Текст книги "Выбор (СИ)"

Автор книги: Адель Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

Село Мегри. Расположение военного гарнизона Стоглавой империи под командованием генерала Цициани.

Господа Забела и Морозов выслали впереди себя дежурный разъезд, чтобы сообщить о своём прибытии, иначе в этой приграничной местности всякое случалось и гарнизонные ребята могли пальнуть из пушки, не разобравшись свои едут или чужие.

На подъезде к гарнизону встречать из выехал сам генерал Цициани Павел Дмитриевич:

– Господа, я рад, давно уже получил от нашего с вами общего знакомого письмо, что вы едете по делам важным и государственным, признаться ждал вас раньше.

Цициани был высок, плечист и…абсолютно лыс, поэтому на приёмах всегда носил парик, но здесь в гарнизоне, где не было тех, кого может смутить лысина бравого полевого генерала, он гордо сверкал своей лысиной. Цициани был довольно молод, ровесник императора ему было около тридцати пяти лет. Но уже прославился как генерал, не знавший поражений, и был дважды награждён орденом Святого Владимира первой и второй степени.

Гарнизонная крепость была отлично укреплена, при подъезде Морозов с Забела насчитали три линии обороны.

– Что частенько наезжают наши ширванские друзья? – усмехнувшись спросил Забела.

– Да, – вернул усмешку Цициани, – как деньги броттские появляются, так и начинается всё заново. Сейчас небольшая передышка, праздник.

Так за лёгкими намёками на сложную ситуацию они въехали на территорию гарнизонной крепости и спешившись, прошли в просторный дом, где располагалась основная ставка генерала Цициани.

Пока ординарец накрывал на стол, говорили ни о чём, Цициани подшучивал над Забела, про которого Шувалов написал, что, если тот скажет, что он в отставке, не верь, с тайной службы в отставку уходя только после смерти.

Забела отшучивался, прикрываясь тем, что это был сложный манёвр, потребовавшийся для того, чтобы оказаться в Горном княжестве несмотря на противодействие с разных сторон.

– Да уж наслышан я про ваши «разные стороны», – усмехнулся генера Цициани, – говорят у них отличная фигурка, гениальный ум, и чёрные глаза?

Морозову не понравился тон, и он решил прекратить эту дружескую перепалку:

– Вот с этим мы и приехали к тебе, Павел Дмитриевич.

Морозов дождался, когда все лишние из комнаты вышли, проверил, что за дверью никого нет и сообщил:

– Основная наша цель в Горном, это поиски «чёрной крови», «нефтер», как мы будем её называть, когда найдём. И Ирэн Леонидовна Лопатина здесь «ключевое звено». Это её идея и разработка.

Морозов предупреждающе поднял руку, останавливая, собиравшегося его перебить Цициани:

– Погоди, Павел Дмитриевич, дослушай. С нами два профессора из столичного университета, горные инженеры, на днях ожидаем прибытие оборудования. Уже определены точки для бурения. Всё просчитано.

Цициани покачал головой:

– Если бы не ты, Саша, это мне сказал, то я вряд ли бы поверил.

Морозов кивнул и добавил:

– А на территории Ширванского ханства вероятность наличия «чёрной крови» ещё выше. Так что сам понимаешь, основная цель, найти здесь, а следующая цель, захватить Ширванское ханство и сейчас ведутся переговоры с Фетх-Али шахом о высадке ханиданского десанта со стороны моря.

– А это правда, что с вами здесь наследник Фетх-Али шаха? – задал вопрос Цициани, чуть подавшись вперёд

– Правда, Павел Дмитриевич, и он мой кровный брат, – ответил Морозов

– А? – явно собирался что-то ещё уточнить Цициани

– А это оставь дипломатам, Павел Дмитриевич, – вмешался в разговор Забела, – Но да, Али-Мирза должен возглавить ханиданцев при наступлении на Ширванское ханство.

Здесь Цициани снова покачала головой, потом оглядел стол, где остывала простая, но сытная еда:

– Ладно, господа, давайте поедим, а то наш гарнизонный повар обидится, я смотрю он решил вас побаловать лучшим своим блюдом, – Цициани явно шутил, – перловой кашей с ягнёнком.

После еды он наконец обсудили возможности охраны буровых площадок и монастыря.

Цициани сказал:

– Слышал я про монастырь. Бабы эти не пускали наших туда, я сколько раз предлагал поставить постоянный пост. «Не надо нам здесь мужчин» – вот, что я слышал от настоятельницы. Но, конечно, совсем без присмотра я их не оставлял. И в тот день весь разъезд у меня погиб, шестеро полегли, – с горечью в голосе закончи Цициани.

– Теперь она возражать не станет, – сказал Забела, – одна она осталась и там…– здесь Забела «споткнулся», – там ещё одна женщина ей помогает. А скоро появятся рабочие, те, кто начнёт монастырь восстанавливать.

Уезжали Морозов и Забела довольные. Цициани пообещал из своих имеющихся пяти тысяч отправить тысячу на постоянное пребывание на места бурения и пятьсот выделить для охраны монастыря.

* * *

Развалины монастыря Гареджа.

Ирэн и Софья подъезжали к монастырю. Вернее, к тому, что раньше было монастырём.

Глядя на обугленные развалины некогда мощного здания, Ирн думала, что за трагедия здесь случилась, и что за твари эти ширванцы. Монастырь был разрушен практически полностью.

Покрытые сажей камни, чёрными валунами разбросанные вокруг когда-то величественного здания. Ирэн подумала, что вокруг монастыря было много построек, потому что на большом расстоянии вокруг разломанного основного здания валялось много недогоревших кусков дерева.

Если бы Ирэн не слышала от Забела, что это ширванцы разрушили монастырь, то она бы подумала, что это какое-то землетрясение так разметало каменные стены здания.

Что порадовало Ирэн, так это то, что камни, из которых когда-то был построен монастырь, действительно все были разного цвета. Возможно, что настоятельница не будет против красного цвета блоков для монастыря. Ирэн зажмурилась и представила себе как красиво и величественно будет смотреться вновь построенный монастырь.

Ирэн с Софьей спешились, охрана рассредоточилась, прикрывая женщин по периметру. Никого не было видно.

Вдруг Ирэн заметила тонкую фигурку в чёрном, прижавшуюся к одной из уцелевших стен. В руках женщина держала корзинку.

Ирэн сделал знак охране, чтобы они оставались на месте, и сама пошла в направлении этой фигурки.

Ей оставалось дойти ещё несколько шагов, когда из бокового проёма вышла женщина в чёрном и встала перед ней, прикрывая ту, которая опустив голову в чёрном платке так и стояла, не двигаясь с места.

– Кто ты? Зачем приехала? – голос с лёгким кавказским акцентом звучал низко, словно бы был сорван.

Вместо ответа Ирэн спросила:

– Вы настоятельница этого монастыря?

Женщина усмехнулась:

– Где ты видишь монастырь?

Ирэн ответила:

– Я вижу, и я здесь, чтобы вскоре его увидели и остальные. Я – Ирэн Лопатина.

Краем глаза Ирэн заметила, как вздрогнула, стоявшая у стены женщина и корзинка выпала из её рук.

Настоятельница тоже заметила, что женщина у стены отреагировала на имя, которое прозвучало.

– Подожди здесь, – строго сказала она и пошла к склонившейся над упавшей корзинкой девушкой.

Помогла ей собрать с земли рассыпавшиеся грибы и увела её куда-то за сохранившуюся стену.

После чего вышла и показала Ирэн пройти с ней в другую сторону.

Ирэн махнула охране, которая явно собиралась пройти за ней и смело прошла с проём за настоятельницей.

Огляделась, там стояла собранная вручную из досок кровать, небольшая печка, над головой было… небо.

– Да, – подумала Ирэн, – перекрытия здания выгорели полностью.

Ирэн рассказала настоятельнице свою идею. Та подтвердила, что цвет не важен, что они всегда здесь строили из того, что удавалось собрать или из того, что привозили люди.

Настоятельница заметила, что Ирэн всё время оглядывается на проём и разрешила:

– Спрашивай, вижу, хочешь спросить

– Как она? – спросила Ирэн

– Пока плохо, ищет себя, но сложно найти то, чего нет. Ей надо новое построить. Вот построишь монастырь, вернуться дети и выберется. А я помогу.

Ирэн помолчала, потом спросила:

– А я могу как-то помочь?

Настоятельница отрицательно помотала головой.

Вдруг из-за стены раздались крики и удары, как будто кто-то пытался доломать оставшиеся целыми стены. Настоятельница поспешила к своей подопечной, бросив на прощание:

– Не ищи с ней встреч, не надо.

Ирэн, Софья и остальные развернулись и неспешно поехали обратно. И снова никто не заметил, что со скал за ними наблюдали.

Глава 25

Ирэн с Софьей подъехали к своему дому, уставшие и желавшие только одного, вымыться в прекрасной купальне княгини Дадиани. И пусть она была маленькая, но туда точно не придёт никто из гостей дворца или родственников Дадиани.

Но сразу воплотить в жизнь мечты не удалось, возле дома стояли лошади с эмблемой императорской курьерской службы. А в гостиной сидела бабушка Нино и расспрашивала двоих мужчин о том, как они добрались.

Писем было много. Даже из Никольского доставили и Ирэн подумала, что наверняка это Сергей постарался, чтобы вся корреспонденция до неё доходила как можно быстрее, поэтому и везли все письма императорские курьеры.

Курьеров надлежало отправить во дворец, потому что оставлять двух мужчин в небольшом домике, где поселились три женщины не представлялось возможным.

Уехать курьеры обратно в Стоглавую планировали завтра утром, поэтому все письма было необходимо написать до их отъезда.

Бабушка Нино отправила курьеров во дворец, а Ирэн с Софьей, быстро освежившись и перекусив, отправились писать письма.

Первым делом Ирэн перечитала письма из дома. Писал отец, рассказывал об успехах детей и братьев. Писал, что Саша очень скучает по маме и только тренировки с Никодимом по фехтованию не дают ему впасть в уныние. Танюше скучать некогда, с её весёлым характером она вечно отвлекает брата и своих юных дядек от занятий, а они только этому и рады. Написал Леонид Александрович также и о строительстве новой мыловаренной фабрики. О том, что Лидия Петровна сильно ему помогает, взяла на себя основные заботы по организации строительства на своей земле. Читая в каких выражениях отец расписывает помещицу Краснову, Ирэн между строк улавливала немалую долю мужского восхищения понравившейся женщиной.

В письме отца была приписка рукой Пелагеи, которая прямо написала, что скоро у Ирэн появится мачеха, но написала по-доброму, было видно, что Лидии Петровне удалось завоевать сердце трепетно относящейся к Лопатиным Пелагеи. Писала Пелагея таже и про храм, что ходила внутрь, а там «уже такие разноцветные окна поставили, что душа чуть не взлетела».

Ирэн порадовалась, что всё что было запланировано, воплощается в жизнь.

Отдельным конвертом было вложено письмо от Сашеньки. Красивым почерком, старательно выводя каждую букву, Саша писал:

'Дорогая мама, у меня всё хорошо, я уже в фехтовании побеждаю Ивана с Дмитрием, хоть и не каждый раз. Как вы и говорили стараюсь сопровождать Леонида Александровича в его поездках на фабрики, даже помогал ему с расчётами.

В учёбе у меня тоже всё хорошо, освоил математику и теперь лучше всех решаю те задачи, которые вы составили для братьев.

Очень надеюсь, что и вы в добром здравии и скоро закончите важные дела свои и сможете к нам вернуться. Мы с Танюшей очень скучаем и ждём.'

Подписано было письмо, ваш сын Александр, а от Танюши чернильный пальчик приложен.

И вот в этих нескольких строчках Ирэн почувствовала такую детскую грусть по маме, по невозможности увидеться и всё-всё рассказать, а не просто сухо написать, что у «меня всё хорошо». Ведь наверняка хотелось показать синяк на коленке, который поставил во время тренировки, хотелось бы чтобы мама подула на мозоли от шпаги на ладошке, чтобы поцеловала в макушку и похвалила за то, как быстро и ловко сын решает задачки, да и вообще просто так обняла и сказала, что ты самый лучший мальчик на свете.

Мальчиков же очень редко хвалят, а мама она не такая, она знает, что мальчиков тоже надо хвалить.

Ирэн захотелось плюнуть на всё и уехать, но она понимала, что это временная слабость и всё, что она делает, делается для того, чтобы у её сына, и дочки, и братьев было лучшее будущее.

Чтобы империя стала сильнее, чтобы прекратились эти выматывающие войны, чтобы никто даже думать не смел про то, что на такую страну можно просто так «открыть рот».

Поэтому он всхлипнула разок-другой и села писать письма, в которых интересно, может лишь слегка приукрашивая, рассказала, как прошло их путешествие, что они проезжали и что видели, рассказала про барона Паисия Кайсарова и его электрический прибор.

Конечно, про покушения и про нервную лезгу за честь, Ирэн не стала рассказывать, но в целом описала красочные обычаи, которые посчастливилось увидеть своими глазами.

Когда наконец-то добралась до других писем, была уже глубокая ночь. От усталости слипались глаза.

Раскрыла письмо от барона Виленского и так и уснула, не успев прочитать.

Рано утром её разбудила бабушка Нино, потому что приехали курьеры, Ирэн в страшной спешке собрала то, что успела написать и отправила письма детям и отцу.

Письма от подруг и Виленского так и остались непрочитанными. Ирэн подумала, что отправит ответы обычной почтой, тем более что она всё равно собиралась всем написать, потому как обещала делать это, а обещанное надо выполнять.

* * *

Баку. Столица Ширванского ханства. Дворец Мустафы-хана

– Глубокоуважаемый Мустафа-хан, – разливался соловьём посол Бротты при дворе хана Джон Лойсон, – примите от нас эти подарки в честь дружбы между нашими странами.

Подарки действительно были богатыми. Когда речь заходила о том, чтобы начать военные действия против Стоглавой Бротта не скупилась.

В этот раз помимо нескольких сундуков с драгоценностями из колоний, принадлежащих Бротте, доставили и большую партию оружия, пушек и ружей. Ружья раньше не поставлялись. Это было новое оружие, недавняя разработка броттских инженеров и весьма понравилось Мустафе-хану.

Но Мустафа-хан не был дураком, он понимал, что придётся отработать каждую копейку из этих щедрых «подарков».

Сейчас два вопроса исходили от Джона Лойсона

Он хотел, чтобы ширванцы убили женщину. На этих мыслях Мустафе-хану захотелось сплюнуть. Всем известно, что мужчины не воюют с женщинами. А ещё хитрый броттский шпион хотел, чтобы Мустафа-хан ввёл войска в Горное княжество.

И теперь Мустафе-хану надо было ответить на вопрос: зачем это надо Бротте?

Но Лойсон знал, как распалить амбициозного и жадного правителя Ширванского ханства. И он преподнёс ему документ, донесение от броттского шпиона из столицы Стоглавой империи.

После того, как Мустафа-хан прочитал этот документ, глаза его налились кровью, но он сдержался и не показал, что на самом деле чувствует.

Оставшись наедине со своим советником, Ибрагим-беком, который также был его двоюродным братом, он сказал, выплёвывая слова:

– Эти собаки хотят отдать нашу страну Ханидану. Отправь своих шпионов, если найдут подтверждение, то будем собирать под штыки всех. Сколько мы сможем собрать?

– Двадцать тысяч штыков только и ждут твоего слова, великий хан, – блеснул глазами из-под нависающей чёрной чалмы Ибрагим-Бек, который тоже получил от Джона Лойсона пару сундуков взамен на обещание поддержать стратегию войны, если на то будет воля бога.

Глава 26

Не только Ирэн получила письма императорской почтой. Для Морозова и даже для Забела тоже пришли письма от Шувалова и Виленского.

Забела также получил письмо от…фрейлины её императорского величества Нади Столич. Он с трудом вспоминал смешную рыженькую девчонку, которая вечно отиралась возле Елизаветы, когда он приезжал во дворец.

Прочитал коротенькое письмо о том, что без него при дворе стало скучно и пресно. Никто больше не высмеивает чванливых царедворцев. Забела удивился, он никогда особо не обращал внимание на юную фрейлину, которая и вправду всегда весело хохотала над его шутками и смешно краснела до самых кончиков рыжих волос, когда он обращался к ней напрямую.

Письмо от Лизы Тумановой тоже было, но было заметно, что она увлечена личной жизнью и письмо было скорее данью их дружбы нежели несло в себе какую-то серьёзную информацию. Лиза писала, что императрица обиделась на графа и теперь Забела придётся быть изобретательнее, чтобы вернуть расположение первой леди.

Письма от тайной службы и императорской канцелярии мужчины сели разбирать вместе, предчувствие сложностей объединило их, они знали, что в такой ситуации действие сообща увеличивает эффективность.

Морозов рассказал, что и Шувалов, и Виленский подтверждают, что поток денег из Бротты в Ширванское ханство резко увеличился. За последний месяц пришло три корабля предположительно с оружием. Писал, что Бротта, так и не добившись того, чтобы Ирэн Лопатина работала на них, решили устранить её любой ценой, чтобы не допустить даже возможность дальнейших технологических открытий в Стоглавой империи.

Успокаивало то, что в Никольском усилен гарнизон по охране семьи Лопатина и всех строящихся и работающих предприятий.

Та же просьба была и к Морозову, которому сообщалось, что генерал Цициани уже получил соответствующие инструкции.

Между строк Морозов прочитал, что скорее всего основные события начнут разворачиваться ближе к концу года, потому что Шувалов писал, что рад, что свадьбу Давида Дадиани и Софьи Обуховой сыграют в сентябре и готов отпустить брата княжны на празднование.

Графу Забела Шувалов написал, что не принял его отставку и ждёт по окончании миссии у себя для объяснений.

Было письмо от императора для Али-Мирзы. Али прочитал письмо, но ничего не рассказал даже Морозову. С загадочным видом свой ответ передал с курьером.

Морозов не стал спрашивать Али, подумал о том, что захочет, расскажет. Скорее всего речь шла о подтверждении намерения породниться с императорской семьёй Стоглавой.

Тайный агент в нём сразу понял, что Али обиделся за то, что Морозов ни разу не поднял тему женитьбы на одной из дочерей императора. И теперь решил, что Морозов тоже должен «помучиться» от неизвестности

Но Морозову некогда было разбираться в хитросплетениях восточной психологии своего побратима, ему надо было обеспечить охрану для Ирэн, которая со своей неуёмной энергией могла запросто «проскочить» через тройной барьер.

Надо бы ей обеспечить такие условия, при которых она не чувствовала бы себя ущемлённой, и в то же время находилась под круглосуточным наблюдением.

Подумал о том, что и сам был бы рад обеспечить круглосуточную охрану, а была бы его воля увёз бы её на край земли, чтобы никто не мог до неё добраться.

Эта мысль была очень привлекательна. Но Морозов не стал её додумывать, а пошёл собираться, чтобы проверить размещение постоянного расположения армейских в зоне бурения и при монастыре.

* * *

Письмо от Виленского и подруг, Ирэн удалось прочитать только на следующий день.

Сергей Виленский писал, что ситуация в Горном княжестве сложная, что Бротта не заинтересована в том, чтобы Стоглавая нашла «чёрное золото» и знают, что Ирэн является «ключевой фигурой» в этом вопросе.

Виленский умолял Ирэн быть предельно осторожной, во всём советоваться с Морозовым, и не проявлять ненужной храбрости.

Писал, что дела государственного Совета совсем не дают ему возможности даже съездить в Никольское, но он всё равно запланировал поездку в ближайшие дни. Описывал успехи в медицинской реформе, хвалил доктора Путеева, который несмотря на то, что невеста его обижается, что ей приходится самой всё готовить к свадьбе, усиленно занимается государственными делами.

Рассказывал, что переписывается с Леонидом Александровичем, с Сашенькой, писал, что отправил подарки всем детям в поместье.

А подарки интересные. Прибыло посольство из Ханидана, по известному Ирэн вопросу, и привезли игру, похожую на то, что Ирэн называла шашками, только движутся шашки по продольному полю и цель игры привести все свои шашки в дом и снять их с доски раньше, чем это сделает второй игрок.

Ирэн подумала, что игра очень похожа на нарды.

Таких игр привезли всего две, и одну он отправил в Никольское. Другую, конечно же, оставили в императорской семье.

Ирэн показалось, что она увидела грустную улыбку на усталом лице Виленского, когда прочитала, что «есть всё-таки преимущества быть главой государственного совета».

Для Танюши и Ирэн много интересных украшений, также много посуды, всё это Виленский отправил в Никольское, даже для Пелагеи и Глаши подарки не забыл.

Писал Сергей, что очень тоскует, просил обязательно написать ему, как дела, что делают, что видели, не нужна ли какая помощь.

Ирэн стало совестно, что она вчера так и не смогла найти в себе силы прочитать письмо от Сергея и написать ему ответ. Поэтому долго сидела и писала, чтобы он, расстроившийся в тот день, когда не получит её письмо с императорскими курьерами, обрадовался спустя неделю, получив большущее письмо обычной почтой.

Почти весь день ушёл у Ирэн на чтение писем и написание ответов. Зато совесть была чиста, написала всем и Анне Строгановой, и Лизе Тумановой, и Софье Штромбель и Иогану, от которых пришло письмо и отчёт.

А начиная со следующего дня начались трудовые будни.

Каждое утро Ирэн ездила на гончарное производство. Ей снова повезло с людьми, всего за несколько дней была подготовлена комната, ставшая пропарочной камерой для блоков и вот наступил тот день, когда первые блоки загрузили в камеру и Ирэн рассчитывала увидеть результат уже через два дня, а может даже и через сутки, надо проверять, потому что точную температуру измерить будет невозможно, пока ещё нет таких термометров.

Пока ждала первые блоки, пришло оборудование для буровых, и инженеры начали его собирать. Там пока её присутствие не требовалось, всем заправляли профессора и главный из инженеров.

Только однажды выдался спокойный день, и Ирэн с Софьей вместе с княгиней Дадиани и приехавшими к ним Дарией и Мананой решили устроить «девичник».

И Ирэн всё-таки поплавала в море, пусть и не совсем так как мечтала, но полежать на спине, покачиваясь на волнах и глядя сквозь прикрытые глаза на солнечное небо, ей удалось.

А на следующий день Ирэн поехала на «приёмку» первых блоков.

Увидев стоящие перед мастерской блоки, Ирэн сразу поняла – получилось! И ей захотелось сразу же показать их настоятельнице.

Спасибо армейским и князю Кириллу Дадиани, место под строительство нового здания для монастыря было уже расчищено, солдаты даже возвели временные постройки, в который ночевали сами и отдельно небольшое строение для настоятельницы и её подопечной.

Договорились, что Бадри организует доставку блоков к монастырю, и через два дня начнётся строительство. Ирэн пообещала приехать.

* * *

Посольский дом Бротты в Баку, столица Ширванского ханства.

– Она каждый день ездит по двум маршрутам. Охраняет её целая армия, ни разу не удалось подобраться. А оборудование для бурения скоро будут запускать. Но туда тоже нашим людям не удалось подобраться. Нанимали местных жителей, но только по рекомендации, никого чужих не взяли, – отчитывался перед Джоной Лойсоном его местный агент

– Чёртова баба, – восхищённо произнёс Джон, —вся моя разведка бессильна.

Потом налили себе в пиалу остро пахнущий травами напиток, отхлебнул, поморщился, как будто от горечи и сказал:

– Ладно, давай договариваться с ширванцами о засаде возле монастыря. Там и людей поменьше, и место удобное.