Текст книги "Умереть и встать (СИ)"
Автор книги: Аделина Камински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Окна в покоях опасливо задребезжали.
– Госпожа, госпожа… – проблеяла маленькая криворукая мерзавка, пятясь к стене. – Простите, прошу вас! Я не хотела, не хотела…
– Да как ты?!.. – сжала графиня кулаки. – Да я!.. Да на эшафот!..
«…без суда и следствия отправляла людей на казнь за малейшую провинность, кидала жестокие оскорбления прямо в лицо не испытывая муки совести…», – молотом по наковальне врезался в голову Анны-Марии старческий голос.
А девчушка тем временем, уткнувшись спиной в непреодолимую преграду в виде каменной стены, медленно сползла по ней вниз, прикрыв дрожащими руками лицо.
Хозяйка покоев скривилась. Сердце пропустило удар, а образ морщинистой старухи, метущей пол, возник перед ее глазами настолько явно, будто та находилась здесь. Поглядывала на юную графиню исподтишка, посмеивалась и продолжала мести. Продолжала мести, как ни в чем не бывало.
Преодолев расстояние между дверью и стойкой с дорогими предметами декора, девушка присела, подобрав шелковый подол. Взяла один из мелких осколков в руки, покрутила его, хмыкнула. Затем переместила взгляд на трясущуюся у стены служанку, уже молившуюся Создателю тихим шепотом.
– В конце концов… – нарочито медленно протянула Анна-Мария, бросая осколок к остальным, – …ваза – всего лишь ваза. Убери. И можешь быть свободна.
В два счета девчушка убрала все осколки, пока графиня наблюдала за процессом, сидя на диванчике у камина и по-хозяйски закинув ногу на ногу.
И в самом деле, пора бы уже поумерить пыл. Пусть и приходится тяжело, но рано или поздно Анна-Мария найдет ответы на интересующие ее вопросы. Даже если придется перевернуть дворец с ног на голову, она это сделает, лишь бы докопаться до истины.
Взяв с резной тумбочки чашечку чая, поднесла ее к губам. Аромат бергамота приятно защекотал ноздри. Слуги помнят вкусы своей госпожи. Собственно, а с какой стати они должны были забыть их? Даже смерть хозяйки не является серьезным поводом для этого.
– Нет, госпожа! – крик той, что безжалостно разбила одну из любимых ваз графини, отвлек девушку от того, чтобы сделать первый глоток. – Госпожа, чай, он… – Едва ли не вприпрыжку подскочив к Анне-Марии, девчушка аккуратно взяла чашечку из ее рук. – Он… остыл. Уже давно здесь стоит, дожидается вас. Я сделаю новый.
– Хорошо, – великодушно кивнула знатная особа, отворачиваясь к камину.
Служанка, низко поклонившись и забрав с собой совок с осколками и чашечку с остывшим чаем, вышла за двери, прикрыв их за собой так, что ни единого звука не раздалось. Но почти сразу же двери распахнулась вновь.
– Анна-Мария… – с порога раздался знакомый голос, принадлежащий королевскому бастарду.
Но, не поворачиваясь к нему, графиня сделала предупреждающий жест рукой, заставив парня осечься. Вздохнула, нервно разгладила складки платья, хоть и старалась не обнажать свое состояние.
– Азуса, – наконец, проговорила она по аккомпанемент трескающих в камине поленьев. – Кажется… кажется, меня снова пытались убить.
– Почему же я не удивлен? – сохраняя каменное выражение лица, некромант прошел в комнату, подошел к диванчику, на котором, съежившись, сидела графиня, и присел рядом.
Черная мантия Азусы была откинута назад. В отличие от бедняцкого свитерка Марло, под мантией брюнета скрывалась белая рубашка добротного покроя с кружевным жабо. Раскутался бы раньше, Анна-Мария уже давно догадалась бы, что парень практически одного с ней статуса. Даже выше, если бы король не отказался от сына-помехи.
– Расскажете чуть позже. А сейчас…
Заглянув девушке в глаза, ведьмак протянул руку к ее лицу. К той самой щеке, на долю которой не так давно пришлась отцовская пощечина. Приятный холодок ладони Азусы заставил знатную особу блаженно прикрыть глаза.
Вот она, ведьмачья магия. Все силы этого мира способны подчиниться тебе по одному лишь зову. Огонь, вода, земля, воздух, мороз, жара, и даже духи пляшут под твою дудку, если оказаться достаточно терпеливым для того, чтобы наладить контакт хотя бы с одним из них.
– Мог остаться синяк, – поведал некромант о своей мотивации. – Даже ребенок знает, что в первую очередь стоит приложить что-нибудь холодное.
Графиня приоткрыла глаза. Приоткрыла, и почти сразу же резко крутанула головой, освобождаясь от морозной ладошки бастарда. Щеки девушки вспыхнули, и даже корни волос порозовели от стыда.
– Не смей касаться своей госпожи без ее на то позволения! – гадюкой прошипела Анна-Мария, но вызвала только легкую улыбку на губах Азусы.
– Как же хорошо, что судьба нас так и не связала, – изогнул парень густую бровь, однако руку послушно убрал. – Невыносимая женщина. Попрошу вас запомнить раз и навсегда одну очень важную вещь, графиня Понтилат – добавил он, и краешки его губ медленно опустились. – У меня нет господ. И никогда не будет. В своей жизни я сам себе господин. Теперь можете поведать мне о новом покушении. А также о том, что вы помните о предыдущем. Несмотря на то, что вы уже сидите у меня в печенках, я обязан разобраться с вашими проблемами для того, чтобы избавиться от своих. Мы на одной стороне.
Резон в его словах был, а потому, решив, что потерпит ведьмака с орлиным носом еще некоторое время, Анна-Мария отвела взгляд и начала свой рассказ. Начиная старухой и заканчивая поспешным уходом служанки с чашкой остывшего чая в руках.
Азуса слушал ее молча, облокотившись на спинку диванчика и закинув ногу на ногу. В свете каминного огня лицо бастарда казалось таким далеким и отрешенным, что графиня непроизвольно переводила на него взгляд каждую минуту, чтобы слушатель не исчез и не растворился прямо посреди ее рассказа.
– Отравленный чай, говорите… – протянул он, как только покои бывшей невесты принца погрузились в пугающую тишину. – Но сама служанка вряд ли решилась бы на такое самостоятельно. Скорее, сообщница настоящего убийцы. Да и в прошлый раз он мог действовать не в одиночку.
– Пусть твои дружки приглядывают за ней, – предложила Анна-Мария, снова поежившись и обняв плечи руками. Слабость показывать не хотелось, но холодок вдоль позвоночника прошелся. – Червяк и мальчишка. Пусть следуют за ней по пятам и выяснят, кто же настоящий. Как же я буду спать спокойно, зная, что в любой момент меня могут снова лишить жизни?
– А кто вас предупреждал об этом? – скривил некромант рот. – Должно быть, я. Ах, да, но вы меня не послушали и решили вернуться во дворец в качестве Анны-Марии Понтилат, которую отправили на тот свет месяц назад. Не лучший выбор.
– Прекрати паясничать.
– Я только сообщаю факты. Ничего личного. И насчет старухи… – припомнил брюнет начало рассказа. – Вы уже встречали ее прежде?
– Никогда, – не задумываясь, мотнула графиня головой. – Иначе она уже давно поплатилась бы за свои угрозы.
– Думаете, это детали одной головоломки?
– Я думаю, лишь в крайней степени отчаянный или же сумасшедший человек решится угрожать мне. Если только она не ведьма, которая знает, что способна выбраться сухой из воды при любом раскладе.
– Похоже, вы причисляете ведьмаков к волшебным существам вроде пикси или единорогов. – Девушка почувствовала, как холодок в голосе собеседника еще на порядок понизил градус. – Именно из-за таких людей, как вы, графиня, нас ненавидят и боятся. Что ж, – вздохнул он и продолжил слегка раздраженно. – Хотите вы того или нет, ради вашей же безопасности мы перемещаемся в ваши покои. Придется потесниться, если собираетесь сохранить вторую жизнь. Другого шанса может и не быть. А над словами старухи я вам советую все-таки поразмыслить на досуге. Поразмыслить и прислушаться к очевидному. Ваше поведение, действительно, оставляет желать лучшего.
Поднявшись и коротко кивнув, парень неспешно пересек покои графини и вышел, оставив Анну-Марию дрожащей от едва сдерживаемого гнева и с крепко сжатыми кулачками.
– Да что ты себе позволяешь?! – вскрикнула, наконец, она, когда окончательно довела себя до кипения.
А все окна в покоях, как по команде, отворились, впуская в комнату холодный не по-осеннему воздух. Свечи в люстре погасли, затухло пламя в камине, а на подоконник плюхнулась тушка мертвого голубя.
Глава 7. Соглашение
Весь день Анна-Мария провела в своих покоях и даже несчастного принца не пустила, долгое время обивавшего порог.
– Грязнавка, Грязнавка, Грязнавка… – твердила девушка в трансе, сидя на подоконнике, обняв колени и раскачиваясь взад-вперед.
Сцена изгнания наглой принцессы в самых ярких подробностях вырисовывалась в голове и никак не хотела покидать пространство черепной коробки. На месте проклятой ведьмачки она, конечно же, представляла саму себя, уносящую ноги от обезумевших придворных. И предсмертный крик, лежа в постели, издала она же. Свой последний крик, а затем сверкающее в лунном свете лезвие, брызги крови во все стороны…
Но ведь это просто сказка! Всего-навсего глупая старая сказка, которую кормилицы рассказывали маленьким деткам в надежде на то, что такими же чудовищами, как Грязнавка, они не вырастут. И ведьмачьи силы были здесь совсем не при чем. Совсем не при чем. Мораль в этой сказке иная. И к графине Понтилат не относится ни слова! Ни единого слова!
– Госпожа… – голова одной из служанок появилась в дверном проеме, но тут же юркнула обратно. Одна из драгоценных ваз Анны-Марии разлетелась на мелкие черепки в опасной близости от прислуги.
– Вон! Я же сказала! Вон! – в истерике кричала знатная особа, а на душе с каждой минутой становилось всё горше и горше. – Ненавижу… ненавижу вас всех, ненавижу…
И зачем только, спрашивается, воскрешали, если в этом мире для графини Понтилат больше не было места? Если все иллюзии безоблачного будущего разбились вдребезги, как и две ее вазы за последние сутки.
Ради диплома. Только ради него. Даже отцу не было дела до единственного ребенка, наследницы древней крови. Рода, восходящего к самим королям прошлого. Сильная кровь в бессильном теле. Отвратительно. Просто отвратительно!
– Что ж…
Сжав руки в кулаки, девушка сделала над собой усилие, оторвав взгляд от мрачного вида вечернего города за окном. Слезла с подоконника, вдохнула пропахший тлеющими поленьями воздух.
– Будь по-твоему, Ваше высочество Азуса. Диплом так диплом.
Лишь бы не слоняться в пугающем неведении и не ждать очередного покушения в стенах собственного дома. Дома… Был ли теперь дворец ее домом, или же графине стоило вернуться во владения Понтилатов и забыть обо всех кошмарах? Но ведь именно этого добивался убийца, разве не так?
Двери покоев принца Дориана отворились настежь и громогласное «Я согласна!» нарушило царившую в них тишину.
Его признанное отцом высочество лежал на кровати с книжкой в руках, но внезапное появление бывшей невесты застало парня врасплох. Принц буквально подскочил, выронил книгу из рук, и та незамедлительно совершила мягкую посадку на его лицо.
Немая сцена продлилась недолго.
– Энн-Мэй? – громко прошептал блондин, отойдя от первоначального шока. – Нет, нет, подожди, подожди! – поспешил вытянуть он руку, когда барышня, не обнаружив требующегося ей некроманта, резко развернулась на каблуках и собралась выйти вон. – Нам надо поговорить. Нет, нам необходимо поговорить!
– Разговаривать нам не о чем, – жестко отрезала девушка. – Если объявится кто-нибудь из этой троицы, передай, чтоб немедля зашли ко мне. Вот к ним у меня разговор есть. И довольно серьезный.
– А я? – опешил отвергнутый парень, уже поднимаясь с кровати. – А мы? Ты и раньше ко мне особого тепла не питала, но чтобы настолько!..
– Уж извини, что наша с тобой участь – браки по договоренности, – всё еще стоя на пороге, обернулась к нему графиня. Принц почти физически почувствовал, как ледяной ветерок пронизывает его до костей от одного взгляда избранницы. – Готтьеры с Понтилатами, Понтилаты с Готтьерами. Вот только от смерти меня не уберегло даже это. Что же тогда убережет? И кто? А вдруг… – в глазах Анны-Марии промелькнул столь сильный испуг, что сердце Дориана пропустило удар. – Вдруг… я все-таки ведьма? Вдруг, я ведьма, Дориан? Или же ты знаешь обо мне всю правду? И именно потому подослал ко мне убийцу под покровом ночи?
– Я… никого я не подсылал! – в сердцах вскрикнул наследник престола, ударив себя в грудь. Цепи на домашнем мундире из легкого оливкового шелка звякнули. – Что за бред ты говоришь? Энн-Мэй! Да я весь этот месяц не одевался ни во что, кроме белого! Да я перед ведьмачьим советом чуть ли не на коленях ползал, вымаливая разрешение на твое воскрешение! Да я… да я все твои покои прочесал вдоль и поперек, чтобы найти хоть одну зацепку! Одну единственную! Ты знаешь, я никому никогда не желал зла, но человеку, посмевшему хладнокровно загубить жизнь любимой женщины, самолично отрубил бы голову! Послушай меня! И поверь мне!
– Почему? – спокойный тон девушки ощутимо понизил температуру в комнате, атмосфера которой после исповеди принца накалилась добела. – Почему каждая крыса в этих стенах жаждет моей смерти, а ты – нет? Разве, я относилась к тебе по-особенному? Никогда. Мое мнение о тебе всегда было ровно таким же, как и об остальных. Так за какие же заслуги, если не из-за богатств моего отца, ты воспылал ко мне такими чувствами?
– Всё потому, что я вижу настоящую тебя. – Казалось, что глаза Дориана заглядывали в самую душу, настолько проницательным был его взгляд в этот момент. Пришлось графине скосить собственный взгляд в сторону, чтобы не попасть под чудодейственное влияние наследника. – Настоящую Энн-Мэй. Там, внутри. Ту, что скрыта под маской высокомерия и пренебрежения к окружающим. Ведь ты совсем, совсем не такая.
– С чего ты это взял? – стояла девушка на своем, задрав подбородок и скрестив руки на груди.
– Пойдем. – Широкими шагами сократив расстояние, принц схватил бывшую невесту за руку, и Анна-Мария настолько опешила от неожиданной прыти блондина, что только рот могла открыть в немой претензии. – Я всё тебе докажу.
Подведя ледяную королеву к белоснежному роялю, стоящему в углу покоев, Дориан усадил девушку на широкий табурет и сам уселся на него, подняв крышку инструмента.
– Давай сыграем твою любимую пьесу, – предложил Дориан, вновь заглядывая графине в глаза. – В две руки. – Пальцы его левой руки переплелись с пальцами правой руки Анны-Марии, а теплая ладонь крепко прижалась к ледяной ладони девушки. – Не сговариваясь. Твою любимую для тебя самой, а не на показ для всех остальных. И тогда ты поверишь, что я знаю о тебе чуть больше, чем кто-либо другой в этом дворце.
Всё происходящее казалось Анне-Марии страшным сном. Тихий, вежливый и спокойный принц за каких-то пару мгновений превратился в одержимого безумной мыслью. Самой безумной, что ни на есть. О том, что графиня Понтилат не просто стерва, а стерва двуличная, водящая за нос всех и вся. Холодная на людях, а в одиночестве ревущая в подушку из-за того, что не может явить миру свое настоящее Я.
– Дерзости тебе не занимать, – скривила губы графиня, но попытка оторвать свою руку от руки Дориана оказалась тщетной. Длинные и тонкие пальцы принца сжались еще сильнее. – Что ж. – Левая рука девушки изящно легла на клавиатуру. – Давай попробуем. Но у тебя одна попытка.
– Знаю, второго шанса ты мне и не дала бы, но… – губы блондина растянулись в теплой улыбке, – …твои пальцы уже стоят не на тех клавишах, Энн-Мэй.
– Они стоят там, где нужно, – сквозь зубы процедила графиня, уже уставшая от глупого спектакля, который разыгрывал перед ней наследник.
– Обманывать нехорошо.
– Да как ты смеешь обвинять меня во лжи? – снова вспылила знатная особа, но улыбка Дориана стала еще шире, а в глазах цвета чистого неба заплясали озорные искорки.
– Всё потому, что я уверен в своей правоте, моя милая Энн-Мэй.
Графиня и моргнуть не успела, как губы бывшего жениха прикоснулись к ее пальцам, расставленных на клавишах нижних октав рояля. Даже перед своим отцом принц никогда так низко не склонял голову и, смутившись, руку от клавиатуры графиня всё же одернула. А как только Дориан вернулся на исходную, переставила дрожавшие пальцы на октаву выше и в ином порядке.
– Так-то лучше, – удовлетворенно похвалил блондин. – На счет три. Раз, два… три.
Бойкая и веселая мелодия затопила пространство покоев наследника. Руки обоих пианистов скакали по клавишам в тональности ля мажор. Высокие переливы, тонкие, как звон колокольчика рождались игрой принца Готтьера, а низкие, но не менее веселые аккорды – игрой графини Понтилат. Девушка даже на клавиши не смотрела, прикрыв глаза и улыбнувшись краешками губ. Парню клавиши оказались так же неинтересны, ведь лицо возлюбленной было куда более завораживающим зрелищем.
Только в середине пьесы Анна-Мария опомнилась. Выдернула саму себя из фантазийной игры и резко сняла пальцы с клавиатуры. Принца это нисколько не обидело. К подобному негативу он был практически невосприимчив.
– Это ведь она, – по-доброму усмехнулся Его высочество, а искорки в его глазах вспыхнули еще ярче. – И я даже знаю, что ты сочинила эту…
– Где ты взял ноты? – левая рука графини сжалась в кулак, но дрожать не перестала.
– Нигде, – мотнул принц головой. – Ноты я подобрал сам. На слух. Но ты всё еще остаешься лучшей пианисткой в королевстве.
– А ты – лучшим художником? – нехотя вернула девушка комплимент.
– Возмо-о-ожно, – прищурившись, протянул Дориан. – А потому… сейчас я покажу тебе кое-что еще. Уверен – тебе не понравится, но ты должна его увидеть. Чтобы понять, что я имею в виду, говоря про маску, которую ты носишь.
– Это совсем не обязательно, – повела носом графиня, но ее вновь схватили за запястье и самым варварским, как ей показалось, образом потащили к книжным шкафам.
Однако читать Дориан в настоящий момент не собирался. Дернул одну книгу, затем вторую, третью, а после того, как рука его вытянула с полки четвертый по счету корешок, последний шкаф в ряду с тихим шелестом отодвинулся в сторону.
– Тайный ход? – искренне удивилась Анна-Мария.
– Мы с Азусой знаем все тайные проходы во дворце, – похвастался принц, юркнув в темноту и, разумеется, утащив свою пассию за собой. – Этот прежде вел в пустую комнату, другого входа в которую нет. Но теперь эта комната не пустует. Там – моя тайная мастерская.
Да, так графиня и знала. Знала, что очаровательный тихушник и любимчик королевского двора на самом деле скрывает не одну тайну. Ходы за стенами, комнаты, в которые так просто не попасть. Это ли не доказательство, что убийца прямо сейчас держит девушку за руку? Нет, нужно было собрать больше доказательств. И в этот раз остаться в живых.
– Тайная мастерская? – прищурившись, переспросила Анна-Мария. В темноте не видно ни зги, но Дориан точно знает, куда идет. – Зачем она тебе, если во дворце есть своя мастерская?
– От академической живописи уже в глазах рябит, – усмехнувшись, пожаловался Его высочество, упорно идя вперед по скрипучему полу потайного перехода. – А я хочу писать народ. Хочу писать деревни, легкий дымок из труб, заросшие водорослями озера, небо в тучах. И тебя, Энн-Мэй.
Сердце девушки пропустило удар, но в следующее мгновение вновь налилось свинцом.
– Моих портретов и так полно. Совсем не обязательно мешать меня с народом и дымом из труб.
– Но не таких, – с придыханием сообщил мне принц.
В тот же момент хлипкая дверь перед графиней отворилась. Огнивом блондин зажег все свечи в подсвечнике, стоявшем на столе, и, взяв его в руки, вытянул перед собой.
Взгляд даже не знал, за какое из полотен зацепиться. Сколько же времени Его высочество провел в своем тайном убежище, увлекаясь написанием позорных сюжетов? Прачки стирают в реке белье, кухарки стряпают на королевской кухне в заляпанных жиром передниках. Простая девчонка лет десяти из трущоб позирует с пышной красной розой в руках. А вот нос пиратского флагмана разрезает бушующие волны, борется с неуправляемой стихией.
Но одна единственная картина заставила Анну-Марию сойти с места, приблизиться к высокому полотну на расстояние вытянутой руки и расширить глаза от страха и ужаса.
Это она! Ее лицо, ее волосы и даже одно из любимых платьев, складки которого вырисованы так тщательно, что, кажется, дотронься, и ткань заструится под пальцами, как настоящая. Но кое-что в этом портрете вызывало тревогу и неподдельную панику.
– Я не такая, – наконец-то обрела графиня дар речи. Дориан встал рядом, сложив руки за спиной. – Совсем не такая. Эта улыбка… а взгляд. Это не мой взгляд. Это взгляд простушки, которая от голода не может нарадоваться краюхе черствого хлеба. Отвратительно.
– Голод и хлеб здесь не при чем. – Голос Его высочества стал едва слышен. Свистящий шепот. – Я написал тебя такой, какой вижу. Именно так ты будешь выглядеть, если снимешь свою маску. Нежная улыбка, чистый и ласковый взгляд. Ведь Энн-Мэй, что живет внутри тебя, загнанная обстоятельствами на самую глубину… она такая. Честная и открытая, любящая и…
– Хорошая попытка промыть мне мозги, Ваше высочество, – резко оборвала его Анна-Мария, топнув ногой и скрестив руки на груди. – Немедленно избавься от этого убожества, если не хочешь, чтобы твое тайное логово сгорело дотла! Вместе с твоими «шедеврами», – процедила она последнее слово сквозь зубы. – Король из тебя будет, как из меня куриная запеканка: представить такого невозможно.
– Энн-Мэй…
– И прекрати называть меня так! – гаркнула девушка ему прямо в лицо, до сих пор косясь на картину, которая ей еще долго в кошмарах будет сниться. – Я не простушка какая-нибудь! Не девка из гнилых трущоб! Для тебя и для всех, не обделенных титулами, я – Анна-Мария. Для других – госпожа Понтилат. И никак иначе. Чтобы я еще хоть раз, еще хоть раз…
– Энн-Мэй…
Пришлось графине испуганно отскочить в сторону на добрый метр, когда принц упал перед ней на колени. Но взгляд сверху вниз на особу королевской крови парализовал привыкшую к дворцовому этикету девушку.
– Что я делаю не так? – сипло осведомился Дориан, и жилка под левым глазом Анны-Марии нервно задергалась. – Вероятно, никто кроме меня не замечал моментов, когда ты позволяешь настоящей себе вырываться наружу. Когда ты с улыбкой смотришь на парящие хлопья снега, когда вдыхаешь цветочный аромат и краснеешь при этом, будто делаешь что-то непристойное. Когда увлекаешься игрой на рояле и хотя бы ненадолго прекращаешь бояться того, что тебе причинят боль.
– Я не боюсь боли! – в сердцах вскрикнула графиня, сжав кулаки и резко вздернув подбородок. – Я ничего не боюсь. И никогда не боялась. Я знаю, кто я такая. И какой властью обладает одно мое имя. Одно. Мое. Имя.
– Твое имя… может быть, – отвел Дориан опустошенный взгляд. – Но сама над собой ты власти не имеешь.
– Что?! Да как ты… да как вы, Ваше высочество?..
– Дориан, – поправил девушку принц. – Просто Дориан. Твой Дориан.
– Мой Дориан может идти отсюда прочь! – взмахнула графиня рукой. – Хотя, это я пойду прочь. Потому что пока эта уродина смотрит на меня, – ткнула пальцем в холст, едва не проткнув картину насквозь, – мне хочется удавиться! До встречи, Ваше высочество. Благодарю за уничижительный экскурс в глубины моей души. Ложный!
Подобрав подол, хмыкнув и громко цокая каблуками по полу, Анна-Мария гордо покинула тайную мастерскую, прихватив подсвечник с собой. Затем вернулась, поставила его обратно на стол, достала из него одну свечу и снова вышла. Не оставлять же наследника престола впотьмах. Не ровен час, навернется, а вся вина ляжет на плечи поздней гостьи.
– Энн-Мэй, – поднял парень взгляд на мягко улыбавшуюся ему с портрета графиню Понтилат. – Эх, что же я делаю не так?
* * *
Затушив свечу у самого выхода из потайного хода, Анна-Мария бросила ее на пол и поспешила как можно скорее ретироваться из покоев бывшего жениха.
Сначала старуха со своими глупыми страшными сказками, теперь принц, уверенный в том, что его возлюбленная – ангел во плоти. Нет, нет, нет. Ее просто второй раз решили сжить со свету. Теперь уже моральным давлением. А положить всему этому конец можно лишь узнав истинное лицо убийцы. Восстановить справедливость, доказать хотя бы самой себе, что это – никакое не проклятье…
Проклятье! Могло же такое прийти в голову от полной безысходности? Сказка – как основа, а дальше – дело за малым. Заставить жителей дворца плясать под свою дудку. Такое по силам ведьмаку или ведьме, не обделенным могуществом.
– Азуса…
Распахнув двери своих покоев, графиня наконец-то встретила того, кто мог бы сослужить ей верную службу. Того, кто могуществом сам не обделен и, возможно, развеет все ее сомнения относительно глупых сказок про нерадивых принцесс.
– Анна-Мария? А мы как раз тебя ожидаем.
Закинув ногу на ногу, некромант и ведьмак в одном флаконе сидел на диванчике перед камином и, оттопырив мизинец, держал в руках маленькую чашечку с дымящимся напитком.
Но, не обращая никакого внимания на присутствующих здесь Марло и Эмильена, расположившихся на диванчике соседнем, девушка птицей подлетела к бастарду, вцепилась пальцами в кружевное жабо и уставилась в каре-золотые глаза с нескрываемым ужасом.
– Это не проклятье? – прошептала графиня, пытаясь прочитать ответ еще до того, как Азуса его озвучит. – Проклятья – это ведь сказки, верно? Такие же, как одна из тех, что рассказали мне накануне, верно?
Впервые Азуса видел Анну-Марию настолько напуганной и подавленной. Привыкшая к своему статусу и обласканная вниманием окружающих, девушка окончательно пала духом и готова поверить в любую небылицу, лишь бы найти повод для такого холодного приема. А небылицу ли?..
– Эмильен, – вместо ответа обратился ведьмак к ходячей энциклопедии с человеческим лицом. – Проклятья.
– Хм… – мальчишка задумчиво погладил пальцами подбородок, и взгляды всех присутствующих обратились к нему. – Проклятье – это особая перенастройка энергетики, которая зависит от желаний своего создателя. Он задумывает модель поведения цели, живого или неживого ее окружения и создает плетение, соответствующее этой модели. Это сильная магия, очень сильная, но контролю она не поддается. Нельзя создать проклятье намеренно.
– Ты только что сказал, что модель поведения задумывается, – перебил Марло. – Мне, конечно, нет до этого никакого дела, но как-то не сходится.
– Модель поведения, действительно, задумывается, – кивнул светлой кудрявой головой Эмильен. – Но создается она на эмоциях, ярких и искренних, а затем становится явью. Это и называется проклятьем.
С трудом разжав пальцы, графиня упала на диван рядом с Азусой и прикрыла лицо руками.
Всё не могло быть слишком просто. Она не могла воскреснуть и вернуться во дворец, как ни в чем не бывало, после того, что произошло. Убийца не остановился на достигнутом. И, судя по всему, не собирается. Мало ему было ножа, шрамы от которого до сих пор заживают на нежной коже. Еще и проклятьем одарил, отвернувшим от Анны-Марии всех тех, кто прежде защищал ее от всех невзгод. Отец, король…
– Так, – брюнет устало потер виски, переваривая новую поступившую информацию. – Эмильен, – вновь обратился он к незаменимому товарищу, – ты знаешь, как определить, находится ли человек под действием проклятья? Кто его наложил? Каким образом оно действует?
– Второе и третье – мимо, – мотнул парень головой. – Об этом можно только догадаться. А что касается первого… да, возможно. На теле жертвы проклятья должна находиться Ведьмина печать. Опережая твой вопрос… вид она принимает произвольный. Для каждого проклятья печать своя, неповторимая. И найти ее может только ведьмак.
– Я по доброте душевной вызываюсь отыскать печать на теле графини, – сжал перед собой кулак Марло. – Во имя справедливости и мира во всем мире, ведь даже такие, как она, имеют право на…
– Азуса, – пальцы Анны-Марии вновь заключили в плен кружевное жабо брюнета. – Найди печать. Пожалуйста.
– Ну да-да, пошел я нафиг… – откинулся рыжий на спинку дивана.
Долго же бастард ждал того момента, когда графиня падет в отчаяние и поплатится за все свершенные грехи, однако не ожидал, что взгляд ее окажется настолько… знакомым. Ведь в тот день, когда наследника престола неожиданно решили сменить, в отражении зеркала на Азусу смотрели совершенно такие же глаза. Глаза человека, от которого в одночасье отвернулся весь мир.
– Выйдите, – не отворачиваясь от лица Анны-Марии, произнес ведьмак. – Если печать, действительно, есть, то я ее найду.
А когда дверь за двумя некромантами закрылась с той стороны, девушке скомандовали… приспустить платье.
– Ч-что сделать? – даже опешила она, сдвинув брови, и уже инстинктивно обняв себя за плечи.
– Печать на вашем теле, дорогая графиня, – терпеливо пояснил Азуса. – И если мы рассчитываем отыскать ее, вам следует доверить вместилище этой печати мне. Мне, моим глазам и моим рукам. А вы как думали? Если ее может обнаружить лишь ведьмак, значит, необходимо считывание энергетического поля. Или же вы, дорогая Понтилат, рассчитываете всю жизнь теряться в догадках, находитесь ли под действием проклятья или же?..
– Хорошо, – с едва подрумянившимися щеками сдалась Анна-Мария, ловко развязала шнуровку корсета и, прикрывая кружевной лиф одной рукой, приспустила домашний наряд до пояса. – Только давай побыстрее, ведьмак. А распустишь руки свыше того, чем требуется – угодишь на эшафот.
– Договорились, – согласился брюнет.
Оба его указательных пальца провели по щекам графини. Медленно, прощупывая малейшее магическое изменение естественных энергетических потоков. Кончики пальцев закололо, как от легкого морозца. Именно такой игривый холодок касается твоей кожи по утрам в раннем декабре. Необычная энергетика для женщины из древнего рода, восходящего к самим королям. Виной тому проклятье или же?..
Руки пошли дальше, изучая каждый миллиметр кожи смущенной, но решительной знатной особы. Шея, плечи, ключицы. Здесь температура оказалась куда ниже. Будто Азуса касался фигуры, выточенной из цельного куска льда. Гладкой, изящной, но заставляющей кончики пальцев неметь от холода. По груди он прошелся быстро, заставив Анну-Марию зажмуриться. Затем скользнул по району живота. В точке солнечного сплетения лютый мороз сковал пальцы ведьмака настолько, что они на некоторое время потеряли чувствительность.
Но все вернулось на круги своя, как только парень, придвинувшись чуть ближе, перешел к изучению спины. Снизу вверх, от талии к затылку. Зима внутри графини Понтилат прекратила свое буйство, уступив место поздней осени. Такой же, что пестрела сейчас за окном яркими багряно-золотыми красками. Прохладно, но вполне терпимо.
Пальцы некроманта побежали по копчику, осиной талии. То скользя, то останавливаясь и прощупывая энергетику на наличие чужеродных вмешательств.
Но то, что искал, обнаружил только под левой лопаткой. Изо рта вырвалось облако густого пара, пальцы вновь онемели, однако, сделав над собой усилие и напитав энергетический сгусток собственной магией, брюнет наконец-то увидел то, что до сих пор увидеть было невозможно даже ему.
