Текст книги "Выбор (СИ)"

Автор книги: Адель Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 35

Так, сидящей на полу и обнаружила Ирэн Равшана-ханум, которую позвала испуганная служанка.

– Ирэн, духтари*, что случилось, служанка мне сказала, что ты столкнулась с Ибрагим-беком?

(*духтари – дочка)

Ирэн кивнула и стала собирать мыло, которое высыпалось из перевернувшейся корзинки.

– Духтари, оставь, служанка соберёт, – Равшана помогла Ирэн встать и подвела её к кушетке, усадила. Налила ей воды

– Пей, – сказала и всунула кружку в руки Ирэн.

После того как Ирэн удалось сделать первый глоток, немного пролив воду на себя, потому что из-за какого-то странного спазма вода никак не желала глотаться, стало легче и уже второй глоток Ирэн сделала без усилий.

– Я ненавижу его, – понизив голос, сказала Равшана, – сын гиены, это он убил моего сына.

Ирэн положила руку на руку Равшаны: – Мне жаль.

– Наступит день, и я убью его, – проговорила Равшана, глядя куда-то внутрь себя, будто бы давая обещание кому-то.

– Он страшный, – наконец сказала Ирэн, – мне даже показалось, что он безумный, в его глазах я увидела, что ему нравится убивать, и там, рядом со входом в женское крыло я увидела, что он решал, убить меня прямо сейчас или нет. Что-то остановило его.

Потом схватила Равшану за руки и зашептала:

– Равшана, миленькая, мне никак нельзя умирать, я обещала сыну и дочке вернуться. Помоги мне. Помоги мне отсюда выбраться.

Равшана молчала, потом сняла руки Ирэн со своих и уверенно произнесла:

– Он не убьёт тебя. Я поговорю с Мустафой-ханом сегодня, попрошу для тебя двух алыпов. Алыпы подчиняются только хану и не подпустят к тебе Ибрагим-бека.

Ирэн поняла, что пока Равшана не готова говорить с ней про то, как можно отсюда выбраться и усилием воли решила сменить тему:

– Равшана, посмотри, что у нас получилось с Абу Синой.

Ирэн стала доставать из корзинки, услужливо поданной служанкой, мыло, завёрнутое в пергаментную бумагу, достала со дна две баночки крима:

– А это тебе, мне кажется, что крим получился даже лучше за счёт того, что ингредиенты у Абу Сины гораздо более высокого качества.

Ирэн объяснила, как пользоваться кримом, какой наносить на ночь, какой с утра и что надо делать, пока идёт лечение.

– А в этих баночках что? – спросила Равшана и Ирэн поняла, что не всё женское ещё «умерло» в этой женщине.

– А это я подготовила для подарков, хочу наладить отношения с Эстер, – сказала Ирэн, – мне с ней делить нечего

– Разве не понравился тебе Мустафа-хан, – хитро улыбнулась Равшана

– Он видный мужчина, но я не смогу так жить, я не цветочек для гарема, я скорее…—Ирэн запнулась, – дерево.

– Да, ты дерево, – согласилась Равшана-ханум, – гибкое, но сильное, под таким хочется укрыться и на такое хочется опереться.

Потом они рассмотрели мыло, Равшана выбрала себе несколько кусочков, остальные Ирэн решила подарить всем девушкам в гареме

К Эстер пошли вместе с Равшаной-ханум. Любимая жена хана была в саду, там для неё поставили большой шатёр и внутри шатра Эстер лежала на подушках, а сидевшая рядом служанка делала ей массаж стоп.

Увидев, что к ней пришла названая мать Мустафы-хана, Эстер заохала, и слабым голосом проговорила, что просит позволения не вставать для приветствия. Служанка её, которая не так давно очень нагло вела себя с Ирэн, низко поклонилась.

Говорить начала Равшана:

– Эстер, не вставай, мы ненадолго. Ирэн-ханум вместе с Абу Синой сделали средства для красоты и Ирэн захотела подарить тебе

– Моя красота не нуждается в средствах, – лениво приоткрыв глаза, – произнесла Эстер, взглянула на Равшану и Ирэн и снова их прикрыла

Равшана собиралась ещё что-то сказать, но Ирэн остановила её, дотронувшись рукой до локтя и покачав отрицательно головой.

– Вот же вредная женщина, – воздела руки вверх Равшана, когда они вернулись в комнату к Ирэн, – даже не посмотрела

– Ничего, Равшана-ханум, она ещё будет жалеть, что не посмотрела и обязательно захочет заполучить.

– Вижу, Ирэн, что ты что-то придумала, – рассмеялась Равшана

– Да, – кивнула Ирэн– и это произойдёт на ужине, а пока пойдём в купальню?

Равшана удивлённо взглянула на Ирэн:

– Ты уверена? Ты же ни разу не ходила туда, и скорее всего там сейчас довольно много девушек.

– Это необходимо для подготовки к ужину, – подмигнула Ирэн и показала глазами на корзинку с мылом

Равшана понимающе кивнула

Уже через полчаса Ирэн и Равшана в длинных белых полотняных рубахах сидели в бассейне, а служанки старательно раскладывали разноцветные брусочки на белые тряпицы рядом с ванными, которые заполнялись водой. Ванны, как и в комнате Ирэн представляли собой углубление в полу, достаточно большое, во всяком случае Ирэн умещалась туда целиком.

Одна из жён Мустафы-хана, самая, молодая и, видимо, самая любопытная не выдержала и подошла к служанкам, протянула руку и взяла один из брусочков

Служанка вопросительно посмотрела в сторону Ирэн и Равшаны, девушка, заметив куда смотрит служанка, испуганно положила мыло на место.

Равшана махнула ей рукой, подзывая. Та виновато подошла.

– Гюзель, не бойся, я не буду ругать, это подарок от Ирэн ханум, – по-доброму сказала Равшана

– Да, выбери себе любой, какой понравится по аромату, – добавила Ирэн, – а, если ты на ужине расскажешь другим девушкам об этом мыле, то я подарю ещё на выбор либо мыло, либо специальное средство для красоты – крим.

Вслед за Гюзель подтянулись ещё девушки, которые в это время были в купальне, и каждая выбрала себе мыло и получила задание и обещание подарка.

– Опасная ты женщина, – с восхищением сказала Равшана-ханум, – уже представляю себе, как все рассказывают про шикарные подарки и мыло, а Эстер «кусает локти» от досады, что отказалась.

– Я всё равно возьму на ужин то, что хотела ей подарить, – сказа Ирэн, – мне не хочется, чтобы беременная Эстер сильно расстраивалась.

– Добрая ты, – покачала головой Равшана-ханум, – но правильная.

Купальни Ирэн понравились, она даже пожалела, что не пришла сюда раньше. Чем-то купальни напоминали хамам, и лёжа на тёплых камнях, Ирэн уже не было так страшно, и она подумала, что ничего у Ибрагим-бека не получится, она обязательно выживет и вернётся к детям.

На ужин Ирэн собиралась с особой тщательностью, не забыла взять с собой корзинку с кримами и мылом. Для Эстер собрала отдельную небольшую корзиночку, куда положила два ягодных мыла и два травяных, положила крем ночной, который помогал избавиться от отёков, и дневной, просто лёгкий увлажняющий в виде эмульсии. Ей пока не удалось добавить в кримы солнцезащитный фактор, но она уже обсудила это с Абу Синой, попытавшись объяснить ему процесс получения диоксида цинка*, и он пообещал достать необходимый минерал и подумать над организацией процесса.

(*Окись цинка получают несколькими методами, но Ирэн говорила только об одном о методе разложения водных растворов солей металла при высокой температуре.)

С Равшаной они договорились, что та придёт попозже, чтобы дать возможность девушкам свободно обратиться к Ирэн, потому что при Равшане-ханум не каждая решалась даже подойти.

Уже на подходе к залу, где проходили ужины, Ирэн услышала лёгкий гул, громкие возгласы, смех.

Когда Ирэн вошла её даже не сразу все заметили, потому что в основном толпились у двух шатров. Ирэн подумала, что, видимо, там сидели те, счастливицы, которые сегодня оказались в купальне.

Ирэн привычно направилась к шатру Эстер. Та сидела, как всегда, в гордом одиночестве и делала вид, что ей безразлично, что происходит.

По пути к шатру Ирэн перехватила девушка и заглядывая ей в глаза спросила:

– Ирэн-ханум, а можно мне тоже мыла, которое вы подарили Гюзель?

Ирэн кивнула:

– Конечно можно,

Потом окинула взглядом всех и громко произнесла:

– Девушки подходите, я всем принесла

Жёны хана сразу поняли о чём она говорит и вскоре возле Ирэн собралась «цветная звенящая кучка». Все девушки были красиво и ярко одеты, и на них было довольно много драгоценностей.

Ирэн подозвала служанку с корзинкой и начала раздавать мыло, спрашивая:

– Ягодное или травяное?

Подошли те девушки, которые были в купальне и Ирэн торжественно каждой вручила крим, потому что все они выразили желание получить именно средства для красоты.

Гюзель спросила:

– Ирэн-ханум, а, если я и про крим всем расскажу, можно мне будет ещё мыла?

Ирэн подумала, что девочка умненькая и «далеко пойдёт» и кивнула:

– Конечно, Гюзель, буду рада, если ты поделишься своим мнением.

Пришла Равшана и все сразу побежали к своим шатрам, но мордочки у всех были довольные и только Эстер сидела с мрачным выражением на лице.

Ирэн дождалась, когда Равшана с ней поравняется и они пошли к шатру.

Равшана сразу на подходе сказала:

– Эстер не вставай, я же вижу, что тебе не здоровится, хочешь я пошлю за лекарем

– С-спасибо, Равшана…-ханум, – почти что прошипела Эстер, – мне хорошо.

А Ирэн, подозвав служанку с маленькой корзинкой, протянула корзинку Эстер со словами:

– Эстер, прими это в подарок от меня, там мыло и кримы, возможно тебе понравится.

Как бы ни хотелось Эстер выглядеть гордой, но она была не в силах отказаться, особенно после того представления, которое устроила Ирэн. Женское любопытство съело бы её изнутри.

Ирэн порадовалась, что хоть так удалось сделать маленький шажок навстречу. Может быть, ещё удастся наладить контакт со своенравной и ревнивой звездой гарема.

Если бы Ирэн знала о том, что произойдёт всего через несколько часов, она бы отобрала корзинку с подарками у Эстер. Но, сожалению, нам не дано знать будущее

Глава 36

За ужином атмосфера была вполне приемлемая. Ирэн тихо переговаривалась с Равшаной-ханум, периодически Равшана-ханум задавала вопросы Эстер. Хан сегодня к ужину не пришёл. Зато он прислал целое блюдо омаров.

Все оживились и с удовольствием отведали необычно приготовленные хвостики. Ирэн тоже с радостью приобщилась, потому что мясо курицы, которое здесь было ежедневно, уже поднадоело. Правда один раз была какая-то рыба очень похожая на треску, но Ирэн в этот день опоздала и ей не хватило.

Ирэн наблюдала за девушками и понимала, что вот она так жить не сможет. Конечно, в тепле, в уюте и в сытости, правда сам ты решаешь, что и когда делать только в строго определённых рамках. Поэтому и радость у них такая искренняя и незамутнённая, от простых подарков и редкой еды.

Ирэн даже затошнило от такой перспективы.

– Не хочу, не хочу, не хочу! – подумала она

Даже Равшана-ханум, тронула её за руку и спросила:

– Что-то случилось? У тебя лицо такое стало несчастное?

Но ответила за Ирэн вредная Эстер, обращаясь к Равшане и говоря об Ирэн в третьем лице:

– Конечно, несчастное, где бы ещё она поела омаров

Ирэн решила проигнорировать, хотя ей и хотелось сказать, что на месте Эстер, она бы не стала увлекаться омарами, всё-таки продукт достаточно аллергенный.

А ночью, даже под утро, когда в окно стал пробиваться свет встающего солнца за Ирэн пришли.

Пришёл Мустафа-хан и Равшана.

Хан смотрел на Ирэн и ноздри его широкого носа раздувались.

– Это правда, что ты дала Эстер какие-то снадобья? – спросил он

Ирэн, ещё не успевшая толком проснуться, кивнула:

– Да, я дала ей средства для красоты, кот…

Но хан перебил её:

Ты сделала это специально? Что ты добавила туда, какой-то яд?

Ирэн ошарашенно смотрела на Мустафу-хана и постепенно до неё доходило, что он только что обвинил её в том, что она что-то ядовитое подсунула беременной Эстер.

– Вы о чём? – Ирэн переводила глаза с Равшаны на хана, – там не было никакого яда, это просто косм… средства для кожи

– Равшана, ну хоть ты скажи, ты же тоже пользуешься, – Ирэн в отчаянии посмотрела на Равшану, – и Абу Сина видел, что использовалось для изготовления, мы же с ним вместе делали.

– Мустафа, сын, – обратилась Равшана-ханум к хану, – я не думаю, что Ирэн-ханум решила отравить Эстер, она, наоборот, хотела наладить с ней отношения.

– А что случилось с Эстер? – спросила Ирэн, надеясь, что ничего смертельного или непоправимого.

– Сначала у неё появилась сыпь на коже, а потом начали опухать губы и лицо, на которое она нанесла крим, – ответила Равшана-ханум

Ирэн покачала головой:

– Это не может быть от крима, даже, если у неё какая-то алл… непереносимость отдельным составляющих, ничего опухнуть просто не могло.

И вдруг на Ирэн снизошло озарение, перед глазами встало высокомерное лицо Эстер, кусок за кусочком, поглощающей омаров.

– Это омары, – произнесла Ирэн, – это пищевая алл… непереносимость.

Хан посмотрел на Равшану, спросил:

– Эстер раньше ела омаров? Было что-то похожее?

Та кивнула, что да, ела, и подтвердила, что раньше такого не было.

Ирэн спросила, вспомнив счастливые лица девушек:

– А как давно это было? До её беременности?

Равшана кивнула:

– Да, в последний раз здесь подавали омаров полгода назад, а беременность у Эстер около трёх месяцев.

Ирэн вздохнула, пытаясь унять колотящееся сердце и сказала:

– Беременность многое меняет, спросите у лекаря. Любой лекарь подтвердит, что это так.

– Я услышал тебя, гостья, – жёстко произнёс Мустафа-хан. Доктор сейчас у Эстер, позже я спрошу. А пока ты больше не можешь оставаться здесь, пока я не буду полностью уверен в твоей невиновности. Я не могу ставить под риск тех, кто доверился мне. И я бы изгнал тебя из гарема, но ты пленница, хотя я и дал тебе статус гостьи.

Да ещё твои слова про «чёрную кровь» не дают мне покоя, поэтому жить ты будешь в одной из комнат джарийе*. Тебя будут запирать, там есть двери и решётки на окнах. Когда ты начнёшь искать «чёрную кровь», то сопровождать тебя будут мои алыпы.

(*Джарийе – рабыни, наложницы. В их обязанности входила уборка помещений и прислуживание тем, кто находился выше статусом.)

Ирэн совсем не улыбалось сидеть под замком, да ещё и в каких-то комнатах для рабынь, но сила пока не на её стороне, поэтому она только промолчала.

– Неужели и не скажешь ничего? – спросил Мустафа-хан

Ирэн отрицательно качнула головой.

Пока Равшана вела Ирэн тёмными коридорами нижнего этажа дворца, комнаты для рабынь располагались почти в подвале, можно сказать это был цокольный этаж, находившийся под гаремом, она рассказала, что произошло.

Примерно через два часа после ужина, прибежала служанка Эстер, с криком, что у её госпожи появилась странная сыпь. Причём сыпь появилась на шее, груди и в зоне подмышек. Позвали лекаря, вместе с лекарем пришёл Мустафа-хан. Эстер сразу начала кричать, что её отравила Ирэн, что она подсунула ей отравленное снадобье и теперь она, Эстер, может потерять ребёнка.

Помимо сыпи у неё опухли губы и глаза.

Ирэн спросила Равшану:

– Надеюсь, что ты не думаешь, что я что-то подмешала в крим?

– Зная тебя нет, вот будь на твоём месте кто-то другой, то это самое первое, что могло прийти в голову, – ответила Равшана и добавила, – поэтому хан так быстро и поверил.

Равшана также одобрила, что Ирэн промолчала и ничего не сказала Мустафе-хану.

– Я постараюсь сделать комнату более уютной, – произнесла Равшана-ханум, когда Ирэн застыла на пороге маленькой, тёмной комнатушки, с узким топчаном, придвинутым к стене.

– Завтра постараюсь получить у Мустафы-хана разрешение для тебя на то, чтобы пойти к Абу Сине, продолжить с ним работать, – проговорила Равшана

– Не надо, – улыбнулась Ирэн, —лучше принеси мне перья и бумагу.

– Ты опять что-то задумала, – сказала Равшана-ханум, – спрашивать не стану. Но, если что-то понадобится, скажи и это сразу будет у тебя.

Когда за Равшаной-ханум закрылась дверь, Ирэн опустилась на жёсткий топчан и прислонилась спиной к стене.

– Надо выбираться отсюда, – подумала она, – вопрос как?

* * *

На границе с Ширванским ханством со стороны Стоглавой империи стояла армия. Генерал Цициани привёл весь гарнизон в боевую готовность.

Все переходы, даже самые немыслимые, были блокированы. Помощь оказывали горцы. Князь Кирилл вывел всех, кого мог в подчинение генералу Цициани.

Даже князь Леониди привёл сотню бойцов.

Границу пока не переходили, ждали сигнала. На всех парах летели военные корабли Ханидана в сторону Баку.

Якоб Морозов уже несколько дней жил в Баку, скрываясь под лохмотьями дервиша*

(*Дервишь – нищенствующий монах)

Морозов уже вышел на поставщиков продуктов и всего остального во дворец Мустафы-хана. Один их заказов ему показался настолько знакомым, что он понял, что Ирэн и во дворце не сидит спокойно, и скоро ширванский хан и его жёны будут пахнуть мылом госпожи Лопатиной.

Пока попасть на территорию дворца никак не получалось. Морозову очень хотелось передать хотя бы весточку для Ирэн, чтобы она не падала духом, что спасение близко, что они все скоро будут рядом.

Он получил депешу от Виленского, который мчался день и ночь в сторону Горного княжества с официальным посольским визитом. И ему тоже будет нужна поддержка, поэтому Морозов и собрал по всему Горному княжеству столько людей сколько возможно.

Граф Забела вместе с генералом Цициани разрабатывали операцию по вторжению, которое запланировали на день, когда флот ханиданцев подойдёт на расстояние в день пути.

Сегодня Морозов встречается одной из служанок, с кухни, очень набожная женщина, и он постарается узнать хотя бы что-то

* * *

Посольский дом Бротты в Баку

– Ты говоришь, что она жива? И что живёт в гареме Мустафы-хана? Чёртовы ширванцы. Я так и знал, что они не смогут ничего сделать.

Джон Лойсон ненавидел Ширванское ханство. Больше всего на свете он хотел вернуться в Бротту, он скучал по дождю и промозглой погоде. А из-за того, что эти хитророжие ширванцы так и не выполнили его поручения, он теперь вынужден снова заниматься этим вопросом. Иначе что он ответит генералу Лэмсдэну. Все сундуки с золотом розданы, парочку, конечно, удалось присвоить, но результата-то нет.

Скорее всего Мустафа-хан решил вести двойную игру. Неужели эта Ирэн Лопатина и вправду знает, как найти «чёрную кровь». Если это так, то и вправду очень опасно оставлять её в живых.

Всё надо делать самому. Поэтому Джон Лойсон стиснул зубы и приказал слуге принести ему перо и бумагу. Он сделает ещё один подарок Мустафе-хану, он подарит ему «троянского коня*».

(*Чтобы прорваться через оборону города, греки-завоеватели соорудили большого деревянного коня, внутри которого укрылась группа лучших воинов. После того как стоявшие на страже троянцы затащили «подарок» в укрепленный город, греки, дождавшись наступления темноты, вышли из коня и одолели удивленных воинов. С тех пор «троянский конь» употребляется в значении: тайный, коварный замысел, замаскированный под подарок)

Глава 37

Столица Ширванского ханства. Дворец Мустафы-хана.

Рано утром богатый паланкин привёз во дворец посла Бротты, Джона Лойсона, за паланкином следовал ещё один, с подарками.

Мустафа-хан и Ибрагим бек вместе принимали броттского дипломата в главном зале дворца.

– Да пребудет твоё ханство в благополучии, да продлится твоё царствование ещё сотни лет, – так начал броттский посол своё приветствие.

Когда с приветствиями было покончено, Мустафа хан задал вопрос:

– Что привело тебя в такую рань в наш дворец, Джон Лойсон?

Как и любой дипломат, находившийся в Ширванском ханстве, Лойсон понимал, что любое неосторожное слово и его голова поедет в родную Бротту отдельно от его тела. И никто в Бротте и слова не скажет, просто пришлют другого, поэтому он был крайне осторожен в высказываниях:

– Я наслышан, что вы балуете своих жён и когда увидел эту рабыню на рынке в Шемахе, то не удержался и купил её для вас. Разрешите ей продемонстрировать своё умение?

Мустафа хан, который ожидал от посла Бротты претензий в том, что он не выполнил обещание и не убил женщину, был приятно удивлён, что этого не произошло.

– Показывай, – махнул хан рукой.

Броттчанин улыбнулся и дал знак своим людям поставить второй паланкин на пол. Как только паланкин коснулся пола, из него словно яркая бабочка выпорхнула небольшого росточка девушка, в лёгких полупрозрачных шароварах, в коротком лифе, сквозь который просвечивала высокая грудь, длинные волосы были убраны наверх в высокий хвост, сам хвост был заплетён во множество мелких косичек.

Из свиты Джона Лойсона, вышли двое музыкантов, один с думбеком* небольшим ручным барабаном, а в руках другого была зурна**

(*Думбек – небольшой кубкообразный барабан

**Зурна (праздничная флейта) – деревянный язычковый духовой инструмент)

Музыканты встали чуть в стороне и зазвучала мелодия. Девушка вышла на середину зала и начала танцевать под ритм барабана. Она танцевала ракс шарки*

(*Ракс Шарки– восточный танец или танец живота)

Уже через пару минут внимание всех мужчин, находившихся в этот момент в зале, было охвачено танцовщицей. В Ширванском ханстве знали про этот танец, но танцовщица танцевала танец другой школы, это был танец халиджи, в котором немалую роль играли косы, которые словно жили отдельной жизнью и чувственный танец походил на борьбу со змеями, нападавшими на девушку.

Ибрагим бек тяжело дышал, и когда танцовщица закончила танцевать, растекшись по полу ниц перед ханом и его братом, положил руку на плечо Мустафе-хану и сказал:

– Отдай её мне, брат, ни о чём больше не попрошу.

Джон Лойсон, глядя на правителей Ширванского ханства довольно улыбался в усы.

* * *

За несколько часов до визита Джона Лойсона во дворец

Была глубокая ночь, когда дверь в комнату Ирэн тихонько отворилась. Ирэн тихо замерла на топчане, приготовившись дорого отдать свою жизнь. С ужина ей удалось оставить у себя металлическую спицу, неизвестно как оказавшуюся на подносе с едой.

Вошедший, видимо, почувствовал напряжение в комнате, потому что остановился у двери и голосом Абу Сины произнёс:

– Ирэн-ханум, это я Абу Сина, не бойтесь.

Но Ирэн и так уже увидела, что это её «ученик». В руках у старика была небольшая масляная лампа.

Ирэн вскочила с топчана, обрадованно подбежала к старику, зашептала:

– Абу Сина, я так рада вас видеть. Но как вам удалось прийти?

Старик развернул, принесённый с собой ковёр, достал из небольшой корзинки, которую принёс с собой сыр и лепёшку. Откупорил небольшой кувшин и комнату заполнил аромат кофе.

Ирэн даже прикрыла глаза, вдыхая этот аромат. Старик улыбнулся:

– Я знал, Ирэн-ханум, что тебе понравится. Но я пришёл не просто, чтобы доставить тебе радость от каффы, хотя мне приятно видеть, что даже в таких обстоятельствах ты не теряешь бодрости духа. Этим ты отличаешься от многих и в том числе, и от меня. Но давай перейдём к разговору, потому что я уговорил стражника пропустить меня ненадолго.

Старик вздохнул и продолжил:

– Помнишь, я говорил, что родом из Ханидана?

Ирэн кивнула.

– Так вот, когда-то меня так же, как и тебя выкрали ширванцы. Слава обо мне уже в молодом возрасте гремела по всему Востоку. Мне было всего двадцать лет, а я уже считался лучшим лекарем, алхимиком и состоял на службе у самого Хоссейна кал Аджара, отца Фетх Али-шаха.

Когда я попал сюда, то первым моим порывом было бежать в родной Ханидан и три раза я пытался это сделать, но каждый раз меня ловили, наказывали и в последний раз мне подрезали сухожилия на одной ноге, так что теперь я не могу быстро бегать, – усмехнулся Абу Сина, и продолжил:

– И в какой-то момент я смирился. Служение во дворце ширванского хана перестало мне казаться служением врагу. Я многое дал ханству и вроде бы я свободный человек, но, по сути, я так и остался рабом, просто живущим не в такой вот каморке, куда поселили тебя, а в «золотой клетке». И я не хочу, чтобы ты повторила мой путь. Я думал о твоём вопросе «отпустит ли тебя Мустафа-хан», и теперь, поразмышляв об этом, я почти уверен, что нет. Даже, если ты найдёшь для него «чёрную кровь», драгоценные камни, откроешь тайну мыла, он будет хотеть всё больше и больше.

Ирэн, в голову которой приходили почти такие же мысли, тихо спросила:

– И что же делать?

Старик посмотрел на неё внимательно и твёрдо сказал:

– Бежать.

– Чтобы меня тоже поймали? – с горечью в голосе спросила Ирэн, – и подрезали сухожилия?

– Не сравнивай, Ирэн-ханум, меня, который пытался сделать это в одиночку и себя, у которой есть я, Равшана-ханум и целая армия русов на границе, – хитро сощурил глаза старик.

В дверь постучали.

– Это стражник, видимо, ему скоро сменяться, – быстро зашептал Абу Сина, – послушай меня Ирэн-ханум, план такой:

– В это помещение можно проходить мужчинам и завтра ночью не ложись спать. Я дал задание служанке, она работает на кухне, привести ко мне странствующего монаха, дервиша. Я с ним договорюсь, чтобы он ждал тебя возле дворца. Возможно, уже следующей ночью к тебе придёт служанка и ты поменяешься с ней одеждой и выйдешь наружу, а там тебя будет ждать дервиш. Он выведет тебя из города, а там и до границы недалеко. Бдительность стражников будет снижена, я дам специальный порошок, чтобы им подсыпали в еду.

Старик вздохнул и добавил:

– Служанку зовут Ариль, она тоже из Ханидана. Равшана-ханум позаботится, чтобы к тебе пришла именно она.

Быстро проговорив всё это, старик быстро собрал всё что было на коврике и всунул в руки Ирэн, сам же свернул коврик и выскочил за дверь с проворностью, которую Ирэн от него не ожидала. Ведь только сейчас, когда Абу Сина рассказал ей свою историю, она заметила, что старик слегка прихрамывает.

Настроение улучшилось, то ли после того, что Ирэн поняла, что есть люди, готовые ей помочь, то ли после кофе. И враки всё это, что после кофе сложно уснуть. Даже на твёрдом топчане, практически без подушки, Ирэн заснула сразу, как только приняла горизонтальное положение.

На следующий день Ирэн никто не будил и не заходил, и она уже хотела сама начать стучать, потому что, во-первых, хотелось в туалет, во-вторых, хотелось умыться и поесть, но стучать не пришлось, дверь открылась и в комнатку вошла Равшана-ханум, за ней шли несколько слуг, которые несли кровать, и ковры.

– Равшана, – Ирэн готова была её расцеловать, – где здесь купальня или что-то в этом роде?

– Прости Ирэн-ханум, разве тебе вчера не принесли ночной горшок? А сегодня с утра таз с водой? – спросила Равшана-ханум

Ирэн отрицательно покачала головой: – нет, ничего такого не было.

Проводив Ирэн в общую для джарийе купальню, Равшана-ханум пошла разбираться почему не выполнены её распоряжения.

Оказалось всё просто, служанки приносили и горшок, и таз, но стражники, стоявшие около дверей её комнаты не пропустили их

– Это моя вина, – сокрушалась Равшана-ханум, – я забыла предупредить этих тупых алыпов.

– Ничего страшного, – успокаивала её Ирэн, – хорошо, что ты пришла не очень поздно.

Про план Абу Сина ни Равшана, ни Ирэн не упомянули, однако, когда Равшана зашла к Ирэн во время ужина, то принесла ей сухофрукты, упакованные в маленькие мешочки, два дешёвых серебряных колечка и серёжки.

– Если вдруг тебя поймают, то, по крайне мере, никто не обвинит тебя в воровстве, а выручить небольшие деньги, чтобы купить воды, этого хватит, —сказала Равшана-ханум и обняла Ирэн.

– Прощай, духтари, пусть бог хранит тебя. Надеюсь, что завтра, когда я приду тебя навестить, то найду эту комнату пустой.

– А как же служанка, которая меня заменит? М заволновалась Ирэн, которой не хотелось, чтобы кто-то из-за неё пострадал

– Служанку выведем раньше и «выгоним» из дворца за плохую работу. Не волнуйся, духтари, она получит денег достаточно, чтобы купить дом и жить безбедно.

У Ирэн подступили слёзы, – спасибо Равшана, я буду по тебе скучать.

С этими словами главная женщина гарема вышла из каморки, в которой было уже гораздо уютнее, хотя места стало ещё меньше.

* * *

Баку. Столица Ширванского ханства.

Морозов не ожидал такого везения. Вчера он встретился со служанкой из дворца, та пришла не одна, вместе с ней пришёл богато одетый, слегка прихрамывающий, старик и обратился к нему с просьбой помочь спасти человека.

Морозов был в образе монаха, а по их религии, если к тебе кто-то обращается с просьбой спасти человека, то это является тем, в чём монах не может отказать. Он не долен спрашивать кто этот человек и почему его надо спасать. Один вопрос, который уместен в этой ситуации и Морозов его задал:

– Что я должен сделать?

– Ты должен вывести этого человека из города и довести его до границы с Горным княжеством, – ответил ему старик.

Именно в этот момент Морозову показалось, что они оба говорят об одном и том же человеке, и он не удержался и задал ещё один вопрос:

– Это мужчина или женщина?

Старик удивлённо и с подозрением взглянул на него, но ответил:

– Это женщина и её надо сберечь.

Что-то внутри Морозова «брызнуло» ярким фейерверком: это точно она, Ирэн.

Но больше ничего спрашивать было нельзя, иначе ему бы перестали доверять и неизвестно тогда в чьих руках окажется Ирэн и сможет ли кто-то другой довести её до границы.

Он просто кивнул, словно показывая, что он принимает на себя обязательство. И старик сказал:

– Ночью, женщина выйдет из дворца, одета она будет вот так, – и старик показал на служанку. Ты сам должен будешь подойти к ней и сказать, что ты дервиш и ждёшь её.

Морозов кивнул ещё раз, и когда старик протянул ему кошель, со словами: – «Это для неё», то он не стал отказываться, чтобы не выходить из образа.

Морозов еле-еле дождался времени и когда на город опустилась ночь, то странствующий монах устроился под стенами дворца выбрав место откуда стражники, делающие обход каждые два часа не гоняли несчастных, прижимавшихся к камню, защищавшему от ветра и отдававшему тепло, накопленное за день.

Теперь оставалось только ждать, когда его Ирэн выйдет из дворца.