеву и укладывали спать, как будущую королеву. А теперь вы предлагаете мне забыть обо всех годах моих жизни и вернуться на родные земли? Это… это… это хуже смерти!
– Анна-Мария, – процедил сквозь зубы граф, прищурившись.
– Я не буду это подписывать. – Дориан впервые открыл рот с тех пор, как переступил через порог кабинета, и взгляды всех присутствующих обратились к юному принцу.
– Ты обязан, – спокойно изрек Его величество. Сделав над собой неимоверное усилие, он нагнулся и двумя пальцами пододвинул документ ближе к сыну. И перо положил рядом, чтобы уж наверняка. – Элоиза Хайдегер пользуется внушительным уважением при дворе, и кандидатура ее была одобрена большинством.
Молчание повисло в помещении. Такое же напряженное, как и перед речью монарха. Анна-Мария уж было подумала, что принц серьезно задумался о браке с маркизой. Все-таки лицом она неплохо вышла.
Но минуты не прошло, как блондин аккуратно взял в руки брачный договор, медленно порвал его на две части и положил на прежнее место.
– Я догадывался, что придет время и даже мой любимый покладистый сын покажет свой характер, – не повел бровью Феолан. – Потому всё приходится делать самостоятельно. Себастьян.
Секретарь, далеко от стола не уходивший, вынул из кипы документов еще один. На этот раз в руки листок никому не вручили, но на всеобщее обозрение представили.
Документ аналогичный. Брачный договор между Дорианом Готтьером и Элоизой Хайдегер. Но была в нем деталь, отличающая от первого экземпляра: наличие всех трех подписей.
Если бы только графиня с рождения не была столь сдержана и хладнокровна, то, наверняка, не направлялась бы в свои покои, выпрямив спину, выпятив грудь и втянув живот. Взгляд ее не скользил бы равнодушно по снующей в коридорах прислуге в то время, пока в душе беснуется праведный гнев. Где гордость смешана с покорностью пред отцом и королем. Где эгоизм уступает место протянутым к кандалам рукам. Где хочется кричать и плакать, но только лишь скромно киваешь и делаешь уверенный шаг в пропасть.
Еще никогда Анна-Мария Понтилат не чувствовала себя так мерзко.
Захлопнула за собой дверь комнаты, не помня даже, каким образом добралась до своих покоев. Скольких слуг по пути сюда она отправила на эшафот? Сколько невыплаканных слез впитала в себя, как губка? Как скоро эта комната, уже пять лет служившая ей убежищем от всех мирских невзгод, станет для нее чужой? И любимый рояль, и…
Девушка сделала неуверенный шаг вперед. В опочивальне она была не одна.
Азуса сидел на ее кровати вполоборота, будто бы специально дожидался хозяйку этих мест. Выражение лица ведьмака не сулило ничего хорошего. Впрочем, лицо его всегда было таким.
– А у тебя что? – устало осведомилась графиня, не в силах пойти на очередной конфликт. Складка пролегла на ее лбу, уголок губ дрогнул, а тяжелый вздох был слышен даже Азусе, сидевшему в нескольких метрах.
– Документ, – без тени эмоций сообщил парень, для верности помахав в воздухе бумажным листом, который до сих пор держал в правой руке.
– Еще один… – последовал ответ после небольшой паузы. – Тебя тоже замуж выдают?
– Для того чтобы меня выдавали замуж, мне следовало бы родиться в юбке, как вам, уважаемая графиня, – не удержался некромант от колкости. Но быстро понял свою ошибку и отвернулся, чтобы не разгорячиться сильнее. – Женят.
– О, поздравляю, – лишь слегка вскинула бровь Анна-Мария. – Из брачных договоров нынче можно сложить целую стаю бумажных журавлей. Уверена, Его величество подобрал своему сыну прекрасную партию. Пусть и бастарду, но кровь – не вода.
Потрескивающий огонь в камине нисколько не согревал графиню. Ей казалось, что воздух искрится от февральского мороза, пусть за окном всё еще опадали цветные листья ноября.
– Пожалуй, соглашусь. Партия прекрасная, – задумчиво протянул брюнет, не отрывая взгляда золотисто-карих глаз от веселого огонька. – Невеста знатна и хороша собой. Умна, изящна и имеет еще множество нераскрытых талантов. Честно говоря, я очень польщен таким выбором. Но… свобода была обещана мне раньше. Намного раньше.
Поднявшись с мягких перин, Азуса еще некоторое время неотрывно наблюдал за языками пламени, пожиравшими гладкие поленья.
Анна-Мария не хотела отвлекать его от этого занятия. Должно быть, огонь был самой близкой к этому ведьмаку стихией, если всё, что она слышала прежде о колдовстве, являлось правдой. Хотя бы часть из этого.
Но когда некромант направился к выходу, задержался подле Анны-Марии. Взглянул на нее сверху вниз, вздохнул, неожиданно опустил широкую ладонь на ее макушку и улыбнулся уголками губ.
– Придется стать еще сильнее, Энн-Мэй.
Всё, что она могла – замереть, чуть дыша. Никаких слов, никаких криков, никаких истерик.
И улыбнуться в ответ. Мягко, искренне. Так, как она совсем не умеет, но быстро учится. Хотя и учиться этому особо не нужно. Иногда наступает момент, когда всё получается само. Вот как сейчас.
– Я смогу, – сипло отозвалась она, сама не узнавая свой голос.
– Я знаю, – ответили ей, нежно чмокнули в лоб горячими губами и… звук захлопнувшейся двери.
Девушка еще несколько минут стояла на месте, не в состоянии разрушить момент. Сейчас она сделает шаг, отведет взгляд и снова вернется в мир интриг, козней и заговоров. Убийств, предательств, шантажа.
Но когда позволила себе прервать мгновение, длившееся бесконечно долго, и рухнуть на кровать, что-то под тяжестью тела графини хрустнуло.
Неужто та самая бумажка, что Азуса сжимал в руке? Брачный договор? Стоит ли догнать ведьмака и вернуть ему столь важный документ лично?
Любопытство пересилило.
Взяв бумагу с королевской печатью в руки и откинувшись на подушки, Анна-Мария с интересом пробежалась по первым строчкам. А затем больно закусила губу.
И всё-таки они уже давно всё решили за нее.
Брачный договор принца Азусы Готтьера и графини Анны-Марии Понтилат – вот, что стало последней каплей в проклятом океане заговора против истинной королевы, которой, судя по всему, так и не удастся взойти на престол.
* * *
Он сидел в уголке мастерской, обняв колени руками и уткнувшись в них лицом. Плечи его периодически подрагивали. Закушенная губа давно кровоточила.
«Икона», на которую Дориан едва не молился денно и нощно, еще несколько дней назад покрылась толстым слоем непроницаемого льда. Почему? Теперь он догадывался, но какое это сейчас имеет значение? Важно лишь то, что по воле отца и графа Понтилата принц должен отказаться от той, кому была посвящена вся его жизнь. И это далеко не преувеличение.
Он помнил всё. Он до сих пор помнил всё настолько хорошо, будто события того дня произошли еще накануне.
В покои принца тем утром заявились несколько гостей. И пусть Дориану с трудом удавалось оторвать голову от подушки, взгляд светловолосого мальчишки был теплым и мягким, как всегда. Особенно перед дамами своего возраста он должен был показать себя относительно бодрым и здоровым.
Графиня Анна-Мария Понтилат, маркиза Элоиза Хайдегер, баронетта Грета Прежан… Имен и титулов других девочек принц не запомнил, но все, кроме графини, казались ему очень милыми и приятными особами. Одна Анна-Мария держалась в стороне, морща носик, скрестив руки на груди и высокомерно разглядывая покои.
Остальные же молодые барышни по-настоящему интересовались самочувствием Дориана. Наперебой делились увлекательными историями, очаровательно хихикали в маленькие ладошки и хлопали глазками.
«Каждая из них стала бы замечательной королевой, – промелькнуло тогда в мыслях принца. – Кроме нее».
Взгляд его вернулся к молчаливой и неприятной графине, которая, стрельнув в блондина сапфировыми глазёнками, резко отвернулась и фыркнула.
– Почему я вообще обязана здесь находиться? – неожиданно поставила она руки в боки, обернувшись к отцу и скорчив такую физиономию, словно девочке устроили экскурсию по дворцовому хлеву. – Казнить того, кто придумал эту нелепость.
– Даже Его величество короля? – по-доброму усмехнулся граф, на что Анна-Мария, снова фыркнув, отвернулась.
– Таких полномочий у меня нет… – примирительно заявила она, понизив голос.
Когда же девочки покинули комнату, любопытство Дориана взяло свое. Сделав над собой неимоверное усилие, мальчишка поднялся с кровати и, вопреки указаниям Эмильена Ренуара, решился покинуть стены дворца и проводить своих милых гостей. Тайком. Он вообще любил наблюдать за всем и каждым. Таковой была его призрачная роль. Тень своего сводного брата Азузы и наследного принца, которая не имела права покидать покои и вечно оставалась на заднем плане.
Серой мышкой прошмыгнув по коридорам дворца и выскользнув за ворота, принц приложил палец к губам, как только стражники одновременно открыли рты.
«Пожалуйста, не сдавайте» – читалось в умоляющем взгляде блондина.
Благо, жители дворца всегда были на стороне младшего принца. Такому ангелу просто невозможно что-либо возразить. Вдруг, Создатель лично накажет тебя за пререкания со своим подопечным?
Девочки с родителями во главе уже направлялись к своим экипажам, когда на мощеную дорогу перед ними выпрыгнул… котенок? Маленький, рыжий, но достаточно смелый для того, чтобы преградить дорогу знатным особам.
С улыбкой мальчишка собирался наблюдать за тем, как умилятся девочки при виде очаровательной зверушки. Но не тут-то было.
– Бе-е-е, – чуть ли не до колен задрала подол Грета, отскочив от комочка радости в сторону.
– Мама говорит, что у бродячих котов лишай, – важно констатировала более сдержанная в эмоциях Элоиза, спокойно обойдя котенка и вновь поравнявшись с товаркой.
– Что такое лишай? – испуганно вымолвила другая особа, поежившись и тряхнув волнами светлых волос.
– Это когда у тебя волосы клочками выпадают, – пояснила маркиза и дружное девичье «бе-е-е» раздалось в ответ.
Совсем неожиданно для принца, лишь противная Анна-Мария задержалась рядом с животным. Внимательно посмотрела по сторонам, пожала плечами, нагнулась и бережно взяла рыжика на руки.
– И никакой ты не лишайный, – хихикнула она, услышав в ответ ласковый мяв.
Дориан аж рот приоткрыл, удивленный столь резкой переменой в характере высокомерной графини. Но удовольствие его длилось не долго. Один оклик графа Понтилата и девочка нехотя опустила пушистый комочек на дорогу. Вновь выпрямила спину, задрала подбородок и гордо последовала к экипажу.
С тех пор всё его внимание сконцентрировалось на той, что показалась ему некудышной кандидаткой в королевы с самого начала. И кроткие наблюдения приносили свои плоды. Поведение Анны-Марии кардинально отличалось от показного, стоило ей остаться в одиночестве. А иногда во взгляде ее читалась столь глубокая грусть, что состояние это передавалось и самому Дориану, в его чистой душе ухудшаясь стократно.
– Энн-Мэй… – раздался тихий шепот принца во мраке потайной мастерской. – Энн-Мэй…
Кончики его пальцев коснулись нетающего льда, толстой коркой покрывавшего идеальный портрет.
– Я не дам им это сделать… не дам. Не дам! Не дам! Не дам! – внезапно завопил он, схватившись за волосы. Белая рука смахнула художественные принадлежности со столика одним движением, оставив на деревянной поверхности только подсвечник с единственной зажженной свечой. – Не дам!!!
Глава 11. Засада, грязь и колесо
Изящная ножка в бордовой замшевой туфельке ступила на невысокую лесенку черного с серебром экипажа.
В последнее время каждое утро было для Анны-Марии испытанием. Борьба за власть, за трон, за внимание отца, за уважение слуг. Борьба против невидимого врага, которая окончилась еще вчера. Подписанным брачным договором. Двумя. Двумя… договорами. Вероятно, этот невидимый враг посчитал, что лишение графини трона куда надежнее ее смерти. И не просчитался. Девушка с превеликой радостью отправилась бы в Преисподнюю вновь, лишь бы избавиться от одного из самых противных чувств, рвущих на части ее душу – стыда.
Заняв место возле противоположного окошка, брюнетка украдкой глянула на двух некромантов, расположившихся напротив…
– Знаете, а на самом деле в этом огромном дворце совсем нечем дышать, – закинул Марло руки за голову и откинулся на сидении.
– Уверен, в поместье госпожи атмосфера куда уютнее, – улыбнулся Эмильен уголками губ, прижимая несколько потертых книг к груди.
…а затем Анна-Мария скосила взгляд на того, кто уселся подле нее.
Сегодня Азуса был еще более неразговорчивым, чем обычно. Задумчивый взгляд золотистых глаз скользил по мощеной мостовой перед воротами дворца и никак не мог отыскать человека, который просто обязан находиться здесь и сейчас.
Тщетно.
Капли дождя барабанили по крыше экипажа, расплывались мутными дорожками по стеклу и наперегонки скатывались вниз.
– Ждешь принца? – Неожиданный вопрос графини заставил ведьмака отвлечься от своего занятия и со вздохом обернуться к ней. Лицо Анны-Марии не выражало ни единой эмоции. – В такую погоду его не выпустят из дворца.
– Зная Дориана, осмелюсь предположить, что для него это не проблема.
– Тогда дело в чем-то другом. Но… – Девушка натянула вуаль шляпки практически до подбородка, опустила голову и принялась заинтересованно рассматривать свои ледяные руки, – меня это не касается. И вас это не касается тоже. У меня… у меня нет больше никакого желания есть стекло.
– Есть… стекло? – заметно напрягшись, шепотом переспросил Марло.
Холодный ветер позднего зимнего вечера насквозь пробирал мальчишку, сидящего на тротуаре с пустым глиняным стаканом в руках. Рваное тряпье, в которое был укутан обладатель ярко-рыжей шевелюры, нисколько не спасало от капризов погоды.
Но еще пару часов. Хотя бы пару часов.
– Пожалуйста… – пытался он заглянуть в глаза каждому прохожему, с надеждой протягивая стакан. – Я очень… очень хочу кушать.
Слезы застыли в уголках глаз, но мальчишка тут же стер их тыльной стороной ладони. Если плакать, то станет еще холоднее. Мама говорила, что ресницы примерзнут к глазам и их потом будет не оторвать. А глаза ему еще нужны. Хотя бы до тех пор, пока мама не поправится и не сможет выйти на работу.
– Пожалуйста, будьте так добры… – со всей теплотой улыбнулся Марло проходящему мимо владельцу мясной лавки за пару кварталов отсюда. Не раз мальчишка обливался слюной у витрины, но попробовать что-либо из ассортимента ароматных колбас и сосисок не представлялось возможным.
Мужчина ухмыльнулся. Бедняк уж было подумал, что вот сейчас, сейчас наконец-то будет ему на хлеб. Но пинком к нему подбросили зеленоватый осколок битой бутылки.
– Жри стекло.
Хлопок по плечу, и очередной прохожий отправился по своим делам.
– Если бы только… – опустив голову и вытянув перед собой стакан, мальчишка спрятал раскрасневшийся нос в лохмотья шарфа, – …если бы только можно было есть стекло, оно бы… не валялось на земле.
– Эй, парень! – Чья-то высокая тень склонилась над Марло, и он медленно поднял голову. – Ищешь, чего бы в рот закинуть? А я могу тебе помочь. Пойдем?
Это был улыбчивый стройный мужчина средних лет. Дорогое на вид пальто доходило ему аж до щиколоток. На голове сидела шляпа по последней моде. Марло на самом деле плохо разбирался в моде. Не в том он был положении. Однако когда множество богачей начинали носить одни и те же вещи, мальчик знал – это мода.
– С-спасибо, – несколько растерянно поблагодарил он незнакомца.
Мужчина даже руку протянул ему, чтобы помочь подняться. Обычно такие, как они, к беднякам и пальцем не прикасаются. Видимо, сегодняшним вечером особенно повезло. Хорошо, что задержался подольше.
– Но просто так я тебе ничего не дам, – предупредил незнакомец, когда они неспешно завернули в ближайший переулок. – Ты ведь справедливый мальчик? Услуга за услугу?
– Да, к-конечно! – с энтузиазмом закивал Марло, пораженный и смущенный такой добротой со стороны богатого мужчины.
– И ты сделаешь всё, что я попрошу? Даже если это покажется тебе… немного странным?
– Если это никому не причинит вреда, то я сделаю для вас всё, – голубые глаза мальчишки сияли. – Я… я очень хочу кушать, понимаете?
– О, я прекрасно понимаю, в каком ты отчаянном положении, малыш. Прекрасно понимаю…
Мужчина остановился, как только убедился в том, что они отдалились от людной улицы на достаточное расстояние и скрыты от любопытных глаз в лабиринте темных переулков.
– Что же мне нужно делать? – нахмурил брови Марло, оглядываясь по сторонам и пытаясь разыскать хоть какую-нибудь зацепку.
Страх зарождался в сердце мальчика. Уж не заставят ли его совершить какое-нибудь незаконное злодеяние? Например, убить кого-нибудь. Или же спрятать орудие преступления. Продать что-нибудь такое, что продавать не следует. Но дела обстояли иначе, чем он мог предположить.
– Что вы делаете? – брови мальчишки взметнулись вверх, как только суховатая рука незнакомца коснулась его румяной щеки. – Нет. Зачем? Нет-нет, не трогайте меня, пожалуйста. Не надо!
Одинокая кошка протяжно мяукнула вдалеке, вдоволь наевшись помоев, по обыкновению выбрасываемых в трущобах из окон жилых домов и злачных мест. Ветер жалобно завывал в темноте, мешая в воздухе хлопья пушистого снега.
А в висках Марло стучал низкий набат. Ноги стали ватными, а тело обдало жаром стыда. Несмотря на мороз, в эту пору рисующий на окнах затейливые узоры.
– Ренуар! – визгливый девичий возглас заставил мужчину одним движением оттолкнуть мальчишку от себя. Тот и так едва держал равновесие, а потому плюхнулся в невысокий сугроб возле замызганной стены, как следует приложившись затылком. – Дворец поднят на уши! У Его высочества лихорадка и даже меня привлекли к твоим поискам, будь ты проклят! Я сбилась с ног, ты только посмотри, во что превратились мои сапожки!
В доказательство своих слов девчушка лет семи с черно-белыми волосами задрала подол своего шерстяного платьица и явила миру миниатюрные замшевые сапожки на невысоком каблучке, облепленные влажным снегом по самую щиколотку.
– Прошу прощения, маленькая госпожа… – поспешил извиниться мужчина, отвесив до смешного низкий поклон. – Разумеется, тотчас отправлюсь во дворец.
– Карета ждет на главной улице, – вскинула Анна-Мария подбородок и хмыкнула себе под нос. – Это кучер увидел, как ты сюда улепетываешь. А я ему сказала, что Ренуар – крыса, поэтому пошел к своим.
– Очень остроумно, маленькая госпожа, – раздался смущенный смешок. – Очень остроумно.
Не дожидаясь очередного приглашения, незнакомец отвесил еще один нелепый поклон и широкими шагами покинул переулок тем же путем, которым сюда явился.
Мальчик и девочка встретились взглядами.
И в тот же момент Марло захотелось провалиться сквозь землю, в самое Пекло. Вообще, куда угодно, лишь бы исчезнуть с глаз своей неожиданной спасительницы и не сгореть со стыда. Вдруг, она всё видела?.. Хотя, кто он, а кто она… Какое ей может быть дело до Марло?
Но вопреки всем ожиданиям мальчишки, в Преисподнюю он не провалился. А девочка, получше укутавшись в пальтишко с меховой оторочкой, направилась прямо к нему. Вытаращив глаза, рыжий с опаской наблюдал за тем, как шаг за шагом «маленькая госпожа» сокращает расстояние.
Зажмурился. Почему-то ему показалось, что его ударят. Нет, он был уверен в этом. Оказался не в том месте и не в то время. Какие там отговорки существуют в знатных кругах, когда господа без видимой на то причины поднимают руку на своих слуг?
Но он не слуга! Он…
Что-то жалобно звякнуло, коснувшись его ног.
… он свободный! А также голодный, совершенно замерзший и еще никогда не был напуган до такой степени.
Когда Марло открыл глаза, девочки в переулке уже не было. Лишь он, полусидящий у стены, с небольшим бархатным мешочком на коленках.
Десять золотых?
Он пересчитал блестящие монеты несколько раз, перебирая грязными дрожащими на холоде пальцами.
За что? За мое молчание? Из жалости? Ради насмешки?
– За что? – вслух задал он вопрос, устремив на графиню пронзительный взгляд, пробирающий до мурашек.
– Марло? – покосился на одноклассника Азуса, первый заметивший перемены в его лице. – Что-то случилось?
– За что… – быстро моргая, постепенно вернулся парень в реальность, а затем поспешно подпер щеку рукой и лениво уставился в окно, – …я так провинился, что удосужился «чести» посетить резиденцию Понтилатов?
– Вот же червяк, – стиснула графиня кулачки.
– Стерва.
– Недомерок.
– Нас ждут? – перечеркнул брюнет разраставшийся конфликт. – В поместье. Кто-нибудь ожидает нас?
– Не думаю, что весть о моем возвращении в родные пенаты могла покинуть дворец так скоро, – опустила девушка глаза и сморщила носик. – Но… в настоящий момент поместьем управляет мой кузен.
– Понтилат?
– Да. Валентини. В родовом гнезде всегда должен находиться представитель рода.
Пусть даже он последний из этого рода.
Анна-Мария поежилась. Отец, она и Валентини – вот все те, кто еще имел возможность продолжить древнейший род, восходящий к первым королям. Участь остальных Понтилатов была незавидна. Кто-то пропал без вести, кого-то скосила неизлечимая болезнь, а кому-то лекари поставили один из самых страшных диагнозов для представителя знати – бесплодие.
* * *
Солнце медленно заходило за горизонт, когда экипаж пересек границу владений Понтилатов. Голова Анны-Марии покоилась на плече верного ведьмака, голова Эмильена – на плече раздраженного таким положением дел Марло.
А мысли Азусы были далеко отсюда. Если говорить точнее, то во дворце.
Отчего Дориан не проводил обожаемую им графиню и не попрощался с братом? Еще совсем недавно улыбка на лице светловолосого наследника сияла светом тысячи солнц, но встретившись с принцем накануне, некромант остался крайне удивленным его отрешенностью, мрачностью и чем-то таким, от чего мурашки пробежали по телу. Брачный ли это договор так расстроил брата? А если да, то что же задумал Дориан и как это связано с его сегодняшним отсутствием?
– Что насчет проклятья? – выудил его из раздумий голос рыжего одноклассника. – Есть изменения?
– Есть, – кивнул бастард, скосив взгляд на шляпку графини, уткнувшуюся ему в щеку. – Три камня из семи.
– Три? – скептически переспросил Марло, хлопая глазами.
– Всё именно так, как я и предполагал. Совершая благое дело, Анна-Мария обзаводится новым камнем на печати проклятья. Первый – за прощение служанки, второй – за избавление Эмильена от действия любовного зелья, третий – за помощь с приготовлением ужина на кухне.
– Почему мы не можем сообщить ей об этом, чтобы дело пошло быстрее?
– Потому что она должна совершать эти дела от чистого сердца, если до тебя всё еще не дошло, – буркнул Азуса в ответ, приподняв густую бровь. – Если узнает о сути, то ни о каком чистом сердце речи не пойдет.
Что касалось ведьмы или ведьмака, наложившего проклятье, то в этом деле некроманты не преуспели. Даже облазив весь дворец вдоль и поперек, брюнет так и не наткнулся на информацию о проживающих там носителях ведьмачьих сил. А ведьма, с которой Анна-Мария встретилась лично, казалось, провалилась сквозь землю. Ни следа, ни зацепки.
Кто же попал под действие проклятья графини? Весь дворец. От высокородной знати до самого паршивого слуги. Все те, кто могли контактировать с Анной-Марией в последние дни ее жизни, источали яд от одного только упоминания о госпоже Понтилат. Но нашлось и исключение из правил. И этим исключением был Дориан. Лишь он один питал к девушке самые теплые чувства. Почему? Возможно ли, что в проклятье ему отведена особая роль? Но какая?
Чем больше информации поступало Азусе, тем больше вопросов она оставляла. Пролить свет на ситуацию могли только предсмертные воспоминания Анны-Марии, а здесь уже всё зависело от сообразительности Эмильена. Если он не сумеет выловить необходимые фрагменты памяти, то никто не узнает, чьих же это рук дело. И не повторится ли это вновь.
Заглянув в окошко, некромант запоздало осознал, что маршрут изменился. Еще с детства парень помнил, что к поместью Понтилатов ведет иная дорога – левая развилка на первом перекрестке.
Кучер свернул направо.
– Эй! – Осторожно отодвинув графиню от себя, Азуса привстал со своего места, приблизился к окошку, разделявшему кузов и место кучера на козлах и постучал по стеклу костяшками пальцев. – Мы свернули не туда. Поместье в другой стороне. Поворачивай.
– Никак не могу, милорд, – не оборачиваясь, мотнул головой усатый мужичок. – Тама всё ужо завалено, а энто объезд. Токмо к поздней ночи доберемси.
– Объезд, говоришь… – задумчиво протянул парень, и взгляд его зацепился за пошарпанные ножны на поясе кучера.
С каких пор слугам начали выдавать оружие? По крайней мере, пять лет назад это было бы неслыханным делом. Уж не по душу ли госпожи Понтилат мужик решил изменить маршрут?
Но не успел Азуса обдумать свои дальнейшие действия, как экипаж сильно тряхнуло. Карета резко встала. Уснувшие пассажиры распахнули глаза, Марло ойкнул и чертыхнулся, а бастард едва удержал равновесие, ухватившись за выступы под потолком.
– Что… что случилось? – встрепенулась сонная Анна-Мария, поправляя съехавшую шляпку и подозрительно оглядываясь по сторонам.
Кучер выругался еще более эмоционально, чем рыжий, бросил поводья, спрыгнул с козел и побежал изучать возникшие неполадки. Азуса последовал за ним. Не стоило оставлять вооруженного человека без внимания.
– Сидите здесь, – предупредил он девушку, приложив палец к губам и хлопнув дверцей. – И не высовывайтесь, – добавил он, уже заглядывая в закрытое окошко.
Прохладный взгляд и надутые губки знатной особы говорили о том, что такое положение дел ее нисколько не устраивает. Пускай. Хоть на эшафот прикажет пойти, но кинжал из ножен на поясе кучера ведьмак вытащить не позволит.
– Колесо, милорд, – сразу поведал ему мужчина, как только некромант обошел экипаж и по скользкой чавкающей грязи подошел к усевшемуся на карачки слуге. – В яму угодило и сразу в щепу. Запасное ставить нужно, да токмо темно, хоть глаз выколи.
– Давай сюда запасное, – безапелляционно потребовал Азуса.
– Ох, милорд, я и запамятовал, ёсть ли оно вообще… Поди, не усмотрел. Сердешно прошу простить, наказать можете тоже, да только…
– Значит, про запасное колесо ты забыл, а про кинжал на поясе помнил до последнего.
Будто молнией пораженный, кучер отшатнулся назад, поскользнулся на грязной жиже под ногами и плюхнулся пятой точкой в дорожное месиво.
Тяжелый раскат грома оглушил окрестности, а яркая вспышка осветила потемневшее от гнева лицо ведьмака.
– Кто послал? – интонация Азусы изменилась до неузнаваемости. Низкий рычащий голос заставил слугу отползти еще на несколько метров назад и судорожно сглотнуть подступившую к самому горлу тошноту. – Отвечай, кто послал!
